Засланец

засланец  в  наши  дни

Pamfleto  morali


«…в  конце  концов, любая  демократия  приведёт
Человечество  к  образованию диктатуры, состав-
ленной  из  отъявленных  подонков  населения»
Альфред  Нобель


Н.Н.Матвеевой
М. И.  Ножкину


Враги  сломали  наши   хаты,
в  разор пустили всю  страну…
__________   *   _________
     В  те дни, по лихолетью, трубопрокатный  комбинат  в  районном  городке  Всесыты, который  вскоре  дерьмократы  переиначили  на  западный  манер  в Нью-Биг-Халява,  а  население  в  Ну, бляха, и Халява! схватила  лихоманка  и  посетил  бардак. И  все  дела  пошли  вперекосяк. 
     И как-то  в  трудодень, снабженец  цеха  сбыта  и  бывший  старшина  морской  пехоты  Иван  Лук,  слонялся  там,  куда  совать  не  следовало  носа. Тем  пуще,  дело  сталось  подшофе.
     И  вообще, тот  год Ивану  выпал  не туда! Во-первых,  високосный, в  календаре  имел  непостоянство, а  во-вторых,  фортуна  отсчитала  сорок  лет  в  тот  самый  каверзный  день.  И Ваня,  замечая  вышних  сил  капризы,  во  здравие  и  от  обиды, в  кругу  приятелей  залил  за  воротник  излишек. А  погодя,  как-то  стихийно  отделился,  чтобы  «до ветру» отнести  пузырь. И,  где-то  на  отшибе,  над  ним   махнуло  тенью,  грюкнуло  кощеевым  железом,  и...
     Ого!
     Против  лома  нет приёма, а тут – кусок  водопроводной  двухдюймовки!  Подарок  к  дню  рождения  и  на  прощание  с  зимой,  при  переходе  в  зрелый  возраст!
     И  хорошо,  приветило  плашмя,  хотя  прошлось  вдоль  темя.  В  глазах, как  полагалось,  возгорелась  плазма,  а  мысли  забежали  в  лабиринт!
     Но времена  не  те,  карету  вызвать - трудная  задачка и  поначалу  обошлись  нашатырём. Когда  явилась  неотложка,  Лук  категорически  упрямился  влезать, за  что  ему  накинули  рубаху  и  отвезли  в  дурдом.  И  там  он  отлежался,  оклемался,  и  шишка с  головы  ушла. А так  как время перемен при демократии  повсюду, в  жёлтом  доме  заменили  главврача на  палача  и  он  освободил  больницу  от  балласта.  Ивану  объявили  что  здоров  и  дали  в  копчик  толкача.
     А  магнетизм  какой-то,  что-то  непонятное  осталось.
     И  хрен  бы  к  поросёнку,  да  жизнь  катилась  кувырком   и  продолжалась,  и  надо  было  разбираться,  что  и  как  в  процессе  Перестройки…
     Кстати,  Перестройка  началась  с  чего?  Кто  помнит?
     Во-от!  Она  обрушилась  с  маразма  в  головах  вожатых! 
     Клуб  патриархов  партии, то  бишь  руководящая  страной  и  направляющая  сила,  по  погребении  очередного  старца,  выбрала  в  Генсеки  малолетку.
     С  проста  ума, а  может,  от  маразма, подали  голос  не  за  содержание  познаний  в  тыкве  кандидата,  а  чтобы  тризны  реже  править,  дабы  сатирики  унялись,  и  кормчий  дольше  мог  рулить! 
     Иные  из  Политбюро  потом  о  том  признались,  лишившись  и  работы  и  Страны.  И  плакали  навзрыд. Особо  убивался  ветеран, знаток  в  делах  по  иноземцам. С  початков  спеси  иль  с  зачатков  для  маразма,  предлагая  номинанта  в  Главного  Бугра,  тот  старец  брякнул: «Этот  поведёт,  уверен. Да!» Хотя  кликуху  задубелую  имел  как  «Мистер  Нет!» 
     А  выбранный  Бугор,  потом,  при  расстановке  кадров, чтоб  не  мозолили  глаза  и  не  крутились  под  ногами,  спровадил  стариков  по  хаткам.
     И  этот,  меченый  тавром  от  Сатаны,  смотрящий  с  клотика  салага,  с  чужой  подсказки  или  сбрендя,  бросил  клич:
     "Социализму  сунем  в  нюх  альтернативу!"
     В  образовании  дундук, не понимал, -  альтернатива, при  движении  страны  к  заветной  цели,  плодит  анархию,  мамашу  идиотам!
     Он  накануне,  снявшись  с  гладкого  толчка,  глядя  в  зеркало  сортира,   увидел  дыню  активиста  из  села. Ошпаренный  чертями  лоб,  в  глазах  несвежесть  мыслей  и,  вообще, полуневежда  и  растяпа,  трезвенник  и  атеист,  подошва  тапочек  жены, - типаж  сомнительного  свойства.
     Так  этот  хлыщ,  как  раз  там  засвербело,  дёрнул  из  промежности  волос,  да  и  подумал:
     «А  что-то  будет,  когда  к  портрету  сапиенса  хомо  оборотить  социализм?  Он  вообще  зачем,  кому  он  служит? Его  задача – сделать  лучше  для  народа? А  этот  где,  который  звучит  гордо? Обычный  человек,  селянин  и  мещанин! Об  нём  заботиться  кто  будет?!  Или  о  нём,  как  правильно  сказать? Забота  об  народе – хорошо. Но  человек,  как  личность  пропадает  в  массе,  его  заметить  невозможно!  Ну,  что  там,  ежели  дадут  награду  или  погладят  по  плечу.  А  прочие  в  быту? Нет,  надо  замечать  и  отмечать  их  повсеместно. У  нас  же  цель  какая?  Благое  стояние  повысить  и  держать!  Чтоб  каждому  лицу -  приятность! И  водку – запретить!  А  то  сопьются,  уйдут  в  застой  и  над  собой  не  разовьются.»
     Мысль  понравилась  и  он  её  на  лозунг  посадил: 
     "Сделаем   красивое  везде,  мещанам  – ширшую  дорогу!"
     А  нашим  людям, - дай  рвануть  рубаху  на  пупке! Они  призыв  на  переделку  подхватили  на  ура. 
     «Перекуём  орала  на  хлебала!»
     «Моя  хата - крепость,  зайдешь,  по  зубам  тресну!»
     «Свободу  для  ума  и  бакса!»
     «Долой  диктатуру  номенклатуры!»
     «Вон  из  власти  дураков!»
     «Даёшь  нам  съезды  из  уездов!»
     «Табаку  и  водке  на  замену - дурь!»
     «Партия,  есть  глупость  многих,  для  удовольствия  проныр!» 
     Кричали  прочие  веления  момента  и  повалили  на  маёвки,  делиться  мыслью,  как  устроить  трудность,  чтоб  погодя преодолеть.
     А  где  толпа, там  балагуры  скалят  зубы,  орут  и  выставляют  ум,  плюя  на  логику  наук.
     К тому,  Страна  вся  поголовно  образована,  умела  петь,  читать  и  думать,  созидать!  Естественно,  и  пить.
     А  в  достижении  эффекта  в  Перестройке,  авторы  творили  дефицит.  Изделия  носить  или  пожрать,  убрали  с  полок  магазинов  в  закрома, запрет  ввели  на  водку,  табачные  цеха  остановили  на  ремонт,  и  мужикам  пришлось  на  митингах  орать,  склоняя  матюками  власть.
     И пользовать  подруг  при  днях  суровых, держать   кривую  демографии  стра-ны,  а  то  она   на  диаграмме  достижений  стремилась  перспективой   вниз.
    Дошло:  орать  принялись, - армия  не  та,  там  дедовщина,  произвол!  Ментуру  распустить  к  едрёне  Фене,  чекистов  упразднить – просрали,  проглядели  представителей  в  ЦеКа,  а  те  устроили  измену,  и  коммунизм,  как  потухающий  маяк  на  горизонте,  запретить!
     А Иван  Лук,  помня  про  удар  трубой,  не  рисковал  судьбой,  по  митингам  не  шлялся,  а  двигал  собственной  тропой.
     При  саженой  груди  горбушкой,  с  распахнутой  душой, он  приглашал  бугров  и  мастеров, (из младшего звена  на  производстве  командиров),  приятелей  из  скалозубов,  при  притомлении  на  службе  Купидону,  и  вместо  выборов  начальства  треста, на  небольшой  балдёж. 
     Служил  Иван  Кузьмич  в  отделе  сбыта  на  должности  агента. Но  либералы  новой  Никудашней  власти,   приспособились  лизать филейку  у  Мамоны,  а  из  агентов  ЦРУ  создали   группы  для  поддержки   смены  содержания  на  ИЗМах. Общественность  приноровить  болтать,  трудяг  перековать  на  торгашей,  а  в  производства   роботов  пристроить. А  что?  Мечтали  в  коммунизме  руками  ни  хрена  не  делать,  а  чтоб  машины - за  тебя?  Вот  получите. Но, не  забудьте,  теперь  капитализм,  и  в  нём  бездельиков  из  пролетариев  не  держат.  Пожалуйте  в  изгон!
     И  тех  агентов,  которые  считались   раньше  инженерами,  обозвали  менеджерами. 
     Слово  показалось  им  обидным,  за  труд  платили  ни  в  дугу,  а  потому  снабженцы,  навязанную  Феню  переиначили  на  свой,  доступный  пониманию  момента, лад. 
     И  стали  зваться:  мениж-хрен!  То  бишь,  за  труд  оплата – хрен  в  портянке. Тебе  и  мне,  ему  и  прочим.
     И  под  завязку  катали  на  вагоны  трубы... А  весь  прокат  для  жекаха!  А  в  жекахах  износы  труб  на  сотни  километров.
     Простейшй  этнос,  то  бишь  трудяги-гегемоны,  в  ту  переломную  эпоху,  жили  в  большинстве  уже  в  хрущевках,  коммуналках,  сталинках  и  даже в  небоскрёбах,  ежели  смотреть, задравши  физию,  у  входа  со  ступеньки.
     А при  прихватизации народного добра многие из корпуса  директоров, общественные  деятели,  чины, служилые  при  вышесредних  этажах  для  власти,  хапнули  добра  не  по  размеру. Да  ещё  бум  строительный  пошёл:  виллы  и  коттеджи,  терема  наладились,  толкаясь  в  средний  класс,  строить  торгаши  и  казнокрады. 
     Но  пить-то  и  откушать надо?! И  принять  ванну,   посетить  за  ветром уголок. А  там  канализация…Без  труб  куда?  К  тому,  входила  в  моду  приспособа  для  помыть  задок – джакузи. И  если  где  и  как,  так  трубы -  дефицит!
     За  сим  клиенты  Ваню  Лука  в  сторонку  прижимали,  елеем   мазали,  и "баранов"  в  его  карманах  развели  отары.  Загон  для  них  пришлось  устроить  в  банке. 
     А банки  не  консервные, -  процентные. И  в  зоне  той,  обслуживания  лохов,  имелись  мастера  и   доки,  хоть  рви  повсюду  волоса!
     И  рвали  многие.  Потом,  когда  определяли  мастерство  умельцев.
     Те  сгоношили  дома  Селенги  и Альфа-банки,  Бета-банки,  Сити-банки, Аваль  и  Хлебный,  Промбанки,  Хопёр-Попёр!  И  даже  "Стырю  всё!"  Ещё  "Гавроди,  ваши  деньги  сохраню  навроде!"  И  прочие  другие.
     Открывались  Фонды   престарелым: "Обеспечим  старость",  "Оберег", "По  жизни  вместе" (и  порознь  в  могилу  и  тюрьму). Компании:  "Сгребай!"
     И  чтоб  иметь  клиентов:  аборигенам,  диаспорам  в  анклавах  обещали  с  неба  манки  больше,  чем  за  горизонтом  света  коммунизма,  и  у  многих  уши  пухли,  а  опухоль  переходила  на  мозги. 
     И,  от  инфляции  спасая,  совали   люди  «Властелинам»  всякие  заначки.  И оставались  в  простаках  на   двести сорок,  а  то  и  полных  восемьсот  процентов.  Потому  как  рынок,  это  не  базар,  и  цены  там   привыкли  прыгать  через  планку.   
     И  позволили  назло  себе,  в  Стране,  соорудить  бардак.  И  вышло:  кто  не  деловар  и  не  бандит,  тот  член   сообщества  из  Фондов,  то  бишь  халявщик-дерьмократ,  лакей,  и  вертухай  при  власти,  успешный  вор  или  мощенник.
     Все  остальные  - лохи,  голодранцы,  смерды,  быдло -  низший  класс.
     Наш  же  Лук Иван  Кузьмич  и  ему-хрен,  бизнесменом  не  был,  но  кру-тился  среди  денег,  жил  в  достатке  и,  смекая,   в  руки  шарлатанов  банковских  билетов  не  сдавал.
     Он-то  и  копил,  иметь  на  сучий  случай.
     Цены  лезли  к  потолку,  у  многих  из  карманов  сбежали  даже  вши  с  арканов,  а  у  других  - птички  не  клевали  и  жены  хапали  за  них.
     Определяя  время,  как  срамное, Иван,  имея  совесть,  часто  норовил  от  подношений  отказаться  и  отпустить  продукцию  за  просто  так,  в  порядке   номеров.  Сочувствовал  народу.
     Но  всюду  пробивался  рынок  и  делал  пакостя.
     То есть, прыгай  белкой  в  колесе! Передние  клиенты  напирали,  задние  совали  в  пазуху  уе,  то  бишь,  пиастры,  доллары,  и  фунты,  а  иные  норовили  сунуть  в  физию  кулак,  невзирая  на  амбалистый  луковый  формат.
    Накопления  взрастали,  совесть  морщилась  и  закисала,  а  инфляция  росла  опарой  пятилеток!
     Заметить  надо, при  Вожде  народов,  за  искажения  отчётов, начальники  гремели  в  зоны   вечной  мерзлоты,  кайлом   добыть  тепло  для  тела.
    А уж  когда  имели  дефицит,  где  в  производство  спущен  план  для  роста!…
     Закон  суров  и  все  равны  на  перспективу  постоять  у  стенки! За  подрывы  экономики  Страны.
     Но  стенку  разломали  и  дерьмократию  ввели…
     А  очередь  за  трубами  большая!
     Снабженец  Лук,  бывало,  сострадал,  делился,  ежели  встречал  болезных  или  нищих,  и  содержал  семью,  а  остальное  накопление,  по  мере   роста  и  охоты  достучаться  в  грудь,  пущал  на  политез.  Возможность  посидеть  в  кругу  приятных  индивидов.
     А  Перестройка  ширилась  и,  глыбясь,  углублялась,  и  довела  Державу  до  развала. Народ  безмолвствовал,  общественность  кричала  перемен,  употребляя  неприличные  глаголы… И  докричалась! Сменяли  мыло  партии  номенклатуры  на  шило  синекурв.
     Раньше  был  Союз,  а  сделалась  страна  Украдия. Дожили:  государственные  люди  тырят  из  казны!
     Так  эдиётам   даже  справный  хэлловам  игрушка!  А  тут, -  для  всех  забава.  И задрочили,  расплодили  мастурбацию, стали  импотентами  на  обе  головы  у  птички  на  гербе,  изобрели  кредиты,  полезли  в  паутину, ипотеку  и  сунулись  устраивать  ЕГО  и  ВТО. 
     Свободу  обрели  от  думать,  и  право - на  плевать!
     А  в  тресте  "Всем  труба,  а  нам  не  надо",  малым  коллективом  в  производстве,  на  приглашение  Лука  побаловаться  пойлом,  сходились  не  в  харчевне,  где  музыка  со  смехом  и  слезами,  с  возможностью  схватить  сифон, спидуху,  любую  непонятку,  а  то  и  угодить  к  ментам,  а  - на  отшибе. В  заброшенном  цеху  соорудили  скромный  кабинет,  с  достатком  выпить  и  загрызть,  и  пуританской  посиделкой  мужиков  имели  в  диспутах  досуги.
     Тогда  ещё  про  транссвиститов  и  гомосексуалов  в  ящиках  лишь  намекали,  хотя  про  секс  уже  кричали.
     Но  Ваня  Лук,   братва   из  треста  "Всем  труба",  они  романтики  стакана  и  недруги   мошенникам  при  власти!  Пили  и  судили  политический  момент,  хулили,  а  то  и  строили  иллюзий,  надеясь  возродить  хотя  бы  Здравый  Смысл.
     Миновать  в  обмене  мнением  вопрос  сношений  с  женским  полом   получалось  не  всегда, от  природы  утикнуть  нельзя. Но  прелесть  романтизма  пропадала.  Раньше  как  случались?  Глазами  встретились,  данные  фактуры  оценили, и  принялись  бросать  знаки   внимания  и  их  перенимать,  вздыхая  при  луне  и  милуясь  при  ней  или  в  тенёчке!
     А  что  теперь? Проснулся  интерес  перепихнуться,  на  улицу  подался,  остановил  такси  и...
     Доставили  тебе  гетеру, шмару,  куртизанку,  гейшу,  телку,  а  то  и  целую  мадам!  Так  изголяется  богема,  востребуя  товар. 
     Были  бы  уе  или  иные  бабки  - голодным  дочерям  и  чьим-то  матерям.
     Ну  и  закинуть  глаз  в  газету  на  подвал  взываний.  А  там:  "Ищу  работу,  интим  не  предлагать". С  этой  бедолагой  ясно:  там  есть  достоинство  и  честь,  да  нету денег.
     Но  есть  другая  откровенность: "Обожаю  баловство!"  Или: "Счастье – до  утра!"  "Мальчики! Ау!"  "Восторги  излияний!"  "На  час - душа  и  тело!"  Ну,  это  молодая  поросль  или  из  тех,  где  бешеная  матка. (Пусси  райт, то  есть - пустите  в  рай.)
     Входили  в  обиход  цинизм  и  пошлость, что,  мол,  естественно,  то  безобразно  только  фарисеям!  Общественность  приятственно   внимала  и  благосклонно  принимала.  Без  такого  не  пускали   в  ящик,  будто  мстя  за  прошлые  и  скромные  года. По  их  суждению,  в  державе  запрещался  секс,  не  знали  даже  слова. Зато  у  судей  всяких  шоу  напрягались  уды,  а  рейтинг  передачи  возрастал!
     А  ведь  и  верно, не  ведали  в  социализме  секс,  а  пары  только  трахались,  сношались, собирали  ползуниху  и  перепихнин, совокуплялись, жарились,  любились  и  отдавались  чувствам.
     Кроме  интереса   до   погоды,  для  винегрета  мыслей,  а  также  и  от  скуки  и  количества  питья, наши  мужики, с  привычки  кухонных  баталий,  держали   пульс  политиков  из  разных  стран  и  поколений.
     То  есть, кости  мыли  до  бела  и  блеска  всей  глобальной  кодле  либералов-гомосексуалов,  педофилам, гедонизтам - истребителям   нормальной  жизни.  Будь  ты  хоть  из  штатов  Клином  Блин,  нашенский  алкаш Никуда,  с  Туманных  Альбионов  баронесса,  Лёнька  с  Прэдэйропы  с  Мишкой  Горби,  а  доставалось  как  куме,  прихваченной  в  фривольной  позе  с  кумом. 
     Из  рулевых  в  соседних  ханствах-государствах, бывших  близких  и  родных,  уважали  только  Батьку  Сашку. Он  не  давал  в  своей  стране  ни  развалить,  ни  хапнуть.
     Случалось,  точили  языки  о  сложности  натуры  мракобеса Черчилля,  почившего  давненько  в  бозе.  За  злость  к  социализму,  жалели  невозможность  выпустить  из  пуза  жир,  но  отпускали  уважения  за  мастерство  держать  столбом,  до  полного  скончания  сигары,  пепел.
     И  кукурузника  Никиту  журили  за  нахальство,  недалёкий  ум,  волюнтаризм, припевая  подшофе,  частушку  хулиганов  языка  одесского  бомонда.

Ужасно  шумно  в  доме  у  Петровны,
Волюнтаризма  мужа  знала  вся  страна!
Цека  решила   возмездить  по  полной,
И  выгнала  Никиту  из  Политбюра!

     А  дорогого  Ильича, кому  народ  назначил  знак  отличия  присловьем: "брови  чёрные  густые,  речи  длинные,  пустые",  только  всуе  трогали  усмешкой  под  глоток  «червивки»  или  первака.
     Мужик  он  тихий,  подхалимов  обожал,  награды  собирал  и  было  видно,  власть  ему  обрыдла, - пустил  страну  на  самотёк. При  нём  распоясались  воры  и  он  не  воспрещал,  но.., если  унесёшь  в  авоське.  Завод  туда  не  помещался.
     Но  госпожу  премьершу  Альбионов  рвали  на  нежирные  куски  с  обиды  за  аглицкий  уклад  и  за  кликуху  "Леди  из  железа". Во-первых,  леди  подлостей  не  строят,  а  во-вторых,  бабой  срам  назвать, - худая.  Её  бы  в  бане  посмотреть,  да  нет  у  них  привычки  обливаться  с  пару.   
     -Ей, пала,  матку  наизнанку  и  удавить  на  жилах! Она  же  ведьма!  Шахтеров  в  голодовке  заморила,  подсунула  шпиёнов  Меченому  Мишке,  заставила  сломать стену  и  развалить  Варшавский  договор! И  всё  за-ради  Глобализма! Похерила  нам  дружбу  пролетариев  труда! Позор  и  вечное  презренье  ей  от  прогрессивных  из  народов  масс! - Давал  определенье  басом,  вздымая   руку  и  промывая  глотку,  начальник  ОТК.  Мужик  дородный  и  противник  дней  суровых  в  брожении  умов.
     -А  ей  всучили  титул  баронессы,  за  службу  Глобализму! - поддакивал  наперсник,  хватив  стаканчик  первачка. - Всё  в  мире  капитала  гнусно! Они,  за  блеск  корыта  унитаза,  готовы  выпить  юшку  из  любого  зада!
     -Вот  за  такие  пирожки,  ей  до  могилы  не  давать  в  натуре  Ваську  Босякова!  Пущай  играет  с  фаллосом  в  пластмассе. А  Мишке  нашептала  Рая!  Завистница,  философ  и  помощник ЦРУ! И  бывшему  фигляру  сцены,  и  Блину  Клином  яйца  вырвать и  сварить!  Он  с Левински  заводил  сношения  интима,  так  то  работа  мужику! Но  ведь  кричал  про  нас  поносные  слова,  а  сам  бомбил  славян  и  Югославию  угробил! - вступал  в  дискуссию  худой  и  долгий,  ещё  один  охотник  показать  безграность  кругозора.
     Иной  раз  в  прениях  долбили   Капелюху,  Лёньку Третьего  по  счету  из  последних  лет.
     -Да  век  мне  в  памперсе  ходить,  штоб  лопнуть  с  перепоя,  галушник  хочет  в  НАТО! Как  будто  там  отвалят сала! И  все  кричат:  Пэрэдойропы – понад,  и  усё!  - вещал  оратор,  в  их  кругу  особый  зубоскал,  залив  в  курдюк  на  животе   от  царского  пройдохи  Гришки,  и  скособочив физию  с  бельмом  на  императора  Петра.  Бутылки  вроде  одинаковы  на  цвет  и  высоту,  а  как  на  вкус  из  горла  ейного  соседа?
     -Дык  ты  взгляни  на  наших  хиляков! - тащил  внимание  к  себе  дежурный балабол,  цедя  сквозь  зубы  пиво  и  задирая  куценькую  бровь. - Они  же  хапнуть  захотели  задарма,  - за  шустряками  много  не  досталось!  Теперь   катают  шарики  в  штанах. Ату!  Кричат  на  всех  углах. А  Лёня  Капелюха,  он  какой? Он  флюгер!  И  колер  разный  на  филейках  заднего  мосла!  Кацапам  выставляет  блакитную  заплатку,  в  надежде   подружиться  с  кодлой  нашенских  Иуд  гламуром.  За  чтоб   дешевше  газ!  А  у  бандер  для  москалей  он  выставляет  жовтую  моржовую  голёнку! Чует  пащенок,  бандеровцы  и  вздрючат, когда  не  во- время  потрафить. И  он  им  подпевает, а  это  до  добра  не  доведёт. Они  в  душе  нацисты.
     -Ха и ха!  Так  это, Капелюшка  и  чикалдыкнуть  не  дурак! Его  показывали  в  дупель  и  плашмя  в  гостях  у  нашего  хряка! И  на  него  ни  разу  покушений  не  творили! А  вот  Никуда,  тот  прокуда!  Ему  уже  сплошное  западло  сидеть  в  мешке  и  падать  с  вертолета! Под  выборы  пиарить,  строить  жертву! Подался  в  музыканты,  на  барабане  выбивает,  как  козел! -  глядя  с  прищуром  в  стакан  с  крепчайшим  самогоном,  вещал  очередной  охотник  балабонить. – Вот  если  б  он  в  Союзе  шороху полезного наделал! Нет,  там  он  не  болван,  когда  чего  сломать.  Но  строить  не  умеет.  Глуп,  клянусь  не  похмелиться  с  бодуна! Развел  шестёрок!
     -Так  он  и  есть  баран  с  погнутыми  рогами! Наследие  Потёмкина  прохезал,  Союз  рассыпал, и  всё  от  фонаря  и  в  ризе  хануря! В  упор  не  видит  лизоблюдов,  что  подливают  пойла,  для  втихаря  притырить  от  казны! Кричать,  показывать,  какой  он  схожий  на  нарцисса,  может,  а  слово  денонсация  забыл! – Внёс  лепту  в  возмущение  Иван,  снабжая  челюсть  крепостью  борца  и  зажигая   недобром  глаза. – Да  шандарахни  кулаком  и  денонсируй!  Возьми  назад,  чего  партийные  фискалы  соседям   ради  дружбы  выделяли,  кромсали  от  страны  шматки!  Тавриду  и  Донбасс,  и  разные  места  на  юге!  Лады,  китайцы  руки  протянули  да  положили  долларов  и  глаз.  А  остальные  дружбаны  на  нас  начхали,  вот  и  на  них  плевать!  А  то, - подставил  гомосексуалам  зад! И  те  закатывают  в  лузу! А  заодно  и  нас  сношают  янки. Гадство!  Им,  в  знак  протеста,  вместо  геморроя,   клешни  от  краба  в  анусы  вогнать!
     Кто-то, с  простоты  понятий  иль  специфического  склада,  принялся  мусолить  батьку  Сашку,  но  грохнул  по  столешнице  бутылкой  Лук.
     - Ша,  мужики!  Не  дёргайте  за  усы Гришкиного  сына!  За  все  последние  года  один  хозяин  объявился,  и  за  него  народ.  А  вы  его  со  всякой  шантрапой  - на  одну  доску.  Низ-зя!  Не  мацайте  его! Пущай  несёт  пример  по  миру!
     Меченого  Мишку  Горби  презирали  до  последнего  колена  и  поминали  только  походя,  случаем,  исполняя   тут  же   бардовский  куплет.

Горби  в  Форосе  купался,
Вдруг  путчисты – испугался!
Туалета  не  нашёл,
Но  процесс  уже  пошёл.
Обдрыстался!

       Под  конец  попойки,  надравшись и  обсудив,  коллектив  наливался  мыслями  протестов,  но  удержать   на  фибрах   чувства  не  умел.
       И ставши  в  круг, обнявши  плечи  и  на  высь  держа  манерки  и  стаканы,  оглашали  праведный  скулёж.

Я!
Ты!
Он!
Она!
Были  - дружная  Страна!
Но  прошляпили  козла!
Тот  повёл  нас  не  туда!
Либералов  нам  всучил!
И  консенсус  предложил!
Развалил  Союз,  и - вот!
Я  теперь  последний  лох!
Ты  - торгаш!
Он  - казнокрад!
Она  вышла  на  панель!
А  Страна  залезла  в  щель!

     Получалась  нескладушка,  но  она  хватала  за  кадык  и  горечью  полыни прижигала  души.
     Казалось  бы  и  всё,  пора  и  расходиться,.. ан  хрен  вскладушку! А  поискать  врагов  среди  себя! Бывало,  вдрызг  били  посуду  и  до   юшки  с  носа  разбирались, вдруг  кто  попробовал  сорвать  порыв  души,  имея  мысль  со  стороны.  Тут  смысла  толерантности  не  знали  и  ежели  кто  враг,  так  только  - в  тыр   су.
     С  застоем  при  стабильности,  конечно,  согласиться  можно,  но  сколько   простоишь  в  болоте?
     А  время  тикало,  завод  работал,  и  Лук  служил,  по-прежнему  на   должности  агента.
     Трубопрокатную   махину,  лидера  по  производству  в  регионе,  сделали  народным  достоянием  и  поделили,  чтоб  каждому  на  рыло  выпало  по  акции,  с  условием,  при  штрафах  изымать. А  штраф  за  всё:  за  опоздание  и  пьянку  на  работе,  за  прогул,  за  если  не  послушался  начальства  и  не  туда  послал.  Изъятые  бумаги  поступали  в  фонд  развития  и  роста  производства,  а  продавались тем,  кто  отличался  в  прилежании  к  труду.
     Контора  отличалась  явственней  и  больше. Ещё  момент:  конторе  полагалось  больше  акций, -  там  умные   сидят, - мозг  корпорации,  ежели  хотите – треста.  Пакет  контрольных  акций, не  будь  болван,  (но  не  надолго)  урвал  себе  директор. И  тут  же, при  заводе,  в  тандеме  сына  с  тёщей,  сообразил  кооператив.  С  выделением  для  них  из  фонда  производства,  (всё  по  новому  Закону!)  средств.
     И  сделался  владетелем  несушки  золотых  яец.
     Хозяин  стал  руководить,  имея  планов  громадьё  на  рынок. Он  захотел подвысить  прибыль,  иметь  маржу  и  ездить  на  Гавайи  отдохнуть,  или  в  Давоских  кабаках  поерзать  задом,  прослушав,  как  решаются  глобальные  дела.
     Но  как-то  ненароком,  заботы  главного  держателя  пакета  акций  пере-секлись  с  судьбою  отставного  моремана.
     При  обходе  ну-ворищем  заводских  имений,  клерк  из  офиса  агентства  сбыта  Иван  Лук,  не  подбежал  на  цырлах  встретить,  поддержать  под  ручку  на  ступеньках,  чтоб  не  скопытился  с  вальяжным  животом  глава  совета  из  директоров.
     Пупок земли и дуреман, интересуясь профильной  отгрузкой  труб, ткнул  пальцем  с  видом  знатока  на  пульман,  дунул  в  пышные  усы,  и  выдал,  каламбуря,  спич:   
     -Луковый  работник  из  тебя  выходит,  тебе  же  хрен  и  лук. Процент  доходности  повысить  ты  слабак,  работу  охмурять  клиентов  опустил  до  низа. Не  вижу  перспективы  роста  у  тебя,  и,  значит,  мы  расстаёмся  навсегда. Ты  уволен,  можешь  получить  расчёт.
     И  с  авантажным  пузом  покатился  дальше.
     Лук  понурился,  в  раздумьях  почесал  ноздрю,  вслед  сморканул  и  малость  почихал,  и  про  себя  сказал:
     "Чья  бы  корова  мычала! Байбак  усатый!.. Один   агент  остался  без  изъянов,  старается  для  дела,  а  он  ему -  пинка!  Ну  не  зараза?! Да  провались  ты  в  дырку  с  геморроем!"
     И  было  странно  и  загадочно  в  последующем  сложении  расклада:  хапальщик  на  виллу  возвратился,  а  утром  на  перине  не  нашли.
     Пропал  в  домашней  обстановке! То  ли  к  любовнице  ушился  втихаря,  а  там  его  пришили,  а  то -   подался  в  Курнаши. 
     Насчёт  дыры  в  своём  заду  ответить  сложно. Может  быть,  залез,  и  там  исчез?
     Искали - без  вести  пропал! Ни  на  Гаити,  ни  в  Антариях  и  даже  на  Гавайях   разыскан  не  был. В  Столице  тоже  слыхом  не  слыхали.
     И  Ваня  Лук  остался  при  делах.
     Другие  деловары, каким потом  пришлось голубить производство, тоже   ладились  его  уволить,  как  личность  не  того  формата.  Но!…
     Но  всякий  раз  затейник  пропадал  без  вести,  посланный  в  сердцах  агентом  в  трещину  копыта  жеребца.
     Иван  даже  привык  не  удивляться  этаким  финтам,  и  посчитал  за  знак  перста  и  благосклонность  посыльных  от  Вышних  сил.
     И  даже  не  крестился, но  всегда  плевался,  возглашая  про  себя  анафему  врагу  нормальной  жизни. "Именем  краба  последнего  салаги,  изыди  вон, зараза!" 
     И  спрашивал  себя: "И  на  хрена  им  лазить  на  рога?.. И  вообще,  дворяне!  Нас  не  тронешь,  мы  не  тронем,  а  затронешь,  далеко  пошлём!"
     Правда, приходили слухи, будто парни  из  бандитской секты, поминая  Инквизицию,  применяли  к  ним  испан…слесарные  тиски.   Носителям  обреза  и  кастета  блазнилось  тоже  заиметь  завод.  Хотя  б  один  на  подворотнюю  братву.  Романтика  времён  и  образ  Робин  Гуда  еще  бродили  в  головах.
     Но, слухи  слухами, а  обладатели  менялись. На  расширяемых  погостах   смирено  ставили  им  мраморные  плиты,  с   портретами  поклонников  халявы,  а  завод  оставался  и  производил. Трубы  нужны  для  газа,  нефти  и  воды. Да  и  холдинг  назывался: «Всем – труба!» 
     Так  бежало  время  в  переходе   на  другую  колею.   


                Дружбан  Нихто  из  галактических  коммун.

                __________   *   ___________
     Но  однажды  мужики  не  удержали  планку  и  забурились  глубоко. И  выпали  в  осадок:   в  закуску  мордами  и  с  храпом  до  утра.
     А  утром  Ваня  взялся  за  макушку:  она  на  месте,  шишки  нет,  но  что-то  как-то  беспокоит. И  странность  на  душе  -  не  просит  похмелиться!
     Осмотрелся:  лежит  в  пенатах. И  половинка  рядом,  во  сне  улыбается  и  руку  с  нежностью  на  нужном  месте  у  него  покоит.
     С  ленцой,  но  и  с  надеждой  прибежала  мысль.
     «Да-а,  щас  бы  курево  по  боку  и  ударить  по  кваску. С  хреном  на  меду!  И  бросить  куролесить,  надоело  пойло. Да  минуток  сотню  подложить  под  ухо. А  после  с  Ладушкой  размяться,  ползунихой  подзаняться»!
     И  взглядом  мудрого  орла  повёл  по  обстановке.
     На  столике  у  койки  высился   пивной  стакан  и  в  нём  искрилось пойло. Похожее  на  пиво,  ан  не  то,  за  это  Лук   готов  поставить  зуб.
     Взял  и  пойло  пригубил.
     Квас  с  хреном!  С  горчинкой  овоща  и  духом  мёда,  в  глаза  и  нос  шибает  и  слезы  извлекает!
     Приложился,  выцедил  до  дна.
     Отдышался: показалось,  морок  приступил,  вдруг  кто-то  гадостью  снабдил!  В  глазах  всё  стало  искривляться,  расплываться,  потом  соединяться,  а  в  голову  вбежала   мысль  про  волшебство.
     Но  ведь,  как  пишут  знатоки,  эксперты  Паутины,  явление  в  бутылке  хари  с  рожками  и  пятаком  в  носу,  есть  знак  нечистой  силы!  А у Ивана  ясный  взгляд  и  твёрдая  рука. Стакан  не  дрогнул  и  не  пролил  ни  капли.
     "Вот  так  штука  лисапет,  усё  едет - ноги  нет!  Щуки  нет,  рыбки  золотой  не  выбирал  из  сети  и  отсутствует  посуда,  потереть  и  вызвать  джина  на  исполнение  каприза. И сигарет  фиг  ма,  и  табака  и  трубки,  и  нет  охоты  закурить!
     А ну-ка,   как  Ладейка  отзовется  на  возможность  поиграться  в  прятки  аргументом  и  получить  супружеский  должок?"
     Такое  он  подумал,  и  - шлёп  жену  слегка  по  ручке, с  любовию  держащей  угломер. И   стал  взывать  верлибром:
     -Ладушка! Солнышко! Проснись! Боцман на аврал давно палундру  прокричал, с  зарей  запели  птички,  пора  и  нам  приняться  за  труды. Сказать  по  правде,  мне  ужасно  стыдно,  что  накопил  супружеских  долгов,  и  я  прошу  прощения  и  тур  экстаза.
     Лапушка-Ладушка  глазик  синенький  приоткрыла,  кошечкой  прижмурилась  и  на  щечки  улыбку  недоверия  явила.  Убрала  белу  ручку,  с  капризом   царь-девицы  попеняла:
     -Эх, Ваня! Меняешь  жизнь  на  мелкие  проказы. Как  был  ты  инженером-замухрышкой, так и остался  в  ипостаси  простака. В большие,  как  зовешься  ты  теперь, топ-хрены  не  поднялся,  жаргон  тусовок  не  освоил. Теперь  секс  делают,  а  не  сливаются  в  экстазах. Любви  в  помине   нет,  цветов  не  дарят. Да  и  долгов  ты  за  декаду  накопил. Всё  некогда  за  водкой  и  селедкой. Намедни  вон  приполз  с  работы  крабом.
     Супруг  на  речь  обиделся,  с  досадою  повёл  плечом. Должок,  конечно,  вырос  в  снежный  ком,  но  сомневаться  в  способности  отдать  кредит!.. В  его  года  за  сорок  с  гаком  в  несколько  деньков!
     И  он  с  неудовольствием  невежды  пробурчал:
     -Не  хочется  амура  приголубить,  так  в  поминальник  не  пиши. Нашла  забаву, Ванькин  поплавок!
     Но  тут  же  он  почувствовал,  что  этот  живчик, который,  надобно  признать,  его  ни  разу  не  позорил,  вдруг  заявил  себя  твердыней. Встал  наизготовку,  как  отбойный  молоток!
     Иван  прислушался  к  себе:  внутри  взыграли  струны,  душа  затрепетала,  а  в  сердце  появилось  возбужденье,  способное  на  вдохновенный  труд!
     -А  впрочем,  нет, Оладушка! – тотчас  вскричал  Иван  с  решимостью  быка  и  самоотверженной  отвагой  матадора,  и  покрывая  поцелуями  её  ланиты. -  Сейчас  я  всё  с  процентами  вернуть  готов!  Соединимся  телом  и  душой! Держись  за  небо  и  считай  экстазы!  А  цветы...
     Был  выходной,  а  хоть  и  не  был  бы,  Иван  забыл о  мире  поднебесном!  Трудился  долго,  весело  и  страстно.  Покуда  Ладушка  не  запросилась  отдохнуть  и  выйти  обиходить  естество  да  глянуть  в  холодильник,   чего-нибудь  куснуть.
     И   правда: калорий  потеряли  много,  а  убытки  надо  восполнять.
     Погодя,  Иван   нарисовался  в  кухне  и  уселся  у  стола.  Играя  шлепанцем,  смотрел,  как  у  плиты  проворная  жена  оладушки  в  сметану  погружает.  Она  их  безоглядно  обожала,  он  тоже  нос  не  воротил. Но  тут  вступила  привередливая  мысль:
     "А  что  по  мясу  не  ударить?  Как   их  крутые  обзывают?.. Стейк?!  Во!  Шматочки  из  филей,  на  фунтик  весом  каждый!  А  после  снова  разгрузить  платформу,  а  то  и  пульман  уголька!"
     И  тут  же  он  увидел,  что  на  их  старинной  и  чугунной  сковородке,  тещином  подарке,  гордости,  реликвии  семьи,  (чем  можно  вразумить  супруга  или  отбиться  от  шпаны,  ещё  б! – объёмом  в  целое  беремя),  лежали  и  купались,  шкварча  в  жиру  и  брызгаясь  округ,  куски  ростбифа,  величиной   для  пахарей  гаремов.
     "Эге! Квас  с  хреном  пробовал,  чутье  не  подвело.  А  как  теперь?"
     И,  потянув  ноздрями  ароматы,  супруге  наказал:
     -Ты  мясо  хорошо  прожарь, но  сочность  сбереги! Полусырое  стрескаешь  сама!
     Жена  не  удивилась,  с  улыбкой  оборотилась.
     -Будет,  Ванечка,  как  скажешь. С  утра  на  всех  каналах  подают  рецепты,  как  приготовить  смак. Да  и  без  них  не  дура  я  при  двух  дипломах,  чтобы  нарезать  ветчину  или  зажарить  мясо.
     И  вот  они  уселись  и  принялись  жаркое  уминать. Ладушка  сопровождала  хрюшечку  вишнёвкой,  Иван - кваском. Тот  снова  оказался  на  столе,  едва   помыслилось  запить.
     Про  водку  даже  не  пришло  на  ум,  хотя  в  былые  дни,  случалось,  целую  крамолу,  за  право  влить  стопарика   кадычной  смазки,  затевал.
     Теперь  смотрели  мирно  телевизор,  там  гнали  "Новостя".
     Нет,  бредням  СМИ  внимать  Иван  пристрастия  не  принял,  включал,  когда  вкушал  калории  от  яств,  приятное  с  полезным  совмещал.
     Или  напротив?  Мерзость  получаемых  познаний  из  ТиВи  закрасить  вкусом  от  жратвы? 
     В  общем,  сотворялся  ритуал:  завтракать, обедать  и  вечерять, перехватить - без  ящика  нельзя!
     А  в  нём   всегда  сначала  смаковали  катастрофы,  пути-дороги  наступлений  на  Америку  торнадо  и  цунами, американскую борьбу со злобными  далёкими  врагами,  которые  плевались  в  дерьмократов.
     Как  будто  тут  важнее  знать  про  как  идут  снега  на  Брайтоне,  чем  на  Большой  Садовой  у  Ростова-папы  про  пожар,  при  переходе  на  метро.  Которое  в  проекте  под  большим  вопросом.
     Потом  шла  хроника  Украдии. Пожары,  наводнения,  страдания  людей. Где  взорвался  в  доме  газ,  кого   побили  и  за  это  посадили.  Да  и  сажали  шелупень,  мелких  щипачей  и  безработных,  ворующих  для  пережить  бардак.
     Размаха  не  было  для  журналюг:  авантюризма,  пикантной  остроты  от  вида  крови,  кучи  денег… Рейтинг  получался  слабосильный. А  вот  когда  - шерше  ля  фам,  да  с  шармом  неглиже!
     Как  на  заказ,  уездный  городок  подсуетился.
     В  ящик  втиснули  лицо  красотки. С  виду - пышных  форм  и  миловидных  очертаний,  породистых  кровей,  но  носик  ковыряла  пальцем  без  платочка  и  без  него  стирала   макияж.
    Оказалось – бледи  света  из  уезда,  как  говорят  в  одессах, - партнерша  мэра  в  играх  с  Купидоном.
     Мэр  выгнал   пассию  из  арендованного  дома,  забрал  подарки  вместе  с  суммой  накоплений  и  пригрозил  лишением  прописки  в  совокуплении  пинка!
     На  мордашке  барышни, на  весь  экран – ущемление  прав,  хотя  она  не  феминистка.
     Скандалы  в  ящиках   продю-соры  встречали  на  ура,  они  вздымали  рейтинги  каналов,  имели  время  на  рекламу,  и  средства   СМИ  накинулись  на  клюкву. 
     Бригадиром-креативом  выступала  от  местного  ТиВи  девица  с  микро-фоном.   
     При  среднем  росте,  но  при  бицепсах  без  сала  – бой  баба! 
     Такая, как  сказано  кем-то  когда-то:  такси  на  ходу  остановит,  в  богатую  виллу  войдет,  и,  чего  надо,  возь…прихватизирует.
     Она  эксцентрична,  развязна  в  манерах  и  просто  одета. На  ней  обтер-ханные  джинсы,  под  цвет  той  робы  лазоревая  блузка  из  шифона,  и  меж  шаров  в  глубоком  декольте  не  крестик - символ  веры,  а  крест  для  красоты. Защита,  оберег  груди  от  жадных   взглядов  жеребцов. И  вообще,  она  крест  на  крест  креативна.
     Микрофон  и  камера,  язык  корреспондента  СМИ  творили  репортаж.
     Она  бросала  микрофон  под  нос  подружке  мэра,  лелеяла  сама,  и  лезла  в  объектив.  И  безразмерно  улыбаясь,  сдерживая  жест,  вещала. Язык  вопрошал,  язык  отвечал,  он  же  комментировал,  держал  реноме  и  ставил  резюме.
     Обиженная  изворотом  жизни,  уездного  размера  леди  для  коммерческого  секса,  от  фонда  «Вам  не  дам,  а  этому,  отдамся», стыдилась  положения  без  украшений, и  заливала  микрофон  слезой.
     Рядом  тасовались  прокурорские  с  ментами,  собираясь  топать  в  кабинет   префекта  и  провести  ревизию  столов  и  сейфа.
     В  Украдии, при  трубах  нефтегаза,  хозяева  охотились  на  крыс-вампиров.   
     Иной  раз  попадались  нефтесосы  крупного  пошиба.  Им  ставили,  на  место  метки  казнокрада,  тавро  спеца  коррупции,  в  сознание  народа  зашибая  ихний  имидж  бизнес-паханов, и  вешали  условный срок. И  выходило:  такая  дерьмократия  и  есть  заштатный  гуманизм.
     Глядя  в  телевизор,  Лук   захохотал  и  в  чувствах  саданул  себе  по  ляжке.
     -Так  вот  зараза! Жила  за  пазухой  префекта  как  в  раю, и  требует  до  пенсии  халяву! Как  не  понимает,  стерва?!  Жена  узнает,  чего  устроит  мэру? Она  его  в  окрошку  перетрёт!..
     Ладушка  живо  повернулась,  напряжённо  улыбнулась,  распахнула  розовые  губки.
     -А ты, Ванюша,  мне  верный  завсегда  иль  строишь  перерывы? А  то  давеча  хвастал,  будто  бегал,  а  то  и  волочился,  за  девками  при  искромётных  формах  в  джинсах.
     -Так  то  же  было  при  царе  горохе!  До  женитьбы  на  тебе! Ну  да,  мне  нравились  обтянутые  икры,  но  часто  нарывался  на  мослы  и  мне  обманы  надоели. Я  завязал  пустую  эйфорию. И  вообще,  почти  у  всех  особ  прекраснейшего  пола  устроено  по  одному  лекалу  всё!  И  снаружи  и  внутри. Зачем  перебирать?  Вот  разве  души  разные,  бывает,  и  благие. Ах, Ладушка!  Да  я  боюсь,  как  бы  марьяжить  ты  не  стала!  Охота  мне  менять  любовь  на  секс?! И  речь  не  обо  мне. Я  тебе  верный,  как  пес  в  удобной  конуре. А  эта  финтиклейка…
     -Но  ей  несказанно  обидно,  Вань! Лишили  сбережений,  совокуплений,  а  это  важно  для  здоровья  и  домашнего  тепла, -  возразила  женушка,  внушая  логику экстравагантных дам.
     -А  мне  вот жалко  мужика! Придут,  откроют  сейф  и  заберут  нажитое  трудом  и  страхом. Мэр  воровал,  но  ведь  делился,  безработную  имел  на  иж-дивении! Деял  благо  в  нынешних  остатках  от  державы! Вот  пусть  придут,  откроют,  а  там  привет  от  Васи! – в  сердцах  воскликнул  Лук.
     Репортаж,  тем  временем,  держал  интригу  и  двигался  к  развязке. И  направлялся  к   правительственному  дому.  Там  кучковались  любопытные  зеваки  и  торчали  органы  от  власти.
     Прокурор  под  оком  камеры, ступал  по  морхлости  ковров  неумолимым  Фатумом  от  дамы  при  весах, мэр  утирал  лицо  без  молока  и  крови,  слю-нявил  галстук  и  воротил  глаза.  Стоял  понуро  у  двери  в  покои  кабинета:  все  видели  на  мордорыльце  пух.
     Репортёрша  бежала  впереди  коня. С  одной  руки  лизала  микрофон,  другой   пихала  любопытных  локтём. В  глазах  - огонь  познания  и  торжество  финала.
     Камера  ввалилась   в  кабинет,  уставилась  на  сейф.
     Прокуратор  позвенел  ключами,  вставил  нужный  в  скважину  и  повер-нул.
     Притвор откинул – все  кинулись в нутро, чтоб  поглазеть. На  полках     папки  стопками,  бумаги  и…
     Нет  пачек  денег,  и  не  сверкают  жемчуга!
     -Ну  вот, - обрадовался  Лук. – Я  же  говорил:  мужик  не  при  делах. Тень  наводила  на  плетень,  пригретая  гадюка. А  он  ить  член  при  партии  Ядра! А  те,  когда  воруют,  умеют  прятать  башли!  Долдону  в  мэрах  делать  нечего,  ему  сидеть  в  тюрьме!
     А  камера  во  весь  экран  являла  эксклюзив  счастливца.  Руки  тискали  ему   начальники  отделов,  грудями  жались  заместители,  томились  в  стороне  в  тоске  враги.
     Прокурор  продул  ноздрю, сложил  платок  и  деловито  вытер  руки.
     Факты  Ожидания  сшибили  спесь  с  аргументаци  Надежды.
     Дальше «Новостя»  перешли  на  прочие  дела:  про  инвес-тиции,  успехи  на  приростах  в  банках,  ипотеки, пролонгации  долгов  и  преференций,  про  гранты  и  кредиты. 
     На  открытии  куска  асфальтовой  дороги   метров  в  сто,  в  проезде  пере-улка,  отрезали  ленточку  для  передачи  в  вечное  хранение  в  музей.  Пообе-щали  нужную  погоду,  затем  включили  наказание -  рекламу.
     Иван  хлебнул  кваску,  задумчиво  потерхал  подбородок.
     «Ишь,  Ванькин  катер, выходит,  мэр  не  воровал,   шалава  возвела  поклёп.  Или  сыграли  мужику  мои  запросы?  Так  я  не  чародей».
    «Зато  почти  волшебник  я»,  -  приятным  баритоном  отозвалось  в  том  месте  черепка  Ивана, куда  намедни  приложилась  труба  для  жекаха.
     - Ик… ты?!  А  ты  кто?  Дед  Пихто? - от  неожиданности  икая,  спытал   бывший  мореман.
     «Бери, Иван  Кузьмич,  повыше.  Я – Нихто,  но  буду  и  Пихто,  чтобы  тебе  привычнее  глаголить.  А  ежели  попроще,  то  направляющая  сила,  как  партия  -  путеукладчик».
     «Ага,  особа  приближенная  к Творцам  вселенной, -  уже  внутри  себя,  не  вслух,  выразил  догадку  Лук. – Свалился  с  неба,  как  из  вороны  испражнение  на  темя. А  путь  куда  кладём? До  счастья?»
     «Можно  выразиться  так,  но  в  данном  случае  ирония  неверно  означает  суть. Эволюция  ить,  братец,  многое  прошла,  остались  в  прошлом  эры  и  века  рабовладения,  похоронили  феодалов,  капитализм  как  таковой  исходит  в  нети. Теперь  осталось  два  пути:  один  ведёт  к  Мамоне,  власти  кредиторов, другой,  в  альтернативу   предлагает  Здравый  Смысл.  А  я  всего  лишь  прокуратор,  по-вашему  сказать,  разумный  чип,  в  помощниках  имею  пикселей  и  кубырей,  но  то  помельче  точки  для  влияния  на  разум  индивида. Приставлен,  чтоб  давить  на  пиксели  иль  кубыри,  когда  твои  останки  Создатели  миров  достали  из  другого  измеренья. Пойми  и  знай,  тебя  пригладили  трубой  не  для  награды. За  упущения  в  разбеге  эволюции  внутри  тебя  и  возле,  поставили  в  научный  экскре... опыт. Так  что,  давай  вопросы. Охота  на  познать  видна  в  твоей  утробе,  то  бишь  в  мозгах», -  сказал    Нихто-Пихто,  всё  тем  же  мягким  тембром,  сидя  за  стенкой  черепка  Ивана  возле  уха.
     «А  кроме  шапито,  ты  кто,  Нихто? Откуда  родом?  Ить  возникает  интерес!  Интрига  увлекает  и  требует  послушать.  Как  вышел  на  меня?» -  едва  не  вслух  продолжил  удивляться  Лук,  держась  за  темя.
     «Любопытство,  Ваня,  не  порок,  но  ежели  с  нахальством,  оно  большое  свинство. Ты  не  шпиён,  случаем?   Нескромные  вопросы  задавать. Расскажу  туда  дорогу,  ты  нарисуешь  план  и  наведёшь  к  нам  армию  способных  на  халяву! Оно  нам  надо?!  И  ведь обидно: по  их  способностям, там - никакой  работы.  Ни  кайлом  помахать,  ни  ломом  поворочать,  а  только  надо нажимать  на  пиксели. Тупой  ты  в  нашенских  делах,  а  они  -  вовсе. Да  и  знаков  денежных  не  держим, за  неимением  купить. Мы,  сами  производим  и  сами  потребляем, хотя,  без  рук  и  языка.  Не  то  что  ваши  политологи,  философы,  филологи  и  всякие  эксперты,  которые  в  отличие  от  нас,  имеют  языки. И  поболтать  за  бабки  способные  при   разновидной  власти.
     Но  мы  особая  порода,  на  высшей  стадии  труда,  и  готовы  до  нюансов  любой  жизни. Да  нам  и  надо-то!.. Солнце,  воздух  и  вода! Из  воздуха  имеем  для  покушать,  да  и  попить  оттуда  достаём. В  нём  всегда  немного  влаги  есть, вдруг  кругом  замёрзнет. Вода,  то  есть  водород  даёт  движение  машинам, а  солнце  издаёт  тепло…Ночью  нет,  так  пробежался  туда-сюда  со  скоростью  кометы  и,  глядишь,  согрелся,  без   опасения  взорвать  вашу  кормилицу  Земельку».
     «А это  как,  иметь  опаску? – влез  Иван  в  отчёт  посланца  из  других  миров. – Имеешь  шансы  поломать,  а  нет  охоты!?  Чудно!»
     «Да  нет,  охота  появилась  бы:  ломать  не  строить, а  дураки  найдутся  всюду. Хотя  у  нас  настрой -  о  разрушении  вопросов  не  иметь,  а  только  созидать.  Разрушить  -  масса  есть,  а  нету,  как  говорил  Эйн…,  в  общем, самый    умный  Штейн,  нет  квадратной  скорости  у  света.  У  нас,  как  верно  думают  у  вас,  развитая  и  завершённая  ступень  развития,  самый  полный  Изм.  Дальше  только  по  спирали,  а  она  в  кругу. Мы  потому  и  подались  в  другие  мирозданья. Охота чем-нибудь  и  кому-либо  подмогнуть  решить  вопросы. Ну  и  приглядеть,  не  нашухарили  штоб.  Вы  тут,  как  что-то  поломать,  так  все  умельцы,  а  как  создать,  так  много  дундуков.  Ить  землю  можно  с  дури  на  куски  рассыпать,  а  что  оставите  потомкам,  где  им  сидеть,  сосавши  лапу?  Вот  мы  затем  и  посланы  сюда. Усёк,  смотал  на  ус ?» -  спросил  пришелец  из  незнаемых  миров.
     «Нет, чтоб  похмеляться  хреном  на  квасу  всем  мореманам  мира! Дай  мне,  товарищ  дорогой  Нихто,  покуда  отдохнуть,  в  башке  все  шарики  как  будто  в  центрифуге, -  взмолился,  держась  за  голову  двумя  руками,  Лук. – Да,  вот  еще!  Мэр,  выходит,  брал  на  лапу?  И  вышел  из  воды  сухим! Мне  такое  не  подходит. Мэр  должен  сидеть  в  крестах  или  голова  его  в  кустах!  Ещё  кем  сказано!»
     «Ваня, ты  катишь  бочку  на  прогресс  в  капитализме.  Говорили  мы  про  рядового  вора,  а  ты  приклеил  мэра», -  укорил  гость,  внушая  прямо  в  темечко  агента  ему-хрена.
     «А  тут  ты  врёшь,  о,  мудрый,  но  лишь  в  своих  местах, наставник! Где  мэр  не  слямзит,  там  подхалимы  всучат  лажу! За  какой  приправой  к  хрену  он  подался  в  кабинеты  власти?!  И  не  перечь!  Чем  спорить  с  дилетантом,  я   лучше  отдохну... Да,  а  где  пиастры,  тугрики  и  бабки»?!
     «Какие  бабки?  Которые  на  рынке  кормят  полуцапов»? -  прикинулся  тупым  Нихто-Пихто.
     «Которые  должны  лежать  у  мэра  в  сейфе»!
     «Тебе,  я   вижу,   запах  денег  шибанул  в  ноздрю!  Собираешь  отложить  для   «Стырю-банка»?
     "Да  нет,  чужого  не  берём,  а  то  подкинут  толику  для  сглазу, – поморщился  Иван. - А  все  же  интересно.  Куда  девались  стружки  от  отпила?  Открыли  сейф,  а  там  виднелась  черная  дыра!»
     "Ну,  Лук  Кузьмич,  да  ты  тупей  орангутана! – взмутил  Нихто  за  ухом  перепонку басом. – Выходит, ошибались  мы  в  твоем  потенциале,  когда,  увидевши  тарелку,  ты,  молодой  студент  из  стройотряда,  махал  из  бухты  Гертнера  рукой.  Ты помнишь  это?»
     «Так  это  ты  тогда  бузил,  маячил  колером  малины  на  кругу,  когда  мы  были  в  Магадане?! А  я,  признаться,  думал,  что  америкозы  хвалятся,  а  заодно  пужают   гипперскоростью  и  призраком  ракет  в  период  Перестройки. Ить  выключали  если  фонари  в  тарелке,  она  прозрачная  была  на  фоне  атмосферы!  И  видел  круг  я,  по  кругу  бегали  огни,  и  никакой  тарелки!»
     «Ну, это  мы  умеем,  научишься  и  ты.  А  в  отношении  узнать  секреты,  сам   не  можешь  вызнать  тайну  мэра?  Тебе  же  дадено  уметь!"
     Ага! Так  ваши  чипы  дергать  мне  запреты  отпадают?! А  кто  еще  подскажет? Мэр   ить  удивился  сам,  но  радовался  и  кривился,  а  пассия  рыдала  по  утрате  накоплений.  Ей  интереса  нет  без  них  пройтиться   в  бутик,  поморщить  носик  и  показать  каприз."
     "Вот  пристал,  ну  не  зануда?! У  вас  же   детям - всё!  Когда   хватает  средств  купить! Я  и  оформил  перевод  на  детский  дом. Пущай  порадуются  деньгам,  накупят  киндер-непоняток. Но  ты-то  влез  чего?»
     "Так  это  же, - воруют!  А  ты,  приятель,  молоток! В  смысле,  кувалда  и  ударник,  маяк,  боёк,  передовик,  стахановец  и  просто  молодец,  как  тот  мужик  Сусанин!  У  нас  они  почти  перевелись. -  Иван  качнул  простецкой  стрижкой,  пошарился  на  ней. – Ишь,  догадался  сделать  деткам  молочка. Добро,  ты  радуйся  своим  успехам,  а  я  пойду  до  люли,   ухо  придавлю".
     И  тут  Ивана  враз  усталостью  скрутило,  и  он  с  большой  охотой  плюхнулся  в  диван. К  нему   сей  миг  пристроились  коты,  дачных  кровей  и  огородного  помёта.   Проказник  и  любимец  рыжий  Сидор,   и  Свистун,  большой  и  белый, с  желтыми  ушами,  с  курносым  профилем  простой  породы.  Свистун  устроился  лежать  на  ноги,  а  Сидор,  сидя  на  плече,  лизнул  Ивана  в  щеку  и,  щуря  хитрый  глаз,  притих  у  изголовья. Он  имя  получил  в  честь  деда  моремана,  в  предании,  упёртого  в  делах,  охотника  до  барышень-крестьянок.  Свистун  же - за  привычку  носом  посопеть: то  ли  простуда,  то  ли   подспудное  тщеславие  обидчивой  натуры  проявилось.


Наставления  Нихта  Ивану

_______   *   _______
     Опочивал  Иван  богатырём,  и  не  налейся  пузырь  квасом, мог  перетомиться  сном.
     Но,  воспринял  реальность, как  огурчик!  Ничто  не  ноет,  костей  не  ломит,  рядом  дремлет  кот,  и  мысли  в  голове,  как  у  компьютера  на  файле. Сидят  порядком  и,  если  вдруг  чего,  тогда  и  сразу…
     После  визита  на  толчок  Иван  вернулся  на  диван  и  хлопнул  об  него ладошкой.
     - Слышьте, Сидор  и  Свистун!  Мне  чудное  приснилось. Будто  стали  вы  из  сказки  баюнами?  И  кто  тот  мудрый  дед  Пихто,  который  лазает  в  окно?  Он  здесь  или  в  отлучке?
      Коты  подняли  шерсть  на  холках  и  изогнули  спины,  округлив  глаза. И  навострили   уши.
     "Я  здесь,  Кузьмич, мне  тут  дежурить,  покуда  смену  не  пришлют.  Или  дадут  отбой,  иль  ты   достигнешь  апогея  в  развитии  себя", -  ответили  ему   в  то  место  баритоном,  куда  недавно  приложилась  двухдюймовая  труба.
     Лук  головой  повёл,  никого  не  нашёл,  но  посчитал  возможным  пообщаться  мыслью.
     "Ишь, Ванькин  мотобот, а  я  подумал,  мне  приснилось.  Уж  больно  крепко  ухо  придавил. Ты  говорил,  нам  велено  запасами  ума  делиться. Мне,  правда,  только  сорок  с  хвостиком  годов,  но  это  больше  половины. Знания,  помимо  школы, самообразованием  обрёл, читая  книги,  лекции  для  дэр-штудентов  слушал, включая  третий  курс, но  за  аморалку  попросили  вон.  Веришь,  триппера  схватил  у  дочери  доцента,  жениться  отказался,  поднял  хай,  и  потому  диплома  не  имею. Понимаю,  всего  не  схватишь,  хотя  стараюсь  ухватить  азы. И  есть  вопрос,  а   как   плодитесь  вы?  Делением  телец,  откладкою  яец  иль  прыскаете  спермой?"
     "Много  будешь  знать,  товарищ  Лук,  скоро  поумнеешь, а  всё  предви-деть, -  сплошная  же  тоска. Жизнь  без  борьбы  не  стоит  ни  гроша!" 
     И  гость  других  миров  запанибратски  хлопнул  друга  по  лбу.
     «Ты  что,  Пихто?!  Зачем  по  лбу  колотишь?»
     «Так  это,  из  трубки  выбил  пепел.»
     «Да  ты  ж  никто! Козявка  ростом  с  атом! Зачем  тебе  курить?!»
     «Ну,  ты  тупой, Иван! Это  ж  я  тебе  Нихто,  а  так  я  -  представител! -  сказал  агент  миров  с  акцентом  горного  джигита. - Прокуратор! А  как  ему  значительность  иметь  без  трубки?»
     "Ага. Чего  тогда  ещё  спросить  могу?" -  спытал  Иван, раздумчиво  при-глаживая  лоб  и  глядя  на  сервант  и  книжный  шкаф,  на  копии  на  стенах  Левитана.  Коты  сидели  смирно  на  окне  и  грели  спины.
     Ладушка,  волшебное  творение  природы,  была  на  кухне, и,  занятая  мыслями,  чего  состряпать,  беседе  не  могла   мешать. 
     Но  время  «Пакостей»! И  в  ящике  могли  подсунуть  беспокойства.
     И  верно,  на  весь  экран  лежала  катастрофа.
     Минула  годовщина,  когда  гигант  авиапрома   богатырь  «Руслан»  упал  на  пригород  в  Сибири,  и  за  отсутствием  новейших  катаклизмов,  ТиВи  впи-хнули  прошлый  смак. 
     И  на  экране  закурился  дым  беды.
     Громоздились  обломки  самолёта.  Среди  и  возле  сновали  люди:  приеха-ли  чины, чиркали  в  блокноты  следаки,  снимая  в  видик, шустрили  репортёры, спасатели  работали  баграми,  пожарные  из  шлангов  поливали.
     «Вишь, брат  Нихто,  вспомнили  как  грохнулся  атлант  и  гордость  габаритных  перевозок.  А  почему?  - спросил  в  себе  Иван,  почесывая  ухо,  в  надежде  получить  ответ. – От  бардака,  когда  пошло  кругами  воровство,  или  то - за  сургучами  тайна»?
     «Секреты, Вань  Кузьмич,  хранят  от  недотёп. А  тут,  как  говорят,  бана-льный  случай. Халтура,  воровство  и  взятки. Одно  в  другом,  как  деревянные  матрешки. Ремонтники  завода  консолидировали  в  бугеля  перекаленные  кон-соли. А  ставить  в  двигатель  бракованные  части,  сам  можешь  докумекать,  чего  потом  получишь… Потому  "Руслан"   досрочно  загремел.»
     "Ага,  куда  уж  проще…А  как  поставить  дело,  искоренить  бардак? -  выдал  интерес  Иван,  опять  почесывая  ухо,  но  теперь  коту.. - Ты  можешь? Или  силы  из  Вселенной? Ну,  гибнут  же  народы  за  всяческий  металл! Ты  погляди!  Была  у  нас  война,  нордического  склада  извращенцы   хотели   нас, Страну  Советов!  загнать  в  свой  орднунг  унд  эрзац!  Я  молодой,  и  знаю  то  по   памяти  других.  Отец  попал  в  эвакуацию  и  оккупацию  мальцом  и  помнит  фрицев,  а  дед  ушел  на  фронт  обманом  и  пропал. Но,  думаю,  у  тех  непрошеных  тевтонов  яйца  из  мошонки  он  на  окрошку  доставал.  После  победы  выбирались  с  разрухи  и  продолжали  строить. Отец  и  мать  на  памяти  держали,  что  трудно  жили,  неуютно,  но  с  каждым  годиком  хоть  на  чуток,  но  становилось  легче.  Не  всем,  но  большинству. Еще,  надежда  согревала.   А  что  теперь на  горизонте?  Сплошная  ложь,  мираж  для  потребителей  иллюзий. Ах,  война,  всё  ты  с  нами  наделала!.. Когда-то  восклицали.  Так  не  было  теперь  войны, а  было  погружение  в  маразм! Ить  лучше  стало  меньшинству,  а  большинство  страдает! И  люди, со  скрежетом  зубов,   пытаются  схватить  себя  за  локти!  Унизили  народы  -  не  толпу!  В  изящество  его  высоких  дум  не  верят! Напрасно!  Народ  читал  и  много  знал. Но  дальше  что? Раньше  двигались  ощупкой,  дорогой  проб  и  каверзных  ошибок,  а  щас  ить  бултыхнулись  в  омут.  А  вдруг  там  не  трухлявый  пень?.. Инфляция,  гляди,  бежит  со  скоростью  болида. А  как  умеют  испражниться  нужной  мыслью  эквилибристы  языка! По  команде  из  оттуда, здешние  заумники  внедряют  тут  привычку   брать   кредит.  Дабы  потом,  наш  добрый  охломон,  имел  подмышкой  призрачное  счастье!  Веришь,  как-то  в  сериале,  увидел  дундука  при  чине  генерала  и  теперь  во  всяком  генерале  вижу  дурака! При  круглой  морде,  которая  не  влазит  в  объектив!
     И  как  прикинуть  про  путя,  при  мудром  руководстве  капитала?  Куда  нас  выведут,  в  какие  сроки?   
Распутники! У меня   жена  геолог  и  филолог,  а  это  значит,  много  знает,  помимо  го-ловы,  имеет  словари. И  я,  вокруг  неё  вертясь,  конечно,  до  вершин  эквилибристики  в  работе  языком  высоко  не  забрался,  зато  верхушек  нахватался. Так  вот,  насчёт  распутников,  в  талмуды  заглянул. Там  гомосексуалов   ставят  под  вопрос. И  кто  и  где,  зачем  и  сколько? Негожее  то  семя! У  них  одна  мысля - перепихнуться,  сделать  секс. И  блуд  на  них  и  воровство,  предательство  и  жадность,  и  в  общем,  многие  грехи. А  почему?  В  мозгах  неразбериха!  Нет  центробежной  силы.  А  человек  без  цели,  кто?..  Фу!  По-нашенски  - пустышка!»
     Иван  потупился,  Нихто  ударил  по  ушам  словами: 
     «Достроить  форму  справедливой  жизни  тут  вы  опоздали, но  если  смазать  анус  скипидаром,  то  одолеете  разрыв.  Прогресс  разрухи  далеко  ушел. Вы  были простодушные  и  верили  в  основы  нравов,  держались  за  традиции  дедов. Ваш  Вождь,  отец  народов,  в  сознание  людей   внедрял  такое,  и  он  продвинулся  не  мало,  но  жизни  не  хватило, факт.  А  ваши  нынешние   гранды  Мамону  лобызают.  И  хитры. А  вот  прижав  к  ногтям  их  вредные  идеи,  то  бишь  ударить  блямбой  по  стропилам  в  чердаках,  добиться  можно  сдвигов.   Но  это  же  призыв  к  борьбе.  Хотя,  вся  жизнь  борьба.  Одни  за  корку  хлеба,  другие  за  нирвану. У  каждого  отдельная  мечта.»
     «Хорошо  и  ладушки,  согласен,  чтоб  не  видать  мне  хрена  в  квасе! А  как  же  ты    окажешь  помощь,  вдруг  я  схочу  вмешаться  в  разные  дела? Вот  кстати! Ты  силы  приложил  или  мой  угломер  опомнился  и  разозлился  сам?  Я, правда,  и  всегда ему  апофеозы  возглашал,  пел  дифирамбы,  чеканил  афоризмы,  но  сегодня  он  так  геройски  лез  на  амбразуру,  как  будто  требовал  медаль.  Он  и  сейчас  востребовал   работы  и   мне  придется  Ладу  отвлекать  от  хоззабот!»
     С таким  энтузиазмом  отвечал  Иван. Он  думал,  что  Нихто  сидит  на  фибре  для  души,  где  пологалось  чувствам,  но  гость  других  цивилизаций  обретался  на  макушке,  где  у  Ивана  пробивалась  плешь  величиной  с  тонзуру. С  макушки  ближе  до  мозгов.
     «Да  брось  ты, Ваня! Тебе  вручили  чип!  Нажимай  на  пипки -  и  все  де-ла! Ты  сможешь  многое,  дай  срок. Сам  будешь  исполнять  желания,  рассыплешь  на  молекулы  и  ниже  любую  ерунду  и  сотворишь  по  интересу  вещь  или  живую  душу. И  с  удом  разберешься. Попользовал,  забудь  на  время,  не  будет  неудобств  с  ширинкой. Потехе  час,  а  делу -  остальное!» -  шумнул  Нихто  в  подкорке,  назидая.
     Пока  они  гоняли  в  извилинах  Ивана  мысли,  по  ящику  склонялись  «Новостя».
     И  показали  вставку  с  новеньким  Гарантом. С  него  снимали  интервью,  и  он  скрывал  волнение  и  дергал  макияж,  искал  слова  и  мялся,   и  было  сильно  видно,  что  в  этом  деле  он   уездный  дилетант.   
     Иван,  переживая  за  него  и  скорбно  морщась,  попросил:
     «Слышь,  друг  Нихто,  нажми  ему  на  пиксель! Пускай  не  морщит  лоб  и  скажет  просто,  как  будто  для  бомжа. Тем  более,  там  дядьки  большинство  с  дипломами  от  вузов. Стыдно  же  глядеть  на  мямлю!»
     «Да  сам  же  и  нажми! Чего  желаешь услыхать - уши  распахни», - фистулой  отбоярился   посланец  Леты.
     Гарант  с  бомондом  обсуждал  возможности  деструкций  и  обструкций,  появления   цветочных  революций,  терроризма,   неологизма  и  прочих  измов,  а  также  виды  принуждений  к  толерантности  сторон.
     И  перебирая  варианты,  в  отношении  бандитских  элементов,  казнокрадов  и  прочих  ну-ворищей,  неожиданно  сказал.
     -Их  надобно  мочить!  Поймал  и  примочил  в  толчке. И  супостатов  станет  меньше. А   если  подключатся  массы,  перспективы  можно  просчитать.
     «Ну  вот,  хоть  и  боится  слова  «партизаны  и  повстанцы»,  а  мысли  побежали  правильным  путём!  Народным  языком  сказал  и  сразу  ближе  стал  к  душе»,  –  одобрил  Лук.
     «Могу  на  спор  поставить  чип,  ты  обеспечил  третью  часть  электората  для  Гаранта.  Так  что,  когда  захочешь  поддержать  его  на  новый  срок,  дави  на  пикселя,  напоминай  угодное  туземцам.»
     «Э,  брат  Нихто,  ты  врешь!  Сам  говорил,  нельзя  в  чужих  горшках  готовить  холодец,  а  во-вторых,  ить  всё  равно,  кого  охота,  выбрать   не  дадут!  Больших  таньга  у  оппонентов  нету.  Щас  баксы  делают  в  политике  погоду,  ну  и  ресурс  властей. А  это  для  Украдии - хана.  Да  и  пошли  они,  куда  нелёгкая  галопом  скачет! И  чтоб   объелись  пикулей  или  поганок!» -  выразил  надежду  Лук. 
     Но  спохватился,  порыв  на  нервах  осудил. А  вдруг  загонит  на  толчок Фанфарина, гаранта?  От  перееда  пикулей.  И  остерёг  на  случай,  если  чип  ударится  вразнос:
     «Щас  всякие  заразы  болтаются  по  миру,  поганку-гриб  им  с  гриппами  в  обнимку.  А  нашему  гаранту,  хошь  он  и  словоблуд, - чтоб  без  эксцессов  сны!  Ему  замены  нет,  на  вдруг  понос  прихватит!»
      Предупредил  и  отключился  от  общенья  с  внешним  миром. И  тут  же  спохватился,  поймав  поспешности  желаний.
     «Послушай, друг Нихто! Это  же  как  славно  может закруглиться! Я,  име-нем  создателей  миров,  могу  по  ящику  внушать  про  совесть,  запретить  брехать?!  Порог  поставить!»
     «Да, телепатически  и  тут  же,  пока  тебе  о  нём  доносят  чипы  или  гоняете  чаи,  сидя  визави. Но  внушить и  приказать  нельзя.  Ить  демократия,  это    вам  не  волюнтаризм  невежд. Надо  убеждать,  доказывать  неправоту  мышления  и  принуждать  к  общению. И  как  он  согласится - твоя  взяла,  в  плену  его  мозги  имеешь. И  прочие  трофеи. Такое  вот, эти  чиполины,  средство. Сильнее  стимула  у  Рима  на  арене. И  символ  справедливости  и  мести! Ты  можешь  отправляться  куда  понадобится  сам  и  телепортировать  других,  и  принять  любой  облик  в  голограмме,  вплоть  до  абстракции  или  песчинки. И  всякого  имеешь  право  превратить  в  живое  существо  другого  вида,  но  не  лишая  жизни. Материю  менять  из  вида  в  вид. Могёшь  стать  шариком  с  угольное  ушко  или  с  арбуз,  при  мощности  в   мильёны  лошадиных  сил,  дабы  толкать  по  рельсам  поезда  и  экономить  родине  горючку! А  то - заделаться  агентом  от  галактик  и,  созидая,  делать  лучшим  мир. Один  за  всех  и  все  за  одного!  Ты  должен  помнить,  пахали  вы  за  того  парня,  а  это  вовсе  не  порок. Как  говорят  хохлы:  гуртом  и  батьку  можно  хорошо  побить. И  строить  сообща - скорей… Но!  Стоит  только  раз  обидеть  понапрасну  индивида,  как  тут  же  ты  получишь  по  рогам. Лишат  и  чипа,  и  душу  заберут.  А  ты,  не  подозревая  своей  дури,  сонмы  типов  в  тараканов  перевёл! С  какого  перепуга  возлюбить  забыл?!»  -  интересовался   в  голове  агента  Лука  посланец  Высших  сил  Нихто.
     «Так   это,  друг  души  моей,  со  зла  я  чувства  изъявил. На  физию  того  прокуды  глянул,  а  он  хотел  мне  это,  с  ухмылкой  пахана,  пинком  пригладить  копчик.  Я  и  послал  его  сквозь  трещину  полов  на  кухне. Не  хочет  оставаться  человеком,  пусть  топает  до  тварей. И  вышло  правильно,  по  их  понятиям  ответил  за  базар:  теперь  питается  подножным  кормом, -  поведал  Лук,  хлебая  квас. -  Вещь  эта,  я  гляжу,  ваш  чиполино, дюже  полезная  для  нас. Не  понимаю,  чего  вам  на  земле  порядок  справедливый  не  поставить?  Самим  нам  это  дело  не  поднять.  Разобщены,  и  наши  брехуны  от  либералов-гедонизтов  сильно  упирают  на  репрессии  властей.  А  эта  штука  кто  такая?  Из-за  чего  катается   сыр  в  масле?  Репрессия, - всего  лишь   штраф  за  фигу  возле  фаберже  в  кармане! Ты  говоришь,  за  каждым  человеком  закрепили  вас  для  шпионажа. Так  и  служите! Увидел  жадину, - заставил  подавиться  жабой! Кто  заповедь  нарушил,  того    в  котёл,  пущай  под  ним  Лукавый  пошурует!» –  остановил  поток  раздумий  Лук  Иван.
     «Мысль  не  дурная,  но  есть  границы  применения  её.  Ведь  кто  вы  есть  на  самом  деле?  Би-Са-Му!  Песенка  была,  в  Америках  горланили,  а  тут  в  застольях  теребила  души. Вы  есть  Биологические  Самоучащиеся  Мученики!  Тоже  роботы,  но примитивы.  Задачка  вам  поставлена:  развиваться,  самоопределяться  и  размножаться. И  жить  вечно  из  поколения  в  другое. Четко  и  понятно. А  народы,  вишь,  определились  до  чего. Бардак  кругом. А  тебе,  Иван  Кузьмич,  создали  исключение,  позволили  влиять  убеждением  и  подправлять  приложением, чипом. Правда,  сначала  хотели только  душу  обратно  задвинуть  под  фибры,  да  приказ  поступил  попробовать,  опыт  поставить. А  вдруг  ты  человеков  тоже  поведешь  за  горизонт? Гляди, Фанфарина  заделал  громовержцем  и  сразу  же  в  десяточку  попал.  Теперь  гарант  что  скажет,  страх  заставит  верить? Шутка  ли,  вести-то  надо  свой  народ  до  тех  пределов,  когда  развитию  конец.  Про  коммунизм  слыхал?  Конечно,  это  мистика,  почти  утопия,  но  Справедливость  ищет  человек,  а  она  там,  и,  значит, - точка. Правда,  либералы  нынешнего  толка,  искусники  болтать,  заявят,  будто  постоянства  не  бывает  и  солнце  не  торчит  в  зените.  Однако,  забывают,  солнце  -  центр,  и  всё  вокруг  вертится.  Хотя,  кому  я  объясняю,  ты  ушлый  и  законы  мирозданья  знаешь.» 
     Нихто  осёкся  трактовать  и  чуть   тряхнул    Ивана  за  плечо,  приободряя. 
     Лук  головой  повёл,  но  рядом  никого. Тогда  он  почесал  загривок.
     «Ну, хорошо,  да  только  заковыка. Выходит,   можно  поучать  и  делать  волшебства,  летать  быстрее  мысли,  ломать  и  строить  и  превращаться  в  невидимку  или  в  вид  фауны  и  флоры,  вплоть  до  миражей. И  всё  за-ради  воспитания  в  других  добра  и  возвращения  им  чести,  совести  и  достояния  души?  И сделать  милосердными  ментов,  то  бишь,  не  станут  полицаи  считать  подряд  всем  рёбра? Нет,  так  неинтересно  и  бесчестно! Ты,  как  те  двое  из  ларца,  за  них,  для  них  построишь  развитой  капитализм  или  другой  красивый  изм,  а  они  счастливо  станут  улыбаться?  Да  чтоб  на  тульи  краба  не  видать,  не  надо! Ить  жизнь,  выходит,  можно  строить  произвольно. Кого  захочешь, покоришь  путём  волшебного  приёма. Как,  вон,  американцы  высокоточным  томагавком  добывают  нефть. Янки  Африке  по  морде  чешут,  а  та  ответить  не  моги,  потому  как  нечем. Так  это  же,  как  в  подворотне  делают  гоп-стоп! К  тому,  ить  вы  уже  не  люди,  наука  прыгнула  вперёд! И  мы  такими  станем?!  Ни  жрать,  ни  пить,  ни  посношаться,  душой  не  поболеть?! Так  разве  это  жизнь?  Или  тот  самый  коммунизм! Нет,  на  хрена  мне  этот  рай, оставим  эту  тему.  Идти  туда  далёко,  и  мы  в  дороге  заработали  килу  и  пуп   стараний надорвали… Как  ты  прикидываешь,  гость  другой  галактики  и  друг  Нихто,  перекусить  нам  не  пора? Раз  мы  повязаны  веревкой  дружбы,  пора  знакомиться  поближе. Давай-ка  мы  за  стол  присядем   подкрепиться  и  того..,  зальём  за  воротник. Хотя,  как  ни  прискорбно,  не  тянет  принять  пойла. А  раньше  было, - без  сивухи  никуда! Это,  надо  думать,  мне  на  пиксель  чиполином  надавили  вы? Так  что?  Я  попрошу   жену  накрыть  на  стол?»
     «Ох, Ванечка,  окстись,  ты  только  что  распространялся,  определяя  нашу  суть! Мы  в  себя  нитратов  не  пихаем. Для  нас   питание – материя  вселенной:  свет  солнца, и  коли  есть, - вода  и  воздух  для  десерта!  А  ты  иди  и  подкрепляйся. В  постели  наготове  пульман,  и  надо  разгрузить,  -  фривольно  рассмеялся  друг  Нихто  Ивану  в  ухо. -  А  я  пока  проведаю  систему,  чтоб  доложить  наверх.  Узнаю:  что  и  как?»
     «Ладушки,  объект  для  астрономов. Но  раз  собрался  в  променады,  найди  мне  и  доставь   между  делов,  приятеля  Луку  Кивалку. Чего  вступила  мне  моча,  не  знаю, но  захотелось  повидаться. Мы  с  ним  в  общаге  институтской  спали  койка  к  койке! Он  Лука,  и  я  от  корня  Лук.  Он  географию  учил,  а  я  секреты  у металлов  вызнавал. Потом  дороги  разбежались,  его  носило  по  морям  и  прериям  Чукотки,  а  я  экзотику  не  возлюбил. Я  из  любителей  причала,  чтобы  вокруг, - компания  и  сало.  Но  в  Перестройку, я  слыхал,  Лука  бузил  у  дерьмократов. Кричал  за  счастье   гегемону  и  добывал  свободу  языку.  Потом  пропал.  Но  он  живой,  а  вот  свободный  отчего,  куда  его  закинула  романтика  просторов!?.. Увидеться  и  пообщаться  б. Так  как,  мой  новый  друг  и  труженик  вселенной? Сослужишь  службу,  если  труд  не  сделает  калекой?  Найдешь  Кивалку,  а  вдруг  он  занятой,  так  передашь  привет.  А  нет -  тащи  его  сюда,  домой!»
     «Да  ладно,  постараюсь,  выполню   мольбу,» -  пообещал  Нихто-Пихто.


                Семья -  основа  всякой  стройки.

                _______   *   _______
     На  полдник Ладушка  состряпала  изысков. Верно,  подсмотрела  на  каналах  у  ТиВи.  Там  тупые  от  бомонда  при  элите   из  высокомордых  жен,  учатся  сооружать  экстравагантную  шамовку.
     Дерьмолибералы  так  увлекались  показать  в  извилинах  мозгов  начинку  и  умение  манерно  трескать  языками,  что  Лук,  особо  восхищаясь  ихним  мастерством  не  сдерживать  глагол,  невольно  вспоминал,  где,  что  читал  про  происки  Отца  народов  для  врагов. И  сильно  сдерживал  охоту  напустить  на  них  его  программу  в  голограмме.
     Уже  б  Страна   приобрела  не  мало,  когда  б  общественность  на  стройках ГЭС  или  каналов  приложила  знания  и  руки.
     Иван  поковырялся  на  тарелке  вилкой,  рассмотрев  набор  нелепостей,  спросил:
     -На  кой  ингредиент, Оладушка,  ты  совместила  лук,  огурчик  и  шпинаты,  с  бананом,  киви,  ананасом  и  селедкой  от  норвежских  берегов?! Тут не  хватает  жареных  червей,  а  то  и  скорпионов!  Как-то  читал,  нашелся  дурень  или  хитрован,  который  пробовал  на  вкус  то  непотребство. И  пишет,  будто  бы  оса  на  вкус  подобна  кедровым  орешкам, жуков  же  поедая,  ну  этих,  скарабеев!  воображаешь  яблочный  пирог,  а  черви  вообще  изыск – заменят  жа-реный  бекон! Ты  хочешь  уподобиться   тем  извращенцам  вкусов,  что  в  ящике  сидят?  Предупреждаю,  я  свою  жену  за  дуру  не  считаю  и  за  оплошности  прощаю,  но  опыты  творя,   потиху  дегустируй,  и  плюйся  про  себя.
     Я  же  буду  потреблять  простую  хавку! Соленые  грузди! Печеную  кар-тошку! Балык  семужный! Утку  в  яблоках!  Свинину  с  хреном  и  под  квас! Да  вот,  гляди!
     Лук  жестом  указал  на  стол  и  там  сей  миг  образовалась  скатерть  и  появились  перечисленные  яства.
     В  жбане  фаянсовом  блистали  попками  маслята; багряной  россыпью    дымились  маслом  окропленная  картошка;   жареная  утка,  с  запасом  яблочек  в  разъятом  животе,  возлежала  на  фарфоровом  подносе. Балык  лосося   лоснился  янтарём,  сочась  слезой,  дорожкою  пластался   в  хрустале  бекон.
     И  квас  играл  рдяным  в  сосуде!
     Дары  из  погребов  природы,  без  всяких  "слямзил"! За  всё  трудились  чипы,  из  окружающей  среды  соорудив  продукты.
     Иван  откинулся  на  спинку  стула,  в  смущении  пригладил  русую,  густую  шевелюру,  затем,  на  незаносчивый  портрет   накинул  легкую  улыбку.
     -Давай,  Оладушка,  покушаем  от  пуза. Гляди! Всё  простенько  и  вкусно. А  то,  чему те учат, ущерба  знатоки,  пусть  сами потребляют. Нам с тобой  зачем? Разве  мы  высокородные  подонки,  готовые  жрать  гадость  напоказ?  Те  с  жиру  бесятся  от  воспалений  в  сером  веществе!
     Лада  захлопала  глазами  и  хотела  возразить,  отринуть,  но  её  старания  пропали, - меню  Ивана  осталось  на  столе.
     -Ты  можешь  запивать  водой  из  родника,  вином  иль  водкой,  чего  душа  желает, а  я  в  завязке  навсегда.  Ни  пить  и  не  курить.  Ить  кто  не  пьет  и  ни-котином  не  дымит,   живут  с  другими  рядом,  но  без  страданий  от  отравы.  Да  ты  же  знаешь  по  себе! -  сказал  Иван,  кивая  на  скатёрку.
     И  там  тотчас  же  выстроились  графинчики  с  питьём.
     Лада,  отходчивая  душа,  спорить  не  стала,  но  будто  с  удивлением  сказала:
     -Ты,  Ванечка,  ходячий  образец  идеала,  к  тому  и  чародей. По  мановению  руки  явились  блюда. Теперь  мне  не  готовить?  Боюсь,  не  угожу. Как  ты  поймал  и  где  запрятал  золотую  рыбку?
     Стать Лады  ладная,  как  в  сказке  про  Ивана-дурака. Ростом  невеличка, Луку  по  плечо, и  голос  чистый,  ласковый,  как  щебет  птички. Носик  пра-вильный, ротик  аленький,  щечки  с  ямочками,  а  за  головой  коса,  русая  краса,  кинутая  на  плечо  вперёд.
     Глаза  её,  как  васильки  росою  засветились, Иван  затушевался  и  не  на-шел  чего  сбрехать.
     Так  ведь  и  правду-матку  держат  при  себе!   За  неё  сражаются,  кровь-слёзы  проливают,  а  добывя,  далеко  не  посылают. 
     Супруг  испил  кваску  и  выдал  байку:
     -Веришь,  Ладушка-сударушка,  рыбку  я  поймал  и  выслушал  мольбу  и  пожалел.  И  выпустил  в  Гольфстрим  и  слово  взял  служить  нам  ограниченно,  не  долго. С  условием,  не  будем   мы  борзеть. В  смысле,  заказывать,  чего  не  надо,  когда  увидел  на  рекламе  и  с  дури  захотел  обзавестись. Но  вдруг  надумаем  махнуть  в  места  туризма  для  познаний, -  нам   экономия  часов  при  переезде! Ни  самолет  в  пролёт  не  нужен,  ни  на  таможне  ожидать  добро. Ра-аз,  два!  И  мы  на  отдыхе,  на  самых  дальних  регионах!  Только,  коль  махнем  расслабиться  от  дел… Турецкий  берег  посещать  не  будем. Пускай  там  тра-вятся  другие. И в Африку  с  экзотикой  и  миражами  не  поедем тоже. Мы  и своей  земли  не  знаем  толком,  и  вот  пройдемся  по  Курилам,  заглянем  в  Сочи,  искупаемся  у  Жигулей  на  Волге.  Промеж  делов,  ловя  любую  рыбку  или  плотвичку-воблу,  которая  осталась  после  браконьеров. Да  ты  отведывай  и  набивай  животик! Такой  отрады  нашей  лапушке  Елизавете  в  студенческой  общаге   попробовать  бывает  не  всегда!  Да  и  родителям  такое  в  редкость. Вот  вспомнил  и  послал!  И  ты  не  откажись.
     -Ну  ладно,  сударь,  восприму  за  правду. И  передай  спасибо  рыбке  за  обед,  и  разрешения  спроси,  мне  все  же   стряпать  для  тебя  иль  нет?
     -Ладушки,  вопрос  снимаем. Но  столик  обставляй  простым  и  сытным,  и  сервируй  красиво. – Иван  стрельнул  глазами  из  каштанов,  поморщил  лоб,  погладил   римский  нос. – А  как  возникнет  интерес   снабжения  сюда,  заказы  принимаю. Но  не  вздумай  сделаться  наседкой. Магазины  надо  посещать,  дабы,  хотя  погоду  знать. И  настроение  людей  на  управление  страной. Да!  За  Лизавету  душу  бередить  не  надо.  Денег  посылаем,  а  за  питанием   слежу,  продуктов  подсылаю. Так  я  подамся   малость   поболеть.  Сегодня  вечером  футбольный  день.
     - Ступай,  а  я  к  себе  пойду.
     Лада,  от  скуки  дабы  не  зачахнуть,  нашла  работу  в  Паутине,  писала  дома  под  заказ  проекты  референций. Как-никак,  филолог,  знает  много,  любую  липовую  лыку  в  строчку  приспособит!


