Хрустальная мечта

Некоторые люди настолько бедны,
что всё, что у них есть - это деньги.
Сенека                               
               

За окном шёл осенний дождь. 

В гостиной, у горящего камина, вальяжно развалившись в большом удобном кожаном кресле, в дорогом домашнем халате, привезенным прямиком из Англии, сидел и пытался осознать свою потрясающую удачу Витька Голоколенко. Он рассеянно смотрел программу «Новости» на большом, размером с кухонный стол, плоском экране телевизора, курил сигару марки Cohiba Behike и потягивал из хрустального бокала один из престижнейших коньяков в мире – Camus Cognac Cuv;e. 

Как ему сказали, этот напиток состоит из трех уникальных спиртов, выдержка которых более сорока лет. 

«Оно и видно, одна бутылка чего стоит, как в денежном, так и в эстетическом смысле, – уважительно думал Витька, мысленно повторяя выражение своего босса и рассматривая причудливые грани сосуда».   

Он, даже специально выучил наизусть его замысловатое описание: «…хрустальный декантер Baccarat ручной работы с жемчужным ожерельем на горлышке…». 

«Хрустальный декантер», «жемчужное ожерелье», – слова-то какие. Все это тешило самолюбие до такой степени, что хотелось плакать от счастья. И было отчего! Буквально на днях, осуществилась «хрустальная мечта его детства», как сказал бы Остап Бендер, Витька приобрел свой дом в престижнейшем месте Московской области, а значит и страны – «Крутом бору». 

О таком доме, в таком месте, он мечтал уже давно. Практически каждый его день, с определенного времени, начинался именно с этой мечты, заканчиваясь ею же. И вот оно, случилось! 

 

 
Ему просто повезло. Как-то утром, ему позвонил рекомендованный знакомыми риэлтор занимающийся исключительно престижными домами и с озабоченностью в голосе сообщил, что появилась уникальная возможность относительно недорого, почти даром, купить дом в том самом элитном месте о котором он мечтал. Но это необходимо сделать срочно, иначе его купит кто-нибудь другой. 

Витька тут же пошел в банк и, благодаря своим связям с его владельцем, оформил кредит на двадцать миллионов. Примерно такую же сумму он внес из своих накоплений, а оставшиеся деньги занял у самого банкира, который и владел этим банком. 

Тот, зная чем его проситель занимается и рассчитывая на его услуги в будущем охотно дал сумму больше требуемой и даже просил не торопиться с ее возвращением. Но при этом взял расписку с достаточно жесткими требованиями, где было указано, что при необходимости заемщик, то есть Витька, отдает треть суммы по первому требованию, а остальное выплачивает равными долями в течение двух месяцев. Дом был куплен и все волнения по его приобретению остались позади. 

Таким образом, как опять же сказал Остап Бендер: «Сбылась мечта идиота! » 

Правда в доме пока кроме этого кресла, стола, телевизора и кровати в спальне ничего не было. Но это дело наживное. На счету его кредитной карты осталась еще приличная сумма и потому можно было не торопясь, тщательно выбирая, купить себе все самое лучшее чего он заслуживал. А заслуживал он несомненно многого. 

К тому же, рядом жили такие обеспеченные соседи, что дух захватывало. И ударить перед ними «в грязь лицом» было нельзя. 

Сам Витька был рыжеватым плотного сложения блондином невысокого роста с небольшим животиком и начинающейся лысиной на макушке. И ко всему прочему, и лицом и всем своим внешним видом сильно напоминал располневшего вождя Социалистической революции, которого долго били лицом об стол. Хотя был только с усами, без бородки. Сломанный, слегка кривоватый нос и пара шрамов на лице были у него из прошлой жизни, когда он будучи ещё молодым занимался боксом и дрался по пьяни. 

А в данный момент, он, в полном одиночестве, если не считать горничную, обмывал покупку. 

Старые знакомые, как и бывшая жена, его уже не интересовали, так как не вписывались в его сегодняшний уровень жизни, а для новых он сам был еще мелковат. 

С роднёй было ещё хуже. Отец давно умер, а мать его абсолютно не понимала, постоянно вспоминая советское прошлое и задавая совершенно неуместные вопросы. Остальная родня существовала где-то в провинции и с нею какое-либо общение Витька прекратил уже давно. 

Именно поэтому он и решил отметить это наиважнейшее событие его жизни в своем новом доме в одиночестве. И отметить так, чтобы это было что-то незабываемое. Для этого он не пожалел ни денег, ни усилий, приобретя самое лучшее, что только мог дать ему этот мир: по спецзаказу ему прислали бутылку редчайшего коньяка, три килограмма паюсной икры и коробку кубинских сигар, собственноручно изготовленных главой табачного дома Norma Fernandez. 

Все эти признаки роскоши Витька почерпнул еще в детстве, из фильмов. К примеру, ему запомнилось выражение:«Есть икру ложками». Он давно хотел это осуществить и вот теперь время пришло. 

Стол был накрыт, охлажденная бутылка водки «Серый гусь» запотела, горячие закуски были уже горячими, а холодные холодными. Рядом с ним, на вытяжку, в темном коротком платье с белым кружевным передничком стояла Нинка – его личная прислуга, кухарка, горничная и уборщица в одном лице, а он был голоден. 

Тут, стоит заметить, что не смотря на короткое платье и передничек горничная была не особо красива, где-то одних лет с хозяином дома, весьма потаскана жизнью и страдала излишним весом. Она была приходящей работницей и не отличалась проворством, умом или усердием. Но у неё несомненно были и свои плюсы: во-первых, она четко делала то, что ей говорил хозяин, во-вторых, брала за свою работу немного и, в-третьих, Витька больше на эту должность никого не нашёл. Все предыдущие кандидатки моментально исчезали стоило им только немного пообщаться с работодателем, посмотреть на него и узнать зарплату которую он за эту работу хотел им платить. 

Отмечать свой триумф Витька начал с водки. Он залихватски, как ему казалось, тяпнул холодной водки «Серый гусь» из тяжелого стакана из-под виски и закусив её горячей порцией «фуагра», которую принесла ему из кухни Нинка, потянулся за икрой. 

Та была в большой хрустальной чаше, как он и заказывал кухарке. 

Вооружившись большой золотой столовой ложкой Витька с вожделением зачерпнул зернистую массу, широко открыл рот и отправил всё содержимое ложки в него. Потом чавкая и причмокивая прожевал, запил водкой и решил повторить. 

Увлёкшись процессом он жадно поглощал содержимое хрустальной вазы, роняя куски икры изо рта на стол и халат, иногда повелительно мыча стоящей рядом прислуге, чтобы та снова наполнила стакан. В этот момент триумфа Витька представлял себя этаким барином, а то и бери выше – графом и баловнем жизни. 

Делал он это до тех пор, пока у него не появилась отрыжка и не закончилась водка. 

