Повесть о приходском священнике Продолжение 77

Борись до конца, боль временна — триумф вечен.
Для Бируте....


 Не знаю, сколько я так пролежал, утратив счёт времени. День ли за окном, сумерки, — мне было уже всё равно. Смирившись с судьбой, я покорно ожидал своего конца. Страшно было, так страшно, что и не передать...
 Вдруг в веранде послышалась возня, кто-то вошёл, мигом прильнул ко мне. Прохладные, нежные руки коснулись лба, прозвучал голос. Меня звал тихий женский голос, кто-то тряс за плечо. Через время этот кто-то пропал. «Наверное, сон», — подумал я и снова провалился в небытие. Очнулся от лёгких ударов по щекам. Передо мной стояла девушка, молодая с довольно растерянным видом. Кажется такой знакомой, а узнать не могу. В камине полыхает огонь, под головой ощущается что-то мягкое.
 — Выпейте, — говорит девушка, суя мне чашку ко рту, из которой невероятно вкусно пахло. — Надо попить, пожалуйста.
 Сделав несколько глотков, я ощутил, как внутри всё словно зажглось, вспыхнуло огнём, будто волшебная живительная сила проникла в моё тело. Что было потом, помню, как в тумане. Какие-то люди, машина, везли долго, затем вели под руки.
Очнулся в мягкой, уютной постели. Пахло ладаном, лекарствами и женскими духами. Светлая комната с высокими потолками, огромное окно, сквозь которое пробивались ослепительные лучи осеннего солнца, хрустальная люстра на потолке. Рядом стоял штатив для капельниц, одна из них тонкой змейкой тянулась к моей руке, впившись в неё иголкой. 
 — Где я? — эти слова вырвались сами собой, а я удивился собственному голосу, настолько странно и необычно он звучал.
Рядом скрипнул стульчик, после чего ко мне на край кровати кто-то присел, так робко, осторожно.
 — Аля? — не узнать добрые, уставшие глаза девушки было невозможно.
 — Она самая, — я первый раз увидел, как Аля по-настоящему улыбается.
 В её глазах тут же блеснули набежавшие слёзы, губы задрожали, но она продолжала улыбаться. Как же ей шла улыбка, эти чудные ямочки на щеках, сияние глаз! А само лицо приобретало необъяснимый, какой-то ангельский свет.
 — Где я? — мой голос звучал страшным, словно загробным тембром, от которого становилось не по себе. 
 Дверь комнаты открылась, и с её порога послышался голос Алисы:
 — Ох и напугали вы нас, отец Виктор! Если бы не Алька…
 Алиса подошла к капельнице, деловито посмотрела на булькающую бутылочку, зачем-то постучала по ней пальцем, после чего взяла стульчик, поставила рядом с кроватью, присев.
 — Я порой удивляюсь вам, — сказала Алиса. — Вы понимаете, что могли умереть? Ещё бы чуть-чуть, и всё. Хорошо, что Аля не растерялась, сообразила быстро ко мне обратиться. И то встретились буквально возле ворот, я собиралась в город на несколько дней. Страшно подумать, что могло бы произойти.
 Алиса с сокрушённым видом покачала головой, затем спросила уже другим тоном:
 — Как вы себя чувствуете?
 — Не знаю, — прохрипел я, — слабость сильная.
 — Слабость у него, — фыркнула Алиса. — У вас сильное истощение организма, простуда со всеми вытекающими. Удивительно, как до воспаления лёгких не дошло. Видимо, сам Бог хранил вас.
 Услышав о Боге, я хотел брякнуть что-то богохульное, но вовремя прикусил язык.
 — Значит, я у вас дома? — поинтересовался у Алисы.
 — Ну да, — ответила та. — По-хорошему, нужно было вас в больницу везти. Но зная тамошние условия, решила своими силами справиться, какой-никакой врач всё-таки. Спасибо Але с Настенькой, помогли сильно. Аля не отходила от вас ни на минутку, вот здесь прямо на стульчике ночевала. Потом кресло принесла ей, а она на него и не присела даже. Настоящая подвижница.
Алиса слегка стукнула Алю по носу пальцем, вызвав у девушки улыбку.
 — Значит, я у вас не первый день? — удивился я, так как последние дни прошли словно в тумане.
 — Третий, — сказала Аля. — Вы что, ничего не помните?
Я отрицательно покачал головой.
 — Не удивительно, — сказала Алиса, вытаскивая иголку капельницы с моей руки. — Ну да ладно! Слава Богу, у вас организм сильный. Выкарабкались. А иначе пели бы сейчас «Со святыми упокой».
