Дневник сумасшедшей. Запись 3

«Вдали прозвучал голос, дававший разрешение не идти на учебу. Я категорически против. Именно в тот момент я поняла, что мой дом, моя крепость, вмиг превратился в самый страшный уголок в мире. Я хотела бежать из него, бежать без оглядки. Сделав попытку собрать необходимое на занятия, быстро оставила эту затею. Предметы казались незнакомыми с непонятными свойствами, мелкими и бессмысленными. Я просто ушла. Смутно помню тот день, те занятия. Перед лицом сменялись лишь два кадра: тетрадный чистый лист, на который беспрерывно капали слезы, и массовка из кинофильмов - множество людей мелькающих в кадре, но которых никто не замечает. Ночевала у подруги, помню смех,… свой смех, истерический и неискренний. Наверное, это ненормально, а может и вполне объяснимо. Сейчас меня это абсолютно не беспокоит.
Мне очень хочется поведать о другом.
У каждого из нас остаются крепкие фундаментальные воспоминания из детства. Это могут быть воспоминания, ассоциирующиеся с запахами, вкусами, звуками. Есть и у меня такие. Хорошо помнится запах старых сундуков из деревни. Для меня это было чарующее действо. Открывая такой сундук, потоками воздуха доносился до меня запах из другой эпохи. Эти необычные предметы, кому-то дорогие и памятные, становились для меня музейными экспонатами. Прикасаясь к ним, я жадно впитывала диковинные черты, представляла будние, ушедшие в небытие. Это были потрясающие моменты моего детства. Но есть и другие,… врезавшиеся в память, и ранящие меня. Те, которые я с полной уверенностью хотела бы стереть из подсознания. Это звук… звук удара молотка, забивающего гвозди. Одни люди ничего не испытывают, слыша такой звук, но я… на протяжении всей своей жизни, теперь буду непроизвольно вздрагивать, лишь услышу его. Казалось бы,… ежедневно многие сталкиваются с необходимостью забить гвоздь, и у них не проявляется никакого дискомфорта. Мне не повезло. Почему? Всё предельно просто, дело в её похоронах.
Этот день я запомнила лучше предыдущего. Многие картинки памяти оживают так явно, будто происходят со мной в данный момент времени.
Всё происходило согласно традициям. Приехало много людей, знакомых и не очень. Мы все стояли вокруг гроба, держа зажжённые свечи, священник в рясе размахивал своим кадилом и отпевал усопшую. Я не смотрела на неё, я подсознательно отказывалась верить в происходящее, я принципиально не хотела видеть её в этой тесной деревянной коробке, «празднично» оббитой красной тканью. Я смотрела на другое. Я наблюдала за этой толпой людей, с каменными безразличными лицами. Почему на одно и тоже событие у людей совершенно разные эмоции? Они стояли, держа плачущие свечи, изредка вздрагивая от прикосновения горячих слез свечей к их нежным рукам. Я видела эту боль в глазах толпы и больше никакой. Я посмотрела на свою руку, крепко держащую такую же церковную желтую свечку. Мои пальцы обволакивал застывший воск - высохшие слезы, но боли я не ощущала вовсе. Я забылась, мысленно покинула это действо, и снова уставилась на свечу. Её обжигающие слёзы продолжали стекать на мою руку, но боли не было совсем. Любопытство обхватило меня. Насколько уникален наш мозг, его работа бесценна и неповторима. Мои горестные эмоции были настолько сильны, что физическая боль не допускалась к обработке. Как мы потрясающе устроены. Вроде такой слаженный механизм сотрудничества отдельных органов и такие возможности, когда мозг делает работу по облегчению проживаемого, для самосохранения, а я этого не замечаю - параллельно его работе, думаю о другом. В этот момент, я вновь стала всматриваться в лица окружающих людей и вспомнила её слова: «На моих похоронах никто не будет плакать, кроме тебя. Мои дети давно живут своими жизнями. Они взрослые и самостоятельные. С ними я уже не так близка. Да, они будут переживать мою смерть, но как что-то естественное и вполне ожидаемое. Для них это не будет громом с ясного неба, они будут готовы к этому дню. А как мне подготовить тебя, помочь это пережить?». Когда она заводила такие разговоры, я плакала и удивлялась одновременно. Плакала понимая, что такого не избежать. И удивлялась двум вещам. Первое, почему она думает, что никто не будет плакать? Мне было непонятно, даже при их осознании, не страдать от смерти близкого невозможно. Второе, как при разговоре о собственной смерти, можно переживать за другого, а не за себя? Сначала, такие разговоры подолгу расстраивали меня. Сейчас, я ей бесконечно благодарна за них. Та вот, о чём я? Никто не плакал. «Она была права!» - промелькнуло у меня в голове, будто молния ударила в сердце, и слёзы потекли по щекам. Они были горячее и больнее, слёз из воска. Дальше мозг стёр происходящее. После, было прощание соседей с умершей у подъезда. Да, было грустно всем, но… всё не то. Ехать на кладбище я захотела в машине с гробом. Внутри меня начинал формироваться