– Опять ты мне эту икру поставила! Не могу я её каждый день, проклятую, есть. Хоть бы хлеба достала…, – отодвигая чашку с чувством попенял он ни в чем не повинной Нинке фразой из культового советского фильма. Об этом он тоже мечтал. 

Отвалившись от стола и вытерев жирный рот ладошкой, он рыгнул и потянулся за коробкой сигар. 

Достав сигару, Витька отрезал у неё кончик, как это часто видел в кино и закурил. Тут пришла очередь и коньяка, стоящего в хрустальной, граненой, с причудливыми изгибами бутылке. Открыв его, он сам налил себе напиток в хрустальный бокал с подогревом, по стоимости равный паре бутылок элитного коньяка в магазине, слегка подогрел его, как учили специалисты в винном бутике, и зачем-то покрутив в руке залпом выпил. 

Налив себе еще пересел в кресло у горящего камина и дымя сигарой и изредка прикладываясь к бокалу, как по его мнению это должны делать настоящие аристократы, под шум дождя за окном и бормотание телевизора предался рассеянным хмельным размышлениям. В голове слегка шумело, настроение было превосходное, а от жизненных перспектив захватывало дух. 

Приятные мысли новоявленного жильца элитной недвижимости прервал робкий стук в дверь. 

– Входи. Что у тебя? – недовольным барским голосом прорычал Витька. 

В комнату, мокрый с головы до ног, нерешительно вошел худощавый, сутуловатый, невысокого роста мужичок. Это был Юрий, приехавший откуда-то из глубинки и работающий на Витьку за «копейки», которые тот платил ему по своему усмотрению. Он жил в небольшом домике для охраны располагающимся над гаражом и работал здесь сразу и за сторожа, и за садовника, и по хозяйству. 

– Беда у нас, Леонидыч! Ту канаву, что вдоль забора идет, полностью сточными водами залило. Сейчас уже участок затапливает, – трагично произнес он. 

– Ну и что с того? – беспечно ответил хозяин дома, – высохнет после дождя. А ты не забудь потом там коллекторный колодец сделать и насос поставить. Да еще узнай, где у них тут ближайшая точка подсоединения к коммунальной ливнёвке, чтобы трубы для откачки воды туда провести. 

– Так тут такое дело, – замялся работяга, – она, вода эта, от соседей по трубе идет, что под дорогой проведена. А они, видать, туда еще и всю канализацию сливают. 

Эта новость слегка кольнула Витьку, омрачая его радужное настроение. 

– Ладно, разберёмся, – слегка замешкавшись надменно ответил он, – ты пока иди подумай, что там сделать можно, что бы всё не затопило. 

Юрий, молча развернулся и опять пошел под дождь, решать задачу затапливающей канализации.   

«По мощам и елей! », – не кстати вспомнился Витьке анекдот, что рассказывали в свое время о вожде пролетарской революции лежащем в мавзолее, когда там прорвало канализацию. 

Он конечно знал, что через дорогу от него, в огромном деревянном доме, изредка проживает нефтяной магнат, когда возвращается из-за границы или с Севера, где у него по все видимости и находился основной источник дохода. И идти к этому буржую разбираться по поводу трубы под дорогой никакого желания у него на самом деле не было. Но не показывать же это прислуге. 

Решив обдумать эту проблему попозже, Витька снова попытался вернуть себе прежнее безмятежное состояние. Но оно, к его досаде, было полностью утеряно. Поняв, что настроение окончательно испорчено и его не вернуть, он решил отвлечься и позвонить своему банкиру и кредитору, чтобы уточнить, когда тому понадобиться его помощь в деле. 

Банкир, видимо тоже слегка «принявший на грудь», в отличие от своего заемщика был в благодушном настроении. И поэтому, хоть и сказал, что занят и времени на разговоры у него нет, так как он затеял затеял барбекю с шашлыками для находящихся у него в гостях высокопоставленных гостей из правительства, но, тем не менее, смог уделить Витьке двадцать минут своего драгоценного времени. При этом минута из него была потрачена на то, чтобы сказать, что для дел будет отдельная встреча, а остальное время занял рассказ о его молодой, недавно приобретенной жене – модели. 

– Представляешь, она попросила у меня Land Rover Range Rover последнего выпуска, – ворковал банкир в трубку, – Ну, типа, большой, роскошный, безопасный как танк и на нем, вроде как, только голливудские знаменитости ездят. 

– Это точно, Семёныч, машина безопасная, – поддакивал Витька, кивая с телефоном у уха. 

– Ну, ты же понимаешь дружище, – задушевно продолжал собеседник, – что своей любимой жене я ни в чем не могу отказать, тем более, что мы только что поженились. Ведь она же молодая совсем, ей всего-то двадцать лет. Что же мне, двенадцать поганых деревянных миллионов для неё жалко? 

– Очень верное решение Кирилл Семёнович. Что такое двенадцать миллионов для такой потрясающей женщины? Ерунда! – соглашался заемщик, истекая слюной от зависти к чужому богатству и вспоминая, что молодожёну пошел уже седьмой десяток. 

– Так оно и есть. Тем более, что в этой машинке пятьсот с лишним лошадок, а это, я тебе скажу, дружище, такая мощь и проходимость, что ей любая грязюка ни почем, – гордо вещал ему снисходительный кредитор. – Правда, моя жена больше по подиуму ходить привыкла, она в грязь не полезет. Зачем ей такая машина? Не пойму. 

– Тут уж ничего не поделаешь Семёныч. У женщин свои причуды. Их дело капризничать, а наше исполнять их капризы. Ведь только настоящий мужчина, такой как вы, может сделать своей женщине достойный подарок, – льстиво пояснял ему Виктор, оправдывая вторую половинку собеседника. – И опять же, ей нравится комфорт и безопасность. 

– Это верно, комфорту там хватает и безопасность полная. Ты, Голоколенко, молодец, далеко пойдешь, – пьяно заявил банкир и попрощавшись положил трубку. 

Отвлечься и восстановить хорошее настроение, как на это рассчитывал Витька, у него не получилось. Закончив разговор, он ощутил, как стало гадко у него на душе: «Унижаться и зависеть от каждого ублюдка, которому повезло в жизни больше чем ему, Витьке Голоколенко, до чертиков надоело. До финансового уровня собеседника ему было еще очень и очень далеко, «Серый гусь» уже закончился, хваленый коньяк отдавал клопами, а от сигар першило в горле. На улице уже стемнело и ехать за водкой было лень. Да еще перед глазами, как назло, стояла эта молоденькая жена банкира модельной внешности, которую тот тискает по ночам». 

Зацепившись мыслями за жену кредитора, которую он видел как-то мельком, и в деталях воображая, что банкир вытворяет с нею, Витька почувствовал, как его внезапно охватывает сильное возбуждение. 