 — Спасибо вам, — произнес я. — Вы, Алиса, простите меня за то, что я тогда на вас…
 — Кто старое помянет, тому глаз долой… — усмехнулась женщина. — Да и обиды никакой не держала. Всё понимаю ведь, давно живу. А благодарить надо Алю. Ежели бы не она…
 Алиса скрылась за дверью, позвав Алю с собой. Немного полежав, вдруг решил привстать с кровати. Голова моментально закружилась, слабое тело совсем не слушалось, так что я буквально рухнул как беспомощное бревно, уткнувшись лицом в подушку.
 Лишь вечером следующего дня, в сопровождении Али, мне удалось спуститься со второго этажа, где я обитал, в гостиную. Там накрыли стол, за которым уже сидели Алиса с Настенькой. Завидя меня, осторожно спускавшегося по ступенькам, как немощный старик, девчонки принялись шутить и хихикать, чем вызвали общее веселье.
 — Что слышно нынче в мире? — спросил я, когда мы поужинали и уселись в кружок возле прекрасного, выложенного мрамором камина.
 — Всё по-старому, — махнула рукой Алиса. — Кстати, родителям вашим звонила. Сказала, что всё с вами в порядке, что заняты очень, скоро приедете в гости. Думаю, о происшедшем знать им незачем. Захотите, сами расскажите, а пока пусть не волнуются.
 — За это огромное вам спасибо, — сказал я.
 Алиса улыбнулась и, подмигнув, будто ответила, что не за что.
 — В покровский храм нового батюшку назначили, — заговорила Аля. — Из Сосновки. Протеже отца Мирона. В следующее воскресенье первую литургию служить будет.
 — Ну, что ж, слава Богу, — равнодушно, но с некой досадой сказал я.
 Всё же у меня теплилась слабая надежда на то, что меня оставят на моём приходе.
 — Наши все сказали, что туда больше не пойдут без вас, — говорила Аля.
 — Зачем же так? — было и приятно от такой преданности людей, и в тот же миг горестно, ибо совсем не хотелось, чтобы из-за меня в общине происходил раскол. — Надо к Богу идти, а не ко мне. Я, скорее всего, домой уеду, в большой город. Наверное, священство придётся бросить. Буду жить как получится.
Девчонки как по команде посмотрели в мою сторону, в их глазах читалось недоумение, удивление, даже страх. Алиса хотела что-то сказать, но осеклась на полуслове, видимо вспоминая наш последний разговор. В комнате зависла тишина, от которой мне самому стало не по себе.
 — Просто тут ничего уже не светит, — нарушил тишину я, как бы оправдываясь за свои слова. — Зачем зря народ баламутить?
 — Напрасно вы так, — не выдержала Алиса. — Это далеко не конец. Завтра мы с девчонками едем к отцу Георгию. Нас ведь немало, есть ещё много других людей. Правда, некоторые уже не с нами, — Айнара, тётя Нина, но не суть важно. Мы добьёмся регистрации новой общины. Позавчера звонила Сергею Ивановичу, он поддерживает наше решение, обещал всяческую поддержку.
 — Но это раскол, — продолжал упорствовать я.
 — Нет, это никакой не раскол, — продолжала настаивать Алиса. — В тот храм вряд ли будет кто-то ходить. Тамошняя община придерживается непонятных убеждений, верит в какие-то свои идеалы, им не нужен Бог. Сергей Иванович категорически отказался финансировать строительство храма для покровского прихода. И я его понимаю. Думаю, благочинный нас поймёт. А если нет, дойдём до самого владыки.
 — Вы сказали, что Айнара не с нами. А что с ней? Что произошло? — спросил я, чувствуя, как захлёстывает лёгкий озноб волнения.
Алиса с Настенькой посмотрели в сторону Али. Девушка, тяжело вздохнула, опустив глаза. Она с минуту молчала, будто собираясь с мыслями, наконец рассказала:
 — Я говорила уже, мы с Айнарой решили немножко поддержать батюшку. Ну, проведывать иногда, кушать приготовить. Знали же, что Бабаиха очень притесняет его. Тут, как назло, у меня мама захворала, прямо не отойти. Как только смогла, через несколько дней вырвалась ненадолго и сразу к Бабаихе, узнать что да как. Старуха в дом не пустила, принялась через дверь браниться, всячески обзывать меня, грозилась выйти и отлупить. Я ещё удивилась сильно, что это с ней? Спрашиваю, где отец Виктор, а та как с цепи сорвалась, — в дверь бьётся, орёт в истерике, проклятья насылает.