                Тоска  минутная  и  давешний  приятель.

                __________   *   ___________
     Ах,  сударыни  и  сэры,  сеньоры,  леди,  мужики, товарищи, а  также  господа  при  положении  расклада!  Кабы  вы  знали,  как  трудно  вообразить  такое,  чего  не  можно  встретить  в  жизни.
     А  только  в  сказках... В  них,  правда,  намекают  на  чужую  дурь,  но  если  разобраться,  приплод  у  ней   родной.
     Теперь  и  мифологию, легенды  зажимают,  а  мистику  и  метафизику  пихают  людям  без  стыда,  вовсе  забывая,  что  сказки  правду  говорят.  Имелись  же  и  скороходы-сапоги,  меч-кладенец,  лазеру  отец.  А  самолёты - что? Машина! И  экономит  время. По  блюдцу  яблоко  катало,  телевизор  предвещало. Ныне  в  ящиках  премного  брешут,  но  это  уж  издержки  изощрения  умов. 
     А  явления  по  зову  на  подмогу! Кликнет  кто-то  по  нужде:  "Сивка Бурка  Вещая  Каурка, стань  передо  мной,  как  конь  перед  травой!" 
     И  помощь  скорая  являлась:  серый  волк  или  малый  горбунок  скакал,  и  к  месту  доставлял!  Это  не  телепортация?  А  уж  пролаз  сквозь  всякий  тын  или  заставу  даже  без  метлы  одолевали.
     Иван  вошел  в  гостиную   и  удивился  до  распахнутого  рта.
     На  диване  восседал  мужик  с  харизмой  либерала, в  драповом  пальто  над  животом, а  вот  над  пухлой  мордой  возвышалось  что-то  из  реликтов. То  ли  чепчик  с  завитушками,  то  ли  шалашик  от  дождя. Для  простолохов,  постсовков  такой  убор  дороговат, - каракуль;  столоначальнику - аляпист,  а  вот  интеллигент,  притом  закваски  социдеалиста,  в  такой  ермолке  мог  ходить.
     Лук  вгляделся, но  морда  мужика  вся  в   бороде  с  усами,  глаза  смотрели  равнодушно,  а  нос  картошкой,  знакомым  не  казался.
     -Ты  сам  представишь  полномочия  болтать  иль  мне  гадать? – нашелся  наконец  Иван,  садясь  на  иронического  одра.
     -Перед  вами, Иван Кузьмич, который  Лук, Лукъян  Васильевич  Кивайко. Сосед  по  общежитию  при  койкоместе  МГУ,  а  ныне   вот  ирей  мандрита Тихон.
     -Иди ты!? Ишь, засветился  нимбом! – оскалился  Иван. – А  я  считал,  ты  в  депутатах  подвизался.  Слыхал,  ты  павианом  забирался  на  фонарь,  поддерживал  свой  круглый  зад,  за  дерьмократов  глотку  рвал, из  глаз  метал  восторги,  а  Запад  призывал  в  кураторы,  как  строить  без  Госплана  либеральный рынок. Теперь,  никак,  коленкой  в  зад  поддали  братья-болтуны?  Или  одумался,  поймал  себя  на  лжи  и  в  лоно  благочестия  вернулся?  Тогда  ты  молоток  и  кандидат  в  кувалды! Да, благочинный,  ты  скидывай  ермолку!  Ить  власть  сменилась, а  тут  жара,  сомлеешь  до  утра!  А  ну-ка,  дай  я  обниму  тебя  по  дружбе!
     И  он  придвинулся,  раскинул  руки,  но   те  объяли  пустоту!
     «Эге! Нихто! Ну, подложил  ты  мне  свининки! Нашел  Лукъяна,  залез  под  его шкуру,  и - на  диван! А  самого  доставить  поленился? Трудов-то  никаких. Схватил  в  охапку  и  швырнул  сюда.  Сам  телепортации  учил»! – укорно  заявил  Иван.
     «Да  занят  твой  Лукъян  Кивайко. В  храме  требу  служит,  кропает  в  канцелярии  святые  письмена. Пьёт  изысканный  кагор,  а  жрёт  без  меры, - у  попов  теперь халява. Пузом  обзавёлся,  в  натуре  показать,  так  стыдно. Ты  б  нос  отворотил... А  мысли  от  Луки  при  мне.  Забудь  про  голограмму  и  общайся,  ума   дружбан  имеет,  столько  в  Думе  не  найдешь», -  с  досадой  отозвался  бас  приятеля  Кивайки.
       «Ну,  хорошо, – Иван  взмахнул  ладошкой,  за  зад  закинул  руки  и  сделал  круг  перед  диваном. -  Как  жизня  у  Луки?  Не  обижайся,  я  привык,  и  называть  отцом  не  буду.  И  не  люблю  попов. Именем  Всевышнего  на  хлеб  с  икрой  и  маслом  добывают  народные  клопы.  И  соглашусь,  ворья   в  ихних  анклавах  много  меньше,  чем  в  бригадах  чинарей  и  депутатов,  а  вот  халявщики,- каких  сыскать. Да  ты  глянь  в  ящик  и  сравни  по  пузам  и  портретам! Я  им  не  верю,  как  впрочем,  и  богам.  Неверущих  нет,  тут  я  согласен,  надеются  ить  все,  она  всем  души  греет, но  это - жизнь,  без  веры  в  жизни  цели  не  достигнуть…  Так  где  живет,  о  чём  вдыхает  наш  служитель  хитрым  силам?»
       «Еще  студентом  курсе  на  втором, кажись,  или  на  третьем? ты  должен помнить,  пришлось  взять  в  жены  дщерь  попа. Чтоб  закрепиться  в  стольном  граде,  да  и  мила  была. Но  шли  года. Вначале  географией  увлёкся,  ходил  на  "Витязе"  по  океанам,  писал  завлабам  диссертации,  потом  накрапал  и  себе  на  кандидата  в  доктора. Затем, - остохренело. Науку  географии  и  прочие  разделы  пытливости  умов  пустили  на  все  ветры,  и   стало  нечего  кусать.  А  у  меня  жена  и  детки. И  тут  мне  указал  на  путь  перстом  Создатель. В  доме  тестя, часто  собираясь  у  трапезного  стола,  духовные  мандриты  обсуждали  грешные  дела  при  промыслах  богоугодной  власти.  При  том, как  домочадец,  настраивая  похоти  до  яств  и  разговоров, я  старался  утолить утробу, а  потому  не  бедовал… А  вскорости  вакансия  открылась   идти  в  народ  и  просвещать…»
       Но  Лук   рукой  перерубил.
       "Ну, мандрит, Архипа  матери  зараза, это  ж  ясно! С волками  жить, - научишься  зубами  клацать! А  быт  в  сознание  залазит,  еще  так  Маркс  сказал.  И  я  всегда  считал  тебя  халявой! Я  думал,  обознался,  однофамилец  подвизался,  а  это  ты  персоной  просвещенной  на  тумбы  забирался,  кликушей  восторгался  мистерией  свобод. Теперь  хоть  видишь,  чему  напросвещал?  И  бога  нет!"
       «Ты  богу  в  бороду  не  лезь!  В  надежду  и  любовь  ты    веришь,  а  многие  гадают  на  судьбу,  уфологи  искают  НЛО,  спириты  тянутся  к  загробной  жизни  и  слышат  голоса,  иные  видят  привиденья, лунатики  залазят  на  трубу. Да  что  там  спорить?! В  тёмном  месте  чёрного  не  видно,  но  если  осветить…И  если  бога  нет,  то  нет  и  всякой  чертовщины! Но  есть  же  день  и  ночь! И  чертовщина!.. А  в  отношении  другого,  то  я,  как  понял  либералов,  что  холуи  они  капитализма, от  них  утёк. Кстати,  они  в  начале  были  кто?  Молодые,  образованные  типы  всегда  максималисты  и  им  охота  переделать  мир  и  сделать  что-то  лучше! А  им  давали  часто  в  копчик. Тогда  они  в  протестах   подались   хипповать.  Сбивались  в  группы,  фаланги  и  диаспоры,  а  потому  как  обросли  волосьями  и  стали  схожи  с  шимпанзе,  имея  блох,  им  захотелось  оболванится   под   шарик  биллиярда,  и  выпить  пива  и  пожрать. Родители  у  всех  почти  с  хорошими  деньгами,  они  и  потакали,  мол,  перемелятся  капризы  и  перейдут  в  муку.  И  перемололись,  но  ихняя  теория  хотеть  и  чтоб  немедля,  стала  мукою  для  всех.  А  ушлые  их  предки  увидели  в  желании   детей  и  в  образе  воспитанных  ублюдков, крутые  бабки. Наняли  журналюг  и  раскрутили  брэнд  про  гендорлюг,  дерьмофрадитов  и  гедонизтов,  потребителей  обвеществлённого  добра  при  глобализме.
       О,  это  целая  наука  про  пограбить  лохов! И  я,  как  только  уяснил  себе  их  сущность, немедленно  порвал  с  греховной ложью  и  перешел  служить  Христу.  Ответ  здесь  держишь  перед  Богом,  а  в  миру - перед  стадами  хапиенсов  с  хомой. А  мир  и  вздернуть  может  на  осине! – степенно,  будто  лекцию  читал,  строй  мыслей  показал  наперсник  прошлых  дней  Лука  Кивайко. -  С  тех  пор  служу  Всевышнему,  и  в  услужении  сподобился   стоять  пристольно.»
       «Ишь  ты. У  дерьмократов  лизать  из  блюд  после  престольных  синекурв  поднаучился  и  тут  не  отлучился!»  -  сразу  же  не  преминул  подковырнуть  Иван.
       Тут  и  Лукъян  тряхнул  власами  и  показал  натуру  из  простых  кровей.
       «Пошел  бы  ты, Иван,  на  амвон  узилища  без  рясы  и  с  ширинкой  сзади!  Жрать-то  надо  каждый  день! Поститься  не  привык,  а  тут – бог  посылает заморить  червей!»
      «Лады,  вопрос  служения  снимаем! А  бога  ты  приплёл  совсем  напрасно.  Ему  шьют  благие  дела  и  будто  от  него - народам  власть,  но  был  бы  он  из  истинных  творителей  чудес,  умельцев  присмотреть  за  миром,  так  не  позволил  бы  взамен  Союза  всучить  трудищимся  бедлам. Я  тоже  без  кумиров  не  живу,  ношу  в  душе  создателей  Вселенной, -  с  живостью  сказал Иван. - Теперь, приятель  дней  моих  счастливых,  я  отделил  тебя  от   дерьмократов,  как  плевела  от  манны. Те,  в  добывании  пожрать,  болтают  языком,  иного  не  умеют. А  ты  и  гвоздь  заколотить  способен  в  стену, да  вот  из  лени,  либо  по  другим  причинам, сделался  боталом,  но   ближнему  брехать  не  смеешь! И  память  Феликсу  Дзержинскому  не  трогал.  Не  сверзивал?!  Ну,  то-то!..И,  значица,  приют  тебе  и  малость  уважения  в  просторах  терема  на  шесть  десятков  метров!»
       «Да  ладно, ерунда, -  будто  застеснялся,  приминая  бороду,  ирей  Лукъян. –  Я  тоже  недоволен  бардаком,  как  всякий  ватник.  И знаешь,  когда  заметил  полную  писец?  Бардак  обрушился  на  нас,  когда  милейший  Горби  гласность  объявил  и  утвердил  альтернативу.  А  тот  консенсус,  способ  соглашаться,  превратился  в  моду. Воистину  глаголят, дурак  хуже  шпиона,  а  тут  собралась  пара:  Мишка  под  покрышкой  знака  Сатаны, и  Рая  из  сарая. Им  бы  не  в  политику  соваться, не  делать  из  себя  пушистых, а  экомикой  заняться  и  улучшать  трудягам  быт. И  строить,  увлекать  народ  не  языком,  а  делом. Помимо  БАМа  провести  бы  по  Союзу  автобаны,  протянуть  в  деревни  газ,  а  кому  и  воду. А  он  устроил  перестройку  в  головах,  внушал  галиматью.
       Помню,  было  дело,  к  примеру  про  бардак, мой  друг  уехал  в  Магадан.  Не  по  этапу,  добровольно,  по  делам,  в  году  восемьдесят  восьмом,  летел  на  Иле  шестьдесят  втором. И  вот  идет  борт  на  посадку, под  ними  стрелкой  полоса  и  люди  шапками  махают.
       И  вдруг,  пассаж!  Лайнер  задирает  нос  и  опускает  хвост.  Экипаж-то  из  Камчатки,  а  им  от  Колымы  до  хатки -  рукой  подать.  У  шеф-пилота  что-то  там  стряслось:  то  ли  сосед  повадился  к  жене, то  ли  сделалась  мигрень  у  тещи,  а  то  и  подавилась  костью,  иль,  может,  экипаж  на  командира  надавил,  диспетчер  сделал  коридор  и   пассажирам  в  Петропавловске  - посадку! А  друг  потом  до  Магадана  добирался  вплавь.  И  то  опять  через  бардак!  Рыбаки  по  случаю  каких-то  безобразий  отбывали  в  ногаевскую  бухту  и  приняли  на  борт. Да  как  не  взять,  когда  в  портфеле  у  приятеля  звенело   несколько  бутылок  учётных  единиц?!  А  сам  ты  должен  помнить,  вокруг  сухой  закон  и  моряку  болтаться,  всухомятку  треская  треску, -  скорее  кранцем  удавиться. Да  я  ведь  тоже  хаживал  на  Витязе  и  знаю  эту  жизнь.
      Ну  и  вокруг  и  большинство  анархию  хвалили,  как  будто  зрения  лишились  и  ума. Как  ныне  видим,  зря.
      Ты-то   сам  в  мирской  круголоверти  как? Я  помню,  в  недотёпах  всё  ходил. Пёр  на  рожон,  плевался  на  нагрузки  активистов  и  пропадал  в  постелях  у  студенток-пассий».
       «Так  это,  жизнь  всегда  стучит  в  макушку!  А  помощь  милым  нам  девицам  -  святой  наш  долг! -   сказал  Иван,  как-будто  возмущаясь. – Я  был,  да  и  остался  в  дундуках. Устроясь  на  работу инженером,  на  баррикадах  не  сидел,  в  партии  не  лез,  локтями  не  пихался  и  морды  никому  не  бил, тем боде, не  буцал  никого  ногами.  За  добыванием  куска  насущного  мандра,  суетиться  время  не  имел  и  промыслом  для Купидона  пренебрегать  не  смел. Когда  женился  и  хватился,  - кругом  бардак. Ну  и  подумал. Люди  в  нём  живут,  и  я  перекантуюсь.  Много  ли  нам  с  половинкой  надо?  Но  возмущаться  бардаком  умею,  смеюсь  до  слёз,  перебирая  нынешние  Билли!»
       «Ох, Ваня! И  правда,  как  был  в  кретинах,  так  курса  не  сменил. Ты  хоть  запомнил,  что   есть  политика, теперешний  Закон?!»  -  залез  в  беседу  баритоном  брат  по  разуму  Нихто,  желая  освежить  беседу  каверзой  вопроса.
       «Ну  ты  даешь! Политика - есть  способ  строить  отношения  по  жизни у людей  и между  стран. Закон…Когда  Закон  нормальный,  он  здравый  смысл  имеет.  Так? А  наш  Закон  есть  воля  тунеядцев,  которая  при  власти,  крутить  за  дышло  от  телеги.  Ить  что  есть  главное  нормального  Закона?!  Равенство,  без  всякого  ранжира  и  разбора! Ты-то,  не  Лука,  а  умница  и  гений, и  должен  знать  по  жизни  и  архивам! – досадовал  Иван. -  При  Сталине, вожде  народов,  кого  не  трогали  мечом  возмездия  за  крупные  проступки  против  пролетарской  воли? Только  членов  высшего  партийного  бюро! И  то,  покуда  - член,  оттуда  вышибали  разом  без  консенсуса  тех  членов!  А  их  всего  с  десяток  с  гаком  набиралось! А  всем  другим  давали  по  рогам  и  накидывали  путы,  при  всяком  порушении  порядка. Качнул  права,  что  значит  против  ветра  плюнул,  -  валяй  деревья, руби  сучки  и  делай  шпалы. Захомутал  из  закромов  народа иль  у  лоха, - прокладывай  каналы,  шей  семейные  трусы,  сиди  на  нарах  возле  запаха  Параши. А  как  теперь?!  Депутатов  всех  палат  вверху  и  их  коллег  в  уездах  можно зацепить  Законом?! Чинарей  на  пальцах  перечтешь? А  есть еще  особы,  которые  при  баксах!  Ну-ворищи! У  нас  же  правовое  государство!  Тот  прав,  у  кого  побольше  прав  на  службе или  имеются   ефимки  и  пистоли,  взять  за  узду  Фемиду.  Или  аксиома:  всё  решает суд!…А  судьи  кто?  Интересовался  классик. А  чего  стоит  адвокат?!  Кто  гонорар  поднять  его  способен,  тот  в  седле? Вон,  сообщали,  присвоил  миллиарды,  а  ему  влепили  полдюжины  условных  лет.  За  каждый   миллиард  на  сальду-бульду  выпало  по  сотне  дней! Я  про  тебя  одначе  тоже  думал, подался  ты  в  мздомены. Ну, зная  прагматичность,  жадность  при  натуре,  куда  тебе  идти?  К  мздоманам  только.»
       « Как  ты  сказал?! К  бздоманам?!»
       «А  что? И  верно! Кто  тырит, у  того  очко  играет, всегда  способен  напустить  дезодаранда  с  зада. И  всё,  и  ладно, брат  Нихто!  Устал,  извилины  петлять  по  кочкам  огорчений  изнемогли! Давай  завязывать  брехню. Хотя…Вот  есть  один  вопрос, который  не  даёт  покоя. Что  есть  Создатель,  Бог? Его  придумали,  аль  существует?  Его  увидеть  можно»
        «Увидеть  невозможно,  а  бог  есть  Я  и  многие  другие  из  иных  миров. Мы  создаём,  а  значит - Боги.»
       «А  как  же  Мухаммед  и  Будда,  наконец,  Христос.  Они  что,  самозванцы?!»
       «Такие  были  на  Земле, представляли  создателей  Вселенной,  чтоб  исправлять  ошибки  мэтров. Потом  их  возвеличили  в  богов,  в  них  стали   верить,  полагаться, когда  образовались  гильдии  богатых,  чтоб  легче  охмурять  всех  голоштаных, велели  им  молиться,  бить  челом.  Всё  просто,  Ваня,  в  чём,  впрочем,  я   лично  сильно   сомневаюсь. Ещё  до  ритула  крещения  славян,   многие  сапиенсы  гомо  имели  идолов  из  дерева  и  камня,  считая  их  пророками  судеб. И  были  правы! Ведь  там  решал,  по  сути  сам,  на  истукана   не  надеясь, тот  им  не  повелить,  а  советчик,  а  бог  после  крещения  стал  повелевать,  по  сути  превратился  в  диктатуру… И  ладушки, немного  поболтали,  теперь  и  оттянуться  можно  на  диване. Ты  ждешь  футбол,  включай», - откликнулся  на  темени  хранитель  ванькиного  тела.
       Ирей  Кивайко  тут  же  сгиб,  растаял  как  мираж,  а  Лук, охотник  до  познаний,  переключил  внимание  на  ящик. Он  фильмы  не  смотрел, привязан  был  до  "Новостей",  а  подавали  "Пакостя".  Как  раз  гарант  с  экрана  что-то  обещал.



                Дела  спортивные  и  мнение  фаната.

                ______     *   _______
       В футболе  делегации  Европы  сражались  за  места  на  пьедестале. Чтобы  симпатии  фанатов  закрепить  или  похулить.
       От Украдии, аборигены  африканского  загара  и  с  толстыми губами, тоже  норовили  показать ФИФЕ  моменты  взятия  ворот,  за  баксы  защищая  имидж  газопрому,  и  желая  присовокупить  почёт.
       Уже  вначале,  как  дикая  кобыла,  Фортуна  подвернула  им  задок, по  жребию  заставив  выйти  на  поле  к  ребятам  с  Пиренеев. Те  были  мастера  крутить  финты  и  забивать  шутя  голы.
       Лук,  хотя  держал  себя  за  дилетанта,  болел  за  футболистов   сердцем  и  душой. Переживал,  внимал  остротам   репортёров,  когда  не  соглашался,  посылал  на  фиг. Он  с  юных  лет  привык  забавам  отдаваться  целиком, будь  то  починить  розетку  или  порадовать  испорченную  девку.
       И  вот  свисток,  игра  пошла,  и  в  двух  словах, - команда  из  Украдии  играла  ни  в  тую. Одиннадцать бычков, показывая  класс игры из  захолустья, старались  поддержать  девиз  от  Нэзалэжной  Нэньки:  «Хто  выще  бье,  той  краще  грае!»  Не  попадая  в  створ  ворот  с  пяти  шагов.
       «Да  штоб  вам  выдернули  ноги! – вскричал  внутри  себя  Иван,  когда  хозяева  забрали  у   газпромовских  умельцев  мяч,  потешились  финтами, показали  дриблинги,  загнали  в  сетку  и  записали  гол. – На  таком  красивом поле,  в  экспрессии  фанатов  и  миллионов  у  ящиков  людей,  вы  корчите  игру,  в  награду  за  какую  стоит  вам  устроить  град  из  кислых  цитрусов  и  про-сроченных  яиц! Нету  мастерства,  тогда  возьмите  мужество  не  выходить  послушать Гимн! Не  нравится  страна, – меняйте  как  носки! Сейчас  свобода,   если  баксы  есть! Вы,  божьи  твари,  вышли  честь  Украдии  переводить  на  башли?! Клянусь,  была  бы  мне  возможность  поучать,  для  стимула,  я  б  применил  на  ваших  задницах  ремни  морпехов. Интересно,  много  плюшек  вы  способны  пропустить? Побольше  десяти  загонят вам, как шлюшкам? Чтоб каждому - по  плюхе? Ах, шарамыги-флибустьеры,  да  вас  на  реи  вывесить,  как  фантики  позора!  Всё!  Я  не  могу  смотреть  такой  футбол,  мне  легче  утопиться!  И  то!  Гарант  физкультам  поручил  страну  снаружи  отгламурить,  а  что  внутри  творится,  играют  дети  во  дворах  в  футбол  или  в  лапту,  ему  до  тёти  Идиёта. А  дерьмократы  дёгтем  поливают  князя  Таврии  за  веси  на  картонах. Так  господа  от  цеха  показухи,  светлейший  недотёпам  смело  раздавал  и  оплеухи!  И  дело  показать  умел. А  я  б  вас -  из  рогатки! Раком  бы  поставил  и  горохом  в  яйца  попадать. Как  гуманист,  не  стал  бы  в  вас  стрелять  из  пистолета.»
       Сказал  в  сердцах  Иван  и  двинулся  топиться  в   ванну,  понежиться  в    шампуни,  где  розами  или  жасмином  услаждало  нюх.
       Затем  смотрел  журнал,  листал  газеты  и  даже  взялся  почитать  у  Миллера   про  шансы  прозябать  иль  строить. Тот  дока  и  проказник  языка,  во  время  оно  позаимствовал   манеру  излагать  у  Вильяма  Портера,  упростил  до  свиста  рака  стиль, и  ставил  парадоксы,  при  остроте  ума  и  под  углом  сатиры. 
      Сейчас  Ивана  томик  не  занял,  а  чем-то  озадачил. Тот  мастер  слова  стал  мелькать  в  тусовках  для  бомондов  либералов,  лясы  философского  уклона  расточать,  и  ставить  истину  в  инстанцию  пупка. И  Запад  восхвалять, Украдии  в  вину  поставил  тупость,  лишил  даже  Кулибиных  иметь.
       Испортили  прозаика  манеры  в  ящике,  в  кумиры  вылез,  да  выходило, - не  по  Сеньке  шапка. Славу  мало  кто  с  достоинством  проносит. И  этот…А  был  же, знал  житуху  всяческих  туземцев,  ел  кондёры,  трескал  рыбу,  переживал  невзгоды,  стискивая  зубы, и  помощь  братства  принимал.
       Теперь  Иван  согласен  с  ним  в  немногом.
       «Что  справедливость  надо  утверждать,  кто  спорит?  И  под  гребенку  должен  стричь  Закон,  и  недра  возвратить  народу  и  жуликов  известь. Но  согласись,  Васяня,  глупцы  при  всякой  власти  есть,  а  тут  прогнали  маразматиков  и   поменяли  власть  Советов  на  власть  ростовщиков.  И  что  историю  лудить  с  чужих  подачек,  смотреть  на  жизнь  новейшую  чрез  призму  СМИ -  апчхи!  Никак  ты,  Вася,  русофоб?  Похоже  что-то.  Хвалился,  что  плевал  на  всё  и  вся.  Плевал  с  попутным  ветром?  И  против  ветра  плюнуть  приходилось?..А  ведь  родился  и  учился  где?  И  жрать  заморское  когда  ещё  пришлось. Ты  как-то  проезжался  по  стране  Советов  без  гроша,  а  щас  провояжировать  туда  халявно  можешь?  Поехай-ка  сейчас  по  малым  городам,  да  походи  по  закоулкам,  взмеси  на  весях  тамошний  асфальт,  авось  увидишь, -  охоты  нет  туземцам  изменять  совковые  привычки.  Крутые  перемены  в  нынешнее  время  несут  не  послабление,  а  муки.  Ни  газ  не  проведут,  ни  гасло,  воду,  закроют  школы  и  лекарни,  и  села  разорят. А  потому  прими  совет,  не  пей  с  чужой  посуды. Покуда  ты  предпочитаешь  здравый  смысл, но  можешь  заразиться  ядом  либерала.  Они,  взгляни-ка  в   ящик,  толерантны  к  собственной  персоне,  но,  если  что,  готовы  пасть  порвать  любому  визави. И  ты  вот  стал  выпендриваться  тоже. Себя  за  бога  почитать,  а  прочих  за  ублюдков. 
      А  ить  и  прочие  туземцы -  боги!  Создателям  клонясь,  биясь  о  твердь  челами,  вздымая  зад  и  помолясь,  цивилизации  построили  они, а  не  всевышний. Вина  их  вся  лишь  в  том,  что  верят  богу  и  властям.»
       Настроение  построилось  невнятное. Чего-то  захотелось  выкинуть  или  подбросить,  а  вот  зачем  и  что?
       Заглянул  к  Ладушке:  та  дрыхла  подле  ноутбука,  с  улыбкой  обнимая  "думку".  Прекрасное  виденье  и  отдых  для  души!
       Её  работа  в  лес  не  убежит  и  денег  не  прибавит. Пускай  хотя   во  сне  увидит  красоту,  а  не  похабство.
       Иван,  так  рассуждая,  тихонько  отступил,   вернулся  на  исходную  к  дивану,  послушать "Новостя". Уселся  в  угол  калачом,  тотчас  к  нему  запрыгнул  Сидор,  зевая,  растянулся  на  ногах,  Поглаживая  шерсть  кота, Иван  спросил:
       «И  как  там, брат  Нихто, с  моим  прогнозом  по  футболу?  Разбиты  в  прах  футболоизвращенцы»?
       «Так  за  кого  их  там  держать, кромя  фуфлыжников  мяча?!  Даже  хотел  бы  планки  сузить  у  ворот  до  скважины  в  двери  и  перекрыть  вглухую, - напора  мастеров  не  удержать. Наёмники  Украдии  ходили,  заплетая  ноги,  а  их  партнёры  били  их  защитников  мячом  в  колени  и  мяч  в  воротья  рикошетил,  и  часто  между  ног  голкипера  влетал.  Те  мастера  играли  в  биллиард  по  вечерам  и  геометрию  учили. В  итоге,  каждый,  нашенской  команды  дока  в  спорте,  имеет  личное  очко,  а  на  табло  цифирь  по  счёту  игроков.  И  вот  страна  рыдает,  бьет   посуду  дома  и  в  кафе,  а  тренер  сочиняет  на  отставку  рапорт… И  всё  же,  не  могу  понять,  мой  беспорочный  друг. Почему  ты  лично  отказался    помогать,  не  вышел  мячик  погонять?  Прими  личину  бомбардира  и  забивай  голы!  Не  любишь  дым  родного  камелька?»
       «Ну  ты  даешь, наставник  и  насадка  клизмы!  Простую  душу  не  поймёшь.  А  как  же  Справедливость?! Ить  спорт -  со-ревнование  возможности  ума  и  тела.  И  если  б  наши  пацаны  и  волонтеры  Африки  играли,  имели  б  авантаж.  Ить  поглядеть  со  стороны:  одни  в  футбол  играли,  а  энти  в  в  этот,  как  его,  худбол!  Или  под  тренера  копали. Он  то  ли  их  до  матушки  частенько  посылал,  а  то  ли  мямлей  был. И я  им  не  бухарский  протиратель  чайников,  чтобы  потехи  ради  штанги  расширять  под  мяч.  Пущай  соображают  наперед,  кого  пускать  на  поле  за  бешеные  башли. Вот  вспоминаю,  в  нашей  части,  когда  служил  я  старшиной  морпеха,  была  непобедимая  команда. Вот  молодцы,  так  молодцы! Ни  разу  никому  не  проиграли!  Вратарь, - как  был  когда-то  Хомич  или Яшин  Лев,  бросался  в  ноги,  из  девяток  доставал   мячи,  держал  воротья  на  замке.  В  общем,  был  сухой  вратарь. А  нападающие  мазали  с  трех  метров  и  потому  почти  всегда  у  них  была  ничья,  как  вечная  весна!.. Так  то  любители,  а  эти  паразиты...Тьфу!  Куда  глядят, как  говорят  хохлы,  кирующие  спортом  москали?!  Ох,  чего  б  я  сделал,  попадись  под  руку  такой  спец! Лично  оттянул  бы  по  сидалкам  ремешком,  от  всей  души,  с  оттяжкой!  Или  сослать  на  Сахалин,  да  в  царскую  тюрьму?!  Засунуть  в  прошлый  век,  в  бараки?! Эк,  там  бы  наши  казнокрады  посидели, сношаясь  с  Сонькой  Золотой  Пупок»! -  И  Лук,  любитель  лёгкой  шутки,  весело  оскалил  пасть.
       «Ваня! Да  только  изъяви  охоту! У  нас  же прохиндеев,  как  блох  среди  лохматых  Тузиков,  Каштанов  и  Барбосов!  А  сколько  их  среди  Сиси, Гордонов,  Джеков,  левреток  и  болонок! Будут  «Новостя»,  смотри  и  помечай. Там  такой  набор  подсунут!.. И  у  меня  есть  на  примете  тип  из  проживающих  под  крышей при погонах. Мимо  пролетал,  заглянул с  интереса. Желаешь  посмотреть  расклад?» – спросил  Нихто,  пыхтя  кальяном  с  головы  Ивана  и  сидя  на  его  плече  картиной  голограммы  в  образе  восточного  факира. Невесомый.
       «Чи-во!? Имеются   рисковые  натуры, которые  открыто  загоняют  гегемону  в  зад»? – спросил  агент  по  трубам,  шарясь  пятерней  в  бровях.
       «Да  сколько  хочешь! Вон  участковый,  украдский  уполномоченный  по  околотку,  о  трех  звездах,  старлей,  и  тот  построил  крышу. Ты  знаешь,  деньги  национальностью  кичатся  редко,  и  тот  кацо  нацмен. От  гор  Кавказа. Не  знаю,  почему,  но  их  толкают  с  гор  на   тучные  равнины. И  хорошо  бы -  создавать. Так  нет,  они  торгуют  и  мухлюют!  Нарисовать  картину»? – Нихто  пытался  поделиться,  навязывая  мысль.
       «Ладно,  гражданин  дидактор,  рисуй  и  посвящай, -  согласился  Лук. – Кстати,  кто  ты  есть  при  мне  конкретно?! Слуга  за  всё,  хранитель  тела  и  наставник,  или  - вскорости  палач? Я  ить  не  знаю  главного  нюанса,  а  ты  суёшь  другие. Разъяснишь?»
       «Ваня!  Разве  сильно  полегчает,  когда  узнаешь,  что  тебя  приказано  направить  в  переделку?  Хоть  раз  неправильно  воспользуешься  чипом,  тебе  немедленно  усекновение  ума  устроят. Вместе с  головой. У  нас  про  моратории  не  знают», -  как  бы  по-свойски  изложил  Нихто.
       «Неправильно  в  смысле – неправедно? – напрягаясь  веществом  под  ска-льпом,  переспросил  Иван. – Так  я  всегда  имел  девиз. Не обижайте  слабых,  любите  маму  и  отчизну,  не  уважай  у  власти  дундуков.  Они  всегда  глаголют  правильно,  а  делают  не  то!»
       «Ну  и  ладушки-оладушки, сказать  твоим  высоким  штилем, -  откликнулся  Нихто. - И  вот  тебе, Иван Кузьмич,  задачка. Как  говорят  политики,  в  отдельно  взятой  слободе,  построй  на  горизонте  цель!  Справедливость - чем  не  эта  штука? Чтобы  туда  бежали  все,  задравши  юбки  и  штаны. А  тем,  которые  кричат,  что  Справедливость  всякому  своя  и  раритет,  бей  смело  в  морду.  Они  воры,  на  них  давно  дымятся  шапки.
       К сему  тебе  особый  тест. Один мужик, Рахман  Оглы  Муслимов,  открыл  подпольный  цех. Там  собирают  всякую  штуковину:  планшеты,  плееры  и  прочую  забаву  молодым.  С  отменным  качеством  товара. И  вот  того Оглу,  уполномоченный  на  делать  для  людей  нормальную  житуху,  оформил  под    опеку  за  десять  штук  в  рублях.  Мол,  нету  разрешения,  а  нелегалов  на  трудах  держит   двести  душ.  Рабсила  спит  вповалку  на  бетоне,  приобретая  тубик.  И  верно,  это  ж  некрасиво,  Ваня!  Поройся  в  пикселях  Рахмана,  да разберись,  зачем  такая  сделка   и  где  зарыта  совесть  участкового  мента?  Ведь  горе  работягам  от  мошенников  при  рынке!» 
       «А  как  я  их  найду?!  Мне  бегать  по  кварталам?!»
       «Послушай! Разве  тебя  били  пыльными  чувалами  и  в  голове  засела  пустота?  Кругом  же  наши  чиполины!  Спроси,  тебе  покажут  место! В  общем, ты  смекай,  имеешь  разрешенье. Учись  включать  возможности  и  голограмму. И  блефовать,  для  процветания  отчизны!  Или  она  тебе  до  чечевицы?»
       «Могёшь  не  сомневаться,  плевать  в  колодезь  нет  привычки. Так  я  подался? Инструкцию  я  намотал  на  ус.  Готов  к  труду  и  забастовкам,» -  заверил  Лук.


                Пинки  индустрии...

                __________   *   __________
       Но  прежде,  приоделся  по  сезону,  (на  улице  стоял  ноябрь  при  бабьем  лете),  и  глядя  на  себя  в  трельяж,  сделался  прозрачным  духом. Пожелал,  и  в  зеркалах  нет  отражения  харизмы,  а  только  пар  от  кваса  на  хрену!
       Затем  Иван  имел  желание  заглянуть  на  завод  и  тут  же  оказался  в  сквере, где  отдыхали  в  перерыв  трудяги. Когда  еще  хранился  производст-венный  процесс.
       За  годы  стройки   дерьмократии   для  рынка,  нужда  в  заводах  поубавились,  но  все  же  кое-где  могли  чего-нибудь  соорудить. Немного. Старались  больше  покупать,  смекалку  меньше  развивать. Ум  требовал  достоинства  и  чести,  а  деньги - только  счет.
       Тут  еще  немножко  выпускали. Кое-что  и  так  себе. И  многие  цеха, и  в  том  числе  контора,  пустовали. По  ним  хоть  мячики  гоняй,  а  то  и  разми-найся  гольфом. Хотя  ютились  тут  бомжи.
       Визит   Иван  начал  с  задворок,  где  темнота  и  тишина  водили  хороводы. В  цехах   ремонта  и  подсобного   труда  людей   быть  не  могло, - бардак  кругом  и  на  виду.  Стекла  выбиты,  железа  срезаны,  станки  потырили  в  чермет,  на  переплавку  в  странах,  где  нет  своей  руды,  но  есть  динарии  без  дырок.
       Торчат фундаменты,  валяется  раскрошенный  бетон.
       Лук  помянул  в  себе поэта,  читая  из  «Полтавы»  о  подлом  мщении  тщеславного  ума,  но  сильно  психовать  не  стал. И  дал  зарок,  едва  увидит  в  ящике  того,  кто  станет  восхвалять,  до  брызг  слюны  с  экрана,  устройство  обновленной  жизни,  "пригласить"  сюда. И харей  потаскать  по  каменеющим  фекалиям  бомжей.
       Так  вот,   когда   пройдоха-бизнесмен,  член  какого-либо  фонда  и  с  побитой   мордой  или  пластырем  на  ней,  станет   убеждать,  что  в  темноте  общался  со  столбом  или  асфальтом,  знайте,  член  тот  побывал  с  агентом  по  металлу  на  останках  гордости  когдатошной  державы.
       Возмущаясь  разрухой  и  чертыхаясь, Лук  подался  вдоль  тёмных  корпусов.
       Вот  о  бок  цех,  но  смена  кончена  и  тут  осталось  лишь  тепло  дыхания  от  тех,  кто добывал  недавно  на  жратву. Иван  вздохнул,  потиху  двинул  малым  ходом  дальше, осматривать  контору. С  тыльной  стороны,  на  пятом  этаже  светились  окна,  за  ними  проступали  силуэты.
      Лук  в  форточку  нырнул,  уселся  на  фромужку  и  осмотрел  натуру.
       Во  весь  широкий,  длинный  коридор  тащился  медленно  конвейер,  из  каждого  проёма  в  кабинет  без  двери  лился  свет.  Оттуда  появлялись  руки,  с  ленты  брали  и   взамен   ложили  плитку  ноутбука. Очередной  умелец  прилаживал  в  компьютер  недостающую  деталь.
       Агент  другого  измерения  снялся  с  форточки  и  продефилировал  вдоль  ленты,  разглядывая  рабочие  места.  Кропали  в  кабинетах  над  столами  мужики  и  бабы, разных  рас  и  поколений,  и  даже  с  ближних  гор,   и  все  на  вид  бедны  и  лицами  бледны,  одеты  разношерстно, но  вкалывали  честно,  не  разгибая  спин.
       Лук  подался  в  дальний  край,  где  с  ленты  выходил  законченный  продукт.
       И  верно,  девица  забирала  чемоданчик,  включала  в  сеть,  играла  мышью, набирала  буковки,  смотрела  на  экран. Затем  захлопывала  крышку,  совала  вещь  в   пакет  и   клала  в  штабель  вдоль  стены.
       Когда  стахановка,  заглянув  мимоходом  в  зеркальце  и  обмахнув  платочком  пот,  успев  хлебнуть  водички,  потянулась  к  очередному  агрегату,  Ваня  подхватил  изделие  с  конвейера  и  уложил  на  её  стол.  И  тут  же  распахнул,  включил  и  пробежал  по  клавишам,  оставив  письмена:
       «Привет  от  сил  потусторонних,  но  не  злых!»
       Ей  бы  памперс  в  трудную  минуту,  а  он  забыл,  и  барышне  пришлось  пустить  из  пузыря  от  страха  под  себя! Кричать  не  получалось. Ошелом-лённая,  успела  только  сунуть  в  зубы  кулачок. Про  чипоноидов  она  слыхала,  но  чтобы  к  ней,  с  приветом  без  портрета!
       Иван  же  прошептал  на  ухо:
       «Не  бойсь,  поможем  пережить»,  стер  запись  и  закрыл  компьютер. И  даже  сунул  в  пластик  и  плавно  уложил  изделие  на  штабель,  сверху  приложив  печать: «Чумадан-ноутбук.  Сделан  тут.»
       Девица   наконец  смогла  ресницами  похлопать   и  поморгала  ими,  следя  за  действом   чуда-невидимки.
       Потом  она   достала  пальцы  изо  рта  и  призадумалась,  но  время  шло  и  к  финишу  подъехал  новый  экземпляр  готового  товара. И  Луку,  во  избежание  затора,  пришлось  нащёлкать  на  дисплей:
       «Работу  продолжать  без  визга! Продукция  похвальна,  особенно  в  цене.»
       Переведя  извилины  Натальи  Пилипенки  в  режим  обычного  труда, а  заодно  убрав  под  ней  мочу,  Иван  решил  искать  лежанку  для  пролетариев  труда.
       Залез  в  подкорку  ближнего  раба  конвейера,  узнал  расположение  и  оказался  там.
       Из  мебели,  в  углу  конторский  стол,  -  на  чём  перекусить,  вдоль  стен,  на  полированном  цементе,  тюфяки.  На  подоконниках   немытые  стаканы,  кру-жки  и  кипятильников  хвосты.
       Лук  намотал  на  ус  детали  быта,  махнул  в  другой  край  коридора  и  оказался   в  комнате  шестьюрких  из  охраны.
       За  столом  сидели   представители  кавказских  гор, пили  самогон  и  заедали  ножками  от  Буша.
       Круглые  их  лица  блистали  синевой  бритья,  лоснились  жиром  губы,  орлиные  носы   пускали  сопли  на  усы,  в  глазах  блуждал  восторг  от  легкой  жизни.Кто  видел  витязей  в  тигровой  шкуре,  легко  поймут,  эти  не  тянут  на  картину.  Короткие  в  ногах,  широкие  в  задах   и  с  животами  бегемота.Султан  любил  держать  таких  в  гареме,  стращать  алкающих  альковы.
                Иван  забрался  в  их  подкорки  и  заболел  душой.
        Они  спустились  с  гор  с  желанием  уйти  в  абреки,  но  оказалось - слабая  кишка.  Любили  хилых  бить  и  пьяных,  а  встречных  кулаков  боялись.
        В  Ну, Бляха, при Халяве  горные  шакалы  подвизались  на  охране  интересов  ну-ворищей,  и  жили,  как  в  тухлом  озере  ротаны. С ленивой  злобой  били  морды  непокорным,  нахальный  секс  устраивали  девкам,  и  пили  втихаря  ханжу – продукт   остуженных  паров   с  отжимок  винограда. 
       Родные  почитали  тех  сынов  надеждой   в  старости,  и  помощью  теперь:  как-никак, а  подсылали   тугриков  и  лари. И  в  оборотку  помогали  им  питьём  из  бурдюков.
       А  Лук  поморщился,  перебирая  факты  мерзостей,  нажитых  тут  сынами   гор,  с  выводом  родителей  не  согласился, и  переделал  горных  барс… баранов  в  скарабеев.
       Джигиты  эти  имели  все  права  на  жизнь  и  труд,  но  в  другом  виде.


                ...и  способы  поднять.

                _______   *   _______
       Потом  Иван  напрягся  в  размышлениях   помочь  открыть   Рахман  Оглы  Муслиму  дело. Все  прочие  стремились  в  торгаши, (там  меньше  думать), а  этот  строил  агрегаты.
       Он  тоже  с  гор,  но  как  смекает! Китайский   опыт  перенял  и  поставлял  на  рынок  стоящие  вещи.  Ему  бы  принципы  усилить. И  мысль,  быть  чест-ным,  внушить  навечно. Авторитетно.
       Агент  компании  и  треста  «Всем - труба,  а  нам  не  надо»   перебирал  персоны,  взгляд  на  них  Истории,  легенды,  память  о  которых  могла  бы  выз-вать  уважение,  пример, а  то  и  взрыв   восторга.
       Но  правдолюбцы  Пугачев  и  Сенька  Разин, выдуманный  Овод  или  Кор-чагин  Павка,  мудрейший  и  оплёванный  Сталин,  и  даже  друг  степей  Махно,  сразу  отпадали.
      Таких  героев  стереглись  и  не  уважали  только   дерьмократы! 
       И  в  список  гениев  не  допускали.  Куда  тогда   самим   податься?
       Посланец   гор  героев  тех  не  знал  за  давностью  времен  и  малого  ума,  а  про  иных  слыхал,  будто  тех  история  не  любит.
       А  вот  уже  в  раскладе  нынешних  позиций,  чего-то  мог  в  хурджуне  для познаний  накопить!
       Без   информации  про  жизнь  элиты  и  бомонда  ныне  Украдия  не  жила.  Не  желаешь,  так  впихнём  через  рекламу  или  СМИ!
       Вкушай  ты  шоколад,  огурчиком  под  водочку  хрусти,  иль, убивая  время,  чипсом,  но  если  включен  ящик, – ТиВи  прёт  хронику  сенсаций,  особенных  событий  у  политиков  и  звёзд.
       И  потому  не  мог  не  знать  Рахман  Муслимов  героя  устных  потасовок  в "Пакостях".  Впрочем,  не  только  на  словах  сражался  Лозовский.
      Глава  анархо-либералов  мог запросто  сходить  на  подвиг,  дабы  дать  любому,  и  в  том  числе,  Рахману  в  морду,  или  помытым  в  Красном  море  сапогом   под  зад,  за  если  что  не  так!  Постоянный  член  бомонда  всегда  боролся  с  личными  врагами,  и  иногда  -  со  злом  народным. Такого  смело  можно  допускать  в  гаранты. Любую  дверь  ногой  откроет,  а  в  чувство  приведет  ударом  в  тырсу.  И   щепки  полетят  округ,  вдруг   станет  прорубать  окно  на  Юг.
       Иван  решился  и  представил  облик  друга  анархистов  подопечному  предпринимателю  Рахману.
       Построил  антураж  для  кабинета,  устроился  за  стол  в  образе  вождя   эпохи,  и  усадил   Рахман  Оглы   напротив.
       При  внезапной  перемене  места  бывший  горец  малость  опупел.
       -Ты  кито,  начальник?! Пачему  я  видел  тибя,  а  не  знаю?! -  спросил  он,  едва  не  заикаясь,  но  отвлекаясь  смотреть  на   кабинет. 
       Кругом  висели  лики  лидера  с  осанкой  грозного  сатрапа,  гения  эпохи,  вождя   сегмента  масс,  направленного  действа. Из  смеси  всех  кровей,  но  де-магог  в  натуре.
       Гаранты   власти,  то  бишь  Смотрящие  Понятий,   в  нынешней  Украдии  подбирались  сходкой  олигархов,  и  их,  не  уважая,  на  здешних  стенах  не  держали.
       Хозяин  кабинета,  тернув  под  носом  пальцем,  улыбнулся.
       -Теперь узнал??
       -О,  ты  Вадим  от  дэпутат,  совсэм  как  Палка?!  Какой  красивый! Зачем  позвал? Сидел  я,  кушал,  вдруг  забрали. За  столом  остались  гости,  будут  уди-вляться.
       -Выпить  у  них  есть,  так  что  время  пробежит  нескверно, -  уверил  лидер  радикальных либералов. – А у  меня  к  тебе  вопрос. Почему  работаешь  под  крышей,  имеешь  нелегалов,  и  содержишь  хуже  ишаков?
       -Вах,  начальник,  документов  нэт! Ходил  по  кабинэт,  просил  бумагу, - нэ  дают! Много  просят  в  карман  баранов,  столько  дать  я  не  могу. Пришлось  просить  лейтенанта  сделать  чердак,  он  разрешил. – Рахман  смотрел  простодушно,  поднимал  черные  брови  и  щупал  задом  кресло. – Теперь  работаю  честно.  Кругом  дэсятину  дают,  я  чэтвэртак  от  дохода… Жэр-ртвую!
       -А  он  потребовал  третюшку? – вкрадчиво  спросил  Вадим  Онуфрич  Лозовский,  склоняясь  до  Рахман  Оглы. – Однозначно?  Жадный  лейтенант?  Только  мне  не  врать!
       -Сначала  требовал,  потом  раздумал. Я  рубли  давать  нэ  стал,  согласился  на  тюрьму. Там  лючше,  все  равны  перед  рэшоткой.
        -Нехорошо,  Рахман! При  всем  при  том,  живешь  сам  сытно,  а  работяги  у  тебя…Смотрел,  смотрел,  не  надо  мне  запах  щербета  втюхивать  вместо  штиблета!  И  будет  так.  Я  обещаю  тебе  весь  пакет  документов.  Станешь  законопослушным  владельцем  завода,  настоящим  боссом,  патроном,  шефом  и  бойком. Ты  производишь,  и  это  подходит  для  Страны. Но  работяг  бы  оби-ходить… Или  предпочитаешь  в  дыню  получить?
       -Э,  начальник! За  цех  аренду  я  плачу  хозяину  завода. Лишних  денег  у  меня  нэ  будет. И  лейтенанту  надо  заплатыт. Я  слово  дал,  нарушит  нэ  могу.   Бумаги  будут,  всо  остальное  будыт  как  вчера. Зачем?
       -У  хозяина  цех  выкупить  смогёшь?
       -Э,  он  жадный  до  прэдэл!
       -А  это  уж  моя  задачка, Рахман  Оглы! Однозначно. - Лук,  в  образе  любимого  народом  делопута,  потрогал  пальцем  нос,  погладил   душу  возле  живота  и  продолжил  миссию  добра. - Я почему  к  тебе  пристал? Ты  нормальный  продукт  гонишь. По-китайски,  но  делаешь  как  там  и  еще  лучше.  Все  покупают  эти  штуки  за  границей, а  ты  такие  дрючки  производишь  тут, и  качества  с  гарантией,  нормального   ценой.  Я  лично  проверял! В  общем,  я  решил.  Бери   контору  целиком.  Она  пустует  все  равно,  а  ты  откроешь  но-вые  цеха.  Но,  работяги  жить  должны  как  мармеладки  в  шоколадке,  и  это  однозначно!  Еще:  не  вздумай  удлинять  часы  работы. Погрею  кулаком. Трудяги  всей  земли  едва  добились  послаблений,  а  многие  другие  имеют  на-глость  утверждать  про  незагрузку...Так  то  болтают  импотенты,  им  не  хрен  делать.  А  мы  с  тобой  про  дело  говорим...И  если  хочешь  большую  маржу,  организуй  три  смены.  Работай   с  оборота  и  береги  трудяг. Они  за  нас  голо-совать пойдут,  а  ты  поможешь  им  определиться!  На  выборы  нальёшь  по  чарке,  проявишь  прочую  заботу.  Ведь  если  что,  они  дадут  тебе  и  мне  под  зад  и  обойдутся.  А  что  умеем  мы,  которые  у  власти, кроме  поработать  языком  и  хапать?! Так  как,  согласный? Мне  гарантии  нужны!
       -Дэнэг  мине  немного  нэ  хватит  выкупить  всо  сразу,  - стыдливо  поту-пился  Рахман. – А  так,  проэкт,  и-их!  Оближешь  локоть! Люче,  чем  гарант  даёт.
       -Считай,  бумаги  у  тебя  в  кармане,  ты  заплатил  банкроту,  проэкт  внед-рён  и  ты  инвестор. И  повторю  вопрос. Как  будешь  содержать  рабсилу?! Пя-тый  этаж  конторы  уже  теперь  ить  твой:  есть  энергия,  вода,  канализация!  Живи  и  жуй  халву! Так  как?!
      -Зачэм  пристал,  начальник?!  Совсэм  нэхорошо. Вах! Всо  будэт  лючшим  видом. Чистый  простынь, чистый  морда  и  кипяток  на  душ! Занавэска  на  окон,  тюмбочка  у  койка! Доволэн?! – Рахман  смахнул  с  лица  ладошкой  пот  досады  и  выложил  с  усталостью  зарок: - На  выборы  вина  им  прэдложу. Випьют  за  твоё  здоровье. Да?
       -Хорошо  и однозначно! Вот  тебе  лицензия  на  производство,  пакет  с  бумагами  на  здание  конторы  и  землю  под  неё. Пошлину  уплатишь  сам  и  завтра! Хозяину  потом  заплатишь  по  остаточной  цене  и  плюс  инфляция. Теперь  все  любят  плюсы.
       С  этими  словами  Лук  подал  Муслимову  бумаги. Их  приготовили  и  провели  по  базам,  в  хозяйстве  пикселей  и  чипов  волокиты  нет.
       Рахман  Оглы  заглянул  в  папку,  усёк  на  государственных  листах  печати  и  ошалел  от  счастья. И  рухнул  на  колени  пред Лозовским,  протягивая  руки  и  озаряя  пламенем  из  глаз.
       -Начальник! Ты  мой  кунак,  кацо  и  брат  всэгда! Мой  сакля  твоим  будыт,  приизжай  в  аул! Чито   сделать  для  тибя?  Кого  зарэзать?  Зарэжу  сразу  и  сычас!
       - Резать будем  ленточку  на  пуске  цеха. Забыть  не  смей  устроить  презентацию  властям!  Их  не  корми  халвой,  а  дай  похвастать  птичкой  в  сводке  достижений. И  людям  накажи,  чтоб  в  бюллетенях,  когда  пойдут  голосовать,  птичку  ставить  за  меня.  Власть  возьмём,  тогда  поговорим  особо  и  со  всеми.  Кому  пинок,  кому  медаль,  а  тебе  орден.  Блестящий  и  большой,  чтоб  видели  в  ауле. Теперь  ступай  к  столу,  тебя  там  ждут. И  не  забудь  тут  документы!   Печати  верные,  на  лапу  не  давал. Не  из  подземки  у  метро,  сам  прокурор  не  придерётся! Вот  так,  пристрой  под  мышку,  а  дома  поглядишь. А  мне  ещё  тут  разобраться  с  хозяином  завода. Он,  мразь  отечества  и  враг  державы,  тогда  ещё  довел   до  ручки  фонды,  привел  в  банкроты  и  за  копейки  приобрёл. Эх,  я  ему  и  врежу! Поставлю  раком  и  из  рогатки  стану  попадать  в  очко!
       Пообещал  Иван,  махнув  ладонью  на  Рахмана  и  выдворяя  вон,  к  гос-тям.


                Текучка  дел  и  всякие  моменты

                __________   *   ___________
       - А  дать  ко  мне  другого! Подать  сюда  мента! -  расхристанно  раскинув  руки,  чиполинам  приказал  агент  концерна  «Всем  труба.»
       Мента  доставили  и  тут  же  посадили  в  кресло,  и  он  портретам  рулевого  анархистов  в  кабинете  тоже  удивлялся  долго.
      Парень  в  армии  сгорел  на  блуде  с  половинкой  командира. Дали  в  копчик  по  болезни  нервов,  хотя  полковник  напрягался  пристрелить. 
       А  дома,  в  органах  порядка,  оказался  однокашник.  Где  надо,  тот  замолвил  слово,  к  слову  приложили  премиальных  в  баксах,  с  обязательством  платить  по  ходу  службы  десятину,  и  Виктор  Николаевич  Гордеев  принялся  служить. На  должности   хозяина  участка,  где  должен  много  знать.
       Когда   он  осмотрелся  в  кабинете,  Лук,  почесав  надбровье,  приступил  к  повестке  дня.
       -Так  говоришь,  член  партии  Ядрёных  и  спец  пройтись  насчёт  бабец?  Вот относительно   походов  очень  одобряю! Мужику  гордиться  угломером  надо,  чтобы  всегда показывал  без  десяти  двенадцать, а  не  кичиться  членством  в  партиях  и  всякого  бомонда.  А  потому  к  тебе   имею  разговор.  Мужской  и  жесткий. Ты  не  супротив?
       Старлей  Гордеев  тряхнул  на  крупной  голове  прической,  сказал "Ага"  и   сморщил  нос  картошкой.
       Неудержимо  много  врал  Вадим  Онуфривич  Лозовский,  имея  многовек-торный  характер. Кричал  одно,  морды  бил  другим,  а  голосовал  за  чего  надо. Гордеев  на  уме  держал  иное:  когда  бьют  харю  по  трудам,  тому  кто  заработал.
       И  он  теперь  немного  тушевался,  тёрся  задом  о  дно  кресла:  сидит  не  за  столом  в  участке,  а  в  апартаментах   Вадима   Палки,  так  кликали  его  в  наро-де.  И  за  дверями  в  кабинет,  с  портретами  и  бюстами  его  персоны,  могут  поджидать  нехилые  ребята  в  купцовках  ля  картуз. И  хотя  старлей   при  би-цепсах,  и  пистолет  в  кармане,  а  имя  Виктор  обязует, - дурака  валять  не  стоит,  надо  угадать  расклад.
       И  он  нарисовал  на  физии  готовность  бросить  принципы  к  ногам  амби-циозного  вождя.
       -Что  за  вопрос, товарищ  наш Лозовский?!  Да  мы  в  любой  момент  под-держим  здравые  дела!  И  если  где,  кому,  чего,  так  только  позовите!
       -Ну,  ну, ты  молодой  и  ранний,  готовый  зализать  до  смерти. Во-первых,  товарищ  твой  живет  в   лесу,  где  воют  с  голодухи  волки. Между  прочим,  это  утверждал  такой  же  мент.  Ты  мне  товарищ  станешь,  когда  уйдёшь  из  партии  оттуда  и  перейдёшь  до  партии   сюда. А  уж  потом  тебе  я  стану  господин...и  депутат  госдумы. Не  товарищ,  -  господин!  Усёк?!
       -Так  точно,  господин  Смотрящий!
       -Вот,  другое  дело  и  радость  для  ушей.  Значит,  так.  Сначала  ты  напи-шешь  заявление,  что  ты  со  мной,  при  партии  родной,  получишь  звезды  капитана,  останешься  шерифом  и  больше  не  пристаешь  к  Рахману. Такая  лычка   стоит  этих  жертв. Прикинь:  ну  кто  такой  партикулярная  особа  в  партии  Ядра? Простая  пешка,  для  галки  занесённая  в  архив.  А  тут  ты  уважаемый  актив!  Возглавить  можешь  на  районе  список. Согласен?  К  слову  сказать,  борзеть  на  службах  запретили  однозначно.  Всем!
       -А  это  самое,  отказ  возможен? – осмелел  Гордеев. -  Или  я  уже  счита-юсь  капитан?
       - Ты  капитан,  а  разговор  продолжим. Я  знаю   много,  но  про  начальство    растолкуй.  Есть  жадные,   чтоб  родину  продали  за  место  на   златом  толчке? – Лук  на  манер  Вадима  Житьиновского  послабил  галстук,  привычно  тронул  нос. И  поощрительно  кивнул. – Подумай,  вспомни  и  скажи.
       -Так, господин Вадим Онуфрич, тут  сложно  рассуждать! Всем  теперь нужны  деньжата,  а  начальству - вообще.  Перед  другими  надо  показаться?!  И  бабу  если  содержать,  шефу  отчислять  и   кинуть  десятину  на  общак. И  у  меня  теперь  вопрос. Ну,  вот  начинкой  для  пельмень  раскиньте. Через  неделю  подполковнику  нести  на  лапу. А  я  вам  слово  дал, - его  послать  куда?  И  на  участке  у  меня   один  Рахман  под  крышей,  все  остальные  пескари,  не  караси. И  как  мне  быть? – старлей  прижух  лицом  и  взглядом  пожурился. -  Жить  на  зарплату  офицера,  или  послать  и  вас,  и  в  просьбе  отказать?
       -Какая  просьба?! Это  ить  приказ,  его  не  обсуждают,  однозначно! Мы  боремся  за   что?  За  почитание  Закона!  На  той  стезе  я  прилагал  усилия  и  малость  приустал  в  трудах,  но  отказать  не  смог  я   в  просьбе  обществу  масонов  в  Новой  и  Больщой Халяве, - хозяин  кабинета  помахал  вихрами, -  пресечь  маразм  на  вертикали  власти.  Имей  ввиду,  команду  не  исполнишь,  пополнишь  стадо  безработных. Так  говоришь, твой  шеф  придёт  за  десятиной?  Там  что,  семья   огромная  и  множество  растрат? 
       Лук  спросил   и  посмотрел  с  сарказмом.
       - Семья-то  большая,  да  много  ль  с  ней  толку:  отец  наворует,  а  дети  в  Паутину отнесут…А  вот  для  внуков,  говорят, в  заначках  залежи  устроил. Хитрец  мужик  и  он  меня  поставит  на  правёж! -  со  спазмой  в  кадыке  заверил  слободской  шериф.
       -Имеет  крупные  заначки,  это  хорошо. Сорвут  погоны, - получится  на  что  открыть  гешефт!  А  ты  не  бойся,  ты  уже  в  моей  команде.  По  морде  вижу - славянин!  Я  их  люблю  и  поведу  к  победе!  И  сорок  лет  водить  не  стану,  нам  хватит  половины.  Задача-то  какая?  Урвать  электората  у  других  и,  если  повезёт…За  жадность  из  Кремля  попросим  сапогом  под  зад  хунхузов  и  власть  возьмём  себе. Так  что, и  если  что,  считай  себя  помощником  мини-стра.  И  слушай  мой  приказ.  С  Рахмана  крышу  прибирай,  а  подполковника  не бойся. Иди, и жди  распоряжений, трудись, как  партия  велит! -  махнул  ладонью  Лозовский.
       Старлей  пропал,  чиповиды  унесли  домой.
       «Зачем  я  дал  ему  звезду? -  повёл  плечом  Иван,  прислушиваясь  к  боли  и  удивлению  души. –  Ишь,  навострились  подхалимы  пристраивать  дела! Лизнули  задницу,  и  мне  приятно. Но  слово  дал,  а  там  посмотрим.  А  как  он службу  не  наладит  и  хоть  слегка  подастся  строить  крыши  прохиндеям,  придётся  возвратить  в  старлеи. Или  превратить  в  пчелу.  А  что?  Пущай  летает  по  лугам  и  тащит   взятки,  со  всеми  строит  коммунизм  в  отдельно  взятом  улье.  Ить  в  тараканах  он  бездельник… Да,  а  впереди  ещё  работка!  С  хозяином  поговорить,  потолковать  про  жисть…Чего  он  забоится,  чтоб  сразу  поумнеть?.. Мордобоя,  на  зоне  гнуть  хребет  или  убытков  из  кармана?»
       Пришлось  лететь  на  виллу  лиходея. И  залезать в  подкорку.
       Но  сначала  заскочил  домой  и  успокоил  Ладу.
       Она  глядела  в  ящик,  где  как  раз  верховный  анархист  сражался  в  интервью  за  правду  в  регионах. Он требовал   для  чинарей-воров  жестокой  кары  на  осине,  с  расходами  казны  на  мыло  и  верёвку.
       У барьеров  притопывал  ведущий  "Пакостей"  и  заливался  соловьем,  ехидною  встревая  в  драку.
       - О, легок  на  помине! -  сказал  Иван,  целуя  Ладу  в  щечку. –  Он  побе-ждает,  как  всегда!  Его  нельзя  остановить,  он  триедин,  как  змей Горыныч.  Всегда  готовый  врезать  в  тырсу,  способен  нахамить,  а  на  трибуне  -  жнец  и  швец,  и  в  демагогию  игрец.  Его  любимый  козырь -  Одобрямс!  Ежели  гарант  такого  хочет. Я  на  минутку  отлучусь,  лапушка  моя. Да  ты  не  сомневайся,  люблю  тебя,   любить  не  устаю. Ты  верь  и  жди. Я  забегу  тут  к    типу,  потом  на  пост  в  цеху. Там  уже  пытались  слямзить!  Пришлось   перегружать  обратно,  на  ходу  состава,  пару  партий  труб. Ох,  посмотрела  б  ты  на  те  распахнутые  рты,  когда  заглянули  они  в  пустой  вагон! В  общем,  я  нежадный,  но  халяву  запретил. Хотя  и  не  смотрящий,  не  гарант.
       Лада  отвлеклась  и  наградила  Ваню  взглядом  обожания,  но  с  взыскую-щей  искрой.  Проверяла,  как  он  врёт,  рассказывая  правду. 
       Он  побежит  распорядиться,  он  на  работе,  (с  придурью  энтузиаст).  Но  к  ней  вернётся  верный.
       -Лети,  Ванюша,  к  предмету  обожания.  Тебя  там  ждут, - промолвила  и  отвернулась  Лада.
       Должна  же  показать   она   не  равнодушие,  но  ревность. Чувство,  на  котором  держится  любовь.

               

                В  гостях  у  ну-ворище!

                _______   *   _______
       На  виллу  вундербизнесмена  Ваня  поглядел  сначала  сверху.  За  середину  осени  вдруг заявилось  бабье  лето. Грачи  подались  на  юга,  а  вот  сады  на  дачном  выселке  еще  держали  золото  листвы  и  укрывали  терема,  коттеджи,  виллы,  от  зависти  залётных  флибустьеров,  охотников  срубить  бабло.
       Давно  стемнело,  виднелись  только  окна,  да  и  то  не  густо  и  довольно  тускло.
       Жил  гешефтор  Гульдендрай  почти  в  потемках, но  без  обиды  на  судьбу.
       Случись  ему  при  переходе  с  Изма  Белого  на  Черный  оказаться  мелкой  шелупенью,  улетел  бы  он  листом  фанеры  под  свисты  ветра  перемен.
       Но  Гульдендрай  в  то  время  оказался  в  корпусах  директоров. Не  коман-диром,  но  и  не  подпоручиком  Ниже. На  капитана,  пожалуй,  он  тянул,  руля  не  комбинатом,  но  заводом.
       В  период  Перестройки  и  выбивания  тавра  нормального  лица  на  профиле  социализма,  иные, из  командного  звена  с  начинкой  здравого  ума,   отказывались  править  производством.  Митинги  делали  анархию  и  мешали   созидать!
       Лукавым  меченый  бугор  от  мафии  Олбани  адаптировал  консенсус,  прорабы  перестройки  кричали  про  свободу  плюрализма,  нажимали  пропихнуть  альтернативу,  трудяги  производств  ставили  условием   гнать  в  шею  тунеядцев, а  хохмачи  взывали  требовать  назад  Аляску.
       Иные  рвали  глотку  за  американскую  свободу, просились  притулиться  вольным  штатом,  другие - податься  в  бенилюкский  нигилизм. А то:  всей  территорией  в  Японию  податься,  и  показать  там  героизм  труда. Про  всё  про  то  вопили  западных   оттенков  СМИ.
       И  всё   им  сразу, -  не  потом!
       Карла  же  Давидовича   будто  сила  магнитизма  удержала  в  кресле.
       И  вот  итог.
       Партийных  активистов  смело  метлой  Истории  за  горизонт  в  идиллию  марксизма. 
       Деятели  нормального  ума  и  чести  остались  в  лабиринтах  серой  массы   искать  ответов:  почему,  куда,  кто  виноват  и  делать  что?
       А  гегемонам  сделали  сюрприз,  остановили  производства!
       А  как  же?!  Когда  валили  государство,  думали  они,  что  думают  о  них  и  выделят  на  каждый  нос  по  норме  от  остатков.  И  ожидали! А  вот  о  них  забыли  думать, когда  делили  власть! При  дележах  бесхозного  добра  стараются  урвать  побольше  для  себя. Это  аксиома!
       А  кто  держал  хвост  флюгером,  имеют  капитал. В  акциях,  в  остаточной  цене  средств  основных  и  территорий  складов,  подсобных  предприятий  и  прочей, на  взгляд  профана,  ерунды.
       При  этих   выводах  на  парадоксы  жизни,  Иван  забрался  в  терем  члена  корпуса  из  бывших,  для  интереса  посмотреть.
       Еще  снаружи  он  заметил, что  к  стройке  приложили  деньги. Крыша  гну-того  железа   профилем  под  черепицу,   кирпич  из-за  бугра  доставлен,  и  окна-двери  тоже. Два  этажа  и  бельведер  над  ними, - смотровая  башня  при  лест-нице  винтом.
       Не хватало  пушки,  но,  надо  думать,  пулемёт,  а  то  и  "стингер"  или  «игла»  в  загашнике  имелся. Теперь  без  инструмента  пострелять,  жизнь  смысла  не  имела.
       Тут  было  всё,  на  что  способна  зависть, Европа  же  сидела   оккупан-ткой.
        Паркет, панели,  шкафы, антресоли  из  породистых  дерев,  хрусталь  на люстрах,  толчок    под  мрамор  с  золотым  обводом,  над  ложем  паланкин  парчовый,  блеск  краников  и  побрякушек,  просторные  хранилища  еды,  бассейн  и  ванна,  камин  в  прихожей  с  портиком  в  лепнинах.
       И  всё  блистало  чистотой,  пристойностью, играло  позолотой,  но  и  дер-жало  мысль.
       А  вдруг  сорвётся  колесо  планиды,  вернутся  херувимы  с  винтарями  и  повернут  всё  вспять?  Отбирая  оборотные  средства  и  что  нажито.
       Ан  виллочка  останется  на  память,  в  успокоение  души.
       Не  могут  же   строители  маразма  забрать  до  нитки  всё.  Они  ж   социа-листы-гуманисты.
       Хозяин  восседал  возле  камина,  покуривал  сигарку,  и  лаковые  туфли  тянул  к   полешкам  в  очаге. На  столе  теснился  закусон,  стакан  и  выпивка  в  бутылках.
       На  вид   Карл  Гульдендрай - казак  из  тех  степей,  где  сорок  лет  водили  хоровод,  а  возраст - пенсионный.  Но  крепкий  телом,  накачанный  спортсмен  тяжеловес,  с  умом  проныры, к  тому  и  сибарит. 
       А  вот  фактура  морды  подкачала.  Вы  помните  портрет  потомка  Мальбора  с  сигарой,  премьера Альбиона, достославного  Егора - адепта  шока  в  экономике  страны,  при  переходе  с  социальной  колеи?  А  Бендера  Остапа    дамочку  в  кине?  Так,  -  копия, -  не  влазит  в  ящик!
       И  можно  объяснить.
       Всегда   имеет  мысль  о  деньгах  и  пухнет  от  заботы,  в  трудах  для  госпожи  Мамоны.
       При  раздольности  портрета, годы  старили  его  не  очень  чтобы  очень.  Набор  лосьонов,  мазей,  гелей,  кремов,  красок,  шампуней  и  настоек  могли  покрыть  изъяны  при  любой  породе.
       Еще,  ему  положена  душа.
       Но  душа  у  всех  - потемки, а  тут,  какой  была,  ничто  не  изменилось, - душа  подонка.
       В  те  дни,  когда  на  Гульдендрая  наехал  стих  богатства  и  слух  о  том понёсся  впереди,  к  нему  сообщество  бандитов  прислало  визитёров. Проблему  новых  обстоятельств  поставить  на  "базар",  с  намёком  поделить  навар.
       А  Карл  Давидович   с  рождения  кугут  и  нравом  шляхтича  отмечен.  И  к  предложению  отчислить  братанам  в  общак  третюшку  отнесся  негативно,  скрестив  руками  грудь  и  выпятив  мощнейший  подбородок,  послал  одеться  анусом  на  хрен.
       Тогда  посланцы  рэкета  к  аргументации  в  словах  добавили  ингредиентов  в  жестах.  Нарисовали  макияж  ему  на  морде,  пересчитали  ребра  и  обслужили  потроха  массажем. Потом  поставили  на  «счетчик», забрав  в  заложники  жену  и  дочь.
       Но  дуролом,  стерпев  из  жадности  физическую  боль,  перед  моральной  тоже  устоял. И  отказался  заплатить  за  родственные  души. Сам  по  натуре  шкурник,  предположил  у этих  гуманизм!
       Пошутят  и  отпустят  слабый  пол. 
       Но  жизнь,  хоть  и  театр  страстей,  но  далеко  не  оперетка. Охотники  халявы  женщин  изувечили  и  старшую  отправили  в  расход,  а  младшую  послали  на  панель,  трудиться  на  артель,  где  сутенёр  снимает  сливки.
       Пообещали  и  хозяину  бабла  за  отрицаловку  устроить  в  подворотне  суд,  но  выручило  время.  Менты  очухались,  поняли  что  к  чему,  родню  стали  пристраивать  до  дела,  им  фирмы  открывать,  бандитов  отправлять  на  зоны  или  в  шестерки   оформлять.


                Дальнейшее  пребывание…

                __________   *   ___________
       Лук,  осмотрев  хозяйство  Гульдендрая,  не  стал  облагораживать  изысками  от  голограмм  ажур  и  церемонии  отставил. Ворами  в  ящике  сплошные  вос-хищенья,  а  тут  особый  разговор.
       Обрядился  под  шерифа  старых  фильмов  про  ранчо  техаских  прерий,  в ихней  шляпе  со  звездой, с  кольтами  на  бедрах. Вспомнил, через  глаз  соорудил  пиратскую  повязку,  сделал  наглый  взгляд,  - уселся  в  ивовое   кресло  супротив. 
       Закинул  ноги  в  сапогах  на  край  стола,  потряхивая  шпорами  и  вставив  в  рот  сигару, пыхнул  дымом  в  потолок.
       -Я  тут  гляжу,  Карлуша  непутёвый,  ты  мебелью  устроил  праздник  для  души,  а  на  портрете  морды  хмарь. Иль  жисть-жестянка  бьет  ключом  по  темени,  где  каверза  лежит? – нарушил  тишину  Иван  красивым  баритоном,  и  дулом  кольта  почесал  висок. – Никак,  к  тебе  явилась  заковыка?
       -Вот  ты  даешь,  чудак  без  чердака!  При  кризисах  в  кармане,  задачки  не  иметь! Разве  так  бывает? –  Гульдендрай поднял  глаза  и  вскинул  бровь,  но обороту  мыслей  призрака  не  удивился. Он  только  что  имел  раздумья  как  раз  насчет  аспидной  полосы.
       Жизнь  стукала  ключом  по  голове  и  многократно.
       -Согласен  с  вами  целиком  и  по  частям, – продолжил  набиваться  в  оп-поненты Лук.  Налил  чего-то  из  бутылки,  взял  на  язык,  посмаковал  и  сплю-нул.  И  шляпой  покачал. – И  выпивка  дряная,  и  жизнь  за  яблочко  берёт. Но  я  могу  помочь  избавиться  от  злыдней. Я  полагаю,  знаешь:  у  бедных  лиху  не   с  руки  расти. Здоровье  есть,  немного  денег  и  крыша  от  дождя! Чего  еще  для  счастья  надо? А  вот  когда  богатство  сваливается  вдруг,  тут  возникает  тема:  куда  запрятать?  Ить  могут  стребовать  делиться,  а  то  и  хапнуть  целиком. А  ежели  богатства - пшик,  и  заморочек  нет!
       Мысль  хватаете  за  хвост? Возьмём  к  примеру  ваше  состоянье:  парши-венький  завод  и  много   прилагательных  строений-помещений,  но  в  положе-нии  плачевном…А  вот  избавиться  от  лишнего, побочного,  что  вредно  капи-талу? Тогда  чего?..
       -А  ничего! – в  протесте  чувств   сверкнул  глазами  и  чревом колыхнул  хозяин. – В  аренду  не  берут,  купить  никто  не  хочет. А  содержание  обходится  в  рубли!
       -Так  подарите,  кто  захочет  взять! – подал  идею  визави  техаский. – Когда  прихватизировал,  ты  что,  переплатил?  Чего  ни  попадя захапал,  чтобы  бол-ваном  не  прослыть! И  оказался  в  простаках,  набрал  забот. Так  вот,  за  ту  же  сумму,   накинув  на  инфляцию  и  скинув  на  износ…
       -Ишь ты, голубчик-купчик! Оно,  может,  с  годами  пожирнеет.  Или  кормилица земля!..– И  Гульдендрай  всмотрелся  в  гостя  и  только  тут  с  досадой  возопил. – Да  кто  ты  есть?! Откуда  взялся?! Канаешь  под  каналью! Приехал  из  Америки  для  поглядеть,  как  хапая,  пихают  по  карманам,  набраться  опыта  и  соорудить  контору  для   копыт?!  Так  тут  спецов,  чтобы  спагетти  вешать,  от  моря  и  до  моря!  Не  стоит  тратить  время,  порождать  мираж,  мистер  Твистер  или  Буль! И  вообще, ты  как  сюда  попал?!
       -Щас,  можно  запросто  попасть  куда  не  надо. И  в  жмурики,  на  зону.   Хоть  с  документом  в  заграницу,  а  хочешь,  за  уе   через  неё  без  ксив. А  я  посланец  здравого  настроя, - легко  и  скромно  улыбнулся  Лук. – Присланный  помочь  тебе  избавиться  от  дури  на  подкорках  и  лишнего  в  хозяйстве  ба-рахла.
       - С  протянутой  рукой  ходи  в  собес  или  под  церковь! Лишнего  не  держим! -  отрезал  Гульдендрай.
       - Напрасно  отвергаешь  помощь,  в   пампасах  не  валяют  дурака  и  присылать  с  фуфлом  не  могут. Ить  в  положении  своём,  свиданья  с  дамой  под  хламидой  и  с  косой  для  хозработ  при  вратах  у  Петра  навряд  ли  пожелаешь.  Но  вдруг!  Представь,  к  тебе  тая  миледи  воспылала  чувством! Возьмешь  в  короткий  путь  завод? – спросил  Иван,  блестя  глазами.
       -Пошёл  ты  бабочек  ловить  в  песках  Невады,  а  то  как  врежу,  в  шляпе  брызги  заведутся  от  мозгов! –  огрызнулся Гульдендрай. И  крысой  посмотрел  на  отставного  моремана.
      - Однако  ты  нахал,  клянусь  на  тульи  крабом!  И  кстати,  откуда  появилась  наглость   распахивать  хлебало  на   того,  кто  ниже  в  прейскуранте?!  К  тебе  с  приветом  от  Фортуны,  а  ты  мне  комбинацию  из  пальцев!  Так  я  в  душе  романтик,  воспитан  бить  по  морде  за  обидные  слова, могу  репрессию  устроить,  куда-нибудь  зафитилить.  И  вишь,  стволы  имеются  для  уговоров! Но  могу  и  удружить,  согласиться  на  русскую  рулетку.  Стану  к  стенке,  а  ты  задвинешь  кулаком  в  мой  чердачок,  поищешь  серой  массы.  Кому  больнее  будет?  Попробуем  или  слабо? – сказал  Иван,  снова  подпирая  шляпу  кольтом.
       В  ответ  Карл  Гульдендрай  налился  сытой  злобой,  сжал  пальцы  рук  в  большие  кулаки  и  поднял  над  столом. Казалось,  он  сейчас  же  бросится  дробить  нахалу  кости. 
      -А  что?  Хороший  инструмент, -  невозмутимо  проронил  Иван, оценивая  жмени. – Пойдем!  И  если,  на  твой  взгляд,  совет  паршивый, - приложишься  к  моей  башке,  на  сколько  станет  сил. Но!  Ежели  поймешь,  что  ты  не  угадал  и  мой  совет   недурственный,  я  выступаю  с  обороткой.  А  я  ударю  один  раз. По  яйцам. Они  тебе  уже  почти  в  обузу. Мысли  глупые  лелеешь  в  голове,  а  всё  дурное строит  импотеку. Так  как,  согласный  поиграть? А  то  всё  даром  заберу. Ты  ж видишь,  я  крутой,  как  все  в  Техасе.
       И  толь  подначка  зацепила,  попутный  ли  глоток  спотыкача  взбудил  в   нём  шарики  ума,  но  Гульдендрай, под  нос  повесив  гнусную  ухмылку,  процедил:
       -Ну  что  ж,  уговорил. Ты  становись  и  крепко  к  стенке  прислонись. Я  тебя  под  цвет  обоев  с  детского  поноса  мазать  буду.
       И  кулаком  махнул,  приглашая  на  ристалище  Ивана.
       Лук  поднялся  и церемонно  поклонился. Снял  шляпу, череп  фантомаса  оголив, - недавний  фавор  у  бандитов,  ушедший   в  моду  к  дуракам.
       И  вспомнив  эпизод  из  фильма,  решил  порисоваться,  из  шляпы  вынул   мельхиоровую  ложку  полную  икры. Янтарной,  крупной,  от  чавычи.  И  с  блаженством  стал  употреблять, картинно  проходя  к  двери  и  становясь  у  косяка.  Упёр  затылок  в  стену,  подмигнул  напарнику  в  рулетке.
       - К  барьеру,  Драйундцвай  и  Ванькина  мозоль!  Начнём  игру. Я  понимаю:  нервы  на  пределе  и  жадностью  обуян,  но  думать  над  проектом  надо. Ты  ить  решил  на  кон  поставить  яйца  петуха. А  вдруг  я  прав?
        Хозяин  виллы  над  столом  поднялся  грузной  глыбой,  тяжёлым  шагом   ну-ворищи,  держа  надменно  челюсть,  под  шепот  губ: "да  я  тебя  урою",  двинулся  к  Ивану.
       Приблизился  вплотную, прищурился, занёс  кулак,  прицеливаясь  в  глаз  с  повязкой,  и  с  силой  врезал  кости  пальцев… в  стену!
       Голограмма  ведь  – мираж,  глазам  потеха!
       Драй  взревел,  схватил  кулак  подмышку,  юлою   завертелся,  роняя  слёзы,  и  вспомнил  сатану,  чертей  и  грешных  матерей.
       Его  били  давно,  и  он  о  том  забыл.  Страдали,  в  общем-то,  другие. Теперь  ударил  он,  и  он  же   возрыдал!
       Перевернулось  небо?! При  деньгах  муки  принимать!
       Делопут  не  понимал  метаморфозы  и  ревел,  не  изменяя  позы.
       Когда  Карлуша  Гульдендрай  пришел  на  чуточку  в  себя  от  боли,  залив  костяшки  пальцев   коньяком  и  накрыв  ладонь  платком,  Иван  вернул  его  к  баранам.
        -Мы  не  закончили  игры,  сиятельный  буржуй.  Ты  можешь  повторять  подходы  и  мне  физически  внушать. Я  под-вижной  и  есть реакция,  но  в  другорядь  может  дать  осечку. А  станешь  отрицать,  не  принявши  совета,  нас-танет  твой  черёд  стоять  у  стенки, - внушил   невозмутимо  Лук,  глядя  на  пар-тнёра   и  держась  за  кольты  в  кобурах. -  Я  буду  бить  по  яйцам,  как  предупреждал,  чтоб  сделать  смятку.
       -Да ты  пошёл  бы  в  гости  до  койота,  пират  техаских  прерий! Давай  совет  повторно, -  дёргаясь  плечом, сквозь  зубы  отозвался  Гульдендрай.
       -Ага,  доходит! Так  вот,  контора  уже  наша,  вон  на  столе  про  это  ксивы. А  что  касаемо  завода... Вы,  хапая,  хотели  стать  владельцами  и петрить,  не  дать  украсть  и  делать  какчественную  вещь!... Мечты,  мечты,  куда  от  них  девался  сахар?  А  смрад  остался… Так  что,  утром  явится  купец,  с  ним   раскинешь  по  умам  насчет  купи-продай.  Согласен?  Или  от  денег  уворотишь  нос?  Тогда  давай,  вперед,  навстречу  пузом  к  горизонту! И  помни,  за  отказ,  имеется  удар  в  промежность!...Еще  вот,  стыдно  признаваться,  но  вдруг  возник  вопрос.  Отчего  тебя   в  буржуи  занесло?   Жили  же  во  времена   иные  на  получку,  пили  на  троих  и  были  веселы  и  сыты.
       Драй  вопросу  не  удивился,  но  покривился.
       - Так  все  вокруг  хватали,  делали  гешефт,  ударились  в  азарт. Теперь  это  как  спорт.  Кто  больше  хапнет.
       -Ага,  понятно.  Круг  не  тот  попался. Ну  и - адью  до  встречи,  если  сделаешь  не  так! - кивнул  Иван. - И  помни:  грехи  возможно  сбагрить,  а  подлость  искупить  нельзя! Чтоб  мне  не  видеть  краба  в  нужном  месте!
       И  хотел  закрыть   астральное  свидание.
       Но  тут  вмешались  атеисты.  В  окна,  со  звоном  битых  стекол,  запрыг-нули  знакомые  хозяину  бандиты. Явились  с  гербовой  бумагой  на  продажу  хатки  с  мезонином.  Оставалось  завершить  формальность,  принудить  Гульден-драя   поставить  факсимиле,  то  бишь  в  болванстве  расписаться.
       Пацаны  в  намордниках,  биты  и  помповики  наперевес, - готовы  обслу-жить  клиента,  как  только  заиграет  горн.
       А  бригадир  бандитов,  в  костюме импозантного  покроя  и  с желтым  знаком  расставания  в  петлице  хризантемы,  печатным  шагом  нёс  перед  собой  досье.
       Лук  на  секунды  остановил  мгновенье:  можно  сделаться  невидимым  для  глаза,  или,  их  же  инструментами  добычи  бабок,  произвести  работу  по  вну-шению   им  нравов.
       Но  вспомнились  ребята  из  ларца, в  сказках - палки  для  битья  и  острые  мечи  и  сабли  в  фильмах,  делающих  секир-башка.  Всё  было,  а  Ваня  плагиат  не  потреблял,  разбой  и  воровство  не  по  нутру!
       Голограмма  же  давала  вариациям  простор  и  Лук  вступил  в  игру,  пославши  в  дело  чиполинов.  Помповики  в  картонные  игрушки  превратил,  бицепсы  братков  наполнил  хилостью  и  ленью, и,  дабы  не  упали,  а  заодно  проверить  не  сбрехала  ли  реклама,  приклеил  к  стенам  задницы  «моментом». А  важняка,  с  бумагами  и  барской  спесью  в  силуэте,  оставил  делать  реализм.
       И  тот,  сверкая   позолотой  фиксов,  возгласил:
       -Сышь, Драй  до  дырки! На  прошлый  раз  мы  присылали  попросить  не-много  от  навара,  а  ты  не  башлей  нам  отдал,  а  баб. Такое  нам  не  подошло. Теперь  пришли  уговорить  нам  отписать  в  подарок  эту  виллу.  Для  Фонда  наших  деток. Усек? Давай,  прикладывай   автограф. И  уговор,  рыпаться  не  надо. А то:  четыре  сбоку - дырка  в  чердаке. А  перед  тем,  попросим  пасса-тижами  у  хрена  снять  баксов  за  бугром. В офшорах
       -Так  мужики! Я  теперь.., как  Вася,  голый.  Вон,  дипломат  от  дяди  Сэма подчистую  вымел  кровное  с  заначками  из  банков  Берна. Вам  толковать  к  нему!   
       Нашёлся,  стрелки  перевёл  на  Лука  владетель  виллы  Гульдендрай. После   нескольких  годков  правителя  Никуды,  многое  сменилось  в  криминале,  но  наглость  оставалась  в  козырях.
       Главарь   мазуриков  на  новость  возмутился,  направив  ствол  помповика  в  живот  Ивана  Кузьмича,  то  бишь  шерифа, снял  предохранитель.
       -А  это  что  за  одноглазый  ферт  суёт  нам  под  колёса  башмаки?! Братва! А  если   сыпануть  койоту  штатов   поджаренных  маслин  в  мотню! Он  марку выдержит   и  обдрыстается   не  сразу? 
       Иван  не  удивился  складу  речи  факультета  транспорта  спортсмена и  плечами  не  повёл.  Но,  будучи  супругом  женщины  с  высоким  шармом,  а  по  натуре  старшиной  морпеха,  не  мог  презентовать  себя  амёбой.
       К  тому,  он  не  любил  инсинуаций,  а  тут  напрашивалась  драка.  И Лук,    вздохнув  с  печалью,   выдал  резюме.
       -На  ваш  пассаж  и  харю  забияки  я  губ  не  раскатал. Сказать  побольше,  я  весь  дрожу  от  счастья  получить  в  подарок  несколько  маслят. Сдержите  слово,  нажмите  на  курок. Мы  оба  посмеёмся  результату.
       Спортсмен  нажал,  а  Лук  лишь  улыбнулся, не  упал. Пуля  пролетела  насквозь,  ударилась  в  стояк  торшера,  вернулась  с  рикошета  и  сделала  бандиту  эпатаж.
       Иван  же,  к  удивлению  на  дыне  визитёра,   быстро  выдал  серию  ударов, апперкотов,  хуков.  И  задом  повернув  к  себе,  наддал  в  конец  спинного  мозга  хама,  давая  ускорение  к  двери.
       Работали,  по  виду,  голограммы,  всё  как  в  тумане,  но   прикладывались  крепко  и  со  звоном. Лук  с  детства  хамства  не  терпел,  умея  врезать  в  скулу,  а  в  данном  случае   велел  молекулам  быть  крепкими  как  сталь. 
       Затем  устроил  мордобой  пехоте,  приклеенной  намедни  к  стенам,  вну-шая  нормы  поведения  в  быту,  и  возвращая  прыть  и  силу  для  побега.
       А  к  действу  он  добавил  наставлений:
       -Вот  разомнусь,  переведу  вас  в  саранчу, а  с  ними, знаете, без химии  никак,  кто  не  поймёт  промашки. Лежащих  плашмяком,  ногами  не  лупцую,  но  вот  кого  достану  стояком,  не  обижайтесь!  И  торопитесь  к  прокурору,  кто  ноги  унесет! Просите  оформления   с  повинной.  Это  всё,  ребята,  что   могу  на  данную  минуту. Да  будет  сердобольна  к  вам  планида!
       Когда   очистилась  от  оккупантов  вилла,  Лук  повелел  вернуть  на  окна  стекла,  (все  же  осень),  похлопал  по  плечу  хозяина  халупки.
       -Как  видишь, Гульдендрай, всякий  уговор  отныне  держится  на  силе.  А  кто  слабак  и  одиночка,  тому  ходить  в  шестёрках. При  нынешних  раскладах, хочешь  жить  и  жизнью  восхищаться,  прячься  в  монастырь. Там  хуже,  чем  вокруг, не  станет,  труд  чернеца  прокормит.  Я  это  вот  к  чему. Кабы  халяв-щики  со  всей  Украдии  подались  в  кельи!  Какая  тишина  и  благодать  вокруг  бы  распростёрлась!  У  бога  на  служении  делов-то  утолить  едой  утробу,  немного  поработать,  да  бить  поклоны  за  лепоту  в  душе…Н-да…А  мне  еще  и  по  иным   делам  визиты  занести. Так  что,  про  мой  совет  насчет  монастыря  ты  крепко  помозгуй. А  то  могу  на  долгие  года  определить  в  негожие  места.
       Гульден  посмотрел  под  шляпу,  перехватил  лукавый  взгляд  Ивана  и  вдруг  спросил:
       -Что  ты  имеешь  технологии  на-на,   япону-мать  обставил,  я  понял,  не  дурак.  Но  я  при  чём,  чего  ты  примахался?  Я  чист!  Хватал,  как  все! Простой  халявщик,  уж  ты  меня  прости.
       -Так  коли  чист,  зачем  базар?  Впрочем,  сомневаюсь. Зайдешь  к  Фемиде,  она  определит,  и,  или  выпишет   под  зад  коленом,  или  фортуной  наградит.  -  Лук  задумался  на  миг  и  покачал  «панамой». -  Хм...И  верно:  явился  мелкий  вор  и  просит  санкции  ввести!  А  как с  другими? И  есть  миллиардеры. Да  ты  разрушишь  всю  судебную  систему!.. Нет,  тебе  дорога  в  монастырь,  а  то  и  в  муравьи.  У  них  не  посачкуешь. А  я  подамся  по  другим  делам.  Но,  на  покуда,  есть  ещё  вопрос. Простое  любопытство  гложет,  надо  утрясти. Зачем  ты  безразмерно  хапал,  обзаводясь  халявой? Жадность  или  зависть,  страх  хватал,  что  мимо  проплывает? 
       -А всё  гуртом!  Человек  же  так  устроен. И  должность  позволяла. - Задумчиво  вдруг  глядя  на  Ивана,  ответил  Гульдендрай. Поколупался  в  под-бородке  и  кивнул.  -  И  точно,  всё  наваливается  разом,  когда  кругом  бардак,  и  грех  не  хапнуть!
      -Так  я  не  воровал,  и  многие  вокруг.  Да  все  не  тырили,  сидят  же  в  бедняках!  Ты  осмотрись!  Процентов  девяносто  в  простаках!
      Драйгульден  улыбнулся  как  мудрец  со  стажем.
       -Когда  б  хватали  все,  была  б  гражданская  война.  Но  умники  придумали  бумажки-обещалки,  раздали  ваучеры,  нарисовали  горизонт,  чтоб  там  высокое  искали. Дурили  раньше,  обдурили  и  теперь. Трамвай  ушёл.
       -А  что?  Ты  прав,  пожалуй. Но  отвечать  придётся. Се  ля  ви,  бонжур,    мерси  и  данке! Я,  видишь  ли,  сказать  по  правде,  психоаналитик,  но  в  дан-ную  минуту  только  псих. Поэтому  сейчас  тобой  займутся  люди  с  крапивой.  Ты  не  взыщи  и  потерпи. У  меня  ить  хобби -  забивать  ума,  и  малым  и  большим  канальям,  через  мозги   костей  на  окончании  хребта. Ить  на  другом  конце,  в  кубышке  или  пусто,  или  закисший  холодец.  Поверь,  я  против  ветра  не  плюю  и  слушаю  гаранта,  а  тот,  ты  должен  помнить,  рекомендовал  такой  типаж  поприскивать  мочой.  Она,  насколько  помню,  считалась  у  народа,  от  множества  болезней  и  проказ,  получше  подорожника, бальзамом.


