Вата

Я проснулась от страшного сна, будто меня лишили пенсии и мне не на что жить. Я еще молода, и мужчины подкидывают мне пару тысяч за ночь, но не так молода, чтоб просить больше. Пространство вокруг меня - густая, текучая субстанция. Звуки в ней поглощаются, как будто находишься глубоко под водой и слышишь только растянутые слоги и бульканье. Люди заторможенные и двигаются, как в замедленном кино. Им тяжело идти, они с трудом продираются сквозь эту тягучую, связывающую субстанцию. Я лежу на диване. Это единственный способ не борьбы. Мне лень бороться. Если я встану и пойду, мне нужно будет продираться сквозь волны задерживающей и останавливающей меня материи. Не борьба - это свобода. Я свободна не бороться. Я лежу, и мир вращается вокруг меня. Мой парень, такой красивый, вечно борется с боксерским мешком. Его направляет его мать. Она говорит, что мужчина должен бороться с боксерским мешком. Все детство, отрочество и юность - борьба с мешком. "Оглянись, - говорю я, - есть что-то, кроме твоей одержимой страсти к боксу". "Да, - говорит он, - есть футбол". Он так и умрет, долбя свою грушу, как упрямый вол. Хорошо, я буду двигаться, я буду разгребать эту вязкую субстанцию руками и ногами, я буду тратить свою энергию на это. Я раздвигаю субстанцию перед собой, протискиваюсь в образовавшуюся щель, и тут же порванное пространство склеивается за мной. Я иду к своему учителю по ножевому бою. Я режу пространство вокруг себя острым ножом, но оно непобедимо. Оно тут же склеивается вокруг меня. Все, что я порвала и порезала, восстанавливается быстро и превращается вновь в единую массу. Я начинаю кружиться, и материя закатывает меня в кокон. Я кружусь в другую сторону и высвобождаюсь, потом снова кружусь - и закатываюсь. "Хватит валять дурака!" - кричит на меня учитель. Он прав. Я смотрю на верхушки деревьев, они сходятся надо мной, как купол пирамиды. Учитель, прошедший огонь, и воду, и медные трубы, ты единственный, кто живой в этом мире и на кого не действует эта густая заторможенность, поэтому я приду к тебе на занятия, даже если вокруг будет рушиться мир.