 Слышать, говорит, о нём не желаю! Уехал он, нету его!
Куда уехал, что случилось? Недолго думая, побежала к Айнаре. Она встретила меня как-то не очень приветливо. Сама хмурая какая-то, раздражённая, глаза прячет, разговаривать не хочет. От неё узнала, что батюшка от Бабаихи ушёл. Где он, неизвестно. Видели его в магазине, не по погоде одетым, люди ещё удивлялись сильно. Потом Айнара рассказала, что была у неё второго дня Вера Степановна. Пришла уговаривать не уходить с клироса, а то петь некому. Обещала первое время из Сосновки кого-то прислать на помощь. Затем ещё раз пришла, лестно хвалила Айнару, какая она красавица, приятная женщина, вот бы ей такую невестку. Позвала в гости. Айнара пошла, там познакомилась с сыном Веры Степановны, Олесем. Тот показался ей очень приятным и обходительным молодым человеком привлекательной наружности. Короче, любовь с первого взгляда... Я всё поняла, попрощалась с Айнарой и ну к батюшкиному домику. Думаю, если не уехал, то точно там. Не ошиблась. Но увиденное меня потрясло... В доме холодина, окна плёнкой затянуты, батюшка на полу лежит на каких-то лохмотьях. Я к нему, а он еле дышит... Испугалась сильно. Что делать? Быстро камин растопила, бегу к Айнаре опять. Так и так говорю. А она молчит, голову опустила, зыркает исподлобья, будто не родная. Потом промямлила, что ей Вера Степановна рассказала, какой батюшка нехороший человек, как он расстроил старую женщину, Бабаиху то бишь, вывел из себя, даже побил её. Бабаиха хотела идти побои снимать, в милицию обращаться, но Вера Степановна уговорила её этого не делать. Теперь бедная бабка в расстроенных чувствах, места себе не находит, и Вере Степановне приходиться прикладывать дюжие усилия, чтобы привести старуху в чувство. И теперь Айнара удивлена поведением отца Виктора, мало того, оно её шокировало. Я не верила в эти бредни, припомнила Айнаре, как на неё саму напраслину наговаривали. А та и слушать ничего не желает. Говорит, разбирайтесь сами, меня это больше не касается.
Как же я тогда расстроилась! Ну и ладно, думаю, сама справлюсь. Сварила быстренько бульон, бегу к батюшке. На улице уже темнеть стало, а я одна по посёлку ношусь. И страшно, и холодно, но что-то двигало мной, придавало сил, уверенности. Потом побежала к Алисе. Думаю, если и она откажется помочь, то уж не знаю, что и делать тогда. Слава Богу, вы Алиса, не оставили меня наедине с этой проблемой. Вот так всё и было.
 — А вы, батюшка, вправду Бабаиху побили? — не скрывая улыбки, спросила Настенька.
 — Да Бог с вами! — отмахнулся я рукой. — Сам в шоке. До сих пор не понимаю, что произошло. Никогда такой раньше её не видел. Мне кажется, это дело рук Веры Степановны. Знаю же, как она умеет манипулировать людьми. Но старым и больным человеком… Это уж слишком. Видит Бог, я не умышлял ничего дурного, хотел просто собрать вещи, а наутро уехать домой. А в старуху будто демон вселился. Вы бы видели, что с ней стало. Отведи и заступи!
Все перекрестились, с удивлением кивая. Алиса сказала:
 — Мне другое непонятно, как верующие люди, христиане, читающие Евангелие, могут так поступать? Да Бог им судья. А касательно Айнары... Её тоже можно понять. Натерпелась девка в жизни. Вот и купилась на лестные россказни лукавой Веры Степановны. Ничего не хочу желать дурного, но чувствую, хлебнёт она ещё горя, если надумает связать себя с этой семейкой. Дружба с лукавым человеком — дружба с дьяволом.
 Мы долго в тот вечер сидели у камина. Пили чай, разговаривали, мечтали, как будет всё хорошо в нашем задуманном деле. Я вновь почувствовал душевное спокойствие, обогретый людской добротой, вниманием, поддержкой.
Утром следующего дня девчата, как и договаривались, уехали к благочинному. Я не верил в удачный исход их замысла. Да что там! В последнее время во мне прошла такая переоценка ценностей, что решил срочно уезжать домой, постараться забыть всё как страшный сон, начать новую жизнь. Позвонил родителям, сообщил, что скоро приеду. Мама обрадовалась, рассказала о Марке, — он немножко подрос, слабость и болезненное состояние потихоньку уходят.
 Продолжение следует....