                Визит  на  пять  минут  и  размышления
                про  жизнь,  и  помощь  ближним.

                _____________     *     _____________
       Время  шло,  а  надо  было  посетить  клиента, Лапника  Павла. Утром  подполковник  мог   воззриться  на  погоны  участкового  Гордеева  и  сильно  уди-виться,  не  зная,  что  тот  наставлен  честно  жить  и  из  партии  ядрёных  чинарей  обязан  перейти  к  анархо-либералам.
       Иван  особо  не  любил  откладывать  дела  и  тут  же  залетел  в  чертоги  ну-жного  мента.    
       Как  все  пижоны  и  долдоны,  в  свободные  часы,  начальник  участковых  Лапник  сидел  у  ящика  и  грыз  жарёху  кукурузы  под  кличкой  «попу  корм».
       Гостю  он  не  удивился,  как  всегда  по  вечерам,  был  бухой  и  одинокий. Жена  ушла  искать  утехи  для  души  иль  тела,  деточки  тряслись  на  дискотеке,  а  в  телевизоре  крутили  шоу-шухер-трепотню  для  потребителей  рекламы.
       Лук  уселся  рядом  на  диван,  имея  вид  начальника,  Тихушкина  Петра,  которого  мент Лапник  не  любил  и  переносить  не  мог. Не  в  смысле,  через  лужу, а  на  дух. Старший  мент  не  брал  на  лапу,  а  это,  вообще-то,  нонсенс.
       Полковник  сунулся  в  пакет,  набрал  в  горсть  корма  и  ссыпал  на  пол  «прибытку  счастья  для". Так  принято  в  почин  на  благие  дела,  а  в  доме   полумрак. К  тому, уже  замечено,  хозяин  был  под  мухой.
       -Я  почему  к  тебе  с докукой, Пал Севастьяныч,  дорогой, - приступил  к  нему Иван, толкая  в  локоть. – Ты  знаешь,  на  нас  спустили  всех  борзых и принялись  разглядывать  погоны.  Найдут  где  лишнюю  звезду,  сам  понима-ешь, турнут  коленом  куда  надо,  и  наших  в  штатах  нет. А  ты  с  команды  собираешь  дань  и  оставляешь  при  себе.  Нехорошо.  И  дальше  будет  так:  или  делись,  кто  победней,  прибытком,  или  за  совращение  младенцев  отвечай. Это  от  шалавы  не  убудет,  а  деньги  у  нормальных  охламонов  убывают,  нельзя  их  обижать. Потому  прими  приказ:  хапать  перестать, Гордеев  капитана  получил -  не обижать! Живи  нормально,  честно, если  сможешь. Не  можешь, рапорт   напиши  и  сядь  на  шею  у  жены. Согласен?
     -Так  точно,   вассиясь  и  господин  полковник! – отбарабанил  бодро  Павел Лапник,  особо  не  врубаясь. Чего  по  пьяне  не  бывает? – Приказано,  так  буду  и  сидеть. Или  лежать?.. Хотя,  всегда - нельзя,  да  и  здоровье  надо  придержать. Но  раз  приказ,  исполню. Я, вообще,  хотел  тебя  послать  на  нужные  три  буквы. Ну  разве  ты  полюбишь,  когда  под  нос  тебе  устраивают  кукиш? Обидно  не  послать!
       - Согласен  целиком, Пал  Севастьяныч. Когда  характер  не  имеешь  принцип  защитить,  зачем  и  жить? Но  заковыка  есть. Я  краем  уха  услыхал,  будто  бы  ментам  дадут  добавку. Чтоб  не  сшибать  на  стороне  рубли,  не  голодать  и  жить  нормально,  охраняя  от  докуки  государство  и  начальство.
       -Брехня! -  категорически  отмёл  надежду  подполковник. - Им  обещать,  что  выдуть  по  ветру  соплю  или  подследственному  въехать  в  дыню.
        -А  если  правда? Ить  посмотри, тогда  не  надо  будет  исхитряться  и  честь  менять  на  стопоря,   всегда  быть  сытым  и  спокойным  за  семью! Забыть  при-вычку  брать  на  лапу, - упорствовал ик   горвэдэ   Тихушкин. - Пойми! Ну  кто,  в  случай  чего,  капиталиста  защитит  от  ярости  трудяг?  А  так,  мы   встанем  в  оборону, а  тут  еще  -  приличное  бабло. В  общем  так,  считай, ты  получил  приказ!
       -Так,  это...  Ежели  добавка,  всегда  служу,  из  шкуры  вылезая!
       -Вот  видишь,  спец  стоять  во  фрунте  и  щелкать  пяткой  на  ковре.Чтоб  по  душе  разлился  ладан,  деньгами  надо  позвенеть. И  на  верху  такое  стали  понимать. Так  что,  служи  отечеству  и  вере,  и  семье.
       Разговор  всю  тему  исчерпал  и  можно  уходить,  но  Лук  не  торопился   оценить,  одобрить  или  передумать.
       Обстановка  в  квартире  советской  закваски,  до  евроуровняя   не  прыгнуть,  нет  таковских  бабок. Но  кое-где  все  же  блистало  лаком. Тянулись,  как  могли,  чтобы  со  временем  шагать  согласно.  Но  экономить  не  умели,  а  любили  взять.  До  воровства  не  опускались,  там  нужна  отточенность сноровки,  но  коли  кто  совал  за  ускорение  услуг… И  Ваня  пожалел,  оставил  всё  как  есть,  раз   нечем   поддержать. И  в  насекомых паразитов  отсылать  не  стал. Грешен  он  и  грешные  по  мелочи  они.
       Дети  прыгали  на  дискотеке,  хотели  кушать  и  расти  умом  и  телом.  Мама,  в  расцвете  женских  чар,  способная  делиться  нежным  чувством,  пре-подавала  танцы... Глава   семейства  продолжал   ловить  мышей  на  службе,  то  бишь,  учитывал   потенциал  провинциальной  шелупени;  дома  исполнял  обязанность  супруга  и  позволял  себе  иметь  в  заначке  на  работе  коньячёк. 
       Прошел  тот  день,  другие  побежали,  а  интерес  Ивана  до  жизни  не  угас. 
       И Ладушка  молилась  на  супруга.  Она  старалась  в  мелочах  не  трогать  Лука. Долги  он  погасил  давно  и  делом  доблести,  геройства  и  отваги  теперь  считал  набрать  кредитов  и  в  домоганиях  был  деспот,  и  отговорок  не  терпел.
       Лада  же  мила, нежна  и  терпелива,  но  был  изъян  в  натуре, - сдерживала  чувства. И  позволяя  мужу  нарушать,  как  ныне  говорят,  покой  эмоций  и  наслаждаясь  силой  врубовой  машины Вани,  в  изнеможение  от  счастья  не  впадала,  ни  стонала, ни  рыдала,  а  лишь  царапалась  как  кошка,  зарубки  ос-тавляя  от  экстаза  на  физии  самца.
       -Да  это,  вот.. , прибор  мой  бритвенный  подводит! -  являясь  на  люди  с  пометками  жены  на  сытеньком  портрете,  лукаво  лыбясь,  объяснял  Иван  всем  любопытным. – Но  притерпелся,  а  изменить  привычке  не  могу.
       Половинка  же  свои  загибы  как-то  объяснила  просто.
       -Ваня,  милый  и  родной!  Будь  вечно  молодой,  не  вздумай  сделать   же-ста «до  свиданья»!  Мне  хорошо  с  тобой,  а  чувства  выражать  я  вслух  сте-сняюсь. А  что  на  мордочке  твоей  следы  разврата,  так  дамы  приставать  не  станут!  Они  красивых  любят,  без  отметин  на  портрете,  а  мне  останется  на  дольше  восторг  любви  и  твоя  верность.
       На  службе  в  фирме «Всем  труба, а  нам  не  надо!» Лук  поднял  планку  производства  вверх. Втихую  наводил  порядок  на  заводе, держа  в  уме  завет «всё  в  мелочах  сидит».  В  совет  директоров   идеи  подавал  не  в  ящик  для  рацух  и  предложений,  а  напрямую,  сквозь  подкорку  черепков. 
       Все  радовались  фишкам  на  торгах. Имея  прибыль,  покупали  жёнам  шубы, меняли  «Таврии», «Оку» и  «Москвичей»  на  «Жигули»  и  «Волги»,  даже  иномарки, и  слыли  богачами.
        И  боссы  работяг  не  обижали,  дарили  к  праздникам  внимание  в  открытках  с  голубями,  купидонами  при  стрелах,  и  сердцами,  полными  любви. И  пили  за  свои,  от  дивидендов.
       Секрет  был  прост:  когда  владельцы  капиталов  жадили  платить  нормально  за  труды,  Иван  их  отправлял  на  север  или  юг,  на  полюса: пораз-мышлять  минут  пятнадцать  о  превратностях  гешефта.  Мало  кто  из  них  выдерживал  пятиминутку  нагишом, - градусов  на  сорок  или  семьдесят  мороза  вам  не  шутка! Они  заламывали  руки  и  просились  до  семьи,  клянясь  избыть  пороки.
       Жизнь  бежала  будто  в  сказке. Впрочем,  мастерство  иных  умельцев  хапнуть  -  позабористее  сказки.
       Иван  же,  думая  о  фирме,  посчитал  на  всю  страну  и  удивился  своре  вертухаев. Везде  была  охрана!
       Конечно,  дело  нужное  и  мужики  при  деле,  а  не  в  бюро  для  поиска  рабсилы.  Но,  ни  рожна  не  производят,  а,  на  портреты  глядя,  житуха  им  в  дугу.
       Вот,  если  извести  воров,  а  этим  вертухаям - укладывать  бы  шпалы! За  горизонт  дорогу  точно  можно  провести! 
       На  фирме,  где  катали  трубы,  по  мелочам  не  воровали  и  Ваня  упразднил  охрану  и  каждому  нашел  заботу. Поначалу,  правда,  иные,  ухмыляясь,  гипотезы  крутили  на  предмет  чего-нибудь  да  слямзить,  и  вспоминали  время  "несунов".
       Но!  Иллюзионы  строя,  забывали:  трубу  в  карман  не  запихнешь.  Вещей  помельче  спереть  не  находилось,  а  крупных  брать  не  разрешал  Иван. Цели, -  экономить  для  буржуев,  не  держал,  а  просто  приучал  отбросить  мысли  про  халяву.  Жить  проще  без  обузы  в  голове.
       Про  «несунов»  он  даже  хронику  былых  времён  нашел,  когда  нахальный  хмырь  начальству  сотворил  подлянку. 
       «Несуны»  в  то  время  обсуждались  на  собраниях  и  в  прессе, но  осуждались  не  всегда. Взял  нахал  из  общего  кармана  на  полтинник, - отправился   на  зону,  а  недобрал  хоть  на  пятак, -  отделался  за  просто  так.
       И Суд  товарищей  решал:  объявить  ли  проходимцу  порицание,  когда украл  по  глупости,  а  то  и   для  детей,  семьи.  Или…
       Или  вон  из  коллектива,  вдруг  столько  взял  на  закусон. На  закусь  пирожок  годится,  а  жадность -  зло!
       На  мясокомбинате  люди  брали  для  семьи.  И  кто  ловился,  и  если  места  не  терял,  тот  после  в  магазине  покупал,  а  кого  случай  миловал,  тот  дальше  промышлял.
       У Довнара,  начальника  охраны  комбината, (а  он  заметный  был  не  толь-ко должностью, - растил  на  морде  сало), имелся  для  особых  отношений  водила, с  именем  Данила. Тот  вывозил  продукцию  начальнику  и  прочим,  и,  ясный  месяц,  естественно,  себе.
       И  шофёр  приноровился  продавать,  так  сказать,  излишки.  И  многое  схо-дило  с  рук.  Довнар  иногда  журил  за  жадность,  но  прощая,  хлопал  по  плечу  и  принимал  на  извинение  бутылку.
       Но  дело  ширилось  настолько,  (водила  не  один  такой  мудрец  на  ком-  бинате),  что  стали  посылать  ментов  из  райотдела,  на  предмет -  пресечь  или  привлечь.
       Начальник Довнар просчитал  угрозу,  (пятно  водила  может  уронить  на  коллектив  и  ему  лично),  и  принял  меры. Поднёся  под  нос  Даниле  кулачище,  внушил  глаголом:
       - Поймаю  крысу, этими  руками  сделаю  лангет…Понял?!
       Но  дни  бежали,  менты  шмонали  работяг,  а  куратор  вохра  Довнар,  зная   гнилостность  манер  водилы,  переживал. Того  остановить  могла  могила,  на  уговоры  он  моргал  и  ни  хрена  не  понимал. Правда,  шеф  охраны  ведал,  что  Данила  брал  всегда  на  пятьдесят  копеек  меньше.  Был  педант,  боясь  попасть  на  зону.
       И, спокойно  чтобы  спать, начальник Довнар снабдил  на  проходной  сек-сота,  то  бишь,  угодника-шестёрку,  газетным  фунтиком  с  десятком  пирож-ков.  Велев  вложить  в  авоську,  когда  будут  вести  Данилу  с  понятыми,  дабы  завесить  и  составить  на  захват  с  поличным  протокол.
       Спустя  немного  времени  случился  эпизод,  когда  милиция  Данилу  прихватила  за  попытку  сократить  объём  мясных  продуктов  комбината. Водила  знал,  что  взял  по  норме  и   шеф  прикроет  грудью  от  невзгод,  и  потому  в  душе  смеялся,  а  горлом  возмущался. 
       Халдей  от  органов  охраны,  с  суровым  видом  жуя  пирожок,  вышагивал  обок,  исполняя  подневольный  долг.  А  понятые,  лупая  глазами,  запоминали,  что  и  как. 
       И  составлялся  протокол  и  взвешивалась  кража.
       И  точные  весы  недосчитали  пирожка,  то  бишь  на  протокол  для  зоны    не  хватало  пятака!
       Конечно  был  галдёж:  при  понятых  попался  сам  Данила,  он  бросил  тень  на  коллектив  и  тем  подвёл  под  монастырь.
       Проказника  пришлось  уволить.
       А  сам  шумок  про  пирожок,  который,  походя, не  удержавшись,  съел  подговоренный  холуй,  служил  насмешкой  долго. 
       «Новый  имидж  для Украдии  зачем  мы  воздигаем? - вопрошал  Иван  Пихта-Нихта,  про  сложности  момента  продолжая  разговор. -  Чтоб  у  себя  не  воровать?  Но  всё  теперь  не  социалистическая  собственность,  а  чья-то  хватность.  И  мы  уже  обставили  весь  мир  по  росту  миллиардов   баксов  среди  успешного  жулья!  Вот  у  работников  физицкого  труда  производительность  хромает,  отстаёт,  а  тут  зашкаливает  стрелка! Позор,  досада  или  рыночный  рывок?»
       Но  это  эпизоды  про  побочное  в  стране, которая  Лежава. 
       А  на  фирме  удивлённым  работягам,  минующим  свободно  турникет,  Ваня,  топая  обок, пожимал  плечами.
       -Чего  тут  странного-срамного? Стояла  раньше  вахтёрша  тётя  Паша  и  сейчас  радеет. А  за  порядок  с  воровством  ответ  держать  властям.  Их  органы, пущай   народ  и  берегут!  За  то  оклады  получают.  К  чему  тогда  приватная  охрана?  Чтобы  вставала  рано? А  сэкономленные  средства  двинем  в  дивиденды. У  нас   "Труба",  и  каждый  в  ней  имеет  щансы!
       Вдруг,  если  кто,  когда  задумывал  испортить  воздух  в   коллективе,  то  есть, заделать  каверзу  или  кого  подставить,  агент  влияния  на  климат  в  фирме  Лук  не  церемонился  с  тем  типом. Сразу забирался  на  чердак  владельца  глупой  мысли,  и  занимался  исправлением  забот. 
       «Ты,  лапоть в  паутине  и  блогер  в  голове,  пошто  срываешь  поступь  коллектива  к  другому  маяку  за  горизонтом,   обструкцию  разводишь? Капитализм  не по тебе? Правильно, он  большинству  стоймя  и поперек!  У  него  натура  кашалота  и  зубы крепкие, кусают  до  крови. А  ты  построй  его  пригожим,  коль  согласился  строить,  живя  у  бардаке! Приложи  большие  силы. Сопротивляются,  бей  в  тырсу,  а  результата  получи. Подмогни  гаранту  для  ядрёной  власти!  Они  как  говорят  о  рынке?  Направленный  он  социально!  Вот  и  направляй,  раз  ты  радетель,  а  не  вертлявый  хвост  болонки  Фроси!»
       И  помогало,  бывало, человека  направлял,  когда  тот  за  границу  не  бежад.
       А  если  оппонент  не  мог  от  срамной  мысли  отказаться,  а  то  и  пёр  по    лестнице  в  карьере,  пихаясь  локтями  под  дых  и  скалясь, как  ехидна,  Лук  отправлял  его  в  командировку  к  тараканам.  Собирать  от  жизни  всё,  но  из-под  ног  других. Хоть  и  жалел,  переживая. Все  ж  твари  божии,  крововращение  имеют  и  мозги.   
       Вот  за  жадность,  а  она  вирусом  растёт  и  заражает  прочих, их  бы  анусом - на  кол,  по  древнему  обычью  правоверных.
       Но  нельзя!  По  убеждениям  Иван  Лук  православный,  по  происхождению    плебей  и  быдло, охлократ, а  вот  в  душе – интеллигент  и  демократ. (Совесть, суть  интеллигента  просим  не  равнять  с  дипломами  при  либералах  западного  толка!) 
       Интеллигенты  сами  терпят  и  других  не  обижают.  Даже  словом. И  вообще,  не  надо  путать  гуманиста  с  либералом. Гуманист  печется  завсегда  о  прочих,  а  либерал  снимает  мерку  под  себя!
      Вот  так  старался  Ваня  для  державы. Вернее,  прикладывал  ума  для  хозяйского  завода  "Всем  - труба",  а  получалось, - пролетариям  труда.
      Лицо  же  фирмы  за  буграми  представлял  хозяин,  болтаясь  по  Канарам,  Анталиям, Сойшелам,  в  поисках  экзотики,  эротики  и  СПИДа.   
      А  что  касается  семейной  жизни  Лука,  заметить  надо,  долги  супруге  отдавал  всегда.  Пил  с  хреном  квас,  а  в  нём  большая  сила. К  тому,  изжогу  изживает.
      Да  и  гарант  считал  семейные  узы  за  скрепу  государства,  когда  из  ящика  вещал. Что,  впрочем,  не  мешало  принимать  сообществом  в  семье  измену. Муж  изменял,  да  и  супруга  отвечала  звонкою  монетой.
      Да  что  семья,  когда  всем  принципам  давно  все  изменили?! Народ,  который  оставался,  и  тот  невольно  предал  идеалы!

                Как  приятно  сидеть  на  диване,
                как  охота  глядеть  в  монитор.

                __________   *   ___________
       У  ящика  Иван  сидел  теперь  в  потребности  убить  минуты  при  бездельи.
       Фильмы,  сериалы  мало  интересны,  финалы  знал  он  наперёд,   а  без  интриги  и  под  рекламу  хотелось  спать.
       И  все  брехаловки  и шухер-угадайки,  познавайки  и  признавайки  строились  на нетерпении  звезды  поскалить  на  экране  зубы,  показать  фигуру  эталона  для  модели  или  выпятить  вульгарность  в  тексте. 
       Загадки  строили  из  титров,  и   Ваня  бил  себя  по  ляжкам  за   дилетантизм  продю-соров,  то  бишь,  директоров  проэктов. 
       Он  мог  узнать  про  тех  особых  звезд  пикантностей  и  подлостей  на  много  сериалов. И  что, забыть  про честь  и  совесть? Нет,  честь  он  сберегал  и  совесть  тоже,  ему  их  с  молоком  мамаши  природа  наделина  и  выставлять  интим  и  свой,  и  прочий  запретила. 
       А  вот  за  подлость   учинить  разнос…
       Иван  смотрел  на  «Новостя»,  иной  раз  выбирал  там  показательных  особ и  делал  им  визиты.
       Посланец  из  галактик  и  друг  Нихто-Пихто  ходить  с  ним  по  гостям  категорически  не  стал.
       «Ты, Ваня,  уже  настолько  насобачился  сооружать  гостям фуршеты  и  выпрямлять  извилины  в  мозгах,  что  я  тебе  там  не  товарищ. Иди  работай,  в  тебе  проклюнулся  энтузиазм  строителя  державы  без  воров!  Я,  вдруг  чего  и  как,  плечо  подставлю,  подстрахую. Ты,  главное,  не  лезь  на  амбразуры  и  конспирацию  имей,  на  чипы  полагаясь. Ить  могут киллера  прислать  враги  твоей  особы. Так  всякий  бы  прислал  такому  жуку! Но! Ещё  генералиссимус  сказал, что  пуля,  хоть  и  наглая,  но  дура,  и  кулаку  в  подмётки  не  годится. И  что?  Я  малость  посмеялся,  когда  ты  в  стеночку  игру  устроил  обалдую».
        «Да  там  случайно  получилось, и  на  кулак  он  сам  нарвался, -  утирая  римский  нос  и  излагая, потупился  скромняга Лук. - Я  теперь  на  гадость  ополчённый. Я  им  внушаю  толерантность  всяких  мнений  на  нашем  поле   эволюций, а  новые  буржуи  чистоту  порыва  оскверняют  вздором. Чтобы  наставить  куда  надо,  пришлось   подставить   голову  техасского  болвана… Икры,  паскудина  и  гад,  не  дал  поесть  спокойно»!
       «Я  и  говорю:  рискуешь. А  вдруг  забыл  бы  поменяться  с  голограммой  и  под  кулак  подставил  собственный  портрет»?
       «Ладно, друг Нихто, включаем ящик. Им  время  тулить «Пакостя», - сказал Иван,  меняя  тему  героизма  на   мнения  от  СМИ.
       «Новостя»  начались  с  роста  интереса  до  канала. Крутили  хронику  опе-ративных  мер  агентов  на  сборщиков  оброка  в  собственных  рядах.  Они  пасли  господ  инспекторов  движения  средств  передвижения,  которые  снимали  сливки  с  автотрасс. Останавливали  фуры  с  бахчевыми  и  прочим  товаром  с  наваром,  находили  изъян  в  документах  или  в  техсостоянии  средств  доставки,  и  подключали  доильный  аппарат.
       А  в  этот  раз  текла  активная  декада  в  борьбе  с  явлением  в  рядах  гос-службы  двуликих  янусов  в  погонах!
       «Как  думаешь, Нихто?! Этих  повязали  или  откупились  позже? Честь  мундира  отстирали?» – спросил  Иван,  забыв,  что  мог  узнать  и  сам,  когда  втулили  на  экран  две  показательные  физии  сержантов,  уже  в  наручниках,  как  пойманых  с  поличным.
       «На  этих  порошка  не  напасёшься.  Деды  армейские.  Как  им  привычку  до  халявы  поменять?  Одна  дорога  им, -  в  бандиты.»
       «Ну  да.  При  безработице,  куда?  -  прихмыкнул  Лук. - Были  бы  полков-ники,  хотя  б  майоры,  а  то  сержанты,  стражи  бардака.  В  грузчики  идти  им  не  позволит  гонор,  а  в  клерки  не  возьмут. Парсуны  ихнии  не  блещут  чис-тотой  породы.»
       Их  размышления  нарушил  Сидор. Кот  вдруг  запрыгнул  на  столешницу  под  ящиком,  спину  изогнул,  и покосившись  хитрым  глазом  на  хозяина  квартиры,  оборотивши  зад  к  экрану,  изобильно  опудил  ход  рекламы,  пос-тавив  личное  тавро.
       -Ты  пошто,  каналья  рыжая,  на  ящик  пудишь?!  Запрещаешь  нам  смо-треть  хулу  на  здравый  смысл?!  Таким  макаром  метишь  Гадостя?  Так  про  фигню  мы  знаем! Брысь,  поганец!.. Впрочем,  извини, я  виноват,  а  ты  молод-чик! Вишь, Нихто,  даже  кот определяет  цену  СМИ  и  кладёт  на  них  печать  позора!  Но  вытереть  экран  после  хамлюги  надо.
       И протер  дисплей  салфеткой,  пришлепнув  Сидора  по  холке.  Кот  оби-женно  покосился  и  удалился,  сел  на подоконник,  представив   зад  с  хвостом  для  обозренья.  Тут  же  спрыгнул  с  валика  дивана  и  Свистун,  взлетел  к  окну и  изваянием  застыл  в  такой  же  позе  рядом  с  рыжим. Солидарность!
       -Ишь, братаны,  обидеть  не  моги!  Зад  выставляют  в  знак  протеста! -  смеясь,  заметил  Лук.
       А  в  ящик  вставилась  картина  будней  высшей  власти.
       Гарант  с  листа  читал  накачку-план,  ставил  клизмы  виноватым,  поруче-ния  давал  льстецам. В  большинстве  министры  хмурились  с  натугой, вязали  в  головах  на  память  узелки.  Излагалась  установка  на  модернизацию  страны.  Типа,  лучезарно  поглядеть  на  результаты,  когда  поступят  технологии  извне  или  свои  кулибины  найдутся.
       Иван  оскалил  зубы  и  едва  не  сплюнул. Он  был  максималист  из  консер-ваторов  при  здравом  смысле, и  брюзжал  почти  всегда  от  недовольства  про-хиндеями  при  власти.
         Вот,  Нихто  и  друг  системы  Солнца! Наш  Митенька  ухи  не  просит,  и  напрочь  позабыл  особенность  Страны. У  нас  же  все  хотят  как  лучше,  а  делают  вперекосяк!  А  он  задумал  получить  наоборот. И  поимеет? Правильно! Получит  пшик! А  всё  через  того  и  потому,  что  стимулом  не  тем  концом  ширяет! Ить  стимул  состоит  из  палки  в  двух  концах. И  острым,  в  понуж-дении  стараний  у  министров,  уколоть  надо  куда?!..Правильно! В  место  дви-жения  у  ног,  под  копчик,  в  самое  очко!»
       «Уж  больно  ты  грозен,  Иван!  Не  хочешь  ли  ты   качнуть  права  гаранту,  внушить  чего  под   скромный  черепок?»
      «Да  нет,  нельзя, параметры  нарушу.  Сейчас  один  смотрящий,  а  встряну  я,  окажемся  в  долдонах  оба. И  спрос  тогда  с  кого,  вдруг  щепки  полетят  при  рубке  дров?  Совет  негожий  я  давал,  а  ему  опрос  понижет  нелюбовь  народа  стимулом   под  зад?  Нечестно,  брат  Нихто. Ладно,  отвлеклись,  вон  брешут  про  Китай!»
       В  ящике  по  падежам  склоняли  Кризис,  он  разбушевался  во  всём  мире  и  сеял  банковский  хаос.  А  китайцы  что-то  нахимичили  с  границей  и  кризис  к  ним  заглядывать  боялся, а  инвестиции, напротив, потекли  рекой.  Не  забугорные,  свои.
       Чтобы  понять  и  оправдать  провалы  в   странах  капитала,  все  СМИ  под-няли  хай, и  комментаторы  из  дерьмократов  стали  обвинять  в  измене  делу  Маркса  всех  китайцев  и  шить  оппортунизм.  Корили  производством низко-пробного  товара  в  ширпотребе,  воровством  новейших  технологий  и  сговором  с  агентами  разведок  всяких  стран. 
       И  удивляясь, смаковали  тему.
       Ну  надо  же, в  Китае  упирались  в  рост  цены,  но  сильно  поднимался  производственный  продукт!  А  было  бы   естественней  у  нас  иметь  такое,  при  крыше-рынко-банковской  системе. 
       И  вот  поди  ж  ты,  этому  сопротивлялись  голубые  фишки!
       «В  Китай  не  хочешь  заскочить  туристом,  Ваня? Хоть  глазом  посмотреть», – спросил  Нихто,  прихлопнув   по  затылку  друга,  давая  знать,  что  к  теме  он  имеет  интерес.
       «Нет,  чипоноид  и  сердечный  друг. Благое  видится  на  расстоянии,  а  я  боюсь  обмана  ожиданий. В  Китае,  пишут,  разговор  короткий  с  теми,  кто  запускает  руку  в  закрома  страны.  Поймают,  ставят  к  стенке.  А  вдруг, -  на-оборот, брехня? И  обижают  ни  за  что,  а  наказания  за  взятки  есть  простой  пиар  и  справедливостью  не  пахнет?  Боюсь  разочарований. А  мы  догово-рились  как?  Ссылать  мошенников  и  всяких  там  каналий  в  колонии  к  трудягам-муравьям,  или  в  Канаду,  в  помощь  лесорубам.  Негоже  государственный  бюджет  переводить  в  фекалии,  держа  врагов  народа  в   тюрьмах. И перестань  по  голове  моей  стучать,  трещит  же  черепок. Или  бросай  изображать  курить!»
       «Понятно,  обленился  Ванька», - будто  бы  вздохнул Нихто  и  с  сожалением  прошёлся  по  плешинке  мягким  бризом,  лаская  место  у  обильного  ума.
       «Зачем  ты  гонишь  нехороший  ветер,  друг  никудышный  и  неверующий  Фома!?  Да  у  меня  же  руки  чешутся  от  скуки! Я  вот  отрину  лень, займусь  родимым  городком,  в  отдельно  взятом  регионе  разборку  штатам  учиню. Толковых  кадров  поищу  и  каждому честному  заду  найду,  чтоб  впору  было  кресло. Штаты  надо  сокращать  и  уменьшать  расход,  для  ксерокопиев,  бумаги!  У  чинарей  компьютеры  для  облегчения  труда  и  сколько  можно  секретарш  и  всяческих  халдеев  освободить  для подвигов  в  трудах! Я, вон,  наладился  поставить  счётчик  газа,  так  они  послали  в  кабинеты,  где  всю  дорогу  чай  лакают  или  кофе  и  изводят  в  ксероксах  леса!»
       «Ну ты даешь,  Ванюшка! Барышень  и  пассий  бюрократов  отсылать  в  подпол  для  беззаботной  жизни  в  тараканах  бессердечно  и  даже  неэтично.  Окстись,  слуга  охлоса! Ить  женщина -  краса  природы,  не  трогай  божий  дар! – Нихто,  от  взрыва  милосердных  чувств,  врубил  наперснику  по  шее,  и  тот  от  неожиданности  мига  пустил  из  зада  газ.
       «Предупредить  не  можешь?!  А  ещё  друг,  посланец  мудрости  Вселенной! Я  не  предмет  для  санкций!  И  женщин  не  привык  я  трогать  словом,  ить  слово  хуже  пулемета.  А  вот  отбойным  молотком!..  Но  раз  ударилась  в  порок,  так  ей  и  сам  Всевышний  не  помощник. Пройдусь  вот  по  делам  в  горгаз,  они  там  всё  покажут  отношением  к  клиентам.  Пойдёшь  со  мной?» – спросил  Иван  с  присущим  простодушием  и  просто  так.
       «Нет,  Ваня,  с  мелочевкой  справишься  ты  сам. Вот  перенести  бы   с  тру-бами  объект  и  проложить  куда-то  газ,  где  мёрзнут  люди….Кстати! А  почему  ты  сам  не  вставишь  счетчик?  Минута  ведь  делов!» -  изрёк  Нихто.
       «А  документы?!  У  них,  когда  бы  данные  в  компьютере  сидели,  а  то  дублируют  в  бумагах. И  ксерокопий  требуют! Да  любые  пиксели  сойдут  от  возмущения  с  ума! Тем  счетоводам  не  работа,  а   деньги  греют  души!»


                Визит  в  “горгаз”  для  сделать  документы

                __________   *   ___________
       И  в  ближние  часы  на  днях,  Иван  отправился  в  горгаз,  а  там  окно  по  счетчикам  одно  и  череда  клиентов.
       Дама  в  бальзаковских  годах  занята  монитором.  В сорок  пять, бывает, баба  ягодка  опять, хотя,  бог  тому  наверняка  свидетель,  штукатуркой,  инженер  и  менижхрен,  хотела   большего  добиться  и  выглядеть  цветком.
       "Ну, это  будем  посмотреть, -  подумал  Ваня  Лук. – Можно  и  бутоном  сделать  без  пересадки  с  ягодиц,  когда  решишь  задачку."
       Глядя  сбоку,  было  видно,  что  работа  даме  приходилась  теткой,  мешала  ожидать  удачи. Клеркша  по  заказам  хмурилась  и  затаенно  лыбилась,  шевеля  бумажки,  щурилась  на  монитор,  кусала  губы. Очки  лежали  рядом:  изящные,  в  оправе  тонкой,  золоченой,  и,  вероятно,  подбирались  долго. Но,  приёмщица  заказов,   вешать  их  на  нос  стеснялась,  нужный  интерес  мужского  пола  мог  упасть.
       А время  шло  со  скрипом  и  Ваня  попритомился,  а  осерчав,  призвал  к  работе  чиполинов. Приказал  убавить  клеркарше  диоптрий,  подправить  макияж. И стало  видно, - ягодка  не  та. Не  княженика, а  ежевика, -  вкусом  завлекательна,  а  вот  на  вид,  глаза  бы  не  смотрели.
       Передние  клиенты, было, оживились,  стали  «косяка»  давить,  но  быстро  охладели. С  прежней  бабы  ихние  рецепторы  хлебали,  как  с  одуванчика  нектар,  а  с  этой  пух  могли  пустить  по  ветру.
       Дама уловила  в  воздухе  флюиды  перемен,  вспыжилась,  взглянула  в  зеркальце  и горько  улыбнулась. Законы  подлости  никто  не  отменял.  Пришлось  вздохнуть  и  нацепить  очки,  и  дело  снялось  с  тормозов. Клиент  за скважиной  окна  принял  пакет  бумаг и  удалился,  второго  дама  попросту  отшила.
       -Вам  в  абонентское  окно.  Любое!
       Показала  полной  ручкой  и  улыбнулась  мстительной  гримасой  пожилой  гюрзы.
       Запомнила, как  тот  колбасился  и  строил рожи, усекши перемену макияжа на её  стареющем  лице.
       Иван  просунул  паспорт  на  себя,  документы  на  приборы  в  кухне, и  показав  любезную  улыбку,  обронил:
       -Вот  у  нас  в  квартире  газ,  теперь  туда  поставить  надо  счётчик. Так  я  насчёт  его. Ваши   слесари  поставят  или  я  сумею  сам?
       Дама  снисходительно  и мило  улыбнулась. Нахал  хотел  иметь  контакт,   или  - простак.
       До работы с  примочками  газовой  службы  чужих  слесарей  не  пускают!  Если  сами  не  влезают.
       И  потому,  имея  инертную  мысль  про  амуры,  дама  хамить  не  стала   и  прощебетала:
       - Вы  извините,  у  нас  профиль  сопряжён  с  опасностью  труда. Вы  в  ящик  смотрите?  Так  там  показывают  взрывы. Жильцы  небрежны  с  газом,  поэтому  страдают  сами  и  соседи. А  вам  совет…Вас  сколько  проживает?
       - Вдвоём  живём  с  любимой  половинкой. А  это  важно?
       - Да  как  сказать.  Но  чтобы  меньше  хлопотать,  вам  можно  счётчика  не  ставить.
       - Эге!  Так  это  же  халява  вам,  а  нам  нагрузка  на  карман! Я  вот  при-кинул,  без  счётчика  жилец  газпрому  платит  столько,  жильцов-то  сколько! Что  вашему  начальству,  и  не  только, с  лихвою  хватит  на  туристкие  круизы,  п  если  замахнуться,  махнуть  возможно  даже  в  страны,  где  носят  белые  штаны!
       - Ну,  извините,  как  угодно. Тогда  сначала  вам  придется  пройти  в  отдел  и  заказать  техпаспорт  на  работы. Затем  вернетесь  и  мы…
       Теперь  дама  взглянула  с  прищуром  оценщика  алмазов.
        Но  Лук  в  тот  миг  про  Купидона  не подумал. Его взъерошила  возмож-ность  волокиты  и  он  достал  кураж.
       -Помилуйте,  любезная  матрона!  Но паспорт  на  устройство  газа  есть, он  перед  вами! Впишите  номер  счётчика,  когда  его  поставят  технари, и  все  дела! Могу  поклясться  гальюнами  флота,  что  тугрики,  динары  и  пистоли,  нужны  вашей  конторе  позарез! Ить  позавидовать  же  можно:  газ - богатство  всей  державы, а  дивиденды - обществу  халявы, спонсорам  на  все  капризы  диктатуры,  при  главной   площади  страны! И  было  так  всегда  и  надо  б  поломать  порядки,  да   вот  беда,  богатых  обижать  нельзя.  Запрет  наложен.
       Дама  сделала  на  лбу  морщины  и  обострила  слух:  в  манере  подавать  клиентом  просьбу,  она  услышала  подначку  и  много  лишних  слов.
       Этот  дилетант  совался  поучать  и  лез  в  политику  особых  лиц,  тогда  как  тут  коммерция,  союз  халявщиков  Украдии  по  газу.  Очень  занятые  люди!
       Она  отбросила  желание  оказывать  услугу  и  разъяснять  ему  его  трагическую  глупость,  послала  сразу  в  кабинет.  Присовокупив  бумажку  и  ткнув  вечным  пером.
       -Это, это  и  вот  то,  надо  в  двух  листах  туда. Снять  ксерокопию,  в  кассу  оплатить  за  сервис  в  деле  производства. С  паспортом  и  копиями  -  опять  ко  мне  в  окно.
       Лук  тоже  расхотел  перечить  и  плюнул  себе  в  душу. Мениж-хренша   выполняла  поручения  начальства,  а  перед  теми  рыпаться  нельзя. Если  же  она кому  из  тех  родня -  потерпят,  любовница,  и  ещё  не  надоела,  тоже  извернётся,  а  вот  когда  простая  единица  штата...
       Иван  же, забирая  документы,  прощупал  пикселя  и  выявил – простая  шестерня.  И  ей  нехорошо  и  даже  препаскудно,  как  большинству  погодок  в  историях  Оноре  да  Бальзака. 
       Клеркша  хорохорилась,  ещё  надеялась  на  извороты  нежности  в  судьбе.  А  даст  ли  бог?
       Агент  и  бывший  мореман,  а  мореманы  все  галантны, заставил пикселей побегать  по  округе, посмотреть, найти  потенциальных  женихов  с  нужными  годами  и харизмой. Нашёл вдовца,  снабдил  обоих  киберадресами, И кинул симиэсзапрос от мужика,  сообразил  смотрины.
       Может  и  поможет.  “Пущай  живут  в  совокуплении  с  надеждой!”
       Иван  подался  в  техотдел,  куда  послали  делать  документ. А там  большая  череда,  с  утра,  в  упор  прозора  коридора.
      Людям  надо  проектировать  и  создавать  на  виллах  и  в  коттеджах  подачу  газа,  а  Луку  лишь  спроворить  паспорт  для  квартиры.
       Хотя  в  ней  прежняя плита,  колонка  и  тот  же  газовый  поток, никем  неотменённый. И  всё  сидит  на  кибердиске, и  там  поставить только  данные  на  счётчик! 
       Но  кто-то, сильно  образованный  технарь, создал  тут  видимость  работы,    вернее,  обстановку  для  добыть маржу. И будь  ты  хоть  инкогнито  министр  или  начальник  Анадырки,  но  ежели  в  кармане  дырка,  то  участь  общую  прими!
       А в  кабинет попасть  не  просто,  у  двери, в  дремотном  бденьи, томится  череда.
       Иван  такое  просчитал,  с  досужим  видом  обратился  к  секретарше
        -Зачем  ввели  такой  порядок  в  бардаке? Люди  тратят  время,  деньги,   а  вам  в  кармане  благодать?  Пардон,  имею  в  виду  фирму.
       -Мужчина, не хамить! Могу  позвать  ментов! – высокомерно  изрекла  девица,  имея  с  должности  картбланж  на  выпендроны.
       Агенту  из  конторы  «Всем  труба!»  пришлось  прибегнуть  к  монологу.
       – Подруга  дней  наших суровых,  создание  природы! Вам  бы  прессу  почитать!  Цитата  взята  из  неё! Послушайте совет и передайте  дальше. Нам  сделайте  в  одно  окно  обслугу,  чтоб  меньше  за  копейки  шуму.  А  тут  за  это  время  принимайте   клиентуру  с  курдюками.  Выгода  какая! Хотите  анекдот  по  теме?  Армянскому  радио  задают  вопрос: Что  лучше?  После  взрывов  газа  в  кухнях строить  новые  дома,  или  держать  спецов  по  профилактике  за  счет  средствов  из  Достояния  державы?  Ить  содержание  сети - обязанность  поставщика. Газопровод  в  домах  разве  не  сеть? Армянское  радио  почесалось,  где  надо,  и  пожало  плечами. Время  такое, что трудно  угадать. По  здравому  смыслу -  держать  слесарей  выгодней. Но  что  скажет  правительство?  А  оно  говорит:  как  Достояние  решит,  так  и  будет. Смешно? Вот  видите,  в  зрительном  зале  отсутствует  смех,  а  без  смеха,  как  в  песне  поётся,  жизнь  плохая  и  не  годится  никуда. Потому  я  логику  искать  подамся  дальше.
       Но  человек  в  проектном  кабинете  на  закидоны  Лука  повздыхал,  от  кульмана  отвёл  глаза  и  дланью  указал  на  потолок.
       - Так  тож  глобализация! Фарватер  глупостям  прокладывают  там! От  нас  везут  к  ним  древесину, а  к  нам  от  них  для  ксероксов  бумагу,  чтоб  вышло  много  копий  документов,  которых  выдумала  рать  номенклатуры. И  безработицу  чтоб  снять  и  с  них  иметь  налогопоступленья.
       На  это  Лук  не  удивился,  а  ещё  больше  оживился.
       -Я  тут  о  чем, порядочный  и умный,  и  мой  коллега  флотской  службы. Тебя  тогда  до  унитаза  не  пускали, горшком  ты  обходился, а  я  уже  был  изгнанный  из  вуза. За  амуры. Когда  ковали  поворот  с  социализма  на  путь  сюда,  к  капитализму.
       Так  вот,  об  чем  тогда  кричали  в  обещалки? Кричали,  будто  всякий  индивид откроет  себе  дело  и  от  трудов  свободных  сам  не  приголубит,  и  не  позволит  своровать  другим!  И  проследит  за  качеством  продукта! Хватаете  за  хвост  мыслю?  И  где  ж  заставит  он  работать  и  кого?  Ты  можешь  ткнуть  их  харей?  Иде  заводы, фабрики  и  фермы? И  чьё  майно  и  гроши,  как  говорят  на  Предойропы,  кладут  теперь  в  обжорах?.. У  тебя  мало,  у  меня  нет. Значит,  его,  твоё  и  ихнее - народное  добро!  От  государства  пилят!
       Он  станет  приглядать,  в  смысле,  писнесмен,  за  какчеством,  и  ты  встречал  продукт  его  завода  высшей  или  подходящей  марки? 
       Рынок  установит  нужную  цену  на  труд  и  будет  всё!
       Что  будет  всё  и  где  те  цены?  В  аптеках  нету  спирта,  чтобы  капнуть  в  рану  или  в  рот! И  для  визита  к  казнокраду  не  купишь  пулемёт! Да  что  там  говорить?!  Сколько  воду  ни  толки,  а  масла  не  добудешь. И  вот  ещё  про  газ! Взрываются  дома,  где  возникают  неполадки  с  газом. А  кто  в  накладе? Государство  выделяет  погорельцам  площадь  для  жилья,  спасая  от  нужды,  а  фирма,  у  которой  достояние  страны,  считает  бабки,  экономя  на  обслуге  слесарями. И  где  тут  здравый  смысл,  когда  о  пользе  для  страны  и  в  ней  народам  диспут  провести?..Э,  да  стоит  ли  стучаться?!
       И  огорчённый  Иван  Лук  снял  ладонь  с  груди,  хлопнул  по  столешнице  и  вышел  вон,  имея  мысль  явиться  в  другой  день.
       А  на  порогах  входа  задержался  взглядом  на  метле. Она  в  руке  у  дворника  дрожала  и  слезы  капали  на  дрын. 
       Дворник,  то  бишь  мужик  не  местный,  это  точно,  но  и  не  тех  кровей,  которые - бомонд  и  элитарность,  скорбел,  роняя  слёзы. Не  то  узбек,  не  то  джигит  нагромождений  гор  Кавказа.
       Иван  закинул  чип  на  пикселя,  узнал  расклад  в  конторе  жэкаха  и  подноготную  изгоя  гор  из-под  Моздока. Мужик  приехал  подработать, - в  горах  за  мизер  можно  подрядиться  пастухом,  других  проектов  нету,  коли  в  абреки  не  податься. Правда,  если  одному,  то  можно  умереть  не  сразу. 
       Но  внуки  и  семья...
       И вот  устроился  махать  метлой  и  делать  чистоту,  и  пару  тыщ  случается  послать  домашним. А  там  возьми  и  заболей  Расул,  любимый  внук,  надёжа  рода. Лекарства  стоят  денег,  и  когда  б  платили  честно,  можно   поднатужиться,  слегка  поголодать,  но  внуку  отослать.
       В  конторе,  в  списке  на  зарплату,  автограф  ставил  за  двенадцать  тыщ,  но  выдавали  половину. Был  раньше  устный  договор,  что  на  налог  отчислят,  на  прочие  расходы,  и  проверяющим  на  взятки.  И  вот  живёт,  вернее,  хочет  жить.
       Иван  раскинул  мысли,  почесал  в  затылке.  Помочь  бы  бедолаге.   
       И  чиполине   с  пикселями  наказал:
       «Вы  это,  осмотрите  организм  Расула! Мне  вас  учить?! Сделайте  узи,  кардиограмму  или  там  рентген. Орган  замените,  если  надо!  Тут  вы  того,  не  вздумайте  сплошать.  Из  всяких  мест,  где  вечная  житуха,  заявились,  так  помогите  здесь! И  в  конторе  жэкаха  порядок  наведите! Ну,  ежели  которые  трудяги  получают  мало,  сделайте  внушение  хозяину  ТЖ. Намёк  чтоб  понял  насчёт  подпольной  жизни.  Ить  я  теперь  таких  засранцев  стану  отправлять  на  воспитанье  муравьям. Щель  тараканья  им  как  отдых  на  Ривьере,  а  тут  горбом  доказывай  возможность  для  пожрать. Что  в  ведомости  есть,  то   выдавали  чтоб!  А  то  ещё   репрессию  устроить, в  просторы  Колымы  отправить. А  там Закон -  Тайга  и  сам  медведь  смотрящим  выступает, а  с  ним  не  пошалишь. Ну  и  звери - комары.  Вот  с  ними  я  знакомства  не  желаю.»
       Лук  спустился  по  ступеням,  тронул  за  плечо  Гамзата.
       -Ты  здорово  не  убивайся,  друг. Я знаю,  Расулу  скоро  получшает. И  за  работу  выплатят  нормально.  А  пока  вот,…  две,  нет, три  тысчёнки  от  меня  прими.   Чем  могу,  покамест…
       И  лишний  раз  пошарился  в  карманах,  в  бумажника  отсеки  заглянул.
       И  от  стеснения  души  он  тут  же  сгинул,  телепортировал  себя  до  дома,  сел  на  лавку  в  сквере  подышать  свободой  от  делов  и  поглазеть  вокруг.
       Цвели  каштаны,  благоухали едва  внятно  липы,  жужжали  пчелы,  трудясь  благоволением  природы. 
       Мужик  сидел  на  лавке,  в  годах  Ивана,  но  с  мордой  хануря. Глаза  заплыли,  с  губы  течет  слюна,  понуро  держит  голову  и  плечи.
      -Ты  чё,  мужик? Поставил  крест  и  от  души  отрёкся? - поинтересовался  Лук,  забравшись  чипами  тому  под  лысый  черепок. - Гляди! Тепло,  играет  солнце,  смеются  дети,  коты  вон  Мурку  принуждают  сотворить  потомство! Весна - красна!
       Мужик  оборотился,  уставил  мутный  взгляд  на  визави. И  неохотно подобрав  губу,  ухмылочку  явил.
       - Так  то  ж  коты! А  я  имею  импотеку.
       - Глупец  паршивый  ты,  и  многие  такие! Ить  ваша  импотека -  продукция  дедукции  ума. Дури  наберёте  в  холодец  на  репах  и  все  старания  природы  пущаете  в  откос. А  вы  кидайте  мысли  прочь!  Тогда   гормон  мужского  гена  вскинется  искать  забаву  с  бабой. Да  и  курить бы,  по  завету  Архимеда,  только  после  вкусного  обеда!  Ты  слышал,  утверждали,  будто  никотин  сбивает  лощадь  наповал.  Вот  сгибших  лошадей  не  видно, а  всякую  бактерию  зараза-никотин  за  мигом-раз,  как  гниду  прибирает  к  ногтю. Ить  если  бы  петух  курил,  охота  бы  пропала    курочек  топтать! И  где  б  мы  взяли  тогда  яйца? А  пить,  ни  пива,  колы,  коньяков  и  водки,  а  только  квас.  А   ну,  испей  вот,  тогда  посмотрим,  импотека  у  тебя  или  обыкновенная  потеха.
       Иван  поднял  ладонь,  где  оказалась  кружка  с  квасом,  протянул.
       - Попробуй   нашего  продукта. Залей  дурные  мысли.
       Распатланный  мужик  охотно  взял  бокал, -  жара! И  приложился,  выдул  всё.
       -Уф!  Ты  гля,  а  ничего!  Нельзя  ли  повторить?  Шибает  до  печенки. Давеча  перебрал,  а  это  как  лекарство.
       Лук  кивнул  и  улыбнулся,  с  охотой  приказал  наполнить  кружку.
       -Давай,  тяни  ещё.
       Едва  ханурик  опростал  сосуд,  как  объявилась  баба,  местный  дворник. С  короткого  размаха  приголубила   метлой  супруга,  сопроводила  лаской.
      -А  ну,  козёл,  ступай  домой! С  утра  нажрался!  Чтоб  ты  пропал,  зараза! Ни  по  хозяйству  толку,  ни  в  постели!  - И  переключилась  тут  же  на  Ивана,  выпучила  зенки  и  руку  вскинула,  готовая  пригладить  и  его  оружием  порядка. – Ему  бы  пойло  для  свиней,  а  ты  ему - вино!
      Лук  усмехнулся,  от  греха  подальше  сдунул  их  домой,  пускай  в  квартире  поскубутся.
      А  через  время,  как-то  ненароком  вспомнив  ту  семейную  чету,  схотел  узнать  итог. Как-никак,  а  мужику  с  проблемой  импотенции  он  чипам  разобраться  приказал,  помочь.
      А  тот,  в  себе  почуяв  силы  шире  плеч  насчёт  колоть  дровишек  во  дворе  любой  домохозяйке,  за  привередливый  характер  наставил  синяков  жене  и  переехал  ко  вдовице,  с  большими  ягодицами.
      Вот  и  скажи,  что  жизнь  не  бьёт  ключом...Хотя...
       Ивану  хорошо  и  с  Ладой.  Когда  сгустился  вечер  и  приступила   ночь,   они  устали  от  дневных  трудов  и  уложились  спать. Но  вместо  сна  пришел  Амур,  а  уж  потом  приплёлся  и  Морфей.

                Дела  домашние...

                ____________   *   ____________
        Ладушка  засиделась над  референцией  и  теперь  добирала отдых, а  когда  позвонили  в  дверь,  Иван  пошел  открыть. По  субботам  приходил  посыльной  из  жекаха  Петрович,  снимать  со  счётчиков  итоги.
       Так  и  есть. Лук  впустил, технарь  и  скороход  вручил  счета  за  месяц  прошлый  и  записал  итоги  в  цифрах  на  период  по  сей  день.
       Иван  спросил:
       -Набегался, Петрович  или  остался   порох?  А  то  плесну,  чего  душа  желает. Водки,  бренди,  самогон? Шампанского  могу  налить,  но  в  твои  годы… На  мочу  переводить.  На  мочу  годится  пиво. Нефильтрованного  хочешь?
       И  подталкивал  в  плечо,  направляя   в  кухню. 
       Фёдор Петрович  застеснялся,  потрогал  худой  и  долгий  нос,  потёр  запавшую шершавую  щеку,  сняв  на  ходу  купеческий  картуз, пригладил  жёлтый  череп  с  останками  волос. Хихикнул.
       -Ты,  Иван  Кузьмич,  когда  меня  встречаешь-привечаешь,  я  боюсь  принять, хотя  охота  принуждает. Выпивка  твоя  крутая  и  сам   живешь,  не  срамно  поглядеть. Вдруг  и  характер  твой  удался?  Я  тут об  чем? Цены  кругом  растут  и  в  жекехе  тоже  стремятся. А  народ  серчает,  супит  брови.  А  если  рассердишься  ты?! О  тебе  с  завода  сказки  ходют,  слух  выбежал  оттуда,  а  люди  понесли.  Завод-то  твой  один  работает  и  производит  и  всё  тут  на  виду.  И  ты  в  большом   почёте.  Люди  разве  дураки,  Кузьмич, - народ  всё  видит. И  он  приметил…Хватит,  Ваня,  водки  много  на  один  приём  не  надо.  Горло  не  пускает,  кадык  пережимает.  Но,  правда,  первую! – вещал  пенсионер,  следя  за  наполнением  стаканов:  один  под  виски,  другой  под  пенистое  пиво.  Его  хозяин  лил  из  деревянного  бочонка. – Так  я  о  чем?.. Так  ты  и  закусить  на  зуб  придумай! 
       Иван  придумал,  выставил  из  ниоткуда  на  блюдце  розовый  окорочёк  от  свинки  и  пластанный  лимон. И  пару  горок  на   блюдечках  икры:  рудой  и  чёрной.
       -Давай,  употребляй,  Петрович. Да  нет,  такого  я  не  пью. Я  квасом  с  хреном  пробавляюсь. А  ты  травись,  коли  устал  терпеть  от  жизни  плюхи. Так  что  хотел  сказать? - пощурился  агент  картели  "Всем  труба".
       -Тебе  спасибу  объявляю. Ух,  и  пиво!  И  где  его  берёшь? Никак,  из  Мюнхена  привозят  самолётом? Я  почему?  В  ящике  такое  преподносят,  поверишь  даже  в  чудеса!  А  виски  твой  спроть  нашенской  перцовки  приятносью  не  тянет. Вот  моя  бабка, дока  первачок  настаивать  на  травках,  ягодках  и  фруктах!  И  сам,  бывалоча,  творил  продукт  из  абрикос.  Ох,  и  стервозное  случалось  сельтерское  пойло! Веришь?! Запах  райский  простирался  и  шибал  в  ноздрю!  А  наш  гаишник,  тогда  я  шоферил,  только  зубы  скалил,  принимая  в  ейной  штраф. Так  ты  в  платёжки  загляни,  Иван.  Ежели  имеешь недовольство,  я  передам  начальству  твой  протест, - бросался  мыслями  Петрович  в  восхищении  души,  глазами  обегая   антураж  и  стены  кухни,  в  старославянских  изразцах  при  райских  кущах.
       -Ты  повторяй,  мой  друг  душевный. Не  нравятся  напитки  бренди,  виски  или  ром,  испробуйка  другого.  Бужеле  я  предлагать  не  стану,  оно  спроть  солнцедара – слабая бурда. А  вот Наполеончиком  пополоскать  кадык… Желаешь?  Отведай,  люди  пили  и  хвалили.   
       Лук, озоруя,  выставил  в  ладони  рюмку  из  рубина  с  искристым,  знаменитым  коньяком. Проследил,  как  торопливо  потянулся  пробовать  забористый   изыск  Петрович,  и  стал  смотреть  счета.
       -Так  я  пойду,  Ванюша?  А  то  могу  с  лихвой  набраться  и  на  карачках  дальше  подаваться. Смешней  всего,  Кузьмич,  я  у  тебя  задаром  надерусь, а  дома  у  меня  в  подвале  можно  утонуть!  Там  и  первач,  и  спотыкач! Но  мне  здоровье  бережет  супруга.  Она  всегда  имеет  под  рукой  предмет  из  кухни,  грозязь  отворотить  от  взятия  на  грудь лишка. - Хватив  из  рюмки  угощенья,  голубоглазо  улыбнулся  гость.
       -Ну  так,  иди, -  промолвил  Лук,  походя  заглядывая  в  счёт. – Хотя,  постой.  Меня  от  удивления  качает. Мы  в  школе  физику  учили. И  на  столе, вон  в  рюмке! Сколько  наливаешь,  столько  выпиваешь. Ещё  скумекал  Архимед!
       -Мне  за  тебя  обидно, врёшь,  Кузьмич! Архимед  в  те  времена  тверёзый  двигал  по  делам. А  тут  сплошная  физика  с  алхимией  напару. Я  тоже  от  уроков  не  хилял!
       -Так  вот  закон  той  физики,  Петрович,  Архимед  нашёл!  Нет,  сначала  он  надыбал  про  рычаг!  Чтоб  Землю  повернуть  как  надо.  Но  сколько  ни  искал,  размер  не  подходил.  Тогда  от  огорчения   залез  до  дамы  в  ванну. Та  там  плескалась,  выставляя  перси,  ему  и  захотелось  неги.  Но,  присоседился,  а  из  корыта  -  вода  вся  через  край!  Эврика!  Вскричал  мудрец.  Купаться  с  бабой  хорошо!.. Нежились  и  баловались,  почитай,  в  сухой  байде. Но  дело  вовсе  тут  не  в  том,  а  по   заду  кнутом.  Вот  гляжу  я  в  счет  за  воду! -  Поднял  палец  Лук  и  строго  посмотрел  на  посыльного  жилконторы. – Разницу  сечёшь? Гляди! Вода  лилась  в  квартиру  через  счётчик, а  вытекала  без  него. Воду  где-то  брали  помпой  и  пригоняли  вот  сюда. - Иван  снова  ткнул  перстом,  но  в  кухонную  мойку.  -  И  всё,  за  сто  с  полтиной  рэ!  А  выливается  на  триста  с  гаком! В  прямоточную  трубу  для  экскрементов.  И  в  квартиру   ни  за  чем  не  вызывали  технаря!  Нету  тут  ни  вассер-помпы,  ни  крантика  с  прокладкой! Выходит - надувают!?
       -Ваня!  Так  все  кричат  про  хамство  при  задире  цен.  А  кто  поправит,  сбавит  у  них  жадность  и  поставит  в  угол  на  горох?!  Нет такого  индивида,  акромя  тебя,  -  делился  возмущением  Петрович,  потихоньку  подаваясь  к  двери  и  надевая   кепочку-хреновку.
       Иван  понял,  простил  и,  лыбясь,  вопросил:
       -Пустой  вопрос, но  любопытно. Картуз  такой  купил,  имея  модный  постулат,  или  талмудчик  тех  идей  в  твоих  кумирах  ходит? Никак  ты  душу  заложил  за  мировую  ахинею  дерьмократов?! Так  они  же  шизики  и  парадоксы!  От  них  простые  люди  плачут. Заглянь  ты  в  страны  Бенилюкса  и  другие  земли.  Там  педерасты  в  мэрах  ходют!  А  кто  тем  людям  сделает  детей  для  пополнения  утраты?  Ить  НАТО  войны  продолжает,  туда  своих  солдат  пихает,  в  охрану  интересов  глобалистов,  на  убой!
       -А-а,  фуражка-негодашка! – догадался  посыльной  скорей  по  жесту,  чем  от  множества  словес. – Так  теперь других  картузов  нету. Я  искал, не  выпущают  на  фасон,  который  мне  идёт.  А  западные  кепи  я  не  уважаю. Они  оттуда  поставляют,  внедряя  вредный  нам  пример.  Кого  я  не  люблю  за  сволочность  политики  и  нравов,  так  это  деток  дерьмократов!   Внедряют  нам  печаль  и  гадость. Они  враги  мне  личные  до  гробовой  доски,  развратники  капитализма! -  Петрович  объявил  вердикт   и  двинулся  к  двери.
       Походкой  селезня  ушёл  курьер,  Иван  сказал  мерси,  и  сев  за  стол,  подпёр  кулак  под  скулу,  углубясь  в  размышления  про  быт.


                ...и  интерес  до  жизни

                __________   *   __________
       С водой  случаются  скандалы,  это  верно. Воды  у  многих  не  хватает  вовсе, вон  собирались  реки  из  Сибири  повернуть  для  утоленья  жажды   дружеским  народам. А  тут  домашняя  загадка  для  мозгов.  В  счетах  за  сервис,  на  слив  в  фекальную  систему,  сквозили  явные  излишки.
       Или  в  той  конторе  совесть  потеряли,  как  бы  не  в  шутку  воровали,  или  ейною ценой  покрывали  боковые  интересы,  что  всё  равно  сплошное  нераденье.  Лук  подумал,  передёрнул  жилами  в  плечах.
       «Так  рынок!  Он  командует  теперь  парадом!  Ить  там  девиз:  мошенники  всех  стран  соединяйтесь!»
       Иван  послал  вопросов  в  головы  компаний  жэкаха  и  вызнал:  есть   интересы  стырить  и  заначить. Запросов  к  жизни  много  у  самих,  а  ещё  больше  их  имеют  пассии  и  жены.
       К примеру! Настало  время  по  городу  менять  трубу  канализации  на  многую  длину.  И  трубы,  Ваня  знал,  в  наличии  имелись,  сам  отгружал  клиенту.  Надежные,  с  гарантией  на  поколение  жильцов.  Но  подороже  прочих.
       Так  надо  понимать,  -  деньги  часто  экономят  время!
       Но  чинари   управы  решили  от  бюджета  отпилить,  а  излишки  разделить. И  распорядились   уложить,  крашеное  под  новое,  старое  фуфло. А  за  работу  по  укладке,  требуют  вернуть  бабло.
       На  такой  понос  в  раскладе  Ваня,  как  узнал,  ушел  вразнос.
       Он  вообще,  разборки  и  пригляд  за  хитрованами  считал  за  вольные  труды,  как  волонтёр. Но  с  применением  задвижки  в  ухо  кулаком,  чтоб  застыдились  за  прожитое  без  толку  время.
       Иван  опять  пошарил  в  нетях  чипом,  нашел  объект  для  нужного  визита. Решил  сходить  к  начальнику  конторы  жекаха, (бывавшего  когда-то  в  зэках),  в  качестве  партнера,  всегда  готового  принять  на  грудь  и  в  портмоне.
       И  картиной  голограммы  мэра,  славного  «базарами»  чиновников  Большой  Халявы,  припёрся  на   глаза.
       Вместе  когда-то  за  партой  сидели,  вместе  портили  студенток,  дрались,  фарцевали,  пока  дорожки  на  развилок  не  попали. Один  ушел  в  тюрьму,  другой  подался  в  депутаты.
      В офис  другаря  Глеб  Бугорков  вошел  с  великой  важностью  на  морде.  С  порога  хмурился, смотрел  куда-нибудь,  но  только  не  в  глаза  партнера.
      -А, Глебушка,  подай  нам  хлебушка! – напротив, хлебосольно  распахнул  губастый  рот  начальник  управляющей  конторы.  Медведем  встал  из-за  стола,    жестом   показал  на  кресло  подле. – Проходи  и  падай, не  делай  горькую  печаль  на  харе!  По  ней  предполагаю, дела  к  подножию  скатились  и  ты  готов  принять  любую  инвестицию  и  даже  позу  буквой  гэ.  Жена,  небось,  обшарила  сусеки, собравшись  в  Гваделупу?  Ох,  жены, пассии, профуры, первотёлки!  Кто  им  умерит  жадность?!  Так  пить  чего  налить,  водки  или  чаю?
       И  Пал  Васильевич   Бурмистров  подался  к  бару  поискать  напитков.
       Но  Лук,  то  есть  всего-то  голограмма  мэра  Бугоркова,  сдержал  наперсника  вопросом.
       - А  бизнес  твой  на  уровне  сидит  и  ты  стоишь  на  принципах  презренья  к  геям? Я  пить  не  буду,  время  не  даёт. И  брось, отрепьев  хвост,  изображать  приятность!  Ты  не   на  ковре  у  прокурора,  которого  купил!  Иль  не  купил?!
        -Нет,  но  оченно  стараюсь. Хлебает  же  из  нашего  корыта.  А  там  и  вовсе  оскоромится,  возьмёт  на  лапу. Надо,  Глебушка,  найти  хлыста  на  его  бабу. Чтобы  помог  ей  брать  халяву  из  нашего  кармана! Возьмёт,  тогда  он  спекся,  пойдет  на  поводу.
       -Будя  уж  трепаться!  Им  тугрики  дают  в  других  местах. Лучше  укажи,  куда  девался  Архимед?!
       -Какой  еще Химед?! У  нас  такого  не  слыхали.  Новый  немец,  или  с  земель  обетованных  какой  знакомец  возвернулся? -  растерялся   Пал  Бурмистров,  понимая, что  попадается  впросак.. Своих  людей  он  должен  знать  на  память.
       -Ты  мне  Ваньку  не  толкай! Я  про Архимеда!  Тот  старый  дока  утверждал  чего? Хошь  сам  валяйся  в  ванне,  хошь  вместе  с  бабой  погружайся,  а  лишняя  вода  прольётся  через  край!
       И попадёт в  канализацию,  а  то  и  к  нижнему  соседу, но  в  квартире  не  задержится  никак. Так  вот,  к  примеру,  за  месяц  набежало  в  счётчик  десять  кубиков  воды.  А  вытекло  десяток  с  гаком  человека  при  умножении  на  два  жильца! Лично  видел, люди  по  трубе  гуляют  в  фильмах. Ясно,  в  трубе  клиенту неуютно,  но  брать  за  неудобства  два  тарифа… Ещё  при  том,  имея  водомер! В  квадрате  же  нахальство! К   тому  ещё  явилась  мысль! Про  счётчики  воды. Им  сколько  службы  полагет  инструкция ЖэКа?  Шесть  лет  установили,  скажу  по  памяти  своей,  заглядывал  в  талмуд. А  ежели  тот  водомер  на  складе  пролежал,  потом  его  купили,  жильцу  установили,  сколько  лет  ему  в  трудах  вертеться? Опять  шесть  лет?  С  какого  срока?  ЖэКа  в  инструкциях  отметил  день  изготовления  заводом. И  если  покупатель  установит,  ему  из  кошелька  громадная  утечка! Ить  за  просроченный  прибор  в  компаниях  берут  за  норму  девять  тон  воды  на  человека! А  он  живёт  один,  к  примеру,  и  экономиный  индивид,  всего-то  пару  кубиков  расходов!  Где  здравый  смысл  и  кто  ту  чертовщину  провернул?
       А  потому  вопрос  на  сложение  с  выниманием  маржи. С  трёх  попыток  отвечай. Куда  стекает  разница  воды  и  денег, если  брать  за  год,  а  то  и  пятилетку?
       -Чего  ты  прицепился  к  мелочам?!  Всё  идёт  путём  и  дальше!
       -Хорош  кефир  мне  заливать  под  галстук! Лучше  поделись, а  то  общественность  уже  шумит,  зачем  ты  в  наглую  поднял  тарифы?  Я  понимаю,  труба  широкая  и  примет  много. Она  еще  и  старая  к  тому!.. И  совесть можно  не  иметь! Но  есть  же  планка  у  порога! – раздраженным  баритоном  начальника  глаголил  Глеб  Мокеич  Бугорков,  в  лице  Ивана,  играя  роль. – Зачем  меня  народу  подставляешь?!
       -Так,  акромя - кого? Глебушка  премилый! -  с  радостью  вскричал  Бурмистров,  дергая  плечом. - Ты  денег  дал  решить  задачку,  когда  кругом  текёт  и  брызжет?! На  трубы,  корчился,  швырнул  немного  из  бюджета, но  стребовал  отпил.  А  трубы,  хучь  фуфло,  но  надо  уложить! Я  уложил  и  заплатил  за  труд  из  личной  кассы,  и,  надобно  заметить,  процентов  из  бюджета  требо-вать  не  стал.  Проценты  стребую  с  тебя.  Я  брал  кредит!
       -Пашка,  не  дёргайся, не  ври! Втирать  очки  я  тоже  мастер! Клюкву  вешать  нам  не  надо…Он  брал  кредит!.. Да  у  тебя  одной  только  капусты  хватит   для  траншей!..Он  трубы  уложил!  Ты  деньги  уложил  на  личный  счёт!  А  про  сороку  подзабыл!  А  она  про  трубы  всем  уши  протрещала! Ты  новые  купил  и  тут  же  перепродал,  а  уложил  действительно  фуфло. Вот  паразит!  Пургу  он  гонит, - с  видом  недовольного  начальства  ворчал  Иван  каналье.
       -Чужие  деньги  уважаешь,  это  хорошо! – воскликнул оппонент. –Но  они  же  просят  пополнения! Ещё  возьми  себе  в  заметку,  они  тикают  со  скоростью  ракеты!  Как  вода  сквозь  пальцы!  Смотришь: вчера  девушки  были,  а  сегодня  и  бабок  нет!
       -Ладно,  наливай  и  пей,  а  мне  досуга  нет. Жду  ревизора  от  аудита-ну-иди-ты. И  из  губернии  звякал  заместитель,  едет  на  достижения  взглянуть! От  сильного  желания  лизнуть  чего  прикажут, нас  дёрнуло  рапортовать  досрочно    исполнение.  И  новых  планок  высоту  на  перспективу  показать.
       -Во!  Когда  очки  вотрешь  и  он  уедет  восвояси,  мы  махнём  пройтиться  по  горам! И  пострелять  баранов, Глеб! Мне  один  кунак  рассказывал,  места  имеет! – пообещал  усладу  управитель  жекаха. –  Итак:  я  место  укажу,  а  ты  добудешь  баб  и  водки!
       -А  Васю  Голодранца   не  видал?! Организуй  и  то  и  это, – передразнил,  и  жестом  пояснил  наперсник  прежних  лет. - Мне  положено  по  чину  ублажать  электорать.  Я  им  слуга  и  я  спешу! Потом  созвонимся. А  ты  вот  раздобудь  и  баб  и  выпить!
       Про  всё  про  это  Лук  знал  и  без  того,  теперь  взглянул  на  друга  мэра   сбоку.  Наставить  и  исправить  их, - толку  никакого.  Спортивный  интерес  к  добыче  всякого  набора  денег  перебежал  в  любовь  до  гробовой  доски  к  Мамоне.  Оставалось  их  самих  перевести  в  другое  измеренье,  в  прусаков  или  мурашек.От  их  отсутствия  вреда  стране  не  будет,  а  это  хорошо!
       И  перевёл,  пропали  городские  сливки  общественной  элиты   как-то  сразу  и  совсем.  Простой  народ  и  не  заметил.
       Были  или  нет,  ему  дела  нет. На  замену  прежним  прохиндеям  поставили  других.  А  кто  страдает  с  перемены  мест?..
       Это  в  математике – никто,  а  тут  Планида  разберётся.
       Но  спустя  дней  десять  повалили  слухи, будто  тех  дружбанов  видели  в  гробу.
       И  в  газетах,  погодя,  поднялся  гвалт,  и  долго  не  стихал,  по  поводу  на-хального  бомонда.
       Спесивые  болваны,  божии  рабы  и  твари,  возомнили  себя  сибаритами  и  полетели  на  Ми-8  стрелять  в  горах  зверей  из  «Красной  книги».
       За  галстуки  залили  пойла,  взнялись  под  облака.  Там  приложились  к  окулярам,  увидели  баранов,  и  давай  палить! 
       А  попасть, - мазилы,  стреляли,  так  патронов  не  хватало!  Тогда  они  пи-лота  взяли  на  "слабо",  уговорили  снизиться,  поймать  архара  за  рога  ар-каном. 
       Канальи,  духари,  а  разобраться  глубже, - дикари!
       Пилот,  употребивший  тоже, (как же, с  бизнеспаханами  пил!) заложил  вираж  пониже,  и…зацепился   лопастью  за  краешек  горы. 
       Бог  покарал  иль  бес  попутал,  но  Провидение  свой  шанс  не  упустило. 
       Останки  привезли  в  гробу,  а  хоронили  тайно,  ночью. Ротозей  мог  набежать,  и  если  каждый  плюнет...
       Правда,  народ  «героев»  знает:  задолго  до  того,  да  и  за  дело,  сам  Кукурузник-демагог  имел  в  «подарок»  кирпича  в  букете. И  в  Мишку  Горби,  тоже  было,  бросалась  дама  с  каменюкой  в  хризантемах.  Даря  внимание  за  "службу"  рулевым. Но  слабый  пол - силёнки  подвели,  а  мужиков,  чтоб  подсобить  и  довести  до  нужного  итога  дело,  на  тот  момент  не  оказалось  рядом... Слабаки.
       Впрочем,  слух  потом  ходил,  один  мужик  все  же  нашёлся,  пришёл  на  рандеву  с  обрезом,  на  «тулке»  взвёл  курки,  прицелился,  да  мент,  чума  его  потом  взяла,  подбил  под  руку.
       Вот  так  Планида   шанс  страны  проспала.
       А  Горби,  любимец  дерьмократов  за  бугром,  полез  в  ту  пору  в  воду,  совсем  не  зная  броду!
       А  может,   специально?  Сам-то  выбрался  сухим.
       Не  кормчий,  а  баран!  На  рифы  судеб  посадил  остойчивое  судно.
       Иван Кузьмич  в  политику  не  лез  ни  до,  ни  после.  С  Ладушкой  сбирали  ползуниху,  смеясь  и  милуясь,  друг  дружке  потакая  сладость. 
       Тут  вам  не  запад,  про  секс  не  знают,  брендов  в  этой  теме  не  имеют  и  даже  не  сношения  у  них,  - любовь!
       И  кто  из  очень  любопытных  очень  хочет  вникнуть  про  интимные  дела,  спросите  у  верблюда, он  вам  ответ  подаст  на  эту  тему.


                Писнез-леди  из  супружниц  чинарей

                _______   *   _______
       В  последние  года,  в  кругу  супружниц  мэров,  губернаторов  и  депутатов,  естественно,  и  у  министров,  родилась  мода  на  Премудрых  жён.
       И  к  Ладе  заявилась  давняя  подруга  и  притащила, - жаргон  одесских  му-жиков, - областную  бледи, знакомую  знакомых. С  просьбой  быть  экспертом  в  референциях,  для  одарённых   властью  лиц.
       В  кругах,  определённых  новой  жизнью,  супружница  Ивана  прослыла  докой  в  деле  презентаций  инноваций.  И  вот  -  из  тех  кругов  клиентка.
       От  скуки  Лада  сделалась   кудесницей  цеплять общественности  вместо  клипс  лапшу  или  спагетти.  Дабы брехня,  вокруг  стараний  власти, напихи-валась  пафосом  строительства  на-на проэктов  и  виделась  интеллигентно, взамен  лишь  требуя  восторг  аплодисментов. 
       Ну  и  идиллии  лобзаний,  вручения  наград  и  брызги  из  Шампании  вина.
       Иван  Кузьмич  на  это  время,  замеченный  в  стараниях  на  службе,  был   в  должности  начальника  по  сбыту  на  заводе,  имел  в  бумажнике  с  десяток  акций,  считаясь  совладельцем. Он  иногда  задерживался  на  службе  для  себя  и  тресту  «Всем  - труба».  Сегодня  повезло, не  задержался.
       Как  многие  «жучки»  и  прочие  мужчины,  он  обзавелся  тачкой,  но  иномарке  предпочёл  машину  «Волгу»,  с  оленем, с  ланью,  бегущей  впереди  капота.
       Не  в  смысле  подражания  гаранту,  а  в  смысле -  раньше  приобрёл. Аппарат  преклонных  лет,  изрядно  битый,  но  гляделся  молодым  и  крепким,  каким  и  был  на  самом  деле. К  нему  Нихто  недавно  присобачил  чипы,  заделав  капремонт  из  внеземных  материалов. И  напоследок  пояснил:
       «Вот,  Ваня,  принимай подарок  от  вселенских  братьев. Мобиль  исделан  вашими  руками,  но  нами  укреплён,  и  движитель  к  нему  от  нас. Износа  нет  ему,  покуда  светит  солнце  и  есть  насыщенность  озона  влагой!  Оценивай  перпентум  и  на  здоровье  ездий!»
       "Какой  перпендум,  брат  Нихто?! -  Лук   посмотрел  с  испугом  на  посланца  Леты  на  диване,  в   голограмме  старца  с  белой  бородой  и  звёздами  на  островерхой  шляпе. Таких в  кино когда-то  выдавали  за  звездочётов-мудрецов. – Перпендума  не  может  быть! Меня  же  физики  арбузами  побьют!  За  длинную  лапшу  на  академические  уши! – воспротивился  Иван  подарку  с  парадоксом. - И химики  приложат  кулаки!  Куда  девать  им  углероды,  вдруг  захотят  китайцы  наклепать  аналогичных  двигунов?!" 
       Действительно:  движка,  на  все  века,  не  можно  изобресть,  а  он  перед  глазами!
       «Ваня! Не  суй  мне  в  харю  физиков  с  сентенцией  "перпентумов  не  может  быть!"  Мотор,  что  есть  такое?  Движитель!  Движение  есть  жизнь!  Земля  вокруг  светила  двигается  как?  Кто  её  толкает, Ваня?! А  луна  вокруг  земли? Движенье  их  ить  вечно,  по  отношению  жизни  на  земле! А  жизнь  ваша  людская,  она  какая?!  Нет  начала,  нет  конца! Сам  в  прах  рассыпешься  и  станешь  невидимкой,  а  из  праха  выудит  тебе  природа  продолженье! А  эволюция  в  спирали,  которую  суют  вам  в  нос! Там  же  маятник  движения  по  кругу  смерчей  и  торнады!  И  всякое  кольцо,  как  ни  бросай,  всегда  в  нём  будет   верх  и  низ. И  всё  стремится  снизу  наверх,  потом  обратно  и  туда – сюда.  Движенье  вечно,  а  энергия  кругом  и  рядом! В  конце  концов, заглянь  в  историю  и  вспомни  Николая  Теслу. Тот  гений-самоучка  даром  раздавал  зефир  в  эфире,  а  вы  пренебрегли. Теперь  кусайте  локти. И  плюнь  на  дилетантов,  спроси  их  про  цикличность.  А  если  что,  куда  дороги  нет,  пошли.  Признаться  тебе  в  ухо,  хотел  я  сделать  автолёт. Хошь  ездий,  хошь  летай.  Но  рано  вам  на  гиперскоростях  общаться,  тарелку  я  решил  не  дать. Тут  глянешь  на  дороги,  сколько  дундуков  друг  дружку  подрезают,  строят  из  себя  крутых. А  разобраться,  Ваня,  не  крутой  он,  а  дурной. А  ты  поездий,  Ваня,  ездий!  И  вообще, я  очень  огорчаюсь  на  работу,  то  бишь  о  вас  заботу,  которую  всучили  мне  в  пенатах. Тупые  вы  аборигены.  К  вам  сколько  раз  летали  на  тарелках,  вам  сколько  назидали  в  Перестройку  олухов  не  слушать  и  сбрасывать  лапшу,  а  вы…Да  что  там  говорить?!  Вот  подаю  пример. Как-то  наш  пришелец  увидел  поезд  на  подъеме,  решил  помочь  и  прицепился. И  потащил,  показывая  мощь  прогресса, плазмою  укутал  все  колеса,  чтобы  не  портить   вам  состав. И  миновав  два  перевала,  отцепился,  ушел  в   сторонку,   стал  глядеть.  И  что?!  Да  машинист  хоть  бы  фуражкою  махнул  бы  в  знак  спасиба! Так  нет,  орал  про  мистику,  другую  хренотень,  и  доложил  начальству. А  те   стали  кричать  про  экономию  горючки,  учёных  привлекать  для  объяснения  момента,  но  физики  сказали:  этого   не  может  быть  по  априори,  науку  не  обманешь,  всё  - мираж! И  раз  излишки  топлива  образовались  ни  откуда, то  есть  упали  с  неба  задарма,  то  вместо  премии  водиле  тепловоза  показали  плод  от  фрукты фиги. Так  вот  и  ты,  Иван,  поплюй  на  безобразия  и  ездий. Износу не  заметишь.Ить  твой  авто  сидит  на  плазме, а  это,  брат, другая  категория  ума.» 
       И  Лук, не  заправляясь,  ездил.  Гарантия  давалась,  крутить  колеса,  аж  пока  не  грянет  ляпсис:  или  рассыпется  машина  или  преставится  Иван.   
       Но, обладая  средством  для  движения,  Лук  пользовал  авто  довольно  редко. В  трамвай  или  маршрутку  забирался,  чтобы  иметь  простецких  новостей  через  общение   толпы. В  основном   телепортировал  себя,  для  экономии  минут.
       Вот  и  теперь,  из  кабинета  при  конторе  он  залетел  в   домашний  туалет,  а,  выйдя,  тут  же  был  представлен   бизнес-ледям  за  столом  и  приглашён  к  трапезе.
       Ваня  приложился  Ладушке  к  ланитам, отвесил  дамам  по  поклону  и  сел  в  главу  стола  с  чипом-невидимкой  Нихто  на  плече  и  интересом  в  голове.
       Естественно,  имея  долг  познаний, Лук  забрался  к  пикселям  под  зави-тушки  на  черепушках  дам  и  вызнал  заготовки  ихьих  планов  по  жизненной стезе.
       Мелочи   и  шелуху  от  быта  отбрасывал  он  сразу.  Наклонности  высоких  чувств  и  низменных  порывов  не  находили  в  нём  восторга,  поскольку  Лук  коллекцией   картин  под  юбками  не  увлекался.  Не  без  греха  был  в  молодости, куда  деваться  от  природы?  Но  интересы  ловеласа  из  жизни  исключил.
       А  вот  страсть  дам  к  деньгам  и  «бранзульеткам»  строила  загадки. Зачем  негожие  потуги,  нормальной  жизни  вопреки,  когда  все  заготовки  с  собой  не  унести? Ну  много  ль  надо  для  прожить?  Или  стяжание - вид  спорта?
       И  обнаружил,  в  голове  подруги Ладиной  знакомой,  нахальнейший  про-экт  на  текущий  момент.
       Писнез-бледи, Антонида  Лазаревна  Бовнэр, приехала  в  Ну, бляха,  и Халява!  к  соседке  бывшей,  за  советом. Её  супруг  служил  у  синекуров  губернатора  экспертом  и  сгоношил  ей  дело. 
       Фирму  «Помогу»!
       В  смысле,  имею  информацию  в  обмен  на  гонорар  и  помогу  иметь  престижный  имидж.
       Но  всякую  секретность-тайну,  и  в  старые  лета  и  в  эти,  облекали  в  вид  проэкта,  к  приятной  для  начальства  теме,  и  содержали  в  папке,  тиснённой  хотя  бы  серебром.
       Папка  намекала  на  утонченности  вкуса,  но  фокус  прятался  в  проэкте-референции, который  был  внутри. Такая  штука  должна  иметь  объем  словес,  но  смысла - фиг  без  провансаля!  Кроме  шифра  тайны  государственных  за-казов,  скрытого  в  наборе  цифр,  который  заносился  позже. Из-за  него  потом  катался  сыр  по  маслу,  строился  сыр-бор  и  всякие  откаты.
       И  в  то  же  время  в  референции  наборы  слов  имелись  разные,  дабы  на  рынке  казнокрадства  не  исчезла  конкуренция  умов.
       На  первый  взгляд:  делов-то,  набрать  абракадабр  на  вектор  спроса!
       Но  нет,  работа  эта  отличалась  творческим  набором  и  Ладушка  подумала,  а  вдруг  и  в  ней  прижился  гений  заколачивать  деньгу?  Дензнаки  для  неё,  конечно, -  хлам,  но  интерес  к  процессу  пробуждался.
       Ваня  выкушал  борщец  и  поглощал  лангеты,  запивая  квасом,  и  прики-дывал  вопросы  к  даме,  буде  те  возникнут  в  форме  принципа  или  дебатов.
       Зачем  козлу  баян  ли  мандолина,  когда  нельзя  шуметь  и  гнать  пургу?  И  вообще,  помощник  у  советника,  зачем  он  есть? 
       И  депутат  с  помощником  к  чему? Депутат  без  ума  и  помощник  ему  собирает?
       Помощник  есть,  чтобы  есть,  в  смысле  хорошо  вкушать  от  жизни? 
       Но  для  того  ума  не  надо,  а  только - должность. Место  вертухая  у  гаранта, босса,  мэра,  губернатора,  министра,  депутата,  а  то  и  мэтра! Впрочем,   мэтр  -  профессия  творца  и  он   справляется  умом  под  личным  черепком,  а  остальные  чинари  для  каверзной  работы  нанимают «негров». Чтоб  те  ходили  в  Интернет  искать,  чего  нет  в  голове  у  шефа.
      Выходит, что  помощник  легкая,  но  трудноусвояемая  должность. Её  дают  лишь  родичам  иль  ближним,  и,  хотя  об  этом   не  принято  кричать,  нацио-нальность  тоже  значит.
       Кроме  всяческих экспертов  для  облегчения  трудов, мужу этой  писнез-бледи  полагался  и  оклад. К  нему перепадали  премии,  «барашки»  прыгали  в  карманы,  а  проезд  по  интересам  службы  и  посещение   тусовок  полагался  за  счет  щедростей  казны.
       При  таком  лежании  раскладов, многие  альфонсы  и  жеребчики  залебе-зили  перед  дамой,  стали  целовать  ей  пальчики,  оглядывать  окружности  фигуры,  делая  щекотно  на  душе.
       Среди  соседей  появилась  зависть,  у  родичей  пропала  спесь. Собаки  у  подъезда  перестали  улыбаться  и  вилять  хвостами: шибало  от  неёханжой  и  ни  на  чуточку  жратвой.
       Чего  еще?!
       Да! Бледи  из  губернии  пристроила  на  душу  мысль  про  перстенёк  с  брильянтом. А  он  тащил  на  три  десятка  тыщ  не  нашими  рублями! Ещё  охота  шубу,  а  она  кусается  ценой  зубами  леопарда.
       И есть  горжетка! 
       Какая  ж  красота  висит  в  одной  витрине! Изысканность  природы из  меха  обожаемых  ангусов!  Животных,  схожих  ростом  на  собачку  Баскерви-лей,  каких  растили  чтобы  кушал,  (абердино-ангусов   обожал  за  нежный  вкус  от  них  бекона),  сам  дорогой  Ильич,  имеющий  мундир   из  орденов!
       Новые  подруги  по фуршетам  хвастались  машинами,  дачами  и  отдыхом  на  чужедальних  регионах,  при  пальмах  и  магнолиях,  стадах  атлантов  из мулатов,  бродяших  по  пескам.
       А  Антонида  в  том  настрое,  когда  по  венам  рвётся  бешенная  кровь, из  глазок  брызжет  сок  услады  и  бьют  иллюзии  ключом.  Всем  хороша:  с  по-ходкой  павы,  со  статью  кандидатки   в  пассии  любого  олигарха.  Но,  ночи  избегают  сна!
       Вот  прямо  бестия  свербит,  какая  мимо  пробегает  жизнь!
       А  между  тем,  от  жизни  можно  взять,  если  не  всё…Хотя  бы  дачу  в  Сатанеевке!  В  почин!
       Но  для  того  надо  иметь  гешефт. Так  делают  наставницы-подруги,  спеша  схватить  момент   капитализации  при  модернизации  в  инновации.
       Сейчас  за  моду  приняли  иметь  дохода  побольше  мужа,  будь  он   хоть  помощник  у  гаранта  или  простецкий  мэр. (Если  припрятать  мысль  про  прокурора.  Впрочем,  мошенникам - дорога,  гарант  заверил, - не  вернется  год  тридцать  седьмой, расстреливать  не  будут).
       А  вот  брать  взятки,  нагло  и  открыто,  без  покрытия  приличным  аргументом,  неприлично. Органы,  а  то  и  вся  общественность,  могут  не  так  понять. К  тому,  на  стол  клади  отчёт  про  мужние  доходы.  Они,  как  правило,  у  них  пониже  скромных,  и  с  этой  стороны  даже  почётно.  Зарплата  с  виду    пролетарская,  и  душой  - за  дело  партии  ядрёной  и  родной!
       Но  вдруг  схотят  спросить  отчёты  на  расходы.
       У  Антониды  Лазаревны  голова  не  дом  советов,  а  варит  чугунком,  она    продумала  и  предложила  мужу  выбирать.  Он  поставляет  информацию,  она  её  под  соусом  из  референций  передаёт  клиентам  и  имеет  гонорар! 
       А  им  возможно  отчитаться  за  расходы,  каких  не  удержать  на  сворке. 
       Муж  за  денежную  мысль  облобызал  супругу,  проэкт  одобрил  и  воплотил  открытием  конторы. Оставалось  научиться  делать  референции,  то  есть  клиентам  пудрить  нужные  места. 
       И  вот  она  внушает  Ладе  покровительство  деньгами,  связями,  и  просит,  раз  уж  так  сложилось,  друг  дружке  подмигнуть. И  пьют  за  сговор  шантрапэ!  Вино,  что  наливают  нашим  лохам.
      А  Лук  перебирает  удивленья  и  обращается  к  Нихте.
      «Слышишь,  рулевой  других  миров!  И  как  нам  быть, разглядывая  бестий? Пущай  побалуются,  а  мы  посмотрим  и  затем  уж  пресечём  запретом  на  халяву? Иль  сразу  в  мухи  переправить  Антониду? Нахалка  же  по  сути! Установила план -  грести  деньгу  лопатой. И  погребёт! Лопата  ить  не  грабли... А  жалко  бабу.  На  вид – огурчик.  Малохольный».
       «А  ты, Ванюшка,  её  на  земли  без  обилия  отправь. Где  вымахали  пальмы,  с  них  падают  кокосы,  но  тибрят  их  макаки. И  бананы  кушают  они!  А  девке – голодать,  глазами  от  зависти  страдать. К  тому, лиловых  нет  мулатов,  а  только  шимпанзе! -  посмеялся  гуманоид  невидимка   брат  Нихто,  по  привычке  сидя  на  плече  Ивана. – Ты  грозил  наказывать  на  полную  катушку,  а  в  палестины  без  охоты  отправлял.»
       «Так  это,  Ванькин  ледокол,  они  же  женщины! Старания  Творца! За  ними  же  пригляд   особый  нужен,  иначе  пропадут! Они  устроены  таким  макаром,  что  часто  хочется  менять и  шмотки  и  мужей! - слегка  возвысился   Иван  глаголом, имея  к  непутёвым  милость. -  А  в  нашем  случае -  им  санкции  вводить! В  насекомых  чем-то  перебьются,  а  эти  ж  не  способны  даже  лыка   языком  связать. И  муж  гвоздя  забить  умеет  только  ей!  Одни  опилки  в  головах!  Конспектов  в  Паутинах  начитались,  верхушек  нахватались  и  прут  в  эксперты  и  помощники  в  делах!  А - безработица!  Куда  пристроишь  неумёх?  По  чести,  им  место  в  дворниках,  метлой  сначала  поработать!»
       «И  что  решил,  какую  меру  пресечения  вменил? Репрессию  назначил?»
       «Ещё  не  знаю.  Торчу  как  на  распутье. Человеки! Когда-то  сказано, - звучит  и  доси  гордо. Потому, вот  жалко, -  посожалел Иван,  прищурясь  на  луну  в  окошке. – Определю  вот  в  дворники. Зима  идёт  колючая,  с  сюрпризами  горючими. Пущай  долбают  с  тротуаров  лёд  и  с  крыш  сосульки  прибирают.  Какая  ни  на  есть,  а  польза   обществу  с  бомонда.»
       И  вскорости   нагрянула  зима,  вступили  в  силу  холода,  по  городам  сезонные  случились   неутряски  и  замерзающий  народ  потребовал  замены  кадров.
       А  новый,  молодой  смотрящий  общественности  внял. И губернатора, чтоб  много  шума   не  поднять,  (как-никак,  служил  в  единой  партии  распила  государства), -  с  почётом  проводили  прозябать  в  Совете  федеральных  болтунов.
       Помощнику  же,  мужу  Антониды,  не  повезло  напропалую. Новый  шеф  потребовал   подать  в  отставку,  а  провожая  словом,  пригрозил,  ежели   вдруг  встретит,  выдать  пенделя  за  прежние  дела.
       Да  и  гарант  внушал  особо  присмотреться  к  тем,  кто  коррумпирует  и  делит. На  парашюты  намекал.

