В лифте с никулиным

   

Моя вторая, бывшая жена, дай Бог ей здоровья, жила, да и живет, на Большой Бронной. Те, без малого, семь лет, которые мы провели вместе, прошли в наших совместных, бесконечных скитаниях между ее Бронной, моим Беляево и нашим «совместным гнездышком» в Томилино. Почему так получилось – рассказывать долго, да уже и незачем. Факт состоит лишь в том, что отсутствие постоянного места семейной дислокации, было одной из причин того, что наша совместная жизнь, в конце концов, не состоялась. Одной из многих причин, но, наверное – далеко не последней. Ибо, семейный «очаг» и «крепость», подчас остаются единственной, условно крепкой нитью, связывающей двух, некогда  любивших друг друга людей. Иногда, спасают еще и дети. Впрочем, общих детей у нас тоже не было. Чаще же всего, пошедшую, по тем или иным причинам, под откос семью – не может спасти ничего. И это, по жизни – справедливо.
Так или иначе, но в районе Бронных улиц и Патриарших прудов – Патриков, я провел немалый период своей жизни.
Этот район, в те годы – а речь идет о самом конце девяностых, начале «нулевых», был хоть и элитным, но интересным. Редкое сочетание. Этому способствовало и большое количество театров вокруг – Доронинский МХАТ, Театр им. Пушкина, Театр на Малой Бронной, и соседство с косящим под гламур Литературным Институтом, и огромное количество дорогих ресторанов, соседствующих с откровенными забегаловками, да и сама атмосфера близости Патриарших Прудов  сказывалась. Ну, это там, где Булгаковская Аннушка делов натворила…   Тогда район Патриков  еще не выглядел настолько выхолощено и глянцево-центрально, как сейчас.  Еще кое-где пульсировала «на районе» тоненькая, живая жилка Старой Москвы. Еще жили, по соседству с богачами и знаменитостями простые, обычные люди, со всеми своими каждодневными, насущными проблемами. Впрочем, у знаменитостей проблем тоже хватало. Да и рознь знаменитость знаменитости .
В соседнем с нашим подъезде, по Б. Бронной 8, жила актриса Екатерина Васильева. Худая и страшная, как Яга, она шага не делала без своего духовника – рыжего попика с неприятной внешностью проныры. Во дворе она ни с кем не здоровалась, выглядела всегда мрачно и отстраненно, быстро пробегая, со своим спутником, от парадного до его машины. Создавалось впечатление, что человек этот раньше – много грешил, а теперь замаливает содеянное. Позже я узнал, что именно в те годы, Екатерина Сергеевна решилась на постриг.
Мимо дома, в сторону первого в Москве магазина «Алые Паруса», нередко проходил великий Михаил Ульянов. Одет он был всегда более чем скромно. В межсезонье – в явно не новое, всегда одно и то же серое пальто, летом  – в мятые светлые брюки и пиджак не в цвет. Издали, он напоминал самого обычного пенсионера на прогулке и лишь традиционно крепко сжатые губы, и часто заведенная за спину рука, указывали на то, что перед вами – настоящий Маршал. Такой же, как Жуков, которого Михаил Александрович так много раз играл.
Напротив, через улицу, по Б. Бронной 5, находилось недорогое заведение с летней верандой, со странным, для центра Российской столицы, названием «Какабанна». С каковского это должно переводится – не помню, но все называли кафешку просто – «Кака», что в общем-то, вполне соответствовало ее уровню. Правда, плов, чебуреки и кофе в «Каке» делали отменно и, видимо, за это, а еще и за недорогой алкоголь в розлив, кабачок был популярен не только среди местных и студентов Литинститута.
«Каку» регулярно посещал основательный, как скала, благородных, говорят, кровей артист Александр Пороховщиков. Он обычно приходил с маленькой собачкой, неизвестной мне породы, которая забавно смотрелась на фоне своего могучего хозяина. Он занимал, по возможности, всегда один и тот же столик с краю. Заказывал он тоже всегда одинаково – небольшой графин водки, плов и обязательно высокий, пивной стакан томатного сока. Часто, к нему присоединялся любитель декламировать Зощенко со сцены, его тезка – Александр Филипенко. Впрочем, тезка любил присоединяться не только к Пороховщикову -  у него никогда не было в наличии денег. Мужик, кстати – мировой! Веселый, искрометный. Я с Александром Ф. в «Каке», чисто «случайно», не раз оказывался за одним столом, как, впрочем и со Збруевым, и с Максом Сухановым… Нет, с Максом дело было на Селигере…))
Рядом с Синагогой, что была через дом от «нашего», я часто видел Игоря Квашу, который любил похвалиться окружающим тем, что нашел «замечательную и дешевейшую зубную клинику в Сокольниках», в которой, по его словам – «оборудование стало новым, а персонал остался старым – с пониманием». Не знаю, чего уж он такого нашел в стоматологической поликлинике при ФКУЗ на улице Матросская Тишина. Я-то там ничего особенного, кроме самого Кваши, не замечал. А посещал я ее, одно время, часто и далеко не всегда по поводу зубной боли. Ведь именно в этом учреждении, главным бухгалтером работала моя теща. От первого брака. Видать, именно по этому, в отместку за мои былые грехи, у меня и сегодня отсутствует один передний зуб…))
Но, вернемся ближе к Центру, на Бронные и окрест.
