Седой

ОБ АВТОРЕ

Геннадий Робертович Шулькин родился 1 марта 1952 года в Калининграде.
Писатель Геннадий Шулькин родился в 2009 году в Санкт-Петербурге.
Правда, кроме этих двоих, существовали также специалист войск связи сержант Шулькин, служивший в Закавказье, электромонтажник Шулькин, продавец мороженого Шулькин, истопник в бане Шулькин, а также ещё целая серия персонажей, которая в данном случае интереса не представляет, за исключением, наверное, рассказчика Шулькина, который родился в один день с Геннадием Робертовичем и таким образом является прирождённым и генетически обусловленным.
Постепенно под влиянием медленно нарастающих порывов души и непрерывно усиливающимися уговорами друзей рассказчик не умер, но раздвоился и стал ещё и писателем. И этот последний на сегодняшний день является автором полусотни рассказов, которые достойны публикации, хотя редакция журнала «Невский альманах», к сожалению, может представить вашему вниманию пока только один.
С детства в литературный талант писателя Шулькина верил только его папа. Сегодня в него верят многие уважаемые писатели и критики. Увы, формат нашего издания не даёт возможности высказаться на страницах журнала каждому из них.
А теперь, как сказал классик, вперёд, читатель!
Андрей Балабуха (САНКТ ПЕТЕРБУРГ)

Рассказ опубликован в "НЕВСКОМ АЛЬМАНАХЕ", № 5, 2016 г., под редакцией Владимира Скворцова.
А, также в Альманахе Питерских поэтов "Душа на рифму не глядит" № XIX

                СЕДОЙ
…Когда строку диктует чувство,
Оно на сцену шлет раба,
И тут кончается искусство,
И дышит почва и судьба.
Борис Пастернак

По давнишним традициям, перед 9 мая с Марсова Поля отправлялась команда управления Ленэнерго  на благоустройство пионерского лагеря в поселок Серово, вблизи Зеленогорска.
На эти мероприятия выезжала в основном молодежь с полным пониманием того, что это поездка — хороший предлог для пикника на берегу Финского залива, поэтому ехали с полной выкладкой, с песнями, оберегая своими телами в подпрыгивающем автобусе звенящий рюкзак с «Сабонисами».

После нескольких часов, потраченных на расстановку кроватей в бунгалах лагеря и благоустройства территории оперативно разбили бивак на высоком берегу под соснами. Привычно порубили салаты, повскрывали банки с консервами, налили и подняли тост «За Победу»!

Среди пестрой компании энергетиков выделялся высокий седовласый жилистый парень лет пятидесяти с мягким украинским говорком, чем-то очень похожий на «Сабонис» — литровую бутылку «Столичной», названной по имени знаменитого снайпера баскетбольной сборной Союза.
 Представитель Ленинградских кабельных сетей обладал пронизывающим (до самого желудка) взглядом, золотыми фиксами, общительным характером и каким-то неуловимым чувством лагерного  прошлого.
Обычно таких ребят вербовали в сотрудники органов.

После третьего тоста стали вспоминать воевавших родственников.
 Среди нас были дети блокадников, внуки воевавших. Я помянул своего деда, угодившего по доносу в 14-й  отдельный штрафной батальон Ленинградского фронта, после ранения на Невском пятачке и скорого лечения отправленного в отдельный лыжный батальон . Тем самым капитан Шулькин Залман Лейбович спасся от голодной смерти, как случилось бы , если бы он остался начальником госпиталя на Бородинской улице.
В 90-м в том здании я с бригадой «Гермес» делал электромонтаж. Сейчас там школа…

Но всех удивил седой:
— А вот мне пришлось повоевать в Египте!
 
Немая сцена на поляне. Никак, не походил этот бодренький мужичок на Ветерана ВОВ. Оказывается, этого украинского паренька пятнадцати лет угнали немцы в сорок втором из-под Харькова.
Но, в отличие от других хлопцев, отправленных и сосланных на работы в усадьбы бюргеров,  привезли будущего Седого в Армию Роммеля.
Получив в свое распоряжение двух верблюдов и цистерну, он был назначен развозящим питьевую воду немецким танкистам. Рассказав свою историю, Седой обвел взглядом молодых энергетиков, ошарашенных услышанным признанием, налил полстакана водки и заявил:

— Видели бы Вы, как Мы тогда с Роммелем всыпали этим англосаксам»! — медленно выпил, смакуя, и закурил беломорину, не закусывая.(1)
 
— А что потом? — спросили заинтригованные коллеги, подливая в стакан рассказчику из «Сабониса».

— Потом было покушение на Гитлера, и Роммелю предложили застрелиться.
(Я напомнил Седому, что генерал-фельдмаршалу Роммелю предложили принять цианистый калий. Так он не поверил:
 «Не мог Лис Пустыни отравиться, как какой-то Сократ. Нет, мой генерал ушел, как солдат. Он застрелился!»).
 
