В больнице

Жаркое июльское солнце уже заходило за горизонт и как бы на прощание протягивало свои длинные светящиеся лучи к раме окна, хваталось за нее и проникало дальше, в комнату с высокими потолками, где тихо беседовали две молодые женщины. Они раскачивались в одинаковом темпе, будто ехали в поезде, и поверяли друг другу истории своих жизней, как случайные попутчицы.
- Вот мы чуднЫе! Дети давно спят на руках, а мы все качаемся… - заметила одна из них.
Будто в ответ на ее реплику из соседней палаты закричал ребенок. Женщины вздрогнули и еще крепче прижали к себе своих малышей.
- Тут по-другому нельзя: не будешь качать, проснутся, и будут целым хором орать.
- Да, ты права… - молодая женщина вздохнула и посмотрела сквозь окно. Солнце тем временем все ползло вниз, впрочем, еще делая попытки зацепиться своими золотистыми пальцами за карниз и попасть внутрь комнаты. Очень уж ему хотелось обогреть лица этих неопытных матерей, на которых застыли печаль и беспокойство. – Знаешь, ты вот мне рассказала о себе. Непростая у тебя жизнь, но какая-то…интересная.
- Мне кажется, жизнь…она у всех непростая, а будет ли она интересной – зависит только от нас.
Так рассуждала одна из женщин. И к ее мнению хотелось прислушаться: у нее были очень ясные, какие-то знающие глаза, а взгляд – цепкий и глубокий. Она была невысокого роста, худощава, но гордые плечи и профиль выдавали в ней настоящую орлицу.
- Все дело не в событиях, даже не в масштабе этих событий, а в том смысле, который мы в них вкладываем. Интерпретация – вот что уберегает нашу жизнь от полного абсурда.
- Получается, в том, что мы сейчас здесь, в том, что наши дети болеют, есть определенный смысл?
- Может быть, его и нет, но чтобы вынести ситуацию, нам надо его найти. И каждый ищет в силу своих знаний и опыта. У тебя будет своя интерпретация, у меня – своя.
Собеседница задумалась, а женщина-орлица наблюдала за ней и за тем, как последний лучик солнца пытается ухватиться за ее густые шелковистые волосы, выбившиеся из толстой косы и изящно обрамляющие смуглое лицо. Только зацепится, и тут же соскальзывает, путаясь в пушистых ресницах молодой женщины. Она щурится, отворачивается, но не может сдвинуться с места: не хочет тревожить малыша. Наконец, сквозь неудобство, поднимает глаза и продолжает диалог:
- Ты очень сильная. Размышлять, искать причины и следствия, когда так больно и тяжело… Я так не умею. Может,это особенности культуры: нам, цыганам, проще повыть, попричитать и отпустить.
- Ты даже не представляешь, как это много! О подобном проживании чувств и ценности этого проживания я узнала только в психотерапии. Сейчас учусь этому, но все равно часто замечаю, что привычка «уходить в голову» остается сильнее, а «отреагирование» эмоций происходит задним числом. Идеально, когда мы умеем и то, и другое: и чувства свои принять, и случившееся осмыслить.
И тут по смуглым щекам молодой цыганки потекли слезы. Она как будто только что получила разрешение быть собой.
- Ну почему, почему он меня бросил?... – это было что-то между шепотом (чтобы не разбудить ребенка) и полным ненависти скрежетанием. Так ненавидят только тех, кого очень сильно любят.
Собеседница с ясными глазами сочувственно опустила голову и почти застыдилась того, что у нее есть муж.
В это время завибрировал мобильный телефон. Молодая цыганка быстро смахнула слезы и ответила: «Да, мам», а затем поспешно перешла на родной язык, как бы извиняясь за то, что у нее есть мать. В этот момент они обе подумали о том, что, наверное, нельзя иметь все сразу.
Из окна повеяло прохладой, и женщина-орлица, прикрыв глаза, подставила под струю свежего воздуха свое птичье лицо.
«Потери неизбежны, - говорила она куда-то в пространство. - Но мы должны ценить то, что у нас есть». Ее глаза медленно открылись и опустились на личико четырехмесячной малышки, сладко о чем-то грезившей у нее на руках. «А еще мы должны понять, почему то, что у нас есть, сейчас болеет». Женщина-орлица вновь прикрыла глаза и резко сорвалась в сон.
Там, на глубине подсознания, ее диалог продолжился, только вот участницей этого диалога была уже не молодая цыганка, а женщина вдвое старше. Наша сновидица обнаружила себя в избе, посреди которой стоял огромный деревянный стол, где потрескивала свеча и лежало несколько старинных свитков.
