Чужая жена

               

      Понуро тянутся дни, как братья – близнецы похожи друг на друга. Утром просыпаешься в надежде, что день принесёт что-то новое, а всё одно и тоже.
      Однажды мы с другом, чтобы приблизиться к жизни, решили день провести в компании девчонок. Взяли водки, закуски и пошли с ними в лес. Выпили и стали веселиться. Но от такого веселья, жизнь от нас ещё сильней удаляется, а девчонки ещё больше непознаваемы. Бессмыслица совсем стала хозяйничать в сознании. Хочется чего-то, а чего не знаешь. Повязала скука. Гляжу я на Петьку, рецидивиста живущий по близости, как он не скучает, колобродит. Все проделки его лезут на глаза, побегивает к одиноким женщинам, и не церемонится, где прижмёт, там и подомнёт под себя, не стесняясь. Только от всего этого совсем грусть сжимает. Вдовушку Марию так прямо днём в огороде на глазах соседей свалил в картошку и попировал с ней желанием. Отдышавшись, он сел на скамейку и разухабисто запел.

                Позабыт, позаброшен
                С молодых юных лет.
                Сиротою остался –
                Счастья в жизни мне нет.
                Вот умру я, умру,
                Похоронят меня.
                И никто не узнает,
                Где могилка моя.
               
                На могилку мою
                Знать никто не придёт.
                Только ранней весною
                Соловей пропоёт.
                Пропоёт и просвищет
                И опять улетит.
                А могилка моя,
                Одинокой стоит.
               