                Осуждение  всяких  свинств

                _______    *   ________
        У  Лука  же  теперь   порядок   дня  в  педанты  записался. 
        Во-первых,  на  службе  сбытом  обеспечил  прибыль. Тут  он  прикладывал  любую  изощрённость  мысли,  чтоб  трубами  снабдить  заказы  жекаха. 
       Затем  дела  по  дому:   где  гвоздь  забить,  а  где  убрать, приклеить  после  подвигов  детей  природы  Сидора  и  Свистуна. Потом  уже,  в  свободную  минуту,  садился  на  диван  у  ящика,  снимая  "Новостя"  на  ум. От  скуки.
       По  ходу  хроники,  вовсе  не  в  подмену  МИДа, а  лишь из  интереса,  устраивал  сношения  страны  с  другими  суверенами  земли. 
       И  улучшением  родногого  городишки.  Но  то  отдельно, совместно  с  другом  из  галактики  Нихтом. 
       Работал  Ваня  с  пикселями,  а  друг  советы  подавал.
                И  как-то  друг  Нихто,   невидимым  на  шее  сидя  у  Ивана,  вопросил. Когда  в  программе  «Пакостя»  за  новые  заслуги  показали  на  приёме  у  гаранта  одного  из  авторов  разрухи. Развёрнутым  портретом, в  полный  фас  и  цвет  блондина.
        «Вот ты, Иван,  душа  морская, всегда  дотошный  в  поисках  дебилов,  а  в    порицании  позорника  Украдии - слабак. Когда  у  ящиков    жуёт,  он  ожидает  зрелищ  или  что?!»
       «Обыватель  завсегда  чего-то  требует  и  ждёт. А этот  Шибздик,  нормальной  жизни  предпочёл  Мамону, и  получил  презрение  за  жадность, позорную  кликуху.  И  в   наказание  ему  инстанции   в  верхах,  боги,  - Лук  поднял  палец  к  потолку, -   определили   нескончаемый  позор!  Ему,  и  всем  потомкам  до  последнего  колена. По  мне,  ещё  б  и  мавзолей  отгрохать,  а  лучше,  в  честь  его   проделок,  поставить  истукана! Тогда  калмык,  кацап,  татарин  или  русский  из  семитов,  мимо  проходя,  к  его  ногам  снопами  сложит  мильёны  хризантем.  Цвета  ягодиц  Мамоны.  Иль  опрастает  мочевой  пузырь!  Воздаст  натурой  за  его  труды».
       «Ты  предаёшь  его  анафеме»? – удивился  друг  Нихто  пафосному чтению  обзора.
       «Не  отправлять  же  Шибздика  в  колонию  для  искупления  трудом. Он  ить  и  там  пристроится  катать  фуфло. Тачку  Асо -  одно  колесо! Он  черт  или  шакал,  но  не  заблудшая  душа! Чего  придумал,  поиграть  в  лото! Де,  денег  жалуют  мне  мильон  и  двести  тыщ,  так  я,  которых  выпадает  сверх  лимона,  готов  пожертвовать у милосердный  фонд! Желаю  быть  почётным  мецеце-натом!
       Попы  в  соборах  не  желают  видеть  Сатаны,  а  Сёма Шибздик  без  всякой  скромности  торчит  у  самого  амвона.Выходит,  тамне  литургия,  а рас-клад  понятий? Служители  тетешкают  Мамону, а  Справедливость  держат  взаперти. В  гости  же  к  нахалу  я зайду.  Пообщаться  с  ним  душевно  надо, тем  более,  есть  личный  интерес», -  пообещал  на  это Лук.
       Но  слово  дал,  а  вот  сдержать, -  текучка  захватила.
       И  вояжируя  по  интересам  к  жизни,  иной  раз  не  телепортически,  а  на  личном  раритетном  транспорте, Лук,  иной  разпопадая  в  казусы, терял  невозмутимость.Вот  и  теперь  попался  на  глаза  мозолем  байкеру,  с  весёлым  нравом.  и  нахалу.
       Скорее,  тот  был  из  волчат  без  стаи  и  выкатил  впервые  на  ревю. Имел     талант  и  бесшабашность,  смелость, как  мастер  филигранной  техники  езды,  с  каскадами  прыжков  через  машины.  Носясь  по  городскому  автобану,  катил  через  «копейки», «москвичей»  и  иномарки  старые  годами. 
       Естественно,  владельцы  тормозили,  лезли  вон  из  окон  и  потрясали  кулаками,  но мастер  был проказник. Накатывал  снаряд  свой  сзади,  спереди,  переезжал  через  машины  и  ездил  поперёк,  вытворял  кульбиты,  и  строил  аварийныйслучай.
       Пару  раз  тот  оторвила переехал  и  агента  из  концерна  «Всем  труба». Но  увидев  лоха  за  рулем  в  лице  Ивана,  (тот не  стал  давить  железки,  изображать  на  жестах дурака  и  ехал  с  мордой  валуха  из  весей),  байкер, верно,  вздумал   досадить  пристрастьем.
       И  стал  выделывать  каскады  пируэтов.  Настигнув  Лука,  он  с  крыши  «Волги»  взмывал  над  трассой,  делал  сальто  и  простирался  дальше.  Вдруг  разворачивался  и  пёр  тараном  на  агента,  в  ожидани   в  глазах  аборигена  пламени   восторга  или  страха  до  недеражния  мочи.
       Иван  же  пожимал  плечами, цокал  языком  и  даже,  не  сдержавшись,  покрутил  перстом  над  ухом:  мастер  многое  умел,  но,…уху  ел,  в  возрасте  младенца.  Такие  вещи  вытворять  на  полигоне,  на  виду  зевак,  готовых  выявлять  восторг  и  расставаться  с  баксой. А  тут  могли  возникнуть  жертвы.
       Лук  надумал  было  телепартировать  мотоциклиста  в  отдельно  взятый  бокс, а  там  за  озорство  подвергнуть  ягодицы  бою  ремешком  с  оттяжкой, но  воздержался. Такая  акция  могла  сойти  за  унижение  нахала.  Узнай  о  том,  подняли  б  хай  защитники,  агенты  штатных  либералов,  а  прав  людей,  (не  тварей  сволочных),  Иван  не  нарушал. И  он  решил  ответить  на  бахвальство  личным  мастер-классом.
       И  когда  байкер  снова  настиг  «Волгу»,  по  ней  пронесся   и  взлетел  с  переднего  капота  к  небесам,  Лук  прищурился, качая  русой  челкой,  и,  в  приземлении,  на  миг,  велел  заклинить  в  мотоцикле  диски.
       Впереди простор, машин  не  наблюдалось, а  встречные  прижались  и  смеялись. Каскадёр  с  десяток  метров  пролетел  вперёд  болида  кролем,  далее  понёсся  юзом,  лаская  животом  асфальт, затем  его  догнал  и  проутюжил  мотоцикл.               
       Иван  подстраховал  страдальца  от  случайных  травм,  оставив  в  серых  веществах  испуг  на  память, дабы  побоялся  навредить  другим,  и  теле-портировал   в  кабину,  устроил  рядом,  снял  шелом. А  под  шлёмом -  баба!  Модель  в  уменьшенном  размере. Кости,  кожа,  волоса  и  огромные  глаза.
       Первой,  за  удивленной  мыслью,  впрыгнула  охота  снять  пижонистые  джинсы   и  отодрать   филейки  дерезой,  а  то  и…приголубить.
       Но  тут  же  понял:  такое  действо - надругательство  над слабым  полом. Женщина  невзгоды  выдюжит  любые  и  любит  наслажденья,  за  них  и  жизнь  отдаст.  А  при  экстазе  в  этом  деле,  даже  при  манерах  мазохизма,  почти  что  всякая  девица  стребует  добавки.
       Ан  Ваня  пережил  те  годы,  теперь  супружнице  он  верный. К  тому,  в  укор  возникшей  мысли,  на  узкой  улице  негде  притулиться. И  вообще,  в  машину  могут  заглянуть.
       И  вот  задачка:  взыскать  за  озорство  иль  с  миром  отпустить?
       Барышня,  надежда  и  любовь   фартовой  пары  торгашей,  ринулась  в   ис-кусство  экстремалов,  мечтая  встретить  рыцаря  для  сердца,  а  в  чувства  запихнуть  адреналин.               
       А  что?  Понять  такое  можно.  В  средствах  для  охмурёжа  молодых  им  столько   грузят  грубого  пошиба   увлечений,  что  растекаются  мозги. 
       Впрочем,  развелись  и  хулиганы  по  натуре. Такому  в  наслаждение  чего-нибудь   сколбасить,  отмочить, чтобы  ввести  в  восторг  соседей  по  тусовке. А  уж  сдержаться  в  мелочах  и  соблюдать  права  других - ни  воспитания  не  дадено,  ни  такта.  В  общем: олрайт,  мерси,  гот  дэм  и  вау!
       И  Лук, отправив  барышню  домой  передавать  иллюзии  подушке,  внимание  отдал  другим.
       И  прошвырнулся,  как  сказали  бы  иные,  созерцать.
       На  пляже  местной  речки  Круговерки  восторжено  кричали, плескались  в  купели,  кувыркались  на  песке,  и  на  самобранках  прикладались  к  ейной  поголовно  и  кругом. Затем  кидались  сполоснуться,  орали  и  не  замечали,  кто  уже  тонул. 
       Перемещался  ветром  мусор,  с часами,  физии  и  морды, да  и  пейзаж-отраду  ухудшал.  Но  мысль  внушить, - останки  трапезы  собрать  в  утиль  или  присвоить  и  забрать  с  собой, в  соображение  никто  не  взял.
       Иван  прошелся  обочь,  пожал  плечами, и  в  форме  генерала  явился  в  горотдел. Устроил  перепуг и  приказал  на  пляж  отправить  взвод  орлов  для  наведения  порядка.
       - И  мне, -  глядеть  за  красотой!  Чтоб  облизали,  как  зады  начальства!
       Тут  же  строем  предстали  битюги-сержанты  под  командой  прапора  с  усами  и  грудью  колесом.
       И  тот  разинул  пасть:  «Ра-а-авня-айсь!»  и  «Сми-иррр-на-а!»
       -Эка,  гвардия, глядеть  приятно! -  восхищаясь  строем,  объявил  Иван. –Вас  бы  на  труды  среди  сервисных  дам  для  министерства  обороны, но  там,  на жаль, вакансиям  сделали  отруб. Так что, слушайте  приказ,  кобцы  распахнутых  степей! Вступайте  на  наряд  при  пляже. Среди  пристойной  публики  необходимо  навести  порядок. Там  мусора,  отбросы  закуси  и  тара  для  напитков! Задача  в  чем?  У  всякой  кучки  отдыхающих  определить  старшого  и  вменить!  Сор  собрать  и  унести,   или  засыпать  в  урну.  За  отказ –  старшему  в  пятак,  объяснив  при  этом  про  права  на  штраф  и  повторение  удара.
       Если  вдруг  окажется  старшая,  сначала  пробуйте  уговорить. Женщины  хватаются  за  ласку. Пообещайте  посетить,  душевно  ласку  подарить…Ить  знаете: любовь  есть  нежность  и  экстазы,  а  секс -  отсутствие  души  и  низменная  похоть. Ну,  вы  соображаете,  ить  не  блудливые  коты.  И  в  библии  записана  таковская  скрижаль.
       Когда  пужливый  отдыхалец  отмазаться  удумает  барашком,  не  вздумайте  принять. Кто  возьмёт,  уйдёт  из  органов  в  чужие  элементы. Сейчас  идут  усилия  в  борьбе  с  ворами,  с  коррупцией,  а  значит - с  казнокрадством.  Мзда,    ить  тоже  воровство  из  портмоне  или  кармана. 
       Предложат  взять  на  грудь  или  отметить  ихний  юбилей,  в  общем,  под-купить  и  подкузьмить, - не  поддаваться! Выпил  с  ними  на  служебном  месте -  утратил  статус,  перешёл  в  халдеи.  В  органах  правопорядка  такие  нравы  не  нужны. Ить  ты  из  козырей  бросаешься  в  обычные  шестёрки! А  кто  главней,  шестёрка  или  туз? Задание  понятно?  Исполнять!
       Иван  так  повелел  и   дальше  по  делам  подался. Да  видно  день  тот  не  удался,  экологией  прошлось  опять  заняться.
       На  лавочке,  в  тенёчке  сквера,  развлекалась  трёпом  пацанва,  цедя  из  горла  пиво.  (Такой  пример им  в  ящик  подают. И  в  филмах  Голливуда.) Естественно,  они  крутые! общались   словарём  заборов,  цвиркали  слюной,  бычков  бросали  наземь.  Им  лень  тренироваться  в  урну попадать, хотя  штуковина  с  обширным  хайлом  в  трёх  шагах.
       Агент  и  обладатель  чипа, дружбан  Нихты  невидимым  пристроился  в  среду.  И  только  как  один  из  подрастающих  подонков  швырнул  бычка,  а  следом  кинул   тару  из-под  пива на  газон,  Иван   влепил  такого  звонкого  ляща  по  пухлости  на  морде,  что  звук  остановил  прохожих  и  вызвал  интерес.
        -Хто,  мля?! -  прегрозно  возгласил  хамлюга,  готовый  врезать  в  оборотку хука.  Но  тут  же  получил  добавку  по  другой  щеке,  для   равновесия  от  преж-него  удара. Держась  за  скулы,  но  имея  гонор,  юнец  вскричал: -  Ну,  бляха!  Фуфайку  оторву! Соплёй  перешибу!
       «Мусор  надо  в  урны  собирать,  товарищ  юнга, -  сказал  ему  на  ухо  отставной  морпех. - Подними  своё,  а  заодно  и  все  окурки  убери.  Наведи  порядок. А  нет, на  кранцы  приспособлю  твои  яйца.» 
       Но  шкет  уже  имел  затравку  выключать  соображалку  и  делать  вперекор.  Или  их  в  школе  научили  слов  не  понимать, а  в  ящиках  внушили  божест-венным  началам,  что  стали  боговать?
       И  Лук  Иван  сдавил  за  ухо пацана  и  снова  врезал  по  щекам, приговорив: «Порядок  наведи,  мусор  убери,  окурки,  банки!» 
       Но  тот  болваном  тряс  башкой  и  верещал  кликушей: 
       «Ты  чё?! За  што?!  Да  я  те  пасть!…»
       И  озирался.
       Приятели,  балдея,  глядели  на  болтанье  головы  с  развязным  и  весёлым  интересом. 
       В  понятку:  шло  принужденье  на  добро,  а  продукт  потребсоюза  не  внушался.
       Иван  озлился  и,  потеряв  контроль  над  личным  черепком, поддал   пинков,  толкая  шкета  на  работу, но  толку  не  добился. Тот  сверзился  с  копыт,  наполненный  испуга,  и  ничего  не  понимал. 
       Паршивец  был  уже  запрограммирован  ломать,  а  строить  не  умел,  работать  не  хотел. Перевоспитывать,  давать  уроки  благих  нравов, выходило,  уже  поздно. На  пробу  оставалось  воздействовать  на   задницу  замоченой  лозой   и   пригласить  в  подмогу  голограммных  чиполинов.
       Лук  сплюнул,  вызвал   виртуальных  мордорыл,  те  содрали  с  отроков  штаны  и  стали  проводить  крапивой  показательную  порку.
       Прозевать  такую  интересную  картину  барышни  местечка  и  денди  не  могли.  Собрались  позевать. Узнав  знакомых,  ободряли   словом.
       -Во,  Влад  даёт!  Мотает  удом  и  ржет  как  в  стойле  жеребец!
       -С  таким  правилом  унывать?!  Ему  дорога  в  Сочи!
       -Да  он  и  здесь  теперь  откроет  дело!  Вдов  и  жен  миллионеров  об-служивать  за  бабки!
       -А вон  у  Макса,  гляди,  какая   гладкая  перделка!  Банку  смальца  можно  натопить!
       -Ещё  б, с такой  жратвы! Вот  только  корнишончик  салом  обрастает.  Не  видать!  Зато  какие  помидоры!  Их  засолить,  на  зиму  хватит!
       -Да-а,  мал  золотничёк,  а  ценится  на  взгляд!
       -Эт  верно!  На  них  мадамы  положили  глаз  и  взяли  на  учет! 
       И  понесли   молву  про  жесткий  курс  нововведений.
       Газон,  естественно,  прибрали,  улучшили  ландшафт,  но  виртуалы,  помощники Ивана.Так  что,  трудная  эта  работа,  из  болота  тащить  обормотов.
       Правда,  вступила  запоздалая,  но  нужная  мысля,  в  процессе  направления  мальцов  на  нужный  путь,  клин  клином  вышибать. 
       Раз  они  такие  гордые,  и  выдержать  без  стонов  порку  с  заворотом  шкуры  на  задах  считают  за  протест  обычаям  туземцев, - послать  их  на  просторы  свалок.  Пущай  там,  в  виде  скарабеев,  шары  фекалиев  катают  да  набираются  ума,  попривыкают  к  скромной  жизни,  да  и  отвыкнут  гадить  навсегда. Хотя…Шары  катать,  конечно, -  созидать,  но  труд  однообразный,  образование  не  нужно  и  думать  мало  надо. А  пацаны,  подростки,  им  в  будущем  по  жизни  пригодиться  много  знать. Вот  и  отправить  в  школу,  Макаренку  забыли,  а  он  был  дока  поднимать  с  колен  мальцов. Конечно,  в  нынешнее  время  делать  примитив -  не  дело, им  не  табуретки  собирать  и  простенькие  ФЭДы,  но  если  подучить,  научатся  планшеты  делать,  всякие модели,  хотя, зачем  модели?!  Станут  гоношить  управу  для  мобилей,  тракторов  и танков,  для  разведки  сверху  всяких  интересов – дроны. Ить  молодёжь  от  роду  любопытна!  Им  только  дай  звонок!..А  что?  И  спробую  устроить  школу!  Кричали  и  кричат,  чтоб  молодым – дорогу!
       Но  на  такие  мысли  тут  же  наплевали, -  нашлось  отребье.
       Над  городом  недавно  прогулялся  ливень  и  обочь  тротуара  на  дороге,  в  колдобинах  и  ямах  образовались  водоёмы. И  вот,  когда  Иван, продолжив  променад,  задравши  голову,  обозревал  и  нюхал  липы,  с  ним  рядом    ухнул  в  яму  колесом  огромный  лимузин.  И  выбросив  из  лужи,  как  накат  волны  из  океана,  на  агента  вал,  понёсся  дальше.  Ивану  даже  показалось,  что  водила  скалил  зубы,  скосив  на  миг  глаза  на  карася.
       «Ах  ты  хмыряла,  боженятко  за  рулём! А  ну-ка  чипы,  возверните  типа  и  сделайте  работу. Пускай  на  личнорй  шкуре  испытает  неудобства!»
       Чиполины  мигом  обормота  извлекли,  поставили  у  лужи.  Хмырь  оказался  сыном  депутата  и  акционера  многих  ОН-да-Я.  В  прикиде  дорогущих  шмоток, тыщ  сто  только  за  шкары, доставленный  спроть  воли, выродок на  морде  делал  выраженье: «я  тебя  порву!»
       Лук  взглядом  оценил  портрет,  ощеряясь,  проронил:
       - Хошь  ты  из  касты  местных  херувимов,  запомни  назиданье  молодым. Шалить  немного  можно,  а  хулиганить -  боженька  избавь!
       И  коротко  кивнул.  «Купайте».
       Неведомые  силы  сынка  акционера  кинули  в  колдобину  с  водой.  Затем  стали  вертеть,  макая  каждый  раз  глубоко,  и  изгвоздали  до  вида  шелудивого  щенка.
       -Ну  вот, -  сказал, поморщившись, Иван, - теперь  верните  в  Лексус. И  приглядите:  ещё  хоть  раз  подобное  отмочит,  отправить  в  Антарктиду,  пущай  побегает  у  южного  пупка. Нет,  лучше  будет  он  глядеться,  ежели  помазать  мёдом,  а  серху  хорошо  посыпать  пухом  от  пернатых. Тогда  он  будет  сладкий  и  пушистый,  какими  кажутся  в  тусовках. Вот  там,  чтоб  обязательно  такой  он  вид  имел!
       И  постоял,  и  посмотрел,  подумал:
       «Ну  вот  и  я  хоть  малым  поспособствовал  гаранту  в  воспитании  птенцов  для  правового  государства. Эх,  ма!  Ему  б  до  личноого  ума, (советников-то  море!)  в  правлении  Украдией  добавить  мудрости,  чтоб  возродить  Державу.  Ить  вождь  народов  когда-то  приказал  искать  в  стране  таланты. И  находили  мудрецов  и  самородков.»
               
                Ничто  не  ново  под  луной

                _________     *     ____________
       В  час  поздний,  неурочный,  распатланный  и  потный,  едва  звонок  не  раздраконив,  ввалился  в  коридор  Петрович,  гонец  из  жэкаха.
       -Ты  чё,  любезный?!  Весь  в  панике,  взъерошенный  и  на  лице  роса.  Тариф  подняли  неурочно,  а  ты  шуметь?  Так  жадность  устраняют  с  головой. Тут  гильотину  надо, - встречая  гостя,  выложил  сентенцию  Иван.
       -Какая  гильотина?!  Тут  надо  пулемёт! Племянника  украли  и  держат  взаперти.  Грозятся  опростать  мошонку,  если  денег  не  внести! – скорей  взмолился,  чем  оповестил  Петрович.
       -Что  за  племянник,  кто  таков,  он  что,  предприниматель? Имеет  дело?
       -Какое  дело?!  Обычный  спекулянт,  купи-продай!  Я  отговаривал  и  отправлял  работать,   так  он  меня  послал  в  другую  степь. А  мог  бы  и  слесарить,  шоферить, ведь – золотые  руки! Схотелось чистеньким  ходить, не  натирать  мозоли.  Вокруг  же  - рынок!  И  реклама:  хватай  от  жизни  всё! А  тут  жена:  ах-ах! Какие  шмотки! Как  мне  к  лицу  такая  шаль!  А  этот  бриллиантик!.. В  общем,  мещане  кинулись  в  дворяне! Теперь  за  моду  взяли – выставляться. А  тут  попёрла  масть,  нащупал  жилу,  кому  инфляция  за  тёщу,  а  дурачине -  кровная  родня. Залез  в  кредиты, купил  машину, отгрохал  дачу,  для  флюгера  соорудил  двуглашку,  и,  как  итог  бахвальству, - привлёк  внимание  братков.  И  стырили  Аркашку! Назад  уж  полчаса, звонил:  пришлите  миллион.  Рублями.  Смышлённые  бандиты,  знают,  больше  шибздик  и  племяш  в  наличке   не  найдёт. Но  звонит  мне! И  молит  взять  кредит, а  деньги  передать  ребяткам!  Да  как  же  я?!  Иван!  Я  знаю,  только  ты  поможешь  извести  беду! Ну  денег  взять, теперя  в  моде  долговая  яма! А  как  я  расплачусь?!  На  пенсии  же  мы! Квартирку  заберут  и  подаваться  вместе  со  старухой  на  старости  в  бомжи?! Ну,  помоги!  Я  на  колени  стану!
       И  верно,  Петрович  рухнул  на  колени  и  покатил  слезу.  Не  мнимую,  а  настоящую,  мужскую.
       Лук  сжалился,  обнял,  поднял  на  ноги,  смахнул  ладонью  мокроту,  но  не  успел  произнести  ни  слова,  как  появилась  Лада.
       - Петрович,  не  надо  убиваться,  Иванушка  наш  добрый  и  отказать  почтёт  за  грех.  Нормальным  людям  он  поможет. Ведь  правда,  Ваня?
       -Ну  вы  даёте,  господа,  товарищи  и  дамы! Я  ить  не  враг  аборигенам,  но  супротивник  сволочам. Найду,  прижучу,  они  умоются  мочой. Я  щас  прикину  только,  как  скоро  подаваться.  Ежели  грозит  Аркашке  пытка,  немедленно  подамся,  а  нет,  так  надо  обсудить  манёвры  и  заодно  перекусить. Ага!  Нельзя  мне  мешкать,  надо  поспешать,  и  я  подался!
       Племянника  Аркашку  хмыри  держали  в  расхристанной  избёнке,  на  выселках, в  слободке. Многие  видали, - такие  антуражи  строят  для  кино,  где  учат  бандитизму.
       И  эти  пацаны,  усевшись  на  иглу,  для  дури  добывали  башли. На  глупые  дела  ума  не  надо,  и  тройка  наркоманов  пошла  проторенным  путём. У  одного  имелся  старенький   мобиль,  другие  выследили  жертву,  ударили  Аркашку-спикуля   по  тыкве  и  отвезли  к  себе  на  хазу.
       А  дальше  как  по  нотам: «Давай  нам  миллион!»
       Аркашка  заартачился  и  вздумал  покачать  права,  взять  на  испуг.  Но  упустил,  что  наркоманы,  а  этим  нечего  терять,  покуда  в  силе. Они -  по  морде,  в  три  тычка,  по  почкам -  тоже  трое. Уговорили  пообщаться.
       Племяник  стал  раскладывать  пасьянсы,  и  выходило  ни  в  тую. Налички  дома  не  имелось,  все  в  деле,  выкуплен  товар. Про  миллион  жене  и  намекать  не  стоит,  ежели  чего  имеет,  она  задушится  и  унесёт  в  гробу. 
       «Вот  разве  дядька  Фёдор…Его  уговорить  на  миллион  кредита!»
       Фёдор  Петрович,  верно,  смог  бы  для  племянника  рубашку  снять,  но  миллион,  даже  рублей…Один  бы  был  и  то  подумать  надо,  но  рядом  же  старуха,  подруга  дней,  ушедших  в  сорок  с  гаком  лет!
       «Её  предать,  позволить  голодать  и  в  нищенство  податься  за  вывихи  в  характере  Аркашки?! А Васю  лысого!.. Совета  он  не  спрашивал,  а  я  предупреждал!»  Подумалось  и  дяде,  когда  услышал  по  мобильнику  истерику  и  визг  дурашки.
       Но  погодя  остепенился  мыслью  и,  оценив  беду, Петрович  вспомнил  про  возможности  Ивана,  которые  по  городу  молва  носила,  и  побежал,  чтоб  стукнуться  челом. 
       Иван  же,  получив  от  пикселей  доклад  про  положение  вещей,  рванул  на  выселки  и  залетел  в  избушку,  и  оказался  в  самый  раз.
       Те  отморозки,  для  эффекта  применили  дефективный  метод,  купцу  на  голову  напялили  пакет.  Тот  задыхался  и  извивался,  но  дурни  наслаждались,  ожидая  клятв.  И  чем  бы  кончилось,  невесть  богам,  когда  б  не  влез  Иван.
       Сначала  он  сорвал  мешок,  привёл  племянника  до  чувства  и  отправил  до  родни,  затем  велел  расположить  по  лавкам  наркоманов,  их  организмы  привести  в  порядок  для  осознанья  действ.  И  из  крапивы  веничков  доставить,  чтоб  выпороть  с  оттяжкой.  Меж  делом  отослал  сигналы  для  покоя  на  душе  у  дяди.
       Приказ  исполнили,  в  стойлах  привязали  голых  дураков,  Иван,  поморщась  на  бугры  филеек  задниц,  сплюнул.
       -Что  я  скажу, ошибочки  абортов,  готовясь  для  внушений?  Прокуратором  от  внешних  сил,  назначен  я  следить  за  исполненьем  наказаний  для  всяческих  подонков  из  хмырей.
       И  прежде  чем  испытывать  крапивой  ваши  нежные  места,  а  этот  тест  из  самых  лёгких,  я  предлагаю  в  назидание  урок. Вот  вы,  подсевши  на  иглу,  страдаете  без  кайфа,  пускаетесь  на  подлости,  рискуя  получить  немалые  срока. А  где  ваш  ум,  когда  всё  просто?! Вы  что,  по  городу  шныряя,  не  можете  читать?  Не  видите  взываний?  Ить  что  написано?  Зайдите  и возьмите!  Звони  и  приходи!  Нужны  вам  башли?  Дают  кредиты! Так  проявите  интерес! Есть  паспорт, при-кажите  выдать  тысяч  пять  или  пятьнадцать! Не  надо  убивать  и  воровать,  берите  даром!  Вам  всё  равно  сдыхать!  Один,  другой  заём,  берите,  третий! Кончатся  запасы,  берите  в  другом  месте  вдвое  больше,  отдайте  прежний  долг  и  отдыхайте  от  заботы  на  остатки. Потом  ещё,  ить   легионы  развелось  ростовщиков! Они  наказывают  лохов,  так  накажите  их,  поправ  законы  рынка  смертью! Я  намекаю  вам  на  что,  читая  назиданья?  Хочу,  чтоб  вы, мотая  на  усы  мораль,  взглянули  на  себя  не  с  кончика  иглы,  а  с  глубины  рассудка. Ить  жить  же  интересно! Плюньте  вы  на  дурь, характер  проявите,  и,  получив  по  задницам  урок  крапивой,  презрите  смерть. Ну  кто  поможет  в  старости  отцам  и  матерям,  подарит  нежности  братишкам  и  сестрёнкам?.. Ить  кроме  вас  у  них  надежды  нету,  от  государства  синекурв  сплашная  же  печаль!  Мне  чиполинами  запрещено  внушать,  но  я  рискну. А  вы  терпите,  порку  отменить  нельзя. Через  неё  до  головы  уроки  жизни  доставляются  шустрее  и  надёжней.
       Чем  мог,  Иван  помог  и  удалился. Внушения  крапивой  проводили  без  него  два  молодца,  вызванные  чипом  из  ларца.
       Но  в  тот  же  день,  гуляя  в  сквере  возле  дома,  Лук   опять  нарвался  на заказ. Он  сел  на  лавку  подле  старичка,  с  бородкой  буланже – личиной  дерьмократа,  как  вывел  для  себя  Иван,  смотря  на «Пакостя».
       Старик  откинулся  на  спинку,  внимая  лёгонькой  улыбкой  солнцу,  на-верное,  дремал. Но  тут  же  вскинулся,  и,  оглядев  случайного  соседа,  смущённо  проронил:
       -Ах,  извините,  размечтался, - такой  денёк! Вы  знаете,  в  преклонные  года  чего-то  тянет  на  природу:  послушать  птиц,  разглядывать  деревья,  смотреть  на  небо,  считая  облака,  искать  тепла  у  солнца. А  вот  же  напасть  и  смешно  сказать,  но  есть  глупцы,  ограды  ставят  от  природы  и  людей!
       -Зачем  же  осуждать  порядок? – пожал  плечами  Лук,  опуская  углы  губ. – На  дачах  без  забора  никуда.  И  красота!
       -Какие  дачи?!  Вон  же  рядом,  отгородился  небоскрёб  нп  девять  этажей!  Тоже  мнят,  для  красоты  и  поддержания  порядка.  Ни  кошек  чтоб  и  ни  собак,  а  только  крысы.  И  вид  на  их  автомобили  из  окна! Вот  для  сохранности  авто  они  заборы  ставят! Теперь  и  мимо  не  пройти,  а  если  надо  отвести  ребёнка  в  садик,  махай  в  обход. Калитку  сделали,  но  навесили  замок.
       И  плакат: "Перелезать  не  надо,  порвёшь  штаны!" Это  пацанам,  чтоб  не  срезали  угол,  а  проходя,  не  подожгли  машин.
       Жильцы  соседних  трёхэтажек   пожалились  на  произвол  властям,  те  обещали  разобраться.  Приехали  и  возмутились,  и  развели  руками,  но  обязались  думать,  как  проложить  по-за  забором  тротуарчик.  Дорожка  ведь  была  и  к  ней  порожки,  мимо  дома! А  надо-то  всего, -  замочек  на  калитке  снять! И  деньги  на  дорожку  взять  откуда?  Из  казны? – Старик  всплеснул  руками. – Тогда  как  нету  средств  учителям  и  докторам! На  фестивали  не  хватает,  и  обещались  газ  провесть!
       Иван  закинул  ногу  на  ногу  и  покачал  туфлёй.
       -Так  жизнь  такая  повелась исподтишка,  чтоб  продвигать  сепаратизм,  разваливать  единство. И  наши,  вишь,  бараны,  построили  загоны  для  себя. Живут  довольные,  цивилизация  из  них  шампанским  брызжет!  И  невдомёк,  что  внуки  могут  проклинать  и  локти  примутся  кусать. Бараны! Кинулись имать  ума  в  комбуках! А  надо  книжечки  читать. Ить  посмотреть:  все  лучшие  умы  из  книг  черпали  мудрость. И  что  теперь  наших  потомков  ожидает? Не  всех  конечно,  а  простой  народ,  которого  от  любопытства  отлучают, отучают сравнения  искать.
       Сосед  согласно  покивал,  поднялся,  тронул  старенькую шляпу,  и  потихонечку  побрёл  вдоль  сквера  восвояси.
       Иван  в  затылке  почесал,  чему-то  усмехнулся  и,  сделавшись  невидимым, подался  посмотреть,  где  резали  прохожие  углы. Увидел  и  прикинул,  и  чиполинам  приказал  ворота  и  калитки  заварить.  А  ту,  которая  в  диагонали  на  углу,  убрать, - оставить  дырку. Пущай  жильцы  многоэтажки  танцуют  круголя,  как  все  прохожие,  кому  хотели  сделать  бяку! А  что  касаемо  авто,  из-за  которых  загорелся  сырой  бор,  так  приспособятся  потом. Ежели  забыть  про  представительский  престиж  успешных  спекулей, -  так  даже  экономно. Бензин  не  надо  покупать  и  прочие  расходы  сокращать. Заказывать  такси  дешевле,  когда  спешишь  и  дел  невпроворот.   
       Да  что - такси?! Когда  горело  в  трубах,  наши  люди  ездили  на  тракторах  и  на  комбайнах,  не  говоря  о  вертолётах  в  северах!
       Теперь  машин  навалом,  тут  всякий  согласится. А  на  хрена  козе  сапожки,  если  есть  копыта?! Вокруг  машины  лазить  надо,  место  ей  найди,  кормить-поить  купи! Расходы  посчитал? И  не  бросишь  где  попало,  могут  упереть. А  на  такси?!  Заботы  видишь? Были  б  деньги! Да  на  рыбалку  ездили  в  такси!
       И  что  теперь?  Кричат:  сейчас  народ  живёт  от  пуза,  а  раньше  бедовал. А ты  сравни  на  потреблении  такси! Сейчас -  навалом,  очередь  стоит,  а  раньше  мог  поймать? И  стоимость  сравни.  За  рупь  куда  уехать  мог? Вот  то-то! За  колбасу  тоже  молчок! Её  сортов  по  магазинам - в  глаз  не  влазят,  а  жрать  возможно? Чего  в  неё  пихают, знаешь? Вот  выдумать  и  закрепить  бы  правило,  чтоб  прежде  чем  пустить  в  продажу,  хозяин  сам  употреблял  продукт!  И  своим  деткам,  да  и  пассиям  пихал  бы…Но  сдерживает  имидж,  мещанская  привычка  выставляться. Что,  де,  на  зависть  всем, я  лучше  и  красивей,  да  и  удача за пазухой сидит.
       Впрочем,  позже  поразмыслив,  узнав,  что заказали  отделение  жильцы  с  «мохнатыми»  руками,  Ваня  Лук   решил  простым  аборигенам  сделать  скидку,  (голосовали  за  забор  от  дури), -  калитки  отворил.
       И  кстати,  почему  так  долго  загнивают  Штаты? Ведь  учения  по  Марксу  предрекают  им  каюк. 
       И  почему  рассыпался  Союз?
       Догадкой  простенькою можно  поделиться?  Вот  вы  возьмите  веник  и  поломайте  в  комле. Слабо?  А  если  разобрать,  да  по  одной  сломать?  Получится?  Легко! Вот  и  Америка  стоит,  хоть  и  смердит. А  почему?  Штатам  из  альянса  выход  запрещён!  А  в  СССР,  ещё  на  год  рождения  Союза, Владимир  Ленин  подложил  свинью  и  разрешил,  когда  взбредёт  охота,  по  околоткам  разбежаться. Хотя,  если  разобраться,  такой  подлянки  Ильич  не  ожидал. Он  не  пророк  и  разве  мог  подумать, что  пролетарская  среда  обзаведётся  преподлейшими  глупцами,  которые  начхали  на  его  науку,  забыв  про  мудрость:  от  добра  добра  не  ищут,  и  бросились  искать  заморских  трюфелей.
       И  вот  при  «перестройке»  устроился  бардак  и  предложил  альтернативу,  чтоб  больше  лебедь  раком  щуку  не  пихал.   
       Забыв  пожать  плечами.  Если  лебедь  ставит  щуку  позад  рака,  то  щука  лебедем  всплывёт?
       Скрывая  смысл  затеи  для  высоких  дум,  уединились  тоже  трое,  под  видом  посмотреть  у  зубров  зубы,  при  выбраковке  доломать  рога.
       Смотрящие  республик, (ухарь Никуда Ёперескин, Лёнечка  Кривдюк  и  Шишкиедич), под  драники  нанюхавшись  зубровки,  тыняясь  по  полатям,  обсасывали  тему,  что  мало  вероятности  разбить  горшок,  когда  один  в  телеге.  И  надо  сделать:  зад  об  зад  -  и  кто  подальше  прыгнет.
       И  стукнулись,  и  разлетелись  по  домам,  уселись  как  наседки  по  толчкам, засунув  гузна  в  суверенное  очко.
       И  доси  нюхают  дерьмо! Простые  люди.
       Теперь  по  миру  стараются  устроить  сепараторы  в  отдельных  странах,  в  Украдии, у  Молдаван,  другим  подбросили  идею. Да  вы  по  Африке  прикиньте  и  Югославию  найдите! Нормальному  народу  эта  штука  не  по  нраву. Кто  не  знает,  можно  разъяснить: молоко,  прошедшее  сквозь  сепаратор,  делится  на  масло  и  отстой. Запомнили? Отстой  и - масло!  И  кто  в  такой  стране  останется  за  масло,  и  кто  пойдёт  в  отстой?
       Но  это  всё  политика, теперь   она  обрыдла,  кругом  и  постоянно – реклама  и  она. А  раньше,  помнится,  у  нас  всего  два  дня  политики  имелось:  в  начале  мая  день  трудяги  отмечали,  а  в   ноябре  капиталистов  вспоминали,  которым  за  нахальства,  жадность  и  надменность  пристроили  пинка.   
       Иван  на  это  всё  сейчас  смотрел  сквозь  пальцы,  сказать  по  совести, -  чихал.  Он – человек,  которому  работать  и  растить  детей,  покушать,  отдохнуть.  Иван  и  отдохнул,  но  прежде  Ладушке  отдал  должок  и  ласку. Природа  требует  своё. 
       И  выпил  квасу.
       Но, мужики!  Квас  должен  настояться  на  дрожжах,  тогда  толк  будет. Ведь  дрожжи  что?  Они  играют,  выпирают,  возбуждают,  и  без  вреда!


                Взгляд   отсюда  на  ребят  из  ЦРУ

                __________   *   __________
       Взывая  к  Новостям,  Иван  нажал  на  кнопку  и  сразу  напоролся  на  пикантность. Иксклюзо-клюквой показали ну-ворища.  Тот,  если  верить  комментатору,  в  чужой  стране  изнемогал  от  подлости  и  происков  врагов.
       Молодца,  на  вид  бычка, но  по  фамилии  Бугаев, обвиняли  в  знаниях  наркодорог  и  оборота  грязных  баксов.  К  тому, вменили  подозрения  на  связь  и  во-оружение  повстанцев. То  есть,  во  многих  регионах  помогал  врагам  буржуев  не  только  по  идейным  догмам,  но  и  отстирывал  грязное  бабло! 
       Иван  послал  узнать,  и  чипы  доложили:  верно, ну-ворище  разводил  капусту,  как  все  везучие  барыги  разных  стран! А  капуста,  то  бишь  зелень,  всем  известно,  если  промывать  и  отмывать  как  надо,  теряет  грязный  вид  и  отбивает  запах. И  прибавляет  авантажности  владельцу.
       И  этого  умельца  повязали  азиаты  и  клеят  счёт  за  давние  дела!
       А  он  плюётся,  водолазку  рвёт  на  пузе  и  орёт:  «Невиноватый  я,  а  виноватая  судьба-индейка!  Подлянку  строят  пацаны  из  ЦРУ!»
       В  общем, этот господин  Бугаев  схлопотал  неудовольствие  спецов  из  Штатов,  и  оказать  содействие,  помочь  отмазаться  мог  только  случай. 
       А  там   сплошная  Азия,  у  них  работает  Закон!  Закон - не  джунгли,  не  тайга,  не  дышло!  И  есть  у  тебя  тугрики,  юани,  баксы  или  ты  дервиш  в  хламиде, им  тонкие  нюансы  до  лотоса  в  цвету. Возводи   Будде  хвалу,  хоть  посылай   ему  хулу,  но  если   взяли  там  под  жабры  в  ихней  амуниции  ребята,  мундир  на  шелест  мзды  не  поменяют.  Деньгами  за  работу  получают  хорошо  и  принципы  имеют.  Если  не  прикажут  потерять.
       И  получилось:  ожидай  решения  высокого  суда,  сморкаясь  в  кожуру  банана. Там  могут  посадить  на  долгие  года,  а  могут  милосердно  кокнуть.
       В  ответ  на  эти  обстоятельства  и,  разумеется, за  зелень  Бугаева,  урканийские  СМИ  подняли   кипеш  и  балдёж  в  протест  на  произволы,  направили  цунами  на  страну  со  звезднополосатым  флагом.
       "Он  наш!  Мы   штатам  не  позволим  свезти  к  себе  умельца  и  дать  срока  на  долгие  года!"
       Украдская  общественность  и  всякие  бомонды,  взбодрённые  дензнаками  быка,  тоже  кучковались  у  посольства,  лезли  в  объективы,  растягивая  клич: " От  чистого  порока – руки  прочь!"
       Но  штатникам  плевать  на  всякие  протесты  не  впервой,  одним  китайцам,  было  дело,  плевали  больше  тыщи  раз. Теперь  же   поперёк   поставили  американскую  свободу,  подпёрли  демократией  и  стребовали  сдать   под  юрисдикцию  USA  вражину  интересов  Уолл-Стрита.
       А  по  законам  той  свободы,  если  уж  попался  за  негоцию  с  душком,    могли  приклеить  срок  до  пенсии,  и  с  гаком!
       А  Бугаев  не  только  видеть  не  желал,  и  слушать  не  хотел Америку.  Ему и Южная наостобрыдла, с лесами  Амазонки  и водой,  вместе  с  мерзкими  зубами  у  пираний  и  толстодлинными  змеями.
       Бизнесмен  хотел  домой,  давно  не  видел  деток,  маму  и  жену.
       И  пусть,  раз  виноват,  его  осудит  самый  лучший  и  гуманный  в  мире  суд  Украдии,  способный  к  милости  за   тугость  кошелька.
       Он  послушает  про  срок  в   четыре,  а  то  и  целых  семь  условных  лет  и  будет  чист  перед…
       Перед  теми,  кому  надо.  Если  приглядеться  и  внушить,  как  первая  слеза    дитяти.
       Лук  слушал  и  вникал  в  перипетии  обстоятельств. Госдеповцы   в  итоге   дёрнули  за  шнур  или  верёвку,  и   азиаты  выдали  мазурика  ребятам  ЦРУ.
       И  констатируя  тот  факт,  в  глазах  украдского  парнищи,  когда  его  толкали  в  зад  на  трап,  Иван   увидел  горечь  и  обиду  за  державу.
       "Так,  Ипполит,  была  Великая  Держава,  а  стала  ить  постыдная  лежава! -  сказал  в  ответ  и  про  себя  Иван,  хотя  в  ответе  был  безмолвный  в  равнодушии  народ. – Ладушки,  страдалец,  ехай,  а  я  прикину,  чем  можно  пособить."
       И Лук  не  позабыл,  через  просторы  океана  запрыгнул  и  посетил бычка  в  американском  обезьянике,  построенном  из  прутьев  стали. Чтоб  наблюдались  и  «гориллы  с  шимпанзе  среди  макак»,  и  морды  полицаев.  Блюлась  прозрачность  обстановки.
       Бугаев   содержался  в   одиночке,  в  кандалах,  прикованных  к  столбу,  как    всякий  дока, способный  тикануть  вместе  с  забором.
       Но, сытно  кушая  и  запивая  колой  сэндвичи, врёшьбургеры  и  стейки, битюг  слинял  душой,   и,  в  перерывах  между  мыслями, (про  как  сбежать  или  купить охрану с вертолётом), думал  о  пустом. К примеру, как  устроить  быт  среди  аборигенов  тюрем,  коли  случится  получить  длиннющий  срок.
       Иван,  взглянув  на  кислый  вид  клиента,  захотел  прижать  страдальца  к  триколору  бабочки  над  смокингом,  пустить  слезу,  но,  вникнув   в  элементы  биографии,  да  и  заглянув  в  душу,  почесал  себе  за  ухом.
       Бугаев  делал  деньги,  любил  себя,  а  долгий  досуг  посвящал  не  покаянию,  (и  только  отчасти  мечтал  о  девках),  но  пропадал  у  ноутбука  и  любовался  цифрами  бабла. Оно  сидело  в  офшорных  казематах  и  от  утраты  защищалось  недоступным  кодом.  Куда  свободно,  впрочем,  заходили  хакеры  и глобалисты.
       Лук качал  с  досадой  головой. Он  понимал  момент  эпохи  и  принимал  нормальных  коммерсантов, то бишь  трудящихся  напругами  извилин. Которые продукт  производили,  продавали,  и  тем  счастливо  жили.
       Но  этот  и  подобные  ему!  Подонки, сволочи,  ублюдки,  клопы,  клещи  и  паразиты,  канальи,  жулики,  вредители  хозяйств! 
       И  глобализма  пауки!
       Кстати,  в  нескольких  словах  про  это  дело.  Что  такое  глобализм  для  государства? Соображение  имеешь,  если  дальше  передать?
       Так  это  же  потеря  суверенитета, когда  за  всякой  мелочью  иди  к  соседу  покупать! Сам-то  всё  не  производишь! Вот  и  иди,  побей  челом,  облобызай  туфлю.  А  то  и  зад  понюхай.
       Эпитетов  набрать  на  разных  языках  сколько  угодно  можно. А  толку?  Такие  твари  сраму  не  имеют, их  надо  наказать  и  обезвредить, лишть  возмож-ности  вредить.
       «Но  как? Набить  харизму,  да  и  с  глаз  долой?  Так  я  не  хулиган,  я  воз-даятель  за  дела. Пинком  под  зад  отправить  в  регион,  где  изобилие  грехов?  Как  в  банку засыпают  пауков?  Но  трудоголики  ущербного  ума  и  так  в  свободе  нежатся,  а  там  их  купель.  Отдохнут  от  будней  и  придумают  примочки  охмурять  международных  лохов!.. Сослать  на  зону  для  добычы  славы  трудовой?  Так  щас  трудом  не  славят…Или  в  Сибирь,- на  корм  кровососущим? Опять-таки  я  не  садист,  чтоб  потворять  вампирам,  это  смахнёт  на  подлость  высшего  пошиба. Устроить  порку  заднего  мосла?.. Унизительная  акция  и  даже  вызывает  боль,  но…За  казначейские  билеты  стерпят  и  не  то.  Даже  заход  в  задний  проход    согласны  многие  менять  на  мани.  А  я,  к  тому,  картин  насилия  над  чувством  не  терплю, а  изменения  природы  естества – подавно.Репрессию  устроить, в рептилии  отправить? Так  для  ума  там  отдых…Или  податься  посмотреть,  куда  послать  подальше?»
      И  мениж-хрен  Иван  прыгнул  в  Океанию  с  другого  края  мира. И  с  дури,  какой  был,  красавцем  в  полный  рост,  нарисовался  рядом  с  обитателем  тех  мест  вараном! А  варан,  вовсе  не  баран!  Кто  видел,  подтвердит,  вид  отвратительно  ужасный,  хуже  чем  дракон  и  очень  шкурой  схож  с  Горинычем  трехглавым. У барана  круглые  рога  и  он  готов  бросаться  на  врага,  а  у  дракона,  Лук  увидел,  - мысли  про  пожрать. Но  варан  свой  шанс  отведать  от  Ивана  проморгал. Сначала  очень  удивился,  а  уж  потом  раззявил  пасть,  но  старшина  морпехов  смылся.
       Он  отпрыгнул  дальше  и  превратился  в  голограмму,  а  уж  потом  усилил   к  месту  интерес.
       Кругом  простор  и  масса  света!  Вдали  вода  сливалась   с  небосводом  цветом,  росли  вокруг  кусты  и  пальмы,  кричали  птички,  широкой  шторой  низвергался  водопад,  играя  радугой  на  солнце.
       Дышалось  вольно, -  здесь  располагался  рай!
       Сюда  надо  селить  преступных  элементов,  дабы  они,  нанюхавшись  озона,  навосторгавшись  красотой,  забыли  про  цехины!  Они  тут  ни  к  чему,  да  и  жратвы  навалом. Как  про  то   сказал  поэт?  Жуй  ананасы,  рябчиков   жри,  а  в  глаза  варанам,  буржуй,  не  зри... Или  баранам?
       В общем, Ивану  тоже  захотелось тут  немного  побывать  зевакой,  местопребывние  понравилось  настолько, что  он  не  пожелал  селить  сюда  придурка, который  тутошней  житухе  предпочитает  суету. 
       «Вот  разве   так?  Придумать  муку  ожиданьем!…И  хошь  такое  дело  схожее  с  садизмом,  другого  выдумать  нельзя!»
       И  Ваня,  погасив  в  себе  недобрые  задумки,  внушил  умельцу  Бугаеву  не  лезть  на  компромисс  с  Фемидой  штатовской  дерьмократуры.
      «Ты, паря,  побывай  раскрепощённый  от  зароков,  прими  как  есть  вердикт  Судьбы.  Пускай  восторжествует  биль!  Ну  сунут  тебе  срок  в  полвека, так  выйдешь  с  просветлённою  душой!  И  человеком! И  вообще,  в  нормальных  странах   грехи  снимают  не  битьём  чела  о  камни  при  молитве,  а  физическим  трудом  на  пользу  государства.
       Ты  лучше   попросись  на  экстрадицию  домой,  а  перед  судьбою  я  замолвлю  слово.  Режим  украдской  дерьмократии   гуманнее  других. Жизни  не  лишают,  а  применяют  срок  до  истечения  отпущенных  страданий. Так  помнить  надо  про  богов: они  какие  муки  претерпели  за  идеи! И  нам  велели. А  ты  страдаешь  не  за  Веру! Тебе  грозят  за  облизание  задов,  при  службе  у  Мамоны.  А  если  что, в  пожизненном  вердикте  держится  надежда!  Или  ишак  протянет  ноги,  или  сыграет  в  ящик  падищах.»
       Лук  закончил  наставление  и  сразу  же  решенье  изменил.
       «Ну  вот,  поторопился,  едва  слезою  не  облился  от  жалости  к  ехидне. Он  сам  избрал  тернистую  стезю  на  службе  у  презренного  металла. Себя   глупец  в  расчёт  поставил,  не  зная,  что  провидение  перехитрить  нельзя. Вот  ежели  оставят  его  тут  на  суд  и  он  получит  вышку,  то  приговор  немедля  подведёт  черту - утеряна  Надежда! И  хрен  ему,  а  не  морковку! -  сказал  Иван  себе  для  утешенья. - Не  будет  ни  родной  баланды,  ни  умилений  за  условный  срок,  когда  останешься  ты  в  прагматичном  равелине  штатов! Ить  в  наших  тюрьмах  защитники  правов  господ  воров  от  либералов  снова  обольют  твои  страдания  елеем  и  простому  человеку  будет  стыдно  в  ящик  заглянуть.  Нет  уж,  оставайся  под  эгидой  штатов!»

               
                Обзор  обстоятельств  вокруг  должников


                _______    *   _______
       Пришла  пора  и  собирайся  в  путь!
       Ивану  вспомнилось  про  членов  ложи  "Шестерня  Олбани",  послов  от  штатников   в  Украдии  и  резидентов  ЦРУ.  У  их  адепта  западных  шалманов  имелся  родственник Тимур,  и  адмирал  и  папа,  а  лбы  в  молитвах  били  древнему, хромому  хану  Тамерлану. А  был  ещё  Тимур,  погибший  лётчик  Фрунзе,  ему  бы  поклониться,  памяти  его, но  бузотёры  либеральных  игр  не  чтили  родственных  корней,  а  маяком  держали  идола  свободы  и  толерант-ность  для  своих.
       И Лук  серьёзно захотел  узнать  дела  потомка  папы,  который  был  газетный  адмирал,   и,  как-то,  провалясь  в  экстаз,  сделал  эмбрион  вредителя  народам. 
       Ах, этот папа! С  великою  досадой  вертится  он  в  домовине,  запоздало  понимая  срам  момента  сладострастья!  А  то  проклял  бы  день  и  час,  когда  нелегкая  забросила  в  постель  к  супруге!  Да  он  бы  застрелился,  в  лампасы  бы  напился  или  забросил  семя  в  лоно  секретарши!  И  у  рождённого  дитя  сложился  б  фатум  не  туда! 
       Хотя.., бог  ведает, податель  спермы  вряд  ли  завертелся  во  гробу  и  возникал  с  проклятьем. Он  сам  паразитировал  на  имени  отца  и  приспособился  лизать  фортуне  зад;  души  не  чая  в  сыне,  переступил  порог  разумного  житья,  заботами  пресытил.
       А  дед,  который  пацанятам  подарил  тимурову  команду,  не  мог  вмешаться,  скорректировать  планилу  внука. Сражаясь  с  оккупацией  фашизма,  сгиб. 
      Тот, - да!  Тот  проклял  бы  до  крайнего  колена  не  только  внука,  но  и  внуковых  внучат! И  было  бы… Представьте:  хмыренок  вылез  на  люди  без   связей  в  обществе-элите,  с  замшелым  именем,  и  с  кровью  не  того  отлива!  В  жилах  нету  голубого,  знака  либерала!
       Куда  ему  тогда,  с  образованием  совка,  простелится  планида-колея!?  Дорога  в  алкаши  или  в  трудяги   пятилеток!
       И  ведь,  клянуться  можно  поручением  гаранта,  страна  пошла  б  путём  народных  предприятий,  как  предлагал  мудрейший  офтальмолог,  которого  угробил  случай  или  враг.
       И  люди,  если  и  страдали  б  в  катаклизмах, осиливая  трудности  побед, зато  без  помощи  общественных  палат. 
       Ирония  судьбы  какая! Измышленный Тимур,  из  книжки  деда  про  команду, помогал  больным  и  дряхлым,  и  морщился  при  имени  того  абрека  из  моголов,  который  сделал  иго  для  Страны.
      А  чернокнижник,  сын  Тимура  из  газеты  и  сам  заведующий  отделом  СМИ,  страну желая  осчастливить,  ввергнул  в  хаос!
       Авантюрист  по  духу,  желая  сбросить  хоть  на  пару  пальцев  жиру,  потопал  сам  и  следом   поманил  мещан  в  трясину  рынка!
       Не  Моисей, -  халдей  у  дерьмократов,  а  поперся!
       И  дал  совет  из  Агрессивных  Штатов  вызвать   мракобесов! Чтоб  написали   для  Украдии,  обломышу  державы, Закон  стратегии  для  рынка.
       И  те  исполнили,  а  мы,  терпельники,  из  зада  янки   нюхаем  поносные флюиды!
       Луку  захотелось  увидать  приемника  тимурова  сынка  и  закопёрщика  в   делах  Украдии,  (с  кликухой  Сёва Шибздик,  у  народа),  и  господина  Тёмкина,  (в  кругу  общественных  забав).
       Прикинуть,  как  живёт,  имеет  ли  мозоли  мозг,  чем  забавляется  в  избытке  сил  между  трудов?  Как  охраняют,  чтобы  не  явили  толпам  на  расправу?
       И  Лук  Иван  подался  поглядеть.
       Но  надо  помнить: агента  стёбнуло  по  тыкве. И  не  мешком,  пустым  и  пыльным,  пригладило  шутя, -  обрезком  двухдюймовки,  наискосок  и  сзади  приложился  посыльной  неведомой  Планиды.
       А  между  этим,  Сёва  Тёмкин  почивал  и  видел  сон,  будто  бы  забрёл  зачем-то  в  кабинет. И  видит, за  его  столом, под  кожаным  картузом  со  звездой   и  в  глянцевой  тужурке, сидит  сам Лейбушка  Бронштейн,  то  бишь  товарищ Троцкий! С прищуром  глядит и  едко  говорит:
       - И  что  же  ты,  свиная  морда,  еврей  на  четвертинку  и  политическая  курва,  наделал  со  страной?  Украдию  украли  для  себя! А  поделиться?! Ну,  дал  гарант  вам  обещаловку  не  трогать  растащиловку,  оставить  бабки  при  себе. Но  он  же  может  слово  взять  обратно! Ведь  видит  же  похабность  жизни  у  простейших  лохов  и  может  пожалеть. Да  и  себе  захочет  поиметь, когда  завидки схватят  за  кадык! Освоит власть, надёжную  охрану  подберёт, прикормит  земляков,  и  вам  устроит  резервации  в  краях  столь  отдаленных,  как  и  изощренных, подобные  построенным  индейцам  в  штатах  века  полтора  назад. С каких  я  брал  пример. Оно  вам  надо!? Работа  множества  умов  семитов  чуть  не  отправлена  козе  на  хвост!
        -Так это, кто сказал? – растеряно промямлил  Тёмкин. - У нас, как этот…  ватерпас! Чтоб  не  было  базара,  всем  разрешаем  нюхать  из  корыта. А остальное – нам!
        -Не  лги,  не  завирайся,  не  бреши! А  то  вон  маузер  поправит.  Зачем  развёл  крысятник?
        -Да  кто  их  разводил?! Они,  как  головастики  вылазят  из  икры! И  все  почти  одной  породы. Куда  ни  ткни – семит!  Как  будто  нюх  особый  на  бабло!  Жадюги.
       -Так  надо  навести  порядок!  И  все  вперёд,  к  победе  глобализма!  Вожатым выставить  Барана поумнее!  Народу - демагогию!  Но  коротко  и  ясно.  Придем  к  конечной  цели – всё!  Кто  был  никем,  тот  хапнет  больше!  А  если  выступит  кто  против,  маузер  зачем?!
       Кивнул  на  стол наперсник, где  в  кобуре  хранился  маузер,  а  в  чехле -  стилет. 
       -Так - толерантность, демократия, свобода! Сейчас, когда  на  улице  кого-либо  пристрелят,  кидаются  зеваки  посмотреть. И  даже  интерес  для  СМИ. А  если дело  отправляется  на  суд…Нельзя  приговорить. Свобода  личности, и  воровать  не  запретить.
       - А маузер! Забыл?! Он с лёгкостью  решал  вопросы. И перестань мне волю  тыкать  в  нос! Если  на  неё  целесообразность  есть,  так  двигай!  Весь  мир  к  твоим  услугам,  а  нет,  заткни  свободу  в  анус. И не  боись,  клади  на стол  доклад. 
       - Ну  это,  план  мы  выполняем. Отправляем  баксы  сохранять  у  штаты. И вообще, мы  им  порядком  услужаем. Что золотом, что  бабками  и  даже  появился  интерес  прихватизировать  и  сплавить  к  ним  Госхран.  А  что?  Идея! Общак  людей  пополнится  алмазами  царей  и  их  короной. Престижно  поиметь!
       -А  ежели  поставят  к  стенке? Была  статья  пятьдесят  восемь, экономический  подрыв... И  охранял  её  всё  тот  же  маузер-трудяга  и  винтарь.
       -Так  кто  применит? Прошли  гулагов  времена! – ухмыльнулся Тёмкин,  кивая  на  массивный  сейф  в  углу . – Теперь  страною  управляет  капитал.
       - Оставь, деляга! Ленин  тоже  говорил, что  власть  забрал  на  веки,  а  вишь, партноменклатура  поменяла  устремления  страны  чего-то  созидать  на  заседать! Но  есть  опасности  реванша  и  вдруг  проснётся  пролетарий-гегемон… И,  именем  Украдии,  вздрючит!  Народ,  он  любит  пошутить,  припомнить,  применить  иронию  на  случай.
       -Да  нет, Давидович, хана! Вон  против  них  придумали  стрелять  из-за  угла, кривой  Ака! И возвратили,  с  мусором  борцов,  именовать  полицией.  Не  знак?
       -Глупец  ты Тёмкин, никакой  ты  не  Потёмкин,  хотя  при  должности  подобной. Запомни,  революцию  нельзя  отвергнуть  или  не  принять,  она  сама  приходит. Когда  пробьёт  ей  час. А  вы  его  стараетесь  приблизить! У  нас  в  аду  прошел  слушок  про  неполадки  в  управлении  страной,  и  главковерх  Лукавый  меня  направил  решительно  пресечь. Снабдил  вот  этим, -  Лев  Бронштейн  снова  указал  на  маузер  кивком, - и  приказал  попользовать,  когда  от  наставлений  не  выходит  пользы. А  проку  я  не  вижу. Так  что,  готовься, распорядись  про  погребенье,  можешь  заказать  обед. Сам  понимаешь,  время  изменилось  и  мне  не  хочется  возврата  к  тем  годам,  когда  кончину  дней  считали  гуманизмом. Да  не  пугайся,  все  туда  переселятся,  а  там  покойно…Хотя…В  Аду  сравнительно  неплохо,  но  вдруг  в  реалии  времён  вернутся  к  инквизиции,  ухваткам  варваров  сажать  прямой  кишкой  на  кол? Пожалуй,  я  не  стал  бы  соглашаться  на  обмен  пожить  среди  сегодняшних  владельцев  капиталом. Представить  можешь?  Ты,  владелец  миллиардов,  сидишь,  как  ведьма,  не  верхом,  а  на  колу  задком,  глаза  на  лбу  и  ужас  на  лице;  кругом  зеваки  ржут,  держась  за  животы, -  потеха!  И  знаешь  ты,  народ  давно  такой  минуты  ожидает… Да  не  тушуйся,  вытри  пот! И  кончим  дело.
       Товарищ  Троцкий  поднял  маузер,  прикинул  на  руке,  навёл  на  потное  чело  ворищи…И Тёмкин  тут  проснулся.
       Но  время  не  терял  и  наш  агент  и  мениж-хрен Лук  Ваня.  В  груди  встряхнул  морпеховскую  душу,  мотнул  кудрями,  и  образовался   у  ворот  через  дорогу  в  терем  ну-ворищи,  в  форме  каперанга  Штрыка  и  в  окружении  команды  кавторангов,  внедавне  отданных  под  суд  за  покушение  на  члена,  который  брал  от  жизни  всё. 
       Ан суд  присяжных  мореманов  оправдал. Как  показала  экспертиза, они  все  промахнулись,  хотя  служили,  где  обучали  защищать  народ. Выходит,  пожалели  Шибздика  или  же  не  было  приказа  на  приборку.  А  то  и  выдуман  процесс  для  устрашения  имеющих  клыки  на  паразитов.
       А  каперанга Штрыкова  от  коллектива  мореманов  отделили  и  за  покушение  судили. Он  не  скрывал  презрения  к  ворам  и  обличал,  и  обещал  устроить  кару. О  том  даже  писала  пресса, а  из  неё  Иван  проведал  про  процесс. 
       По  делу  выходило, будто  командир  морпехов  каперанг,  пытался  приложиться  к  скуле  олигарха  и  действом  оскорбить. Но  он  не  смог:  ему  мешали,  его  запутала  в  рубаху личная  охрана!
       И  смех  и  грех! 
       Высокой   выучки  морпеху,  охрана  урки  помешала  дать  по  морде  подлецу,  исполнить  свой  гражданский  долг?! 
      Да  он  ракетный  катер  остановит  и  в  субмарину  запросто  войдёт!  Он  любой  авианосец... Нет, как  говорил  его  сосед  Изот,  авианосец – слишком  высоко.  В  одиночку   взять  махину  хлопотливо.  Зато  тот  Штрыков-капитан  водил   меж  трёх  берёз  спецов  из  Теля-Вива, котиков  морских  из  штатов  вынуждал  нырять  так  глубоко,  что  те  не  сразу  поняли,  что  не  коты  они,  а  свинки. Ещё  он  охмурял  джентльменов  от  «Мы - шерсть.»  А  про  потомков  Цыганвранце  говорить   даже  не  стоит,  мамалыгой  угощал.
       Лук  Иван  душой  морпех,  он  с  каперангом  не  служил  и  даже  визуально  не  знаком,  но  оба - доки,  и  друг  за  друга  до  конца... В общем,  Иван   Кузьмич   решил  помочь  и  поручил  заглянуть  чиполинам  в  бумаги  для  суда.
       И  вот  вершится  производством  дело...
       Судья  читает  вводную  и  дальше,  но  едва  он  произносит: «…умением  украсть  и  дышло  вывернуть,  чтоб  вышло…», то  тут  же  приступает  дурнота  и  делается  плохо,  а  доктор  щупает  упадок  пульса  и  состояние  удушья.
       Служителя  Фемиды  увозит  неотложка,  а  дело  поручют  продолжать, который  крепче  духом.
       И  снова  наступает  дата,  «их  честь»  читает  приговор. И  подбирается  к  финалу  и  приступает  к  оглашению  вердикта.  Но  тут  вступают  чипы  от  Ивана  и  после  слов  «им-ме-умением  Гаранта  и  умением  украсть,  а  дышло  повернуть…»  вестибюлярный  аппарат  не  держит  чести  и  служка  падает,   как  кто  пригладил  битой. 
       И  возрастают  шум  и  гам,  и  порождают  много  слухов.  И  снова  назначается  судья...Но  этот  слов,  «умением  украсть»,  не  успевает  возгласить,  его  поносит  и  его  уносят.
       А  дальше  клирики  Фемиды  строят  саботаж  и  боятся  оглашать,  потому  как  страх  перед  Планидой  посильней  увещеваний  и  приказов. И  если  нажимают  сверху,  они  идут  на  бюллетень.
       А  дни  идут,  в  тюряге  Штрыков  чешет  пятки,  а  Лук  Иван   тут  разбирается  с  порядком.
        Шестьюрких,  то  бишь  застава  на  залесной  даче  у  ворот,  стояла  начеку, и  экстремистам,  террористам  надо  много  думать,  чтобы  кордон  преодолеть. Но  вдруг:  туман  и  мистика   для  глаза!
        Парадным  строем  моряки,  чеканя  шаг  и  строя  глазки,  как  масло  через  нож,  сквозь  заграждение  болванов,  протекли.
       Когда  морские  волки  вошли  в  апартаменты, а  следом  забежали  вохры, Тёмкин,  раскинувшись  на  троне,  задравши  морду  в  потолок  и  ноги,  весь  перекошенный,  в  слезах,  ублажал  суспензией  орало. Он  изгонял  премудрость  коренного  зуба,  где  порождалась  боль.
        Лук  повелел  шестеркам   истуканами  и  с  видом  битых  холуёв  устроиться  вдоль  стен  и  у  дверей,  а  себя  и  морячков  изобразил  с  харизмой  гегемонов  в  кожаных  тужурках,  при  красных  бантах  на  грудях,  с  наганами, умеющих  в  дискуссии  поставить  точку.
       На  лицах  комиссаров  тут  же  выросла  готовность  до  работы, при  ожидании,  когда  команда  прозвучит   и  они   приступят  искрометно  чистить  Шибздику  не  только  физию, но  и  широкий  таз,  откуда  вырастают  уд  и  ноги.
      Но  Иван  был  не  нахал  и  хамства  не  терпел, приличия  соблюл.
       Нельзя   врываться  в  дом  и  унижать  владельца.  Мореманы  не  пираты,  не  подворотняя  шпана,  они  общественный,  народный  трибунал!
      Хозяин  должен  возмутиться,  и,  защищаясь,  пресекая  произвол, бросить  в  бой  охрану.  А  кто  еще  способен  защитить  его  права  иметь  на  всё  свободу? Закон?  Для  урок  он  условность,  куда  можно  плевать.
      А  Сёва  Шибздик,  сеньор,  месьё,  джентльмен  и  господин,  херр,  мистер  Тёмкин, - полный  урка  и  халдей  при  нынешних  властях,  в  своих  покоях  занят  зубом. Тот  докучал,  да  как  за  нервы  дёргал! Хоть  волком  вой  или  бросайся  с  высоты.
       Он  только  что  сменил  волшебный  элексир  на  новую  суспензию  и  зубы полоскал  настойкой  на  спирту  фекалиев  от  яков  из  Тибета,  которое  считалось  мумиё. Один  из  холуев  стрелой  мотался   давеча  за  снадобьем  к  шаману-колдуну  и  хитровану,  знатоку  по  карма-чакрам  и  халявам.
       Иван  поусмехался  виду  на  забаву,  а  потом  вскричал: 
       - Полундра,  Ванькин  тельник! 
       И  тем  отвлек  внимание  хозяина  от  хвори. Она  прошла,  мгновенно  улетела,  и  Шибздик  с  радости  едва  не  сделал  мокрыми  штаны.  Но  газов  не  сдержал.
       Мумиё  извергнулось  наружу,  болезнь  пропала,  глаза  же  вылезли  на  лоб:  так   изумлен  был  Семён  Иудыч  Тёмкин.
       Намедни  он  ногами  топотел   и  брызгался  слюной  на  прокуроров,  столько  им  наобещал  елейных  клизм  и  баксов  за  исход  суда,  что  каперанга  Штрыкова  обратно  сунули  в  темницу  через  старания  гуманного,  карманного  Суда. 
       И  вдруг  тот  личный  враг  явился  прямо  на  глаза. И  не  один! С  командой  мастеров  битья  по  мордам  и  другим  местам.
       Это Шибздик  понял  сразу по  виду  комиссаров, но  и  шестое  чувство  подсказало  тоже.  Задергались  места  сидалищных  бугров,  битые  аж  в  детстве  пинками  пацанов, и  закружилось  в  голове. 
       Морпех  давно  пообещал  обидчику  народов  зайти  с  визитом  доброй  воли  и  действо  отложил  не  по  своей  вине. 
       И  тут  взгляд  обреченного  на  муки  упал  на  строй  шестьюрких,  униженных  в  постыдном  карауле. И  всё  переменилось!
       К  нему  вернулся  гнев  и  авантаж.  Тёмкин,  облеченный  властью  и  баблом,  вспомнил  про  возможности  охранников  при  теле  и  восторженно  вскричал:
       -Ату!  Как  вы  сюда?! Охрана! Да  их  под  суд!  А  зачитайте  им  права!
      И  офицеры-спецюки,  при  службе  обеспечить  безнаказанность  в  делишках  ну-ворищи,  исполнить  кинулись  приказ.
       Стрелять  рисково,  могло  зарикошетить  шефа,  но  у  спецов  любая  вещь - орудие  труда.  Сверкая  блеском  стали  на  глазах,  они  рванули  в  рукопашную  на  голограмный  строй.  Да  как  старались,  сколько  накопили  куражу! 
       И  Лук  им  разрешил  развлечься  и  выучку  явить.
       Вот  вертухай  нацелил  хрястнуть  в  голову  морпеха,  а  попадает  в  физию  соседу,  другой  же  дока  получает  тырсу  от  дружка!
       Ведь  голограмма  что? Раскрашенный  под  вид  предмета  воздух! Мираж  в  глазах  и  только!
       А  вон  крадётся  комиссар,  проникший  в  частное  владение,  пытается  почистить  ипостась  владельцу  виллы. Охранник,  хвать  наперехват  за  руку,  и  по  инерции  бросает  с  поворотом  от  себя - себя! Самбист  и  ушуист,  а  также  дзюдоист  с  разгона  подставляет  спину  и…летит  куда-то  лбом  вперед,  приняв  стремительный  поджопник.
       Или  в  горячке  бьет  наперсника  по  службе,  а  тот  носком  обувки,  в  оборотку,  достает  по  аргументу  и  делает  там  смятку  фаберже!
       А  то  и  так:  шестьюркий  размахнудся,  морда  на  прицеле,  кулак  пронзил  порожний  стилуэт  и  устремился  дальше!  И  побежало  вслед  за  ним  пружинистое  тело,  падает,  утративши  баланс,  скользит  к  стене,  и  бьётся  о  неё,  заполучив  контузию  и  шишку.
       Писал  поэт:  в толпу  смешалась  рать холуйская  и  мстители  за  правду.  Амбалы  чертыхались,  морпехи  между  них  сновали,  успевая  наградить  кого  позором  слабенькой  защиты,  кого  секундой  славы,  при  проходе  острого  приёма  или  удара  в  торс  тому,  кто  подвернулся  в  куче.
       Никто  в  пылу  борьбы  не  видел,  как  в  переделке  перепало   не  тому.  Тёмкику  разок  пересчитали  ребра,  а  следом  зацепили  нос.  И  тот  умылся  юшкой.
       Увидев  это, Лук  остановил  соревнование  умельцев,  чиполинам  наказал  харизму  Шибздика  помыть  и  привести  в  порядок  нос.  И  разразился  монологом.
       - Ну  вот, невольник  денег  и  подлостью  заправленный  отец  московской  спеси! Досталось  случаем  в  портрет!  Не  обессудь. Как  говорил  по  кубрику  сосед  Изот,  ты  заработал  полную  кадушку,  а  отдувались  бывшие  спецы. И  это  я  еще  не  приложился  к  скуле,  не  запустил  тебя  в  тулуп  четыре  оборота. Ишь,  подобрал  барбосов, - как  иностранный  легион,  но  без  парадных белых  картузов!  И  какова  картина?  Среди  твоей  пехоты  нету  мореманов. Не  тот  товар  ты  покупал,  а  этих  не  укупишь. Они  народу  присягали. Чего  сопишь,  глядишь  балбесом?  Зря   зацепили  нос?  Не  зря,  поверь.  Не  мо-жешь  ты  держать  его  по  ветру.  Я, ежели  признаться,  лично  и  с  большой  охотой  врезал  бы  в  твой   шнобель  с  недюжинной  силой.  Но,  вот  заноза,  категорически  нельзя.  Именем  на  тулье  краба,  наложен  мне  запрет  давать  физически  по  морде. Только  голограммой,  через  гуманизм. Кругом  же  полная  Свобода,  как  объявили  дерьмократы  и  записали  в  Биль.  И  наказать  их   можно  виртуально,  но  чтобы  не  порушить  право  на  грабёж.  Конечно,  иногда  я  нарушаю  табу,  заехиваю  в  скулы  или  нос,  но  ты  мне  нужен  щас  здоровый,  чтоб  слышал  хорошо  и  языком  владел.  Я  стану  задавать  вопросы.
       Вишь,  как  оборотилось.  Вы -  враги  народа,  а  гаранты  вам  сочувствуют  и  не  велят  сажать,  а  только  штрафовать. Святые гуманисты!  В  церковь  ходют,  и  помнят  заповедь:  ближнего  лобзай  в  любви,  когда  тот  с  радостью  тебя  же  охмуряет.
       А  как  ваш  брат  лелеет  баб  и  всяких  шлюх  любого  пола! Растит  из  них  жадюг.  Да  ты  прикинь  сначала,  чего  имеют  в  голове?  Ить  дырки  есть  у  всех!  Хватаете  смазливых,  а  те,  играя  чуйством  кобеля,  карманы  ваши  чистят  и  делают  рога!
       И  кто  из  вас  дурак? А  если  умный,  поверни  капризным  мягким  задом  тую  бабу  и  коленом  дай  толчка. И  будет  легче  на  карманы. Да  и  народу! Ить,  разобраться,  все  издержки  платит  он!
       На  это  Шибздик  промолчал,  обиженно  надулся  и  даже  отвернулся. Иван,  не  забывающий,  зачем  сюда  припёрся,  спросил  наперсника  и  друга.
       «Нихто! С  обманщика   Страны  снимать  штаны? А  то  по  морде  бить  нельзя. На  проходной   у  главной  башни, охрана  может  обознаться  и  не  пустить  к  гаранту  уронить  слезу  на  лацкан  сюртука  или  рукав  жилетки.  Ить  он  заложник   времени  в  ответе  за  бардак! Наступит  час,  его  будут  судить.  Наверняка  поставят  к  стенке. И  то,  на  нём  мильоны  жизней  простаков,  разор  страны.»
       «По  харе – запретить! Тебе   тут  не  ментовка,  не  эсбэу,  не  цэрэу,  или  подвалы  на  Лубянке! А  вот  штаны  снимать  возможно. По голым   ягодицам  сыпь  с  оттяжкой,  до  недержания  мочи!  Чтобы  пузырь  рефлексом  порки  напоминал  про    жадность  и  изводил  в  нём  прочие  пороки.  Я  вот  еще  о  чём.  Зачем  ты  лясы   точишь?  Его  высокомордие  поставить  на  правеж  и  точка!»
       «Так  ить  славянская  душа!  А  с  ней  поговорить? Её  исправить,  наставить  на  путя! Когда  переводить  в  другое  измеренье,  поздно  душу  ворошить  на  фибрах. И вдруг -  последнее  желанье?  Как  отказать?!  Нельзя! Конечно,  можно  бросить  его  тело  на  пупок  земли,  на  южный  полюс  голяком.  Минут  пятнадцать   яйца  греть   пингвинам. И  были  случаи,  и  отправлялись  греть,  и  были  рекламации,  -  усидчивости  нет. И  вдруг  замёрзнет,  а  по  завету   нынешних  времён  нельзя  лишать  их  жизни. И  как  тут  быть?»
       Тем  временем  лакеи  Шибздика  остервенели  и  норовили  вызнать  кулаками, кто  так  умеючи  дает  им  по  шеям. Они  валились  с  ног  и  поднимались  и  снова  лезли  в  свалку,  иные  вынули  Макары.  Но  Лук  железки   превратил  в  картонки,  разрешая  рукопашный  бой  и  только.
       «По  тайной  злобе  или  по  оплошке  халдеи  могут  жизнь  укоротить  у  Тёмкина,  а  как  тогда? Народ  нам  не  простит  утраты. С  кем  тогда  бороться,  зуб  на  кого  держать?  И  вообще,  его  за  смертные  грехи  спросить  под  протокол. Пущай  оформят  трибуналы-комиссары  для  отчета,» - решил  Иван  и  стал  заведовать  порядком.
       Тела  шестьюрких,  которые  в  отрубе,  он  повелел  устроить  вдоль  простенка  у  окна,  чтоб сквознячком  проняло. Остальных, какие  лишь  в  прострации,  расставил   по  углам  в  почетном  карауле,  а  для  отсутствия  срамного  вида  повелел  держать  на  пахах  руки,  а  на  глазах  киношные очки.
       Шибздику  сказал:
       - Гляди, Иудыч, на  своих  халдеев! Старались  бить  по  мордам  оппо-нентов,  а  бледный  вид  имеют  собственные  хари. К  тому  еще,  и  как  бы  мимоходом,   вспомнили   про  личные  обиды  и  приложились  к  твоей  лично-сти   портрету!  Но  что  совсем  меняет  тему,  не  чтут  своей  вины! Смотри,  какая  отрешенность! Теперь  ты  должен понимать,  какая  им  по  профпри-годности  цена!  Вот  так,  такие,  сучий  сын,  дела. А  щас  допрос  тебе  учиним. Станешь  говорить  согласно  правде,  обойдемся  без  прикладанья  хворостин,  а  заупрямишься,  получишь  вицами  с  оттяжкой.  Я,  как  должен  ты  допетрить,  подноготную  у  прохиндеев  знаю,  но  желаю  посмотреть  в  глаза. А  вдруг  в  тебе  на  толику  осталась  совесть  и  можно  проявлять  гуманность.  Расскажешь  вкратце  про  заначки. Пошто  не  записался  в  легитимное  ворьё  и  сколько  в  сундуках  хранишь  экюй-ликуй?  - На  миг  оборотился  к  кожаным  тужуркам. - А  вы,  славянская  братва,  именем  на  капитанке  краба,  будьте  трибуналом  и  составляйте  им  протокола. Сёва  Шибздик  обожает  расстановку  жизни  в  Альбионах,  а  там  в  судах  за  всякую  брехню  к  вердикту  добавляют  срок.  И  мы  потом,  если  осмелиться   сбрехнуть,  подумаем  об  адекватной  мере. Заслужит,  так задницей  устроим  на  кол  или  секир-башка  спроворим,  а  то  и  - пёхом  в  Оймякон,  где  вечная  зима. И  помни,  мистер  Тёмкин:  моя  задача,  умыкнутое  из  закромов  державы,  любым  путём  вернуть! В  период  Перестройки  много  правды  вскрылось.  Так  вот  писали,  вождь  народов,  собирая  башли  строить  пятилетку,  потребовал  у   Крупской  снять  в  швейцарском  банке  случайную заначку  Ильича.  Там  и  осталось-то  десятков  пять  иль  восемь  франков,  но  Сталин  для  народа  мелочился,  а  тот  грехи  поймёт,  отмолит  перед  богом.  К  тому  известно,  всякая  копейка  чего-то  бережет. Так  и  гарант  в  своих  речах  за  бережливость!

                Приговор  врагам  народов

                __________   *   ___________
        Двенадцать  комиссаров  приняли  команду,  расселились  чинно  у  стола,    из  кожанок  достали  авторучки-шпалеры,  уложили  подле  протоколы,  пригладили  седины,  наставили  на  Шибздика  рентгенные  глаза.
       А  тот  схватился  за  нос,  увидел  кровь  и,  медленно  вникая  в  смысл  соотношений,  возмутясь,  развеселился.
       - Ах, транссвиститы  бенилюкса,  ублюдки  Попенгагена, канальи!  Пришли  и  сгоношили  карнавал. И  мне  права  качают! Мине!!!  Когда  я  в  кабинет  смотрящего  штиблетом  открываю  дверь!  Да  я  вас  по  паркету,  -  в  майонез!
       Лук  качнул  фуражкой  с  блеском  краба  и   вопли  оппонента  осудил: 
       -Ребята! Наш  клиент  не  понимает  обстоятельств!  Помните, как  Кукурузник  говорил? Наши  цели  ясные,  задачи  есть,  так  взялись  за  работу!  Народ  желает  видеть  справедливость!
       Тут  же  появились  голограммы  с  пятаками  хрюш  на  рылах,  обряженных  в  клеёнки  мясников,  и,  с  многохвостьем  инструментов, - изготовились  внушать.
       И  кто-то  подхватил  врага  народов,  вмиг  вынул  из  цивильного  и  сделал  голым  телеса,  под  цвет  снятого  молока. Откуда-то  поставили  станок,  клиента  уложили  в  лонжероны  вверх  шарами  зада,  руки-ноги  взяли  в  кандалы. 
       - Именем  трудов  народа! Дурной  голове  ума   через  зад  вставить,  товсь!.. Присту-уу-пай! -  пропел  эпитимию  агент  из  фирмы  "Всем  труба"  в  образе  каперанга  Штрыкова.
       И  весёлое  отродье  преисподней  приступило  к  делу.
       -А  вот  тебе,  Иудыч,  для  прогреву!  - проговорил  один,  бия  с  потягом   хворостиной  бугристую  филейку.
       -А  не  валяй  в  крапиве  девок,  девка  тоже  человек! - Потянул  другой    работник  пучок  крапивы  на  себя.
       -А  жги  Иудычу  по  фильке,  втули  ему  ума! - пропел  третий  гегемон.
       И,  в  очередь,  пошло:
       -Через  эти  места   ума  набивают  и  из  лохов  баксы  вышибают!
       -И  шоб  ему  на  кендюхе  кила  взросла!
       -А  вот  по  ягодным  местам  пройтиться,  чтоб  соку  сладкого  напиться!
       -А  это  за  дида,  шо  вмер  через  Димида!
       -И  за  того  парня,  шо  подался  в  бандюки!
       -И   за  девок  наших  шалавочек,  што  спровадились  в   мандалиночки!
       -А  вот  бы  раскорячить  этого  бычка,  да  запистонить  моржового  клычка!
       -Эх  бы,  за  его  грехи,  между  деревьев  привязать  и  на  четыре  ветра  отпускать!
      