Как-то, по осени, я гулял со своей знакомой по Спиридоновке. Я, помогая своей спутнице, толкал перед собой огромную коляску, в которой мирно посапывали рядом два ее близнеца. Поблизости от нас, у тротуара, притормозила небольшая машина, из которой, не без труда, вылезли два мужика. Один – внешности обычной, а второй – вполне себе эпатажной. Немолодой, невысокий, весь в коже – «косуха», штаны, «казаки», кепка, широкие очки, прикрывающие  заметный шрам на лице. В руках он держал одну широкую, кожаную же крагу-перчатку, а вторая упала на асфальт, когда он покидал авто. Он этого не заметил. Я поднял потерю и окликнул уходящих. Они остановились, развернулись. Тут-то я и узнал «кожаного». Узнать то узнал, а вот фамилия его сходу на ум не шла.
- Вы перчатку потеряли…
- Ой! Спасибо, спасибо большое! – «кожаный» явно обрадовался.
- Скажите, а ведь Вы… эээ…это… известный скульптор, друг Высоцкого?
- Да, это я. Шемякин моя фамилия. Михаил. Спасибо Вам еще раз! Я, как любой ваятель, вещи редко меняю, я их ценю. Они прилипают ко мне, как… как глина, что ли.  У вас – прекрасная супруга и дети. Счастья и им, и вам! Всем!
- И Вам удачи!
Выдержав секундную паузу и поняв, что автограф у него брать никто не собираются, Шемякин облегченно кивнул на прощание головой, слегка улыбнулся и пошел прочь.
- Что, известный скульптор? – спросила меня моя молодая спутница.
- Весьма… - ответил я рассеяно, думалось сейчас о другом. Похоже, она догадалась, что со мной происходит.
- Слышь, Коль, да будут у вас еще с Инкой дети. Я уверена. У вас, или у тебя…  Не закончила. Смутилась.
После этого разговора, мне впору было идти либо в магазин, либо в аптеку - за успокоительным. Больная тема. Аптека же ближайшая находилась в поликлинике № 3, что на Б. Бронной 3 (аптека «три-три»)), а в ней была высока вероятность встретить здоровенного, с виду, Сергея Мазаева. Он часто посещал это заведение. Видимо, кто-то из его близких болел часто.
О «звездах» того времени, которые тоже «засветились на районе», долго писать не хочется. Кумиры мельчали вместе со временами. Они, кумиры эти, фигурировали главным образом, в книге учета происшествий (КУПе) местного 28-го отделения полиции (простите, милиции тогда еще), куда их доставляли за нарушение общественного порядка из многочисленных, близлежащих кабаков. Таких, например, как печально известный, с начала 90-х,  киллерский «Аист». Теплее всего местные менты, как ни странно, отзывались о Сереге Пенкине. И это притом, что он никогда и не думал скрывать свою нетрадиционную сексуальную ориентацию! Дело было в том, что после очередного спокойного, отрезвляющего сна в милицейском «обезьяннике», Серега долго и искренне передо всеми извинялся, за причиненные неудобства, а в ожидании, пока его заберут знакомые, он давал очень ценные советы по маникюру сотрудницам отделения. Более того - на следующий день после своего  освобождения, он обязательно передавал своим «тюремщикам» бутылку дорогого коньяка – «мальчикам» и огромную коробку конфет – «любимым девочкам». Совсем по другому – скандально, вели себя в отделении Анжелика Варум и Боня Титомир. Последний жил тогда в огромной мансардной студии напротив прудов. Кто-нибудь сейчас помнит, что и о чем пел этот «талант»? Я – нет. А вот Наташка Ветлицкая по ментовкам не буянила. Она, каждый вечер, приезжала ужинать в шикарный ресторан на Спиридоньевском переулке. Приезжала на огромном лимузине-«раскладушке», останавливалась посреди узкого переулка, заняв всю проезжую часть, и долго потом, в сопровождении охраны выйдя из машины, специально трепалась по мобильнику, не обращая ни малейшего внимания на звуки клаксонов и матюки, летящие в ее адрес от «застрявших» в устроенной ей же пробке водителей. Королева, короче. А на деле – раба из собственной песенки. Раба денег и пустых, бездарных амбиций. Тьфу…
Юрия Владимировича Никулина я живьем видел только один раз. Ребенком, на арене Старого Московского Цирка. В те годы, когда я начал обретаться на Бронной, его уже год как не было в живых. Зато,  бывшая рассказала мне короткую историю, ради которой, собственно и затевалось данное повествование. Это уж потом, как обычно – понесло меня, поехало. Графомания, понимаешь…
Дело в том, что у бывшей моей, с детства была близкая подруга - одноклассница. Я и сам ее очень хорошо, близко потом узнал. Так вот, подруга эта была поздней дочерью одного, ну оччччень известного театрального режиссера, Народного Артиста СССР и пр.  Они жили в доме по Б. Бронной 2/6. Башня такая одноподъездная, кирпичная. Элитная, по меркам конца 60-х. Это когда ее строили.  Этажом выше подруги, жила чета Плучеков, которые постоянно заливали всех снизу живой водой, соседями справа – тоже были кто-то из «заслуженных», а вот двумя этажами ниже – жили Никулины.