Он поискал глазами Нинку. Её в комнате не было, но на кухне был слышен шум текущей из крана воды. Витька с трудом встал из кресла и пошатываясь, с налитыми кровью глазами от пьяного возбуждения, пошел туда. Нина мыла посуду наклонившись над раковиной. Короткое платье не скрывало толстых белых ляжек, манивших в данный момент Витьку как магнитом. 

Он, молча, обхватил женщину сзади одной рукой, надавив ей на спину предплечьем другой так, что она, перегнувшись через раковину, оказалась головой под струёй воды, и, не давая ей разогнуться, навалился на неё всем своим возбужденным телом. 

 


Утро для Витьки оказалось неожиданно паршивым. 

Не успел он еще как следует проснуться, как почувствовал ужасную раскалывающую головную боль. Было полное ощущение, будто внутри головы долбит молот, забивающий сваи прямо в болевые рецепторы. Перед закрытыми глазами возникали и распадались зелено-коричневые пятна, а любое движение грозило перерасти в неудержимую рвоту. 

Привычно преодолев порывы тошноты Витька раскрыл глаза и осмотрелся. 

Он, почему-то, лежал в своем халате на полу кухни, а его руки были в крови. Кровь также была на одежде и пятнами на полу. Повсюду валялись осколки битого стекла и куски паюсной икры. Часы показывали полдень. 

Витька попытался вспомнить вчерашний день. И воспоминание тут же подсунуло толстые целлюлитные ляжки и большую дебелую задницу Нинки. 

«Неужели я её убил?! – похолодел Витька, продолжая бороться с волнами накатывающей тошноты и ударами сваебойной машины. – Если это так, то тогда надо срочно замести все следы! » 

Сделав героическое усилие, он встал, пытаясь сохранять равновесие в кружащейся и наклоняющейся комнате, осмотрелся, но ни трупа, ни живой Нинки, нигде рядом не увидел. 

Дойдя до дверей гостиной на непослушных ногах Витька обнаружил в ней неубранный стол и всё еще стоящую на нём бутылку того самого дорогущего коньяка, который он так смаковал вчера. 

Теперь, мысли о его запахе чуть не вызвали приступ рвоты. 

– Нет, что ни говори, а лучше нашей водки ничего нет! – твердо решил для себя хозяин дома, делая последний рывок к столу. 

Он ухватил граненый хрусталь трясущейся рукой и выдохнув, поднёс горлышко ко рту. Коньяк тягучей струёй пролился в горло и сделал своё дело. Молот стал потихоньку ослабевать, коричневая муть перед глазами прояснятся, а по телу, восстанавливая утраченные силы, разливаться живительное тепло. 

Не выпуская бутылки из рук Витька занюхал выпитое рукавом халата и с облегчением рухнул в кожаные недра своего любимого кресла. Взяв лежащий рядом телефон он вызвал к себе Юрия. 

– Где Нинка?! – задал он ему резонный вопрос все ещё непослушным языком. 

– Так это. Она вчера собрала все свои тряпки и ушла. Вся в слезах. Сказала, что сюда больше ни ногой, – сбивчиво информировал его работяга, подтверждая свои слова непроизвольным киванием. 

– Вот стерва! Я же её дуру убью! Кто ей позволил?! – разозлился Витька. 

– Говорила, что в суд подаст. За насилие значит, – продолжил Юрий испуганно. 

– Какое ещё насилие?! – возмутился хозяин дома, припоминая мокрую голову женщины под краном, ритмично стукающуюся о край раковины. – Думаешь, подаст? – спросил он работника, сбавляя тон. 

– Глупая баба. У неё, что на уме, то и на языке. Эта, по глупости, может, – ответил Юрий приглядываясь к Витьке. 

– Ты чего на меня пялишься?! – раздосадовано спросил тот, подумав, что придется в таком случае тратится на адвоката. 

– Да у тебя Леонидыч, того, вся голова в крови. Разбил, что ли? 

– Не твоё дело. Иди, работай! 

Оставшись один, Витька ощупал голову и обнаружил там рану. Таким образом кровь разъяснилась. А что произошло на самом деле и откуда эта рана, он, хоть убей, не помнил. 

Так как сделать, что либо, с этой травмой самому было невозможно, пришлось вызывать своего врача, сказав, что упал. Благо он жил в этом же поселке. Правда брал, сволочь, не мало. 

Тот приехал быстро. А осмотрев и перевязав рану ехидно заметил: 

– Судя по всему, падать пришлось головой в хрустальную вазу. 

– С чего ты решил? – недоуменно спросил Витька. 

– Да вижу, тебе икра в голову ударила, – ухмыльнулся эскулап. 

– Чего ты несёшь? 

– Я говорю, Леонидыч, что тебя вчера кто-то хорошо приложил по башке хрустальной вазой в которой была икра, – пересчитывая купюры пояснил доктор. – У тебя в волосах осколки и вся голова в икре. 

«Кроме Нинки некому. Эта тупая и прямая, как палка, стерва ни понятий, ни страха, ни уважения к состоятельным людям не имеет. Если сильно разозлилась, то могла и приложить, сдуру, – подумал перебинтованный хозяин дома, – И особенно обидно, что она воспользовалась той самой хрустальной чашей, с остатками паюсной икры. Ну да ладно, разберёмся еще». 

Когда врач ушел, Витка, сидя в кресле, допивая остатки коньяка и бездумно глядя в телевизор по которому шёл какой-то детектив со стрельбой и ограблением банка, вспомнил то время, когда он начал мечтать о таком доме, в котором сейчас находился. 

 

 
Это были «лихие девяностые», как их называли. Почему «лихие», он так и не понял. Ничего лихого в том, чтобы «поиметь» кого-то, он не видел. Все что надо было, это забыть о совести и заливая её водкой делать «грязную» работу, которую им спускали «сверху». 

Вообще-то, вначале он работал на заводе слесарем и постоянно спрашивал себя: "Вот почему он, Витька Голоколенко, пашет как лошадь, с утра до вечера, а денег нормальных даже на горизонте не видно, в то время, как некоторые знакомые имеют крутые «девятки» и ходят в дорогих костюмах ничего не делая? " Да и жена постоянно пилила, за то, что в доме денег нет. 

А потом, как-то раз, его пригласил «подхалтурить» знакомый. 

– Слушай, Витек, у меня кореш приболел, а тут надо кое-какое дело сделать. Ты же вроде боксом занимался? Может заменишь его? – спросил он. 

Витька согласился, так как это было выгодно. За трехдневную работу ему обещали заплатить сумму равную двухмесячной зарплате на заводе. Взяв отгул за свой счет он отправился на дело. 

Дело оказалось донельзя странным. Он и еще человек пятнадцать таких же работяг вооружившись подручными средствами, на вроде монтировок и арматуры, под руководством пары подозрительных типов ночью захватили детский садик, посадив старого сторожа в кладовку. Сидели они в нём три дня, изредка выходя во двор или к воротам, когда там собиралась толпа других товарищей. 