       Шибздик  сначала  мычал,  потом  кричал,  а  когда  перешел  на  заикание  и  пускание  шутих, Лук  ту  процедуру  упразднил.
       -Стоп  машина!  Получил - забудь.  Страдал  недолго  и  за  дело. И хватит   пукать  и  икать, ты  мужиком  считаешься  иль  как! А  то  ливнём  под  копчик  скипидара,  рванешь  круги  писать,  забудешь  боль  в  зубах  и  на  ланитах  зада. Одевай  штаны  и приходи  в  себя,  а,  хочешь, оставайся  в  сказке.  Но  сначала  простенький  вопрос. Вот  вы  добыли  волю  на  всё  и  от  всего. А  главную  свободу  не  включили. От  страха  получить  по  харе,  окажись  случайно  среди  лохов,  от  страха  потерять  возможность  грабить. Не  знаешь,  почему?.. Верно, торопились! Ты  ить, Иудыч, шестерня  Мамоны,  а  та  лиса  всегда  спешит  натырить! И  потому  вопрос  сурьезный. Как  получилось?  Был  товарищ,  гражданин,  а  стал  варнак  и  хуже  ката.
       Владелец  терема  на  резиденции  в  лесу  поморщил  лоб  и  вскинул  удивленно  брови.  К  его  окорокам  не  прикасались  даже  в  детстве  ремешком,  а  тут  без  спросу  повалили,  отжарили  крапивой  и  пишут  протокол! И  в  голове  засело  беспокойство: зачем  тревожат?
       «Ну  да, у  них  вон  дюжина  бойцов.»
       И  на  вопрос  ответил  правдой:
       -Так  отчуждали  все!  Чего  вам  не  доходит?! И  вообще! Ты  задницы  лизал  начальству?  А  мне  пришлось,  конечно,  фигурально.  И  чтобы  я  теперь...
       -Дык,  на   фига,  то  бишь  на  смокву  сильно  много?!  Сколько  надо  на  прожиток,  столько  и  имей! С  богатствами  забот  по  горло!  Ну, ладушки,  тут  соглашаюсь,  жадность  застилает  ум. Ну, а  другой  вопрос. Зачем  добился  власти?  Себя  для  управления  страной  великим  возомнил  пастернаком?!
       -Ну, ты  даешь, моряк! Да  кто  готов  считаться  за  болвана?! Глянька  в  монитор! Все  гении, с  сияньем  нимба  над  ушами! А  власть  дает  возможность  оторвать  для  личного  кармана. Ты  идиот, совсем  некреативный  тип? -  Пожал  плечами  Шибздик,  манерно  удивляясь  глупости  допроса.
       -И  тут  ты  прав,  по   логике  закладки  в  личном  черепке, -  кивнул  Иван,   натужно  улыбаясь. - Но  есть  загадка.  Такая  хренотень  зачем?  Ить можно  просто  жить,  сидеть  в  качалке,  дрыгая  ногой  и  брызгая  соплёй. Но  возникает  следущий  вопрос.  Сумму  назови,  что  хапнул  из  народных  портмоне.
       -А  я  откуда  знаю?! –  и  вовсе  изумился  домочадец. – Мне  некогда   счи-тать,  когда  надо  сгребать!
       - Ну  вот,   а  вас  считают  простаками,  -  с  досадой  проронил  довыдчик,  зло   зыркая  из-под   фуражки  моряка. – Тогда  подкинем  сальду  к  бульде. Пущай  тебе  лобзают  зад  шестерки,  а  вы,  ребята,  приготовьтесь  снова  к  порке.  Мне  кажется,  ему  понравился  процесс  страдания  филеек  и  он  пристрастился  брехать. Ответишь  нам, где  сохраняются  цехины,  луидоры  и  уе? Часть  накоплений,  на  мелкие  расходы  в  тутошних  заначках,  это  ясно.  Но  знаешь  лично  ты,  чего  и  где  хранишь?
       -Да  кто  ж  тебе  расскажет,  когда  нет  времени  вести  учёт?!  Главбух  ведёт  тему  заначки. В  офшорах  и  лежат. На  Кипрах, в  Шнобельбургах,  в  республике  Сан-Педро,  Мари  и   Яма - Сан!.. Да  их  по  всяким  островам! – расковано  пенял  Ивану шкурник  от  столичного  "Олбани». - В  двух  словах  сказать:  не  знаю!
       У  него  имелось  кредо, - деньги  могут  все,  и  он  за  все  уплатит,  а  потом    ему  откатят.
       Лук  Иван  невежде  удивился.
       - Вот про  этого,  не  знаю,   помню,  анекдот  ходил. Принимают  в  партию  болвана  и  задают  вопрос.  «Зачем  вступаешь  в  партию?»  Тот  говорит: «Чтоб  лучше  жить!» «Тебе  или  кому?»  «А чтобы  всем!  И  мне  в  компашку.»  «А Ленин,  кто  таков  и  почему  ховался?» А  кандидат   простой  трудяга,  вэпэша  не  посещал,  но  лозунги  запомнил  и  громко  сообщил:  «Ленин  жив  и  будет  жить,  но  пока  лежит  в  гробу,  а  дело  его  бегает  по  свету  и  загоняет  в  гроб  других!  А  остальное  знаю  по  портрету. Мужик  он  был  путёвый.»
       И  кандидат  сучит  ногами,  лупает  глазами  и  делает  смущенный  вид.
       А  председатель,  который  принимает, хлопает  ладошкой  по  столу:
       "Глядите,  какой  тут  узкий  профиль! Газет  он  что  ли  не  читает,  не  углублялся  в  биографию,  не  знает  толком  Ильича! Таких  людей  не  знать!"
       И  претенденту  тыкают  на  дверь,  де  следует  марксизму  подучится. И  тот  идёт  к  притвору,  но  у  порога  задаёт  вопрос.
       «А  ты,  Филипп  Демидыч,  знаешь,  что  закадычный  тебе  друг  Павло  давненько  углубляется  в  твою  супругу  Нюрку. А?  Вот  вишь, простых  вещей  не  знать!  Таких  из  партии  -  метлой!»
       Как  думаешь,  ты  тянешь  на  того  Филиппа?! Ты  тоже  паразит,  и  крысы     прочих  регионов   в  обжоры  сводят  бабки  от  народов  и  налогов! А  вдруг  в  той  Яме-Сане  приборкают  твои  активы  и  ссыплют  в  Яма-банк? И  вы,  зажав  в  негодовании  зубами  ярость, станете  жалеть  за  прожитые  дни! Нет  бабла, - никто  вас  не  уважит,  а  без  него  нет  смысла  жить?! Так  смысл,  задача  ваша   набить  карман  и  ублажать  в  капризах  проституток, то  бишь, дам!
       Вот, кстати, бабы - вечная  загадка! Ить  через  ихнюю  скаредность,  жадность  до  бабла  и  моды, страдает  много  мужиков! Уже  и  бардаки  кругом,  путаны  на  дорогах,  а  вы  им  всякие  изыски,  как  будто  у  шалавы  влагалище  устроено  не  так! Ну,  понимаю,  когда  у  ней  помимо  миловидности  и  красоты  фигуры  еще  и  в  голове  порядок! Но  там  же  часто - вакумный  отсос!  А  вы  спокон  веков  воруете  и  строем  валите  на  зоны. И  тут – спортивный  интерес?!
       От  таких  нахальных  наставлений  на  вредный  ему  путь,  Шибздик  обо-злился  и  вскинул  руку,  бросая  мысли  и  давая  им  простор.
       -Нет!  Базарить  с  раздолбаями  - сплошной  балдеж!  Ты  што,  на  шарики  обдуренный  при  родах?!  Меня  вопрос  полов  не  чешет!  Я  не  гей,   налево  тоже  не  ходок, а  то  жена  пристрелит.  А  склад  бабла  завел  для  внуков. И  той  страны,  в  офшорах  по  квадратам  в  киллометрах, - синичке  по  писичке.  А  сколько  нас,  которые  навар  имеют?!  Командирует  каждый   человека  в  форме  ЧОПа  из  бывших  мастеров  художественного  боя…Отхожее  очко  оста-нется  от  бастионов  Ямы!
       - Ну, ладушки,  ты  не  серчай,  а  то  все  шарики  в  извилинах  застрянут. Вернемся  к  главному  вопросу. Я  ведаю  про  сумму,  могу  секретом  подели-ться,  но  надо,  чтоб  ты  лично  знал  дебед. Ить  отвечать  под  протокол  придется. Сколько  у  тебя  на  черный  день  скопилось? – строжая  голосом  и  взглядом,  задал  вопрос Иван,  который  Штрыкрова  играл. – Не  станешь  гово-рить,   пороть  с  оттяжкой  по-казацки  прикажу.   Итак,  про  тайные  складушки  из  уе  и  эвро.  Вопрос  не  надо  повторять?  Для  простоты,   считать  на  штуки  в  миллионах  станем. Вникай  и  вспоминай, что  отложилось  в  швейцарских   погребах? Ты  часто  вояжируешь  в  Давос.
       - Ну, сотни  полторы,  наверно, миллионов.  У эвро, -  неторопливо  уронил  ворище,  заводя  в  задумчивость  глаза. Его  и  самого   схватил  за  жабры  интерес. – Или  две  сотенки  с  хвостом.
       -Опять   нам  ладушки,  поселим  на  мозгах  вторую  цифру. И  хвост  должон  на  половину  потянуть. – Иван  взглянул  на  мореманов,  те  пометили  в  блокнотах  чего  надо. – В  родной   Украдии  в   корзинках  много  держишь?
       -Вот,  ежели  на  вскидку,  тоже  столько, -  Шибздик  откинулся  на  спинку  трона, уставил  в  потолок  глаза,  на  лоб   морщины  возложил. – Да  точно!  Держать  приходится. Иной  раз  просят  выручить  друзья-подельнички  на-личкой.  Их  развелось  во  всяком  месте,  и  каждый  хочет  вкусно  жить... И  в    выборы  смотрящего,  ежели  грядут,  как  не  вложиться?
       - Согласен,  подадимся  к  бриттам.  На  Альбионах,  скажешь, порожняк?  Не  может  быть,  чтоб  в  фунтах  счёта  не  держал.  И  держишь!  Ну-с. Ить  ты  пойми!  Мне  разрешили  вас  наказывать  переустройством  серой  массы. Закинуть  в  черепушку  чиполинов,  нажать  на  пикселя,  и  вы   заначки  бросите  на  бочку. Они  пойдут  на  нанотехнологии,  инвентаризацию,  переприватизацию  и новую  индустриализацию  страны! Но  это  будет  больно  для  мозгов,  привык-ших  до  разбоя.  Кругом  ить  гуманизм,  кричат  и  не  хотят,  боятся   сталинизма! Так  из  чего  тогда  страдали?!  За  вредоносность  в  коммуналках  паники  и  сплетен  и  саботаж  на  стройках  пятилеток, и  всякие  другие  пакости  социализму!  А  ныне  вы  захапали  страну!  А  почему?  Я  как-то  тут  подумал, я  музыку  красивую  люблю. И  вдруг  припомнил,  что  в  стране  Советов  сидело  много  дундуков,  кому  вручали  право  на  рулить,  в  моём  случае,  культурой. И  этот  рулевой,  своим  запретом,  лишил  меня  возможности  послушать  минувет. Ты  помнишь  Крёстного  отца?  В  кино  про  мафию,  как  ваша,  и  тоже  в  кап-стране!  Ну  и  к  нему  мелодия,  скерчо!  Красиво  так  звучала  и  за  душу  брала.  А  хмырь  тот  запретил!  Де,  внедряет  пессимизм,  тоску-уныние  наводит,  и  сделано  в  загранке,  не  у  нас. Так  это!  Кто  тебе  мешает  сочинить?! Другие  сочиняли,  теперь  такого  не  услышишь,  теперь  орут  а  не  поют. И  вообще,  кто  присосался  к  партии  и  власти,  копытами  не  рыли  за  народ,  а  ить  была  поставлена задача  народам  дать  культуру  и  благосостояние  поднять! Ещё  когда  философ  из  Алтая  трубил  тревогу  восклицанием,  будто  бы   народ  уже  готов  к  разврату!  Ить  кукурузник  выпустил  мещанина  на  волю,  а  если  этому  сословию  - свободу… Ты  погляди  кругом!  Да  и  Ильич  сказал  и  поучал  забрать  у  капитализма  лучшее,  а  худшее  отдать. Им  нравится  бездельничать, сидеть  по   ресторанам,  пущай  сидят,  на  то  они  капиталисты  и  ворьё. А  нам  работать    надо,  строить, чтоб  нормально  жить. У  них  в  быту  машины,  внедряйте  и  у  нас,  мы  тоже  люди! Товаров  не  хватает  в  магазинах  и  жратвы? А  где  берёте  вы, которые  у  власти?  Ассортимент  расширьте  и  качество  внедрите,  чтоб  реже  покупать. Ах,  я   забыл,  наш  Шибздик  тоже  рулевой!  Ему  ить  тоже  надо  было  думать  об  народе!  А  он…Ну,  ладушки, Иудыч,  вернёмся  к  барабанам  и  баранам,  считай,  что  там  у  нас  по  курсу  размышлений   или   снимай  штаны. 
       Теперь  Иван  осклабился  с  улыбкой  ожидания  картины.
       Тёмкин  покосился  и  скривился: «Адвоката  бы  сюда.» Но  сообразил, что  обращаться  собираются  со  тщанием  и  снова  напрямую  с  его  задом,  как  оказалось,  очень  хлипким  для  битья  по  счёту  и  с  оттяжкой. И  адвокат  тут  не  помощник,  а  свидетель  сцены,  где  вся  страна  рыдала  бы  от  смеха,  узнай  о  ней  и  поглазей  на  Паутине.
                И  Сёва  Шибздик  воздержался  искушать  вопросом  задницу "бить  или  не  бить",  ответил:
       -В  Британии  заложено,  пожалуй,  штук  за  двести.  Как-никак,  а  стерлинги  на  фунтах  тянут  хорошо. А  вдруг  там  жить  придется? 
       -Ага-а! Ты  заготовил  парашют  и  будешь  прыгать  в Альбионы. Не  врешь, а  это  хорошо.  Но  сколько  ты  сбрехал  в  былые  годы! Кстати,  я  не  сталинист,  но  уважаю  дядю  Джо. И  знаешь  за  какую  стать? Он  не  терпел  вранья  и,  если  что,  наказывал  примерно. А  в  наши  годы  я  предпочёл  бы  выбрать  Житьиновского  в  гаранты.  Он  тоже  врать  мастак,  но  вы  его  боитесь. Он,  между  нами,  вас  не  любит,  хотя  из  фарисеев  тоже. Народа  вы  боитесь,  но  он  же  ничего  серьёзного  не  может.  Как  Пушкин  говорил:  безмолвствует  всегда. Ну,  разве  плюнет  под  ноги  да  из рогатки  стекла  выбьет. А  Лозовский,  вдруг  случится  взять  ему  хоть  временную  власть,  с  чего  начнёт?..
       Во-от,  он  станет  изводить  заразу,  олигархов!  Они  с  ним  не  делились,  да  и  теперь  за  шавку  почитают. И  он  подавит  вас  как   гниду. А  выход  где?
       Совет  мой  вам, - выложить  бабло  на  бочку! Верните  в  закрома,   на  ме-дицину  скиньтесь,  образование,  науку,  инвалидам,  детям, одиночкам-матерям.  Кому  паршиво  в  нетерпёж. Народу  полегчает  и  вам  зачтется. Зачем  тебе  вертеп  бомонда?!  Прикинь: проехаться  в  трамвае,  послушать  голоса  людей  и  отдохнуть  душой, -  какая  нега!  Это  же,  как  трели  соловья!  И  гарантирую,  никто  не  плюнет  в  рожу!  Народ  отходчив  от  невзгод. Ты  соглашайся. Я  слы-хал,   один  из  ваших   все  ж  решил  потомкам  не  отписывать  добра. Пущай  де  сами  поработают  локтями  в  толпе  алкающих  халявы.  Один  из  всех,  и  будто  прав.  Но  есть  в  задумке  червь  сомнений. А  сам-то  как? До  дней  последних  обрастать  халявой?  И  в  муках  помирать?  Как  видишь,  сложности  сплошные. 
      Но,  хватит, будя, вернемся  к  нашим  мериносам. Где-то  около  семьсот,  в   лимонах  штук,   на  круг  имеем  накоплений. Осталось  посетить  обжоры. Сколько  там? – поставил  на  ребро  вопрос,  с  угрозой  применения  средств  принуждения,  Иван.
       -Я  же  сказал, там  много  точек,  их  знает  мой  бухгалтер, - повел  на  сторону  глаза  Иудыч.
       -Да  врешь  ты  всё,  угодник  личному  карману! Или  битья  по  Жене  не  боишься? Кто  поверит,  что  главным  деньгам  ты  не  ведёшь  учета? Я  ить  кудесник,  подсказать? Тогда -  битьё  по  задним  мышцам  с  усердием  прасолов  нынешнего  рынка.  Десять  горячих  казацкою  ногайкой  выдержишь, пожалуй. Но  будет  шкура  лопаться  и  брызгать  кровь. А  это  очень больно.  И  стыдно,  если  не  обидно. Да,  да! Перед  собой  ты  стыд  имеешь,  когда    кидают  через   лысого  болвана   корефаны…Так  сколько  косточек  положим  на  счетах?
       -На  два  арбуза  можно  отложить, - признался  Тёмкин,  багровый  цвет  лица  меняя  на  пурпурный.
       -Во-от! А  ты  городишь  ерунду, скрываешь  членство  в  списке  олигархов! Перед  Никудой  делал  честное  лицо!  И  постоянно  спаивал,  держал  в  нетрезвом  теле,  в  свою  кишеню  складывал  майно.  Да  и  с  терпельником  народом  вам  сильно  подфартило. И  гуманизм  сегодня  в  моде!.. Помнишь,  Лев  Толстой  вёл  пропаганду,  чтоб  подставляли  щеки   под  дворянский  гнев.  И   вы  добились  такой  моды,  назвали  толерантностью,  и  вам  теперь  приятно!  Но  ты  прикинь,  вдруг  вашим  холуям,  которые  вам  держат  этот  орднунг,  захочется  не  врезать  по  щекам,  а  засадить   в  твоё  дупло  свою  толкашку.  И  вам  терпеть  придется,  раз  в  моде  педерасты. К  тому,  у  них  стволы,  а  против - только  баксы. Такой  вот  коленкор, бессмертный  Шибздик. И  мой  совет:  верни  заразу,  стыренные  деньги. Прикинь:  вернутся  пролетарии  и  всё  экспроприируют,  как  вы  когда-то. И  хорошо,  когда  не  станут  убивать…Но  в  лагерях,  поверь,  не  сладко.  Ты  Солженица  читал? Прочти,  пойдёт  на  пользу,  хоть  и  брехливый  был  писака. А  кто  сейчас  не  брешит? Кстати,  зуб  твой  снова  заболел?  Пройдет!  На  полчаса,  а  то  и  целый  час  его  не  вспомнишь. Ну-ка,  бери  стакан,  хотел  ты  чикалдыкнуть  напоследок,  но  водки  я  не  пью,  а  минералки  можно.   
       И  на  посудину  кивнул,  которую  поставил   перед  членом  клуба  "Шестерня  Олбани",  Лук.
       В  последний  миг  вбежала  мысль  хоть  малым  заплатить  за  встречу, оставить  память. И  попотчевал  Тёмкина  пургеном. Под  видом   минводы  боржоми.
       С  Иванушки  чего  возьмешь?               
        А  возвратясь  домой,  глазея   в  ящик  с  "Пакостями",  он    вспомнил  про  хромого  Тамерлана. И  удивился  каверзе  в  стране. Собрались  в  круг  по  интересу  к  деньгам,  будто  подобрал  сам  старшина  Лукавый,  Иудычей  да  их  отцов  Иуд!  Как  после  Ягодки  с  Ежом  Лаврентий  Берия  привлёк  столицу  Джопаридз  и  Жопашвилей. Пришлось  вождю  народов  делать  удивленное  лицо  и  кодлу  попросить  вернуться  в  Гори  и  Тифлис.  Слушать  и  читать  про  жопы  неприлично.
       Иван  развеселился, сказал: И-иёх! Улыбку  сделал  и  расширил  круг  для  иксклизива,  угостив  слабительным  настоем  членов  клуба  «Шестерня  Олбани»,  включая  и  иные  имена.  Устроил  им  ночную  посиделку  на  толчке,  чтоб  избывали  скуку. Ить  в  ихних  животах  пропал  комфорт!
       И странно:  члены  укороченной  державы,  с  петушистыми  орлами  на  гербе,  неурочную  необходимость  встретили  хоть  и  с  досадой,  но  с  терпимостью  славян.  Сидя  на  толчке,  на  задницу  не  накричишь  со  спесью. А  Шибздику,  когда  сидел  мясистым  гузном  на  позолоченом  толчке,  так  вообще являлась  государственная  дума:  «вот  мы  пришли  и  поделили,  и,  ага!..»
       «А  чего  мы,  это  самое, ага?  -  Пожал  плечами  и  дернул  ягодицей  Тём-кин. -  На  всех  не  хватит,  а  строить,  чтоб  росло,  не  собирались. И  не  умеем.  Кабы  и  кто  за  нас  опять,  а  мы  бы  разделили...» 
       В  общем,  в  компании  с  дрысней  бродили  мысли  и  благим  вонием  несло.
       Тип  в  Лондоне,  Иудушка Абрамыч,  оказался  на  расправу  вовсе  жидок.  Сидя  на  толчке  и  пробуя  управиться  с  процессом, освобождаясь  от  бремени  фекалий,  он  с  яростью  держал  оскал  из  фарфора  жевалок  до  самого  утра. Особенно  бесило, - анус  испражнял  без  всякого  усердия  пожарной  шлангой,  а  баксы,  мани  и  динарии   на  ум  не  приходили,  тогда  как  каждый  час  из  жизни  он  ценил   в  уе, - учётной  единице! 
       Напрасно  торопился! Откуда  мог  он  знать  про  планы  Провидения  и  в  том  числе  Ивана?  Женщина  в  хламиде  и  с  косой  дежурит  на  дорогах  ну-ворищей  часто,  и  это  страшно,  а  тут - простой  балдёж  насмешника  из  мореманов. Вместо  винта  на  хитрый  зад,  за  панибратство  с  лидером  Украдии  в  лице  царя  Никуды,  и  иные  вины,  когда  он  русский  дух   терпел  сквозь  зубы,  двойную   порцию  пургена  послал  ему  в Туманный  Альбион  Иван.
       Нет,  сначала  он  велел  продукт  послать  для  мягкого  прохода  через  зад,   чтоб  от  души  и  для  потехи.  Но  вдруг  подумал:
       "Дык, а  за  что  ему   благоволенье? Пошто   перед  законом  "Возмездить!"  он  малый  ростом,  чем  отличился  на  Украдии,  которую  построил  сам? Особым  скупердяйством?  Так  за  него  и   дуться  на  очке  необходимо  больше! И  вообще:  сидеть  на  золотом  толчке  и  воздержаться  обдрыстать?!  Да  не  возьму  любой  откат!" 
       И  повелел  отправить,  сказать  по-провизорски,  "эссенциале-гейзер"  из  прямой  кишки. 
       Пущай  тот  хитрый  элемент,  от  дальней  родины  ощутит  в  организме  пламенный  привет!               
       Да  и  прочистка,  тем  ингредиентом  тракта  в  брюхе,   идет  на  пользу  естеству.  За  вычетом  потери  на  потуги  творческих  минут.
       Так  думал,  сидя  дома,  мениж-хрен  Иван  Кузьмич,  воображая,  как  первый  жулик  у  Никуды,  сам  Иуда,  после  посещения  клозета  в  Альбионах,  снимает  с  геморроя  боль. 
       И  вдруг  пришел  на  ум   про  снадобье  напев.

Один  американец,
Засунул  в  анус  палец,
И  думает:  какой  герой!
Изводит  геморрой.

       Нет,  там  что-то  в  стиле  саги,  а  тут  похоже  на  рекламу.  И  вообще,  он  как  ублюдок…Да?  А  видел  ты  семита  в  идиётах?  И  он  не  из  Бич-Братана,  а  наш. 
      Ага,  еще  стишок  про  медицину!

У Ивана  Кузьмича  сидит  в  заднице  свеча.
Ты  гори,  гори,  свеча! У  Ивана  Кузьмича!
Дождик,  дождик,  дождик...

       Ха! Тоже  сага  про  натуру  геморроя,  но  дождик  ни  к  чему... На  баштане  кавуны,  а  в  Бердянске  дядька,  тогда  как  тётку  заперли  в  гальюн?  Но  я  причём,  зачем  тут  моя  личность?!... Ну,  ить  народные  творцы,  Иванов  много! И  народ   всегда  умел  смеяться,  имея  роздых  для  души! Ну-ка,  еще  про  дождик  вспомним...Как  там?               

Хорошо  идут  дела,  у  колхозного  села,
Кто  не  сеет  и  не  пашет,  тот  валяет  дурака.
Дождик,  дождик,  дождик...

       Ага,  опять  природа  не  скупится  на  осадки. И  что  тут  верно: на  сельские  поля  поливка  не  вредит,  да  и  под  дождик  дурня   загонять   под  шкуру  славно.  А  вот  солдатам   дождик  ни  в  дугу.  Как  там  жалились  они  на  службу?

Мы  сидим  на  дне  окопа  и  имеем  бледный  вид,
У  меня  промокла… оп-па!  потому  что  моросит,
Дождик, дождик, дождик...

       Лук  испил  кваску,  индифферентно  объявил:
       "Болваны  из  дредноута  Ивана! Окопы  надо  рыть  на  полный  профиль,  да  и  блиндажик  от  дождя! И  вообще,  читайте  наставления,  мотайте  их  на  ус. В  дела  природы  лезьте  осторожно. А  то, остановили  реки,  профукали  Арал. И  наш  гарант  готов  признать  за  братьев  педерастов.  Блюдёт  права  различной  швали,  забыв,  что  призрак  СПИДа  шатается  уже  не  только  там.  Зачем  такой  подход? Чтоб  дерьмократы  взяли  в  свой  бедлам?  Опять  вопрос:  зачем?  В  бедламе  западного  толка  ить  даже  нашим  либералам  не  по  нраву,  скушно,  и  если  одобряют,  скорее,  ради  шутки  и  реноме  держать.  И  если  для  души,  они  б  другое  отмочили. 

Ии-иих!  Хма!
Было  б  у  меня  денег  тьма,
Купил  бы  девчат  деревеньку,
Да  и  сношал  помаленьку.

       Ага,  конечно, но  пахнет  глобализмом,  жадностью  и  жутью. Ты  в  сладострастии  счастлив,  плаваешь  в  нирване,  а  как  же  девки,  если – деревенька? Им  подаваться  в  лисбиянки,  заказывать  вибраторы  в  морковках? Несправедливо, - перед  природой  все  равны!
       Кстати,  вот  у  нас  в  квартире -  газ.
       А  у  вас?
       Слыхали  обещалки?  «Газ - под  столицу,  газ  -  за  столицу,  газ  по  всей  стране!» 
       И  доси  нет  национального  богатства,  хотя  труба  качает  рядом?...И  нет  воды  напиться  не  в  дали  от  реки?
      Ага.
      А  в  годы  перестройки  вы  таскали  транспоранты?  Кричали  и  надеялись  на  что-то? 
       Но  вышло, - сами  заплошали? В носу  проковыряясь. 
       Так  продолжайте,  бог  вам  -  вся  надежда,  когда   слабо  стоять  спроть  ветра!  И  вообще,  когда-то  жили  дружно,  берегли  детей,  семью,  и  скромность  украшала  быт.  А  с  разными  извивами  в  морали  боролась  щкола,  комсомол,  НКВД,  естественно,  сатира. И  помогало!  Но,  были  и  такие,  которые  смеялись,  слушая  сатиру,  а  кое-что  мотали  на  усы.  Куплеты  ить  из  жизни  брались,  а  жизнь – всегда  учись!  Вспомним-ка  частушку.»
 
Мама,  я  лётчика  люблю!
Лётчик  высоко  летает,
Много  денег  получает,
Вот  за  это  лётчика  люблю!

Мама, я  доктора  люблю!
Доктор  делает  аборты,
Отправляет  на  курорты,
Вот  за  что  я  доктора  люблю!

Мама!  Начальника  люблю!..

       «Ха-аа! Вот  ещё  с  времён  каковских  у  девок  завелась  охота  чинодралов  разводить! Появились  такие,  деньги  получают,  секретарш  сношают, ни  хрена  не  замечают,  ни  за  что  не  отвечают,  много  взяток  получают  и  суды  им  оглашают  приговоры  на  условные  срока! Да-а. Чихала  нынешняя  власть  от  дерьмолибералов  на  наши  удивления  из  ануса  навзрыд. Конечно,  всё  это  фуфло,  как  ныне  выражаются  с  экранов,  и  даже  мерзость,  но  и  в  Париже,  говорят,  тоже  селяви.»
       И  будто  ни  к  селу и  выселкам  подумал:
       "Как  определила  как-то Лада? Что  де,  ядро  субстанции - любовь, завязывает плод  и  сотворяет  человека, -  чудо!  А  без  любви - для  инфузории  туфлю... Ха!  Философия  ума!"
       Иван  махнул  рукой  и  вышел  на  балкон,  от  неча  делать,  душу  освежить. Взглянул  на  небо -  тучами  покрыто,  заосеняло -  деревья  в  золотом  цвету.  Внизу  дорожки  тротуаров  и  стадо  средств  передвижений  во  дворе,  глазу  некуда  от  них  податься. Народ  живёт  привольно  и  все  почти  в  достатке,  когда  судить  по  механической  отаре. Всё  иномарки,  взятые  в  кредит,  отечественных  мало. В  домах  округи,  а  это  почти  центр,  преобладают  чинари  и  торгаши,  а  этим  надо  показать  и  макияж  фартового  и  имидж. И  вот,  стараются  и  лезут  из  штанов  и  для  такого  реноме  готовы  и  Мамоне  и  Лукавому облизывать  не  только  ягодицы. Да  глянь! Лук  усмехнулся,  глазами  ухватив  пример.  Под  деревами,  против  строя  мусорных  бачков,  было,  пристроена  для  кабысдохов  конура,  ан -  нет,  снесли,  мешала  где  поставить  «Мерса».
       «Ну  не  паскуда?!»  Подумалось  Ивану.
       И  он  спросил  у  чиполинов  справку,  насчёт  владельца  иномарки. Те  доложили:
       «Так  это, депутат  он  местного  розлива,  владелец  кабаре  и  ресторана. Крутой  мужик,  не  терпит  возражений  и,  если  что, способен  приложить  кулак.»
       «А  ежели  ему - в  пятак? Или  прицелюсь  из  рогатки  в  анус  и  стебану  горохом! – Прикинул  Ваня. – А  ну-ка,  я  поставлю  конуру  на  место  и  стребую  крутого  на  погляд. Ребята!  Проверните.»
       И  сей  же  час  меж  тополей  явилась  для  собачек  будка,  и  всё  бы  ниче-го,  да   надо  «Мерседесу»   чуточку  впереёд  или  назад  податься,  а  то  нельзя  пролесть.  И  это  тут  же  углядел  тот  пизнес-депутат  и,  верно,  рассерчав,  схотел  ту  конуру  снести. Толкнул  ногой -  ни  с  места,  делана  на  совесть,  не  в  Европе,  чтоб  чаще  покупать.  Тогда  крутой  владелец  кабака  нагнулся,  ухватил,  да  так  и  замер  в  непотребной  позе.  Посланцы  из  других  миров  послали  ишиас  и  боль   пронзила,  и  - не  нагнуться  ниже,   тем  более,  не  встать.
       - Ну  вот  постой  в  ракообразной  позе, - решил  Иван. -  И  ежели  скумекаешь  и  сдержишь  мысль  избавиться  от  будки,  то  боль  отступит. Но  вдруг  проснётся  гонор,  ты  не  обижайся,  тогда  тебе  страдать  опять. Радикулит,  ить  это  нервы,  а  ты  крутой,  их  держишь  в  кулаке. Помягше  надо.
       Сказал  и  возвратился  в  комнату  Иван.
       Что  характерно,  Лук  интересовался,  к  будке  много  раз  нанятых  присылали  снесть, но  кто  бы  ни  старался,  они  роняли  спесь,  плевались,  бросая  деньги,  и  тыкая  в  висок,  бросались  прочь.  Видать, владелец  иномарки   мастак  был   бабки  добывать,  а  так – дурак.
       А  ведь,  взглянув  назад,  воспитывали  долго, кто  грамоты  не  знал, - учили, манеры  прививали  как  правильно  сморкать  и  старших  почитать, культуру  петь  и  слушать  музыку,  смотреть  и  замечать, любить  природу,  младших  защищать  и  помогать.
       И  всё  напрасно,  всё  быстро  позабыли?
       И  то,  вот  вспомнилось  кино,  кажись, «Квартет  Гварнери», там  музыканты  несли  в  народ  симфонию  прекрасных  звуков. А  на  собрание  из  музыкальных  инструментов  сообщество  бандитов  положило  глаз, решило  стырить  и  сменять  на  деньги  скрипки,  которым  нет  цены. Что  бросилось  в  глаза:  когда  в  погоню  кинулись  и  было  уж  настигли  продвижники  культуры, бандит  их  хладнокровно  расстрелял,  а  после  осенил  себя  крестом. Мол,  бог  простит  и  прегрешенья  спишет.
       И  ежели  сравнить  ту  выдумку  иль  быль  с  теперешним  раскладом, - ворьё, жульё толпится  у  амвона  и  сам Всевышний  им  благоволит?
       А  где  же  справедливость? Что  делать  нам,  народу?  Подаваться  в  атеисты  иль  роптать? Но  жить  без  веры  в  Справедливость  невозможно,  за  ропот   же   приклеят  экстремизм  и  срок  назначат  отсидеть  не  дома…,  уж  сколько  бедолаг  сидит.

                Обзор  страданий  за  дела

                _______    *   _______
       С  ухмылкой  на  морде  запрыгнул  на  колени  Сидор. Иван  залез  ему  в  загривок,  стал  гладить,  и,  сидя  в  кресле,  осматривать  чертоги.
       В  золотых   разводах  тюль, - распахнутая  занавесь  балконного  окна, люстра  в  бликах  радуги  уральского  стекла,  стол,  телевизор,  книжный  шкаф,  о  бок  картина   уездного  ландшафта. На  ней  лимонный  свет  листвы  берёз  и  белые  стволы,  ленивая  текучесть  тёмных  вод  реки.  Копия  работы  Левитана,  творца  печали.
       На  плече  Ивана   сидел  невидимый Нихто. Они  на  отдыхе,  а  ничего  не  делать -  скучно.  И  Лада  занята  работой.
       «Пошто не  кликнешь  половинку,  не  свиснешь  ей  полундру? – с  ленцой  спросил  посланец  Леты. – Ей  встряска   на  мозгах  нужна,  для  отвлечения  при  направлении  ума!  Тогда  работа  побежит  на  лад. Галиматью  ить сочинять,  каким  эквилибристом  слова  быть!  Любой  вредитель  языка  спасует!»
       «Ты  знаешь,  друг  галактик,  жалко  половинку  ложным  вызовом  пугать.  А  то  её  случайным  эпатажем  вздрючишь,  она  взамен  так  этапирует  на  всякие  нюансы  слов,  заметь,  без  энергетического  мата! что  только  уши  ра-зувай. Она  ж  филолог,  а  ещё  геолог!  Мы  с  ней  и  снюхались,  когда  она  бро-дила  по  гольцам  вблизи  от  мореманов  северного  флота,  иская  камни  и  металл. Нам  перекинуть  надо  мысли  на  другое, -  влезая  в  ухо  пальцем,  рассудил  агент. -  Я  вот  подумал,  в  последний  раз  мы  отчебучили  не  то. Незавершёнка  образа  случилась. Не  сделали  мы  Шибздику  последнего  мазка  в  картине  быта. Ну,  посидел  он  на  толчке,  страдая  несварением  и  оттого  дрыстая,  так  то  не  кара  за  грехи,  а  чистая  забава! Он  знает, - его  нельзя  приговорить  к  другому  наказанию,  а  это  парадокс  и  плохо.  Кстати, просвети  меня, братуха,  что  есть  коррупция  и  с  чем  её  едят.»
       «Ты  не  болван,  Иван? Такой  вопрос  мне  загибать,  живя  в  стране  с  названием  Украдь.»
        «Ты  не  хами,  смысл  слов  я  знаю,  а  всё  ж  не  понимаю,  зачем  по-русски  не  сказать? Они  стеснятся  сказать,  что  воры  или  пошлину  берут  не  отдавая  марки?»
       «Так  неприлично  называть,  вдруг  оскорбится  и  подаст  на  суд,  а  там  дотошность  и  можно  схлопотать  за  оговор. А  так,  сказал,  и  вроде  не  обидел  и  с  короедом  не  сравнил.»
       «Да-а,  несчастные  канальи  за  бугром,  приходится  скрываться  за  словцом. А  наши  туда  рвутся,  дураки!  Домашние  аресты  не  по  нраву. Известно,  варвары…Но  слово-то  коррупция  привили!» 
       «За  крупные  дела  хватаешься,  Иван,  а  мелкие  упустишь. А  как  насчёт  не  той  ориентации  туземцев  и  покушений  на  обычный  нрав?  Ить  благочестие  теперь  уходит  в  нети.  На  это  дело  личный  взгляд  имеешь?»
       «Больные  люди  есть  всегда,  а  нынешнюю  моду  народам  втюхивают  хиппы,  дети  от  пресыщенных  папаш. Им  скука  досаждает. Вот  от  неё,  когда  сворачивает  скулы,  имея  много  времени  и  денег,  наследники  владений обзаводятся  заботой  почудить. И  дочудились,  что  вместо  коммунизма,  по  миру  бродить   пустили  СПИД.  Тогда  буржуи,  чтоб  позор  затушевать,  покрыть  и  стрелки  перевесть,  скупают  фотокоров,  киношников  и журналюг,  с  задачею  продвинуть  мазохизм,  нудизм  и  онанизм,  забавы  мужеловства   и  наркотическую  дурь  в  имидж  бизнесменов-урок  и  лиц  любых  бомондов.  И  докатились,  что  и  наши  гомосексуалы  обнаглели,  требуют  особых  отно-шений   не   только  в  личной  жизни,  но  и  в  политике,  в  местах  обществен-ных  движений.»
       «Про  город  свой  забыл, - сказал  Нихто,  стуча  из  голограммы  трубкой   о  лоб  Ивана,  для  набивания  ума,  и  выбивая  пепел,  -  пустил  на  самотёк  дела!»
       «Чего – забыл?  Я  всякую  минуту  держу  мыслю  про  граждан  бывшего  Всесыты! В  отдельно  взятом  месте  орднунг  обещал  навесть  и  вот  двумя  руками  упираюсь.  Ить  у  меня,  во  всех  торговых  точках,  в  бутылках  горная  вода! Платят  все  умеренную  плату и  потребляют  как  продукт  сивушный,  а  вот  балдеют,  не  теряя   здравого  ума. Производительность  растёт  на  производствах  и  не  подкачивают  дома,   детей   не  забывают  делать  и  растить. Ты  бы  про  мою  рацуху  по  всем  провинциям  слух  распространил. Пускай  бы  технологию  освоили  и  запустили  по  стране.  И  стала  б  не  Украдия  -  Палатия  Ума! – оживился  в  повороте  интереса  Лук. – Страна – не  слобода! Мы  за  чего  всегда  боролись?  Верно! За  прирост  достатка  у  домах,  да  и  в  умах   всех  прогрессивных  масс. Я  вон   мошенников   всех  марок  велел  перевести  в  отродье  комаров  и   посадить  в  стеклянные  баллоны. Ить  вот   мазурик, враг  народа,  как  появляется  на  свет?  Он  сначала  эмбрионом  из  спермы  вылу-пляется. И  при  отстутствии  ума! Но  постепенно  он  растет,  из  малого,  становится  большим  и  ростом  и  умом. А  комары  почти  такого  нрава,  но  есть  у  них  способность - лопнуть! Вот  из  стеклянной  тары  пускай  летают  поискать   клиентов. И  как  комар  пристроится  напиться  крови… Его  тут  - хлоп!  И  нету! Ну, а  которые  уходят  в  тараканы,  тем  полное  раздолье  в  плинтусах.»
       «Так  вам  запрет, любезный  Лук, глядеть  через  плечо  клиента! Вы  сами  над  собой  должны  расти. В  другом  моменте,  чистоты  не  будет  в  опыте  создателей-богов. Тебе  вот  разрешили  малость  порезвиться,  а  некоторые  из  Верхнего  Совета  уже  готовы  локти  грызть. Ты  допускаешь  надругательства  над  личностью,  нарушаешь  многие  права  и  можешь  принять  имидж  лидера,  ведя  народы  не  туда. А  тогда  тебе  каюк  и  крышка. Без  содержания  в  мозгах  уволят,  и,  что  обидней,  либералы  станут  проклинать!» -  поведал  строго  друг  Нихто.
       «Ну  вот,  уже  пужаешь! Да  у  меня  еще  работы,  свыше  крыши  Меченого  Миши,  а  у  него  ить  крыша – ЦРУ! Высокие  чины  заказы  отсылают  на  персональные  авто  никак  не  ниже  миллионов,  тогда  как  сам  гарант  рекомендует  им  Ладушку-Приору.  И  мне  приходиться  следить,  чтоб  разницу  в  оплате,  меж  иномаркой  и  нашенским  авто, у  чиноря  изъяли  из  зарплаты. Вон,  поступил  сигнал:  к  цыгану  возле  рынка  пригнали  фуру,  а  в  ней  за  центнер  дури,  не  считая  упаковки  с  героином. Ты  пресекать  к  нему  махнёшь?  Вот  вишь,  тебе  нельзя,  а  только  чтобы  орган  пресекал. А  кто  за-кроет  лавку?  Смотрящему  Украдии  давно  твердят:  с  особой  строгостью  к  торговцам  всякой  дури  обращаться!  И  он  хоть  раз  оборотился?  Окрысился,  и показал  балду  у  локтя?.. Да,  громом  потрясает,  аж  падает  побелка  и  столбы.  А  толку?  Зуб  на  зуб  не  попадал  от  смеха  у  меня.  Ить  даже  высшей  меры  без  расстрела  применить  боится. Как  же,  его  осудят  либералы: права  на  жизнь  любого  людоеда -  неотъемлемое  право! А  кто  сие  сказал?  Бог?  И  с  кем  он  передал? Покажешь  телеграмму? И  вообще,  насчёт  гаранта  прибегают  мысли. Кто  он  в  натуре?  Не  конь  троянский? Про  Трою  помнить  надо,  ить  в  ней  предупреждение  умам.  Он  хочет  выстроить  Великую  Украдию! Уже  построил:  ворам  раздолье,  торгашам,  банкирам,  распроданы  заводы  и  ничего  не  производим. И  как  существовать  простому  люду,  которые  имеют  званье  быдло?  Пущай  повымирают  без  работы,  возможности  рожать,  растить  детей?.. Так  что,  носимый  в  диаграммах  на  первом  месте  громобой,  уже  не  он,  а  лишь  Фанфарин. Сравни:  народ  на  громы  молится,  а  под  молнии  клонится. Ну  ладно,  ушел  я  в  глобализм.  Шла-то  речь  про  наркоту.
       Торговец  дурью  забирает  жизни  у  других,  а   что,  взамен  затребовать  его  одну  нельзя?! Чудны  дела  у  либералов,  покуда  не  почуют   в  нежном  месте  личного  задка   работу  петушка!
       Да  ить  торговцы  дурью  сами,  как  чуть,  стреляют  за  обман! -  забушевал, заволновался  Лук,  бия  себе  по  ляжкам. – А  у  властей,  борьба  за  место  в  кресле  на  первом  месте! Ты  справедливость  застолби  в  Стране, -  и  все  дела! Тебя  народ  за  галстук  увлечёт  в  гаранты!  А  вот  враги  людей,  барыги  с  наркотрафиков,  те  сами  не  уйдут.  Им  бабки  позарез  нужны,  для  свысока  плевать,  а  вы  тут  подыхайте!  Ну,  я  им  сделаю  козу!»
       «Козу  или  козявку? Запустишь  им  заместо  марафета  в  ноздрю  стиральный  порошок?»
       «А  что?  И  бесподобно! Пускай   на  той  волне  возникнут  ссоры,  они  в  разборках  перебьют  себя!  Ещё,  на  выборах  я  подмогну  Вадиму  Житьиновскому,  хотя  хотелось  поддержать  иных. Но  те  болтают  много, а  был  уже  такой,  который  заболтал  и  бросил  под  откос  страну. А  этот  ежели  прикажет  за  проказы  бить  по  ягодицам,  так  дерезой  протянут  от  души.  И  пенделей  отвесит,  а  то  и  по  осинам  некоторых  развесит,»  -  ответствовал  Иван.
       «Какой  же  ты  стал  вумный,  заимея  чипов  с  кубырями  из  миров  иных! Но  по  мелочам  тебе  труднее  будет  разобраться. На  рынках  города  внедрить  дифляцию, вопрос  по  жадности  банкиров  утрясти.  И  варианты  взяток»,  -  под-кинул  ребусов  Нихто,  садясь  на  шею  кандидату  в  охлократы
       «С рынками  я  справлюсь. Найду  зачинщика  по  сговору,  отправлю  на  недельку  в  Воркуту. По  шпалам. Да  не  на  зону,  а  просто  так.  В  качестве  туриста  без  гроша  в  кармане,  в  глубинную  и  снежную  тайгу. Сначала,  ясный   перец,  потолкую  по  душам.  А  ежели  на  локте  бульку  мне  отмерит,  пойдёт-таки  туда  или  на  дальний  Северо-Восток,  вплоть  до  мыса  имени  Дежнёва. Вернется,  так   расскажет, как  трудно  без  заботы  коллектива, и  что  такое  тёткин  голод. А  вот  с  местами,  где  лежит  валюта… Средства  бы  повернуть  под  государево  крыло,  да  проценты  на  ипотеку  с  неимущих  бросить  брать. Это  ить  и  есть  забота  о  народе…И  работа  для  гаранта. В  общем,  одним  боком   он  подходит  кормчим  быть.  С  изъянами,  но  мужик  толковый,  а  вот  с  другого  бока… Дал  слово  чести  Ёперескину  Никуде  простить  грехи  и  не  карать  с  обратной  силой,  покрывая  воровство.  А  это  -  хрену  тень,  и  многие  запомнят.
       Вон  правителя  Никуду  потребовали  к  богу, да  и  смотрящий  давно  шпак,  и  подлость   множится  опарой,  а  он  удерживает  слово. Перед  кем?  Один  только  Всевышний  погладить  может  грешника,  провинности  прощая. А  ну-ворищи  приспособились,  поняли   слабину  гаранта. И  творят!  Так  где,  спрошу  тебя,  порог  той  справедливости,  коли   даже  Создатель  не  пресекает  зло?  Как  думаешь,  если  смотрящего  устроить  на  правеж  и  попользовать  крапивой,  он   всё  поймёт  как  надо?»
       «Навряд  ли,  Ваня. Ить  индивид,  когда  идеями  напихан,  терпит  унижения  и  боль. А  твой  гарант,  всё  прочее  пихая  на  потом,  мнит  себя  творцом  с  заглавной  буквы,  старается  в  Историю  попасть.  А  это  грех  перед  народом  и  Творцом! И  ладно, мысль  закрыта. Я  вот  о  чем  хотел  спытать. Почему  газет  не  чтёшь?  Уперся  в  телевизор  и  только  там  черпаешь  знания  момента.  Они  же,  эти  СМИ,  напропалую  врут», – сказал  Нихто.
       «Ну, знамо, врут.  Одним – служить,  иного  не  умеют, другим  на  хлеб  и  масло  заработать  надо,  третьи  умный  строят  вид,  им  имидж  подороже  денег.  Теперь  газеты,  как  и  ящик,  убивают  время.  Вредят  себе  и  людям, -  зевая, согласился  Лук. – Им  поставлена  задача  выращивать  у  масс  охоту  покупать.  Служат  рынку,  копытой  бесовщины  стукают  по  темям  для  похудания  у  нас  заначек. Они  стараются  открыто,  а  мы  им  даже  исподволь  отпора  не  даём.  Я   вот  особую  газету  учредил.»               
      «Про  это  знаю. А  как  ты,  друг  Иван,  воспринимаешь  фриков?»
      «Давно  не  ел  я  фрикаделек,  но  если  мясо  в  норме… Я  предпочитаю  отбивные  иль  лангет. В  крайности,  с  картошечкой  жаркое.»
       «Да  нет! Я  имею  в  мыслях  племя  незнакомое  и  молодое,  с  вавкой  в  голове. Во  время  оное   стиляги  были,  хипповала  молодежь  и  подавались  алкаши  в  бичи. Теперь  уйти  в  бичи  рисково,  попадёшь  в  воры  или  подохнешь  с  голодухи. Но  на  деньги  предков  можно  погулять  до  всяческого    кайфа  и  косить  на  моду. Свобода!  Наколки  сочиняют  во  всех  местах  и  вешают  стекляшки  и  железки  под  названьем  пирсинг. Поясняют:  такие  украшения – знаки  мужества,  избранности,  фрика  и  сексуальности  особы. Или  ты  продвинутый  в  другую  тему?» – спросил  не  без  подтрунки  друг  Нихто.
       «Да  нет,  встречал  таких  мальцов. Точно – мясо  без  мозгов. К  старости  те  лохи  сильно  пожалеют  о  глупостях  тех  лет,  да  время  не  обдуришь, убежит.  На  мой  погляд, - больные  люди, судьба  их  наказала  глупостью  ума  за  лень  или  проделки  предков…Ха,  пирсинги – мужская сила! А  ты  попей   кваску,  чтоб  хлеб  там – с  мёдом  на  хрену!  Я  же  пью…И  знаки!  Зачем  те  знаки,  когда  в  тебе  добротное  керно?!  Есть  такая  железяка! Молва  об  инструменте  бежит  скорее  паровоза,  и  нет  защиты  от  желающих  нормальных  отношений. С  каких-то  пор, я  знаю  по  себе.  Лада,  верно,  где-то  за-пустила  слух  и  мне  теперь  приходится  хилять  с  фуршетов,  где  дамы  трутся  мягкими  местами,  предлагая  сладострастия  минут. Конечно,  если  ты  спортсмен  и  ставишь  целью  счёт  употреблений…Но  ить  спортсмены  долго  восхищать  не  могут,  уходят  в  тренеры.  А  что  такое  тренер?  Он,  по  своим  воспоминаньям,  учит   подвигам  других.  А  я  хошь  и  не  белый  лебедь,  зато  сторонник  верности  в  семье. И  геев  не  терплю,  противник  извращенцам.  Как-то  показали  в  ящике толпу  нудистов   на  майдане  в  продвинутой  стране. Им,  видишь  ли,  приспичило  свододно  погулять  в  том  виде,  как  их вылупила  мать. Ну,  я  прикинул,  а  почему  не  подмогти? Да  и  страны  не  знаю  я  другой,  где  можно  вольно  подышать  в  тайге,  общаясь  в  голом  виде  с  комарами.  Ну  я  и  кликнул  чиполинов. И  веришь, человек  способен  многое  понять,  когда  тебя  шпыняет  комарьё,  советуя  прикрыть  не  только  гениталии  и  щелки… Вот  так, дружбан,  доволен  интервью?»  - хлебнув  кваску,  спросил  Иван.
       «Да  ты  не  обижайся,  друг  мой  в  доску! Нам  и  со  скуки  покалякать  интересно,  а  мне  еще  отчеты  составлять. Как  продвигаются  дела,  насколько  ты  умнеешь  или  в  мозги  откладываешь  дурь? Ты  главного  не  знаешь,  зачем  попал  в  особый  список.  Довольны  люди  жизнью,  ладишь  с  ними,  растёт  ли  внутрен-ний  протест?  Залазишь  каждому  в  подкорку  и  заправляешь    маслом  их  мозги  или,  наслушавшись  советов  Сидора  да  Свистуна,  пускаешь  дело  в  самотёк?  Ты  ить  оставлен  помогать  народу.»
       «Да  нет,  я  им  альтернативу  предлагаю.  Взамен  кнута  подсовываю  плётку,  а  вместо  пряника  пущаю  им  котов. Пускай  мурлычут  им  на  ухо  нежные  речитативы.  И  вдруг  чего,  по  морде  лапой  приголубят.  Как-никак,  а  в  ём,  ну  вот  у  Сидора,  почти  полпуда  веса.  Тварь  бессловесная,  а  польза  налицо.»
       Иван  поднял  ладонь  с  сосудом  кваса. Духом  опорожнил,  отправил  в  нети  тару.  С  ухмылкой  удовольствия  похлопал  по  дивану,  где  возлежали  Сидор  и  Свистун,  и  мог  сидеть  Нихто. О  том,  что  тот  сидит  на  его  шее,  он  не  знал,  Нихто  был  невесом.
       «Но  страх  же  вреден!  Возможны  стрессы,  инфаркты  и  больничные  листы!»
       Посланец  Леты  будто  испугался  за  здоровье  масс  аборигенов.
       «А  как  же  страх  перед  Творцом?  Или  ты  Библию  не  знаешь?! Тогда  на  чипе  заруби,  Нихто.  Мы  пресного  не  терпим. И  нам,  людям,  для  жизни  нужна  малость:  страх  и  стыд. Но  страх  надо  внушать,  выращивать  же  совесть  дольше,  воспитывать   с  пупёнка  надо.  А  страха  напустить  в  любое  время  можно. Ить  жизнь  мила  и  скоротечна,  и  в  ней  пробыть  охотнее  в  комфорте.  А  чем  ответствует  душа?  Вестимо,  совестью,  она  и  есть  та  нега.  Круг  замыкается,  а  нам – спешить  построить  нужный  большенству  народа  быт.  Между  прочим,  про  измы  капиталов  брешут,  будто  бы  стоит  он  на  Свободе.  Одной  опорой  не  удержится  никто.  Капитализм  стоит  на  Страхе,  Жадности  и  Зависти  к  другим. Последняя  ведёт  к  войне!  Кто  думает,  тот  знает  эту  правду. И  я  прикладываю  руки,  чтоб  истину  вознесть. И  вообще,  не  могут  быть  богатыми  в  стране  все  поголовно. Где  есть  богатство  у  одних,  там  бедность  у  других. А  вот  когда  в  стране  нет  жадных,  совсем  другое  дело, - тогда  нет  и  голодных.
      Однажды  толстенький  болван  из  средних  чинарей,  с  одной  получки  мзды  купил  красивый  бенц.  И  до  утра  всю  ночь,  страдая  чувством  накопленья,  бегал  на  толчок.  А  утром  ждал  его  удар:  не  смог  вместиться  в  дас  авто.  И  так  и  эдак  делает  попытки,  ан  шиш  и  рашпиль - драить  якоря!  Пузо  не  пролазит  у  руля,  спина  и  зад  стремятся  развалить  сиденье,  а  голова  готова  вырасти  над  крышей. Его мобиль  еще  не  детская  коляска,  но  уже  меньше  «дас  Оки»! Ты представляешь  страх  воришки  перед  мистикой  в  натуре  реализма?»
      «И  чем  закончилась  пужалка?»
       «Пока  особенно  ничем.  Почертыхался  вдоволь, повыл  над  долей,  как  волк  голодный  на  луну,  и  собирает  на  другую  тачку,  а  эту  закатил  в  лабаз.»
       «Ды-к,  ты  вредитель  делу,  Ванька!  Чинарику  бы  разъяснить  ошибку,  что  парится  напрасно,  поглощая  многие  калории  жратвы!  И  много  пострадает  прочих  рукосуев,  обирая  семьи,   на  самокат  ему  взамен!  Уж  лучше  бы  его  в  места  Лишений  тараканом  запустить.  В  родную  щель.»
       «Ладушки,  учту,  вселенский  брат Нихто.  Я  ради  смеха  уязвил  ему  авто  объемом.  Как  не  поймёт, что  жадность  портит  жизню,  уйдет  трудиться  к  муравьям!  Вот  там  грехи  зачтутся. Мне  тоже  любопытно  наблюдать  за  эволюцией  и  ростом  удивления  у  рыцарей  Мамоны…Да  и  зачем  вопросы?  Мои  дела  ты  знаешь.  На  кой  тогда  ко  мне  приставлен  интерес?»  – удивился  мениж-хрен  концерна  «Всем  труба»  Иван.
       «Ну,  Лук,  однако  ты  нахал! Я  при  тебе  служу  почти  что  в  личных  интересах.  И  выбор  мой  свободный.  Коль  ты  справляешься  с  задачкой,  в  смы-сле,  не  глупец,   имею  время   прошвырнуться  по  делам  системы  к  другим галактикам  и  звездам.  А  ты,  если  дурак,  когда  глядеть  в  упор,  то   не  округлый.  Вот   я  и  вопрошаю  иногда,  чтоб  в  курсе  дела  быть. В  подкорку  тебе  лишний  раз  залезть…Во-первых,  вредно  для  тебя,  могут  возникнуть  протуберанцы  не  только  в  голове,  а  во-вторых,  стыдно  признаться,  но  лень  мне  лишний  раз  стараться. Вот  и  давай,  выкладывай  на  бочку,  что  натворил  чего-то  с  кондачка», -  велел  Нихто.
       «Ты  тоже  фрукт!  Не  ожидал  от  жителя  галактик!  Слушай  же отчёт. Я  только  ради  любопытства,  глядя,  как  Лада  сочиняет  бракадабры,  и  из  побочного  ума,  решил  печатать  личную  газету.  Хотел  назвать  её  я  «Правда,  Больщой Халявы»,  но  передумал  и  по  духу  времени  придумал «Чушь».  И  что  забавно,  в  ней,  ить  всё  до  нитки  правда!» -  поведал  Лук,  скаля  зубы  и  прищуривая  глаз.
       «Правда,  Ваня,  собственность  субъекта!  Ещё  есть  Истина,  которая  дороже», - тоном  ментора  и  въедливо  изрёк  Нихто.
       «Истина – фактура  для  науки,  не  надо  мне  навязывать  азы! А  у  меня  всего  лишь  реализм  из  фактов  без  всяких  аргументов.  Выводы  пущай  народ  выводит  сам!»
       « Правда,  верно,  Ваня,  у  каждого  своя. Но  ты  же  лезешь  на  рога.  Разве  можно  в  ваше  время  дерьмостоков  иметь  неадекватную  газету?!  Пришьют  национализм  и  шовинизм,  нацбол,  ещё  вагон  с  телегой  неприятностей  навалят. И  рассудить:  а  кто  такой  кацап,  хохол  и  беларус? По  сути,  самый  добрый  и  простой  душой  народ. А  простота,  голубчик,  я  где-то  слышал,  иной  раз  хуже   воровства  или  растраты.  Взгляни  вокруг! – изрёк  Нихто,  дрыгая   ногой  по  темени  Ивана  и  под  сурдинку  ухмыляясь. -    Ить  по  судам  же  затаскают!  А  надо  ли  такое  и  охота?»
       «Не  охота,  а  непременно  надо! Я  опыт  с  этой  СМИ  для  того  и  завар-ганил:  люди  всякую  поганую  особу  знать  должны   и  в  профиль  и  в  анфас! В  иных  домах  многоэтажек  ещё   аж  той   постройки,  хитрованы  приспособили  подвалы  для  делать  нужное   с  приятностью  в  карман.  И  я  пошарил  в  пикселях  и  кубырях  из  чипов  для  интереса  чистоты  вопроса.  И  вышло,  за  мелким  исключением,  те  помещения  сдают  в  аренду  хитрованы  жэкаха.  Естественно,   имеют  ренту,  десятину  посылают   городскому  голове  на  личные  расходы,  ить  по  счетчику  услуг  за  коммуналку  платят  простаки,  владетели  жилья. И  всё!  Нас  не  тронешь,  мы  не  тронем,  а  затронешь,  адвоката  позовём!  Но  есть  нюанс.  В  каждом  номере  газеты  такие  факты  изложены  дотошно,  с  номерами  договоров  и  счетов,  кому,  когда  и  кто  подсунули  конверты. За  достоверность  отвечают  чиполины  с  кубырями-пикселями,  а  им  не  доверять -  себе  дороже. Или  представь  газетный  разворот,  а  там  мурашки  рыночных  сношений,  в  лице  столоначальников,  меняют  башли   на  коммерческую  тайну.  И  тут  же – время,  место,  где  состоялся  торг,  и  имярек. И  номера  купюр  и  их  цена!»   
       Довольно  улыбнулся  Лук.
       «Но  он  же  скинет  ассигнации  под  ноги, а  на  снимок  швыркнет  в  две  ноздри!  Скажет: де – монтаж,  уловка  конкурентов!» – будто  испугался  за  итоги  друг Нихто.
       «А  кто  позволит  им  избавиться  от  денег?  Мы  с  тобою  разрешим?  На-оборот,  не  вытащит  клещами  из  кармана! Да  и  зачем  поклёп?  Фотомонтаж!  Ить  снимали  то  не  папарацци,  а  чипы  от  разума  вселенной!  Вышло  уже  несколько  газет. На  них,  во-первых,  нет  противнейшей  рекламы. Тут  строго:  подделкам,  шарлатанам  места  на  страницах  нет. И  инородные  слова  долой!  Кроме  всем  понятных. Жаргоны – прочь!  Табак среди  детей  у  нас  в  обструкции. И  помещены  немного  фотографий  вручений  подношений.  На  суд  меня  еще  не  вызывали,  а  парней  с  битами  прислали.  Хочешь  посмотреть  немую  сцену?  Вон,  подойди  к  окну.  Я  попросил,  и   вот   стоят  в  почетном  карауле   с   палками   наизготовку,  закинув  руки,  будто  в  городки  играют,     уж  скоро  сутки. Поставил  им  условие:  стоять  для  удовольствия  прохожих  с  битами  наперевес  во  всякую  погоду  до  недержания  мочи.  Пока  не   выложат  им  имя  спонсора  проделки.»
        «Думаешь,  чистосердечную  с  них  снять?»
       «Лжи  не  потерплю. А  им  загвоздка:  торчать  зевакам  на  потеху  до  полного  амбец  или  удариться  челом  в  повинной.»
       «Ну  да,  изводишь  подлецов.»
       «Какое  там?! Без  помощи  твоей  не  извести. Но  ты  один,  а  вот  каналий  миллионы, на  них  волхвов  бы  напустить,  восточных  джинов,  что  прячутся  в  кувшинах. Тогда,  возможно,  паразитов  можно  поубавить. Ить  до  чего  дошли! Заглянул  как-то  в  ноутбук  у  половинки,  чего  там  только  нет  от  сволочей. Ругают  всех  и  всё,  и  призывают  не  творить,  а  драпать!  И  напустились  дерьмократы,  которые  совков  равняют  с  гитлеризмом,  в  Украдии  свести  под  корень  русских! Ить  сами  же  фашисты,  себя  считая  высшими  умами,  а  прочих  почитая  быдлом! Я  понимаю:  с  бахвальства  выставляется  вконтакте,  к  тому  же,  недоступный  кулаку. А  ты  с  такой  мыслёй  явись  на  люди, повесь  табличку  на  груди  «Я  призываю  палкой  русских  бить  по  голове,  чтоб  те  присели!»  И  что?  Какой  мужик  с  нормальной  головой  прошёл  бы  мимо, не  сунув  в  физию  забористый  кулак  братухе  бесогона,  потомку  хана  из  моголов? А  хан,  почти  что  хам  для  евнухов  и  слуг, и  всякой  дребедени. Таких  вот  почитал  в  портале,  и  полагаю,  они   русских,  держат  за  навоз,  которым  удобряют  землю…И-их! Вот  я  гляжу,  каким  творцам, - своим  отцам  и  дедам, - адепты  демократии  нагадили  на  память,  чтобы  иметь  помазать  маслом  хавку!»

                Еще   для  воздаяний  кандидаты…

                _______    *   _______
       Жизнь  прекрасна,  жизнь  течёт  и   то  штыркнёт,  то  стукнет,  а  мимо  пролетает  навсегда!
       И  многие  видали  на  дисплеях, на  сценах  в  ослепительных  лучах  софитов  и  в  иных  присутственных  местах, с  какой  задержкою  восторга  в  фибрах, с  каким  подъемом  ощущений,  общественность  закатывает  глазки,  внимая  и  вещая  про  романтических  величеств,  сиятельных  авантюристов,  успешных жуликов  и  всякого  калибра  шлюх.   
       Вот  и  в  ящике  вели  топ-шоу, добиваясь  интереса  к «Пакостям»,  а  ежели  сказать  по-русски,  крутили  побрехушки.
       Искали: «Делать  что  и  кто  виновен?»  Вникая  в  хлопоты  куратора  образования  на  ниве  преобразования.
       Подразумевая, найдя ответ, одобрить его действо  или  просить  гаранта  выдать  шалунишке  пенделей.
       И  извергали  брызги  пены  от  ехидны,  катили  «бочку»  на  «ЕГО»  одни,  и  лили  слезы  экзальтации  иные.
       Сторонники  и  либералы,  простирая  руки  к  вышним  силам,  радели  за «ЕГО». Дескать, принесет  он   поколению  Украдии   блаженство,  и  их  в  евро-пах  примут  на  «ура»  и «вау»!  Ведь  наши  школяры  поднимутся   до  уровня   съедания  товаров  там,  и  смогут  угадать  любой  каприз  провайдеров  халявы  у  себя.
       Противники  кричали: «Хрен  возьмёшь!  Есть  уже  в  стране  игралка  в    «Поле  чудаков»  и  все  хотельщики  там  могут   угадать,  за  бонус-премию  с  ведущего,  с  усами  на  уме! А  образованным  людям,  ответы  надо  знать! И  по-том:  как  можно  исключить  из  школьного  процесса  астрономию,  принизить  физику, литературу,  введя  взамен  мускулатуру?!  Это же  вредительство  и  тайная  война!»
       Иван,  смотря  и  слушая  адептов  всякого  вранья  и  сам  стал  докой  в  аналитике  политики. Теперь, играя  желваками  и  приминая  злость,  вслух  по–думал  про  защитников  «ЕГО».
       - А  вот  таких  бы, - тараканами  по  шелям!  И  к  слову,  друг  Нихто. Ты  слышал,  как  в  народе  заиначили  нововведение  в  образовании – ЕГО?  Прозвали:  Европейское  говно!  Ить  в  тютельку  и  точку! А  если  шире  посмотреть,  зачем  внедрили  на  ТиВи  работу  языком?  Конечно,  балаболам  внушили  мысль  показывать  ума.  И  многим  невдомёк,  что  их  используют  на  тёмную  в  работе,  чтоб  отвлечь.  И  не  общественность, - народ!  От  грустных  дум  про  социалку,  про  как  прожить  и  прокормить  потомство. Рабами  надо  управлять,  для  этого  есть  Библия,  Коран,  теперь  придумали  ток-шоу.
       Тут   внимание  на  ящик  Лука  и  Нихта  отвлекли   чужие  звуки. 
       Где-то  рядом  разливала  трели  неотложка,  или  полицаев  принесло. Их  раньше  обзывали  лягашами,  мусорами  и  ментами.  А  теперь  вернули – поли-цай.  Чтоб  соотносилось  с  духом  времени  и  без  обмана. Ведь  полицаи  -  за-щитники  свободы  для  богатых.   
      Лук  выглянул:  приехали  защитники  с  каретой  неотложки. Грузили  ис-туканов-молодцов.  Они  стояли  у  ворот  иванова  подворья  почти  до  истоще-нья  нервов  и  истечения  мочи,  но,  что  «мой  враг -  язык»,  запомнили  на-вечно. Имени  заказчиков,  мстителей  Ивану,  не  произнесли… Написали  на  заборе.
       «Ну  вот,  отправили  страдальцев  на  разборку, - сказал  Иван  себе  в  подкорку  и  Нихту  на  отчет. – Да  это  кто?  Халдеи  у  умельцев  от  гешефта.  А  вот  попался   мне  на  чип  один  субъект!  Заделался  магнатом  на  угодьях  новой   целины. У  фермеров  земельку  прибирал,  скупая  через  банки  за  долги,  готовил  под  запрос   полынные  просторы. Потом  дома  поставить  и  сдавать  внаём  жильё.  И  этих  накоплений  у  него   собралось  больше,  чем   у  Вечного  Жида. 
       А  еще  при  нём  супруга,  баба-жаба,  с  домашним  кредо:  деньги  собираются  в  чулок!
       И как  наставить  тут  на  путь,  когда  внутри  его  кубышки  одни  засохшие  опилки?!  Мысли  некуда  упасть!»
       «Но  ты-то   извернулся.  Или  как»? –Нихто  с  подначкой  усмехнулся.
       «Бабу  выставил  трудиться  к  муравьям,  ей  это  на  науку, а  ейного  супруга  отправил  в  регионы  Счастья.  Ну,  место  типа  Рая,  но  только  не  в  загробной  жизни. Пущай,  подумал  я,  освоит  островок.  Он  многое  хотел  иметь.
       Землица  так  себе,  торчит  из  океана,  обрамленная  песочком  вокруг   пальм.  Янки,  то  бишь мировые  штаты,  хотели  базу  сгоношить  для  гомосексуалов,  дерьмофрадитов   и  всяких  транссвиститов.  Для  имиджа  страны  -  свобода  всяких  прав,  но  на  отшибе!  И  в  глаз  никто  не  колет.  Когда  прикинули:  ни  то,  ни  сё.  Построишь  базу,  леса  придут  в  негодность  и  озера,  ведь  гомики  построить  не   горазды,   и  жить  придется  в  бардаке.  Раздумали,  ушли,  оставив  кущи  хлама.
      А  вообще,  там  благодать,  но  жарко. Крокодилы  отдыхают  в  водоёмах,   нежатся  в  прохладе,  выставляя  ноздри.  Вараны-динозавры  кайф  от  солнца  ловят,   с  бананов  сдирают  скальпы  обезьяны,  и   на  песке,  гонимая  муссоном,  кипит  волна. 
       Швырнул  туда  я  проходимца  и  за  компанию  пробёгся  сам,  взглянуть,  устроил  ли  Борзенка  тамошний  сервис?  И  то:  владеть  землёй  обетованной! Живи  и  богатей!
       Обезьяны  приняли  его  нормально. Удивились,  но  потеснились  в  обмен  на  шмотки.  И  скоро  пожилая  модница  защеголяла  в  пиджаке,  а  другая  примеряла  галстук  на  хвосте.
       Полюбовавшись  на  картину,  я  понял,  хвостатые  аборигены  могут  поделиться  молоком  кокосов  с  пальм  и  Нестору  Борзенке  не  придется   топать  до  воды,  где  плотоядно  улыбались  крокодилы.
       И  правда,  еды  вокруг  навалом. В  окияне  черепахи,  рыба,  крабы  ползают,   растет  капуста,  в  песок  зарылась  всякая  съедобность  и  змеи  кублятся  среди  лиан.
       Да  будь  на  месте  Нестора  какой-нибудь  Ли Си Цын,  он  благодарил  бы   всех  богов  за  этот  тур  в  экзотику  при  тропиках,  и  немедля  застолбил  ту  землю,  на  сорок  девять  лет  в  аренду!   
       И  я  покинул  его  с  упоённым  сердцем, уверенный, -  перековать  халявистый  характер  нам  удастся,  не  смогут  допустить  орангутаны,  чтобы  Борзенко,  опозорив  Дарвинизм,  до  обезьяны  опустился.
       А заглянув  туда  спустя  неделю,  едва  не  стал  заикой!  Этот  в  прошлом  эмбрион,  едва  таскал  от  голодухи  ноги!  Чему  его  учили,  только  воровать?!  Ему  я  спиннинг  оставлял  с  набором  блёсен,  а  он  не  может  рыбы  наловить,  сорвать  калорий  не  умеет  с  пальмы!
       Я думал,  он   наймет  мартышек,  а   тот  не  смог  договориться.  Хвостатые   без  бартера  со  шмоткой  орехов  и  бананов  не  дают!
       И  что  ты  думаешь,  он  выкинул,  имея  время  про  запас?! Ты  не  поверишь,  Борзенко   поленился   видеть   красотищу   естества  природы!  По  утрам   ни  разу  не   взглянул,  как  из  воды  вылупливается  солнце!  Пустое  время  он  использовал  на  счёт  бананов!  Ходил,  заглядывал  на  пальмы,  от  жадности  облизывая   тресканые  губы.  Ить  мог  бы  обожраться,  - но  если  б  кто  подал.
       Вот, без  присмотра,  едва  не  сгинул  ну-ворище. Пришлось  работать  чипом,  будить  в  его  душе  воспоминания  про  детство,  избушку  под  ракитой,  где  он  родился,  напомнить  про  ландшафты,  о  пеньи  жаворонка  и  трелях  соловья,  о  серебре  росы  на  листушках  берез,  и  баять  про  своих  котов,  про  Сидора  и  Свистуна.  И  он  ошибку  понял,  оросил  слезой.
       Упавши  ниц,  стирал  губами  пыль  с  моих  проворных  ног,  и  выпросил  возможность  осваивать  на  ягелях  Чукотки  Дальний  Северо-Восток. Там  нету  обезьян!
       Отправил  я  его к оленеводам.  На нартах  приспособиться  держаться,  остолом  управлять,  крутить  оленям  остюки  и  собирать  морошку.  Теперь  он  одиночества  боится,  и  свободным,  без  свободы  ближних, не  желает  быть. 
       А  вот  с  другим  клиентом,  иметь  знакомство  расхотел.  Нормальный  тип,  но  вырастил  внутри  себя  халяау.
      Не  думал  я  и  не  гадал  про  славу,  но  вдруг  мне  позвонили  на  мобильник,  хотя  я  номер   не  давал.
      А  тут:  «Ало,  Иван  Кузьмич?»
       «Ну,  я. А  кто  нахальство  заимел  так  рано  беспокоить?»
       Дело  было  в   семь  утра,  но  в  январе.
       «Вы  извините,  о  вас  наслышан  краем  уха,  а  мне  нужна  подмога. Вернее,  людям»
      «Так  я,  как  пионер!  Но,  если  в  моих  силах.  Так  кто  вы  есть?» 
       Хотя  уже  послал  запрос  на  чипы  с  кубырями,  и  те  сказали,  беспокоит  подполковник, мент. Вот  так  морские  петухи! Органам  порядка  уже  не  в  мазу  ноутбуки,  интернет,  эксперты,  а  подавай  им  самого  Нихта! Ну  как  старуха  у  того  корыта,  если  кто  у Пушкина  читал!
       «Вы  извините, я  тоже  Пионеров,  начальник  местного  УгРо.  У  нас  повсюду  извелись  бомжи,  а  к  ним  пропало  семь  пенсионеров. И  это  за  год!  Мы  весь  район  поставили  на  уши,  но… Человеков  жалко,  стариков. Вы  можете,  я  знаю.  Войдите  в  наше  положение  и  помогите  им  не  пропадать.»
       Тут  я  опять  раскинул  чиполинов,  заставил  поработать  и  собрать  картину. И  доложили:  рынок!  И  всякий,  кто  старается  на  нём,  становится  успешным!
       Один  колбасник  с  дальнего  села,  пускал  на  харч  для  чушек  пожилых  туземцев.  Подстережёт  и  тюкнет  обушком,  и  отвезёт  на  ферму,  где   для   гешефта,  держит  небольшой  заводик,  вернее,  цех.  Как  всякий    циник  из  последней  моды,  он  стремился  в  средний  класс. Добро,  законы  позволяли  своей  личиной  оченно  не  рисковать. И  то,  если  поймают,  а  он  хитёр. И  есть  срок  давности,  и  адвокаты.
       Конечно,  от  такого  сообщенья  оторопь  взяла  и  я  сказал  менту  сначала  вводную  подначку.
        «Я  что-то  не  пойму,  откуда  беспокоят? Не  можно  повторить? Была  милиция,  а  нынче  кто?»
        «Мы  орган  принуждения  к  порядку  при  внутренних  делах! А сокращённо:  ОППа.»
        «Ага,  было  у  народа:  гоп-па  не  кажи,  пока  не  перепрыгнул,  а  нынче,  значица,  кричат:   ищи!  Ить  кавекрза  выходит, Пионеров!  Развратила  власть  советов  сыскарей,  что  вы  суётесь  к  сенсам. Раньше  проводили  рейды,  перенимая  алкашей  с  получкой,  а  теперь  с  разбоем  дело  заимели.  Я  в  телеящике,  в  общем-то,  смотрю  на  «Новостя»,  но  иногда  включаю  сериалы  про  радетелей  порялка.  И  что  я  вижу!  Конечно,  виноваты  сценаристы,  лапшу  нам  предлагая,  но  ить  кино  берется  с  жизни  и  подается  в  обобщении  делов.  И  есть  ли  время  у  ментов  ловить  бандитов,  когда  в  экране  только  выпивка  и  секс,  да  куча  глупостей  из  жизни  оперов…Так  ить  варнак – опасный  зверь.  Не  вам,  конечно,  опповцы  вовсю  на  иномарках  вышивают,  а  ворон  ворону – другарь… Сказать  по  правде,  глядя  на  экран,  я  думал  полицаям  версии  компьютеры  на  блюдцах  подают.  И  подноготную  ворья  и  мафиози,  и  вы  дела  вскрываете  как  банки  с  пивом,  и  потому  у  вас  не  жизня,  а  лафа! А  тут  выходит,  нам – лапшу!.. Ну,  хорошо,  служивый,  я  в  положение  войду.  Но  только,  между  нами,  сделать мало  я  смогу.  Я  ить  не  опер,  всего  лишь  недотёпа,  случайно  стукнутый  по  черепку  трубой.  После  удара   подсунули  охоту  зреть  под  корни,  вот  я  и  зрю.  Но  ить  как  дали  благодетели  подарок,  так  могут  взять  назад. И  в  чём  у  вас  большая  заковыка?  Какие  версии  по  делу,  какие  каверзы  у  них?»
       «Вот  с  вариантами  беда,  сан-сенс. Могли  пенсионеры  заблудить  случайно  в  лес  или  в  омут  глубокий  погрузиться», -  предположил  служивый  Пионеров.
       «А  что?  Такие  случаи   бывали,  гипотеза  имеет  право  жить», - поддакнул  я. -   Случалось  людям  и  такое.»
       «Могли  убить  пенсионера  за  трояк  охотники  до  дури», - продолжил  опер.
       «И  это  верно,  но  как  я  понял,  останков  пострадавших  нет».
       «Так  в  том  вся  соль!  Как  будто  жмуриков  съедают!»
       «Во-от,  и  эта  вариация  имеет  право  плавать! Ну  хорошо,  я  слов  на  ветер  не  шумлю.  Пока  способность  есть,  исделаю,  пропаж  больше  не  будет.  А  вот  за  сволочь,  которую  имеем  мы  ввиду,  особо  не  проси. Его  ить  вам  закону  надо  сдать,  а  я  по  справедливости  хочу. Ему  на  нарах  места  не  сыскать,  а  только - вышка. Такой  мой  уговор.  Усёк? Согласный?  Хотя,  чего  я  горожу.  Согласен  или  нет,  но  сволочь  ту  я  изведу  по  приговору  от  народа. Ещё  сказать,  за  вас  обидно,   утратили  и  мастерство  и  нюх.
       Усёк  к  чему  веду?  Ты  ждёшь  мыслю  про  них,  а  ты  поставь  себя  в  их  положенье. Задумался  старик,  а  то  и  притомился,  прикорнул  в  куточку. А  тут  его  надыбал  успешный  бизнесмен  от безотходного  процесса  в  производстве  колбасы!  В  войну  блокадники  трогались  умом  от  голодухи,  а  эта   тварь  природы  вскармливал  свиней  от  жабы  на  груди,  лаская  перси  у  Мамоны!..  Вот  я  заделаю,  с  него  возьмёт  калорий   хрюшка. Око  за  ухо,  а  его  на  зуб!  Ить  нынешнего  дня  жадюги   считают  за  товар  всех  нас,  а  про  себя  забыли.  Так  я  напомню. И  в  общем,  всё,  схарчила  хрюшечка  барыгу!  На  том  прощай.»
       «Ты  што?!  Да  от  такого  сообщенья  на  голове  волосья  столбуном  растут! Вот  это  номер!.. Тогда  спасибо! Слава  вам  и  богу,  нам  перестанут  ставить  клизмы. А  то  начальство  оборзело,  но  я  им  поднесу  намёк.»
       «Вот  про  начальство  ты  напрасно - с  трепетом  души. Оно  на  всё  имеет  мнение  от  шефов. Поверь,  имею  опыт  моремана. Но,  если  что,  звони. И  только  в  помощь  для  людей!..  Вот,  «если  что»,  я  обронил  напрасно,  ить  в  жизни  случаев -  не  можно  перечесть. И  не  прошло  декады,  как  Пионеров, старший  сыщик  по  уезду  Биг-Халява,  снова  звякнул  в  телефон.»
       «Сышь, Иван  Кузьмич,  я  это,  снова  Пионеров! У  нас  опять  прореха. Диаспора  Резо,  преступного  анклава  из  Тифлиса,  отделу  наших  полицаев  подкинула   кроссворд.  И  не  даёт  начальство  нам  покою,  грозится  высечь  на  ковре  и  снять  погоны.  Пожалей  ты  горемычных,  смилуйся  и  отведи   волюнтаризм.»
       «Ага,  уже  поинтересней!  Достукались,  что  гопники  на  опповцев  затачивают  зуб,  не  помогает  этот  самый  ноутбук.  Ну-к,  версии  мне  выклади  на  слух.»
       Послушал  сыскаря  от  ОППов  и  захотел  послать  далёко,  но  от  репрессии  сдержался,  сначала   разобраться  надо.  Вдруг,  правда,  дело  пахнет  дёгтем,  как  говорили  в  старину.  Чтоб  в  точности  узнать,  и  без  накладок,  закинул  чиполину,  а  тот  уже  по  пикселям  и  кубырям  ударил.
       И  вышло  неприглядно.  Я  у  ментов  работу  упустил,  позволил  среди  них  расти  поганкам. Причина  ясная,  сначала  им  платили  мало,  у  всех  имелись  семьи,  а  там     расходов  долго  сосчитать. Пришлось  искать  приварка,  их  находили  всякими  путями. Путя  понравились  и  к  ним  привыкли,  тем  более,  халява  развращает.
И  вдруг начальству  приказали:  «прекратить!» И  даже  сделали  приличными  оклады  и   клали  премии  в  квартал.   Жизнь  стала  смахивать  на  персик,  но… Но  как  известь  привычку  на  заначку?!
       Майор  Скворцов  имел  навар  от  крыши  над  базаром. И  проживал  счастливо,  покудова  гарант  не  влез  с  проектом,  чтоб  тырили  не  все. Начальству  можно,  а  всем  низам – запрет! И  начали  борьбу  с  доходами  в  чужих  карманах. И  потому  над  рынком  крыша  провалилась,  предприниматели  пошли  в  отказ  платить. И  громче  всех  кричал  грузин  Резо,  он   был  у  них   вожатым.
       Естественно,  Скворцов  имел  мозоль,  а  на  неё  пребольно  наступили. Да  и  нервишки  подшалили,  не  смог  перетерпеть.
       У  бригадира  торгашей  Резо  был  Гиви,  сын.  Уже  большой,  хотел  жениться,  и   тоже   шел   путём  папаши,  осваивал  базар.  В  соку  мужчина,  с  энергией  в  грудях! Уже  хорошим  докой  был  насчёт  купить-продать  и  сделать  пену.  И   вот,  когда  Резо,  после   команды  прекратить   бузить,  бузу  не  снял  с  огня  и  десятину  не  отчислил,  а  даже  охамел,  послал  майора,  куда  днём  стыдно  заходить,  Скворцов,  создатель  крыши,  решился  на   операцию  по  аберрации,  то  бишь  поставить  всё  на  прежние  порядки.
       И  Гиви  ОППники  подбросили  травы  и  всякой  дури,  чтоб  потянуло  на  хороший  срок,  который  вскоре  объявили.
       Резо  же,  паразит!  Носил  обиду  на  душе  аж  целый  год!  После  суда. Покуда  апелляцию  творили  адвокаты.
       И  вот  на  днях,  когда  Скворцов,  поддавши  всяческих  напитков,  решил  добраться  до  пенатов  отдохнуть,  ему  в  глухом  углу  поставили  заточку.  В нужную  на  теле  точку.
       Естественно, полкан  Психушкин,  начальник  ОППовцев  Большой  Халявы,  ногами  топотел  и  брызгался  слюной,  при  возмущении  утратой  нужных  кадров. 
       И  вопрошал,  вращая  зло  зрачками. «И  если  так  пойдёт, куда  придём?! Кто  город  станет   очищать  от  скверны?!»
       Вот  с  просьбой  обнаружить  наглеца,  кровью  обагрившего   мундир  отдела  принуждения  к  порядку,  обратился  снова  Пионеров.
       «Однако  ты  нахал,  Максим  Ильич!  Ответил  я. Тут  дело  провернули  тонко, профессию  бандюг  не  посрамили,  но  ить  и  вы  имейте  совесть  признавать  рога.  Ты  помнишь,  я  не  потакал,  не  сдал  закону  прошлого  убивца? Закон  хреновый, - потому. Так  вот  и  этого  припрячу,  суну  в  щель.  Ваш   мусор  заработал  свою  долю,  был  сволочью  на  сто  процентов  с  гаком.  А  я  не  мусор  и  не  мент,  и  к  полуцапам  отвращение  имею. Да  и  в  сознании  зарубка:  за  подлость  надо  отвечать! Так  что,  ищите  сами. И  мой  совет,  кладите  дело  к  глухарям. Хотя… Не  мало  подлецов  скрывается  от  кары,  а  на  архивных  полках   накопилась   пыль.  Выходит,  надо  вам  помочь. Но  уговор:  я  вам  убавлю  мусора  в  архиве,  то  бишь  стопку  висяков  сделаю  пониже,  а  вы  меня  не  тронете   слезой.  Признаться,  мне  претят  хилялы. У  вас  у  всех  мозги,  при  них  дипломы  и  приличная  зарплата  за  труды… И   всё,  и  отвали,  и  сбрось  концы!  И  знай,  я  помогаю  только  потому,  что  лично  ты  ни  разу   губ  не  раскатал  на  взятку. А  опповцы  твои  по  мелочи  берут. Ить  ты  же  знаешь,  стоит  только   чуть  увязнуть  коготку,  как  явится  писец  покушать  вкусной птичкой…Привет  от  моряков,  пока! Хотя,  мне  в  голову  вопрос  забрался.  Я  как-то  мимо  полицай-конторы  проходил. И  сильно  удивился. Чтобы  войти  к  себе  на  офис,  офицеры  подавали  голос  в  домофон! Отгородились  от  людей  забором!  Боятся  пообщаться?  А  как  же  защищать  сообщество,  беречь  их  сон  и  охранять  свободу?!  Так  как?  Я  удивлён  и  требую  ответа.  Конечно  я  бы  мог  узнать  секрет  из  первых  рук,  но  как  относятся  к  позору  сами  полицаи?»
       «Так  это,  Ван  Кузмич!  Мы  где  живём,  ты  знаешь? В  Украдии-Лежаве,  огромной,  длинной  и  большой. А  где  народу  много,  там  больше  дураков! Терпеть  приходится,  сам  бог  терпел.»
       «Да  ладно,  всё  понятно,  но  только  ты  мне  больше  не  звони. С  терпельниками  и  дураками  мне  не  по  пути. А  напоследок  угадайку  расчлени. Вот  было  у  ментов:  нельзя  держать  в  графине  кроме  аш  два  о, вовсе  ничего. А  в  фильмах  опера  лакают  пиво, боромотуху,  водку  и  даже  с  содовой  Бурбон. Зачем  показывать  народу  липу?  И  всё  же  пьют  из  перечисленного  пойла? Ты-то  должен  знать,  насколько  опустились  ваши  оппы  в  нормах  нравов  для  страны…Не  знаешь?  Вот  и  они  не  ведают,  не  чтут  Устав,  а  это  плохо,  ведь  соблюдение  его – порука  всем  успехам. Х-ма!  Не  соблюдая  дисциплины,  правил,  нормы,  можно  докатиться  до  обрыва  в  пропасть. А  там…Туда  хоть  кто  заглянул?..»
Тут  я  от  связи  отключился,  но  чиполинам  наказал  помочь  отделу  и  список   глухарей  укоротить. Какая-никакая,  а  нашему  гаранту  помощь. Он  весь   извёлся   от  забот  и  сколько  ни  держался,  а  министра   для  делов  внутри  страны  сменил. Тот  очень  забрехался. На  что  общественность  терпима,  толерантна, и  то  зачислила  его  в  чины  для  подхалимов,  в  рукопожатьи  отказало.
       Иван  обрезал разговор  с  Нихтом,  вздохнул, - однако,  притомился  языком. А  про  себя  продолжил  размышлять.
       «Ну  вот,  едва  кто-то  подумал,  а  я  уже  придумал.  Их  надо  к  ногтю  прижимать,  мошенников  и  прочих  прохиндеев. Конечно,  можно  чиполинов  попросить  иль  приложить  уменье  самому. Построить  ихнее  отребье  у  бетонного  забора,  а  супротив  пристроить  с  пулемётом  красного  армейца. И  возопить  команду.  Товсь!  Именем  трудящихся  народов,  по  их  врагам… Огонь!
      Однако,  не  пойдет,  ты  тут  поторопился  и  мысль  не  так  обмозговал. Ить  либералы  всех  мастей  зачнут  вопить  про  год  37-й! Де,  возвратили  скверну  лагерей,  начальства  произвол  и  даже  «тройки»,  а  это  есть  анахронизм!  Идет   ить   век  высоких  технологий,  свободы  личности  от  тягот,  и  верховенства  права  на  житье.  Нельзя   карать, -  внушать  потребно.  Ну  да, загвоздка,  и  как  тут  быть?.. А  раньше  как  ты  деял?  Они  придумали  законы  для  себя,  чтоб  легче  править,  власть  не  отдавать,  а  ты  им  в  пику  открывал  просторы  для  свободы  и  даже  отправлял  их  в  щель. Тебе – душа  спокойна, народу  послабленье,  а  в  тараканах  кто  заметит  перемен?  Вот  так  и  дуй  по  жизни, а  то  надумал  навести  порядок  на  дорогах  в  веси,  грейдерах и  автобанах! И  вышло  что?  Вить  каждый  на  машине – он  герой, король  и  даже депутат! И  что  выделывают  падлы, эквириблисты  у  руля! Я как-то  посмотрел на Рентиви программу  с  Бодрым  утром, так там  такой  балдеж  от  дураков  и  явный  произвол  от  пастухов дороги. А  что? И  правда,  когда  возможностей  не  счесть, срубая  бабки  при  разборках! Пришлось гукнуть  до  Чиполинов, пустил  их  посмотреть, какое, где  и  кто  из  офицеров  МВД,  воздвгнули  жильё. Ить  по  нему  легко  определить, что  держит  на  уме  старатель! И что  определилось? Лишь  каждый  пятый  страж  дороги  мундир  не  опозорил! Пришлось  проказников  отправить  в  тараканы, теперь  они  проходят  по  графе, де, без  вести  пропали. Не  знаю,  помощь  это Рулевому  в  регионе,  иль  головная  боль, но  не  стерпел, душа  моя, вернее, не  стерпела. Вот, думаю, такое  б  применить  за  скорость  на  дорогах, когда  спешат  и  сами  на  свиданку  к бабушке с  косой, а  заодно  прихватывают  ближних. Но  тут  запахнет  роем  насекомых,  считать  на  легионы, да  жаль, в  науку  мало что  пойдёт… А  надо  б  навести  порядок, только  как, чтоб толерантность  соблюсти? Не-ет, эта  штука  тут мешает  поменять на  уговоры  силу. Без  санкций  розгами  по  жопе  тут  нельзя. Вот разве, если  вспомнить  тут  про  бенца,  когда  чинарику  устроили  малька,  и  тут, едва  он  при  езде  придавит  на  железку, оскалив  зубы,  станет  рассекать, заботясь  мало  о  себе  и  встречных,  ему  бы  чиполины  на  ходу  убавили  размеры  дас-авто  до,  чтоб  не  разогнуться,  а  газ-педаль убрать!.. Н-да. Но  это  сколько надо  чиполинов, когда б  по  всей  стране  ввести  такой  вот  произвол! Опять  загвоздка. Без Сталина – никак! Он  мог  один  придумать,  как  тут  быть,  и  либералов  посрамить. Статистики  вещают,  за  год  на  трассах  гибнут – ой-ёо-ё! А  их  ведьможно  пожалеть,  под  жернова  цивилизации не  ставить.»