— Армию вывели из Египта, а меня отправили во Францию в Нормандию.
 Там я получил вместо верблюдов двух битюгов, цистерну и, практикуясь во французском языке, волочась за девицами (Мне же только 17!) продолжал возить воду немцам на побережье, тогда еще мирное.

 Но в 44-м высадились союзники, и вокруг все начали стрелять. Так надо было ховаться!
Как- то американцы бросили танковый десант. Я замешкался с напуганными лошадьми, попал в окружение и просто поднял руки и хвосты своим коням.
 Быстро допросили в штабе батальона, признали меня своим и приняли в союзники. Так я начал возить воду уже американским танкистам, практикуясь в английском.
 — Седой задумался, вспоминая, выпил.— Да если бы вы видели, как мы с Мантгомери дали прикурить тогда Бошам!

— А что потом?
 
— А потом война и закончилась.
Победители прошлись парадом по Парижу. Ну, и я со своими битюгами в рядах союзнических войск.
 Французы нам рукоплескали, бросали под ноги цветы. В гривы моих коней француженки вплетали ленточки…
 А потом меня отправили в лагерь перемещенных лиц. С надеждой ожидали возвращения домой. Нас там много было, и все с упоением вспоминали русскую речь и украинскую мову…
Но сначала приезжали различные «купцы». Представители Австралии, Новой Зеландии и Южной Африки сразу предлагали гражданство, подъемные и жилье. Англичане, французы и американцы — скромнее: подъемные, жилье, вид на жительство и гражданство через пять лет.
Некоторые (очень немногие, за душой которых были расстрелы комиссаров и евреев, концлагеря и карательные акции) уходили с ними.
 Ребятам было, что терять — жизнь. Мы их понимали, но для нас они уже были предателями…
Так что, остальные были святые?
Мы ожидали Мессию! Посланец Родины был настоящий полковник, Герой Советского Союза. Погоны на его мундире блестели золотом! Оказывается, их ввели в 43-м. «Перемещенные лица» смотрели на него с восторгом.

Полковник (свой парень — танкист, практически коллега!) оправдал наши ожидания. «Родина вас не забыла! Она вас ждет!» — оглушил он с обожанием смотревших на него бывших соотечественников. Ревом ответила толпа. И все бросились записываться на пароход в Одессу.

В море вышли из Бреста, обошли Португалию, Испанию, заходим в Италию, заходим в Грецию, Югославию. Везде встречают с ликованием, качают на руках. Мы победители!
И наконец — Одесса!
Но что это? Наш пароход гонят к дальнему причалу. Вокруг пристани ряды колючей проволоки, длинные деревянные дорожки от сходней, и гонят нас по этим подмосткам автоматчики с овчарками. В конце — канцелярский стол, за которым капитан в мундире НКВД и кипы документов. На каждого! И тут мы поняли: Родина нас не забыла! НИКОГО!
 
На том конвейере не злоупотребляли разнообразием: 10–20 лет и вышка!
10 лет — большая редкость. Мне повезло как малолетке (только исполнилось 18). На лесоповал — в Архангельскую губернию. Станция Плесецкая.
Вырубили всё (но потерял все зубы) — сейчас там секретный космодром ГРУ…

В пятидесятом отправили на поселение, назначили бригадиром, как полиглота!
У меня в отряде «рубились» немцы, пара англичан и даже несколько французов! Жаль, что арабов не пригнали — язык подзабыл.
 Большой человек-гражданин-начальник:  свой уголок в бараке, своя учетчица (из зэчек, бывшая студенточка ЛГУ), свои деньги, личный паек. Санаторий! А после смерти усатого хозяина — амнистия… А я уже привык к  жизни в санатории. С моими-то привилегиями …

Разогретый нашим вниманием к своим откровениям и подобрев лицом от выпитого, Седой (бывший биндюжник и стратег) поделился своими впечатлениями о боеспособности Воевавших Армий  (Его бы в Микояны!)

— Немцы — это дисциплина, планирование и связь. Бензина и снарядов всегда было столько, сколько нужно. Даже верблюжьей колючки для моей «пары горбатых гнедых» всегда вдоволь.
Командир полка в любой момент знал, где находится каждый его танк.
Да что там полкач, Роммель знал!

Американцы — снабжение! На пирсе, где разгружались транспорта —«Монбланы» жратвы, снаряжения, армейских ботинков.
 И охраняет эти пирамиды Хеопса  негр-сержант, вдвоем с  карабином.
 Какое раздолье для местной шпаны — ребята здорово приподнялись!
 
Советская Армия? Врать не буду (почти не видел), говорю, что слышал от Союзников и на Зоне. В начале войны, не будем вспоминать об этом громко, — три миллиона пленных за два месяца (это даже нельзя назвать боями, просто — драп, за исключением Брестской Крепости) — означает, по Фадееву, полный «Разгром».