Получив за это дело деньги Витька смекнул, что что-то до сих пор не понимал в этой жизни. Но самое главное, ему такая работа понравилась, хотя где-то, в глубине души, постоянно точил червячок сомнения. 

Потом его пригласили ещё раз, и ещё. А дальше пошло как по накатанной. Особенно после того, как завод задержал ему выплату зарплаты за полгода и ему пришлось уволиться. 

Они захватывали и предприятия, и конторы, и школы с детскими садиками, и наконец, свой же завод. Случались драки, перестрелки, но все это сильно не задело Витьку и ему удалось выжить и даже слегка разбогатеть, сколотив свою группу бойцов. Он смог себе позволить приобрести подержанный «американец» Jeep Grand Cherokee и приличную квартиру, куда он и переселился после быстрого развода. 

И, конечно же, он знал, что то, чем он занимается, называется рейдерством, то есть самовольным захватом чужой собственности, и что это может кончиться тюрьмой. Но ничего с собой поделать уже не мог или не хотел.   

Вот тогда-то и появилась его мечта – дом в самом престижном месте страны. 

И ради этой мечты он уже был готов на многое, практически на всё. Что он собственно и делал: прогибался перед вышестоящими, шёл на подлости, лгал, воровал, пытал и избивал людей. Но всё это делал тихо, стараясь нигде не светится по возможности. 

Чуть позже, когда основная масса предприятий была поделена некоторыми бывшими номенклатурными работниками и приватизирована, а Витькино руководство или убито или посажено, ему пришлось перейти на более мелкие, но не менее прибыльные дела, на частные квартиры. 

Его подчиненные находили алкоголиков с квартирами в городе и начинали их угощать. А потом, когда те входили во вкус халявного пойла, предъявляли им счет и требовали расплатиться за это квартирой. И те шли на это, отписывая на Витьку свою недвижимость и приближая его к своей мечте. 

Правда были и досадные моменты. Особенно запомнился один, когда квартиру пропил мужик живущий со своей матерью старушкой. Уж как она плакала, как рыдала, ползая на коленях и умоляя Витьку не забирать их единственное жильё. У него тогда чуть сердце не разорвалось от жалости. Но пяти миллионов, которые он мог выручить за квартиру, ему было жальче. 

И так эта старушка запала Витьке в память, что он даже по ночам плохо спал. Ляжет бывало, только заснет, а она уже тут как тут. И все просит его, умоляет. 

После этого случая он неделю ходил сам не свой, пока один его знакомый не рассказал про гадалку, у которой все предсказания сбываются на сто процентов. 

– Ты мне по мозгам грязным пальцем не елозь, я тебе не баба! – грубо ответил ему Витька. – Я ни в Кашпировских, ни в Чумаков, ни в гадалок не верю и перед телевизором воду не заряжаю. Туфта это всё. 

– А я чё? Я ни чё! Смотрю, ты какой-то хмурной ходишь. Думаю, значит проблемы есть, надо помочь человеку, – пожав плечами, сказал тот. – Твоё дело. Поступай как хочешь. Только учти, к ней и из правительства приезжают. Не простая тетка. 

Подумав пару дней Витька все же согласился сходить к гадалке, решив спросить у неё, сможет-ли он когда-нибудь осуществить свою "хрустальную" мечту. И, кроме того, не поможет ли она избавиться ему от этих назойливых воспоминаний о всяких старушках, что постоянно грезятся по ночам. 

К его удивлению гадалка принимала посетителей не в своей квартире, а в охраняемом офисном здании в центре Москвы и для того, что бы к ней попасть, надо было записываться заранее. 

С трудом дождавшись назначенного времени, он отправился пытать свою судьбу. 

На встречу, правда, он слегка опоздал, так как перепутал адрес, чего с ним никогда в жизни до этого не случалось. Кроме того, при выходе из автомобиля ему, прямо на голову, нагадил пролетающий мимо голубь. Пришлось зайти в туалет, не обращая внимания на ухмылку охранника, и привести себя в порядок. 

«Будем считать, что это к деньгам, – подумал Витька». 

Найдя нужный номер комнаты и открыв дверь он оказался в приемной с секретаршей деловито стучащей по клавишам клавиатуры. 

– Вас уже ожидают, – поздоровавшись, приятным поставленным голосом произнесла женщина. – Проходите в дверь и садитесь в кресло. Все что надо, вам скажут.   

Пройдя в указанном направлении, он, к своему несказанному удивлению оказался на небольшой сцене. Она была неярко освещена софитами. По центру, на тёмном фоне задника, на ней стояло полностью деревянное кресло. Пространство за авансценой, ограниченное порталом и бордовым бархатным занавесом по краям, было в полумраке и практически не просматривалось.   

Витька, пытаясь не показать смущения вальяжно прошел к креслу и сел. 

– Что же это вы, Владимир Ильич, кепочку не носите? Позволяете гадить вам на голову кому не попадя? – раздался ироничный глубокий женский голос из темноты. 

"Эта поганая гадалка не успела ещё и здравствуйте сказать, а уже издевается! – зло подумал Витка. – И голубей, видимо, специально дрессирует, чтобы они на посетителей клали". 

– Молчишь? Это хорошо! А то многие, наподобие тебя, что из «грязи в князи» выбились, начинают тут пузырями исходить, доказывая себе, что хоть чего-то стоят, – продолжал голос. – А что может стоить кусок того, что тебе упало на голову? А? Не для того вы Владимир Ильич революцию делали, чтобы каждое ничтожество не имеющее ни ума, ни совести, ни понятия о порядочности, на чужих бедах, да несчастьях бабло рубило, да свое примитивное благополучие строило! Не так ли? 

«Это что же, она на меня наезжает, что-ли?! – начал заводиться Витька, всё ещё помалкивая». 

– Хэ! Мечта, говоришь, хрустальная? – с интонацией Сухова из известного фильма произнесла гадалка. 

– Откуда она узнала?! – панически пронеслось в голове у Витьки в то время как по телу побежали мурашки, – я же не говорил этих слов ни кому. 

– Хотелось бы гхм… прояснить… – чувствуя, как у него першит от волнения в горле, произнес он хрипло. 

– Нечего тут прояснять! Будет тебе домик в заветном месте, – уверенно произнес голос. – Да только не пожалеть бы тебе потом об этом. 

– Навряд ли. Спасибо! – сухо сказал Витька и хотел было уже встать из кресла, но этого, почему-то, не произошло. Тело как-будто прилипло к нему. Сделав несколько неудачных попыток, он в конце концов, чтобы не казаться смешным, прекратил их и расслабился. 

– Я ещё не закончила, – опять прозвучало из темноты и там мелькнул огонек зажженной спички, а потом и сигареты. 

« Я бы и сам покурил, – завистливо отметил про себя Витька, но ничего не сказал». 

– Не получится у тебя долго наслаждаться своей мечтой. Проклятия на тебе, – услышал он гадалку. – Прокляли тебя слишком многие, видимо дела твои тёмные. 