                Знакомство  с  дерьмолибералом

                _________   *   __________
       Долгое  сиденье  у экрана  всегда  даёт  усталость  и  просит  перемен  для  естества.  Отекают  члены  и  надо  их  размять,  или  сходить  «до  ветра».
       Иван  сходил  отлить  остатки  кваса  на  меду,  вернулся  до  дивана  и  продолжил  излияние  души, - общение  с  Нихтом.  Меж  тем,  подсунул  дружбану  с  подноса  кинуть  в  рот  чего-нибудь,  чтоб  быть  занятым  делом.  На  что  посланец   из  других  миров  с  досадой  хмыкнул  и  дал  в  загривок  Луку   толкача,  проникновенно  прошептав  на  ухо:
       -Ну  и  болван  же  ты,  агент  буржуйский!  Не  отвлекайся,  излагай  отчет.  Пора  привыкнуть:  я  не  пью,  не  ем,  не  испражняюсь!
       -Ага,  ну  ладно.  Так  вот,  по  жизни  несуразного  искать  недолго,  а  тут  мне  подвернулся  на  глаза  продвинутый  в  историю  продю-сор,  некий  господин  Чесоткин. Его  морденцию   нарцисса  в  ящике  довольно  часто  кажут. Он  насобачился   снимать  киношки  про  войну,  передавая  прошлое  углом  ми-ровоззрения  от  гения  иуд  в  его  лице.   
       И  тем  углом  колол  глаза,  за  понесенные  потери  на  войне:  ветеранам,  за  победы  с  лишней  кровью  и  недочеты  генералов,  маршалов  и  Ставки  во  главе  с  Самим.
      Такие  гении  имеют  бонусы  от  нынешних   властей,  а  потому  плюют  на  имидж прошлого  Союза  и  смело  дергают  за  усы  бывшего  Вождя. Усопший  не  устроит  оборотку. 
       Но  Провидение  припомнит,  о  том  они  забыли!
       Тому  Чесоткину   на  вид  за  сорок  лет,  мужик  в  соку  и  в   макияже  либе-рала.  На  голове  курчавость, на  подбородке  буланже, язык  в  подвеске,  ну  и  ирония  в  глазах  и  на  харизме.  Портрет   успешного  в  программе  «Лев  бо-монда».   
       В  младые  годы,  в  армии  служа,  этот  вундеркинд  пристрастился  «зайти  до  замполита  для  беседы»,   за  что  частенько  попадал  «дедам»  под  хук.  Естественно,  в  лице  сержантов  видя  власть, привил  себе  для  них  вендетту  и  злобу  затаил  до  часа  икс.
       После  дембеля  учился,  закончил  институт. А  тут  рассыпалась  держава  и  новоявленный  историк  увлёкся  либеральным  стёбом.  Имея  зуб  на  прошлое,  поднахватался в Интернете  мнений  битых  генералов  вермахта  в  Последнем  Рейхе  и  стал  охаивать   итоги  победителей  в  войне.
       Да  так  паскудно-складно  получалось!
       Де,  вот  кабы  германские  солдаты   в  ту  пору  понастырней  наступали,  да  генерал  Мороз  Советам  отказался  помогать,  красные  армейцы  бросаться  шапками  бы  перестали,   вряд  ли  мы  теперь  имели  бледный  вид!
       Я  и  подумал:  как  битого  «дедами»  в  копчик,  как  гения  в  натуре,  поднять  на  высоту  Эльбруса,  чтоб,  прежде  отморозив  гузно,  оттуда  лучше  увидал.  В  общем,  хотелось  душу  отвести  и  врезать  в  морду,  да   воспитание  не  то.
       И  на  разведку   я  приперся  в образе  знакомого  спецкора,  готового  из-лить  восторг  таланту,  пообещать   разврат  идей  на  нужной  полосе.
       Принял  меня  тот  господин   в  халате  нараспашку,  с  портретом  Горби  на  груди,  на  шее  шарф.  Вместо  трубки  для  мыслителя  у  них  теперь  кашне:  как-никак, а  по  настрою – наследники  Остапа  Бендера  инб  Сулеймана  и  холуи  Мамоны.
       Чесоткин  предложил  сигару,  кофе,  виски,  гуляя  по  бухарскому  ковру,  взывая  к  именам  философов  эпох,  был  в  нетерпении  сдувать  от  зерён  пле-вела,  а  потому  бросался  жестами  творца.  Показывал  картины,  бесценные  дары  на  стенах  Пикассо,  Веласкеса  и  Церетели.  Оговорившись,  что  всё  в  оригинале,  получены  внедавне  через  трепетные руки  Эрнста  Неизвестного,  уверенного,  -  копии   верны.
       Словесно  обставляя  антураж, попутно  в  ящик  сунул  диск  с   шедевром.  И  меж  глотками  виски  без  воды,  (привычку  разбавлять напитки  дома  не  держал),  продю-сор  возносил  последнюю  работу.
       Как  немцам,  с  легким  сердцем,  укрепрайоны  отдавали,  сдавая  заодно  и    комиссаров,  сирые  защитники  страны.  И  как  помог  случай  в  развитии  себя,  -  ему  во  сне  явилось  Провидение!  Пёрст  свыше! И  кто  мешал  ему  вначале  выйти  в  корифеи,  а  подличали  все,  влезали   лапами  в  подвздошье,  стараясь  испоганить  душу.  Или  совет  подсунуть  с  запашком. С  пути  сбивали  спон-соров  и  искушали,  предлагая  принципы  сменить  на  серебро  монет.
       Но  он  остался  верный  постулатам,  искусы  одолел,  как  победил  народ  в  той  непростой  войне,  отягощенной  жертвами  сатрапов!
       И  выходило:  гений  налицо! Чесоткин  мог  родится  до  войны,  а  занимай  он  место  полководца,  несомненно,   смог  бы  изменить  историю  страны. Уж  он  бы  обошелся   малой  кровью,  и  в  кризис  мысли  отступил  бы  до  Курил,  но  немцам  бы  напрасно – ни  одной  солдатской  жизни!  А  только  генеральские, политруков  и  прочих  с  партбилетом.
       Чесоткин  резко  обернулся  и  кинул  жест   в  восточное  окно.
       - Ну  почему  тот  господин  Шикльгрубер,  мудрец  тотальности,  утонченный   воитель,  не   смог  предвосхитить   ходы  истории   и  краснозадых   не  прогнал  до  Сахалина?!  Ну  и  пройдись  туда,  потом  тикай   в  свой  фатерлянд  при  нужном  рейхе!
       - А  это  вам  зачем  держать  в  мозгах,  милейший  мэтр  эпохи?! –   воскликнул  журналист  в  моём  лице . – Вам  не  простят  такой  вины  в  Земле  Обетованной.  Иуд  там  по  плечу  похлопывать  не  станут.  Это  вам  не  здесь! Так  замахнуться,  поставить  под  вопрос  священный  Холокост!  Евреи  всего  мира рассердятся  и  оторвут  язык  и  пенис! И  вообще,  вы  по  фамилии  не  юда,  она   оправдывает  вас! Чесоткин -  это  ж  не  Юденич!
       - Вопрос  национальности  -  до мамы.  Спросите,  она   вам скажет. Антисемитом  я  себя  не  чую,  но  многих  из  знакомых  не  люблю.  И  удивляюсь,  чего  такого  в  моем  кредо?! – обиделся,  вспыхивая  скулами,  продю-сор. – Фюрер   на  пути  своём  уничтожал  людей  и  умных,  тут  спорить  бесполезно,  а  всё  равно,  вы  гляньте,  сколько  их  кругом!  Урки-олигархи,  режиссёры,  сообщество  писателей  и  музыкантов,  философы,  филологи  и  политологи! Как  можно  вкусно  кушать  и  икать,  запить  приятное  при  куче  конкурентов?!
       - Одну  минуту  на  вопрос!  Вы  гонорарами  довольны?  Если  не  секрет.
       - Ха!  Удовлетворить  ответом  однозначным  трудно. И  некорректно  зада-вать.  При  демократии,  известно,  жалуют  за  ум. И  сомневаться,  право,  не-учтиво.
       - Ага,  научная  дилемма  в  аврал  на  корабле! И  кто  определяет  ум?
       - Я  сам,  и,  наконец,  сообщество,  коллеги.
       - Но, знаменитейший  маэстро!  Пройдись  нацизм  до  Сахалина  и  обратно,  ваш  эмбрион   не  мог  бы  даже  появиться!  Ить  маму  или  папу  они  отправили  б  на  газ. И  кто  бы  сотворил  шедевры  в  память  ихним  генам?
       - Вы  полагаете,  такое  могло  статься?  Ведь  сослагая  наклонение,  можно   ошибаться.
       В  сомнениях  продю-сор  сунулся  в  ноздрю  перстом.
       - Я  утверждаю,   зная  хорошо  предмет  по  жизни,   патрон,  боёк,  и  истовый наставник,  в  одном  параметре  лица!  Как  понимаю,  ради  денег,  и  в  достижении   амбиций,  вы  одномоментно  готовы  сотворить  шедевр  и  гадость. По  сути,  вы  мастер   подлости,  гроссмейстер  лжи  и  грязная  душой  свинья! А  все  ваши  адепты,  сообщество  лжецов, их  языки  в  любую  щель  залазят,  ими  геморрой  лечить! Подобных  типов  мне  поручено  отправить  в  тараканы,  а  то  и  в  мир  тщеславных  дундуков.  За  вами  выбор. Да,  готов  представить  явную  персону:  я  прокуратор,  посланец  здравых  сил!
       В  ответ  Чесоткин  усмехнулся,  качнул  с  презреньем  гривой  льва.
       - Ха!  Так  вы  догмач-идеалист!  Напрасно  прёте  вы  на  нас. Мы,  выходцы   оттуда, - нация  господ!  Нас  бог  благословил,  нас  много,  мы  умнее,  мы  гении  и  нами  покорён  весь  мир!  Оглянитесь, посмотрите,  кто  и  где  сидит,  чем  правит. Наконец,  повояжируйте  в  Одессу  или  Жмеринку,  а  то  и  в  Житомир!
       - Он  срезался,  умолк, -  сказал  Иван,  почесывая  ухо, - тогда  я  в  голограмме  личину  журналиста  поменял  на  образ  позабытого  наркома,  который   наводил  порядок,  одевая  рукавицы  из  ежа.
       И  мэтр,  увидев  превращение,  сразу  сбросил  гонор  с  четвертушки  шля-хетской  крови  и  погрузился  в  панику  и  страх. Он,  пуще  резкого  паденья    всяческих  похвал  в  бомонде,  боялся  загреметь  в  Гулаг. На  тамошних  лесных  делянках  и  промзонах,  из  демократов  всяческой  закваски,  спроворивали  граждан  для  труда. Такому  он  противился  душой:  не  гражданином  он  хотел,  а  лидером  общественных  движений  быть  всегда!  Такому  делали  почёт  и  даже  ордена  с  крестами,  и  погребения  творили  на  халяву  в  окруженьи  риз.
       Ещё  слыхал,  на  зонах  тоже  учредили  рынок,  но  оставался  план,  а  пайки  выдают  при  норме  приложения  физических  усилий. И  воспротивиться   нельзя.  Воображение -  большая  сила,  ресурс  НКВД  - сильнее.
       Чесоткин  стал  икать,  пускать  шутихи,  и,  изнеможенный,  упал  в  вольте-ровское  кресло.
       И  сдался,  выбрал  меньшее  из  зол.  Где  есть  простор  и  есть  вода,  кокосы  и  бананы,  летают  рябчики,  орут  как  флибустьеры  попугаи.  Про  крокодилов  он  не  догадался,  ученый   не  про  то.  А  значит,  оставался  выбор  между  вечностью  и  жизнью,  где  можно  хапнуть  всё,  чего  успеешь  утаить  в  оффшорах.
       И  вот   уже  три  дня  блаженствует  среди  природы   прохиндей  архивных  артефактов,  запихивая  в  пах  адреналин!
       Но  ближние  знакомцы  полагают,  что  мэтр  и  продю-сор  рванул  на  по-иски  пегаса.  Или  запил  с  бомжами  горькую,  алкая  похвалы  от  знатоков  из-нанки  жизни.
       А  у  меня  возник  вопрос,  когда  б  заглянуть  в  зад  эпохи.  Как  было  бы на  свете,  когда  бы в  41 – ом  война  не  разразилась,  а  мир  бы  длился  до  сих  пор? 
       Ведь,  могло  статься,  изобретя,  пустили  б  атом  только  в  мирных  целях,  а  Сталин  не  простак  был  строить…Всякие  там  Кара-Кумы,  каналы  Беломор  и  Волго-Дон,  моря…  Мост  и  до  Аляски  перекинуть  мог…Ему  поставили  в  упрёк  гнобизм  генетики.  Но  гляньте,  разве  он  не  прав,  чего  вы,  покупая, жрёте? И  что  изобрели. Куда  спешите,  за  деньгами,  а  кто  со  мной  за  запахом  тайги?!
       А  при  других  раскладах,  вообще,  отец  народов  мог  сподобиться  уйти  из  жизни  на  покой  при  полной  памяти,  взрастив  наследников,  для  управления  Страной. 
       И  тогда  -  картина  маслом,  как  любят  выражаться! 
       Ить  при   иных  ветрах  не  принесло  бы  нам  такого  лиха! А?
       Друг  Нихто! Так  нас  же  дурют   постоянно  и  кругом! - Лук  снова  почесал  за  ухом  и  продолжил  монолог. -  Были,  брат,  дела  и  посерьезней. Среди  иного,  попались  на  глаза  листовки,  в  местах  скопления  народа.
       «Пропал!  Ушел,  и  не  вернулся»!
       Проникся  я  туда  и  оторопь  взяла.
       В  двух  случаях,  в  которые  я  вник,  внуки  обижали  стариков,  пенсию  на  дурь  меняли,  оставляя  кормильцев  голодать.  Старики  в  слезах  ушли  из  дома  и  в  бомжах  усопли  бы, составив  экономию стране.  Но  я  вмешался,  использовав   положенный  ресурс.  Молодых  отправил  в  слизняки.  А  то  взрастут  подонками,  и  дальше - толку  никакого,  как  показал  расклад  судеб. Чипы  подшаманили  здоровье  старикам,  вернули  в  сень  хрущёвок.
      В  трёх  случаях  пришлось  искать  детей.  Одно  дитя  природы  заблуди-лось,  отстав  от  мамы. Мать-одиночка,  лишась  обузы  при  беде,  печаль  не  проявила, но  я  лишил  её  иллюзий,  вернул  ребёнка.  Ить  забота  о  другом,  другие  беды  заслоняет.
       Два  огольца  сбежали   от  побоев,  родители,  напившись,  прилагали  руки,  изгоняя  стресс.
       Вот  тут  пришлось  устроить  санкцию  с  оттяжкой  шланга,  при  трезвом  черепке  отца.  Дабы  родитель,  внимая  нежностям  филейки,  не  подзабыл, зачем  на  память  оставляются  рубцы. Экзекуция  прошла  в  манере  царского  сатрапа.  Тогда  в  полицию  водили  штрафников,  а  тех,  по  мягоньким  местам,  охаживали  там  ударами  лозы,  не  ниже  десяти. А  я  на  этот  раз  настроенный  был  рьяно  и  вместо   прутиков  ракиты  велел  работать  шлангом. Заметного  износу  инструменту  нет,  и  сору  мало.
       Еще,  гуляя  как-то  в  парке,  заметил  на  стене  гадючника  по  пиву,  шко-лярский  образец   письма. Подросток  перенёс  заборный  мат  в  места  тусовок. Или  по  дурости  куражась,  или  ответ  на  тест  ЕГО. Пришлось  мне  бросить  пикселей  и  кубырей,  те  первозданный  вид  стене  вернули.  Но  дня  через  четыре  или  три,  пацан   нашкодил  снова. Тогда  я  чиполинов  попросил,  и  те  мне  в  парк  и  на  скамью  подбросили  подростка.  На  вид  как  все,  но  в  голове,  на  лабиринтах  мозга – итоги  нынешней  учёбы. Воспитывают  босса  или  босяка.  Вот  тут  я  вспомнил  колотушки  из  ларца,  отправил  отрока  домой  и  там  устроил  и  ему,  и  папе  с  мамой  порку. С  назиданием,  уж  если  жить  в  свободе,  так  не  мешать  другим. При  исполнении  внушений  родители  визжали  очень,  но  дали  слово  непорядок  устранить. Ну,  я  не  сомневался,  и  помню  по  себе,  что  через  заднюю  филейку  уроки  постигаются  вполне.
       А  с  контингентом  чинарей  случаются  забавы. У  меня  сосед,  на  пару  этажей  пониже,  едва  не  плакался  в  жилетку,  излагая  про  хождения  по  мукам. Он  и  жена  уже  при  возрасте,  когда  склероз  и  всякие  болячки  довольно  сильно  докучают,  и  достают  волнительные  сны. Как  следствие,  к  ним  зачастил  Кондрашка. Тогда  они  взмолились  к  сыну, а  он  после  падения  Союза  остался  за  границей,  в  демографической  стране. Но  бросил  всё  и  согласился  на  соединение  семей. Своей  и  матушки  с  отцом. И  попросил  гражданства. Вот  тут  и  начались  мытарства. По  простоте  душевной  как-то  по-забыли,  что  у  чинариков  Закон  и  Дышло.  По  Закону  надо  ждать,  по  Дышлу -  надо  ж  дать! А  время  тикает,  уже  прошло  не  мало,  и  бог  весть,  доживут  ли  старые  до  толка  и  на  каком  распутьи  будут  молодые. Ить  безработица!  Помимо  беспокойств  по  дому,  надо  и  харчишек  добывать! Конечно,  я  маленько  разозлился  и  в  ФМС  явился. Кабинетов  много,  а  работы  и  заботы,  если  не  ругаться,  ни   фига. Сидит  дородная  бабец,  такую  видел,  она  на  стадионе  молотом  швырялась, грудь – ягоды  с  бахчи,  намазанная  морда,  при  форме -  старший  лейтенант. Я  под  личиною  соседа,  излагаю  нетерпение  в  решении  вопроса,  прошу  смиренно  снизойти,  воссоединить  родителей  и  сына. Старлейша  слушала  скрипя  зубами, но  вклинилась,  как  недотёпе  разъяснила:
       -Так  сказано  же,  вам  позвонят,  сообщат.  Вы  раскатали  губы,  а  статья  на   заморозке,  которая  касается  семьи. А  сколько  утечёт  воды?.. Кому  о  том  известно?  Идите,  ожидайте,  если  не  откажут,  получите  своё.
       Конечно,  я  подшурудил,  чиполинам  поручил   добыть  досье  и  вызнать  подноготную  той  дамы,  и  вышло  очень  уж  забавно. Для  лейтенанта,  пусть  даже  старшого,  иметь  коттедж  с  бассейном,  с  гаражом  и  четверть  га  землицы,  заметно  и  наглядно.  При  её  зарплате  надо  лет  десяток  собирать  в  заначку,  а  без  особых  башлей  сбоку  на  такое  замахнуться  невозможно. Разве  что,  в  кредит. Но  он  не  брался. Всё  добро  записано  на  маму,  пенсионера  и  в  прошлом  рядового  инженера. Чего  мне  осталось  делать? Применить  нахальство? Я  и  применил. Выложил  на  стол  две  паспортины,  сына  и  его  жены,   свидетельства  рождений   и  ксивы  на  детей. 
       -Вот,  Ксения  Петровна,  вам  задачка. Все  прочие  бумаги  есть  у  вас  в  компьютере  и  дубликаты  на  бумагах,  а  это  нужные  оригиналы. Не  знаю,  как  и  кто,  за  что  вам  сделает,  но  срок  даю  три  месяца  для  оформления  гражданства.  Поймите,  это  не  шантаж, -  всего  лишь  принуждение  к  нормальному  ведению  работы. Вот  знаю  случай,  ещё  лет  тридцать  пять  тому,  колхозница  уехала  до  дочери  на  Украину. Помочь  приглядывать  за  внуком,  дом  вести,  и  до  семьи  копейку  принести,  работая  вахтёром. И  всё  бы  ладно,  но  рухнула  страна,  порушился  Союз,  они  решили  возвернуться  до  пенатов.  А  тут  граница,  новое  гражданство,  замена  паспортов. Так  вот  гражданства  им  не  дали.  Родились  здесь,  крестились  и  трудились  до  поры,  да  учинили  чинари  препону,  дурацкий  выдумав  закон.  Отсюда,  просьба  у  меня,  не  вздумать  строить  волокиту  и  просьбу  мне  умаслить. Сейчас,  для  уяснения  задачи,  вас  сопроводят  за  Полярный  Круг. Не  надолго,  минут  на  пять,  на  десять. Зависит  всё  от  вас,  от  скорости  работы  мозга. Там  холодно,  просторно, ну,  и,  возможность  неожиданных  встреч. Учтите,  белые  медведи  любопытны  и  зачастую  голодны.   Могут  проявить  к  вам  интерес. И  бегают,  наука  подсчиала,  с  прытью  шестьдесят  кэмэ  у  час.  И  долго,  пока  не  исхудают. Так  что,  хорошо  там  думайте  и  да  поможет  вам  сам  бог! – Тут  Лук  маленько  улыбнулся. –Знаешь,  друг  Нихто,  у  ней  соображалка  смазана  как  надо,  ей  хватило  пять  минут  на  понимание  момента. Через  три  месяца  сосед  припёрся  в  гости  с  бутыльцом  и  требовал    шазначить  сумму. Какая  сумма?  Я  кричал. Чинарик  получает  за  работу  государственный  оклад  со  с  плюсом!
       Кстати,  в   вопросах  благонравия,  я  утратил   меру  и  учредил  оброк. Веришь?  Всех  в  городе  имеющих  арбузы  и  лимоны,  будь-то  в  тугриках  или  в  уе,  рублях,  обложил  и  матом  и  налогом  в  пользу  неимущих  и  сирот.  Чинари   и  кланы  из  успешных,  о  том  даже  не  ведают,  и  это  хорошо.  Пускай  невольные  дары  украсят  скромностью публичные  персоны. Но  сирот    предлагаю  в  семьи.  За  воспитание  и  ласку  мамам, папам,  в  помощь  на  харчи,  перечисляем  через  фонд  «Труба  с  просветом»  по   дюжине  штуковин,  за  душу,  рябчиков  на  месяц.  Маловато  против  западных  примеров,  но  хоть  и  так  подмога.  Рацуха   хороша?
       -Ты,  Ваня,  молоток,  а  то  и  целое  зубило. Прямо  нимб  пылает  над  затылком!
       -А  про  один  случай  я  умолчу. Уж  очень  неохота  вспоминать. Да  ты  же  знаешь! Мне  ещё  сыскарь  звонил,  просил  найти  злодея. Пришлось  вмешаться, – поморщился  Иван,  забираясь  поскрести  себе  загривок. – Такие  вот  дела,  братишка  и  дружбан  Нихто.
       -Так  всё  путем, Ванюшка!  В  городке  порядок  держишь  и  прибавляешь  здравого  ума. Заметил  я,  реклама  в  городе  работает  по-русски.  Язык  яглийский  низведён  до  уровня  нон-грата.  Куда  ни  глянешь,  радуется  глаз.  И  правильно!  Доколь  лобзать  вам  западные  гузна. Приехали  сюда  туристом  ли  по  делу,  учи  язык  аборигенов. А  за  особый  случай,  кто  тебя  осудит?  Ну,  проживала  сволочь,  скармливала  немощных  хрякам,  так  нет  её  теперь,  чушки  и  схарчили!
       - И  надо  помнить  о  других, которые  живые.  Что  будет  с  воспитанием, образованием  мальцов?  Тебя  та  тема  не  щекочет?  Мы  ж  смотрели  про  ЕГО-балдеж. До  сих  пор  ломают  копья, – басом  назидал  Нихто  у  уха. – На  мой  отсюда  взгляд,  так  с  тем  ядрёноносцем,   толкателем  идеи,  надо  лично  провести  беседу. Или  внушить, ориентир   отбросить  вредный,  или  направить  в   отдаленные  места.  В  одиночестве  и  на  голодную  утробу,  давно  известно,  приходит  умная  мысля. Поговори  с  ним  с  логикой  вождя  народов. Дерьмофрадиты   издеваются   над   ним,  но  перемен  к  его  делам  боятся. Он  заставлял   их  и  физически  работать  и  умом,  а  они  болтают  языком. Подсунь  ему  Иосифа,  вождя.
       -А что? Совет  надо  принять, - кивнул  согласно  Лук. – Подготовлюсь,  проштудирую  работы  Рулевого. Он,  на  мой  взгляд,  умница  большая. Если   прижимал  кого-то  к  ногтю,  так  точно  знал,  что  гнида  или  клоп. Так  и  теперь  силовики,  за  выступленья  против  произвола  капитала, палками  подчуют. В  любой  стране  власть  защищают, и  в  нашей  тоже.  Но  к  Фурункулову  попозже  загляну.  Я  обещался,  и  сначала  навещу  двух  уркаганов. Работников   ресурса  при  царе  Никуде. У  них  перед  страной  большущий  долг  поднакопился!

                Иван  в  гостях  у  буржуина

                _______    *   _______
       Бывший  урка,  а  ныне  ну-ворище Новодевкин  кайфовал,  блуждая  взглядом,  при  сигаре, отрыгивая  кофе  с  ромом, и  плю-ясь.  Недавно  секретарь  доставил  сводку  с  биржи,  где  кривая  роста фишек  для маржи  радовала  глаз. Набухали  цифры  на  счетах  от  баксов,  благолыбилось  бабло  и  надувалось  спесью  эвро.
       Еще  годок-другой,  инвестиции  народа  пролонгируют,  и  уже  можно  будет   открывать  ногами  двери   к  помощникам  любого  гранда. А  то  и   рас-пахнуть  притвор  гаранта.
       А  там, - не  боги  же  дают  под  копчики  властям.
       И   что  такое  власть?!  Она,  как  лучшая  из  лучших  дурь!  Однажды  сто-ит  малости   вкусить,  как  тут  же   закуражит,  в  пренебрежении  к  иным,  захочется  побуцать  судьбы  иноверцев,  а  то  и  шар  земельки  покрутить.
       И  если  первая  мысля  пришлась  по  нраву,  елеем  растекаясь  по  душе,  то часть  вторая  в  голову  пришла  и  испарилась.  Не  тех  кровей  был  ну-ворище,  чтоб  философски  рассуждать.  А  вот  про  голубые  фишки  Новодевкин  захотел  похвастать. И  он  набрал  код  давнего  дружбана.
       С  ним,  с  Сёвкой  Шибздиком,  ещё  аж  с  комсомольских лет,  они  прибились  к  ушлому  партийцу  из  Урала. Лизали  мощный  зад,  служили  на  посылках,  снабжали  выпивкой,  искали  мастеров  стрельбы  из  танка,  чтоб  закоптился  дом. 
       За  гибкость  позвоночника  и  мягкость  языка,  из  рук  уже  царя  останков   от  Державы,  приняли  в  услужение  Фортуну,  холуйку  от  Мамоны. А  та  попутно  научила  их  не  брезгать  обижать  на  деньги  даже  ближних,  коль  не  могли  их  хорошо  хранить.  И  вот  уже  Фортуна  исполняет  их  капризы. Они  довольны,  а   хочется  с  адреналином  выпендрона. Хотя  бы  хвастануть,  пока  не  подвернулось  под  руку  иное.
      И  Новодевкин  ткнул  в  мобилу  пальцем  с  карбункулом  пурпурным  в  перстне  и  услышал  голос  дружбана.
       -Ну,  чё  и  хто?! Ты,  чё  ли,  Игорь-князь  из  грязи  и  ухарь  олигарх? -  болезным  голосом  спросил  мобильник.
       -О,  он  занятой  или  больной! Чего,  днем  ухо  давишь?!  Фортуна  повер-нулась  задом  или  кто  пужнул  сильней?  Таки  возьми  на  палец  солидол!  Ты  чё?  Поможет!  Кругом  скользит  и  устраняет  боль!
       -Я,  бляха  с  мухой  на  тарелке,  против  пугачей  держу  бузуку,  а  непонятки  прут,  как  будто  ты  идёшь  ва-банк,  а  к  тузу  выпадает  дама!  Мент  вот  приходил,  фекалий  приносил.
       -Чи-и-воо?!  Перепугался  мусорка?! -  от  удивления  князёк  из  грязи  хрюкнул  и  поперхнулся  густотой  сопли.
       -Ага,  так  если  бы  он  мусор,  а  то  явился  мент. С  мусором  договориться  можно. А  этот  вытащил  Макара  и  принялся  считать  к  нему  маслины,  пообещал  лечить  примочкой  из  свинца!  Хорошо  и  к  счастью,  от  меня  ударил  запах  экскремента  и  он  заторопился  вон.  Велел  принять  мне  ванну,  а  сам  направился  к  тебе. Он  говорит,  тебе  знакомый  и  собирается  перете- реть  какие-то  дела.  Я  думал  посмеяться,  прикинув,  как  ты  можешь  встре-тить  трепача,   хотел  предупредить  тебя,  но  вдруг  меня  сморило  и  кинуло  в  кроватку,  и   я  уснул,  а  ты  меня  сбудил.
       -Ладно,  Тёмкин  и  Потёмкин,  дави  на  ухо  дальше. Хотел  о  чём-то  рассказать  да  вспомнить  позабыл.  Во!  Фишки  голубые  тянутся  на  диаграмме,  как  из  нитратов  огурцы  у  парниках. Как  тебе, ничтяк?! Так  ты  базаришь,  ментяра  топает  ко  мне?  Ну,  я  ему  устрою,  скормлю  собачкам  бутыльгерам!  Его  мослы  сгодятся  для  игры  на  бабки!
       Пообещал   подельник  Новодевкин,  тряся  брылями  подбородка  в  смехе  и   вон  кидая  с  глаз  смартфон. 
       И  только  захотел  хлебнуть  и   промочить  в  груди,  чтоб  возбудить  мозги,  как  в  кресло  перед  ним  уселся  мент  в  мундире  времени  «совка»   и  с  едким  взглядом  следака.
       Игорь  Моисеич  узнал  в  нём  бывшего  знакомца  и  сразу  сделался  не-мой.  Показывал  жестом  удивление  и  мимикой  протест.  Заговорил  как  пер-воклашка,  по  слогам,  к  тому, заика:
       -Ты,  кап-пи-пи-тааан?!   Ёсь-ка  Бо-ося-акко-ов!..Жжи-жи-иво-ой?!
       -Как  видишь. – Иван  для  подтверждения  достал  Макара  с  глушаком,  и  поиграл,  крутя  на  пальце  у  крючка. – И  давно  майор!  Пришёл  потребовать  должок.  Счётчик, милейший мой  партнёр,  он  как  в  такси. Покуда  ждёшь  и  едешь,  тикает  себе.
       -Но  ты  же  был  у-у-у-би-итый! Я  сам,  я  лично  виии-дел,  как  ты  сва-аа-лился  в  реку, - отверг  реалии когдатошный  наперсник.
       -Ещё  бы,  ты  стрелял. Но  -  бронерубашка!
       -Я  в  голову  стрелял!  И  брызнули  мозги,  твоей  курчавой  головы!  -  по-чти  вскричал  «князь  Игорь»  и  Щипач  по  кличке,  закрывая   в  ужасе  глаза.
       Большие  башли  стибрить  он  не  мог.  Грабить, -  там  ума  не  надо,  а  вот  чтоб  слямзить  миллион  и  выше,  прерогатива  хитрого  братка. И  кличка  оттого  обидная,  Щипач.  Отщипывал  везде,  где  проходило.
       -Мозги,  как  видишь, я  собрал  до  кучи. А  ты  способен  спрятать  страх?  Заныкаешь  под  гузно?  Так  люди  и  оттуда  доставали  лампой,  а  то  и  резаком. Поджилки  буги-вуги  пляшут? Я  успокою,  потерпи.   Делов-то  мне  -  нажать  на  спуск. Только  ты  стрелял  как  трус,  в  затылок, а  я  прицелюсь  в  лоб.  Зелёнкой  сам  назначишь  точку?
       -Но  ты  пришёл  же  за  долгами!  Я  выкачу  на  бочку!  Сколько  там  с  ме-ня?! -  К  нему  вернулась  деловитость,  всё  прочее  прошло.
       -Хочешь шкуру оценить?  Валяй,  прикидывай, я  жду, - разрешил  бывший  подельник  и  дружбан,  играя  пистолетом  и  смеясь.
       -У  меня  созрели  шесть  арбузов. В  баксах!  Половину  отдаю  тебе!
       -Выходит,  щас   ты   стоишь  три  арбуза?!  За  эти  годы  ты  прибавил  в  весе. Но  маловато  выделяешь  мне. Там  тика-ют  проценты.
       -Ты  хочешь  всё?! Так  не  пойдет. Я  не  отдам! Охрана! -  вскричал  Щипач,  бросаясь  прятаться  под   стол,  но  оставляя  жирный  зад  снаружи.
       Бывший  мент, соратник  по  делам,  кивая   шпалером  шагам,  принялся  кружить,  глядеть  с  ухмылкою  на  зад  и  объяснять  расклад.
       -Не  докучай.  Чего  кричать  и  звать  на  помощь?  Меж  прочим,  ты  зря  не  ездил  на  трамваях,  в  толпе  простых  людей  искать  тебя  не  станут.  А  так, - трамвай  ушёл,  приехал  катафалк. Охрана  больше  не  помощник. Кому  охота  подставлять  окорока  взамен  хозяйских?  Шестьюркие-халдеи  торчат  на  карауле  спален,  поскольку  домочадцы  могут помешать  нам  толковать.  Жена  и   тёща  станут   умолять,  пускать  слезу,  а   я  такого  не  терплю. Могу  и  при-стрелить,  истратил  нервы. А  тёщу  жалко,  она  мадам  в  соку.
       Лук  возвышался  над  столом,  читал   нотацию,  и  удивлялся. Как  пакостно  устроен  урка!  Он   переживал  за  жизнь!  Добывая  капитал  для  старта,  он  укокошил  две…, нет,  все  тринадцать  душ.  И  ни  одну  не  допросил,  боится  ли  рас-статься  с  жизнью. А  сам  не  хочет   видеть  скелетенцию  с  косой! Ан  дюжина  чертей  давно  считается  числом  нечистым,  а  потому  бы  ушки  на  макушке  подержать.
       Но  Новодевкин  сквозь  рыдания  канючил:
       -Иосиф!  Ёська  Босяков!  Майор! Я  возвращаю  долг  с  процентом!  Это  ж  деньги – хоть  куда! И  мы потащим  тачку  дальше. Щас,  знаешь,  сколько  можно  отпилить?! За  пару  лет  удвоишь  капитал!
       -Ты  сильно  провинился,  Игорёк,  и  я  не  знаю,  как  решить. И  денег  нужно,  и  наказать  приспело  время… Но  ты  же  хитрый. Щас  наобещаешь,  а    устаканится  душа,  вспопашутся  халдеи,  прикажешь   сделать  из  меня  жмура.  Ты  обзавёлся  золотыми  приисками,  не  много,  но  в  бахчеводы  записался.  А  на  приисках,  припомни,  было  как?  Вот-вот…Там  за  подлянку   лазили  правилами   в  очко.  Очко,  ить  это   так,   за  малые  грехи.  А  вот  когда  кто  ссучился  и  заходил  до  кума  постучать…Читал  в  какой-то  книге,  на  зоне  от  Улага,  во  времена  послевоенные,  заделался  садистом  один  тип. Как  ныне  говорят:  крутой.  Глаза  заточкой   непокорным  зэкам  вынимал,  мог  просто  так  убить. За  нехороший  взгляд. А  кум  всё  это  поощрял.
       И  вот  однажды  людям  надоело  прятать  в  пятках  страх,  ихняя  терпелка   развязалась. А  среди  них  особенно  страдали  через  труд  интеллигенты,  как   правило,  народ  начитанный, с  умом.  И  им  взбрело  привлечь  на  помощь   Кафку,  писателя  при  бреднях  и  с  вывертом  мозгов.  И  он  навёл  на  мысль. И    если  знать,  что  приготовили  в  сюрприз  садисту,  понять  их  можно.  Простить  нельзя,  а  вот  понять… Хочешь  посмотреть,  как  кончила  часы  свои  та   шеллупень,  что  возомнилась  высшей  властью?
       И  Лук  Иван   кивнул  на  стену,  и  там  открылся  вид  и  появился  шум.
       Шуршала  громко  пилорама,  пластала  долгие  хлысты.  И  вот  к  станине,  с  пилами  по  вертикали,  стало  двигаться  огромное  бревно.  На  нём,  ногами  до  машины  и  спелёнатый веревьем,  подавался  под  разделку  тот  садист. В  отчаяньи  распахнут  рот,  в  глазищах  ужас  и…недержание  с  фекалием  мочи.
       -Зачем  ты  крутишь  мне  кино?!  Иосиф  свет Абрамыч?! -  в  страхе   вопросил   слуга  царю,  сатрап  в  натуре  и  клоп  на  теле   государства  Новодевкин.
       -Никак  ты  испужался?  Примерил  на  себя?  А  где  ты  раньше  был?  Меня  пустил  в  распыл  за  деньги  и  трупов  на  тебе. Считал? Число  не  из  фартовых…  Свечки  в  храмах  зажигал  и  думал:  всё!?  Только  свечи  ставил  ты  не  Богу,  свечки  те – попам.  Но  они,  сам  понимать  обязан,  грехов  чужих  не  могут  отпустить.  Им  бы   свои  захоронить.  А  мы  с  тобой  имели  общий  интерес. И  где  же  справедливость?  Ить  санкцию  пером  под  рёбра  никто  не  отменял.
       Хотя, признаться,  теперь  я  не  рыбак  и  не  охотник  убивать  зверьё,   жалко  даже  пескаря  с  крючком  в  ноздре. К  тому,  щас  в  моде  гуманизм,  наказывать  большими  сроками подонков  не моги,  а  толечко  внуши  им  ценность  личной  жизни   и   посади   на  электронный  датчик,  чтоб  не  сбежал  к  профуре  спод  домашнего  ареста.  Но  я  хошь  тоже  милость  к  падшим  призываю,  ошибок  не  спущаю,  и  у  меня  широкое  меню  для  приговоров. По  списку  первым  нумером  идет обычная  тюряга,  но… в  Западной  Европе! Когда  имеешь  приговор  на  вышку  и  ждёшь  свидания  с  бабулечкой  при  востром  инструменте.  Там  хорошо, даже  шикарно:  кормежка,  телевизор,  интернет,  игры  и  забавы,  и  даже  Дашу  из  резины  выдают. Но  скукота,  аж  скулы  сводит.  Нет,  русаку  там  не  в  балдёжь. Загнёшься  раньше  времени,  Европе  сэкономищь  эвро, а  нам  такое  надо?  И  эвтаназии  попросишь, - не  дадут,  они  ить,  дерьмократы, поклонники  маркиза Сада… Зато имеется вояж  на  острова.  Халявапогостские,  родные. Туристом,  но  без  шекеля   в  кармане!  Деньги  надобно  вернуть  в  бюджет  страны. Проживать  на  тех  местах  придется  на  подножном  корме. Далеко,  но   симпатично. Экзотика  ландшафта! Там   пальмы,  крокодилы,  может  даже  кенгуру,  полно  зверей,  но  нет  людей!  В  общем  тропики  на  южной  стороне.
       Еще  есть  вариант  задуматься  над  жизнью,  сидя  на  колу.  Янычары  эдаким  макаром  запорожцев  отучали  от любви  к  проказам. Если  Гоголя  читал,  так  вспомни  лыцарей  Тараса  Бульбы. Но  это  очень  больно,  да  и  являть  картину:  анус  врастопырку, а  душе  невольно.
       Ить  как  сейчас?  Как  увидел   несуразную  картину,  -  сразу  в  Паутину!  Естественно,  общественность  иной  ори-ентации,  гендерное  кодло  прибавит  экивоков,  им  приятно,  растёт  количество  в  рядах.  Но  как  смотреть  иным,  которые  стыдятся  нынешней  свободы  нравов?  Допустим,  я  устрою  тебя  задом  на  сосульку.  Сниму  с  ближайшей  крыши  кусок  льдины  и  гузночком  устрою  на  остряк.  В  твоём  заду  лёд  станет  таять  и  ты  с  алмазной  высоты  сосульки,  при  деньгах  олигарха,  опустишься  до  уровня  совка!
       И  вдруг  гарант  откажется  здороваться  за  руку!  Куда  тебе  тогда?
       Вот  разве  спрыгнуть  за  кордон. Слыхал,  как  Ленин  пригласил  на  пароходы  образованных  и  умных,  за  неприятие  платформы  равенства  для  всех. Он  их  охаял,  обозвал  говном,  и  приказал  отдать  концы. И  веришь,  все  почти  отдали  за  границей.  Можно  и  тебе  устроить  променад  с  эскортом  до Парижу  или  в  Лондон,  а  то  и  в  Рио,  где  всегда  жарейно  и  носят  белые  штаны. Тем  боле,  яхту  ты  имеешь,  а  я  распоряжусь, чтоб  не  поставили  на  курсе  айсберг.
       Клянусь,  любой  каприз  исполню.  Вон   у  тебя  аквариум  с  водой  для  рыбок! Хочешь,  петухом  морским  поплавать  с  золотым  хвостом?
       Или  пройтись  в  другое  измеренье  тараканом?  Там  будешь  сыт  и  шевелить  усами. Согласен  послужить  отчизне  прусаком?  Но  как  лишенец,  без  всяких  ассигнаций!  Они  нужны  обиженным  и  сирым,  которые  на  митинги  не  ходят,  сидят  у  ящиков  и  смотрят  Новостя.
       И  можно  предложить  экстрим! Бег  на  лыжах  голышом  при  стрингах,  по  льдам  и  снегам  до  Аляски!  Еще  никто  не  отмечался,  и  все  восторги  лохов   Паутины  достанутся  тебе.  Но   на  пути  до  милой   дерьмократии  есть  белые  медведи  и  вечная  зима.  И  снова  та  загвоздка:  чтобы  познать  свободу  Штатов,  придется  обойтись  тебе  без  баксов.  Так  как?  К  чему  душа  стремится? А  то, гляжу, штиблеты  на  тебе  из  кожи  крокодила. Могу  способствовать,  устроить  в  аллигаторы.  Идёт?
       -Людии-и-и! Помогите! – вдруг закричал  Щипач,  с  ужасом  глядя  как  пилы,  чухая,  вгрызаются  в  подошвы  кирзачей  садиста  давней  ИТКи. – Я  выбираю  острова! Они  какие?!
      -Халявные  с  погостом? – Лук,  на   образе  мента,  сделал  мину  напряженного  ума. -  Так  ить  халява,  она  кругом  у  вас  в  почёте!  В  ящик  смотришь  иногда?  Вот  там   банкирам,  с  холуями  НАТО,  халяву  добывают  толпы    простаков.  Их  романтизм, -  стремление  порвать  кому-то  глотку,  пожрать,  попасть  у  СМИ  на  фотку. А  вот  погост  не  знать, - постыдно.  К  примеру,  ты  сидишь  и  щупаешь  бедро  Мамоны,  предвкушая  негу  получения  бабла,  а  то  и  секс,  не  ожидая  лиха.  Ан,  глядь,  сидит  старуха  одесную  тихо.   Ить  где  гарантия,  что  односум,  братан  из  ну-ворищей  не  заказал  тебя  для  хапнуть  капитал?  Ить  ты  же  мой  захапал. Но  уверяю,  то  чудо  регион,  для  отдохнуть  душой.  Пока  живой. И  как  товарищи  Китая  не  догадались  отсылать  туда  своих  хунхузов  рынка?
       Там  для  восточной  кухни – полное  меню! Всё  есть:  кто  плавает,  летает,  ползает,  прыгает  и  ходит!
       Черепахи  возбуждают  аппетит мясным  деликатесом  и  яиц. И   есть  места,  где  приготовить  харч!  Гейзеров  навалом. Птицы, -  сколько  хочешь,  но  умей  поймать. Рыбы  множество,   акулы  плавают  стадами. Забрасывай  накидку  и  тащи! Кокосы,  ананасы  и  другая  фрукта,  всё  от  пуза! Рябчиков,  арбузов,  правда,  нет, но  обезьяны  заготавливают  бананы. Из  шкуры  бегемота  можно  смокинг  сшить,  а  крокодил  годится  на  штиблеты. Вестимо,  если  оный  ящер  раньше  не  смахнет  тебя  хвостом.
       Ёська  Босяков  потупился  и  растворил  улыбку.
       -А  я  покаюсь!  Обязательно! Сумму  назови,  сколь  нужно  отстегнуть  на  свечи?! – обрадовался  мысли  князь  иллюзий,  в  надежде  потянуть  резину. А  вдруг  поможет случай?
       -И  не  подумай  отвертеться, – разгадал  надежду  Лук. -  А  то  и  рать  холуйскую  отправлю  в  эту,  как  её  там,  фауну  без  флоры. В  щель! Кто  потом  от  хулиганов  защитит? Так  что,  выбирай  не торопясь  и  обстоятельно. Но  я  советую  бревно. Это  же,  как  в  пекле,  но  без  дровишек  под  котлом  или  кипящего  елея  на  жаровне. Господь  терпел  и  ты  потерпишь,  пока  щекочет  по  костям,  а  там  душа  тебя  покинет  и  боли  пропадут. Да  и  в  святые  могут  записать,  как  многотерпца  и  высокий  склад  ума.  Идейный,  скажут,  был  жадюга!.. В  тараканах  тоже  не  беда,  среди  своих  пребудешь. Но  харизмы  братьев  по  халяве!.. Как  подумаешь, что   сам  с  такой  же  рожей…Бр-рр!  А  на  атоллах -  сам  един! Свободен  совершенно  и  только  не  с  кем  поболтать. Со  скуки  можно  удавиться,  коль  не  найдёшь  среди  мартышек  Пятницу  или  Среду. Решай  же,  время  скачет, -  поторопил  Иван   в  образе  майора  из  ментов  и  бывшего  романтика  халявы  Иосифа  Босого.
       Игорь  Новодевкин  снова  посмотрел  на  пилораму,  где  садист  давно  издох  и  был   распластан,  и  вопросил,  кивая  на  станок.
       -Это  ты  кино  мне  крутишь?  Пугаешь  видами  гипноза. Я  же  понимаю,  техника  шагнула  в  новую  на-на  по  самую  мошонку.
       -Понимай, как  хочешь. Но ежели  наступит  час  расчёта, можешь  пролететь. Я  советую  поверить,  а  то  могу  и   стрельнуть  промеж  глаз. И  тогда -  иллюзии  по  боку  и  траур  на  три  дня.  Как  же:  главный  урка  откинул  башмаки!  По  первому  разряду  отпевание,  на  крышке  гроба  стяг,  гримаса  боли  на лице  гаранта,  печальные  слова   на  посошок,  поминки,  на  улицах  зеваки, неподколодный  смех  и  радость, -  на  то  тебе  уже  не  посмотреть. В  общем,  давай    на  умном  лбу  поставлю  тебе  блямбу.  Щас  подпишешь  передачу  моей  части,  твою  отпишут  бабе  иди  чадам. Они  у  тебя  где,  в  Оксфорде  или  в  Кембридже  готовятся  в  магистры,  а  потом  в  министры?  Ить  при  таких  деньгах  и  крутом  папе  в  бакалавры  им  итить  позорно. По-нашенски  брехать  не  разучились?
       -Охрана!   
       Опять  вскричал  Щипач,  путаясь  в  догадках,  в  реальность  веря  и  боясь  её  принять.  Впрочем,  пистолет  маячил,  и  вида   Ёськи  Босякова  отрицать  нельзя.  И  охрана  не  являлась. Было  о  чем  думать,  но  Иван  не  разрешил.
       - Отставить! Будя!  Курочка  в  гнезде,  яички  в  нужном  месте,  пора  решить  как  с  ними  поступить.
       -Так  нету  предложений  про  запас! Вы  славите  гуманность,  так  давайте! У  нас  же  делалось  стояние   политбюро  в  экстазе.  Глядишь, - на  морде  радость,  а  будто  и  наказан, - влепили  строгача. Так  вспомни,  примени! – в  благостной  надежде  взмолился   ну-ворище  и  бандюга,  лия  из  глаз  покорную  слезу.
       - Ишь  ты,  каналья  политеза! И  рыбку  съесть  и  на  кол  не  забраться. Щас  дерьмократы  надумали  законов,  даже  домашний  срок  ввели.  Чтоб  и  прислуга  при  тебе,  и  на  привычном  унитазе,  с  блеском  золота  и  ароматом  лотоса сидеть. Я, конечно, милосердию способствовать  способен, вот  только  изоляцию  от  общества  устрою  на  заимке,  где-нибудь  в  чащобе. И  без  лакеев,  на  самообслуге. И  чтоб  медведи  рядом,  хозяева  тайги.  Ещё  есть  интересная  статья,  на  пуп  земли,  на  полюс  в  командировку  направлять.  Вот  будет  хохма  посмотреть,  как  ты  чечётку  станешь  бацать  на  морозе!  Но  если  бросить  шутки, я  не  позволю  наезжать  на  право  вора  приголубливать  Парашу.
       Чего  еще  припомнить?.. Ну, есть  одна  статья  для  пролетарской  кары,  так  сказать,  вакансия  для  романтической  души. Ты  видел,  в  Индии,  на  лбах имеют  метки?  И  ты  станешь  носить  подобную  мишень  зелёнки,  до  самых  пор,  покудова  пришедшие  на  смену  этим,  другие  власти,  вернут  возмездие -  лишать  возможности  дышать. Вернут  и  станут  исполнять,  а  вас  искать  не  надо,  вы  все  в  виду!  Бери  и  ставь  к  стене!
       Да!  В  запасе  выбор, - сон  при  летаргии,  но  без  литургии,  то  есть  без    грёз  и  волшебства,  на  многие  года! Народ  живёт,  ворует  и  жирует,  а  ты  лежишь,  и  даже  не  в  гробу. Все  люди  воздвигают  и  после  отдыхают,  а  ты  в  постели  ожидаешь  пенсии  под  одеялом  на  пуху  от  лебедей,  прибитых  сволочами…Тебе  такое  подойдет,  распахнутой  натурой  от  неги  сна  схватить  адриналину?  - Лук  усмехнулся  и  отвернулся. – Я  бы  тоже  не  хотел  пойти  на гнусные  дела. Прикинь:  люди  хлебают  в  жизни  горе,  а  ты  храпишь  со  счастием  на  морде… Или  согласен?
       -Да  нет,  возьми-ка  лучше  на  поруки. Я,  может,  перевоспитаюсь,  смогу  не  воровать. Внедри  в  меня  понятия  про  стыд  и  совесть,  условный  срок  оп-редели,  и  погляди,  как  вместе  мы  построим  новый  Изм! Светлый,  крепкий  и  с энтуизаизмом! Ты  вспомни,  как  мы  начинали  в  перестройку!  Искали  спе-кулянтов, барыг  и  чинарей,  которые  с  народа  пили  кровь,  и  воздавали  по  заслугам… Ну,  брали  на  издержки,  а  остальное  на  общак,  чтобы  потом  вернуть  деражаве… Ну  отпусти.
       Наперсник  по  былым  годам  внезапно  оживился,  жестом,  мимикой,  глазами  строил  и  лелеял  план  для  охмуренья.
       - Понятно,  хочешь  ты  свалить.  А  чашу  полную  испить?
       - Какую  чашу?
       - Так  сказано  в  талмудах,  всех  по  делам  судить! А  ты  что,  рыжий? Ты  фулиганил,  людей  в  могилу  загонял,  в  меня  стрелял. Вот, надо  отвечать. И  можно  перевесть  тебя,  помимо  перечисленных  моментов,  в  транссвиститы. Теперь  на  западе  у  дерьмократов  ввели  такую  моду,  чтоб  не  было  отличных,  а  поступить  туда  через  заход  в  задний  проход. То  бишь  тебе  у  анус  может  затолкать  свой  пенис  всякий,  кому  охота,  а  ты  не  можешь  отказать.
       - Раз  так,  то  я  согласный!  Мне  раньше  предлагали,  но  я  их  посылал. У  нас  такое  западло,  а,  вишь, теперь  - манера.
       -Ага,  маненько  отошло  от  гузна!? Возможность  есть  втулить  чернуху,    печаль  рассеялась  в  туман?  Так  вспомни,  как  менял  на  справедливость  деньги,  за  что  стрелял  мне  в  черепок?..  Нет  уж,  сволочь  и  щипач,  пиши  распоряжение  на  расставание  с  баблом.  Нотариуса  щас  вызовем,  и  поезжай-ка  вместе  с  бесом  на  земли  воли  и  свободы.
       Тряхнув  кудлатой  головой  бывшего  подельника-мента,  Лук вскинул  руку,  как  заклинание  воскликнул:
       -Полундра!
       И  тут  нарисовался,  вызванный  за  стол  телепортацией,  нотариус.  Мадам,  воображения  Онория  Бальзака,  укрытая   слоями  макияжа.
       Расположила  перед  грудью причиндалы,  достала  коробок  с  печатью,  открыла  папку  с  заготовками  проэктов,  поиграла,  посверкала  радугой   на  перстнях,  и  вопросила  уркагана  взглядом.  Я,  дескать,  всё,  готовая,  внимаю.  И  ожидаю  за  приватность  гонорар.
       Игорь  Моисеич  Новодевкин  растерянно  взглянул  на  пилораму,  при  докончании  работы  над  бревном  при   шелупени,  перевел  покорный   взгляд  на  Йоську  Босякова,  и  принял  авторучку  для  шикарно-элегантного,  в  офисах,  письма.
       Но  перед  тем  с  надеждой  обратил  глаза  на  преданного  друга  и  врага.
       - А  если  я  покаюсь?.. Пускай  меня  карает  суд.
       - Нет,  Панас, такое  не  про  нас.Эту  мысль  уже  один  проныра  подавал.  Не  подошла. Условный  срок  могёт  назначить  наш  гуманный  к  либералам  суд,  а  на  тебе  грехов  на  сколько  душ?  Вот,  целых  на  тринадцать.  Стране  такое  неугодно. Общественность,  конечно, «за»,  гарант  им  потакает,  в  душе  он  либерал,  не  отрицает,  но  супротив  такого - весь  народ!  Ить  вы  радеете  за  рынок, а  в  нём  за  всё  надо  платить.  И  ты  заплатишь  полной  мерой,  при  свободе  на  просторах  без  людей,  зато  среди  зверей,  -  приговорил  Иван. – И  всё,  адью,  пока!  Мне   засвербело  заглянуть  ещё  в  одно  местечко.  Глядишь, соображу  тебе  напарника  в  судьбе.

                Явление  Никуды

                _______    *   _______
       Каверзы  случаются  с  любыми,  будь  ты  акселерат,  подавшийся  в  медальные  спортсмены,  или  в  метр  с  кепкой  ростом  господин,  в  рядах  успешных  жуликов  и  чинарей,  а  то  и  в  гениях,  хотя  они  теперь  не  в  моде.  Буанапартия  почти  забыли,  к  Наполеону  ныне  некого  приставить,  таких  в  истории  по  кличкам  больше  славят:  Пий  Маленький  иль  Коротышка  Джек.
       А  нашенский  Семён  Иудыч Тёмкин, завидный  и  успешный  бизнесмен, через  свой  рост  на  два  аршина  с  гаком  и  препаскудные  ухватки,  в  народе  тоже  кличку  заслужил. 
       И  этот  Сёма  Шибздик,  после  ванны  принял  дриньку  на  полгранённого   стакана,  и  закусил  икоркой.  Её  он  приказал  держать  при  деревянной  ложке  в  фарфоровой  махотке, по-астрахански.  В  за  век  ушедшие  года,  там  потаковски  было.
       Треская  яички  осётра,  он  прикидывал  буржуйские  дела,  но  тут  в  дверь  проломился  служка,  полковник  бывшего  гэбэ,  теперешний  шестёрка  ЦРУ,  а  заодно,  нанятый  мажордомом  Афанасий.
       -Тут  к  вам,  Иудыч,  пришли-с  Никуда  Негодаич  Ёперескин.  Впустить?  А  то  они  психуют,  -  поведал  шустрыйюрик,  имея  за  душою  зуб  на  службу и  оттого  рдяной.
       - Кто,  кто?!  Явился  самозванец?!  -  насторожился Тёмкин,  бросая  взгляд  на  дверь,  боясь  не  ошибиться. – Какой  еще  Никуда?  Его  ж  похоронили!  Он  сбёг  из  преисподней?! Так  у  меня  минуты  нет  якшаться  с  засланцами  от-туда!  Я занятой!  Ишь  ты,  шантаж  поставили  на  тему  самозванцы!  Припёрся  было  мент,  грозился  поменять  замазку! Так  братуха  Новодевкин  его  до  геев  перевёл… Брысь,  и  не  пущать!
       -Это  кого  ты  вздумал  не  пущать,  япона  самурая  мать?! –  раздался  тут  же  возмущённый,  знакомый,  до  роста  ужаса  под  шкурой,  голос,  и  в  кабинет  ступил  сам  бывший  царь-радетель  Никуда  Ёперескин.
       Отставил  было  мажордома,  но  тут  же  развернул  к  себе  спиной  и  дал  коленом  в  копчик.  И  тот  по  анфиладе  комнат  удалился.
       Ёперескин  подошел  к  хозяину  покоев,  дрожащему  на  подбородке  жиром,  как  лист  осины  от  дыхания  голодного  козла,  и  заглянул  в  глаза. 
       -Как  был  фекалием,  так  и  теперь  они  глядятся  в  брылях. Ты  мне  вот  что,  понимашь,  япона  самурая  мать!  Помнишь  в  Питере  иглу  для  адмиралов?  Так  я  тебя  на  неё  задом  посажу! Прямой  кишкой  Мамону  познавать! Ишь,  наглости  набрались.  Как  только  контролировать  указами  не  стали,  так  сразу  оборзели,  беса  жадности  пригрели  и  бабам  воли  надавали  бабки  огребать!  Думаешь, народ  не  понимает  и  простит  нахальство?  А  хрена  вам  с  полено!  Он  вас  до  крайнего  колена  станет  проклинать!
       А  мне  там  отдувайся. Черти,  понимаешь,  костями  тарахтят,  по  домови-не  кочергой  катают. А  нам, при  первых  петухах  на  зорьке, - смотр! И  если  кости  не  на  месте  или  поперёк  торчат,  серу  нюхать  в  две  ноздри  прикажут!  Ты  серу  нюхал?  Вот  окочуришься,  познаешь  запах  ада!
       Трутни,  понимаешь,  возомнили!  Народ  на  них  ишачит,  забывши  выпить  и  пожрать, а  те  отращивают  стать!  В  аду  и  на  жаровне,  когда  сидишь  на  ней,  а  черти  балуются  в  кости,  бывает,  понимаешь,  консенсус  не  найти,  как  говорил  мой  личный  враг,  помощник  комбайнёра. Огонь  затухнет,  а  задница  прилипнет  до  железа! А  тут  завалит  сам  Лукавый  контролировать  ударные  дела.  Он  любит,  понимаешь,  инкогнито  явится,  с  фальшивой  мордой  оглядится,  а  потом  свою   являет  рожу. И  всем -  торчать  плашмя  во  фрунте!  А  у  тебя  ползада  отвалилось  и  мерзнет  место  у  очка! Или  напротив,  так  раскочегарят  под  жаровней  пламя,  что  сало  тут  же  истечет.  И  у  тебя  в  гробу  опять  не  по  уставу.
       Э-э,  не  знаешь  ты  забав  проказников  из  ада.  Ваши  выпендроны  на  порталах  и  в  подвалах,  на  курортах  Ниццы  и  Майами,  сравнивать  нельзя. Это  же  не  теннис! И  даже  если  кто  заедет в  копчик  клюшкой  гольфа,  удар покажется  щекоткой. Ты  видел, на  одной  струне  играют  виртуозы  на  щипковых  инструментах?  Вот  так,  японская  вдова,  нервы  дёргает  бесовское  отродье  у  пришедших  в  ихний  мир  за  наказаньем.  Ночью, понимашь,  гоняют  кости  кочергой,  днём  плаваешь  в  смоле,  как  прокажённый,  а  в  перерывах  щиплют  нервы!  И  книги  жалоб  нет!
       И  что  ещё   по  делу! Понятно  же,  души  прекрасные  порывы  работе  не  отдашь,  всё  это  дамам,  а  ты  не  трудоголик,  не  талант,  не  гений,  а  простой  халявщик. Кончайте,  понимаешь  ты,  борзеть!  Побью  же  морды! Двину  в  глаз,  чтобы  фонарь  дорогу  жизни  освещал.  Чего  вам  отвалили  мало?!  Зачем  в  политику  толкаетесь  ногой?  Тебе  позволил  кто?!  Надумали,  япона  мать,  мешать  народу  идти  нащупанным  путём…Я  понимаю:  озвучил  мысли  жадины  другой,  но  ты  его  наставил!  Кинул  пробный  камень!  Рабочую  неделю  удлинить,  отпуска  укоротить,  с  работы  провожать  пинком,  до  пенсии    прибавить  пять  годков!.. А  если  вам  дадут  под  зад? Халдей  заступится  за  вас,  когда  пойдёт  стрельба?! Глядите,  полыхает  Африка! Но  там  рука,  теперь  я  понимаю,  штатников  обкома  из  Олбани.  Им  нефть  нужна  и  всякая  халява. Но  вам-то  затошнило  от  чего,  кураж  застил  глаза?! Адреналин  пущай,  которые  моложе  добывают, им  он  в  новинку,  а  вам  пора  и  скромность  показать, сказать  попроще, выставить  невинность.  И  что  ещё!  Ага!  Налей-ка  выпить,  да  нашей,  белой  и  святой. И  пополней! В  горле,  понимаешь, пересохло. Как  взял  на  посошок, в  последний  путь  сбираясь, так…  Вот,  хорош. Закусывать  не  стану. Запомнить  хочется  мне  ейный  вкус.
       Лук  Иван,  в  лице  Никуды,  вылил  выпивку  в  себя,  пожмурился,  являя  кайф  на  щёки.
       -Может,  вам  икорочки,  Никуда  Негодаич?  Не  закусь,  а  мечта  на  том  и  этом  свете!  А  сколько  ейной  можно  заливать  по  верху,  и – ни  в  одном  глазу!  -  поторопился  угодить  нежданному  раздатчику  халявы  Тёмкин.  Недав-но  был  тому  шестёркой,  теперь  он  полный  олигарх, в  такой  реалии  терялся,  извилины  в  мозгах  сбивали  шарики  с  наката  и  вышибали  пот.
       - Ты  не  врубился?!  Забыл,  откуда  я  к  тебе  ввалился? Я  не  бухать,  а  посмотреть,  какие   тут  дела,  заглянул!  Водка,  ясный  перец,  продукт  незнамой  похвалы, но  мне  она  не  впрок! Увидел  на   столе,  схотелось  вспомнить  прежние  утехи.  Всё,  убери  соблазн  и  будем  говорить  по  теме! -  сурово  подняв  бровь, отрезал  Ёперескин. – И  вообще,  ты  понимаешь,  за  выпивку  вы  должники.  В  том  смысле, япона  мать  в  натуре,  мне  наливали,  чтоб  я  подписывал  халявы. И  я,  бухой,  давал! А  щас,  чтоб  душу  отвести  и  возместить  урон  моральным  установкам,  охота  мне  пупок  порвать  и   изукрасить  всякому  мурло,  кто  подвернётся.
       -Так  я  всегда  готов  принять  любой  укор,  Никуда  Негодаич!
       -Кто  б  сомневался  в  твоей  способности  лизать. Но  спрашиваю  снова. Ты  помнишь,  обещал  поставить  дело  так,  что  запад  будет  верещать? Ты  рвал  рубашку  поперёк  пупа,  кричал  слова  с  плакатов,  что  наш  мужик, взращённый  самогоном, на  высоту  рекордов  вздымет труд  в  постели,  на  производствах,  продукцию  и  сервис  знаком  качества  ославит!.. Перечислять  цитаты  дальше?..  Я  тут  на  блогах  пробежал  по  новостям  страны  чудесной,  а  кроме  нефтегазотруб  сосательной  системы, чудес  не  обнаружил. Ну,  если  вправду,  дураку  и  нефть  и  газ  помощники  плохие,  ума  прибавить  смочь  не  могут.  Подростки,  будто  чернецы  по  кельям,  сидят  буквально  в  сетях  паутины,  на  барышень  плюют,  предпочитая  баловства Онона с Кулаковой  Дунькой, а  в  остальном… Как   рыцарские  псы,  прошлись  охотники  халявы  и  превратили  в  Вавилон  державу!  Развели,  тех  самураев  мать,  махровых  жули-ков  растаскивать  казну! Ты  знаешь,  что  полагается  в  базаре  за  брехню?!
       Кто  знал  Никуду  Ёперескина  при  жизни,  тот  подтвердит,  алкашик  на  руку  был  скор.
       И  - раз!  Мгновенно  приложился  к  глазу  олигарха  со  всею  крутостью  мосла. А  чтоб  остался  в  кресле  от  удара,  другой  рукой  за  галстук  придержал.  Полюбовался  на  мгновенно  выросший  фонарь  и  покивал.
       -Ну  вот,  япона  мать, нормально  выглядишь. За  особые  заслуги  в  стране  Украдии  имеешь  знак  фингала. А  свой  вопрос  я  повторяю. Вам  мало?! В  смысле,  капитала  и  прочего  навара?  Яхты,  понимашь,  личная  охрана,  миллионы  на  счетах,  гонор  сибаритов  и  всякий  выпендрон. Чего  не  делитесь  с  народом?
       -Да  мы,  Никуда  Негодаич,  все  как  один  в  порыве  к  капиталам,  чтобы  колонною  вперёд! – придерживал  ладонью  битый  глаз  и  преданно  смотрел  другим  Иудыч  Тёмкин  и  сыпал  заготовку  несуразиц,  из  тех  ещё,  благосло-венных  ветром  беспредела, дней.
       -Ну  что  ты  носишь  языком?!  Побереги  его  лизать  филейку.  Глядите,  гарант  успехов  лезет  из  штанов,  чтоб  налегке  прорваться  в  глобализанты,  а  вы  ему  подарки – грабите  казну! А  ну,  народ  потребует  Гулага,  придут  матросы  и  выведут  в  расход?   Не  допускаете  паршивого  расклада? Так  вот, небритые  козлы! Бежал  сюда,  хотел  увидеть  демократию  в  расцвете, а  тут  развалины  страны!  А  ну-ка,  дай  мне  приложиться  в  другой  глаз!  Чтоб  ты  совсем  не  различал  разрухи! – возвал  Никуда, закатывая  в  ярости  рукав.
       -Никуда  Негодаич! Не  надо  драться,  там  есть  вина  и  ваша! Ну,  вы  прикиньте,  бабок  не  хватает  раздавать! Халява  круговая! – в  речитативе  сыпал Тёмкин, не  желая  повторенья  приложения  к  портрету. – Требуют  бабло  на  презентации  проэктов,  на  строить  стадионы  и  трамплины,  попсе  цеплять  для  имиджа  сиянье  бриллиантов,  ещё  платить  налоги! Не  считая,  депутатам  тоже  надо  отстегнуть. Куда  податься  от  обильной  стрижки?! Слетать  в  Париж  и  прыгнуть  с  эфелевой  вышки?
       -Вот, понимашь,  подробней   про  налоги. Ты  уплатил  проценты  с  дивидендов  и  прочих  прибылей,  и  что  осталось? На  жизнь  не  хватит  после  подношения  подарков,  покупки  самолётов  и  кортов  для  игры  в  крокет?!
       -Да-к,  Негодаич, почти  разорены! -  воскликнул  Тёмкин, с  большой привычки  врать,  втирая  благодетелю  в  мозги  припарки. – Жене  когда  прикупишь  шубку, так  нету  на  обмыть!
       -За  что,  канальюшки,  я  обожаю  вашу  масть,  умеете  сбрехать  не  покраснея. В  политике  без  этого  нельзя.  Кстати,  как  вспоминают  про  меня?  По  падежам  склоняют  и  клянут?  А  как  же,  я  нашухарил.  По  экономике  не  знаю,  а  вот  в  политике  пришлось.  Уговорили,  понимаешь,  прыгать  с  вертолёта,  изображать,  будто  хотят  меня  убить.  В  мешок  кого-то  завязали,  оттузили,  бросили  с  моста,  как  будто  это  я.  А  для  чего?  Чтобы  играть  страдальца,  тогда  сторонники  мои,  шестёрки,  ну  как  ты, придумали  дуриловку, предвыборный  пиар.  Народ, де,  наш  электорат,  когда  придёт  до  урны,  понимаешь,  охотней  птичку  за  меня  поставит  в  бюллетени,  как  потерпевшего  при  покушениях  в  борьбе. Народ-то  благоверный,  способный  потерпеть  и  пожалеть  без  скорби  и  скорбя.  Слезу,  понимаешь,  япона  мать, пустить  без  повода  и  с  ним.
       Да! А  что  касается  жены,  давай  за  жадность  ей  под  зад!  Их  если  не  сдержать  на  поворотах,  любой  бюджет  супруга  заначат  в  ридикюль!  Я  как-то  приказал  статистику  поднять  по  этому  вопросу.  И  что  там  вышло!  В  мире  мужики,  кто  бабам  волю  поставлял,  почти  что  все  сидели  за  растраты,  страдали  в  кабале  долгов  или  стрелялись.   И  Сталин  в  своё  время,  спасая  дело  партии,  министров,  всяких  нужных  членов,  ихних  жен,  которые  любили  золотые  побрякушки,  приказывал  отправить  в  лагеря.Так  что,  ежели   имеешь  санту  Мандалину,  в  смысле,  трахаешь  смазливую  бабец,  обязательно  придёт  к  тебе  писец.  Ить  ты  заметная  фигура  в  государстве,  и  за  тобою  глаз  да  глаз. А  эти,  сволочи  четвёртой  власти,  папарацци!..  Эх,  вы,  ох,  я,  такая  наша  доля!  К  примеру,  я – отдельно  не  бывает,  а  только  в  коллективе,  в  толпе,  в  народе  виден  ты,  который  я!..Ишь  ты,  Япона  мать,  в  философы  подался!  Лады,  вернёмся  к  баксам:  что  на  виду,  с  тем  ясно. А  сколько  заготовлено  в  обжорах?  В  банках,  если  едешь  за  бугры.
       - Да  чтоб  нам  хавать  помидоры,  Никуда  Негодаич! Отец  родной  и  спонсор  щедрый!  Держим,  чтобы  лапу  не  сосать!
       - Опять  погнал  по  свеям  ветер!  Тут  я  к  тебе,  с  вопросами  по  сыску  положения  в  натуре,  направил  мусорка. Он  приходил? – спросил  Никуда  Ёперескин,  меняя  колею  беседы.
       - Являлся  мент,  через  балкон  вломился,  приставил  шпалер  и  грозился  вытряхнуть  мозги,  но  вдруг   зажал  платочком  нос  и  испарился. Обещался  забежать,  но,  видно,  позабыл,  -  пожал  плечами  Шибздик,  изображая  на  лице  испуг.
        -Ага,  японская  мамаша! Зажал  платочком  нос  и  прекратил  допрос?!  Ты перед  тем  обделался  в  штаны?! Как  хорь,  пугаешь  запахом  врагов?! Ох,  не  трясите  мои  кости!  Кому  я  доверял  дела  в  стране?! – воскликнул  гость,  вздымая  в  возмущении  кулак. – Нет,  тебя  я  отправлять  на  муки  мелкие  не  стану!   Вот  посмотрю  со  стороны,  и  если  что,  отправлю  в  щель,  откуда  вышел. В  общем,  понимашь, кривая  положения  страны,  сказать  по  правде,  никуды. Слетай  к  китайцам,  изучи  их  опыт  трёх  скачков  с  опорой  через  пропасть. Изучишь,  и  сюда! А  я  взгляну,  и,  вдруг  чего  не  так,  сразу  в  другой  глаз,  и  отправлю  мусором  питаться!  Всё,  япона  мать! И  понимаешь,  было  бы  престранно,  не  прочитать  тебе  мораль  и  морду  не  набить.
       И  вдруг пропал  Никуда  Негодаич,  родитель  олигархов,  махнув  с  досадою  рукой.
       Прошла  минута  иль  другая,  покуда  Шибздик  приходил  в  себя.  Потрогал  гулю  на  глазнице,  ощупал  скулы,  нос.   Мистика  и  только!  Являлся  будто  бы  мираж, Никуды  призрак,  а  глаз  попорчен  и  болит.
       О  визите  бывшего  охальника,  царя  Никуды,  Сёмка Тёмкин  кинулся  тотчас  поведать  дружбану,  но  через  мобильник  разыскал  не  сразу.
       -Куда  ты  запропал,  князь  Игорь?! Где  девки  колыхали?!  Тут  такое  было,  а  совета  поиметь  нема.
       -Где  был, там  и  остался,  повезло. Тут  наезжал  один,  пришлось  перетереть, - хмуро  отозвался  бизнес-урка.
        -А  мне,  кишмиш  с  блином,  досталась  тоже  доля.  Ёперескин  заходил  и  толковище  разводил.
        - Иди  ты?!  Допился  до  явления  в  стакане  сатаны  или  сон  приснился  в  руку? -  подельник  Новодевкин  захлебнулся  в  смехе.
        -Кабы  он  синий  отдыхал  в  бутылке,  а  то,   надраенная  бляха,  забрался   в  кресло  и  тыкал  кулаком!
        -В  натуре  в  синем  цвете? Ты  что,  денатурат  лакал?
        -Пошел  ты!  Я  толкую,  пришел  конкретно  призрак,  в  костюме,  в  каком  ложили  в  домовину.  Я,  говорит,  япона  мать,  из  карманов  последнее  терпенье  вынимаю. В  гробу  лукавые  все  кости  растрясли,  а  вы,  козлы  вонючие,  нахезали  в  страну.
       -Чего  он,  сбрендил?  Как  будто  он  не  начал  первым   испражнять?!  Или  в  натуре  черти  трахают  по  тыкве?
       -Ага,  такого  трахнешь!  Он  сам  по  морде  трахнет  кого  хошь.  А  тут…В  общем,  хотел  я  выставить  его  тихонечко  за  дверь,  а  он,  бугай,  провёл  мне  хука  в  глаз…Теперь  фингал  скрываю  за  очками.
       -А  что  он  требует?  Скинуться  на  выборы,  пойдёт  на  третий  срок?!
       -Ну  ты  даёшь, он  же  покойник! А  вот  условие  поставил,  отдать  долги  народу.  В  смысле,  вернуть  в  казну  все  заготовленные  башли,  себе  оставить  только  на  общак.
       -И  ты  ему  простил  базар?  Типа,  не   предупредил:  кто  вздумает  забрать,  определим  на  паперть. 
       -Ну,  бляха,  жареная  мухой!,  Я  ж  тебе  толкую,  он  приложил  кулак!  И  повелел,  чтоб  если  снова  грабли  в  лоб,  то  ехали  за  опытом  в  Китай.
       -А  это  как?
       -А  так.  Себе,  за  мудрость  руководства,  оставь  на  хавку,  а  остальное  родине  отдай. Типа,  десятины  полторы  твои,  а  прочие  -  на  иждивенцев  у  страны.
       - Ну, он  даёт, мутак,  ошмёток  самурайский! Так  на  фига  на  всех  работать?!  Загнуться  от  трудов?  И  говоришь,  под  глаз  заехал.  Вот  это  схоже  на  него. Он  завсегда, то  кулаком,  а  то  наделом  награждал  за  службу. С  заносами,  а  справедливый.  А  выход  где?  Смириться  надо. Он  верно  посчитал. И  то,  братуха!  Вот  с  миллиарда,  отломится  тебе  сто  пятьдесят  мильёнов  в  фунтах…И  что,  не  хватит  погулять?  Конечно,  если  бабам  по  рукам  давать.  Секвестрировать   расходы,  а  то  и  дать  ляща  или  под  зад.  Они,  конкретно,  обнаглели!  У  них  вся  жадность,  зависть  и  подлянка   вмещаются  в  глазах,  они  готовы  хапнуть  всё!.. Так  ты  подумай!  А  то  Никуда  иногда  крутой.  Другой  глаз   выставит  не  глядя.  Он  на  подарки  скорый,  а  на  кулак,  так  вообще  ракетка  с   корта.  Тут  я  согласный,  нам  надо  стрелочку  забить  и  обсудить.  Хватит  бузуторить.  Ты  заезжай.
       Поговорили,  души  отвели,  тревоги  сняли,  хоть  после  удивлялись,  что  им  являлось:  от  дури  выпитой  мираж  иль  Провидения  предупреждение?
       Но  это  прочие  слова   о  жизненных  невзгодах.  Иван  работу  сделал,  вернулся  к  Ладушке,  к  родному  дому. И  глядя  на  ночь,  не  с  устатку,  а  для  порядку,  с  ласкою  отдал  должок  супруге. 
       Чтобы  в  семье  здоровье  было  и  покой.

                Размышления  про  учения

                _______    *   _______
        Кабинет  настраивал  на  ум.  Он  и  прежде  направлял  и  стимулировал,  когда  отец  народов  принимал  доклады  у  наркомов  и  нужных  членов  для Страны.  В  годы  созидания,  защиты  и  укрепления  Союза,  и  дружбы  в  нём народов. И  портреты Карлы, Фридриха, Владимира  и  полководцев  с  флотоводцами  Державы  висели  тут  и  там.  Одни  из  них  не  без  лукавства  щурились,  другие  созерцали  с  мудростью  былых  годов,  в  иных  глазах  сквозила  укоризна.
      «Чего  ты  натворил  такого, замшелая  башка,  что   сам  генералиссимус  и  кормчий, лично захотел  тебе  устроить  трепака?»  Говорили  эти  немигающие  взгляды.
       И  Фурункулов,  будучи  помощником  гаранта  по  части   всяческих  наук  и  образования  народов,  с  опаскою  глядел   на  кабинет,  и  удивлялся  уникальности  приёма. Его  вдруг  принесли  оттуда,  усадили  здесь,  и  ничего  не  наказали! А  он  догадываться  должен  и  думать  без  бумаг!
       Впрочем,  папка  перед  ним  лежала.
       Но  кто  и  почему?! 
       И  тут  стена  панели  распахнулась,  и,  дымя  трубкой,  в  кабинет  ступил  отец  народов  и  Кормчий  корабля-державы. Закрыл  проём,  прошёл  к  столу,  взглянул  на  знатока   образования  и  грустно  улыбнулся.
       - Гражданин  и  товарищ  Фурункулов.  Бывший? Мне  доложили  верно?
       - Как можно?! Товарищ…Иосиф…Виссарионович! Я,  собственно,  не  понимаю. Сидел, работал,  и,  как  вдруг…Явление  меня, - заторопился выразить  готовность  услужить  и  показать  распахнутую  душу,  вскочив  и  кушая  глазами  покойного  Вождя,  чиновник  нынешнего  дня.
       - Ничего, я  долго  вас  не  задержу.  Но  разговор  сердитый   предстоит. Ви  заняты  великим  делом,  а  у  меня  по  вашей  теме  есть  сомнения.  И,  если  ви  меня  убедите  в  верности  взятого  курса,  мы  разойдёмся  довольными, -  медленно  расставляя  слова  и  кивая  им  трубкой,  объяснил  Отец  и  Учитель  Фурункулову  его  недоумение.
       - Но  я  же совершенно  не  готов, Иосиф  Виссарионович!  Меня  не  предупредили! – попытался  отбояриться  адепт  новейших  веяний  с  Европы,  боясь  встряски  не  только  нервов.
      Изучая  прошлое  по  данным   либералов,  порученец  гаранта  ожидал  от    Хозяина  кабинета  репрессий  коль  не  самых  изощренных,  то  уж  прими-тивных  непременно.
       Рассказывали,  Сталин  советовал  плясать  лезгинку  или  гопака,  когда  министр  или  иной  строитель  государства  не  был  готов  ответить  на  вопросы. Правда,  советовал  коленца  выделывать  дома,  для  встряски  мозгов.
       И  тут  же  вспомнился  анекдот,  что  тихонько  шастал  по  Кремлю.       
       Дескать,  вызвали  смотрящего   к  Хозяину  для  дать  совет . В  повестке  дня  вопрос  о  продовольственной  заботе. И  Сталин  говорит:
       - Так  называемая  инфляция  льет  воду  на  мельницу  барышников. Цены  на  продовольствие  и  услуги  коммунальных  шкурников  растут,  и  рыночному  безобразию,  безусловно,  надо  сделать  обрезание.  Что  скажет  по  этому  поводу,  уважаемый   опросными  листами,  смотрящий  за  порядком?
       - Но, товарищ  Сталин!  Наш  рынок  сам  регулирует  цены,  а  в  данном  случае  ситуация  носит  спекулятивный  характер.
       - По  второму  пункту  винужден  с  вами  согласиться,  товарищ  лидер.  Но  бороться  надо. – Вождь  укорил  любимца  либерально-демократичного  сообщества  отеческим  взглядом  и  взмахнул  трубкой. – Ваши  предложения. 
       - Спекулянтов  надо попросить  не  заниматься сговором. И  включить  составляющую  на  штрафы. Ударить  больно  по  карману.
       - Мисль  хорошая,  но  требует  уточнения, -  кивнул  вождь  и  пыхнул  дымком  из  трубки. -  Бить  маленьких  людей  вашего  рынка, товарищ  смотрящий,  и  особенно  по  карману, это  негуманно. Средство  слишком  радикальное,  а  нам  с  радикалами  всегда  было  не  по  пути.  А  ваше  предложение  пахнет  оппортунизмом. Может  бить,  чтобы  достать  до  совести  спекулянтов  и  искоренить  жадность,  стоит  просто  слегка примочить  их  физиономии  в  тюремных  парашах?… Согласитесь, бить  и  мочить -  совершенно  разные  категории.
        Что  верно,  то   верно,  про  себя  согласился  референт.  Но  почему  заранее  не  заданы  вопросы?  Уж  он  бы  подобрал  ответы   по  стандартам  ЕГО!
        - Нехорошо,  господин  Фурункулов. – Сталин  укорил  его  покачиванием  головы  и  насторожил  колючий  взгляд  взыскующего  учителя  и  творца. – Всякий   пионер,  а   куратор  просвещения,  тем  более,  всегда  обязан  быть   готов  ответить  за  дела. И прежде  чем  я  спрошу  о  главном,  хочу  узнать,  на  первый  взгляд,  второстепенное. Как  ви  понимаете  национальный  вопрос? Он  должен разделять,  или  наоборот?
       - Разумеется,  объединять  и  ставить  скрепы! – опешил,  но  поспешил  отве-тить  бонза  государства  на  ковре  у  стола,  давно  почившего  Вождя.
       - А  как  соединять  и  чем? Народов  в   государстве  много.
       - Язык  делает  народы  единым  целом. Это  бесспорно. Государственный  язык  объединяет!
       - Ви  так  полагаете? Но  многие  ударились  в  сепаратизм  и  мечтают  о  величии  даже  маленькой  нации! Это  подчеркивает  не  только  их  уважительные  амбиции  в  составе  союза  народов,  но  и  большую  глупость. А  государственный  язык,  как  известно,  учит  тёмные  народы  виртуозно  ругаться. И  это  бистро  закрепляется.
       - Надо  учить  людей  языку  в  школах, - отвечал,  удивленный  вопросами,  Фурункулов. 
       - Согласен.  Вот  и  расскажите  в  общих  словах  о  стандарте  образования. Насколько  я  знаю,  вам  поручили  продвинуть  учебу  детей. Доложите. У  нас  был  ГОСТ.  Ви  тоже  внедряете  ЕГО. Это  хорошо. Будет  закон  по  воспитанию  и  обучению  подрастающего  поколения,  по  общему  просвещению. Как  и  кого  ви  собираетесь  учить?
       Виртуоз  образования  растерялся,  он  краснел,  бледнел  и  утирался  краешком  платка.  Он  привык  говорить  общо,  а  тут  требовалось  приложить  к  словам  знания  предмета  и  примеры. А  он  без  них…И  ученый  муж  распахнул  с  надеждой  папку.
       - Слушаюсь,  гос…товарищ  Сталин…Иосиф  Виссарионович. Разрешите, я  зачитаю.
       - Я  хотел  бы  услышать  тезисы,  а  о  деталях  поговорить  попозже.  Но,  почитайте  выдержки  из  Стандарта.  Каковы  цели  ЕГО?
       Фурункулов  уткнулся  в  папку.
       - Цель   ЕГО  –  воспитание  успешного   поколения  граждан,  владеющих  адекватными  времени  знаниями,  навыками  и  компетенциями,  на  идеалах  де-мократии  и  правового  государства! – Ассистент  гаранта  передохнул,  взглянул  на  Вождя  народов,  чутко  внимающего  и  набивающего  трубку,  и  продолжил: -  В  соответствии  с  национальными  и  общечеловеческими  ценностными  уста-новками,  Стандарт  рассчитан  на модернизацию  образовательного  процесса  от  ретрансляции  знаний  к  развитию  творческих  способностей.  Подготовке  к  жи-зни  в  современных  условиях  на  основе  системно-деятельного  подхода  и  придания  образовательному  процессу  воспитательной  функции. Таким  образом,  мы  получаем  интегрированный   уровень  изучения  предмета  и,  в  конечном  счёте,  профессионального  потребителя  товаров.
       Государственный  муж  снова  перехватил  воздух  и осторожно  встретил  взгляд  Учителя-мучителя  народов.
       Глаза  Вождя  и  Кормчего  смеялись. Откровенно,  нахально  и  презрительно. И  хозяин  кабинета  ткнул  в  его  сторону  трубку.
       - Гым. Но  чтобы  потреблять  товары,  их  надо  производить,  а  эту  категорию  людей  вы  из  плана  исключили. Да-а. Я  вам  завидую,  господин  Фурункулов. Ви  дожили  до большого  прогресса  и  можете  ретранслировать  образование  и  воспитание  в  виртуальном  виде! Кино,  еще  Владимир  Ильич  замечал,  мощное  оружие  пропаганды.  Но  комбуки  и  телевидение – уже  ретранслятор  не  только  информации, но  и  нужных  клише  для  формации  масс!  И  враги  простого  народа,  гении  паршивого  ума,  не  приемля  Истории  Родины,  умело  пользуются  инструментом. Ах,  сколько  бы  сделал  я  для  воспитания  и  образования,  будь  в  мое  время  широко  распространён  этот  мощный  рычаг   для  внушения  норм  морали!  После  меня  подхалимы,  я  многих  не  разгадал,  особенно  Никиту, увлеклись  сферой  влияния  власти  на  народ  и  упустили  пропаганду  нормальной  жизни. Развели  демагогию,  во  главе  дела  ставили  долдонов  или  простаков.  А  простота,  как  известно,  хуже  воровства… Кстати!  Ви  смогли  бы  перевести  на  простой  язык  вичитанное  из  папки? Было  бы  интересно  послушать.
       - Но,  гос…товарищ…Иосиф  Виссарионович! Мысли  изложены  языком  интеграции  и  потребуется  идентифицировать  каждое  слово,  а  это  отнимет  время! – попробовал  отбояриться  Фурункулов,  всякий  миг  держа  в  подкорке  мысль  о  наказании.
       Сталин,  это  тебе  не  «Тяни-Толкай»!  Очередной  гарант,  конечно,  может  замочить  в  унитазе  физиономию,  но  за  шалости  можно  и  потерпеть,  и  потом  утереться.  А  суд  Отца  народов  сразу  отправит  лес  рубить  в  районах   Воркуты,  на  бульварах  Магадана  заставит  скалывать  лёд  или  грузить  на  шахте  уголёк. А  то  и  предложит  на  голосование  вопрос  о  постановке  к  стенке.
       - Другими  словами,  вам,  господин  Фурункулов,  доклад  готовили  рефе-ренты. Сами  ви,  занимая  високий  пост  в  функции  образования,  сути  вопроса  не  знаете, -  вождь  народов  пригладил  концом  трубки  усы,  хлебнул  хван-чкары  и  продолжил  мысль.  -  Но  над  ЕГО  работала  ваша  команда.  Зачем  же ви  внедрили  Угадайку? Ви  сами,  лично,  попробовали  на  себе  эту  провокационную  штуку? Я  знаю,  ви  западник. В  мое  время  с  таким  мировоззрением  вам  бы  пришлось  уехать  на  родину  воззрений,  а  то  и  строить  завод  или  плотину,  шкурой  ощущая  ошибочность  умозаключений.  Или  держать  их  в  узком  кругу  на  кухне,  если  не  при  себе.
       Ви  знаете,  почему  между  капиталом  и  пролетариатом  антагонизм? Правильно! У  них  разные  взгляды  на  организацию  быта. И  каждый  по-своему  прав. Нельзя  же  капиталисту  запретить  думать  о  прибылях. Для  иного это  спорт,  для  другого – способ  времяпрепровождения,  как  говорили  раньше. Но  цель  одна:  капитал. И  много! Человек  же  труда  довольствуется  другим. Сначала  созидательная  работа,  и  хорошо  для  души,  когда  труд  в  радость. А  остальная  жизнь -  отдых  от  трудов.  Праведных,  замечу. Ви  согласны?
       - С  этим  нельзя  спорить, это  очевидно,  гос…товарищ…Иосиф  Виссари-онович Джугашвили, - пролепетал  Фурункулов,  утирая  кистью  руки  испарину  страха. – Но  вы  тоже  много  сделали  не  так. И  даже  в  революцию,  в  войну  вы  допустили  много  жертв.  И  после.
       - Одну  жертву  я  упустил,  -  с  чувством  вины  проронил  Отец  народов, - Никиту  проворонил. Старый  стал,  чувство  бдительности  притупилось  при  обострении  снисходительности  к  подхалимам. Но,  как  искусство  требует  жертв,  так  и  строительство  жизни  равенства,  братства  и  справедливости  допускает потери. Защита  отечества  требует  самоотверженности. Кстати,  ви  знаете  это  слово? И  разве  ваша  революция  обошлась  без,  так  называемых,  щепок?  И  не  попрала  справедливость?  Обратитесь  к  статистике  девяностых   и  последующих  годов  и  она  вас  поправит. И  еще.  О  переселении,  о  перемене  населения. Из  Африки  давно  стремились  люди  жить  в  Европе. Мавры,  прочие  народы, во  времена  де  Голя  потянулись  из  Алжира. Заставила  война. Война!  Капитализм,  а  ныне  глобализм  не  может  без  движения  товара,  а  двигатель – война. И  перемены. Менять  народы  способом  переселения,  перемещения  труда  или  промывкою  мозгов, - монополизму  прибыль,  народам  же  - беда! Так  вот,  менять  не  население  для  стран,  а  власть!  Вернуть  социализм. А  вы  внедряете  ЕГО.  Ведь  дураками  легче  управлять. 
       Шагая  по  ковру,  вождь  оборотился,  с  прищуром  измерил  данные  адепта  власти.
       - Но,  товарищ  Джугашвили!…
       - Не  надо  экивоков,  господин  референт.  Алаверды. Простые  люди  далеко  не   простаки  и,  в  отличие  от  номенклатуры  вашей  власти,  сразу  поняли  суть  вашего ЕГО  и  дали  верную  оценку  народным  языком,  обозвав  вульгарным  словом, - трогая  чубуком  трубки  усы,  с  легкой  усмешкой  определил  Сталин. -  Сейчас  ви  делаете  революцию  в  образовании. Так?
       - Верно,  ваше  прево-оосходи-иительство-оо, -  заикнулся  референт  от  партии  нахалов.
       - И  ви  понимаете,  что  революция,  это  всего  лишь  смена  формы  власти  или  вида  жизни,  перераспределение  ресурсов  в  ускоренном  режиме. Ви  вво-дите  стандарт  ЕГО  для  чего?
       - Мы  хотим  счастья  для  молодых! – Фурункулов  загорелся  душой,  свято  веря  в  декларации  вещаний.
       - Но  ви  осуждали  Октябрьскую  революцию,  когда  она  указала  народам дорогу  и  повела  их  к  справедливости.  Насильно! Это  ваши  утверждения?
       - Да.
       - Но  ви  тоже  ведёте  молодежь  к  маяку  образования  принудительно  и  растите  лжецов. Вас  просила  молодежь  об  этом?...Их  родители,  народ  в  целом  тоже  умолял?  Не  просили… Вам  просто  понравилась  западная  конструкция  воспитания  и  раздачи  знаний.  Ви, меньшевики и  оппортунисты  по  существу,  навязываете  народу  именем  Закона  вредоносный стандарт. Замечу,  что  оппортунизм,  то  есть  соглашательство,  никогда  не  цементировало  народ  единой  идеей.  А  при  отсутствии  народной  воли,  государство  обречено  на  прозябание  или  распад. Так  что, это  очень  страшное  преступление,  лишать  молодежь  способности  думать  и  иметь  душу. Я  не  терплю  расстрелов,  мы  их  применяли  винужденно  и  только  по  отношению  к  неисправимым  негодяям. У  кого  на  совести  уже  много  невинных  жизней,  или  будут.   И  предателей!  -  Вождь  и  Учитель  воздел  чубук  трубки. -  Предателей  везде  стреляют. И  врагов  народа. А  ви -  враг. Но  время  теперь  другое,  а  я  гуманист.  Да,  да,  не  надо  делать  гузном  губы. По  отношению  к  народу,  к  большинству  его,  мы,  коммунисты,  гуманисты. Так  вот,  вибирайте,  какое  наказание  вам  лучше  подойдёт.  Уйти  обратно  в  щель, - удел  для тараканов;  на  некоторое  время  посетить  края  Свободы.  Но,  в  одиночестве!  Или   короткой,  но  болезной  процедурой  искупить  вину?  И, не  ошибитесь,  вибирая.
      - А  что  такое – болевая  процедура?  Товарищ…Иосиф…Виссарио-оныч! – с  тоской  в  глазах  поинтересовался  Фурункулов.
      - Вот видите,  как  вредно  иной  раз  не  знать  своей  и  мировой  литературы! Ви  разучились  думать. Что  может  бить  больнее  порки  зада? Через   филейные  места  и  с  помощью  ремня  вам  основательно  докажут,  как   глубоко  ви  ошибались,  вводя  ЭГО  и  новые  стандарты. Мои  враги – меньшевики,  я  помню  хорошо,  могли  кричать,  визжать,  кликушествовать,  но  витерпеть  с  достоинством   удары  огненной  крапивы  по  ягодицам  или  погибнуть  за  идею  не  могли.  От  болтуна  чего  другого  ожидать? У  нас  и  Троцкий  был,  любил  болтать  и  приказать  стрелять.
       У  вас  же  дело  до  того  доходит,  что  свой  язык,  литературу  изучать  будут  в  диаспорах  славян! Взгляните  на  рекламы,  названия  контор  и  кабаков,  и  на  экранах  - преобладает  же  английский!  Нехорошо  вдвойне. Хоть  тут  же  назначай  товарищей  для  тройки  трибунала. Вернёмся  же  к  ЕГО. Вопрос  образования  оно  решает?  И  что  такое,  в  конечном  счёте,  образование?  Только  совокупность  знаний?  А  где  же  воспитание? Он  знает,  человек,  что  такое  хорошо  и  что  такое  плохо?  Что  ложь – парша,  а  правда,  истина  всегда украсит  жизнь  Нет?  Тогда  он  будет,  почти  всегда,  авантюрист!  Кстати,  как  к  вам  попали  функции   куратора  наук?
        - Меня  назначили,  гос…това…Иосиф  Вис-сарио-оонович!  Меня  партия  послала! -  отвечал  функционер,  протирая  шею  и  лицо  платком.
       - О  вашей  партии  не  будем  говорить.  Народу  ясна  её  суть. Но  вас  назначили,  а  ви,  рискуя  провалить  задание,  не  отказались  курировать  дела,  где  ви,  сказать  же  страшно, - дилетант!  Ви  нехороший  человек,  ви  подлипала!
       Всё,  ви  свободны. Ви  боитесь  ударов  по  жёпе,  но  ви  их  получите  по-литической  крапивой! Виртуально  виражаясь.
       Что  интересно,  на  вашем  лице  я  видел  краску…Стыда  или  страха?.. Ви  раньше  боялись,  боитесь  сейчас. А  бояться  нужно своей  совести. Она  выс-ший  судья!  Если  совесть  есть. Но  человек  без  совести –  ошибка  мирозданья,  господин  Фурункулов. Ви  теперь  вместо  совести  выставляете  одно  место,  бравируя  тем. Но  в  старости  ви  вспомните  о  совести.  У  своих  детей  станете  её  спрашивать,  выпрашивая  кружку  воды. И  горько  пожалеете  об  этих  днях.  Но  локоть  не  укусишь.
       Этим   выводом  Иван  приём  по  личным  интересам  завершил.

