Когда болен друг

   
Каждый из нас встречался в жизни с положением, когда кто-то из близких или друзей заболел. Болезнь, если она «обычная» - грипп, простуда или что-нибудь тоже не смертельное и притом друг или родственник сравнительно молодой человек, не пугает. Но если та же хворь приключилась с человеком за 80 лет, а точнее почти в 90, это уже настораживает и пугает. Организм изношен и всякая болезнь неведомо, как отразится на человеке.

У меня есть друг, ему скоро 90 лет. Мы знакомы не так уж много времени – 8 лет. Да и знакомы – это громко сказано. Узнали мы о существовании друг друга по переписке. Сначала писали обычные письма друг другу, потом стали общаться по электронной почте. Мы оба пишем книги. Впервые обменявшись ими по почте, нам захотелось продолжить знакомство. Оба мы немолоды, старость уже нас изуродовала, поэтому ни он, ни я не хотели общаться по Скайпу. Нас больше устраивала просто переписка. Правда, фото мы друг другу отправили, да и на наших книгах фотографии авторов были. Но и там и там мы были изображены в молодые годы, когда ещё на нас можно было смотреть.

Пока мы писали друг другу обычные письма, почта приносила их в неделю раз, а то и реже. Когда же мы стали писать электронные письма, переписка оживилась настолько, что мы получали друг от друга даже не по одному письму, а по два, три ежедневно. К тому же прибавились наши творческие работы. Мы их отправляли друг другу сразу же, как только что-то написано. В ответ каждый из нас отправлял иногда маленькую, а порой и развёрнутую рецензию на произведение друга. Словом, очень скоро мы уже не мыслили возможности жить друг без друга и подходили к компьютеру, прежде всего ради писем друга, а уж потом нас волновало всё прочее. Выяснилось, что во вкусах на искусство любое – будь то кино, книги, музыка у нас практически всё совпадает. В политике и отношению к СССР – мы единомышленники. Вскоре оказалось, что и в семьях наших и у наших  детей много общего.

Так пробежали 8 лет. И вот сегодня мой друг в больнице. Его лечат уже вторую неделю, и держать там будут ещё две недели. Я за него волнуюсь очень. От его сына мне известно, что друга пичкают лекарствами, которые действуют на память человека. Если , выйдя из больницы, он не сможет творить, для него жизнь потеряет смысл. Этого я боюсь больше всего. Прежде всего, я, конечно, волнуюсь за него, но не хочу лукавить – я не представляю, как я буду жить дальше, если он не сможет работать, не сможет общаться со мной. За эти 8 лет мой друг стал половиной моей души. Я буду духовно нищей, если он перестанет мне писать. Прошлые 8 лет были для меня настоящим счастьем общения с близким человеком.

А вот сейчас, когда я волнуюсь за его здоровье, я невольно всё время перебираю его человеческие качества, ставшие мне такими дорогими. Его юмор, доброту, умение поддержать в трудную минуту. Мне невозможно подумать, что он не сможет писать свои искромётные юморески на политические темы или трогательные статьи об СССР. Человек глубокий, знающий историю как никто другой, он удивительно правильно расценивал все трудности Советского Союза в разные годы и не стал антисоветчиком или злопыхателем в своей стране, а наоборот умно , диалектически подходил к каждому из периодов существования СССР. В этом смысле он многому меня научил.

Лет 25 назад он работал учителем истории в городе Луганске. Учителем он был удивительным о том, что это действительно так, можно судить хотя бы по тому, что на крыше школы, где работал мой друг, кто-то из учеников водрузил его огромный портрет, который был виден почти с любой точки в городе. Кто из учителей огромного Союза мог бы похвастать тем же? Уроки он проводил не в прозе, а в стихах, которые перекладывал на музыку. Стихи и музыку сочинял учитель сам. В Луганск приезжали толпы педагогов на его «открытые» уроки. Был он и в Москве, куда его вызывало «высокое» начальство для обмена опытом. Объехал весь Союз, рассказывая о своих находках.

И вот сейчас этот человек болен и находится в сотнях км от меня и мне невозможно хоть чем-то ему помочь. Я, увы, тоже старая и больная, приехать не могу. Успокаивает лишь то, что я знаю, как внимательны к нему родные дети, как они заботятся о своём отце. И всё равно кошки скребут, и болит душа, что я в трудный для друга момент далеко, а не рядом.