– Ничего, проклятия на вороту не виснут. Переживу как-нибудь, – отшутился Витька вслух, поморщившись и матюгнувшись про себя. – Ну вот, начинается разводилово, – отметил он мысленно. – Прямо, как цыганка на вокзале. Сейчас еще и ручку позолотить попросит. 

– Это брань на вороту не виснет, а истинные проклятия висят гроздьями, – пояснила гадалка. – Причём проклятий этих, на тебе уже семь. А как их наберётся чёртова дюжина, рухнет вся твоя жизнь к чёртовой матери. 

– И что же это за истинные проклятия? – задал вопрос сидящий на сцене, причём с таким видом будто сделал это для проформы, будто ответ его совершенно не интересует. 

– Истинные проклятия – это те, которые накладываются человеком находящимся на грани отчаяния и безысходности, когда он готов умереть для исполнения этого проклятия, – пояснил голос за сценой. А потом добавил ехидно, – ну, или когда у него отняли последнее жильё, которого он дожидался полжизни, и он, на старости лет, должен идти на улицу. 

– И про старуху знает, чертова бабка, – похолодел нутром Витька. Почему он решил, что она бабка, он и сам не знал. 

– Именно эти проклятия и истощают накопленные положительные качества человека, меняя его карму, – продолжал пояснять голос. 

– Что за карма такая? Что-то из Тибета? – снисходительно уточнил клиент. 

– Это как в игре – личная система человека в которой душа накапливает определенные качества для своего роста – очки. Положительные увеличивают общий рост души. Отрицательные уменьшают. И в зависимости от того, сколько ты набрал этих очков, система строит твою следующую жизнь. Дается она для роста души человека проходящего череду жизней, – охотно пояснила гадалка. – И когда некоторые кичатся тем, что вот они, мол, смогли заработать много денег, а другие просто лентяи, то это полный кретинизм тех, кто так заявляет. 

– И почему же? 

– Уровень жизни, как и богатство, зависит только от кармы. И дело в том, что те, кто богатеет неправедным образом истощает заслуги своей души заработанные в прошлых многочисленных жизнях, для того, чтобы их плоть и самолюбие получили удовольствие и комфорт в этой, единственной жизни. Ну, разве это не кретинизм? 

– А если состоятельный человек зарабатывает свои деньги честным образом? 

– Таких очень немного. Но это как раз те, кто в своих предыдущих жизнях накопил достаточно заслуг, чтобы не нуждаться в этой. 

– А что же с теми, кто не может обеспечить себе даже нормальный уровень жизни? 

– А это зависит от того, что ты считаешь нормальным. На самом деле, для человека нормальный уровень тот, где он и вся его семья здоровы, не нуждаются в пище, одежде, жилье, и у них есть условия для собственного развития. А если человек лишен чего-либо из этого списка, то тут два варианта: 

В первом: душа человека ещё слишком молода и не успела наработать достаточное количество положительных качеств, чтобы истощать их для повышения благосостояния. Таких сразу видно. Они, чаще всего, невысокого уровня интеллекта и занимают нижнюю часть социальной лестницы. Такие люди даже при получении большой суммы денег не смогут ими правильно распорядиться, станут ещё беднее, несчастнее. Или умрут, от алкоголя и наркотиков. 

Во втором варианте те, кто перед своим очередным рождением поставил для себя в этой жизни очень жесткие условия для скорейшего роста души, но пока не справляется с ними. Такие люди, как правило, более интеллектуальны, но не богаты. 

– И что, интеллектуальные люди не могут достаточно заработать, чтобы разбогатеть? 

– Праведным путем, на данный момент, нет. Но если они предпримут больше усилий для роста души, то их жизнь изменится и благосостояние будет расти. 

– Всё это хорошо, – благодушно заявил Витька, – но я крещеный, христианин, и не верю ни в какую реинкарнацию. 

– Верю, не верю – прямо как дитё малое. Ты же взрослый человек, наверняка считаешь себя умнее других. И уж если считаешь себя христианином, то должен знать, что реинкарнацию в христианстве отменили на пятом Вселенском соборе в шестом веке указом папы. 

– Ладно, что там с проклятиями, – пробурчал Витька, не зная, что на это сказать. 

– Истинные проклятия повиснув на душе, как собаки на медведе, лишают её наработанных качеств, очень сильно истощая и меняя карму. Они сразу или постепенно уничтожают всё, что человек наработал за все свои прошлые жизни. А как только человек получает тринадцатое проклятие, то всё накопленное исчезает к чёрту. Поэтому, это число и называют чёртова дюжина. И тогда происходит коренной перелом в его сегодняшней, настоящей жизни. Он становится тем, у кого душа еще не наработала ничего. 

– Нищим? 

– Не обязательно. Тут тоже по-разному. Это зависит от кармы человека. Кто-то внезапно умирает, у кого-то образуются смертельные заболевания, а у некоторых больше всего страдает материальная часть. 

– Что-то я себе всё это плохо представляю. Может это можно как-то поконкретнее, об истощении? Так сказать, более наглядно? 

– Ну, а почему же нельзя? Можно и наглядно. Надеюсь ты поймешь что к чему. Ведь не совсем же ты дурак?! Верно? 

На этот вопрос Витька не нашелся что сказать. Как ни ответь, получалось плохо. Между тем раздалось жужжание механизма и из-за рампы поднялся большой телевизор. На нем засветились рисунки в виде простейшей мультипликации, показывающие то, о чем стала рассказывать гадалка. 

– Представь себе бочку с крышкой. Только бочку с прямыми стенками, как цилиндр. А крышка, соответственно, будет поршнем. При наработке нами положительных качеств в эту бочку втекает некая субстанция, а при наработке отрицательных она вытекает. 

– А что произойдет если человек не наработает этих штук, ну… качеств? Ведь тогда все вытечет и крышка опустится? 

– Если она опустится от отсутствия субстанции, – человек умрет и его душа пойдет на развоплощение. Это бракованная душа и она будет уничтожена. 

Человек, переходя из одной жизни в другую, испытывая радости и страдания накапливает эту субстанцию. Через некоторое время она заполняет бочку, но не переливается сверху, так как закрыта крышкой, а начинает становиться плотнее. И в зависимости от жизни человека, этой субстанции в бочке становится то больше, то меньше. Или, если бочка уже заполнена, меняется давление. 

Но мы возьмем для примера бочку, в которой количество субстанции не изменяется и она находится под одним давлением. 

Допустим, кто-то высказал в адрес человека обычное проклятие, плохое пожелание, наорал, посылая его или что-то вроде этого. То есть, создал намерение причинения вреда. Он сам, конечно, при этом испортил свою карму, но, тем не менее, ухитрился создать намерение, которое воплощается в некий посыл и оседает на крышке этой бочки в виде маленького камушка. Весит он немного и поэтому крышка почти не опускается в бочку под его нажимом, но движение уже существует. 