                Объяснение  с  супругой

                __________   *   __________
       А  между  тем,  Иван  забылся,  и  приём  куратора  образования  организовал  в  своей  квартире.  И  вон  из  головы  про  Ладу!  А  она,  тихонечко  войдя,  удивлённая  застыла  у  притвора. И  едва  растаял Фурункулов,  а  Вождь  народов  переплавился  в  супруга, Ладушка  ладошками  всплеснула  и  упёрла  их  в  бока.
       -Ваня!  Я  знала  мужа  как  порядочного  лоха,  начальника  отдела  и  владельца  на  фалангу  от  мизинца  акций  фирмы, а  ты,  выходит, аналитик, сталинист,  эксперт  и  политолог. Зачем  тебе  так  много  заморочек?! Гаранту  донесут  про  твои  мысли,  чего  он  выкинет  в  ответ?! Закроет  кислород,  как  газ  народу,  акции  приборкают  к  рукам  его  шестёрки,  тебя  посадят  в  тёмную,  как  пошлого  фрондёра.   Для  них  же  прошлое,  как  табу - не  украсть! Окстись  и  покрестись! Уж  лучше  веруй  в  бога  и  бейся  об  пол  лбом! Мы  выживаем  тихо,  а  тут -  борьба  за  справедливость!  Кому  теперь  всё  это  надо?!  Все  заняты  своим:  за  что  покушать,  как  показать  удачный  макияж,  куда  поехать  на  курорт  и  где  чего-нибудь приватно  поиметь. Подумай о  семье! - Жена  вдруг  возмутилась,  флюидами  реклам  и  Пакостей,  стукнутая  в  тыкву.
       - А  остальные,  которые  охлос  и  охломоны?! Как  им  жить? А  ну-ка,  объяснись! – вскинул  бровь  супруг,  оглядывая  Ладу  в  облике  разгневанной  крестьянки.  –  Схвати  нас  лихоманка,  я  был  любителем  дежурить  у  бутылки  в  компании  душевных  чудаков.  И  был  до  времени  доволен,  пока  не  выбили  мне  дурь  отрезком  от  трубы. Теперь  я  поумнел,  в  семье  другим  пример, а  ты  мне  шьёшь  статью  противника  системы. Не  надо  шить, я  полный  ей  противник! А  что  касается  укора  в  сталинизме,  так   объясни  сначала,  с  чем  его  едят?  Болтать  о  том,  есть  способ  жизни  демагогов  или  реалии  времён?  Когда  имеется  работа,  нормальная  кругом  житуха,  в  любом  глухом  местечке  спят  спокойно  люди,  так  это  сталинизм?! 
       Если  рукосуя,  бандита,  педофила  и  торговца  дурью  держат  в  казематах,  и  это  не  мешает  заниматься  деланьем  детей  и  без  оглядки  жить, так  я  опять-таки  бесспорный  сталинист,  как  говорят  в  Одессе-маме,  хотя  живём   вблизи  Ростова-папы!
       И  если  мне  Закон  сурово  супит  брови  и   он  щекочет  всякого,  кто  посягнул  переступить  порог  нормального  уклада, так  я  всегда   за  те  порядки! 
       Когда  я  вижу  дым  работающих  фабрик,  строятся  мосты,  проводят  людям  газ,  летают  самолёты,  нормально  ходят  поезда,  а  в  этом  видят  сталинизм, -  я  за  него  двумя  руками!
       И,  принимая  роды,  не  огорчаешься  приплоду, а  шлепая  по  попке  малыша,  вызываешь  радость  жизни,  я  буду  улыбаться  за  неё!  Когда,  работая  в  стране  для  всех  в  ней  сущих,  я,  мои  дети  или  внуки  тоже  могут    получить  без  бремени  жильё,  лечиться  и  учиться,  я -  за  такой  порядок  жизни!   Кто  против  эдакой  приятности  душе?!  Укажи,  я  плюну  в  тую  морду!
      И  кстати!  Видел  жалобу  врага  народов  в  Пакостях,  что  де  в  Истории  его  эпохи  Сталин  детям  не  давал  лизать  на  палке  петушка,  подсовывая  кушать    препротивный  жмых. И  победил  в  войне  он  вопреки,  и  не  по  правде. А  я  задам  вопрос:  чтоб  было  бы,  когда  б  тогда  не  грянула  война?  И  эсэсэсэр  не  воевал,  а  строил! Я  вот  читал,  уже  перед  войной  неплохо  некоторые  жили.  Особенно  папаши  либералов.  Ить  даже  ананасы   ели  сами  и  угощали  дам!
       Я  человек  уже  почти  что  пожилой  и  принимаю  жизнь  в  сравнении  с  былым. Работал  молодым  я  летом  в  студотряде  на  Крайнем  Северо-Востоке,  где  отбывали  раньше  сроки  зэки,   в  ту  пору   уже  старые  туземцы. И  вот  что   я  заметил  в  среде  их  контингента. Да,  глотая  чифирок,  сдувая  комарьё  и  морщась,  бия  себя  по  ребрам  на  груди  и  раздирая  пополам  рубашку,  те  ветераны  имя  рулевого  проклинали. Но  воры  и  бандиты! Отребье  и  враги  народам!  И  искупление  трудом  своих  злодейств  считали  за  подлянку,  и  в  лагерях  они  не  гнули  хрип,  за  них  трудились  мужики. А  воры - все  охотники  халявы,  радуются  фарту  и  проклинают  власти  в  любые  времена. И  вместе  с  ними  орали  там,  вопят  и  посейчас  обиду  на  порядки  прежней  и  народной  власти  иной  породы  люди.  Нет,  я  не  отношусь  с  особенным  к  ним  дыхом  или  зубовным  скрипом.  Ты,  я  и  многие  другие  как-то  так  тогда  привыкли,  что  национальность  нам  неинтересна,  был  бы  он  не  подлый  человек. Евреи  тоже  разные:  нормальные  и  заразные,  то  бишь  особо  жадные. И  умные! Да  вспомнить  хоть  того, который  строил  бомбы. Чтоб  защитить  СССР  от  посягновений  янки. И водородную  придумал,  и  нейтронную,  и  западные  ястребы  притихли. Потом,  правда,  с  годами,  то  ли  маразм  изобретателя  припутал,  а  то  ли  снизошел  к  нему  всевышнего  завет, но  вдруг ударился  вразнос,  страл  требовать  запрета  бомбы  выпускать,  а  если  применять,  то  пусть  начнут  бомбить  его  страну.  Чтоб  на  ошмётки!  Тут  он  загнул,  конечно,  взывая  уничтожить  и  себя  и  близких,  но  если  запретить  бомбить  и  даже  выпускать, кругом! Так  кто  же  из  разумных  против?!
       А  талантливых  семитов  счесть  неможно!  Их  тысячи  в  искусстве  и  миллионы  в  жизни,  для  интереса  загляните  в  списки  членов  ЦК  ВКП(б)   или  министров  и  крупных  чинарей  при  диктатуре   пролетариев  труда.
       И  жили,  особенно  простые,  вровень  с  прочими  туземцами  в  ряду  або-ригенов. Погромов  не  было,  не  то,  что  в  Николаевской  державе.  Статья   была – национальность. Так  и  для  всех:  ей  выявляли  ловкачей,  а  ловкостью  страдало  большинство  семитов.  Без  ловкости  им  было  не  прожить,  особенно  в  капстранах,  а  отряхнуть  привычки  сразу  сложно.
     Да  вон  же  был  сосед! Приличный  дом  на  многодетную  семью, нормальная  работа.  Должность  начальника  АХО  при  гараже  ВэДэ  облисполкома  и  по  звезде  на  двух  просветах  при  погонах. Ага?!  Ну, точненький  кацап!  Адам  Израилич  Кравец. И  только  шнобель  портил  антураж,  бог  наделил   контрастным. Он  гоношил  из   хлама - газика-козла,  для  ездок  по  хозяйству  и  грибы.  Маслят  вокруг  в  лесах  навалом  и  прочие  маховики,  лисички! И  вообще,  машина  расширяла  антураж  владельца,  да  и  входила  в  моду. А  труд,  для  возрождения  машины,  прилагали  мастера  отдела,  сказать  теперь,  халявный,  но  помогали  от  души,  из  интереса.  Естественно,  обмыли  результат,  попели  песен,  все  довольны,  ить  коллективно  сотворили,  а  это  -  сила!   И    многим  сотворяли,  не   глядя  на  графу. Такое  время  было. Работал – получи  почёт.  Как  жили  и  творили!  И  жизнь  хвалили.  Какая  уж  досталась  по  судьбе.
       Иные,  правда,  прошлое  клянут!  Особенно,  которые  жиды,  а  не  евреи. Загляньте  в  словари  у  «Нэньки»,  там  прямо  так  и  пишут:  жид. Их,  было, крепенько  пихали,  не  давали   мухлевать,  афёрить, драть  проценты,  карали  именем  народа  за  проказы,  предлагая  искупление  трудом  заразы.
       Или – писатели,  создатели  пасквилей. Там  не  один  десяток  или  сотня  наберётся,  которые  тянули  лямку  зэка  в  назидание  другим. Но  кем  на  нарах  куковали?!  Кто  вкалывал,  - «сгорели»  на  работе,  давая  план. А  кто  сгибался  и  лизал  филейки,  тот  стал  у  хлеборезки,  лекпомом  подвизался,  сидел  в  библиотеке,  а  уж  толкуя  с  «кумом», злобствовал  и  строил  планы  для  «погружения  во  тьму». Ить  автор  про  далёкий  ИТЛ,    по  сути  добровольно  прибегая  к  лжи,  подтачивал  Союз,  на  зоне  сидя  возле  книг  и  нравам  научаясь,  постукивал  до  «кума»,  чего  и  не  стеснялся  признавать. 
       И  вообще,  чего  они  хотели,  такие  шелкопёры? Переустроить  мир  иль  возвеличить  собственное  я?  Стремились  в  гении,  а  их  не  признавали,  тогда  они  решили  мстить? Но  это  мелко  же,  а  им   невмочь?  И  Пастернак,  Ахматова  хотели  лести,  великой,  неуёмной,  сравняться  с  Пушкиным  и  превзойти? Но  вот  минули  годы,  пожалуй,  их  забыл  простой  народ,  и  знают  только  в  профессуре,  а  Александр  Сергеевича  нет. Солженицину  мостят  дорогу,  даже  в  учебники  включили,  но  он,  как  ни  крути, не  гений, а  злодей  и  лжец, фамилия  тому  порука.
       Кстати,  Сам  Всевышний  к  Александрам  относился  схоластически. Кому приладит  лавры, кому  верёвку  на  кадык,  иных  бросал  и  вовсе  на  возможности  Случая.  Александру  же  Исаакиевичу  всучил  талантик  разрушителя,  и  тот  с  покорностью  принял  и  применял. 
       Под  самый  под  амбец  войны,  имея  под  началом  пушкарей,  наш Александр  устроил  вал  огня  перед  штурмующей  пехотой,  не  доглядел   ошибки  на  коррекции,   накрыл  своих,  сорвал  план  овладения  квадратом.  В  те  времена  за  глупость  или  недосмотр  при  гибели  людей,  из  средства  наказаний,  автографов  не  брали   про  невыезд,  и  под  домашнюю   отсидку  не  сажали.  Давали  полновесный  срок! Схватил  десятку  и  Исаич,  а  отсидев,  и  злобу  затаив,   руки  приложил  куда  не  надо.  Теперь  вот  либералы  его  особо  почитают,  а  что  касаемо  народа,  который  понимает,  тот  сильно  презирает.
      А  как  иные  в  лагерях  иммунитет  от  всех  болячек  заимели!  Почти  по  сотне  лет  прожили  при  полном  здравии  ума,  а  уж  потом  позволили  грузить  себя  во  мрак  вопоминаний. Видать,  общение  в  среде  сексотов  «кума»  не  только  гены  выживанья  закалило,  но  и  склероз  под  черепком  изжило.
       Что  же  касаемо  Вождя…В  архивах  роясь  и  сверяя  факты,  нюхая  пылищу,  многие  чахотку  в  награду  получили,  чтоб  истину  сыскать.  Иные  же  в   новейшую  историю  стараются  попасть  и  услужить  нахальству. Их  факты  иной  раз  такие  делают  фортели,  что  хочется  отвергнуть,  приложением  чёрному  копателю  в  сопатку.
       А  кто  заметил,  как  Сталин  строил  власть  Советов?  Что  ставил  во  главе?  Государство,   Веру  в  Справедливость!  И  надо  помнить, Сталин  не  терпел  брехни!
       Но  дни  не  удлинишь.
       И  я  не  сочиняю,  я  отправлял  в  архивы  чиполинов,  пикселей  и  кубырей  в  первоисточники  заглянуть,  и  сотворил  анализ. 
       И  вот  читаю:  догматики  и  подхалимы,  перестраховщики  от  власти,   трезвоня  об  успехах,  возносят  Бедного  Демьяна  и  иных.  Краса  и  горлопаны   революции,  даёшь  им  перспективу  роста!  Но  когда  спускают  свору  гончих  на Аркадия  Гайдара  и  прочих,  Отец  народов  выделяет  подхалимам,  а  заодно  Демьяну, пенделей,  протягивает   истинным  талантам  руку,  спасает  от  произвола  на  местах,  то  бишь  от  зоны  или  места  у  стены.  Рьяные  адепты  партии,  по  сути  демагоги,  планируют Гайдару  тырсу,  а  вождь  народов  благо  ему  волит,   и  Райкину,  и  многим,  ограждает  от  докуки,  награждая  орденами. Автора  окопной  обороны  Сталинграда  Виктора  Некрасова  лично  вносит  в  список  поощрений. 
       Значит,  думал  и  читал,  и  понимал  значение  искусств,  литературы  в  развитии  умов  простого   люда! Сталин  ить  стратег,  хотел  знать  истину,  а  вот  последыши  при  руководстве  партии  её  боялись,  не  знали  толка  в  применении  стратегии,  искореняли.
       Препоны  от  болванов  для  замыслов  Булгакова  вождь  убирает  по  первой  просьбе,  поощряет Казакевича  и  прочих. А  сколько  лицедеев  для  театра  и  кино  взрастила  власть  Советов! Напомнить  имена? Иные,  правда,  подзабыли,  кто  дал  добро,  склонил  к  нему  Планиду,  и  принялись  плевать  в  колодезь. Но  многие  народные  кумиры  помнят  благие  дела.
       Вождь  этим  зарабатывал  народную  любовь?
       А  кроме  этих  благ  стране,  организовал подъём  индустрии,  планы  пятилеток,  строительство  защиты  от  врагов!
       И  не  давал  ни  мухлевать, ни  воровать  и  барином  смотреть. Всех  стриг  под  Здравый  смысл. И  это  вредно  обществу? А  что  есть  общество?  Один  философ  вывел,  будто  общественность  - все  те,  кто  не  народ.  Не  прав?  Прикинь,  что  весь  народ,  как  яйца. И  большинство  нормальных,  вылупливают  живность,  но  есть  всегда  и  несколько  негожих, как  говорят  в  народе,  болтуны. И  сколько  ни  надейся,  из  них  выходит  гниль  и  вонь. Ты  погляди  кругом,  и  в  монитор! 
       Но  члены  всех  сообществ  болтунов  категорически  вопят,  что  де  они - народная  прослойка!  Все  же  прослойка,  посредники  для  власти  и  народа. Так  если  вы  народ,  не  выделяйтесь  из  него,  слейтесь  воедино,  страдайте  вместе  и  деньгами,  и  духовно,  бытом! Ан,  овощ  нам  с  горчичкой!  Народ  отдельно,  и  это  знают  все.
       Но  вот  Отец  народов  умер,  ить  все  мы  смертны.  Страна  рыдала,  про  это  не  соврёшь,  а  на  помин  души  один  сказал:
       «Упразднилась  сила  великая,  нравственная, общественная:  сила, в  которой  народ  наш  ощущал  собственную  силу,  которою  он  руководился  в  своих  созидательных  трудах  и  предприятиях, которою  он  утешался  в  течении  многих  лет…»
       Кто  оспорит  справедливость  слов  Алексия,  Патриарха  православных  на  Руси?
       А  вот  торжественные  строки  оды:

Чуть  седой, как  серебряный  тополь,
Он  стоит, принимая  парад.
Сколько  стоил  ему  Севастополь,
Сколько  стоил  ему  Сталинград!
В  эти  тяжкие  чёрные  годы
Вся   надежда  была  на  него.
Из  какой  небывалой  породы
Создавала  природа  его?
Как  высоко  вознёс  он  державу,
Вождь  советских  народов-друзей,
И  какую  всемирную  славу
Он  обрёл  со  страною  своей!..

       И это пел о  Сталине  униженный  страдалец?!  Как  утверждают  доси  болтуны. Да  так  страдать  они  готовы  и  теперь! И   ведь  страдают!  Взгляни  на  политологов  с  ядра,  когда  они   из  телека  вещают.
       Нет,  божественный  голос  Вертинского  пел  оду  Рулевому.  Политике  Здорового  Ума  и  Справедливости.
       А  гомосексуалы,  общественность,  бомонды  дерьмократов, пуская  слюни  на  бородки  буланже  и  надрывая  связки  голосам,  славят  толерантность, то  бишь  терпение  к  любому  злу, ко  всякому  кильдиму. 
       Кому  сие  на  руку? Нормальный  люд  и  без  того  друг  друга  понимает,  терпит,  уважает,  блюдёт  обычаи  и нравы.  Свою  свободу  защищает  и  волю  у  других  не  попирает. Выходит,  толерантность   навязывает  силой,  кто  изгой  людских  устоев  или  натурой  извращенец. 
       Наделали  Законов,- ворам  теперь вольготней  извернуться. И  срока  не  сидеть,  и  денег  не  лишиться. Значит,  вытворяли  под  себя.
      Да  вот  забрался  как-то  чипом  в  память  бывшему  писменнику  в  маршрутке.  Писатель  был  душою  незалэжник,  национальность  возводил  в  квадрат. Как  прыгал  из  штанов  от  радости,  когда  республики  границы  проложили  и  стали  суверенами,  и  даже  гроши  завели. Он  кировал  тогда  писательским  по  области   Союзом. А  новые  властя,  при  первом  шаге  самостийности  забот,  про  рынок  отношений  заявили. Писателям,  художникам  и  прочим  от  культуры, в  домах  для  творчества  обрезали  тепло  и  телефон,  и  свитло. Де,  панове,  служители  искусству,  платить  за  коммунальные  услуги  придётся  вам,  ищите  кошты,  бо  всюду  Рынок  распростягся. А  Неньке  не  до  вас,  ей  надо  укрепляться,  на  мировой  арене  заявляться. Держава,  впрочем,  так  же  обратилась  и  к  народу.  Вернее,  не  держава,  а  верховоды  незалэжной  власти. Как  те  и  эти,  так  и  прочих  суверенов,  осколков  от  Советского  Союза.
       И вот я обращаюсь:  вспомни, тёзка! В начале девяностых  кто  спасал  писмеников  от  голодухи? Власть, чи  киривники  оставшихся  на  тот  момент  совхозов  и  колхозов  вам  выделяли  яйца  и  наделяли  мясом  бракованных  худоб?  Вот  то-то,  спасала  дружба! Ить  вы  когда-то,  при  советской  власти,  несли  культуру  в  массу,  ездили  к  работникам  села  гостями,  читали  им  стихи,  под  кружечку  горилки  объяснялись  в  чувствах,  и  дружба  та  осталась  на года. И  поддержала  в  трудный  час:  работников  села  стихами,  а  вас  харчами.
       И  вот  теперь - капитализм,  совсем  другие  сани!  Но! Задаю  вопрос:  а  где  же  равенство  и  братство,  социальность, забота  о  больных,  о  сирых?  Здоровый  работяга  обеспечит  себя  сам,  но  где  достойная  трудам  оплата?!
       Лук,  припечалясь,  взглядом  половинку  вопросил.
       - Ах, Ванечка-Ванюша, милый  мой! -  вздохнула  Ладушка, втыкаясь  носиком  ему  в  плечо. – Вот  ты,  как  надо  понимать,  волшебник,  а  сделать  можешь  ни  фига. Ни  зла  добрейшим,  ни  доброго  злодеям. Ну,  хоть  простому  лоботрясу  можешь   выкроить  надежду?  Предотвратить  пороки, или  хотя  бы  показать  картину  мести,  за  мрак  и  мерзость  в  душах? Ведь  знаешь,  ты,  кацапская  натура,  прыгать  в  пропасть  с  музыкой  отрадней! Покажи  народу  свет  в  тоннеле  в  образе  Вождя.  Пусти  его  гулять  по  городам  и  весям  голограммой!  Он,  помнит,  ностальгия,  - знак  порядка  и  равного  ко  всем  суда.
       -Ишь  ты,  удумала  иллюзии  пустить  в  народ, -  качнул  в  задумчивости  чубом  Лук. – Я  о  таком,  как  активист  из  ополченцев  против  хитрованов,  тоже   размышлял  в  подспуде,  да  мысль толковая  всегда  приходит  опосля. А  что?! Надо  прикинуть,  как  протолкнуть  твою  идею… Впрочем,  такую  тему  втихаря  веду,  Кто  слямзил, требую  вернуть,  и  малость  возвращают,  но  только  баш  на  баш. Я  их:  кто  брал, – туда,  обратно  в  щель, а  башли – в  закрома  народа.
       О,  ты  бы  знала,  лапушка,  сколько  развели  в  Украдии  господ  воров! И  ежели  б  не  виртуально,  всех  надо  отправлять  на  летаргическую  спячку.
      Но  либералы  взвоют,  укажут  на  права. А  почему?.. Да  сами  воры, своровывают  время  и  надежды!  Они   не  могут  строить,  а  способны  поболтать  и  отдавать  чужое!  Вон  сдали  же  в  аренду  базу  НАТЕ,  для  потолкаться  у  корыта,  за  счет  падения  престижа  у  страны.  Они  договорились! Тьфу!.. Мне  жаль  поруганных  годов  в  служении  акулам  капитала! 
       Нас  охмуряют  либералы! А  им  ума  вставлять  запрещено. Права  у  жулика  и  дурака  нарушишь.
       Иван  закончил  излияние  души  и  посмотрел  на  братанов-котов. Те  возлежали  на  столе  по  сторонам  у  телека  и  жмурили  глаза.
       - Зачем  так  длинно  говоришь? Ты  не  философ  и,  подозреваю, кредо  их  давненько   раскусил, - заметила  супруга, скрывая  под  ладошкой  зевоту.
       -Так  философия  придумана  на  что?!  Чтоб  имярек  показывал  ума,  а  истину  закутывал  как  в  кокон,  хотя  она  всегда  лежит  снаружи.  А  кредо,  матерям  тех  штатников  обуза,  заложил  я  сам!  Ну,  чиполины  делали,  а  я  велел, -  признался  Ваня,  с  лёгкостью  тушуясь  за  брехню.
       - И  много  ты  в  сусеки  заложил  на  базе? Я  ж  любопытная  до  ужасти,  способная  пытать  путём  отказа  отдавать  долги  в  забавах! Лучше  честью  выложи  мне  правду, - то  ли  шутя,  то  ли  всерьёз  глазами   загорелась  Лада,  обнимая  Ваню  в  страсти  неземной. – Клянусь  сберечь  секрет  до  гробовой  доски!  Чего  ты  спрятал  для  народа?  Сыскал  по  миру  золото  страны  и  приберечь,  поставил  на  часы  пиндосов?  Иван,  колись!
       - О,  Ёськин  поплавок, с  тобой  неинтересно! Ты  знаешь  мысли  наперёд, - сказал  ей  недовольный  Лук. – А это  тайна  с  категорией  секретности: умри  как  на  допросе  партизан. Ну,  это,  потомкам  там  наказ  и  сбереженья.
       - Не ерепенься,  Ваня! Ну  как  не  отгадать,  когда  с  тобою  мы – благочестивая  чета  на  поле,  где  сеют  семена  и  плевела.  И  если  дует  ветер  при  посеве…Остынь  и  отдыхай.  Ведь  пропадает  тайна – гибнет  интерес.
      А  отходя  ко  сну,  Иван  с  Оладушкой  соединился.  Без  всяких  сексов. Тут  разговор  к  чему?  А  чтобы  демографию  держать  в  стране.  Не  пейте  всякую  заразу,  а  пейте  квас. Да  и  курить  не  стоит. А  в  отношениях  полов  побольше  нежности  дарите  и  будет  толк. Без  нежности – никак!

               
                Променад  по  городу  и  разные  знакомства

                __________    *   ___________
       Дни  случались  разные  и  много  раз  агент  конторы  «Всем  труба»  вступал  в  борьбу   спонтанно.  Вроде  бы  от  скуки,  нарвавшись  на  клиента   рассуждением  ума.
      Однажды  вышел  мениж-хрен   за  территорию  дыхнуть  и  посмотреть. 
       Время  под  конец  часов  на  службе  и  погода  отвечала  настроению  строением  ланшафта. Под  сводом,  сотворённым  Провидением,  тишь  и  гладь, и  синь  небес. И  листопад,  из  золота  и  бронзы,  делает  ковёр  для  неги  ног.
       А  супротив  контора  банка   ну-ворищи «Всем легко!»  в  здании  бывшего  чего-то.  Впрочем,  раньше  там  «Быткомбинат»  имел  рабочие  места.
       Лук  вбросил  чип  и  кубырей  с  запросом,  (какие  там  дела  и  кто  задумал  ну-ворищу подоить?)  и  тут  же  получил  уведомленье:  шайка  щипачей  уже   готова   взять,  на  сколько  повезет,  из  кассы  «косарей».
       Один  охранник  банка,  продвинутый  насчёт  забрать  от  жизни  всё,  придумал  операцию  хапка  под  кодовым  названием  «Лафа». Набрал  команду  пацанов,  одел  в  прикид  ОМОНа,  обеспечил  муляжами  «калашей»,  арендовал  «Газель»,  привлёк  приятеля  в  театре  и  тот  построил  нужный  грим  и  шарм. И  в  форме  капитана-полуцапа, с  горбатым  носом  и  рыжими  усами,  со  шрамом   финаря  на  скуле,  возглавил  тот  проказник шоблу.
       Лук  Иван  раскинул  обсуждение  и  осуждение  в  уме,  пожал  плечами  и  обратился  к  дружбану  Нихте.
       «Не  знаю  я  твоих  сиюминутных  интересов,  а  мне  попался  коллектив  придурков.  Едут  взять  на  абордаж  вот  этот  банк  напротив.  Народу,  в  общем-то,  до  кранцев,  вокруг  свобода  на  дела,  тем  боле,  грабить  собираются  буржуя.  Но  лично  я  халявы  не  люблю,  а  это  уже  принцип.  Вор  должен  шпилиться  в  картишки  за  решеткой,  Парашею  не  брезгать  и  слушать  пахана. А  ты  какой  совет  подашь, Нихто?  Ить  бандитизм,  дитя   от  проходимца,  добра  не  сотворит,  а  души  развратит.»
       «Надо  проследить  и  просчитать.  Возможно,  доложить  и  помешать.  Ва-жно знать, кому и  кто  задумал  засадить  горячего гвоздя. Чтобы  вмешаться  справедливо», -  выдал  мнение  Нихто  Ивану  в  черепок  под  шляпой.
       «Ну, ты  и  отмочил,  посланник  дружественных  сил! Когда  успел  ты  начитаться  детективов?! Давай-ка  мы  с  тобой  посмотрим  на  кино,  его  раскрутят  пацаны,  а  уж  по  ходу  мы  прикинем,  как  с  ними  поступить.  Они  же  с  муляжами,  служащих  возьмут  на  понт, станут  блефовать.  А  мы  всегда  смогём  вмешаться.  К  тому,  я  против  воровства.  Ить  руки  есть -  иди  работай. Нет,  если  унижают  тя  хозяйва,  так  в  тырсу  садани,  а  защити  достоинство  и  честь  трудяги.  Но  без  труда  - куда?»  -  помозговал  Иван.
       Меж  тем,  налетчики  достигли  цели,  машина  подкатила  к  мрамору  по-дножек  у  притвора,  выпрыгнул  главарь  и  капитан,   откатилась  дверь  и  вы-валилась  шайка  в шапочках  бандитов,  впригибку, обнимая  автоматы, зато-ропились  в  эвробанк.
       Вошли. В  компании  продефилировал  невидимым  Иван,  взлетел  на  люстру,  -  сверху,  виднее  посмотреть.
       - Внимание! – возвысил  голос  капитан-халявщик. – Банк  арестован! Выемка  вещдоков! Служащим  построиться  вдоль  стен!  Всем  посетителям  покинуть  помещенье!
       Время  потекло  такое,  когда  в  концернах,  холдингах  и  в  банках  появлялись   новые  владельцы,  и  клерки  офисов  привыкли  к  рейдам  проходимцев  и  ментов.
      Бандиты,  правда,  тяпали  дела  нахраписто  и  быстро,  а  вот  служители  Закона  выставляли  спесь. Они  же  власть!  Персоны!  Ну  вон,  как  в  ящиках -  владельцы  у  штурвала  яхт.
       Офисный  корсар  учёл  и  это,  держался  молодцом,  с  надменностью  слу-ги  у  лорда,  но  был  ретив,  и  дело  продвигалось  споро.
       Служащие  слушались и  скалили  довольно зубки. Накласть  хозяину  в  карман  дерьма, - всегда  елей   на  душу.  Кому  приказано,  бумаги  выгружали   на  столы,  кассиры,   строгим   караулом,  стояли   возле   сейфов.
       Но  вот  главарь  с  пушистыми  усами  велел  грузить  из  сейфов  содержимое  в  мешки,  и  тут  спецы  считать  дензнаки  соорудили  хай,  а   кто-то  и  на  кнопку  для  тревоги   надавил.
       Охранник-капитан,  усёкши  шкодника,  двинул  в  дых  девице,  та  свернулась  калачом,  и  все  заторопились  исполнять.  Один  пацан,  схвативши  инкассаторский  мешок,  подался  с  башлями   на  выход,  но  был  разочарован. Дверь  сбила  темп  и  погасила  радость,  -  в  замок  тревога  посадила  блок.
       Шпана  налётчиков  покрылась  потом  и  даже  завопила,  а  самый  юный  промочил  штаны.
       А  с  улицы  неслось и  возрастало  пение  ментовских  канареек. И  скоро  в  дверь  стали  стучать  и  грохотать.
       Тогда  Иван  решил  картину  исказить,  служителям  порядка  предложить  тест  угадайки:  чего  увидели  и   что  расскажут,  и   как   составить  протокол.
       И  приказал  в  коробку  из-под  спичек  сунуть  всю  команду  с  главарём,   превратив  их  в  прусаков.  Коробку  же  убрал  в  карман  и  сам  остался  прежним  невидимкой.
       И  снял  с  дверей  блокаду.
       Наряд   ментов  ворвался  и  очень  растерялся.  Нет  налётчиков-молодчиков,  нету  заложников,  никто  не  держит   автомата-калаша!
       Валялись  инкассаторов  мешки,  обслуга  банка  кучковалась  в  удивлении, иные,  впрочем,  на  физиях  имели  возмущения.
       Менты  порассуждали  много  версий  и  вывели,  что  их  хотят  «обуть».  В  смысле  обдурить,  прикинуться  сухими.   В  наличии  бандитов  нет,  но  на  виду  мешки  с  баблом,  их  кто-то  приготовил  унести.  А  кто,  кроме  банкирских  крыс?!
       И  служители   порядка   принялись   вязать  в  браслеты  клерков,  как  взятых  с  фактом   интереса  до  приватного  шмотья!
       А  те  с  обиды  кинулись  в  истерику  из  слёз.  Которые  там  девушки  и  дамы,  владелицы  вечерних  грёз.
       Мужчины  выражали  мнение  при  матах,  сравнения  срамные  прилагали,  а  в  междометии  вставляли   изуверские  слова.
       «Пускай  вам  заиметь,  чего  натырили,  в  вонючей  куче  фекальё!» 
       «И  чтоб   вам  шестерить  на  зоне  паханам!»
       «Ага! Теперь  они  прибарахлятся  и  съездиют  в  Монако,  проставиться  в  зеро! Туда -  монархом,  аттедова  монахом!»
       Тогда  Нихто   Ивану  в  ухо  передал  укор.
       «И что  ты  сделал, непутёвый? Аборигенов  банка  возмутил  душой,  а  варнаков  оставил  без  страданий. Ить  паразиты  не  имеют  душ! Посыпь-ка  пеплом  мой  позорный   чип.  Пацаны  и  то  умнее!  Ты  слышал  пожелание?  Исполнь!»
       «Да  ладно,  Нихтушенко,  ошибку  я  понял  и  щас  исправлю.  Одних  отправлю  собирать  харчей  при  плинтусах  на  кухнях,  а  этим  учиню  урок  познаний.»
       Сказал  Иван  и  сделал  панораму,  где  полицаи  делали  допрос.
       -Вот это  что!?  И кто расскажет?! – довольно  грозно  вопросил  старшой  наряда  и  старлей,  указывая  пальцем  на  мешки.
       Пока   смотрел  он  на  испуганных  кассиров,  Лук  приказал  убрать  мешки  по  сейфам,  и  всё  пропало  с  глаз.
       Топ-менеджеры-клерки  перевели  внимание  в  пустое  место,  увидели  линолеум  с  рисунком  под  паркет. И  в  очередь  спросили:
       -А  что  и  где?!
       -Чего  глядеть? Тут  пусто!
       -Хи-хи! Так  не  было  чего?!
       Мент-старлей  уставил  туда  взгляд  и  сделал  на  лице  вопрос,  но  было  поздно,  процесс   галлюцинации   внедрился.
       -Порожний  пол, - пожал  плечами  старший  клерк,  задумчиво  терзая  бровь.
       -Вы  идиотов  строите  из  нас?! Зачем  тыкали  кнопку?! – вскричал  старлей,  сбиваясь  с  мыслей  и  удивляясь  миражу. -  Сигнализация  ревела!
       -Зачем? -  дёрнули  плечами  остальные  менеджеры-топы,  в  душе  имея  благодарность  богу  за  подмогу. – У  нас  всё  чинарём.
        -А  тут  их  нет! -  едва  не  завопил  старшой  наряда,  впадая  в  транс  непониманья. – Зачем  столпились  тут,  а  не  сидите  там?!
       И  ткнул  теперь  на  их  окошки.
       -Так  приказали  ж  выйти! -  опять  взмутились  души  клерков.
       -Кто?! –  настаивал  на  точности  старлей.
       -Так  дед  Пихто!  Вы  сами  приказали,  -  гнули  линию  офисные  черти.
       -Не  мог  я  приказать! Тогда  ещё  я  не  врубился!
       -А  мы  вам   круглые  болваны!? Чего  нам  капать  на  мозги?! 
       -Да  я  вас!…Всех  в  рога  барана!
       -А  не  пошёл  бы  ты  барану  под  курдюк!
       -Нашёлся  нам  начальник! Коммерческую  тайну  не  продам!
       И,  в  общем, завелись,  затарахтели.  Офисная  братия  подняла  интерес  при  пикировке,  в  надежде  скинуть  стресс,  и  покатила  бочку  на  ментов.  А  те   не   сразу  догадались,  что  крутят  порожняк.
       Когда  же  поняли  бесперспективность  пререканий  с  людьми  большой  организации  ума,  играя  желваками,  покинули  объект.
       Тогда  же  вышел  вон  и  Лук,  неся  в  себе  довольство  от  трудов, - не  дал  украсть  бабло  и  наказал  порок.  На  улице  Нихто  ему  шумнул  на  ухо.
       «Ну  ты, Иван,  строгаешь  как  терпуг! Нет,  особых  возражений  не  имею, работать  молодёжи  надо,  трудами  искупить  вину,  но  ведь  вина  чужая!  Их  кто  воспитывал?  Вань!  Им  что  преподавали  в  школе?!  Им  книжек  не  читали,  а   мудрость  жизни  в  них. Прикинь  по  собственной  персоне.  Кто  был  бы  ты  при  воспитании  без  книг?.. Вот  то-то! Ты  пацанов  верни,  устрой  среди  людей,  пускай  покувыркаются  в  нормальном  коллективе.  Когда  работа  в  радость,  а  хлеб  добытый  с  потом  завсегда  вкусней,  где  в  трудную  минуту  протянут  руку  или  подставят  крепкое  плечо. Они  ж  тогда  не  воровать,  а  кинутся  искать  опору,  чтоб  горы  своротить!»
       «А  что?  Ты  прав,  братуха,  я  виновен,  струганул  с  плеча. Их  я  отправлю  в  семинарию  учиться. Там  мудростям  наставят  книги,  а  практикум  в  монастыре  пройдут.  Среди  послушников,  в  трудах. Известно  же,  что  сам  учитель  и  отец  народов,  семинарию  прошёл. Глядишь,  из  этих  кто-то  наберётся  там  ума  и  сможет  поделиться!»
       «Да, Ваня! Что  за  случай  вышел,  что  ты  коллекторов  и  адвоката  подверг  серьёзной  порке?  Послушать  интересно? Я  к  чему.  Ты  очень  часто  применяешь  экзекуцию  с  крапивою  по  филейным  половинкам,  когда  на  выбор  для  внушения  нормальных  отношений  есть  сотни  вариантов.»
       «Так  где  живём?! В  Украдии  от  века  человека,  для  его  же  пользы,  внушали  про  мораль  лозой. А  тут  по  телеку  дали  картинку  в  Пакостях,  как  вышибалы  измордовали  женщину  за  старые  долги. Пришлось  позвать  мне  чиполинов  и  указать  варнакам  на  ошибки.»
       «Так  была  дама  и  хлюпала  соплёй!»
       «То  адвокатша  с  банка! Права  качала  про  закон,  что  он  дурацкий,  но  закон, скрипела  зубками,  де,  сколько  битая  оригиналами  пасхальных Фаберже,  стреплю  и  это, - мазохитка! А  всё  же  завизжала,  пообещала  выполнить  зарок,  когда  потребовал  уйти  из  адвокатов. Крапива  не  ремень,  коль  мастера  приложатся  с  оттяжкой.»
       «Так  про  закон  она  права. Не  ей  придуман.»
       «Законы  надо  трактовать, согласен,  потому  ввели  и  адвокатов. Но  есть  же  Здравый  Смысл! Вот  в  этом  случае  у  дамы  набежал  должок  на  миллион,  а  брала  полста  тыщ. Где  справедливость  жизни?! Она  ить  предлагала  возвернуть  кредит,  когда  пролезла  в  средний  класс  и  раскрутилась,  а  банк – в  отказ. Срок  не  вышел  и  мы  проценты  не  желаем  потерять! А  тут  случился  в  мире  кризис  и  дама  разорилась. И  долг  завис  и  тикали  часы. Явились  господа  коллекторы,  должницу  припасли,  весь  макияж  расквасили,  пригрозили  позже  навестить. Ну,  я  не  выдержал, ушёл  вразнос. И  задал  им  вопрос. Когда  вам  предлагали  погасить,  вы  разве  б  потеряли  деньги? К  тому,   инфляция  была  на  каждый  год  из  пятилетки,  а  деньги  оставались  в  прежней  сумме,  вы - в  убытке? А  вам  всё  мало,  вас  обуяла  жадность,  вы  продали  долг  с  наваром… Пришлось  отправить  свору  ту  по  щелям,  садисты,  и  толку  с  них,  как  с  цуцика  блоха. А  адвокатша  отвертелась, отделалась  битьём. Я  к  адвокатам  с  зубом  почему?  За  деньги  эта  братия  готова  вывернуть  закон  с  изнанки  на  лицо,  а  надо -  и  обратно. Понять  их  можно,  кругом  капитализм. А  вот  простить…Её  простил  я,  потому  как - баба. Ей  бы  нежности,  растить  детей,  а  не  подлянки  строить  на  работе. Но, - воровской  капитализм. Куда  уж  хуже?»
       Затем  пошли  другие  дни.
       Как  всякий  неврастеник,  то  бишь,  пристукнутый  по  голове  предметом,  Лук  Иван  Кузьмич  лишь  к  концу  дня  имел  приливы  сил  и,  размышляя,  искал  им  применения.
       «В  одном  отдельно  взятом  городке  порядок  навести  возможно,  а  вот  бы  размахнуться  на  страну. Украдии  помочь…Жаль,  нельзя  давить  на  пиксели  гаранта,  а  то  проэкт  сложился  у  меня…Или  под  белу  ручку,  так  сказать,  подсунуть  на  рабочий  стол  для  появления  высоких  дум?  Эврика  с  идеей! – чуть  не  вскричал  в  себе  Иван. – Нихто!  Пошто  не  одобряешь?»
       «А кто  тебе  сказал? Я  всеми  фибрами  за  это. Но,  думать  и  решать  обязан  сам  Фанфарин.  Как  на  душу  он  положит,  так  и  быть.  Пока  рулит,  -  изрёк  Нихто.  -  Совай  ему  под  руку  мысленный  проект.»
       И  Ваня  выкроил  момент,  когда  там  пусто,  сбегал  в  кабинет  гаранта,   на  стол  пристроил  документ.  Пускай  тот  думает  на   подхалимов,  подсуетившихся  умом.
       Бумага  виделась  приманчиво,  с  грифом Украдии,  с  орлом  и  вензелями,  и  красотой  полей. 
       На  ней,  славянской  вязью  простиралось:               

Указ  о здравомыслии,
Стране  - для  счастья,
и справедливости  народам  для!

       Сим,  с  момента  публикации,  именем  Гаранта  и  по  поручению  общественности  масс,  объявляется  аброгация  и  проводится  национализация  недр  и  крупной  государствообразующей  промышленности,  банков,  страховых  компаний, телевидения  и  средств  внушения, вменяется  свободное  вручение  гражданства  лицам  с  территории  Страны.
       Те  владельцы  холдингов  и  корпораций,  банков,  которые  имели  дело  для  души,  после  националиции,  при  желении  работать  в  прежнем  стиле,  разрешается  остаться  в  руководстве  на  благо  и  народов  и  страны.
       Объявляется  амнистия  большим  и  малым  казнокрадам,  взяточникам,  ворам  и  жуликам,  чтоб  жизнь  продолжить  с  чистого  блокнота! 
       Но  при  условии:
       1. Все  казнокрады,  мошенники-мздоимцы,  браконьеры  и  воры  всяких  степеней  сдают  в  казну  когдатошную «прибыль»,  оставив  малость  до  трудоустройства,  и  обязуются  быть  далее  послушными  законам  общежития   в  стране,  обзаведясь  стыдом,   достоинством  и  честью.
       2. Во  исполнение  сего,  границы  государства  остаются настежь,  и  все  противники  имеют  право   выехать   свободно,  в  свободные  от  этого  Указа  страны. Но  пустыми!  Отчуждённое в  деньгах  ли,  в  шмотках, бранзульетках,  должно  вернуться  в  закрома  страны,  в  распоряжение  народа. Все,  кто  не  желает  расставаться  с  мародёрским  накоплением,  рискуют  расплатиться  соревнованием  на  длинную  дистанцию, с  препятствием  в  торосах, - бегом,  за  Полярным  Кругом,  от  беленьких  медведей.
       Правоохранительные  органы, бессодержательно борясь в лихие  годы  с  казнокрадами,  видя  тщетность  при  крышевании  и  круговой  поруке  бизнеса  и  власти,  все  же  брало  на  учёт  фигуры  поругания  уклада  справедливости  в  стране.
       И  взяло!
       3. Всем  гражданам  когдатошной  Страны,  рождённым   тут  или  в  других  местах  Земли,  желающим  селиться  в  отчем  доме -  открыты  двери! Сдавайте  прежний  паспорт  и  получайте  тутошний,  подъёмные  на  обоснование,  землю  для  хозяйства  и  жильё  для  процветания   на   новом  месте.  Отныне  всем  иным  Украдия  гражданства  не  даёт,  двойного  не  признает.  Всем  прочим,  до  выяснения  всех  подноготных,  -  вид  на  жительство  и  только. И  ежели  не  враг,  нормальный  человек,  алкающий  построить  счастье, -  гражданство! Врагу  же – выдворение  пинком  под  зад,  смердеть  не  надо. Это – идея  госудрства.
       4. Лидер  государства  предлагает  провести  общенародный  референдум  о  введении  особой  меры  наказания  преступников,  вводя  их  в  долгий  сон,  до  выхода  на  пенсион.
       При  вынесении  народом  воли  покарать  за  тяжкие  проступки  и  грехи   сном  летаргии,  а  то  и  бегом  от  медведя, к  ним  будут  отнесены:
      Умышленные  убийства  -  часть вторая,  где  без  сна,  соревнование  с  медведем.
       Устройство  наркооборотов  -  без  всякой  тройки,  им  судья  медведь.       
       Торговля  людьми  и  органами  тоже  терроризм,  а  там  уж  не  до  сна. К  белому  медведю!
       Мошенники  в  госструктурах – (экономический  подрыв  государства!  Покой  во  сне.)
       Похищение  людей – статья  для  отдыха  во  сне.
       Педофилы  и  прочих  сексуальных  отклонений  люди – медведь  и  мазохизм  устроит,  и  отворотит  от  забав.
       Браконьеры  всех  мастей – от  всех  дурных  забот  освобождает  сон.
       5. За мелкие  преступления  прейскурант  наказаний  суммируется  и  срок  растёт  до  общего  итога  сна.
      А)  простой  преступник  за  деяния  имеет  по  уголовному  укладу  полный  срок  лишений  привелегий  за  работой  в  ИТЛах.
      Б)  чиновный  проходимец  получает  два, а  если   он  член  партии  любого  толка -  три  полновесных  срока  исправительных  работ. За  осознанный  подрыв  авторитета  государства!
      В) за ложь народу  и  Закону - полгода  каторги. За  неимением  галер, на  каменных  карьерах. И этот  срок -  за  унижение  достоинства  людей. (Дедовщина, хулиганство,  хамство).
      Нормальный  человек  имеет  все  права,  преступник – только  право  искупить  вину  на  ИТЛах.
       6. Вводится  понятие  о  нравах. Соитие  для  делать  деток – категорический  интим, публичного  суждения  не  терпит.  Жёлтой  прессе   любопытство  проявлять,  когда -  обычный  секс  и  выставляется  нарочно.   За  нарушения,  крапивою  пороть  и  тех  и  этих,  принародно,  до   недержания  мочи.
       Гомосексуалы  переводятся  в  отряд  животных  и  подвергаются  лечению   в  работах. Неисправимых -  в  Антарктиду,  пингвинам  делать  сервис - высиживать  яйцо.
      Работа  казакам! Во  всяких  весях,  городах,  на  площади  соборной  или  на  майдане,  поставить  лавки. Скликать  народ,  и  с  музыкой  оркестра,  на  лавках  уложить  вниз  пузами  проказников  любого  толка,  будь  то  хамлюга – мелкий  хулиган,  или  не  подвластный  уговорам  прописной  алкаш,  и  в  три  а  то  и  в  семь  ударов  плеткой, (бог  любит  троицу  и  семь  число  со  знаком),  наградить! 
      Ешё – борьба  с  курением. Курить  не  можно  запретить,  а  ежели  внушить,  чтоб  не  курить?  Призвать  гипнотизёров  и  малотеткам  всем  дать  установку  не  пробовать  табак.  И  если  где,  когда  и  кто  увидит  подрастающее  чадо, дымящего  смрадом  никотина,  сдать  казакам. А  те  его  на  лавку,  будь  то  пацан  или  пацанка,  и  крапивой  с  оттяжкой  по  филейкам,  в  присутствии  родителей,  опекунов,  зевак  или  властей.
       7. Перед  Законом  все  равны! Спецслужбам запрещаются  операции  с  провокацией. В  определении  судом  не  забывать,  что  всякий  член  спецслужб – чиновник! (Держать  в  уме  подрыв  авторитета  государства.)
       8. О  рекламе!  Всю  рекламу  на  один  канал! А  там - не  аглицкий  язык, сначала государственный,  понятный  чтобы  всякому  нарорду, - потом  попытка  охмурить. За  качество  продукции  ответ  несёт  производитель  и  реклама! Огромным  штрафом,  вплоть  до  разорения  концерна. Ложь  в  рекламе – подделка  документов.  Наказание – вахта  по  сезону,  пингвинам  в  помощь  греть  яйцо -  на  берег  Антарктиды!  СМИ, помимо  срока  санкций  за  враньё,  в  особых  случаях, -  отсидка  на  толчке - симптом  дизентерии!
       9. Вводится  цензура – диктатура  здравого  смысла!
       Для  предложений  улучшений  по  устройству  жизни  разрешаются  собрания  и  шествия.  Без  вандализма! Всякое  крушение  нормальной  жизни  -  мародёрство,  а  за  него  известно  наказание – изгон. В  ответ  на  демонстрации  надежд  на  измененения  порядков,  проводится  общенародный  плебисцит,  и  если  большинство  поддержит  пункт -  вводить!
       10. За  саботаж  чиновником  работы –  бороться  на  толчке  с  дизентерией!  Условны  срок – только  за  казусы  в  быту.
       Рабовладение,  и  сутенёры  в  их  числе,  карается  особо – вечным  сном!               
       11. На  всех  объектах  трудовой  страды  Страны,  учреждаются  профессиональные  союзы! Задача  оных - защита,  помощь  членам  коллектива  в  разных  бедах: болезнь  ли,  сложности  в  быту. Погребение  бесплатно! Членский  взнос - один  процент зарплаты.
       12. Для  перечисленных  введений  распускается   парламент,  с  последующим  избранием  его  обязательным  всеобщим  голосованием  по  принципу  общественных  сословий,  то  бишь  профессий  в  отрасли  народного  хозяйства.
       Парламент  создаёт  Законы  угодные  народу  и  поручает  провести  их  в  жизнь  министрам.
       Меняются  понятия  о  Праве.  Прав  не  тот,  где  власть  и  сила, - права  определают  Здравый  Смысл  и  Справедливость.
       Всеобщим  плебесцитом  избирается  Гарант! Срок  его  работы - пятилетка,  с  последующим  продлением  на  тот  же  срок,  но  если  разрешит  народ!
       Правительство  должно  иметь  доверие  людей. Гарант  имеет  право  поручить  создать,  парламент  тоже  предлагает,  по  косточкам  перебирает  кандидатов, передаёт  состав  Гаранту,  тот  утверждает,  и - правительство  в  работе!  Но! Ровно  через  год  народ  на  референдуме  определяет  цену. Сработало  правительство  на  двойку  или  тройку – грош  цена! В  отставку!
       В  Совете  Безопасности  Украдии  создается  Комитет  Особого  Контроля  (КОК),  с  Отделом  Принуждений (ОП)  при  Совете  Мудрецов, выбранных  народом.  Совету  Мудрецов,  исходя  из   опыта  явления  у  власти  дураков,  каналий, каръеристов,  вверяется  порядок  отрешать  от  должности  любого  чина,  в  том  числе Гаранта, и  распускать  парламент. А  КОК  и  ОП  работают  с  чинами  ниже  рангом. При  упразднении  прокуратуры, органа  утратившего  зубы,  функции   и  кадры  передаются  в  КОК  и  ОП.
       Отныне, - не  партии  над   Вертикалью  Власти,  а  Здравый  Смысл и Комитет  Особого  Контроля  от  лица  Народа!
       И  дальше:  или  строить,  или  спать!
       Подпись:   Гарант  Украдии  Фанфарин.

       «Ты  документ читал? Нихто!.. И как»? – спросил  Иван,  как  только  возвратился.
       «А  всё  никак!  Не  подмахнёт  проект  гарант.»
       «Чего?  Кишка  слаба,  до  гузна  не  пропустит?»
       «А  ты  прикидывал  ино?  Ему  же  надо  сук  рубить,  где  сам  сидит!  И   у  народа  помощи  просить,  а  не  торчать  нарциссом  на  экране. А  вот  просить  они  не  любят,  как  не  любят  и  давать.  Разве,  - косточку  подкинут.  Наградить  улыбкой,  как  тебе  кота  пригладить…Ты  не  знаешь   власть  свою,  закисший  в  бытовухе,  о  нравах  думать  недосуг. Прикинуть  если  по  делам  внутри  страны,  так лидер  ваш,  ежели  он  не  валяет  Ваньку,  всего  лишь синекур  и среднего  ума,  а  прокричать,  «король-то  голый!»  общественность  боятся,  кормежка  пропадёт.  Но,  у  него  другая  есть  задача  пред  Историей  и  Летой  и,  подозрение  имею,  шестерка  он  у  Шильда.  Проверить  я  могу,  да  толку  что? Он  вам  слуга,  вы  руки  воздымали,  крича  ему  хвалу..  Да  и  не  знает,  что  рождён  под  редким  знаком  громовержца.  Ему  подобную  фамилию  устроили,  чтоб  думал  и  искал, и  понимал,  а  он  играет  тихохода.  Спешить  при  ловле  блох  похвально,   но  поспешать  построить  для  потомков  социальное  устройство – всё-таки  нужней. А  ежели  вникать  и  вспомнить  обещания  и  толк  от  них,  то  возникает  подозрение:  не  иезуит  ли  он,  не  Янус?.. Но  если  он  другой  закваски,  так  то  еще  смешней.  Идеалист!  Забыл,  что  лебедя  и  рака  в  один  возок   неможно  запрягать.А  вот  смотрящий  и  успешный Млякин,  который  правил  прежде,  тот  страстно  возлюбил   мошенническую  масть,  вознёс  их  в  креативы.  Велел  на  зоне  не  держать,  выращивать  в  теплицах  из  домашнего  ареста!  Выходит  незадачка:  пенять  гарантам  или  оды  петь? Потом,  у  них  же  дерьмократия  да  кумовство,  куда  ни  кинь  -  там  мастер  воровать,  и  утвердить  такое  не  позволят.  Ты  укажи  возможность… И  ещё!  Ты  там  внедрил  возможность  позорникам  сидеть  на  унитазе,  изнывая  от  поноса,  и  бество  от  медведей. Ты  не  садист,  не  слишком  ли  жестоко?» – Внушал  Нихто  Ивану.
       «Понос я вспомнил случаем,  когда-то  наказал  большого  ну-ворищу  за  нахальство,  ну  а  с  медведем  проще, они  ить  иногда  пожрать  хотят. И  ежели  кого  догонят…На  сколько  паразитов  станет  меньше?! И  вообще,  окстись,  однако!…Тычешь  подозрения  под  нос,  суёшь  наветы! Смотрящий   сам  должон  ходы  продумать,  на  то  он  и  гарант,  слуга  народу. Пущай  придумает  предлог,  введёт  любое  табу,  вплоть  до  чрезвычайки. Страна  поддержит,  тут  сомнений  нет. А  я  всего  лишь  помогаю  на  местах  гаранту  доискаться  до  корней. Кто  слямзил  у  народа,  возвращаю  даже  из  обжор  и  хитреньких  заначек.  А  много  ты  слыхал  про  возвращённое  ментами  в  закрома? Вот  то-то!  А  ну-ворищам  отсидеть  по  делу -  кайф!  Срок  оттянул,  бабло  из  схрона  вынул,  и  всё,  свободен  на  четыре  ветра!  А  то  ещё  свезёт:  затянут  дело  и  за  давностью  времён  прикончат  волокиту.  Чего  тут  хитрого?  Они  о  том  толкуют  в  ящике   открыто  каждый  день  и  много  раз!»
       «А  кто  ты  есть,  чтоб  помогать? Тебя  просили,  правами  наделили?! В Закон  позволили  соваться?  Ты  где живешь?  Где  тут  Закон,  а  где  подсовывают  Дышло?» – упрёками  при  язвах   связал  наперсника  Нихто. 
       «Так  ты…Того!..Не  передергивай!  Вон  либералы  требуют:  начни  с  себя  и  подтолки  прохожих!  Или  темнят?  По  морде  ить  не  видно,  начал  он  или  окончил  перемену  жизни.  Им  главное,  прокукарекать,  дураков  найти?!  Выходит,  я  дурак,  могу  нарваться  на  большой  фитиль?!  А  я  хотел  помочь!  Ить,  знаешь,  мне  Фанфарина,  его  превосходительства  над  всеми,  бывает,  очень жалко. Ему  и  бедным  надо  угодить  да  и  богатых  не  обидеть.  Ну  и  в  историю  попасть,  в  скрижали.  А  это  надо  быть  факиром.»
       «Выходит, ты  забыл  про  мнение  народа  о  властях  и  о законах!  Напомнить?» – спросил  Нихто  ехидно.
       «Чего  пристал?  Властя,  властя!  Гарант  мне  нравится,  гляди  как  он  завязывает  галстук,  элегантно, не  придраться!  Правда,  у  военных,  да  и  у  всех  почти  силовиков, фуражки  шляхетского  гонора  на  тульях, тут  явный  перекос.  Фанфарин  хошь  гарант,  а  упускает  много. Хотя,  подумать,  он  у  власти  сколько  лет,  а  вокруг  одни  и  те  же  лица  и  при-способились  угадывать  желания  гаранта. Умеют  доложить,  создать  уют,  да  и - лизнуть. Хваля  за  всякие  потуги,  где  праведно,  а  чаще  просто  так, создали  культ,  уверили  в  любезности  народа. А  это  вредно  для  него. Но  это  между  прочим. А  вот  общественность   вопит,  чтобы  законы  слушать!  Всем!» -  отстаивал  наброски  темы  Лук.
       «Всем? А  как  же  выбор:  каждому -  своё? Альтернативить! Кстати,  власть  беря,  Фанфарин  заявил,  что  взял  её  навечно.  В  смысле,  для  кутил. Ты  на  то  согласный?» - подначил  казачок  от  Леты.
       «Ага,  до  философии  дошли.  Раньше  казнокрады  с  педерастами,  лахудры  стереглись  гневить  народ,  -  сейчас  трепещит  власть  и  олигархи?  Иль  наоборот:  народ,  страшась  обременить  повытчиков  заботой  о  себе,  пускает  из  штанов  шутихи? У синекурв  нет  чести  и  стыда  и  зачесался  копчик?  Крутые  очень, вот,  а  это – хамство! А  я  хотел  всех  этих чинарей  снабдить  инструкцией  на  святость.  Раз  согласился  строить  с  чистого  листа,  отринь  сомнения,  из  потаённых  мест  души  достань  протест  и  выбрось  раболепие  и  жадность.  В  противном  случае  я  уговаривать  не  стану,  без  сожаленья  и  пощады   отправлю  в  тараканы  или  спать!  До  самой  пенсии  при  летаргии»,  -  с  осадком  горечи,  но  как  заклятье,  подбил  итоги  Лук.
       «Ладно,  Ваня,  не  бери  до  головы. Пора  и  отдохнуть  от  трёпа», -  вздохнул  на  темечке  Нихто.
       «И  верно. А  то  нарвёмся  на  смену  поведения  у  Провидения… Эх,  дорогой  Свистун,  дай  я  тебя  поглажу,  а  ты  мне  музыку  сваргань!»
       И  обнял  Лук  кота.
       Рыжий  Сидор  тут  же  показал  характер,  запрыгул  на  диван,  пристроился  Ивану  на  колени,  когтями  руку  прихватив. Свистун  лишь  покосился,  лизнул  ладонь  хозяина  и  лаской  засветился.
      Домашние  животные  творят  уют  и  негу.


                Не  было  печали,  так  эти  накачали.

                __________   *   ___________
       А  вот  в  ином,  как  говорят,  накаркал  Лук,  Фортуна  позу  поменяла  и  перестала  нежить  Сытых.
       Матвей  Егорович  Манишкин,  гарант  порядка,  прокурор,  уже  неделю  жил  на  голую  зарплату. Такая  вышла  полоса.
       Правда, адвокаты  заходили,  но  закрыть  дело  не  просили;  газеты  про  коррупцию  шумели,  искали  для  сенсации  мишени,  а  вот бензина  в  без-дорожницу  залить,  халявных  бабок  на  тутошний  момент  нема. Нет,  личные,  с  зарплаты  были,  но  тратить  их  нельзя, - порушится  спортивный  интерес  на  стырить,  убавится,  уйдёт  адреналин.
       Служебный  транспорт  подавался  лишь  в  рабочие  часы. Так   распоря-дился   губернатор,  его  прижали  тоже, - смотрящий  из  столицы  дал  слово  извести  в  Украдии  бедлам.
      Прокурору  надо  съездить  по  делам  для  дома  и  семьи,   а  тут – облом!  И  ведь  же  было, - за  бога  почитался,  в  года  прошедшие  иные  трепетали  как  лист  осины  или  сорочий  хвост  даже  при  намёке  на  прокуроский  интерес! Но  низвели,  оставив  жалованные  бабки  и  мундир.
       И  надо  соблюдать,  и  делать  вид.  Положена  юстиция  в  стране,  положен  прокурор. Для  имиджу  и  макияжу,  для  кредо  и… приличий.
       И  видел  бог,  Матвей  Егорыч,  как  простой  коммивояжер,  а  то  и  вовсе  бомж,  стоял  на  остановке  в  штатском,  задёшево  доехать  чтобы  мог.
       Дымили  рядом  сигаретами  ханыги  и  тоже  возмущались  на  накат  судьбы.
       -Это,  надо  полагать,  всё  дела Ивана! Гипнотизёр,  садист  поганый!  Как  только  мысль  про  выпить  приступает,  так  тут  же  он  вставляет  боль!  Пустыню  Калахари  в  горле  нечем  промочить! Нет,  простейшим  лохам  наливает,  а  нам  облом!
                -Да  уж.  Его  поймать,  да  и  начистить  харю, – сказал  наперсник,  бросая  в  ярости  бычка. - Нашелся  мне  маяк,  надёжа  города, товарищ  Сидоров Иван Петрович!  Наколдовал,  скотина:  без  водки  жить,  бить  хари  не  за  просто  так,  а  справедливо.  И  чтобы  не  мазурить,  а  дни  тянуть  тольки  на  зарплату!
       В  процессе  возмущенья,  у  господина  прокурора,  тут  же  зацепилась  якорем  мыслишка. Найти  виновника  и  бросить  под  ресурс  давления,  в  решении  задач!
       И  вот,  явившись  после  прочих  дел  в  рабочий  кабинет,  Манишкин  приказал  взять  под  микитки  фигуранта  и  поселить  на  нары, в  среду  крутых  качков,  для  выявления  способностей  влиять  на  внешний  мир.
       И  приглядеть,  куда  сношения  зайдут. А  уж  потом  он  лично  потолкует  тет-а-тет  с  создателем  особого  режима  в  славном  городишке  Биг-Халява.
        «Ишь,  сволочь,  надумал  приучить  не  брать  барашков!»
       Ивана  взяли  на  рабочем  месте,  и,  сколько   ни  кричал  и  трепыхался  про  права  и  адвоката,  свезли  и  сунули  в  ИВСо.
       А  надо  знать,  что  типы,  вроде  нашего  агента,  могут  делать  много  нужного  другим.  Но  вот  свою  судьбу  решить…  Ведь  стукнутый  по  темени,  а  память  там  хранится.
        И  Лук  не  сразу  понял,  зачем  приборкали  и  подсадили  пенделями  в «канарейку».  Но  по  дороге,  трясясь  в  задке  «УАЗа»,  он  чиполинов  вопросил:   
       «Ребята!  Кто  пирожки  печёт,  с  какой  начинкой?» 
       И  ему  растолковали  про  зуб  у  прокурора  на  Ивана,  за  выдворение  из  города   халявы.
       «Ага! Так  ты,  звезда  на  двух  просветах,  увидел,  что  в  городе  блюдут  порядок  совсем  не  так,  как  лебедь  с  раком  возле  щуки,  и  возник! Тогда   побегай  в  насекомых,  а  дальше  поглядим», -  отреагировал  Иван. 
       И  прокурор  в  рабочем  кресле  вдруг  оказался  рыжим  прусаком.  Вот  же,  секретарша  улыбалась,  они  имели  грёз  про  ужин  при  свечах  в  шандалах  и  вечер  исступительных  восторгов.  И  были  в  ожиданьи…
       Его  хватились, заглядывали  в  шкаф  и  в  кабинеты  рядом. Ну,  только был,  и  нету!.. Да,  секретарша   отлучалась  в  туалет,  вернулась  без  задержки,  а  тут  негожие  дела.
       И  обстоятельствам  пришили  похищение,  хотя  не  видели,  чтоб  кто  входил  и  выходил.
       Газеты  возопили: «Караул! Экстремисты  потеряли  скромность! Стали  тырить  креативных  прокуроров! Властям  пора  поставить  сетку, оградить  от  похищений  хранителей  устоев!»
       Но  проявили  интерес  заглянуть  в  сейф.  А  там  Иван   сложил  стопу   из  прокурорских  банковских  счетов  и  баксов,  эвро  и  рублей.  И  пачки  те  не  сочетались  толщиной  с  зарплатой.
       И  сразу  сбавили  тональность  СМИ.
       Оборотней   поразвелось  в  Украдии,  и  многие  в  статистику  пролезли  не  по  чину. В  показатели  сенсаций  записать -  так  мелочишка! Манишкина  добавили  в  архив   и  тут  же  позабыли.
       Но  то  было  потом.  А  только  что  Ивана  Лука  сержанты  привезли  в  свой  офис,  чтобы  оформить  по  бумагам  и   устроить  шмон. Конечно  же,  Иван  мог  сделать  ноги:  делов-то,  превратиться  в  голограмму  и  возвратиться  в  дом,  но  было  интересно  посмотреть  на  поведение  ментов  на  службе.
       Его  поставили  к  стене,  ноги  сделать  ширше  зада  приказали,   и  стали  шарить  по  карманам.
       Агент  от  фирмы  «Всем  труба!»  плечами  передёрнул,  оскалился  и  наказал:
       - Вы  лишнего  не  загребите  и  губы  поимейте  в  свой  размер.  Раскатывать  не  надо.
       Мильтоны,   ныне  полицаи,  на  то  устроили  тычка,  поморщились  от  боли  на  костяшках,  наткнувшись  на  железо  под  рубашкой,  и  продолжили  искать  в  жилетке.  И  из  карманов  вынули  невиданных  вещей.
       Сначала  обнаружились  в  резинке  в  пятисотках  эвро, - сержантам  сделалось  не  так.  Но  тут  просунулся  дежурный,  свидетель  вовсе  им  ненужный,  а  на  троих  делить,  какие  нервы  надобно  иметь,   на   безобразие  смотреть.
      Дальше,  из  карманчика  внутри,  достались  упаковки  с  белым  порошком!  Очень  интересные  вещдоки!
       Сержанты  распахнули  губы,  а  лейтенант,  с  голодными  глазами,  но   круглой  мордой, -  наоборот,  держал  под  челюстью  рукой  жирок.
       Ведь  при  таком  раскладе  надо  «докладать»  наверх!
       Рассерженный  потерей  дивидендов  офицер  обиделся   на  жизнь,  коротким  махом  кулака  под  печень  Луку,  задумал  сбросить  злость. И  не  успей подставить  чиполины  пресс  чугунного  литья,  пошёл  бы  в  инвалиды.  А  так, на  много  децибел  проклятия  богам  и  ихней  маме   пришлось  орать  менту.
       На  ор  немедля  прибежал  начальник,  выслушал  доклад  и,  осмотрев  улов,  вещдоки  приказал  спровадить  в  кабинет.
       А  Лука,  то  бишь  фигуранта,  как  и  предписывал  Манишкин,  велел  отправить  в  камеру,  общаться  с  криминальным  контингентом.
      ИВСо,  то  бишь  острог,  застенок,  изолятор,  каземат,  тюрьма  иль  пересылка,  как  хочешь  назови,  по  этим  временам  приблизилась  к  стандартам  от  Европы,  но  вехи  Азии  - бельмо.  Под  потолком,  две,  сберегающих  энергию  от  малого  накала,  груши.  Видно  плохо,  но  сойдёт. Не  олигархи  же  сидят,  а  сучье  племя:  мелочь  вшивая   да  урки  старого  закала.  Окно  с  решётками,  посередине  стол  и  стулья,  в  углу,  у  двери,  ароматы  от  фекалий  выдают  парашин  кабинет.  Вдоль  стен  в  два  яруса  топчаны:  четыре  и  четыре -  восемь,  свободный  лишь  один,  для  новичка  у  гальюна.
       Иван,  без  всякого  кокетства,  неторопясь, с  улыбкой  ревизора  оглядел     портреты  общества  рушителей  порядка.
       -Здорово  проживать  вам  в  этой  хате! -  проговорил,  снимая  шляпу,  Лук. Одет  он  в  твидовый  костюм,  при  галстуке,  как  полагалось  всякому  топ-хрену,  хотя  всегда  носил  тельнящку,  а  сверху  моремановский  бушлат-тужурку.– Я  к  вам  на  временный  постой,  давайте  познавать  друг  друга. Меня  зовут  Иван,  отца  Петром,  а  предки  были  Сидоровы  дети. Так  окрестили  полицаи,  определяя  в  вашу  кагалу.
       Агент  концерна  «Всем – труба»  как  можно  шире  ухмыльнулся,  ткнул  пальцем  в  ближнего  мордоворота,  с  личиной  бегемота.
       -Вы,  Влад  Семёнович  Огрызкин,  по  воле  случая  налётчик  и  вышедший  в  тираж  спортсмен.  Взять  дело  стало  трудно,  пожрать  и  закусить  необходимо,  а  тут  надыбали  надомника  с  уклоном  в  ювелиры.  Естественно,  вы  сделали  визит,  надумая  шарахнуть,  но  на  беду,  нарвались  на  кильдим  и  завязалась драка,  поднялся  шум,  соседи  позвонили  куда  надо,  и  как  итог,  моё  знакомство  с  вами  в  этом  месте. Я  не  ошибся?  Примите  сожаленья.
       - А  если  в  морду?  -  хмурясь, отозвался  гиппопотам.  - Чего  в  чужую  душу  лезешь?
       - Согласен  в  паритете. Но  тут,  сам  понимаешь,  победа  у  того,  кто  юрок  и  смекалист  или  кулак  имеет  нужного  размера.
       Иван  оборотился  до  коллеги,   дородного  мужчины  при  под  баками  брылях.   
       - Вы, Стас  Гаврилович  Совинский,  среди  своих  зовётесь  Сыч.   Охранник  в   доме-селенге  «Облом». Афера,  провёрнутая  с  шефом,  удалась  только  патрону. Он  за  границей  с  башлями,  а  вам  не  повезло,  сорвались  с  колбасы  трамвая  и  ждёте  передачи  от  судьбы. А  эта  дама,  да  будет  вам  известно,  играет  на  щипковом  инструменте,  на  нервах  у  клиентов. И  на  беду,  играет  скверно. А  вот  Григорий  Янович  Полушкин,  в  душе  романтик  и  игрок  в  натуре, - Лук  кивнул  на  мужика,  худого  как  жердина  и  с  впалыми  глазищами  инока.  – И  подружившись  с  одноруким  душегубом,  стыд  и  срам!  Попали  в  лохи.  Кредитов  обрели  и  чтобы  извернуться, в  гопстопники  подались,  и  попались. Страдать  придётся  долго,  чересполосица  идёт  с  преобладаньем  чёрной.  Кстати,  белую  дорожку  в  картах  имеют  шулера. И  то,  если  успеют  смыться.
       -Вы,  Прыгунков  Серёга,  мужик  толковый,  но  простак  и  угодил  впросак. Вам  повезло,  что  встретились  со  мной,  по  случаю  я  познакомился  с  посланцем  от  богов  и  он   решит  вопрос.  Этому,  -  Лук  повернулся,  требуя  внимания  сидельцев, – профану случилось  с  девчонкой  прогуляться,  проводить  домой. А  их  перехватил  бухой  городовой,  в  гражданском  участковый.  Стал  приставать  к  подруге,  пытаться  ослюнявить,  а  Серый   рассерчал  и  врезал  тому  хук  и,  между  нами,  уложил  мента  в  нокаут. Но  участковый – жох,  в  отместку  упросил  своих  и  Прыгункову  вменили  хулиганку.  Вы  как,  братва,  согласны,  чтобы  пацан  сидел  за  сшитую  подлянку?  Нет.  И  я  так  мыслю,  а  потому  велю  Серёге:  пропади  отсель!  Мой  корефан  из  чипов  с  кубырём  в  бумагах  всё  устроит  и  подчистит,  и   кому  надо,  все  забудут,  что  ты   клиент  для  этих  номеров.  Итак:  изыди,  испарись!
       И  парень  испарился,  только  дымок  немного  покрутился.
       Лук затем, забросив  шляпу  на  подушку  койко-места  у  «Параши»,  и  пройдя,  уселся  у  стола.  И   вопросил:
       -Как  будем  жить,  друзья  по  счастью? Начнём  с  прописки? Я  слыхал, такой  обычай  прогоняет скуку… Но  можно  мирно  посидеть,  ждать   милости  Фортуны. Как  полагаю,  к  раздаче  пайки  опоздал,  но  закусить  всегда  невредно.  Кто  хочет  жрать,  прошу  отхавать.
       И  жестом   умудрённого  факира  показал  на  стол. Туда  тотчас  запрыгнула  скатёрка-самобранка,  с  питьём  на  всякий  вкус,  при  соблазнительном  меню  из  яств  и  запахом  приятным.
       Многие  с  охотой  глянули  на  стол  и,  плотоядно  лыбясь,  изготовились устроиться   отведывать  марсельских  устриц,  сулы  азовской  и  на  шпицрутенах  шашлык,  естественно,  с  питьём, -  от  пива  и  до  бренди. 
       Но  тут  вмешался  оппонент,  из  касты  нигилистов.  Заметить  можно,  в  любой  компании  паршивая  овца,  а  то   и  целая  свинья  найдётся,  и  ей   всегда  неймётся   напороться   на   трефовый   интерес.
       -Ты!  Экстрасенс  на  шконке  у  параши!  Я  сам  тебе  устрою  фокус! -  гнусаво,  с  выражением  презрения  на  морде,  проскрипел  жилец  общаги  зеков,  при  кличке  Смык,  а  по  фамилии  Миндюк. 
       По  протоколу  следака,  Миндюк - серийный  мастер-педофил,  садизм  и  хамство  приобрёл  по  глупости  ума,  а  вот  по  складу  тела  - бык. 
      А  сила  есть – ума  не  надо,  в  ИВСе  он  на  первой  ходке,  в  своём  заду  не  согревал  чужой  махотки,  и  потому  Миндюк  покуда  духарился.  Душа-проказница  просилась  отличиться.
      Он  спрыгнул  с  верхней  койки  и  двинул  на  Ивана  с  видом  буйного   хряка. По  ходу  подворачивал  рубашку, оголяя  на  руках  наколки  комиксов-лубков   со  стёбом  «Я  вас  хочу  иметь,  и  вы  мне  отдадитесь!»
      И  Смык  продолжил  выступать:
      -Мы  тут  собрались  отдохнуть,  а  ты,  от  Сидора  коза,  мешаешь  думать  про  подлянки  прокурора! За  этот  выпендрон  я,  для  начала,  приложусь  тебе  в  пятак.
      Меж  тем  Иван  разглядывал  рисунки  бузотёра,  и  для  лучшего  осмотра лишил   одежды  Миндюка.  И  педо-сексо-транс-свисток  вдруг  оказался  голым,  как  свежий  вылупок  утробы,  покрытый  лишаями  таток! 
      Братки  офонарели,  заржали  жеребцами,  иные  заразились  интересом  про   интимные  дела  в  татуировках.
      Но  времена  какие?  И  сменились  нравы!  Теперь  аборигенов,  воспитан-ных   разгулом  в  ящиках  свободы,  загнать  в  стыд  невозможно.  И спец «мохнатых  сейфов»  растерялся  лишь  на  миг,  пока  соображал  пикантность  обстановки.  Он  кинул  долу  взгляд  и,  удоволившись  не  малым  оснащением,  устроив   член  на  длани,  с  задором  произнёс:
      - Да  не  видать  вовек  мне  город  Попенгаген,  если  не  сделаю  тебя   Матрёной!  Видали  мы  и  королей  раздетых,  и  ставили  их  буквой  гэ  и  загоняли  им  под  копчик  херувима!  И  ты  сейчас  обнимаешь табуретку,  а  я  пристрою  балычка  под  шкуру  дурачка!
       С тем  он  приблизился  и  положил  индифферентному  Ивану  на  плечо   ладонь. И  придавив  кострец,  зажав  зубами  толстую  губу,  прижмурив  глаз,  другой   рукой   подал   кулак  в   нос   мениж-хрену  фирмы  «Всем  - труба».
       И  быть  бы  беспределу,  но  Лук  Иван  такой  экстравагантный  случай попросил  помошников  предвидеть  и  сотворить   оригнальную  защиту.  Чтоб  иль  рыдать  или  смеяться.
      И  потому  кровь  брызнула   винтом!  Но,  из  кисти  Миндюка  Смыка.  Ему  подставили  кусок  гранённого  базальта.
      Амбал  вскричал   и,  сгоряча,   со  всего  маха,  к  булыге  повторно  приложившись, усугубил  момент.
       И  заревел  дичайшим  зверем,  схватился  за  мослы,  притишить  боль.  Но  Лук  через  агентов  пикселей  и  меньших  братьев  кубырей  уже  проведал  подноготную  клиента  и  гнева  не  сменил  на  жалость. 
     -Что, очень  больно? -  спросил  он,  ощеряясь  скупостью  ухмылки. – А  мне  ни  капли. И  вообще,  порядков  жизни  ты  не  знаешь,  залезши  с  дури  под  лохматку  в  щель. Однажды  и  тебя  поставят  в  ту  же  позу  и  будут  шворить,  это  входит  ныне  в  моду. А  ну-ка,  приложись  ещё  разок,  проверь  сноровку.  Не  хочешь? Тогда  я  удовольствия  возьму  себе.
      И  врезал  прямо  в  носопырку,  средней  массы  кулаком. Объяснив  решение  довольно  просто.
      -Слабых,  маленьких  и  старых  обижать  нельзя. И  ты,  до  поселения  в  тебя  этических  начал  и  удаления  нахальства,  пересидишь  в  сосуде  в  виде  мерзостной  козявки,  сраконожки.
       С  тем  Лук  Иван  снова  жестом  показал  на  стол.  На  нём  уже  стоял  баллон  стеклянный,  в  которых  дачники  содержат  разносолы,  и  хмырь  Миндюк,  как  джинн  в  дыму,  и  скрюченный,  и  голый,   расположился  в  таре. Но  вдруг  очнулся,  понял  положенье  и  кинулся  на  волю!
      Ан,  пирожка  с  изюмом  не  достанешь,  по  вертикали  гладкого  стекла  не  убежишь!  Болван -  не  муха.
      -Ну  вот, а  обещался  фокус  показать.  Факир  тут  я,  всегда  тверёзый  с  кваса! – закончил  проповедь  Иван,  оборотившись  к  камерным  соседям. – Теперь  тот  спец,  который  по  мохнатым  щелям,  нам  разрешит  подшамать. И  если  не  раздумали,  прошу  невольный  коллектив  принять  по  сколько  надо  и  закусить  гостинцем,  чего  подал  мой  друг  Нихто.
       Стояльцы  камеры,  хоть  действом  поразились,  но  все  прагматики  и  отказаться  постеснялись.  Когда  ещё   и   кто  устроит  в  ивээс  попойку?  Садясь  к  столу,  крутили  головами.  Один  сказал:
        - Ну,  муха  на  снегу,  его  бы  в  нашу  шоблу!  Мастак  гипноза!  Почище,  чем  у  ящика  приветы   раздавал Чумак.  И  Кайшпировский  с  Кио!.. А  сколько  башлей  можно  взять  у  олигархов!.. 
        О  чём  тут  говорить?  Такое  воспитанье.  Ивану  мысль  про  взять  чужое  не  могла  прийти.
        Но  где-то  прав  мазурик,  ведь  олигархи  хапнули  народное,  имеют  не  своё!  А  дерьмократы  насмехаются  и  доси,  что,  дескать,  гегемоны  в  семнадцатом  году  могли  лишь  отобрать  и  разделить.  А  кто  всё  создавал?  Или  трепали  языками  те  пролетарии  труда?