Как-то, году этак в 78-м, девчонки решили погулять в выходной. Было им – лет по восемь. Моя бывшая (нет, тогда еще – будущая))), зашла за подругой, они сели в лифт и поехали себе вниз.  Через два этажа, лифт остановился и туда зашел… Юрий Никулин. Девчонки оробели. Видеть такого человека совсем близко, было для второклашек неожиданностью. Даже если и жить  с ним в одном доме.
- Здравствуйте, дети, - поприветствовал девчонок Юрий Владимирович.
- Здравствуйте, дядя Юра, - на правах соседки ответила подружка.
На Никулине, невзирая на то, что на дворе была уже поздняя осень, было легкое пальто нараспашку, а шапка отсутствовала. Если бы дети были постарше, то решили бы, что Юрий Владимирович слегка навеселе.
Лифт поехал дальше вниз, но вдруг затрясся, дернулся и встал между этажами. Свет пару раз мигнул, погас, потом снова зажегся, но уже как-то тускло.
Девчонки сильно испугались. Юрий Владимирович нажал кнопку вызова диспетчера и сквозь треск сообщил о случившемся:
- Это Никулин. Я тут, с друзьями своими, в лифте застрял. Да. Кажется, между третьим и четвертым.
- Юрий Владимирович! Будем, кончно! Минут через пятнадцать… - был ему ответ.
- Страшно?
- Да, дядя Юра… - девчонки собирались уже было заплакать, - А лифт не упадет?
- Он – не человек. Упасть, говорят, не может. Не бойтесь. Я, вот, ничего и никого не боюсь. Только жену свою. Немного…
- Тетю Таню? Она ,разве, страшная?
- Иногда. И только для меня. Вот такая – и Юрий Владимирович изобразил свою супругу Татьяну Николаевну с сердито нахмуренными бровями – Вот такая: - Бррррр… Подружки засмеялись.
- Вас ждет кто на улице?
- Нет, вроде…
- А меня вот ждет. Знакомый добрый. Хотите угадать кто?
- Хотим, хотим!!
- Вот, угадывайте, - Юрий Владимирович, насколько позволяло пространство кабинки, стал в позу оратора и слегка вытянув вперед руку, с узнаваемой трескучестью в голосе произнес:
- Свободу Юрию Деточкину! То есть –  Юрию Никулину...
- Папанов! Анатолий Папанов!! – девчонки запрыгали не месте и стали хлопать в ладощи. От страха не осталось и следа.
- Тихо, тихо! Не прыгайте, а то, не дай Бог, арена провалится…  Да, это Толя… Дядя Анатолий, то есть. Он меня на Спиридоновке у себя ждет, спаситель мой, а я тут подвесился… Молодцы, что угадали. Пальтишки то расстегните, душно становится. Вот так, - и помог моей будущей расстегнуть непослушный крючок у  ворота.
- Еще смотрите: - Алле! – и в руке у Никулина, непонятно от куда, появился красный шарик, который, при ближайшем рассмотрении, оказался круглым клоунским носом на резинке – Опппп! – и Юрий Владимирович оказался уже почти в роли столь знакомого, любимого всеми непутевого клоуна.
Девчонки опять засмеялись и захлопали в ладоши. Ногами стучать больше никто не решился. Чтобы «арена» не провалилась. Маленькая арена, с ее большими обитателями. Как Земля. Как все мы на Земле.
Тут и лифт заработал.
На прощание, Юрий Владимирович пригласил своих новых подружек в цирк. Сказал:
- Просто приходите в ближнюю среду. Скажите, что дядя Юра пригласил. Скажите, что вы  мне очень старые и добрые знакомые. Вас обязательно пропустят.
Подруга моей будущей, действительно сходила в Цирк по приглашению Никулина, а вот сама она нет – скарлатиной заболела. Зато историю эту, во всех подробностях – запомнила на всю жизнь. Еще бы.
Я стараюсь никому ни в чем не завидовать. Это – не продуктивно и саморазрушительно. Но, своей бывшей, каюсь – да. Завидую. Только в одном эпизоде. Ибо, многое я бы отдал за то, чтобы в детстве застрять с Никулиным между третьим и четвертым этажами. Да не просто застрять, а на целых пятнадцать минут! А потом, всю жизнь иметь в своем багаже эти четверть часа чистого, ни с каким другим несравнимого, детского счастья. Иметь, как золотой запас душевной силы для трудных минут жизни…