Потом, кто-то ещё подумал или сказал о человеке плохо и ещё. Постепенно, на крышке скапливается много камней и они уже сильнее давят на неё. Она, естественно, опускается быстрее. 

И, в конце концов, если в бочке не будет накапливаться субстанция, чтобы своим давлением противостоять опусканию крышки, то она опустится почти до самого дна, а человек захиреет и умрет. 

Такие эксперименты уже не раз проводились с растениями, так как у них слабее сопротивление негативным намерениям. На одно из растений постоянно ругались и оно, несмотря на полив, в конце концов, засохло, а другое, которое хвалили, наоборот, стало цвести из всех сил. 

Когда в адрес человека идет истинное проклятие, то это похоже на тяжелый большой валун, от которого крышка опускается на определённую глубину. А от тринадцати таких камней крышка резко оседает к самому дну бочки. 

– Я так понимаю, что главную роль здесь играет крышка. Если она опускается, то человеку приходит «крышка». 

– Совершенно верно. 

– Всё это интересно, но что-то я не заметил, чтобы состоятельные люди умирали как мухи, хотя, по вашим словам – должны. 

– Состоятельные люди, да будет тебе известно, тоже болеют, старятся и умирают. Но для того, чтобы это произошло как можно позже, они тратят огромные суммы и применяют различные ухищрения. И иногда такие, от которых бросает в дрожь. К примеру, вкалывают себе стволовые клетки человеческих эмбрионов. А есть ещё более худшие вещи, о которых и говорить не хочется. Ты наверняка это слышал. То есть, они идут на различные гадости, разрушая свою карму и истощая душу, только для того, чтобы хоть немного ещё задержаться на этом свете или попытаться выглядеть лучше, чем они есть на самом деле. А это уже безумие. Полученное махом, всё равно уйдет прахом. 

– Кстати, об уме, – заметил Витька, слегка раскрепостившись, – мне тут вспомнился один анекдот о спорте: Старый еврей говорит молодому: «Если бы спорт был так хорош, как о нём говорят, то на каждом турнике давно висело бы по пять евреев». 

– Ну, и? К чему всё это? 

– Если всё, о чем вы тут говорите, правда, то почему же умные состоятельные люди этого не делают. Не накапливают, так сказать, это добро. А все норовят бабла побольше поднять? 

– Дорогой мой Ильич, не стоит путать божий дар с яичницей. Мир еще до вашей революции перевернулся с ног на голову и стоит на ней уже давно и прочно. Состоятельные люди, в большинстве своём, не умные, как их принято считать, а хитрые. Для умения врать, льстить и приспосабливаться к обстоятельствам, обводя других вокруг пальца и постоянно меняя правила игры, большого ума не надо. Тут нужна хитрость, жадность, изворотливость, умение понравится вышестоящему и полное отсутствие совести, – веско сказала гадалка. 

– Посмотри хотя бы на себя. Когда это ты отличался умом и сообразительностью?! Да не было такого никогда! – ехидно заметила она. – Хотя денег отхватил в жизни уже не мало и в ближайшее время нахапаешь ещё больше. Но ты должен понять, что результатом этого будет разрушение твоей кармы, твоих детей, если они когда-нибудь только у тебя будут, и твоего рода. То есть, своей жизнью ты разрушаешь себя и всю свою родовую линию. Сколько ни бери чужое – своё получишь! 

– Но, ведь куда ни глянь, миром правят богатые, состоятельные люди. Почему же так получается? Может они в чём-то лучше? – не сдавался Витька. 

– Это означает только одно, дорогой мой вождь пролетариата, что в мире происходит то же, что было когда-то с твоей программой. На короткой дистанции, в сиюминутных выгодах, они, конечно, выигрывают по всем пунктам материального обеспечения. А всё потому, что, чем примитивнее человек, тем более высокого он о себе мнения. У таких людей нет сомнений и размышлений, они действуют по первому импульсу, который приходит им в голову и, кроме того, постоянно убеждают окружающих, что они очень умные люди. 

Но в перспективе, они, в конечном счёте, приведут всё общество к коллапсу. Именно из-за таких недалеких управителей и происходят все беды с человечеством на земле. 

– Понятно. А что же человеку делать, чтобы это…хоть что-то там наработать? 

– Если он вообще не знает, как это делается, то можно начать с малого – с любовью относиться ко всему миру, ко всем живым существам и людям, делать по возможности добрые дела и идти в ближайшую церковь, отмаливать все грешные мысли и поступки – это самое простое. Сейчас многие посещают церковь, в свободное от грехов время. 

– Я вот хотел тут… – начал, было, Витька. 

– Знаю, знаю. Совесть по ночам мучает? Так ты должен денно и нощно радоваться, что у тебя её хоть немного ещё осталось. Радоваться! Понял? Лучше жить в нужде, но быть человеком, чем жить в достатке, но быть свиньей. 

– Понял. Что дальше? 

– Добро пожаловать Никанор Иванович! Сдавайте валюту! – совершенно неожиданно для Витьки произнесла гадалка фразу из произведения Булгакова. 

– Сколько с меня? – полез Витька в карман, поняв только то, что надо расплачиваться. 

– Пошутила я. За сегодняшний сеанс ни сколько. А вот когда мы увидимся в следующий раз, то вам, дорогой Ильич, придется как следует раскошелиться. И не так, как за Брестский мир, – иронично заметила гадалка и занавес закрылся. 

Как ни странно, но после гадалки Витьку немного «отпустило» и он перестал даже вспоминать назойливую ночную старушку. Где-то глубоко внутри появилась твердая уверенность, что мечта о доме осуществится, а дела пошли как нельзя лучше. 

И вот теперь он в том самом доме, о котором столько мечтал. Для Витьки этот дом был просто громадным: с высокой скатной крышей с мансардой, с причудливыми выступами, пристройками и фасадными украшениями. В нём были огромные окна, шикарное парадное крыльцо с каменными перилами, большая гостиная, кухня, множество ванн, встроенных шкафов, спален и различных помещений. Двор, правда, был маловат, но ничего, ему же не картошку тут сажать, для барбекю и приёма гостей больше чем достаточно, тем более, что для этого тут была отведена большая поляна огороженная высокими туями. 

 

 

В дверь опять постучал Юрий, отвлекая хозяина от воспоминаний. 

– Что опять? – рыкнул на него Витька, почувствовав, как болит рана на голове. 

– Да там Леонидыч, это, беда. Парни, которые тебе камеры наблюдения на дом ставили, стену поцарапали, жуть. 

– Она что, пенопластовая, что ли, что бы её можно было сильно поцарапать? Там же штукатурка, – недоумённо произнёс хозяин. – Они что, специально её скоблили? 

– Нет Леонидыч, там пенопласт, как ты и говоришь, – испуганно таращась, пояснил Юрка. 