Чуть поодаль можно было разглядеть статную фигуру женщины, которая развешивала под потолком метелочки с травами. Когда она обернулась, чтобы поприветствовать женщину-орлицу, та ахнула: она увидела саму себя лет так через двадцать. Те морщинки, которые сейчас только намечаются на ее лице, стали ярче и заметнее, а в русые волосы вплелась седина, впрочем, на пепельном оттенке она смотрелась весьма гармонично. Глаза этой одинокой знахарки сияли мудростью, а ее тело источало чудесный аромат вселенского материнства. Ее походка была легкой и в то же время заземленной, ее жесты - плавными, но при этом точными и уверенными.
- Я понимаю твое удивление, – раздался в пространстве избы ее доброжелательный голос. – Но объяснять я буду только самое необходимое. Остальное потрудись понять сама.
Тихой поступью она приблизилась к столу и взяла один из свитков. Ее проворные пальчики забегали по бумажному полотну, расправляя его. Женщина-орлица заметила фигуру сидящего в позе лотоса человека и спросила:
- Это что – йога?
- Да, вернее – Чакравидья. Это древняя наука еще ни разу меня не подводила.
Мудрая знахарка сделала паузу, предоставив своей гостье возможность оглядеть рисунок, а потом продолжила:
- С чем твоя дочь попала в больницу?
- С почками.
- Ясно. Они располагаются вот тут,– и знахарка показала на область между двумя чакрами: Свадхистаной и Манипурой. – Только чакры эти диагностировать надо не у ребенка, а у тебя. Твоя дочь еще слишком мала, чтобы создавать себе проблемы, в этом возрасте она лишь отражает твои.
- И как же их диагностировать?
- Очень просто. Свадхистана отвечает за «Я хочу», Манипура за «Я могу, делаю». Между ними не должно быть конфронтации, а она есть. Иными словами, ты не делаешь того, чего очень хочешь, и жизнь создает тебе обстоятельства для того, чтобы твои желания осуществились. Она всегда так делает. Если присмотреться.
- Но что же такого я хотела, что мы попали в больницу?
И тут таинственная знахарка открыла второй свиток. То, что было изображено на нем, напоминало огромную Вселенную с миллиардами звезд.
- Что это?
- Твоя карта желаний. Я достала ее из твоего подсознания. Мой опыт позволяет мне ориентироваться по таким картам. Я сразу же все поняла.
- Объясни мне.
- Самое твое заветное желание в отношении дочери – просто быть с ней: держать на руках, играть, наблюдать, как она ест, водит глазками, улыбается. И это твое законное право, тем более, что у вас не было такой возможности в первый месяц после родов. Тебе жизненно необходимо добрать все это, установить с ней базовый контакт, без которого невозможно ваше дальнейшее общение.
Но ведь есть еще кое-какие обязанности: уборка, глажка, приготовление еды. Матери, которая разворачивается в тебе, это очень мешает. Но делать все эти дела больше некому, и твое законное «Я хочу» подавляется. Раньше такой проблемы не было: дети воспитывались всей деревней, женщину всегда мог кто-то подменить, но сейчас этого нет. Молодые матери в большинстве своем очень одиноки и тащат все на себе. Но я расскажу тебе, как тащить меньше.
Перестань жить по справочникам, а лучше выбрось их вообще. Гулять с ребенком в любую погоду – это абсурд, вытирать пыль каждый день – абсолютная невозможность, заботится о кристально чистых полах, когда ребенок еще даже не ползает, – несусветная глупость. Ты делаешь очень много лишних вещей, и самая главная из них – стараешься быть идеальной. От всего этого одни мучения, ребенок считывает это и…пытается тебя спасти.
Да, дети всегда хотят спасти своих родителей. И часто даже жертвуют собой. Твоя дочь восприняла твое страдание и пожертвовала здоровьем, поэтому вы в больнице. Тут не надо ни стирать, ни гладить, ни готовить. Кормят, кстати, даже вкусно. В общем, ты получила, что хотела: можешь наслаждаться общением с ребенком.
Но только не думай взращивать в себе чувство вины. Твоя Инстинктивная Мать знает, что нужно. И ты совершенно права в своих потайных желаниях, просто научись жить по запросу: готовь, когда нечего есть, убирайся, если стало грязно. А все остальное время проникай в ребенка всей своей душой, если хочешь компенсировать недоношенность и период разлуки. Медитируй и созерцай, тебе предстоит много работы, но пройдет несколько лет, и ты расцветешь в своей материнской ипостаси.
Сон исчез так же стремительно, как и появился. Женщина-орлица открыла глаза и встретила взгляд только что проснувшейся малышки. Ее охватило трепетное чувство благодарности к этому теплому комочку, который проявил столько великодушия в своем поступке.
- Давай ты больше не будешь меня спасать, ладно?
В ответ послышалось веселое агуканье.
- Спасать? – удивилась молодая цыганка.
- Да. Это еще одна моя интерпретация. Та самая, благодаря которой жизнь становится…интересной.