       Побегивает он и к моей соседке Татьяне. Муж её сидит за драку, а Татьяна предана мужу и живёт не для себя. Петька не может её взять как других, не даётся она ему. Ходит, ходит и ничего у него не получается, не позволяет она себя обнимать. Но Петька настойчиво ходит, уверовав, что нет женщины, которая бы ему отказала. На меня он смотрит враждебно, ревнует к Татьяне. Как-то пришёл он пьяный ко мне, я сидел за мольбертом, рисовал. Петька, ошарашенный, сел, не зная с чего начать. Вначале он, опешивши, взирал на моё спокойствие. Видя, что я его не боюсь, он растерялся, но, собравшись, начал на меня невнятно роптать. И всё больше расходился в угрозах.
      – Ты Таньку не трожь, за Таньку я тебе кишки выпущу.
Но понял, что я не реагирую, заскучал и ушёл.
      А с Татьяной мы общались лишь приветственными словами «здравствуй и до свидания».
      Однажды Петька пришёл к Татьяне с кучей денег. Татьяна, изумившись, всплеснула руками.
      – Откуда?
      – Своровал!
      – Работать надо, а не воровать.
      – Работал я, только начальники там много обманывают и ещё больше воруют. Я для тебя стараюсь, вижу, как ты тяжко живёшь. Вот даю тебе деньги, меня скоро убьют. Так вот поставишь на моей могилке два ящика водки. Пускай народ пьёт за Петькину душу.
      Вскоре Петьку убили. Татьяна выполнила его наказ. Купила два ящика водки и обставила Петькину могилку бутылками. Через несколько дней Петькина могилка была вытоптана, а бутылки растащены.
      Какое-то время пожив, Татьяна, из-за сплетен, вынуждена была уехать. В её комнату вселились молодожёны.
                *    *    *
      Вымершая улица вдруг захлёбисто хохотнёт, оживится раскатистой дробью голосов, заскрипит воротцами скамейками, прошуршит тапочками в неспешной ходьбе, проворно побранится и опять умрёт, чтобы к исходу дня вылезти на свет в новой жажде. Любопытным оком поглазеть наслушаться, косточки промыть прохожему и уйти в ночь желанным сном. Этот сон, сон – хотения сладкой сказкой мечты вершит, коль в реальной жизни их не добыть. Здесь жизни никто не рад. Она свалилась словно в наказание на голову угрюмому обитателю.
      Не хочется быть порой на улице, чтобы не возбуждать недобрые взгляды да видеть её дряблой и унылой.
      Однажды, рано утром я собрался на природу писать этюд, мне попалась на глаза новая молодая соседка. До этого я видел её, но не обращал внимание. Но тут она брызнула на меня смущающим взглядом, который полосонул меня ножом по сердцу. И всё у меня внутри загорело. От этого взгляда я словно задохнулся. Стал глотать родной пьянящий меня воздух. Воздух был для меня сладок тем, что им дышит милая соседка. Голова у меня закружилась. И с этого мгновения я потерял покой. Мне стало досадно, что она чужая жена. Я не находил себе места. Старался, как можно чаще её видеть. Но при встречи с ней мы не разговаривали, оба немели. За нас говорило сердце и чувства, мы только молча смотрели друг на друга. Внутренний голос мне говорил, «какая она прелестная и красивая». Я уже мысленно вобрал её в себя, и знал, что зовут её Лида. Её улыбка и быстрые упругие движения говорят о её крепком внутреннем здоровье, о её жизненной земной силе и от этого хочется мечтать, хочется любить, хочется жить. Освободится от завала обывательской повседневной суеты.
      Наши отношения не прошли мимо соседей, они всё видят и знают, и засудачили. Родители насторожились. Моё состояние поняла мама и затревожилась, она стала мне внушать. Что недавно поселившиеся молодожёны хорошая пара. Муж работящий парень, а жена заботливая хозяюшка. Живут они ладно, любят друг друга. А отец  только молча грозил мне пальцем.
      Это сообщение меня отрезвило, и я стал подавлять в себе чувства к хорошенькой соседке, стал избегать её видеть. Но жизнь для меня стала иной. На меня наплывают воображения, пленят девичьей прелестью и обращают в безумца.
      Как-то неожиданно мы с ней встретились, и я увидел в её глазах печаль. Глаза её без слёз плакали. Чтобы не видеть эти глаза и не дать разыграться чувствам, я быстро ушёл. Ушёл, забившись один в комнате. Её глаза стояли передо мной. Мне было очень больно видеть Лиду страдающей. Я проклинал себя,  за то, что своим поведением  обидел её.
      В голову лезли всякие мысли, но чувства оказались сильней, и я решительно открыл дверь в комнату Лиды. В комнате оказалась она одна. Лида метнулась ко мне. Я обнял её, и мы поцеловались.
      После этого мне стало жить тяжко, и Лиде, я чувствовал, тоже. У неё с мужем жизнь стала напряжённой. Возможно, соседи ему донесли. И вскоре они уехали. По-видимому, муж понимал, что добром это не кончится.
     На меня свалилась тоска, время давит грустью. Однажды я встретил Татьяну, в разговоре неожиданно узнал, что Лида её сестра.
       – Как она живёт? Не разошлась с мужем? Спросил я.
       – Нет. Только вот комната, в которой жила я, и Лида не приносит счастья, она заколдована мертвить живое. Муж в Лиде души ни чает, от себя, её на шаг не отпускает. И Лида вышиванием занялась, вся в творчество ушла, цветами и узорами дышит.
       – Передай, что я благодарен ей за подаренный миг и от оков судьбы освобождаюсь памятью о ней.
      После этого разговора с Татьяной я понял, что с Лидой мы не встретимся, это невозможно. Лида в заточении и обречена на одиночество. Она жертва паука – мужа. Мгновение прошло, но шрам на сердце остался и хватит ли времени его излечить. А не есть ли это цена жизни?
      О Лиде я вспоминаю и вижу её во сне. Только во сне я счастлив. А реальная наша жизнь захламлена вещами, событиями, где мы потеряны и заложники обстоятельств.
      Вещи тлеют, события уходят, но воспоминания о чистых чувствах остаются, они нетленны, они сильней обстоятельств, и образ Лиды вдохновляет меня жить.