– Да не может быть! Весь посёлок иностранцы строили, по своим проектам. Не могли же они такую туфту подсунуть! – не поверил Витька. – Пошли-ка, посмотрим. 

Стена дома было соскоблена, будто её случайно задели ковшом экскаватора. Рядом, недоуменно почесывая затылки, стояли мастера устанавливающие камеры наблюдения. 

– Кто же знал, что дома нынче так строят? – оправдывался главный из них. – Только лестницу прислонили. А тут такой ветер подул, что Саньку вместе с этой лестницей снесло. 

Порывы ветра, почему-то именно над этим поселком, были отменные. Витька сам наблюдал несколько раз, как уносило брезент или пленку у соседей, которыми они накрывали стройматериалы. Так же регулярно тут ломало деревья. 

– Составляйте протокол о нарушении целостности стены, пусть ваша фирма мне её восстанавливает, – заявил Витька, поднимая и рассматривая кусок отлетевшего от стены пенопласта, покрытого тонким слоем крашеной штукатурки. 

Понимание того, что его дом построен не полностью из кирпича или даже бетона, а покрыт снаружи и изнутри оштукатуренным пенопластом, как какое-то бюджетное жилье, привело его в бешенство. 

– Ты узнал, где тут колодцы для ливнёвки? – зло спросил он идущего за ним следом Юрку. 

– Узнал Леонидыч, – вздохнул тот испуганно. – Да только, это, заглянул я в эти колодцы, а они пустые. 

– Конкретнее! Что значит пустые?! 

– Нет там ничего, трубы не проложены. 

– Это что, шутка?! – взвился хозяин. – Как так может быть в престижном поселке, чтобы колодцы для водоотвода были, а труб не было?! Может, ты не там смотрел? 

– Ей богу, Леонидыч! Мы с управляющим ходили, – закрестился работяга. 

– И что он говорит? 

– Говорит, что работает здесь только недавно. Ещё сам во всей документации не разобрался. А старого управляющего полгода назад уволили. 

– Пошли, покажешь мне эти колодцы, – решительно сказал Витька и быстрым шагом двинулся со двора. 

 

 

Весеннее солнце щедро дарило своё тепло пробивающейся из земли травке и распускающимся на ветках листочкам. Кое-где, в тени заборов и домов, таяли последние грязные комки снега, истекая тонкими ручейками талой воды. Радуясь теплу щебетали вокруг птицы, а за решеткой забора суетливо пробегали чуть более счастливые, чем обычно, люди. 

На скамейке, возле церкви, сидел Витька и, поражаясь перипетиям судьбы, вспоминал прошедшее и грелся под яркими лучами небесного светила.   

Прошло уже три с лишним года после его первого разговора с гадалкой. Тогда, прямо сказать, он ей не поверил и не очень-то и понял, стараясь сильно не вникать в то, что она ему говорила. Но дальнейшие события показали, что он был не прав. 

Началось всё совершенно неожиданно, с программы новостей, по которой сказали, что в розыск объявлен руководитель одного из управлений МВД по области. Он подозревался во взятке в крупном размере и хищении государственных средств. 

В общем, новость была бы тривиальна, если бы этот руководитель не был Витькиным «куратором по работе с недвижимостью». Это слегка расстроило его. 

А на следующий день ему позвонил его банкир и грустным, но твёрдым голосом выдал другую новость: У него в семье произошла страшная трагедия – его молодая, красивая жена попала в автокатастрофу. В её новенький Land Rover Range Rover на перекрестке на полном ходу въехал КамАЗ. Машина от удара перевернулась несколько раз и теперь не подлежит восстановлению. А его жена находится в реанимации. В связи с этим он хотел бы вернуть деньги, которые занимал Витьке, причем с процентами, так как собирается отправлять жену в Израиль, на лечение. 

– Ты же понимаешь, дружище, что цены на лечение там просто сумасшедшие. А моей зайке нужно всё самое лучшее, надёжное, чтобы она ни в чём не нуждалась и чтобы вылечили наверняка, – доверительно ворковал в трубку кредитор. – У себя деньги из оборота я вывести не могу, они у меня работают. Кто же мог знать, что такое случится? 

– Точно Семёныч, тут не угадаешь, когда и что случиться, – придав голосу соответствующее настроение, поддакивал Витька. 

– А если у тебя вдруг какие-то трудности с возвратом возникнут, ты не стесняйся, скажи мне. Я человек не гордый, могу вместо денег и домом взять, – многозначительно и вкрадчиво продолжал банкир, разбивая хрустальную Витькину мечту вдребезги. – Правда, из-за срочности, он будет стоить только половину того, что ты за него отдал, но, думаю, для тебя это не проблема. 

– Всё в порядке Кирил Семёнович, деньги я найду, – деревянным голосом ответил Витька и попрощавшись положил трубку, чувствуя, как ранят его осколки мечты, терзая сердце. 

«Вот же скотина! Поёт, будто мы и на самом деле с ним друзья. А сам хочет пустить меня по миру. Видимо уже слышал новость про моего «куратора» и понял, что я сейчас без «крыши» остался, – догадался Витька. – А из-за этой аварии он с меня сейчас не слезет пока всё до последней копейки не получит». 

И не успел он положить трубку и просчитать все варианты возвращения денег заёмщику, стараясь не думать лишний раз о том, что проценты придется тоже платить, хотя они и не договаривались об этом, как телефон снова всполошено запиликал. 

Звонил знакомый из прокуратуры. Он предупредил, что в связи с делом, которое сейчас ведется по «куратору», всплыли кое-какие факты по незаконному переводу производственных площадей на имя самого Витьки. Так что в ближайшее время, стоит ждать неприятностей. А так как дело получило широкую огласку, то замять уже не получиться и остаётся надеяться только на чудо. 

– Это прямо какое-то проклятие! – подумал Витька и сразу же вспомнил о гадалке и её словах. 

« Это все Нинка! – решил он. – Наверняка меня прокляла, стерва. Да ещё та старуха, что снилась по ночам. Остаётся надеяться только на то, что тринадцатого проклятия наложить ещё ни кто не успел». 

Но напрасно, ох как напрасно обвинял женщин этот жулик, насильник и подлец. Не было этого. Горе было, обида была, и много слёз было, а проклятия, да ещё такого страшного – не было. 

Нина, уйдя жить к подруге и проплакав неделю от обиды и страха, что на неё подаст в полицию бывший работодатель, как-то выйдя из дому совершенно неожиданно встретилась и познакомилась с хорошим парнем. У него был свой небольшой бизнес по реставрации мебели и ему понравился её прямой и открытый характер. 

Через полгода они поженились и она стала забывать прошлые неприятности. 

Старушка же, поняв, что помощи ни от властей, ни от силовых структур не дождаться, так как на документах по продаже дома стояла подпись её сына и все вроде бы было по закону, пошла туда, где можно было хотя бы поговорить о своём несчастье – в церковь. 