 Но, то, что создали потом — это МОНСТР!
Черти, за три года научились воевать!
Тех, кто попал в окружение, списали в расход! К черту — забыть!
Заткнули безоружными курсантами и ополченцами бреши под Москвой и Ленинградом, подтянули на американских паровозах и «Студебекерах» свежие дивизии и армии, научились на «Аэрокобрах» и «Харрикейнах» сбивать «Юнкерсы» и «Мессеры», пригнали с Урала стада Т-34, и — началось!
 
В немецком тылу орудуют головорезы Старинова: рвут коммуникации, мосты, минируют и взрывают все, что видят!
Следует шквал огня, ( «БОГ ВОЙНЫ» рвет на атомы тела и землю – свои и чужие) ковровые бомбардировки и,  танки — в прорыв!
Правда,  до танков, которые очень берегли, по Высоцкому: -  «В прорыв идут Штрафные батальоны!»
 А не верить Владимиру Семеновичу, у нас нет никаких оснований, дорогие комсомольцы!

Затем полная зачистка. Все бегут…  Дали просраться!
 Пол-Европы до сих пор — за колючей проволокой. Правда, операция по взятию Берлина стоила жизни полумиллиону наших бойцов…
 Поэтому Жуков — талантливый вурдалак!
Что, конечно же, помогло ему выжить под крылом гениального вампира!

…У нас закончилась водка в «Сабонисах» на поляне под соснами.
 Но все, почему-то протрезвели. В Ленинград на Марсово Поле энергетики возвращались молча…

«Мы все время ругаем Сталина и, разумеется, за дело, но хочется спросить:
Кто написал четыре миллиона доносов?» (Сергей Довлатов).

P.S.
Седого я больше не встречал, но, почему - то застряло в памяти. Может быть от того, что в отличие от меня, наши "комсомольцы" были не в курсе этих метаморфоз в нашей истории и в Судьбах наших Людей...

Все было - по полочкам; кто - друг, кто - враг. Свои - Чужие, как игра в Войну. К сожалению, маразм в мозгах крепчает, и как - то даже, не зависит - от информации в инете...


 1. Сразу всплывает в памяти Кавказ, который жировал  за счет тыла ЗАКВО.  Особенно нравились аборигенам, как и офицерам-интендантам, большие маневры! Чем больше, тем лучше!
«Война все спишет!» — внушал из машины зам комбата по тылу 513-го отдельного батальона, разбрасывая сухой паек на ходу, лишая нас доли законной сгущенки и тушенки на учениях «Кавказ- 72».
 Приходилось компенсировать эти невозвратные  потери «забором» или, как говорили большевики, экспроприацией баранов, пасущихся на горных пастбищах…  (Геннадий Шулькин).

2. Жора Поженян с сотней морпехов сходу берет Констанцу, «зачищает» Румынский банк, на четверо суток зависает с хлопцами в лучшем борделе Ривьеры и дальше по Дунаю — на Бухарест!
 
Полковник Лейбович на бронекатерах от железного пирса Пайза,  со своим штрафбатом штурмует Пиллау. Гарнизон Кенигсберга капитулирует, сошедший с ума за три дня воздушных налетов торпедоносцев и от обстрелов крепостных орудий и,  так далее… (Внес свою «каплю» в повествование Геннадий Шулькин)


«Британцы боялись произносить его имя вслух»- как немецкий генерал громил англичан во время войны с СССР
17 марта 2021
8,8K прочитали
Сэр Клод Джон Эйр Окинлек, британский главнокомандующий силами Среднего Востока, летом 1941 года издал оригинальный приказ. В этом документе говорилось о том, что Эрвин Роммель не является колдуном или сверхчеловеком – это обычный немецкий генерал, просто энергичный и одарённый.


(1) Британцы боялись произносить его имя вслух. Генерал Окинлек предписывал подчинённым впредь:

«Не называть имя Роммеля, когда мы говорим о противнике в Ливии. Говорить: «немцы», или «войска стран Оси», ни в коем случае не заостряя внимания на Роммеле»
Такой странный приказ появился не просто так, как и прозвище «Лис пустыни». В феврале 1941 года генерал-лейтенант Эрвин Роммель был поставлен во главе германского экспедиционного корпуса в Северной Африке. Он должен был помочь итальянским войскам, дела которых в войне против англичан были очень плохи.

Состоял Африканский корпус из мобильных танковых и моторизованных соединений, которые постепенно прибывали в порт Триполи. Численность его личного состава в 1943 году была доведена до 140 тысяч человек.

Но вначале это было совсем слабосильное соединение. Роммель даже приказал строить макеты танков, чтобы английская разведка издалека сделала выводы о гораздо бо;льших силах у противника, чем это было на самом деле.