торнадо паники, но мне удавалось сдерживать себя. «Это всё нереально!» - мелькало в моей пустой голове. К моему превеликому несчастью доехали мы очень быстро, либо я утратила связь с реальностью. Сложно сказать. И снова развернули этот омерзительный «банкет». Меня поташнивало от фасовки печенья и конфет, от этой суеты над оплатой водкой копальщикам. Все были заняты какими-то мерзкими тёмными делишками. У меня слаживалось впечатление, что все хотят побыстрее закончить с этими похоронами. А я не хотела! Нет, не так! Я была категорически против завершения сего действа. Внутреннее торнадо набирало обороты, паника выходила из-под контроля. В третий раз за текущий день установили гроб, все стали подходить и прощаться. Спокойно, без лишней суеты, стали поодиночке мелькать силуэты. Как и требовали традиции, сначала подходили самые близкие, родственники, дальние родственники, затем друзья и соседи. Только я стояла немного отстранившись, миновав свою очередь в этой веренице. Меня тошнило сильнее, голова была ватной и непослушной, паника почти достигла апогея. Прозвучало решение, что пора опускать её в землю, а я всё стояла, как вкопанная, держа себя из последних сил…. В этот момент прозвучал голос с толпы: «Так она ещё не прощалась!», и рука указала на меня. Следующая фраза стала началом моего конца: «Иди попрощайся с ней. Мы отправляем её в последний путь!». Что творилось внутри меня не передать никакими словами. Все барьеры, которые я возводила для самоконтроля, рухнули вмиг. На меня обрушилась лавина понимания происходящего. Я поняла, что вовсе не контролирую свою жизнь, что всё решено без меня, и мне никак не повлиять на итог. Это немыслимое стихийное действие, разрывало мою душу на самые мелкие осколки, но снаружи я была, как Снежная Королева, бледная и холодная, с обледеневшим взглядом. Я стала подходить к её новому пристанищу. Сравнявшись с ней, я наклонилась, чтоб поцеловать холодный лоб такого близкого и родного мне человека в последний раз. Когда мои губы и её лоб соприкоснулись, меня накрыла новая волна осознания. До меня дошёл весь смысл, недавно прозвучавших слов. Это конец! Её больше никогда, никогда не будет рядом со мной. Теперь мне прийдется жить без неё! Я осознала полное значение слова «никогда». Для меня оно стало самым горьким, угнетающим, убивающим. Мои руки лежали на краях гроба, из глаз хлынул мокрый поток горя и боли. Мои губы продолжали прикасаться к родному лбу, а руки смертельно вцепились в гроб. Я была намерена дать бой! Я отказалась отпускать её! Вскоре я стала слышать волнение в толпе, ощутила пару рук на своём теле, меня пытались отвести от гроба. Прозвучал голос, констатирующий бессмысленность их попытки. Рук на моём теле прибавилось, давление усиливалось, но я была непреклонна. Я слышала о состояниях аффекта и о человеческих возможностях, но я не думала, что стану их воплощением. Я будто стальная статуя не сдвинулась ни на сантиметр, не проявила никаких изменений. Волнение в толпе набирало обороты, но мне было наплевать. Я знала, что в тот момент, когда я разожму руки, исчезнет всё, «я и она» перестанем существовать как части единого целого. И я не могла это допустить. Никакая сила не могла меня заставить уступить, но… в этот хаос ворвался родной мужской голос, звучавший с заботой, и дарящий призрачную надежду. Конечно же, я сумасшедшая поверила. Я разжала свои неподкупные пальцы, прошептав ей на ухо: «Я скоро буду рядом». Ты спросишь у меня, дорогой дневник, о чём я думала, давая такое обещание усопшему человеку. Я тебе честно отвечу. Я говорила это абсолютно серьёзно, и именно эта клятва свела меня с тобой.
Он отвёл меня от её последнего пристанища. Уткнувшись в его грудь, мне не довелось смотреть на заколачивание гроба, на что я, собственно, и рассчитывала. Но я слышала,… слышала этот душераздирающий звук. С каждым ударом молотка, пропасть между мной и ею становилась мрачнее и непрогляднее, мое сердце сжималось сильнее. Почему так? Добрые, заботливые, хорошие люди покидают этот мир раньше, а бездушные создания продолжают жить? Извечная несправедливость, убивающая во мне веру в лучшее на Земле. С каждым ударом молотка, моя детская беззаботность, мои розовые мечты бесповоротно уничтожались. В тот день я рассталась с прекрасной частью своей жизни - детством. Хотя, я абсолютно не была к этому готова, но с кладбища я вернулась другой - взрослой. Правда, навыков к такой жизни, у меня не было вовсе…».
- Ну вот, насколько это возможно, я описала тот жестокий день своей жизни. Ощущаю, слабое чувство удовлетворения и мизерное успокоение. Теперь в любой момент я смогу перечитать свои записи, напомнить себе о сделанных выводах, и не растерять детали, - задумчиво промолвила она, глядя на растущие строки в своём дневнике.
Её жизнь понемногу приобретала утраченную важность. Поставленная цель, стала приносить плоды.