Там, на исповеди, она и рассказала всю свою печальную историю батюшке. И он, приняв участие в судьбе, устроил её при церкви, помогать, чем может, по хозяйству, поселив в небольшой отдельной комнатке в доме стоящем тут же. А её сына отправил в мужской монастырь, который находился где-то на краю области и славился тем, что там переставали пить даже самые последние алкоголики. 

Витька же, между тем, продолжал просчитывать варианты. Лишаться дома, который он считал уже своим, несмотря на все его недостатки очень не хотелось. До этого он рассчитывал на те самые, отобранные у какого-то лоха производственные площади, для полного оформления которых не хватало пару подписей. Продав их, можно было бы спокойно закрыть большую часть долгов. Но сейчас сделать это было не возможно. Да и подписи без звонка «куратора» ему никто не поставит. 

Можно было бы продать кое-какое недвижимое имущество, имеющееся у него на черный день, но этого явно было мало. 

Он попытался позвонить всем своим знакомым и даже подельникам, чтобы хоть немного где-то занять. Но все телефоны были вне зоны доступа или отключены. Видимо информация о том, что он полный банкрот, на которого могут завести уголовное дело, уже разлетелась среди своих. 

Не зная что делать и постоянно ожидая, что за ним придут люди из прокуратуры, Витька впал в депрессию. Он, прямо себе на дом, заказал закуску, пару ящиков водки «Серый гусь» и ушел в запой. 

Из запоя его вытащили люди банкира. Они же привели его в порядок и, отвезя в лес, стали обкатывать так же, как он обкатывал тех, кто не хотел отдавать своего имущества. То есть, закопали в землю по горло так, чтобы на поверхности торчала одна голова и стали на джипах носиться над ней, грозя закатать в землю. Окончательно протрезвев от страха, он подписал им купчую на его «хрустальную мечту», его дом за треть его цены, не ожидая, что ему вообще отдадут хоть какие-нибудь деньги. 

Потом, поняв, что надо что-то делать, пока его ещё и не посадили, поехал к гадалке. 

– Так-так Владимир Ильич, революция, как я вижу, уже близко и в Разливе скрыться не удалось, глянув на его опухшую от запоя физиономию, заметила она. – Значит теперь, следуя историческим хроникам, самое время заняться её финансированием. 

– Вам надо объяснять, зачем я пришел? – вглядываясь в темноту, так же, как и прошлый раз, хмуро спросил женщину не состоявшийся олигарх. 

– Ты что же, принимаешь меня за ту гадалку, которая на стук в дверь спрашивает "Кто там? " – неожиданно рассмеялась та. 

– Сколько будут стоить все услуги, что вы сможете сделать для меня? – спросил Витка и затаил дыхание. 

– Я предупреждала, что придется раскошелиться. И к этому моменту сумма составляет сто пятьдесят тысяч евро. Пятьдесят для меня и сто для компенсации ущерба избитому владельцу промышленных зданий, чтобы не завели уголовное дело, – просто ответила гадалка, – И больше, в этой ситуации, я ничего для тебя сделать не могу или не хочу. Что, в общем-то, одно и то же. 

«Это же практически все мои деньги, если продать оставшееся имущество! – с тоской подумал Витька, глядя на закрывающийся занавес. – Учитывая то, что все мои счета банкир наверняка заморозил». 

Продав всё, что у него было и расплатившись с гадалкой, Витька поселился у Машки, к которой раньше изредка заезжал. Она жила одна, в небольшой двухкомнатной квартире. 

Ему нравилось то, с каким восхищением она смотрела на него, когда он, неожиданно нагрянув, затаскивал в дом кучу пакетов с дорогими продуктами и давал ей немного денег. За это, он брал с неё по полной, удовлетворяя все свои самые изощренные прихоти в постели и иногда даже поколачивая. 

Но не успели они прожить и неделю, как он сильно заболел. Врачи не смогли у него ничего обнаружить, несмотря на то, что он лежал пластом и даже не мог пошевелиться. Болел он долго, почти месяц. А потом Мария выгнала его из дома на улицу с помощью своих дружков, забрав остатки денег за проживание. 

Тут, он познакомился с какими-то мужиками, с которыми ушел в запой. Потом бродяжничал, бомжевал, и наконец, к началу этой весны, вспомнив слова гадалки, оказался на этой лавочке у церкви. 

Теперь, в этом худом грязном оборванце, с постоянно опухшей физиономией и специфическим запахом бродяжничества, трудно было угадать когда-то вполне состоятельного дельца теневой экономики. 

 

 
Витка прервал свои размышления и повернул голову на шум. Служба закончилась и из церкви выходили люди. Приняв привычную позу на земле у ворот, он поудобнее уложил свою больную ногу и поставил перед собой грязный картонный коробок. 

За это место у церкви он воевал долго. И только недавно все остальные претенденты на подаяние у церковных ворот признали право за ним. 

– Бедненький, за что же тебя жизнь так изувечила? Пусть Господь тебя услышит и воздаст по делам твоим! – услышал он над собой голос проходящей мимо него полной дамы и в его коробку упала пятисотрублевая бумажка. 

– Благодарствую, – пробормотал Витька привычные слова, радуясь неожиданно щедрому подарку и понимая, что этот голос он где-то слышал, но только очень давно. 

И пока прихожане проходили мимо него, изредка кидая мелочь в коробку, он всё вспоминал, где же слышал этот голос. А когда общая масса людей прошла, он вспомнил. 

– Это же Нинка, паскуда, – прошептал он внезапно пересохшими губами, чувствуя, как какое-то щемящее чувство, с непривычным ощущением благодарности, согревает его сердце. – Это Нинка, Нина. Она, больше некому, – радостно встрепенулось у него в душе. 

– Что же ты касатик тут сидишь, иди хоть в притвор погрейся, пока народу нет. А я тебе чего-нибудь поесть принесу, – услышал Витька и подняв глаза увидел тот образ, что не давал ему спать. Это была та самая старушка, что когда-то ползала перед ним на коленях, умоляя не выкидывать её с сыном на улицу. 

Сердце его на секунду замерло, в душе всё перевернулось и он, вытирая грязным рукавом неожиданно хлынувшие из его глаз слёзы, кинулся ей в ноги. 

– Прости мать! Прости меня дурака, родная! Прости ради Бога, за всё! – плача, ползал он у её ног, рассыпая деньги из коробки. – Сволочь я последняя! Грешен, грешен я перед Богом и людьми! Ведь это я тогда тебя из твоей квартиры выгнал! 

– Вон оно как выходит, – меня жилья лишил и сам через то дома лишился! – посмотрев на него и пожевав сухими губами сказала старая женщина. – Ты покайся касатик! Покайся, да помолись, а уж Бог тебя обязательно простит, – строго добавила она, вглядываясь в стоящего перед ней на коленях, освещенного ярким весенним солнцем оборванца и осенняя его крестным знамением.