                Сидеть  на  нарах  можно  по  заказу

                __________   *   ___________
        Сидельцы  принялись  похавать  и  налить,  веселье  брызнуло  фонтаном,  но  тут  в  глазок  заглянул  вертухай. И  удивился,  и  скоренько  ввалился. 
       Налили  и  ему. Свобода  и  права  на  произвол  давно  дежурили  при  тюрьмах.
       Вскорости  служивый,  хотя  и  дёрнул  виски,  бренди, самогона  и  вся-ческих  наливок,   нехватку  подопечного   усёк.
       -А  это  кто  и  где  восьмой?! – ткнул  прапор  вилкой  с  огурцом  и  инте-ресом  в  банку-трёхлитровку.
       -Я  восьмой, -  ответил  Лук.
       -Не  ври,  ты  первый  от  двери. А  нет  восьмого! – заартачился  не  в  шутку вертухай. – Куда  девали? Спросят  же  с  меня! Из  камеры  побег?!
       -И  что  ты  не  лакаешь  тихо? – спросил  Иван. – Ты  хулиган? Ну,  вон  залез  твой  спец  по  сейфам  в  банку. Так  он  умелец!  Проводит  тренинг,  на  случай  делать  ноги.
       И  на  баллон  кивнул:  Миндюк-болванчик  тарабанил  в   стенку,  распахивал   хайло,  к  чему-то  призывал   или   грозился  вынуть  душу.
       - Где,  кто  и  почему?! – вскричал  с  испуга   прапор,  вылупив   глаза  барана.
       - Кто,  зуб  даю,  не  знаю.  А  почему? – Иван  пожал  плечами, как  пожимают,  удивляясь,  все.  -  Вам  виднее,  вы  вверху. А  этому  срок  тикает  и  пребольшущая  лафа:  хошь,  разминай  бока  на  нарах,  а  хошь -  попрыгай  в  таре. И характерно  что,  его  дубинкой  не  достанешь! Клянусь  любым  закладом,  хоть  якорем  на  бляхе,  сбежит  он  от   тебя, -  заметил  Лук,   приглаживая  банку.
       «А что?  Случались  зэки  хитрованы!  В  таре  с  огурцами  смоется  на  волю,  а  ты  ищи-свищи!»
        И  прапор  тронулся  рассудком,  взревел  сиреной  и  кинулся  стрелой  долой,  к  начальству
        Иван,  взывая  к  чиполинам,  всплеснул  руками,  велел  очистить  стол,  а  всех  сидельцев  изолятора  забросить  в  трехлитровку.  Но  чтоб  не  задубели, одёжку  не  снимать!  Пускай  сидят  привычной  кодлой  до  выяснения  конца  тюремного  аврала.
        И  тут  ворвались  вертухаи,  неся  дубинки  на  плечах. Увидели  порожний  номер  и  уронили  спесь,  схватились  за  затылки.  Схильнул  один – теперь  ска-нало  много! 
        Сначала  шухер  пробежался  сдержанно  и  тихо,  пока  искали  беглецов  под  нарами,  глядели  в  кабинет  «Параши»,  и  в  камерах  соседних.  Затем  на-чался  сдержанный  скулёж.  Ведь  наказать  могли  не  только  премией  и топотом  сапог,  но  в  безработные  отправить,  а  там  капитализм.
        Меж  тем   Иван  устроил  перебежку  постояльцев  из  камеры  в  другую.  Халдеи  глянут  в  скважину, - за  нею  пустота.  Прапоры – в  соседнюю,  а  в  ней   на  место  по  четыре  рыла.  Пока  откроют  дверь,  надеясь  разобраться,  а  там  уж  никого!
        И  прапорам  почти  полдня  пришлось  ронять  ключи,  вопеть,  курить,  бросать  бычки,  и  бегать  и  потеть.
        Но  делать  нечего,  начальству  доложились,  а  шеф,  от  новости  теряясь  в  трансе,  принялся   стыдить  гонца  жаргоном  на  повышенных  тонах.
       Его  ведь  тоже  могут  пнуть  с  нехилой  службы.
       -Туда  вас  в  этажи! Куда  смотрели?! Найти,  схватить,  связать,  доставить! – вскричал  майор  после  доклада,  брызгая  слюной  и  дёргаясь  руками. – Из  камер  убежали   все,  один   остался!  Почему?!  Этого,  который  не  успел  намы-лить  пятки,  -  майор  ткнул  пальцем,  -  сюда!  Поставить  на  ковёр!
       Схватили  и  доставили,  Иван  позволил  забавляться.
       -Ты  почему  остался?  Все  смылись,  устроили  побег,  а  ты  - мудрец?! – вкрадчиво  спросил  майор,  желающий  лампасов,  но  оставаясь  кандидатом  на  изгон.
       -Какой  побег?!  И  я  чего?  Я  ничего! Я  промолчал  в  сопливчик  и  про  меня  забыли.  Халдей,  чтоб  в  мочевой  пузырь  ему  побольше  камней,   на  всех  кричал,  потом  подследственных засунул  в  банку.  Они  там  и  сидят, - потупясь,     поведя   плечами,  довёл  Иван.
       -Что  за  халдей,  какая  банка?! – грохнул  кулаком  начальник  ИВСа. – Ты  мне  пургу  не  загоняй  в  просторы  Воркуты! У  нас  не  могут  не  делиться  и  втихаря  запить!  Разрушится  система!
       -Пойдёмте,  покажу, -  смиренно  проронил  агент  концерна  «Всем  труба».
       Нести  к  себе  сосуд  с  подследственной  бригадой,  начальник  остерёгся  приказать.  Могли  разбить. Пришлось  идти,  толкая  впереди  Ивана.
       Явились  в  камеру,  Лук  показал  на  тару.  Он  там  уже  сменил  сидельцев  камеры  на  вид  жуков  из  рыжих  прусаков.
       -Вон,  кто  нашухарил,  сидят,  ногами  топотят. Только  не  смоешься  оттуда,  прапор  знает  дело  туго.
       -Но  это -  тараканы! -  вскричал  майор.
       -Так  я  и  говорю. Засунул  в  банку,  заделал  деловаров  в  прусаков,  волшебник  и  штандарт  поганый. Это  вам  не  западло?  Как  говорил  дружбан  Изот  и  как  спросили  б  в  доме  у  Васькова. .. Гляди,  живой!  Смеётся,  шевелит  усами!
       -Что  за  поганый  стяг?!  Какой  Васьков,  волшебник  и  дружбан?!
       -А  я  откуда  знаю?  По  слухам, был  начальником  холодной  в  Магадане,  ещё  в  далёкие  года. Сначала  он  командовал  постройкой  того  допра   и,  по   иронии  планиды,  первым  там  сидел  за  мелкую  растрату,  а  уж  потом,  для  парадокса  жизни,  его  назначили  начальником  тюрьмы. А  этот,  в  смысле  прапор,  всегда  глядит  в  очко  на  камерной  двери. И  пьяный!  Должно,  ему  привиделось  с  дурману. А  я  лежал,  меня  по  рёбрам  прописали,  -   объяснял  позицию  Иван.
       -Так  из  меня  тут  делают  балбеса?! Ты  кто  таков,  откуда  взялся?! -  грозным  баритоном  окрысился   майор  на  Лука.
       -Я Сидоров  Иван  Петрович.  Впихнули  в  канарейку,  не  знаю  за  какой  прогар. Доставили,  поддали  в  копчик  сапогом,  закинули  на  нары. И  я,  побитый  в  бывший  геморрой,  сижу  и  парюсь! И  жрать  не  дали! – на  горло  нажимал  Иван.
       - Всех  под  замок,  а  я  с  докладом  к  шефу! – распорядился  и  хотел  по-даться  по  делам  майор. – А  ты  сначала  выпусти  из  банки  прусаков, а  уж  потом  возьмём  и  цугундер!
       - Так  это,  командор! В  садисты  не  пойду. Им  лучше  прусаками  быть,  чем  жить  при  этой  власти! И  как  же  протокол? Меня  арестовали?  А  за  что? Тут  явный  произвол!
       Начальник  задержался  и  кивнул.
       -Ну,  хорошо. Ты  напросился  сам. Давай  запишем  про  твои  геройства.
       Вернулись  в  кабинет,  он  разложил  бумаги.
       - Ну-к,  кто  таков?  Чистосердечную  заяву  накатаем?
       - Ага,  пиши,  начальник, - Иван  махнул  ладонью  по  губам,  забрался  чипами  в  майоровы  мозги. -  Антон  Евграфович  Жданько,  рожден  седьмого  мая,  в  шестьдесят  втором  году. На  службе  состою  у  органов  порядка  на  должности  начальника  ИВСа,  при  звании…
       -Ты  что?!  Да  это  ж  я!.. Да  я!...-  вскричал  майор,  вылупливая   очи.
       -Конечно,  ты.  Но  успокойся,  мы  продолжим, - Иван  нажал  ему  на  чип,   принудив   помолчать. – Рисуй  слова  разборчиво,  красиво,  чтобы  приятно  глазу  было. Итак,  чистосердечно  заявляю.  Итак  не  надо. Пиши,  чистосердечно  заявляю,  что,  будучи  при  исполнении  на  службе,  неоднократно  превышал  желания,  подследственных  давил  ресурсом  власти,  за  то  они  башляли. Таким  я  делал  послабленья. Упёрнутых  сажал  в  холодный  карцер,  бил  в  морды,  сапогом  по  яйцам,  тем  самым  унижал,  а  демографию  страны  поставил  под  угрозу. Таким  признанием  прошу  судить  меня  как  подлого  врага  порядка.  За  сим:  майор  Жданько.
       -Всё?
       -Пожалуй,  хватит. И  успокойся,  пан  майор, забудем  этот  разговор.  Бумагу  отнеси  по  принадлежности  в  отдел,  который  дело  проглядел. Им  на отчёт  такие  галочки  нужны,  уж  ты  поверь. Ну,  и  иди.
       И  мановением  руки  спровадил  визави  в  органы  надзора,  чтобы  ответил  за  дела.  Из  банки  рассадил  по  шконкам  противников  закона, - им  срок  держать  и  дальше  суетиться.
       А  сам,  жалея  траченное  время, поторопился  до  пенат.  Во-первых,  против  воли  затащили  в  переделку,  а  во-вторых,  мог  прозевать  вечерних  «Пакостей»,  где  иногда   показывали  «цимус».
       Но  оказалось,  поспешал  напрасно. «Новостя»  по  ящику  катили,  но   друг   Нихто  наделал  тарарам. Уселся  дружбану  на  шею,  свесил  ноги  по  плечам  и  погладил  по  ушам. И  изрёк,  как  в  темечко  ударил:
       «Все,  Ванечка,  облом! Так  получается, что  мы  с  тобой  последний  раз  общаемся  как равные  умом… Бросают  нас  в  другие  регионы. В  Европе  педерастов  развелось,  как  саранчи,  и  надо   придержать  шагание  по  свету  СПИДа.  Ну  и  вопрос  возник,  насчёт  в  тебе  прогресса. Суждение  имеешь?  На  Африку  и  к  вам,  цунами  катит  революций.  А  кто  устроил  и  зачем?  Природа  человека  или  денег?» 
       «Так  тут  же  сложного  нема! Охотою  проплаченных  балбесов  в  Интернете,  банкиры  делают  глобальным  мир. А  власть  в  тех  землях  прибирают  дерьмократы,  способные  достать  до  пятой  точки  у  Мамоны  языком. И  вообще,  ты  сильно  умный. К  тебе  вопрос  насчёт  всемирного  потопа. В  смысле,  ядерной  войны. Америкозы  дрочат  письку  на  Украдию,  грозятся  ядерных  ракет  пустить  на  города. А  энти  в   оборотку  кинут,  что  тогда?  Конец  всему?  Ить  жаль  народов  на  земле,  хучь  и  дурные,  без  драк  не  мыслят  развиваться.»
       «Ага!  Так  ты  прикидывался,  Ваня! Тогда  опеку  вон. Ступай  по  жизни  сам  и  пробуждай   у  сапиенсов  совесть.  Разбудишь  совесть -  будет  всё!  А  что  касаемо  ракет…У  штатников  они  не  полетят. Контроль  имею, гарантию  даю.»
       «Украдинцы,  своё  ворьё,  выходит,  победят?»
       «Ихние  пужалки  тоже  не  взлетят. Война  ить  глупость  для  простых  людей.  А  что  касаемо  потопа, - будет,  только  не  с  войны. А  вот  построите  ковчег  для  продолжанья  человеческому  роду,  то  вопрос  открытый. Осталось  с  гулькин  нос,  почти  тысячилетье,  когда  промчится  рядышком  с  землёй  далёкая  и  неучтённая  планета  солнечной  системы  и  силой  притяжения   сменит  полюса,  они  переместятся  на  экватор. Прикинь,  как  воды  океана  изольются.  Хана  наступит  всем,  когда  не  догадаетесь  построить  тот  кораблик. Всё  это  было, записано  в  скрижалях. Да  знаешь  ты,  слыхал! Так  что, Ваня,  друг  потешный,  дебаты  по  боку, пакеда. Вам  строить  надо,  не  болтать!  Хотя  один  вопросик  завалялся  для  тебя. Как-то  я,  заглянув  в  кинотеку, наткнулся  на  кино  про  шоферюгу,  которого Румянцевым  зовут. Его  теперь  частенько  крутят,  полагая  воспитать  у  молодежи  дух  дружбы  и  добра. Да  ты  его  глядел  и  помнишь!»   
       «Смотрел  и  малость  помню. А  что,  зачем  и  сколько?» – Лук с  подозреньем  на  подвох  стал  озираться,  выискивая  друга.  Вдруг  явится  на  вид.
        «Если  помнишь,  должен  тую  сцену  знать  и  пояснить. А  мой  вопрос  таков. Чем  шофёрский  коллектив  соцреализма  выразил  презрение  к  поддонку?»
        «Так  это, устроили  обструкцию,  повернулись  задом.» – Иван  дернул  плечами  и  дрыгнул  ногой.
        «Ответ  не  в  точку,  думай. Чем?! Не  думай  чем,  а  чем  предъяву  сунули  под  нос?»
        «Они  собрали  деньги,  кто  сколько  задолжался  у  него,  и  одели  на  голову  кепку  с  тем  добром. Деньгами  выдали  презрение!»
       «Теперь  всё  верно. И  получается,  можно  билетами  банка  показывать  место  поддонку?»
       «Вопрос довольно щекотливый. Того  пройдоху  погрузить в  свою  богему  для  общения  и  тем  презреть!? Но  ты  вот  оглянись  и поработай  шейным  позвонком!  Их  сколько  развелось,  подонков,  сволочи  и  мрази! Они  в  своём  кругу  общаются  и  на  презрение  плебеев, ватников  и  всяких  голодранцев,  и  моё, со  смачностью  плюют.»
       «Так  кто  же  спорит?!  И  где  вывод,  так  сказать,  мораль?!»
       «А  хрен  её  найдёт. Мораль  осталась  при  стране  Советов,  а  тута  гниль  растёт  и  каждый  раз  глядишь,  чтоб  не  ступить,  не  заразиться. По  мне,  собрать  их  воедино  и  Дульцинею  предложить,  одну  на  всех. Пущай  полобызают.»
       «Ага.  Теперь  пора   на  роздых,  а  то  мы  забурились  не  туда. Пока!»

                Друг  пропал,

                __________    *   ___________
       Нихто  пропал,  как  мухи  перед  спячкой.
       Ивану  стало  скучно. Естественно, ходил  служить  и  на  рабочем  месте  добивался  результатов,  ему  и  дивиденды  капали,  но  вот  душа… Хотелось  для  неё.
       Нет,  семья  при  нём  и  Ладушка   довольна,  Иван  долг  исполнял  исправно,  делился  нежностью  и  получал  взамен.   
       Всё  будто  бы  нормально,  а  что-то – ни  в  дугу!
       «Все не так,  ребята!» Приговаривал  ещё  давно  один  знакомый  всем  пиит,  когда  душа  его  бывала  неспокойна.
       А  если  вдуматься,  периодически  бывает  и  не  так,  и  так.
       Жизнь  движется,  растут  потребности,  а  потребитель  подставляет  клювик  пеликана. Воспитывают  так. И  в  мире  и  вокруг  ладилось  не  так. Политико-экономический  момент,  как  говорили  раньше,  стал  конкретно,  как  выражаются  сейчас,  хреновый.
       О справедливости  и  совести,  о  равенстве  и  братстве  позабыли,  оставили  свободу  от  всего.  На  вольные  хлеба  пустили дерьмократию. А  благонравие  и  милосердие  вдруг  превратились  в  призрак,  им  перекрыли  кислород.
       Американцы  с  НАТОй,  за  разногласия  внутри  Европы,  расколотили  некоторые  страны.
       В Ираке, с  помощью  топориков  индейцев «томагавков»,  искали  что-то  угрожающее  янки,  а  отыскали  своим  фирмам  нефть. 
       И  истребили  тысячи,  а  то  и  больше,  несогласных  поделиться.
       Затем  пришла охота  откачать  из  Ливии,  и  прочих  стран,  излишки  нефти,  известно, аппетит  растёт,  когда  увидели  глаза.  И  все  рецепторы  переключились  хапнуть. Тем  более,  что  Ливия  кредиты  им  дала.
       Тогда  глобальные  дельцы,  романтикам  джихада  на  мобилы  с  интернетом,  впихнули  клич  «сарынь на  кичку!» 
       То  есть,  огольцы,  бери  чужое  барахло  и  жизни,  а  с  вашим  «хабаром»  потом  определимся.
       Организовали  заваруху  против  стариков  у тамошних  властей, особо  точными  ударами  ракет   забросили  туда  дерьмократурию,  угробили  страну. И всё – процесс  пошёл!
       Теперь  вот  греют  руки  в  ожидании  маржи.
       И  нету  кредитора!
       А  кто  им  запретит?  В  ООНе?! Так  там  свои  пащёнки-чинари,  всегда  глядят  на  дядю Сэма, чтоб  кинул  кость. 
       И  прочие, которые  в  Совбезе,  тоже  ловят  дядин  взгляд  и  подставляют  глобалистам   для  похлопывания  зад. 
       Китайцы  что? Они,  прищуря  глаз,  свой  интерес  продумывают  долго. Они  потом  возьмут,  чего  поднять  никто  не  может. Восток  ведь – дело  тонкое,  ещё  когда  сказали!
       В мире  как? Вдруг,  вокруг  чего-то  убывает,  то  где-то  обязательно  всплывёт!
       И  вот - немножко  парадокс:  куда  ни  ткни,  а  многие  залезли  в  ипотеку, живут,  чтоб  отдавать  долги.  И  только  у  китайцев  нет  заботы, - наоборот, приятно  сосчитать,  как  капают  проценты  на  кредиты -  им  многие  должны.
       И  тут  невольно  лезет  подозрительная  мысль:  чего  все  дерьмократы  мира  бурят,  кладут  взрывчатку,  чтобы  взорвать  социализм  Китая?  За  то,  что  социализму  задолжали?
       Ещё  припомнились  на  этот  парадокс  слова  Уинстона,  потомка  Мальборо  и  бывшего  премьера,  большого  хитреца. Он  утверждал,  что,  если  и  с  душком,  но  лучшего  устройства  мира  нет,  чем  дерьмократы  во  главе. Лукавил  альбионщик:  как  можно  утверждать,  когда  не  пробовал  на  вкус  другое?!
       Однажды  наш  герой,  товарищ  Лук,  стоял  на  остановке.  Чтобы  побыть  среди  людей,  решил  проехаться  домой  на  транспорте  для  всех.
       Телепортация, конечно, хорошо, но  слишком  быстро. И  без романтики  случайных  встреч. Понять  такое  можно.
       Ну,  ездят  же,  иной  раз  ради  личного  каприза,  олигархи  на  трамвае,  в  метро  и  в  электричке!
       Нет, такого  не  встречали?..
       А  верно,  им  с  народом  лучше  не  толкаться  носом  к  носу. Для   быдла  урка-олигарх  и  есть  деструкция  момента   и  сволочь-террорист.
       Так  вот,  Иван, оглядывая   транспорт,  от  скуки   размышлял  о  том  же. Он   не  курил,  он  завязал,  а  больше  не  тянуло. И  тут сменилась  мысль,  пришла  идея  Ладушки,  явить  Вождя  народов,  пускай  по  улицам  пройдётся. 
       И  Ваня  тут  же  сотворил   его  богатырём,  метра  на  четыре  ростом,  мощным  и  широкоплечим,  подтянутым,  без  пуза,  которого  он,  впрочем,  при  жизни  не  носил. Естественно, при  звёздах  и  гербах  в  погонах,  с  рукой  за  борт  шинели,  и  взглядом,  знающим  про  всё.
      Сталин  оглядел  пейзаж  и  антураж  у  остановки  в  бутиках-киосках,  с  презреньем  дунул  в  усы.
       «Была  страна  строителей  Державы,  а  опустилась  до  торгашеских  идей.» Так  определил,  наверно,  бывший  рулевой,  как  и  Иван  подумал.
      А  вождь  вздохнул  и   двинул  по  асфальту,  по  середине  улицы,  скрывая  под  собой  машины   и  людей,  и  проходя  поверх  густым  туманом.
     Народ,  кто  обратил  внимание,  опешил  и  даже  испугался. Одни  крестились,  другие   засмеялись,  иные  издевались
      - Явился  он  не  запылился! Руки  в  боки,  ум  в  карман!
      - А  мы  уже  заждались!  Облились  слезами,  страдая  ни  за  что! – кричал  с  надрывом  мужичок  из  бомжей.
      - Давно  пора  прийти  и  навести  порядок!  Ворам-буржуям  показать  у  стенки  место! – отметил  с  пафосом  другой,  подержанных  годов,  мужчина. – Да  опоздал,  пожалуй. Пролетариев  под  корень  извели! А  торгаши,  они  с  любым  ворьём  в  экстаз  сольются. Вороне, всем  известно,  ворон,  может  заглянуть  в  очко,  но  в  глаз  не  клюнет!
       Вскинулась,  уже  во  след,  в  широкой  глыбы  спину  дерзновенного  Учителя  народов,  запричитала  баба,  протягивая  руки.
       - Соколик!  Дорогой  товарищ  Сталин! Ты  тут  пройдись,  хоть  видом  их  пужни! Они  все брешут,  будто  не  боятся  мести,  а  страх  лелеют! Теперь  и  спать  не  будут,  побегут  за  море! А  ты  им  не  давай  поблажки!  Пущай  холодным  потом  изойдут  и  Богу  души  отдадут! Слышь,  дорогой  Висссарионыч!  Пущай  они  все  души -  Богу,  а  что  нахапали,  вернут  народу!
       Но  Кормчий  удалился  и  на  повороте  растворился.
       Иван  махнул  ему  рукой,  как  сам  тот  делал,  благословляя  паству  на  дела  для   пятилеток,  и  стал  искать  заботу. 
       И  вот  его  глаза  поймали  интерес. 
       В  сторонке,  в  довольно  сносном  джинсовом  костюме, согбенный  застарелый  бомж,  потягивал  простую  «Приму». Периодически  к  нему  сбегались   пацанята,  вернее,   девочка  и  парень,  совали  в  сумку  банки  и  бутылки.
       Лук  тут  же  кинул  чип  и  разобрался.  Бомж  их  не  обижал,  в  рабах  не  содержал,  они  ему  не  дети.
А  беспризорники.  Вершина  рыночных  творцов! 
       Родители  их  от  безотрады   пили,  били,  и  они  сбежали  на  вольные  харчи  на  свалках. Мальчик  Федя  и  девочка  Рая,  от  роду  по  восемь  лет.  Раньше  жили  по  соседству,  учились  в  одной  школе  и  вот  теперь  стараются  прожить.
       А  их  патрон,  мужик  попал  на  улицу  через  старания  прихватизаторов  страны. Завод  закрыли,  остался   без  работы  инженер-конструктор,   жена  махнула  на   деревню  к  маме,  чтоб  с  дочкой  с  голодухи  не  пропасть,  и  не  смотреть  на  безработного  «барана».
       Техинтеллигент  Фрол  Яковлич  Копилкин,  работая  в  бюро,  всю  «перестройку»   ничуть  не  унывал,  приветствовал  свободу,  пока  не  уяснил,  что  получил  свободу  от  труда  и  прочих  благ  социализма.  Сначала  он  крепился,  искал  работу,  иной  раз  находил  на  время,  что-то  покопать  или  паять.  Но  рынок  жадности   учил,  на  фирмах  ну-ворищей  стал  практиковаться  уговор для  испытания  трудом,  когда  рабовлад…, работадатель  после  срока  вместо   денег,  ногами  холуёв  давал  пинка.  «Иди  ты,  не  подходишь!  Старания  не  те,  и  возраст.»
       Такие  горемыки,  попадаясь  на  «разводы»  много  раз,  затем  сбивались  в  кучки  «экстремистов»,  ватагою  «пасли  господ»  в  намеченных  местах,  чтоб  поквитаться. СМИ  подавали  месть  как  случаи  разборок  конкурентов  в  борьбе  за  место  и  свободу  молодого   рынка,  и  жизнь  текла  по  кругу,  как  в   мельничном  омуте.
       Фрол  в  партизаны  не  вступал  и  потихоньку  попивал,  встречая  ненароком  тоскующих  коллег.  А  потом  ушёл  вразнос  и  вовсе,  распродавая  и  закладывая  вещи. И  в  непотребном  виде  попался  на  глаза  жулья,  то  есть  риэлторам  жилья.  А  там   уж – дело  техники. Прижалели,  напоили,  подписать  уговорили… И  остался  Фрол  Копилкин  без  крыши  от  невзгод.
       Однажды  он сидел   в  родном  конструкторском  бюро  разбитого  завода,  неторопясь  жевал,  что   выдала  Фортуна,  и  вдруг  перехватил  голодные  глаза   из  дальнего  угла,  из-под  тряпья.   
       Фрол  Яковлич  разглядел  детей  и  поманил  их  жестом,  предлагая  хлеб  с  паштетом  бывшей  птички.  Те  застыдились,  упираясь  чувством,  но  голод  те  преграды  снял. С  тех  пор  Копилкин  взял  над  ними  шефство.  Забота  прибавляла  смысла,  он  перестал  заглядывать  в  бутылку,  ежели  знакомцы  подносили.  Вместо выпивки,  выпрашивал  замену  для  покушать  деткам. А  появился  интерес  для  чего  жить,  -  дышать  полегче  стало. Трудно  телу,  но  душа  не  тосковала. Кто  спорит,  попытайтесь  доказать.
       И  вот  Иван  смотрел  на  троицу  униженных,  обиженных,  голодных,  счастливых  некогда  людей,  и  в  нём  стал  закипать  вулкан  протеста. Он  заскрипел  зубами  и  сдвинул  пальцы  в  кулаки, -  риэлторы  тотчас  умчались  в  тундру  и  превратились  в  гнус.
       Но  как  жилье  вернуть  страдальцам?  Оно  давно  оформлено  в  продажу  и  там  живут  аборигены,  попавшие  на  переходе  в  рынок  из  вида  простаков  в  форму  дураков.
       Иван  раскинул  чипов  шире,  а  кубырей  послали   пробежаться   в  лабиринтах  полушариев  мозгов  у  синекурв   и  казнокрадов.  И  тут  попался  в  интерес  премерзкий  тип. Жил  раздольно,  полезного  не  делал,  а  только  принимал  оплату  за  аренду.
       Как  получилось  попасть  ему  в  рантье? Так   многое  случалось  в  новом  Рынке! Одни  прихватизировали  недра,  шахты  и  заводы,  другие – что  осталось.
       Столоначальники  в  горисполкомах  не  терялись, когда  пришла  команда: хитрым  можно  всё! Что  не  запрещено  законом. А  старые  законы  объявлены  вне  закона! 
       И  чинари  рванули  избавляться  от  затрат  на  содержание  за  деньги  местного  бюджета  социальные  объекты.  Такая  вышла  указивка. То  есть,  содержать  нельзя,  но  ежели  найдётся,  у  кого  имеются  проекты,  то  можно  передать  по  Акту.  А  Акт  есть  документ! По  Актам  избавлялись  от  лишних   учреждений,  торговых  и  жилищных площадей,  бытовых  и  банных  комбинатов,  детских  садиков  и  иной  докуки. Прироста  в  демографии  не  ждали,  а  экономия  нужна. Бульдозерами  помещений  не  сносили,  а  просто  переносили  на  бумагах    под  присмотр  потомственных  кугутов.  Так  сказать,  вернули  им,  чего  смогли,  на  то,  чтоб  жить  им  беззаботно  в  оставшиеся  дни.
       Саркису Туманяну  повезло  чуток  побольше,  нежели  другим. На  детский  сад  он  не  польстился,  в  исполкоме  возглавлял  другой  отдел. А  в  жилотделе  при  советской  власти,  в  это  время, хотя  и  не  всегда  хватало  площади  трудягам,  была  броня  на  несколько  квартир,  на  случай  смены  руководства. В  пример:  со  стороны  назначили  на  фабрику  спеца  особой  категории  или  пришлют  в  горком  секретаря,  ему  жилплощадь - вынь  и  положи  на  блюдце! Таких  квартир  на  тот  период  оказалось  около  десятка  в  советском  Сытывсе.
       Заведующий  отделом  не  был  простаком,  и  скооперировался  с  шефом. Предисполкома  тоже  хорошо  смекал,  куда  и  как,  и  почему.  Сначала,  правда,  было  покатил  телегу  с  возмущением  количеству  надела,  и  дело  бы  сорвалось.  Но  Туманян   поведал,  что  многое  разведал  и  подключил  к  проэкту  прокурора,  а  то  он  мог  «раздуть  кадило». Четыре  ордера  пришлось  отдать  предисполкому,  но  семь,  под  видом  выделить  за  «крышу»,   остались  самому. Жизнь  бежала  и  меняла  быт,  опыт  приходил  с  годами. Туманян,  когда  взорвался  рынок  и  приступил  дефолт,  воздержался  продавать  жилплощадь. Цена  упала,  но  могла  подняться. И  он  придумал  отдавать  жильё  в  аренду. И  оказалось, - золотая  жила!  Кури  сигару,  посещай  бордели  и  купайся  в  неге!
       Так  поступило  большинство  мазуриков  от  власти,  имея  во  владении ангары   бытовух,  столовых, детских  садиков  и  яслей,  универмагов  и  всяческих  квадратных  метров. Деньги  собирались  в  реки  и  текли,  текли,  только  во-время  делись  с  крыса…,  то  бишь  с  крышами! Местная  элита  прославляла  дерьмократию  и  вступала  в  партию  «Едины  в  воровстве».
       И  вот  агент  конторы  «Всем  труба!»  наместник  от  Нихта,  поклал  на   дело  глаз  и  возмутился,  увидев,  как  много  проморгал. И действовать  стал  быстро. Не скидывая  ног  с  дивана,  приглаживая  Сидора  за  хол-ку,  послал  отребье  шкурников  в  подножье  Гималаев,  в  виде  оводов,  гостями  к  длинношерстым  якам. Пьют кровушку  с  народа, - пускай  попробуют  найти  подход,  напиться  крови  с  яков!
       А  метры  их  квадратные  жилья  решил   вернуть  бездомным,  при  том,  домашних,  в  смысле  родичей  тех  ну-ворищей,  по  коммуналкам  разместить.  Пускай  уже  за  то  страдают,  что  не  придержали  от  хапка  своих  мужей,  во-время  оно.  По  справедливости  чтоб  было.
       И  выделил  жильё  Копилкину  и  детям. Распорядился  сделать  документы  этой  тройке  и   пригласил  их  для  беседы. Разговор  повёл  за  столиком  в  кафешке.
       Иван  нажал  на  чипы:  хозяин  заведения  из  личных  побуждений  кинул  на  руку  салфетку  и  встретил  уважаемых  гостей,  являя  вид  покорности  клиентам.  И  обслужил,  как  собственную  «крышу».
       -К  вам  обращаюсь  я,  Фрол  Яковлич,  Раиса  свет  Михайловна  и  Константин   Сергеич. И  приношу  вам  извинения  за  непогоду  в  жизни…Мог  бы  я  и  раньше  оглядеться,  да,  видно,  в  голову  является  маразм.  Но  сим  ошибку  исправляю, - объявил  Иван,  когда  его  приятели  насытились,  покушали  десерт,  испили  кваса. – Мне, общественностью  города,  поручено  подправить  вам  судьбу. Отбросить  чёрное  с  дороги  и  постелить   ковёр  надежды  на  иное. И  вам,  Фрол  Яковлевич  Копилкин,  изготовлен  паспорт,  с  пропиской  на  проспекте   Сталинградском,  в  доме  три,  в  квартире  номер  семь. С  вами  в  Акт  на  собственность  квартирой  включены  и  дети,  Копилкин  Костик  и  Раиса,   на  них  есть  нужные  бумаги. Квартира  обставлена  вещами  и  техникой  сегодняшнего  дня,  да  и  харчишки  в  холодильнике  найдёте. И  деньги  есть  в  серванте. Дети  зачислены  в  гимназию  и  станут  про-должать  учиться. С  понедельника  извольте  отвести  их  в  школу. А  вам,  Фрол  Яковлич,  вменяется  работать  на  родном  заводе  и  на  прежнем  месте. Завод  вновь  запустили  и  есть  рабочие  места,  он  станет  выпускать  и  продавать,  вы  там  зачислены  и  трудовая  книжка  в  отделкадров,  а  пропуск  в  куртке,  на  вешалке  у  входа  до  жилья.  Ещё  чего  я  позабыл?.. Одежда  в  шифоньерах  есть  на  всякую  нужду. С  годик  вы  протяните  нормально,  а  дальше…Каждый  свою  жизнь  живёт. Как  видите,  всё  сделано  без  волокиты,  в  одном  окне. Фрол  Яковлич,  оставим  нежности,  благодарить  не  надо!  Это  обязанность  моя,  как  человека  для  особых  поручений. Так  сказать,  советника  наместника  других  миров  по  тайнам  жизни.
      Затем  Лук  передал  бывшему  бомжу  бумаги,   с  чувством  радости  пожал  ладошки  детям  и  отправил  всех  домой. Пускай  осваивают  быт  и  новую  погоду  в  доме.

               
                …а  работа  осталась

                __________   *   __________
      Жизнь  бежала,  смешила  и  понуждала  рыдать,  а  за  такой  текучкой  стыдно  отдыхать. 
       Правда,  агент  от  фирмы  «Всем  труба»  не  уставал  особо.  Да  и  попробуй  сачковать,  когда  хлебаешь  квас,  а   в   нос  шибает  запах  хрена!  Иван,  сходив  как-то  в  гальюн,  отлив  из  пузыря,  вернулся,  закатился    под  бок  любимой  половинки,  закрыл  глаза  дозоревать.  Но  подвалили  мысли. 
       И  привязалась  песня  по  пути  «от  ветра». Чипом  ткнул  на  пикселя  и  тут  же  распахнулись  перед  ним  просторы  с  музыкой  орфеев.  Бежал  в  за-дали  паровоз,  пыхтя  дымком,  по  пояс  травы  колыхались, жужжали  пчелы  и  стрекозы,  и  запахи  цветов  курились  над  лугами.
       «Ай  да  сукин  сын  Шаинский,  ещё  и  Ободзинский  и  Вертинский, Евдокимов  Ярослав,  вечно  жить  вам  в  памяти  людей! Какую  красоту  для  отдыха  души  вы  сотворили!  И  все  почти,  как  на  подбор,  семиты. И  ведь  стараются  и  могут,  когда  тачают  радость  из  души!  Великие  таланты! Да  и  алтайских  гор  абориген  Валерий  Золотухин,  - талантище   и - голос!  Когда  поёт,  до  сердца  достаёт!  Как  и  Онуфриев! Кобзон! И  многие,  и  много!
       И  кстати,  адепты  либералов  западного  толка!  Я  читал,  как  вы  склоняли  Сталина  по  теме  притеснения  талантов,  их  запретов. Де,  Матусовского  задвинул,  «Враги  сожгли  родную  хату» - запретил. Не  задвигал,  не  запрещал,  но  попросил  не  исполнять  со  сцены.  Одно  неверное  словечко  употребил  поэт  в  стихах,  но  ведь  какое! В  войну,  когда  фашистов  гнали  из  страны  Советов,  освобождали  покорённые  нацистами  народы.  А  в  песне,  помните  как  сказано?  «Я  пол-Европы  покорил!» Употребил  для  гладкозвучая  при  рифме,  но  ведь  акцент   поставил  не  туда!  Освобождали  мы  народы!  Надо  знать!
      Иные,  впрочем,  могут  зад  лизать  Мамоне.  А  эта  дама  полные  ланиты  не  всегда  подставит,  подсовывает  чаще  лобызать   негожие  места.  Зарок  такой  даёт:  кто  зад  способен  подлизать,  тому  и  золотой  телец.  И  сколько  тех,  наизготовку  языками! 
       А  дни   бегут  без  остановки, меняясь  только  в  обстановке.
       По  расписанию  уходят  поезда  и  расстаются  навсегда  под  хладным  или  жарким  небом  люди,  любимые  или  друзья. В  сиреневом  тумане  на  память  схвачены  черты,  и  их  увозят  в  дальние  края,  хотя  кондуктор  не  спешит  и  понимает… Да-а,  это  не  попса! Эк,  Ваня! Держи-ка  морду  проще.»
       Он  улыбнулся,  вспомнив  вдруг,  как  проходя  у  рынка,  увидел  маленький  оркестр  военных. Какой-то  праздник  отмечали,  что  ли, день  ли  ВДВ  или  афганцы  песняка  орали  заработать  на  похмелку,  Иван  не  помнил. Но  подошел,  послушал, и  решил  в  их  положение  войти. И  чиполинов  попросил  устроить  мужикам  банкет,  поставить  столик  и  на  столик,  но  чтоб  изюминка  была  с  сюрпризом,  ежели  чего  и  вдруг.  И  столик  появился,  на  нём  цветы,  и  полные  фужеры,  рядышком  кувшины  светились  янтарём,  яства  на  закусь  и  фрукты. Оркестранты  офигели,  музыку  уняли, беретами  снимая  пот,  подступили  с  интересом  до  меню,  а  главный  их  распорядитель  взял  фужер  на  нюх,  затем  хлебнул,  посмаковал  и…выдул. 
       - Братва!  - воскликнул, водружая  голубой  берет  на  место, - А  это  цымус!  Знать  бы  только  кто,  за  что?
       Лук  ступил  поближе,  за  ним  зеваки, дёргая  сматртфоны,  и  даже  вдруг  нарисовался  полицай,  старлей  из  ближнего  участка. Он  первый  и  возник,  в  себе  прикинув, верно, что  может  обломиться  и  ему.
       - Вы  что  тут,  граждане,  устроили  кильдим?! Общественное  место,  а  вы  распитием  занялись! Вино  нельзя!  И  пиво  тоже.
       Иван  на  это  оглянулся, к  фужеру  потянулся,  взял  на  губы,  улыбнулся.  Отпил  глоток.
       - Ну  ты  даёшь,  шерри! Наверно  судишь  по  себе,  а  это  морс,  ну  как  буратино  или  крем-брюле  когда-то! Приятно  освежиться. Да  ты  попробуй,  не  торопись  судить.
       Старлей  попробовал,  посмаковал,  и  пить  не  стал,  а  сплюнул.
       - Зараза! -  И  быстро  удалился.
       Иван  на  это  улыбнулся, к  зевакам  обернулся
       - И  вы,  народ,  халяву  тут  не  стройте,  особо  те,  которые  из  блогов. Нацелились  прославить  мужиков,  как  тунеядцев-алкашей. Де, в  городе  бардак. А  вы  вникайте  и  внимайте, о  чём  играют  и  поют,  а  уж  потом  дерзайте  подкузьмить. Афганцы,  ветераны  уселись  тут  поведать  как  прежде  жили,  что  строили,  как  воевали  и  что  пили,  а  вы  им  пошлость  из  души. Ребята, ну-ка  гряньте,  чтобы  у  всех  мошенников-барыг  на  этом  рынке  мороз  по  коже  пробежал  и  волосы  бы  дыбом!  Ужель  вы  Александрова  забыли?!
       Да  нет,  народ  всё  помнил. И  рванул:
 
Пусть  ярость  благородная,
Вскипает,  как  волна!
Идёт  война  народная,
Священная  война!

       «Чтоб  три  раза  прошлись  мужики  по  шкурам  шкурников, - повелел  Иван  чиполинам, - а  потом  им  винца  вкусненького  да  безвредного  и  полопать  хорошо. Играют  знатно,  только  я  не  понял,  чего  они  поют.  Идёт  война,  или  грядёт  супротив  олигархов?»
       Лук  подвёл  черту  раздумьям,  осуждая  в  собственной  крови  примесь  недотёпы  иль  наоборот, максималиста  благих  нравов. Так  образован  и  воспитан, людей  по  строгим  меркам  не  делил. Имелись  двух  сортов:  одни  при  совести,  другие  без  стыда. Наглость  и  бесчестие  уже  видны  и  в  жестах  и  на  лицах. Хамы  прятались  за  тень,  нормальные - улыбками  светились. Мещане,  впрочем,  наловчились  укрываться  ложью.
       И  чтоб  угнать случайную  печаль,  агент  конторы  «Всем  труба»  явил  себе  на  вид  Вертинского,  с  его  мистическим  талантом  добираться  до  души.  Потом   спросил  попеть  Валеру  Ободзинского.  Но  напоследок  стребовал  явить  Высоцкого,  когда  явился  образ -  вопросил:
       «А  вот,  Семёныч,  кабы  взглянуть  тебе  на  нынешний  бардак  в  остатках  от  Страны  Советов,  чтоб  ты  сказал?.. Ребята, всё  не  так!  Или  одобрил  бы устои?  Или  орал   на  сценах,  желая  выставить  на  публику  непогрешимый  образ?.. И  понял  бы  не  сразу,  что  заполняемся  бедой?.. Да  ладно,  не  гневись  сурово,  затяни-ка  про  коней,  что  вздыбились  над  краем  в  бездну.  Ить  и  тогда  мы  там  топтались,  а  ныне  страшно  вниз  смотреть. Эх,  кони, - привередливый  народ!  И  кто  народ,  а  кто  общественность,  которая  заполонила  ящик?  Как это  вывел  инженер  по  душам  человеков?  Общественность,  то  бишь  часть  этноса,  показывает  прочим,  как  может  опуститься  человек  до  состояния  скотины,  работая  лишь  языком!»
       Сон  исподволь  подкрался  и  поглотил  мираж  явлений.
       И  наступило  следующее  утро.И  время  снова  обгоняло  планы  и  надежды, внушало  оптимизм,  как  впрочем,  в  такой  гонке  случались  скушные  деньки.
       И  то  ли  от  зевотного  безделья,  а  то  от  приступившей  дури,  во  время  трапезы  Иван  взял  почитать  газету,  хотя  предпочитал  глядеть  на  голубой  экран. И  в  той  газете  либералов  попалась  на  глаза  статья  про  национальные  диаспоры  в  столице. Про  их  порядки  хамов,  то  бишь  плевание  на  быт  и  дух  славян. И  прилагались  рудименты  из  натуры  общежития,  когда  за  деньги  откупались  от  ментов,  в  лакеи  брали  чинарей  администрации  района,  сношали  девочек  и  дам  и  резали  баранов  на  байрам  в  аллейке  парка,  ввиду  детей. Впрямую  оскорбляли  таким  чином  горожан,  а  на  возмущения  и  обращения   к  морали,  лично  били  морды   или  травили  на  туземцев  нукеров  и  кунаков.
       Лук,  буженинку  запивая  квасом,  сначала  хмыкнул:  либералам  он  на  слово  мало  верил. И  спросил  кота:
       -Ить  брешут  всё  любители  свободы,  Сидор?  Или  как?
       Кот фыркнул, и, укоризненно  взглянув,  оборотился  задом. Но  все  же  мнение  поведал:
       «Им  брехать,  как  шелудивой   шавке  лаять  с  голодухи  на  Луну. Либералы  истину  глаголют,  когда  имеют  интерес.»
       -А  ты  свой  комментарий,  брат  Свистун,  имеешь?
       « Наш  Сидор  слов  на  ветер  не  бросает», -  ответил  важно  кот.
       -Вы   полагаете,  на  этот  раз  они  нарисовали  правду?  Впрочем… Если    надо, они  и  черное  покажут  в  нужном  цвете. А  вот  туда  заглянуть  и  проверить!  Кто  за  базар  ответит?  Лады,  сейчас  закончу  перекус,  наведаюсь  там  навести  порядок. Тебе  ить  тоже  не  понраву,  когда  в  твоём  дворе,  по  хамски,  хапают  добро  забеглые  дворняги. Тебе  не  всякая  собака  друг?
       И Лук,  закончив  заправляться,  приложился  к  щечке   Ладушки-Оладушки  и  сообщил  идею  на  время  отлучиться,  смотавшись  в  стольный  град  по  адресу  газеты  либералов. Нет,  Ваня  подкаблучником  не  был,  просто  в  доме  так  установилось:  уважать  и  целовать  взаимно,  и  об  отлучках  извещать.   
       И  сделавшись  молекулярным  чипом,  даже  меньше, -  кубырём,  Лук  телепортировал  себя  в  столицу,  и  через  щелку  залетел  в  большой  красивый  Дом  Культуры,  Отдыха  и  Дружбы.  Он  отошел  теперь  диаспоре  народов  из Востока,  для  свободы   в  пропаганде  курения  кальяна,  гашиша,  прочей  дури,  возврата  женщин  в  паранджу.  И  где  теперь  имела  место  быть  ватага  мерзских  оторовил.
       Они  как  раз  сидели  у  стола,  и  пили,  жрали  и  добродушно  ржали. Дела  халявные  у  них  ложились,  как  в  казино – шарик  на  зеро. На  гамбусовских стульях  гарнитура,  верно,  генеральши Попкиной,  резвились  языками  наперсники  разбоя  Асланбек, Ашот,  Ахмед,  Захир,  Тахир,  Колау  Онанидзе  и  Махамед  Оглы  с  Махачкалы.
       Вокруг,  у  ног  сидели  прошмандовки  всяких  рас,  охотницы  халявы,  глядели  снизу  на  сизые  носы  и  черные  усы,  держа  в  одной  руке  бокалы  с  пойлом,  в  другой,  имея  в  пальчиках  хозяйские  «сардели».
       Бандюги  и  ворюги,  завистники-жадюги,  каждый  лично  собирался  «развести»  подельщика  и  друга,  за  счёт  его  поднять  себе  бабло,  мечтая  сделаться  халифом  или  шейхом.
       Но  улыбались  и  ловили  кайф. Болтали  о  пустом,  куражились  устройством  на  Столице,  де – имеют холуёв,  наложниц,  крутые  нравы  и  знакомства.
       Такими  хамами   кацапы  иль  хохлы  способны  жить  в  Ташкенте  и  Баку,  Тифлисе  или  в  Ашхабаде?  Чтобы  плевать  на  тамошний  народ,  а  заодно  понудить  власть  лизать  филейные  места?
       Иван  залез  на  чердаки  гостей,  понял  про  свинский  интерес,  и  каждому  определил  презент.
       Убрал  возможность  фаллосам  быть  твердыми  как  кость! В  разряд  подплавленного  воска  перевёл,  как  говорят,  на  полшестого.  Чтоб  знали  суки,  что  в  жизни  есть  помимо  радости  печаль. Огромная,  большая, - любой  готов  будет  сменять  её  на  золотые  горы.
       «А  от  жилетки  вам  рукав  на  закусь!  -  сказал  Иван. -  Не  всё  меняем  на   бабло!  Эгей!  Воры,  мошенники, бандиты  и  всякие  подонки! Когда  ваш  инструмент,  чтоб  делать  вам  потомство, теряет  твердь, теряет  смысл  и  жизнь! И  выбор  остаётся  малый:  повеситься,  в  бомжи  определиться,  или  проситься  в  евнухи  гарема  визиря  у  шаха.  Молитесь  на  судьбу!»
       Агент  такое  сделал,  но  предупреждать  не  стал. Пускай  будет  сюрприз
       На  том  вернулся  в  резиденцию  из  «трёшки»  в  Новую Халяву - сделал  антураж  гостеприимства,  и  перенёс  на  стуле  пассии  скромняги Табуреткина,  близкого  к  Его  превосходительству  гаранту,  и  в  расписном  халате,  в  свои  апартаменты,  посланца  Кушки  Асланбека. Он  больше  всех  хотел  иметь  чалму  султана.   
       И  тот, увидев  моремана  Лука  под  тюрбаном  и  в  облачении  имама,  удивился  и  едва  не  подавился.
       -Вах!  Ты  хто?!
       - Имам,  А  ты  какого  рода?
       - Я  Асланбек! Имею  много  жен  и  деньги! Правоверный  писнесмен!
       -Вай-вай,  мне  надо  удивляться! Аллах  смотрел, в  мечети  среди  прочих,  твой  зад  не  видел. В  грехах  погряз,  словно  в  репейниках  курдюк  барана.  Чтобы  грехи  отмазать,  тебе  до  Мекки  надо  добираться,  сделать  хадж. Но  в  мыслях  ты  такого  подвига  не  держишь. Ходить  до  баб  неверных,  воровать  и  убивать охотник. Но  скоро  ты  изменишь  направленье  мыслям, -  качая  голлвой  в  чалме,  Иван  играл  пророка..
       -Эй,  кто  ты?!  Зачем  такое  говоришь,  чиво  пришел?!  Вахо! Кто  запустил  артиста?!  Я  не  звал  и  денег  не  давал. Или  ты  мент  переодетый?!
       -Вай,  басмач  востока! Зачем  так  громко  говоришь? Не  надо  возмущаться. Не  я  пришёл,  а  ты  ко  мне  явился.  Вокруг  взгляни!
       Сказал  наместник  Леты  Лук,  указывая  дланью  и  возвращая  себе  образ  мениж-хрена,  с  партикулярным  галстуком  и  платьем.   
       Басмач  востока  огляделся,  глаза  его  полезли  из  орбит.  Вокруг  и  правда  обстановка  комнаты  Ивана,  у  телевизора  на  тумбе  лежал  с  нахальным  видом  Сидор,  играл  хвостом  и  щурил  рыжий  глаз  на  гостя.
       - Вахо! Он  что,  крутого  строит  из  себя, да?! – почти  с  испугом  вскрикнул  Асланбек,  взывая  до  хранителя  покоя.
       -Зачем  волнуешься, случайный бек? Держи  в  харизме  интерес! Давай  сначала  перекусим,  потом  поговорим. Эстрады,  развлекать,  прости,  не  заказал,  но   кот  заменит. О,  он  такое  может,  только  усы  береги.  Ты  Пушкина,  я  знаю,  не  читал  и  про  котов  умельцев  не  слыхал,  но  мой,  и  Сидор  и  Свистун,  пожалуй,  в  выкрутасах  не  уступят.  И  говорить  умеют,  и  мыслёй  по  темечку  ударят,  чтобы  понятней  было.  На-на  технологий  называется,  от  самого  товарища  Нихта! – Торчком  поставил  палец  над  столом  Иван,  подчеркивая  значимость  момента. –Э,  потом  поймешь,  когда  ума  имеешь! Откушаем  сначала,  чего  подаст  аллах. Садись  за  дастархан!
       И  Лук  Иван  хлопнул  раза  три  в  ладоши. На  зов  пред  ними  тут  же  появился  стол:  с  яствами  на  всякий  вкус,  с  напитками  неверных,  с  щербетом  правоверных.
       Иван  кивнул.
       - Давай,  Аслан  и  бек, садись  за  дастархан, похавай! Вон,  старорусских  кушаний  отведай.  Полба  называется, - из  репы супчик.  А  вон  пропаренная  репа. И  щти,  грибы  соленые  и  жареные,  всяких  мест.  Рыжики,  белые  и  опята, лисички,  вёшенки,  маховики  и  даже  трюфели,  недавно  самолётом  привезли  из  припарижского  трактира. А  вон  и  мухомор  в  семи  отварах,  но  он от  сглаза. Дичь  всякая,  и  квас  рекомендую  своедельный.  Он  на  хрену  и  с  мёдом,  мужикам  для  укрепления  стоячки,  чтоб  шворить  можно  всякую  шаболду  и  милых  женщин  ублажать. Ну,  ты  понял, -  напиток  экстрасенсов  это!  Одним  он  силы  прибавляет,  других  со  света  выживает. Еще,  сказать  по  правде,  изжогу  изгоняет,  но  толечко  когда  он  натуральный,  чтоб  на  дрожжах. А  вот  тебе  родная  кухня! Плов,  правда,  без  павлина,  из  простой  барашки,  но  цимус  бесподобный. Пальчики  лизать  до  локтя  будешь. А  это  ром  из  Кубы. Ты  извини,  про  ту  страну  не  знаешь,  родиться  опоздал. Но  пить  приятный. Напитками  другими  угощать  не  признаю,  те -  пойло  ханурей.  Ну  что?  Соблагови  набить  живот!
       И  то  ли  струсил  Асланбек,  то  ли  одолело  любопытство,   а  то  и  вовсе  батыром  себя  почуял,  но  за  еду-питьё  принялся.  Выпил  ром,  отведал  плова,  не  побрезгал  рябчиком  и  скушал  ананас.
       Потом  утёр  халатом  пальцы  и  сказал:
       -Еда  хорошая,  приёмом  я  доволный. Теперь  скажи,  зачем  сюда  доставил?
       -Дык,  Асланбек,  даюсь  я  диву!  Надысь  у  СМИ,  в  газетных  разворотах  и  всяких  сайтах  прочитал,  как  вы  устроили  кильдим  в  столице,   ну  прямо  форменный  бардак! Творите  всякие  проказы  и  мне  пришла  мысля  поставить  вам  предъявы.  Подлицию-ментов  купили,  чинариков  чуть  не  пинками  провожаете  с  крыльца. И  прочие  утехи. Зачем?! Ить  казаки   московских  тротуаров  однажды  могут  осерчать!
       - Ну  ты  даешь,  шакал  безродный! Тебя  давно  не  били,  не  совали  в  зад  шампур? – окрысил  зубы  зверь  степей  предгорья.
       -Пардон,  восточная  ялда  верёвкой,  я  виноват,  забыл  назваться. Перед  тобой  Иван,  к  тому  и – Лук!  Фамилию  запомнил?  Лук,  понимаешь  ли,  полезный  от  болезней,  ещё  он  может  вышибать  слезу,  -  значительно  сказал  наместник  прокуратора  Нихта.
       -Вах!  Зечем  обидно  называишь? Мой  перец  был  всегда  торпедом! 
       - Ну,  не  волнуйся,  Иван  сказал, Иван  спроворит. Ты  видишь  достархан,  его  нам  джинн  поставил,  а  прочие  дела  ему  забава.
       - Ага!  Тибе  обидно  за  бардак?  Державу  развалили.  Или  претензии  к  мине  имеишь?  Так  говори,  обсудим,  перетрём  вопросы. Я  вижу,  нэ  крэтин, ты  много  можешь,  с  тобой  надо  дружить. Ещё  есть  просьба:  нельзя  на  время  одолжить  у  тебя  чайник,  в  котором  джинн  сидит? – Сменил  оскал  подвальной  крысы  Асланбек  на   ухмылочку  ехидны.
       На  что  и  Лук  усмешку  не  сдержал. Время  лечит  и  калечит. И  сказал:
       - Да  нет,  дружить  шакалу  с  волкодавом  трудно,  да   и  державу  развалили  до  тебя.  А  что  до  джинна,  так  он  без  чайника  живёт,  всегда  свободный  и  делает  приятное  не  всем. А  за  себя  обидно,  тут  с  тобой  я  несогласный. Смотрел,  как  зарастает  ряскою  страна,  а  я  давал  ей  волю  и  терпел.   
       -Ну  так  претензии  к  кому?  Причём  тут  я?
       -Видишь  ли,  Аслан,  мечтатель  бека  имиджа  иметь   и  шпингалет  в  быту,  была  когда-то  песня,  она  звала  разрушить  прежний  дурной  мир  до  основанья,  а  потом  построить  новый,  справедливый. Ты  не  помнишь,  молодой,  к  тому,  невежда.  Да  и  духарь,  только  себя  считаешь  чуть  ли  не  пупком  аллаха. Но  аллах  и  Магомет  взывают  жить  нормально. А  ты  желаешь  загрести  за   пазуху  весь  мир.  Пойми,  всё  хапнуть  невозможно,  земля  ить  неохватна,  как  и  велик  аллах! Вот,  глядя  на  тебя,  хочу  разрушить  твой,  бандитский  мир  и  строить  новый,  для  простых  людей  удобный. Как  думаешь,  я  мысль  хорошую  завёл? 
       -Я  молодой,  шакал  Иван,  но  скажу  так.  Глупец  не  я,  а  ты.  Уже  хотели строить  такой  мир,  да  поломали,  он  многих  не  устроил. Зачем  опять  ломать?
       И Асланбек  взглянул  на  Лука  с  такой  нахальнейшей усмешкой,  как  будто  знал  о  жизни  всё.
       Иван  кивнул,  но  возразил  серьёзно.
       -Тот  мир,  Аслан,  не  подходил  для  жадных  до  халявы. И  ты  живешь,  плюя  на  многих! Кричите  про  права,  свободы,  но  только  для  себя. Разве  так написано  в   Коране?!
       -Э,  Иван! Мине  нет  врэмя,  чтобы  читат-писат. Я  слушаю,  смотрю:  кругом  зовут  жить  для  себя  сегодня.  И  брать  от  жизни  всё. И  я  беру.  Кто  запретит?!  Аллах? 
       - Вот  видишь,  Асланбек, как  странно  мир  теперь  устроен.  Зовут  всё  брать, а  кто  же  будет  строить?  Чтоб  было  чего  брать. Ну  вот  закончится,  что  ты  наворовал,  ограбил,  и  дальше  что?  Подохнешь  с  голодухи.  Придется  указать  нормальную  дорогу.
       -Это  какую,  Лук!  Какой  волшебник  может  мир  перевернуть?!
       Иван  на  миг  зажмурился  и  вдруг  понял:  прав  прохиндей,  мир  враз  не  переделать  и  всем бандитам  и  дерьмолибералам  мозги  единовременно  не  вправить. Выходит,  гуманизму  придется   по  боку  давать. Искать  надо  особых  принуждений.
       Однако,  курочка  по  зернышку  клюёт!.. И  он  спросил  котов.
       - Вы   разговор  слыхали,  коты  и  братаны?  Имеете  сказать  по  делу?
       «Так это, Ванкузьмич, души  моей пример! Пошли  ты  их  куда-нибудь  подальше  иль  сделай  грызунами. Смоги. В  Стране  теперь  голодных  божьих  тварей  столько  развелось…Коты всегда  любили половить  мышей!  Спасали,  бают, гуси  Рим,  а  мы  спасём   Украдию  и  возвернём  Союз.  Ты  прикажи!» -  довольно  вдохновенно  промурлыкал  Сидор.
       «Всегда  готов  известь  врагов,  особенно  мышей  и  крыс!» -  как  пионер  в  далёкие  года,  рапортовал  Свистун.
       -Ну, рыжий  умница,  какую  мысль  подал!  А  грызунов  ить  по  стране… Нет, жрать  такую  гадость, - можно  отравиться!  И   разобраться,  тут  садизмом  пахнет,  и  этим,  геноцидом. Нет,  я  на  такое  неспособен. Я  не  могу  лишить  их  счастия  смотреть  на  мир  подлунный.  Пущай  глядят,  но  из  щелей,  откуда  появились! А  перед  тем…
       Лук  приказал  и  чиполины  подхватили  и  вынесли  бандитов  и  мошенников,  барыг  из  южных  мест  во  чисто  поле.  И  тут  Ивана  сделали,  как  в  сказке,  великаном,  а  с  гор  гостей,  охальников  столицы,  оставили  при  прежнем  виде,  смотреть,  задравши  тюбетейки. И  бывший  старшина  морпехов  подал  басище  головы  под  капитанкой:
       -Ну  что,  посланцы  горных  круч, бараны  и  жирные  джейраны,  сырье  для  шашлыка!  Теперь  до  вас  доходит  разница  меж  нами? Вот  так  глядятся  и  народы: один  большой,  другие  меньше  и  поменьше. И  жить  бы  им  в  добрососедстве…Но  вы  не  можете  постигнуть  нужного  простым  трудягам, мечтаете  под  руки  заграбастать  мир,  а  потому  забейтесь  глубже  в  щель  и  не  смердите  злобой. У  вас  заботы  впереди.
       И  Лук  вернул,  поборника  свободы  воровать  и  грабить,  в  среду  подобных  бандюков.  Оставил  с  кунаками  пережить  минуты,  когда  увидят  безнадежные  потуги  когда-то  бравых  молотков. Ить  полшестого  -вовсе  не двенадцать.
    

                Домашние  проказы  языка

                __________   *   ___________
        Незаметно,  и  с  пор  давних,  в  доме  Лука  сложился  как  бы  ритуал  для  почесать  язык. Слушая ль прогноз  погоды,  старания  на  «шоу-топах»  либералов  обдрыстать  всё  прошлое  в  Союзе,  очередной  «проэкт»  правительства  и  поручение гаранта  взвесить, - на  всё  имели  собственные  гири. Впрочем,  вопросы  антуража  дома  и  цен  для  пожевать  и  шмотки,  из  язвенных  оценок  исключались.  Тут  за  порядок  отвечала  Лада.
       Утром  процедура  длилась  коротко, - на  междометиях  и  жестах  в  монитор,  - агент  влияния  Нихта  спешил  на  службу.  А  вот  за  ужином,  или  потом,  когда  Иван  исполнил  долг  супруга…
       Лада  свет  Сергевна  с  охотой  слушала  отчёты  мужа,  внимала,  и  советы  подавала  в  отношении  устройства  жизни,  когда  Иван  «прожекты»  рисовал.  И   скуку  гонит,  и  по  причине  излияний  неги  из  души.
       В  морпехи  хиляков  не  принимали, Лук  гляделся  и  тогда  атлантом, теперь  и  вовсе  возмужал,  был  треугольным.  И  не  курил,  а  только  ел  и  пил. Так  и  не  водку,  а  квас  с  горчинкой  хрена,  и   на  меду  иль  с  карамелькой. Ладушка  умела  приготовить. Не  чета  ни  пепси  с  колой,  ни  иному  с   закрепителями  пойлу! 
      А  квас  и  в  нос  шибает  и  аргумент  вздымает! Особо  в  сочетании   с  мясным,  и  будь  то  даже  сало. Хохлы - не  дураки,  одной  крови, - славяне. Хорошее  питание  дает  здоровьё  с  силой! И  приплод.
       А  силушка  нужна  на  всяких  стройках.  И  глядя  на  успехи  в  прошлом, теперь  мы  строим  Уркаизм.       Супруги  и  сейчас,  после  трудов  дневных,  сидели  за  столом  и  набивали  черева  домашней  снедью.  Работал  телевизор,  но  охмурял  без  звука. Иван  поднаторел  лишать  его речений, а  содержание  понять  по  действу  на  экране  и  макияжу лиц  участников  «проэктов».
       -Ты, Ванечка, -  промолвила  супруга,  заполнив  тишину, - совсем  ретивым  сделался,  злодеев  изводя. Чего  неймется?  Или  зарок  дал  вышним  силам  мир  перевернуть?
       -Какой  зарок,  когда - веление  души?!  Ить  силы  глобализма  меняют  полюса  в  привычках!  У  них  теперь  не  человек,  а  покупатель,  не  муж  с  женой,  а  извращенцы! Я право  на  понять,  что  деется   в  просторах,  еще  вчера  чудесной  родины,  имею,  а  вот  вмешаться  радикально  стерегусь.  Множество  нюансов  на  местах  не  понимаю,  а  включать  чипы,  послать  им  кубырей  в  извилины, - износятся  мои  мозги  пораньше  срока. Разве  плохо,  когда  живут  нормально,  бок  о  бок, приверженцы  устоев  предков,  либералы  разных  векторов,  и  пусть  даже  марксисты?  Но  появляется  загвоздка. Как  ты  глядишь?  В  гаранты  социалки  можно  привлекать  обычных  урок  и  ихний  адекват  в  олигархии?  Ить  парятся  в  одном  горшке!
       -Как  можно?  Ваня!  - Возмутилась  Лада,  распахивая  зенки. – Они  же  были  воры  и  остались  таковыми! Иные  по  пятьсот  процентов  барыша  гнетут  из  подневольных!
       -Вот  то-то!  И  для  кого  стараются  изъять?  Да  нет  загадки!  Ить  сколько  раз  видал:  из-за  угла  сначала  пузо  выползает,  а  следом - обладатель. А  социалка  что  велит? – настраивал  агент  из  «Всем  труба»   супругу  на  игривый  лад  в  злословии,  чтоб  с  приложением  ума.
       -Социальная  направленность  записана  в  Закое,  который  Основной.  И  это  просто.  Чтоб  не  было  бездомных,  голодных  и   больных! – сказала  Лада, глаголом  заполняя  тишину.
       -Вот!  Правда,  либералы  ещё  запрошлых  лет,  мечтали  о  сообществе,  чтоб  были  все  богаты. Но,  тут  же,  исключая  равенство  в  доходах! Та  братва  всегда  умеет  поиграть  словами,  а  ить  без  логики  проглядывается  ложь. А  власти,  герои  тёмных  дел  и  мастера  интриг,  боятся  нагрузить  себя  заботой  о  народе,  зато  поставили  задачу  обороны. Как  ни  крути,  а  масть  богатых,  от  класса  бедных  надо  защищать. Террористов  развелось,  а  скоро  будут  партизаны.  Вот  от  таких  загородиться  есть  задача!  Ты  смотрела  достижения  в  оружии  спецназа  по  защите  от  туземцев  олигархов?  Они  придумали  ружьё  стрелять  из-за  угла!  А  на  гербе  держат  орла!  А  кто  орёл?  По  сути -  хищник! Причем,  ить  нашенский – двойной  жадюга.
       И  Лук  бокалом  с  квасом  указал  на  ящик,  где,  будто  по  заказу,  показывали  герб.
       -Они  боятся  революции?! Ты  так  считаешь? – Ладушка  спросила,   поддержала  интерес  до  темы, - время  надо  убивать.
       -Сейчас  такого  слова  в  лексиконе  дерьмократов  нету. Это  там,  на  Африках  и  прочих  регионах,  возмущение  народа  почитают  за  восстания  и  бунт. И  восхищаются, когда  в  осадок  выпадает  нефть. А ежели  без  нефти,  да  к  тому,  подняли  руки  на  шестёрок  штатов,  так – мародёры,  экстримисты-террористы  и  босва. Конечно,  есть  враги  Украдии,  она  всегда  им  длинной  костью поперёк. А  сколько  их  в  стране,  предателей  отчизны! Или  еще:  по  городам  и  весям  создали  общественный  совет  при  власти. Иезуитская  забава,  сизифов  труд! Но  все  довольны,  особенно  советы,  Им  кажется,  они  на  вла-сть  влияют,  а  в  сущности – рабы  халявы.
       Лук  выпил  квас,  и  жестом  недовольства  вытер  нос.
       -Ваня!  Ты  кажешься  со  стороны  страшенно  умный,  а  мне  такое  ни  в  дугу,  как  баил  бард. Тебя  же  могут  потащить  в  гаранты! – Ладушка  скривила  губки,  недовольная  возможным  возвышением  в  одном  и  обнищанием  в  дру-гом. – Сам  понимаешь,  у  гаранта  всякие  дела  распиханы  в  минуты.  А  ты,  я  знаю  по  себе, великий  скромник  и  почти  аскет,  и  вряд  ли  настоишь,  чтоб  выделить  часок  супружескому  долгу. Да  и  пример  в  кино -  от  многих  оперов  уходят  жены.
       На  эти  мысли  Лук  обиделся  и  даже  пожурил  подругу  жизни,  вскиды-вая  бровь.
       - Ты  на  интим  не  намекай,  то  дело  свято!  Но  надо  знать  и  меру,  без  меры  получается  бардак.  И  что  пилить  и  превращать  в  опилки  мужа?  Я   не  политик,  а  простой  хотельщик  нормальной  жизни  и  здравого  ума. Идти  я  в рулевые  не  хочу  и  быть  смотрящим  места  задницы  на  кресле  не  желаю.  И  кто  они?  Больные  утопизмом!  Хотят  запрячь  в  телегу  лань  и  крокодила!  И  что  выходит?  Возьми  живой  пример,  всё  было  на  виду.  Никуда  Ёперескин  позволил  развалить  Страну  и  превратить  державу  в  просторную  лежаву!  Затем  разрушил  экономику,  развёл  рассадник  олигархов  из  бандитов  и  воров. И  всё  по  пьяне  и  с  глупа  ума. Когда  вдруг  заглянул  к  нему Цирроз,   опомнился,  одумался,  ушел  в  отшельники  и  Фанфарину  передоверил  власть.
       А  что  другой,  держась  за  руль  дредноута,  хорошего  устроил?  Наобе-щал,  как  все  и  до  него,  да  и  подался  прежним  курсом  с  заветом   либералов  «Устроим  всем  добро!»  А  как  устроить,  если  угодить  неможно  всем!  Сейчас  гарант  печётся  о  стабильности.  А  что  есть  то?  Застой!  Придумали  такое  хитрованы,  народам  втюхали  красивое  словцо,  чтоб  не  тащили  кресел  из-под  ихних  задниц. А  я  стараюсь,  чтобы  строить  и  идти  вперёд,  и  в  рулевые  не  пойду  даже  за  пряник. Сказать  высоким  штилем:  амбиций  мало,  смущение  осталось,  и  к  совести  есть  честь. А  в  политезе  это  мусор. Там  имидж  умного  в  почёте  и  макияж  способного лизать  где  надо. Конечно,  я  могу  устроить  многим  справедливость,  но  это  же  беда  подонкам,  нарушу  ихние  права! Скольких  ить  придётся  загонять  за  плитуса! И  извинения  прошу,  но  я  поймал  дурную  мысль.  Подстать  настрою.  Вдруг  я  умру…Ну,  мы  умрём,  ить  жизнь  по  сути  -  суета.  Не  делай  удивлённые  глаза. Я  ж  говорил,  дурная  мысль  пришла! Представь,  что  могут  пригласить  в  смотрящие,  а  тут  явилась  бабушка  с  вострой  кочергой,  Кондратия  свекруха. А  неохота  к  ней,  есть  интерес  взглянуть  на  дальше…Ну,  хорошо,  погаснет  солнце  и  померзнем. Зачем  же  жить?...И  вообще,  для  поприща  гаранта  надо  много  знать, порядки  поменять, а  вот  тогда  бы… Справедливое  устройство  жизни  Гарантом – удержать!
       -В  гаранты  не  пущу,  нагрузка  там  большая,  забудешь  снова  исполнять обязанность  супруга.  Припомни,  когда  народ  взял  подмикитки  и  сделал  предместкома  из  тебя.  И  ты  забыл  за  дом  и  про  семью  в  служении  народу  и  многих  защищал,  а  я  страдала.  И  хорошо,  взбрела  задумка  дуракам  тебя  как  лошадь  обуздать. И  вздумали  всучить  тебе  билет  партийца,  чтоб  контроливать  поступки  вожака.  Но  ты  их  правильно  послал,  на  нужную  дорогу. А  если  бы  вступил  в  ту  лужу  да  стал  бы  исполнять  и  пропадать  на  совещаниях  и  съездах?! Такого  мне  не  надо.  Иначе,  пристрелю!  Сейчас  же  видно,  как   оконфузилась  с  Никитою  Планида,  затем  позволила  пробиться  к  власти  Меченому  Мишке  и  тем  разрушила  страну. А  если  допустить  тебя  в  гаранты,  кто  знает,  что  ты  натворишь. И  хватит  споров!  Не  то  вон  вазой  приголублю,  не  посмотрю  что  там  цветы! Я  твой  отбойный  молоток  ни  на  какие  блага  не  сменяю!.. А  что  касается  общественной  работы…Иди  в  элиту,  а  то  и  в  мэры,  поставишь  социальный  статус  на  завидную  с  почётом  высоту!  Какой  пример! Другие  тоже  станут  улучшать  динамизацию,  модификацию  и,  непременно,  на-на  нанатизацию. Или  ходи  в  бомонд.  Чего  тебе?   Знатный  менеджор…
       -Теперь  я  мениж-хрен! -  едва  не  возопил  Иван.
       - …конторы «Всем труба»,  имеешь  акции  и  личную  газету  «Чушь». – невозмутимо  продолжала  Лада. -  Я  иногда  читаю  и  нахожу  там  правду. Да,  кстати!  Зачем  дурацкое  название  придумал?  Чтоб  люди  кинулись  на  клюкву? Ну-да,  теперь  кругом  и  всё  наоборот.  Из  грязи  в  князи,  из  умных – в  дураки.  А  ты  внуши  к  себе,  помимо  эпатажа,  обычный  интерес  у  массы  горожан.  Возможно,  среди  них  еще  остались  граждане  и  люди. А  хочешь, я  устрою  у  себя  салон  и  стану  принимать  общественные  сливки…Нет,  сливки  не  хочу,  их  суть  в  названии,  в  канализацию  сливают  и  фекалии. Но  мы  приобретём  рояль  под  черным  лаком и  пригласим  попеть  заезжую  звезду. Здесь  есть  река  и  неподалёку  море,  туристов  надо  приглашать. Зачем  скучать,  коль  можно  строить  клуб  общений?!
       Ладушка,  поглаживая   кудри,  оскалив  зубки,  поощряла  на  подвиги  Ивана.  Но  не  всерьёз,  с  подначкой.
       Супруг  же  ласки  принимал  и  скрытность  мысли  Лады  понимал.
       -Низ-зя,  Оладушка,  совсем  низзя. Придётся  поступаться  честью,  а  эта  святость  у  подонков  красной  молнии  подобна.  Ну  вот  прикинь:  я  в  бомонде,  вхожу  в  среду,  а  их  шары  на  лоб  полезли.  Эт  кто  таков?!  А  я  их  знаю  насквозь.  И  как  нам  быть?  И  вообще,  туда  идти…Кричали  славу  Мише  Горби,  потом  кусали  локти, орали  и  бежали  никуда  с  Никудой  и  снова  локти  грызли,  теперь  ликуют,  к  Фанфарину  бросаются  в  экстазах,  а  что  потом  кусать?  Ить   он,  сама  ты  видишь,  на  чёрное   указует,  как  свет,  а  белое  считает  мраком.  Конечно,  внушают  окруженцы,  лизоблюды, навуходоносоры  гнут  линию,  какую  надо.  И  что,  свого  ума  нема?.. А  вот  о  мэрах,  кстати! Как  они  вникают  в  нужды  личного  кармана? Со  всех  сторон! А где-то  за  кордоном,  пресса  сообщала,  то  ли  канадцы, а  то  ли  алеуты,  на  место  мэра  выбрали  кота.  Ить  мэр,  по  сути, как  и  депутаты, только  символ  власти,  с  работой  управляются  помошники, юристы. Тем  более,  теперь  компьютеры  и  ноутбуки,  и  всякие  смартфоны  не  только  облегчают  труд,  но  даже  ум  меняют. И  те  подумали:  зачем  иметь  им  мэром  человека,  если  коту  на  много  меньше  надо  харча  и  экономить  можно   на  авто.  И  секретарше  явная  лафа,  всего  работы -  покормить  кота! Ить  мудрецы,  те  алеуты!  А  номенклатурные  деляги  наших  городов  тупицы! Им  главное,  за  символы  держаться,  казной  распоряжаться,  а  в  остальном,  прекрасная  маркиза,  всё  хорошо  и  всё  понятно…И  я  подумал:  а  ежели  на  должность  здешнего  префекта,  пристроить  Сидора  или  Свистуна?  Что  там  сидеть,  что  здесь  махать  хвостом. Ты  как  на  это  глянешь?
       -Нельзя,  Ванюша,  -  улыбнулась  Лада,  лаская  взглядом  альбиноса  минитигра  Свистуна. -  Тут  они  на  воле,  а  там  сидеть  на  креслах  и  дремать,  но  долг  предисполкома  исполнять. Ну  разве  можно  милую  свободу  сменять  на  вкусную  жратву?
       -А что? Согласный, это  самое,  совсем. Удовольствие  ловить  мышей,  сменить  на  шило  в  заднице,  когда  сидишь  на  кресле,  охоты  мало  у  кого  найдётся.  Котов  оставлю  я  в  покое  и  сам  займусь  делами. Тут  я  мельком  взглянул  на  местные  моменты.  За  городом  имеются  места  для  пролетариев  труда,  чтоб  отдыхать  на  дачах  от  негожих  дум. Конечно,  не  Рублевка,  а  Копейка,  но  кормит  душу  и  даже  естества.  А   дачники  там  ропщут,  из  Правления не  могут  выгнать  паразитов. Надо  побеседовать  с  составом  активистов  дачного  союза. А  то  и  морду  изукрасить,  хотя  все  дерьмократы   советуют  стучаться  в  суд. А  ну-ворищи  как  нас  судят?! Запрягай-ка  напрягаловку  и  сотвори  вопрос. Почему  они  успешные,  а  остальные  лохи?.. А  потому..,  а  впрочем, айда  они  за  плинтус,  а  я  свожу  тебя  в  театр.  На  Дездемону  поглядеть  или  пощупать  взглядом  лебедей…Хотя,  обратно  непонятка.  В  театры   наших  дней  нормальным  людям  путь  закрыт. Воистину,  бывают  подлые  места! По  сцене  ходят  неглиже,  а  то  и  вовсе  в  стрингах,  ругаются  почище  подворотних  сявок,  чужие  мысли  выдают  за  эврику  в  себе,  взамен  возвышенного  чувства,  похабство  выставляют.  Ить  ты  же  видишь,  они  и  не  скрывают,  что  переняли  низменную  моду   друг  дружке  членом  щекотать  зады. А  кто  не  подставляет  анус,  тому  не  подают  руки.  Ить  хочется   кричать:  позор  на  всю  Европу, всем,  кто  подставляет…Ну  есть  же  там  нормальные  умы!  Нет, Ладушка,  свет  ясный!  Останемся  сидеть  мы  дома,  займёмся  чем-нибудь  другим, приятным. Хотя,  минутку  погоди,  завис  к  тебе  в  моём  уме  один  вопрос.  Тут,  относиельно  бабец,  шерше  ля  фам. Писатель  Сан  Исаич  после  зоны,  по  глупости  ума  и  множества  амбиций,  на  деньги  ЦРУ,  издал  не  мало  пасквилей  на  власть  народа,  чем  поспособствовал  и  гибели  Союза. Я  почему  отметил  его  глупость?  Он  не  стратег  и  в  завтра  не  смотрел,  хотя  хотел,  чтоб  было  лучше  для  народов.  Но  благоденствие  не  может  вдруг  свалиться,  его  построить  надо,  а  это  надо  знать -  терпение  и   труд. И  время! Но  к  разрушению  Союза  он  руку  приложил  и  сам  Никуда  Ёперескин,  за  то  ему  награду  учредил.  Хотел  устроить  помпу, ан  Санисаич  орден  отклонил,  не  захотел  мараться.  Душа  его  в  то  время  уже  не  черною  была,  народными  слезами  чуть  отмылась. Вопрос  мой  в  чём?  Автор  множества  брехни  от  ордена  отрёкся,  а  чуть  отбросил  он  коньки,  прошло  немного  лет,  как  выбранный  на  место  Ёперескина  гарант,  к  юбилею  пасквилянта,  снова  наградил  его  регалией,  а  половинка  приняла.  Пошто?  Какие  мысли  двигали  её  поступком?
       - Ох,  Ваня,  ты  совсем  болван! Женщина  в  годах  былое  вспомнила,  и  экивоки  приняла  за  милые намёки,  тогда  как  новый  вождь  показывал  уроки  толерантности  в  кругу  заклятой  либеральности! Но  вскорее  она  остыла  и  поняла:  при  старости  цветы  со  временем  увянут,  а  орден – никогда. К  тому,  там  прилагалось  серебро  тридцатой  пробы.
       - Ну  да,  за  подлость  ныне  платят  не  жалея,  а  кто  её  не  позабыл,  того  она  и  жгёт.  К  такому  разговору  ещё  одна  мысля  родилась.  Что  лучше  государству  и  народу,  капитализм  аль  коммунизм?  Я,  как-то  отдыхая  от  безделья,   по  косточкам  собрал  капитализм,  в  Украдии,  у  нас. Владелец  катитала,  известно -  вор. Иначе  чем  примножить  накопленья?  А  надо  ему  много. И  имидж  в  деньгах  показать,  и  бабе  на  наряды. Впрочем,  жены  чинарей,  когда  приходит  время  отчитаться  за  доходы,  за  пояс  затыкают  всех  мужей  в  добыче  ассигнаций,  я  исключения  из  правила  не  видел. И  тут  понятно,  мужья  при  должности  высокой  и  чтоб  чего  от  них  добиться,  без  взятки  никогда  не  обойтиться.  А  ежели  в  контору  для  супруги  обратиться,  устроить  консультацию,  а  то  и  реферат,  всё  может  проясниться. Но  то -  капитализм:  жируют  единицы,  а  трудится  народ. Теперь  возьмём  утопию - коммуну. Там  нету  денег  и,  значит,  нет предмета  искушений, а  в  остальном,  нормальному  народу  много  и  не  надо. Кому  взблазниться  поблистать,  вон  сколько  бижутерии,  а  нет -  позолотить  предмет  и  вся  недолга. Всё  дело  в  воспитании  привычек, а  в  коммунизме  вредных  нет! И каждому - за  труд! И  коротко  и  ясно.  Или  я  дундук?.. Ну  ладно, а  вот  на  дачки  надо  поглядеть  всенепременно! Завтра.

                Хождение  для  дела  по  гостям

                _________    *   __________
       Так  посудил  Иван  с  супругой  и,  не  откладывая  в  ящик,  места  те  утром   посетил.
       За  городом,  раскинулись  угодья.  Пять  тысяч  зонтиков  от  дождика  и  солнца,  при  каждом  домике  шесть  соточек  земли.
                Владения  для  управления  большие,  хлопот  не  мало,  верно,  и  ещё  лет  несколько  назад,  альянсу  садоводов  «Плодоножкам  смерть!»  свои  услуги  на  должность  председателя  Правленья,  обаяя,  навязал   некий  хмырь  фон  Коцит.
      Была  такая  мода,  носить  квадратные  усы  под  носом,  чтоб  пальцем  сопли  вытирать,  а  этот  перенёс  растительность  под  нижнюю  губу,  чтоб  язы- ком  снимать  соплю. Ну  и,  конечно,  галстук,  и  повадки  шельмеца.
       В  давней  степени  заслуг  он  подвизался  на  должности  в  райкоме  партии  наставника, инструктора, экспертом, - учил  партайгеносов   шестерить  начальству. 
       С  годами  перестройки  и  дальнейшей  ломки  отношений  фон-барон сменил  окрас  и  выбился  в  общественного  члена  в  собрании  высокоподлых  лиц  при  городском  бомонде. (Такое  замечание  про  фронду  всякий  может  пропустить,  если  шапка  не  дымит). 
       А  по  званию  шельмец  - Аскольд  Аркадиевич   Коцит. Про  благородную замесь  в  кровях  от  фона  ему  внушила  бабка  Евдокия,  да  и,  к  тому,   открылась  мода  на  иметь  из-под  забора  предков! От  князя-барина  или  его  секретаря. В  нашем  обществе  сообществ,  то  знак  сметаны,  сливок  из  элиты,   с  генами  халявы,  с  девизом  «Зад  Мамоны  нам  маяк!»
       И  надо  навсегда  иметь  ввиду,  что  если  кто  руководил  сначала,  он  обя-зательно  туда  потянется  потом.
       Вестимо,  в  прежние  года  в  такое  дело  с  молодых  ногтей  шли  неохотно,  туда  их  партия  пихала  стимулом  отбора  или  выдачи  партийных  ксив.
       А  кто  теперь  идет  руководить? Чем  прельщает,  ощущая  задом,  кресло  нынешних  аборигенов  креативного  труда? Правильно!  Распределением  бабла!
       И  охотников  туда  до  биса,  не  в  обиду  сказано  хохлам. А  кто  такое  Бес  и  куда  он  щас  залез?
       В  новую  систему  отношений  в  рынке  Аскольд  фон  Коцит  втиснулся  легко.  Из  старого  взял  хитрость,  способности  втирать  очки  и  делать  пыльно,  из  новых  навыков  понравилось  хамло  и  наглость. (Мы  тут  имеем  интерес,  а  вас  здесь  не  стояло!)
      На  должность  Председателя  для  дач, с  планами  на  хапнуть, фон  Коцит  был  поддержан  мэром,  в  его  лице  главой  организации  «Едины  в  воровстве», и  баллотирован,  номинирован  и  пролоббирован  попечительским  советом  от  всех  доходных  фондов Тьмы. 
      Естественно,  с  ресурсом   выпивки  на  выборах,  как  делают  в  особых  округах  и  на Чукотке.  И  Коцит  продержался  много  лет,  стараясь  быть  полезным  всем  особенным  клиентам.
       И  вот  пришла  пора  снимать плоды  эпохи  перемен. 
       Для  этого  ума  не  надо,  а  только  знать  закон:  жизнь  бьёт  ключом  и  всё  по  голове.  Фон  Коцит  подставлял  чужие.
       Трубы  для  полива   грядок  ещё  в  лихие  годы  растащили  на  чермет.  Охраны  не  держали,  а  ханурям  охота  выпить. Они  зимой  тем  занимались, и  с  планами  справлялись. А за  нехваткой  труб,  бессмысленности  жизни, (кто  дачи  по  дешёвке  продал,  кто  бросил  пустырём),  круг  участников   полива  грядок  сузился  до  кольцевой  дороги  у  конторы.
       Запущенных  угодий  в  списке  набралось  не  мало,  и  Коцит   до  поры  держал  их  на  уме.  Ведь  статься  не  могло,  чтобы  земля  не  накормила! 
       Мошенник  же  всегда  способен  подоить  бычка.
       И  вот,  время  пролетело,  и – ого!.. 
       Стали  появляться  люди, чтобы  спросить  участок,  где  можно  прописа-ться. Такое  дело  разрешили  тем,  кто  пожелал  через  «барашка»  чинарям,  пожить  на  выселках,  вдыхая  аромат  садов  и  огородов.
       И  дачки  кинулись  наверх  ценой.  На  утаённые  участки,  втихую  от  Правления,  фон  Коцит  залегендировал  от  вертикали  власти  дифицит  и  сгоношил  келейную  продажу. Ау!  Кто  больше  даст?!
       Иван-то,  вобщем,  не  терпел  в  чужих  карманах  шарить,  но  тут  особая  статья,  как  личному  врагу  халявы,  ему   необходимо  знать  балансы  мухлежа. 
       Он  подсчитал  в  отчётах  пикселей  итоги  подвигов  Аскольда  и  гневно  вскипятился. И  Лук  не  сразу  охолонул,  а  уж  потом  в  притвор  Правления  при  евроблеске,   осторожно  постучал  костяшками  ладошки.
       И  с  разрешения  за  ней,  вошёл  в  форме  старлея,  уполномоченного  шастать  по  участку.
       Фон  Коцит  сильно  удивился  и  возмущением  едва  не  удавился:  такого  звания  мента  ещё  тут  не  хватало.
       С  него,  если  попросит  одолжения,  ни  взять,  ни  репрессировать  особо.
       Но садоводы-дачники  перед Правлением  равны. И  Председатель  Коцит явил  улыбку  снисхожденья  и  бросил  интерес:  могу,  де,  чем  вам  услужить,  хотя  мне  недосуг?
       Иван  же  вынул  из  подмышки  папку  и,  на  неё  кивнув,  застенчиво  ик-нул:
       -Тут  жалоба  на  вас:  меня  послали  усомниться  или  подтвердить.
       Улыбка  на  опповце-старлее  висела  будто  бы  стыдливо  и  даже  боязливо. 
       Фон  Коцит  сразу  вспомнил  котировку  дружбанов  из  аппарата  мэра,  на  ум  развязность  прессы  пала,  в  охоте  на  ментов  из  лиходеев  рынку. Им  ста-ли  намекать  на  оборотистость  просветов  на  погонах,  и  недалёко  посылать.
       Такой  расклад  фон  Коцита   настроил   на  кураж  и  разбудил  натуру  хама,  который  никогда  не  сдерживал  разгневанных  чувств.
       -А кто  ты  здесь  такой,  что  собираешься  в  исподниках  понюхать?! Иди и  доложи,  у  нас  всё  на  мази, в  ажуре. А  нет, так  я  с  тебя  сорву  погоны!  И  я  не  потерплю,  чтоб  опповец   такого  мелкого  пошиба  мозолил  мне  глаза! Тебе, видать,  служить  на  хлебном  месте  надоело?! Ишь,  харя  просит  кирпича!
       Иван,  конечно  же,  играл,  и  слушал  с  видом  истукана,  во  фрунте  стоя. И  гонористому  фон  Коциту  с  виной  в  глазах  сказал:
       -Так  меня  ить  это,  прислали  и  сказали.
       -А  я  велю  послать  их  в  заднюю  дыру! И  ты  иди  туда  же! Сгинь  с  глаз,  а  то  задвину  в  морду  тырсу! -  И  это  фон  произносил  в  повышенных  тонах, с  прежним  бешенством  в  глазах  и  брызгами  заразы  из  орала. В  честные  глаза  служаки,  который  чувствовал  перед  страною  долг.
       К  тому,  особенность  характера  Ивана  хамства  не  терпела,  а  служба  у   морпехов  запрещала  потреблять  на  эти  вещи  изыски  языка. 
       А  вот  кулак  был  в  самый  раз. Он  слушался  эмоций  и  приложился  к  носопырке  нахалюги  сам.       Затем  Иван  охальника  схватил  за  скальп,  и – бульк  повторно,  но  под  зубы,  в  ту  самую  бородку!  Ещё  и  по  щекам  с  оттяжкой,  чтобы  болталась  голова  налево  справа,  обратно  вправо,  а  потом  по  кругу.  Затем,  для  приведения  в  порядок,  под  нос  сопливый  сунул  нашатырь.
      -Ты  понимаешь,  что  наделал?!  Ты  как  могешь  орать  на  власть,  носителя  законов,  посланец  наглых  сил?!  Я  уполномоченный  инспектор  опповцев  по  этому  участку!  А  власть  нам  даденая  кем?! Правильно, от  бога  и  смотрящего  за  всеми  в  оба!  Ты  идиот,  не  ходишь  в  храмы  и  полный  атеист?! Орешь  против  Закона,  про  что-то  возомнив!?
       Почти  спокойно  излагал  Иван  и  добавлял,  за  изложением  упрёка,  тычка  ладонью  в  лоб,  и  сдерживал  за  волосы  болтанку  головы.
       От  боли  и  обиды  фон  Коцит  завопил.
       -Сюда! Спасите!  Начальство  бьют  и  проклинают!  Караул,  меня  стегают!
       В  предбаннике  обычно  кучковались люди  и  слышали  шумок,  но  там  уже  привыкли  кликам  не  внимать. Знали:  Председатель  горло  рвёт  на  неугодных,  требуя  фиктивные  долги. Орал  про  коридоры  веры,  про  право  отключить  услуги,   воду,  свет  и  газ,  и  запретить  дышать,  и  жалобы  писать.
       В  ответ  на  вопли  оппонента  Лук  снова  приложил  фон  Коциту  кулак  уже  со  злом,  до  брызг   из  носа  юшки. 
       И  яростно  глядя  на   страх  в  портрете  хитреца,  спросил:
       -Добавить,  или  всё  понятно  про  закон? А  то  воткну  такую  пачку,  что   сразу  купишь  водокачку,  чтобы  умыться  и  забыться.
       -Я  понял,  выступать  не  буду, - угодливо  откликнулся  Аскольд. -  И  если  что,  обычаи  уважу. Да  я  готов  грызть  горлоу  противников  властей! Расписку  написать?
       -Вот  тут  ты  прав,  власть  надо  обожать.  И  помнить:  закон  не  постоянно  - дышло!  А  власть   позорную  любить  не  надо, -  для  генофонда  вредно.  Нас-чёт  расписки  что  сказать? Бумажкой  задницу  утрёшь,  а  я  толкую  о  душе. И  закрепляю  свой  наказ  вот  этим,  -  сказал  уже  без  пафоса  Иван,  но  тырсу  заложил  в  лоб  хоть  и  короткую,  но  звонкую. -  Учу  добру  таким  манёвром.  И  помни,  намотай  на  ус:  деньгами  сеют  зло,  а  вот  добро  должно  всегда  быть  с  кулаками.
       Затем  помог  подняться  и  поставить  стул,  сунул  Коциту  платок.
       -Преобрази  лицо,  и  мы  продолжим  тему.  Вон  зеркало  о  бок  гаранта  на  стене. И  помни:  бьют   сначала  за  слова,  а  уж  потом  за  дело,  но  я -  на-оборот. В  делах  ты  шкодник.
       Аскольд  заглянул  в  зеркало,  увидел  отражение  с  расквашенной  губой  и  носом, сизым  фонарём  у  глаза,  и  быстро  выставил  кураж.  Забыл  как  был    побит  и  каялся  в  грехах.
       -Ты  лезешь  на  рога,  козел  в  погонах?! Да  я  скажу  своим!  У  нас  тут  камера,  а  ты  наворотил!  Нет,  ты  попал,  поганый  мент!  Ну,  я  тебе  переатт-те-тестацию  устрою!
       И  кинулся  в  карманы,  нашел  мобилу-раскладушку  и  стал  давить  на  кнопки.
       -Сышь,  Ваныч!  Меня  тут  опповец  побил!  Ворвался,  стал  качать  понты  и  требовать  на  лапу!  Шантаж  открытый! Тут   всё  на  камеру  заснято!  Ты срочно  приезжай!  Бери  ОМОН  и  прокурора!  Надо  повязать!  Нарушил  все  права,  чихает  на  свободу! –  Фон  Коцит  откричался,  прихлопнул  крышку  раскладушки,  с  победой   посмотрел  на   Лука. – Ну  вот,  приедут,  и  тебе  кранты. Служил  недолго  подлицай,  явились  партизаны!
       Лук  визави  послушал,  покивал,  поглазел  по  сторонам. Вибкамера  висела, верно. Иван  пожал  могучими  плечами.
       «Ну,  было  дело,  бил  в  морду  опповец  Аскольда,  так  ить  за  дело!  И  ежели  приедут,  извлекут  урок. А  то  по  физии  самим  нарваться  можно.  А  что  касаемо  портрета,  чтоб  свежесть  на  лице,- исправим  и  презентабельность  добавим.»
       И  тут  же  чиполины  принялись   и  сняли  с  носа  Коцита  припухлость,  закрасили  фингал,  восстановили  бодрость  духа.
       -Ну  вот,  высокой  марки  шестернёй  властям  глядишься.  И  морду  выпросил  поправить,  и  вид  унылости  пропал. На  то  и  фон-барон  при  голубых  кровях. И   ладушки,  дождись  ОМОНа,  а  я  потом  зайду. –  Но  придержался  за  рукав  Аскольда,  прежде  чем  покончить  укорять. -  Да,  вот  ещё  чего! Ты  получил  по  ряхе,  а  за  что,  понял?  Не  знаешь?  Нахаловку  пришили?.. Ах,  ах!  Нарушил  ить  закон  простецкий:  жить  самому  и  жить  давать  другим.  И  строишь  изумлённые  глаза,  тогда  как  нало  помнить,  хамам  морды  гладили  всегда.  Ладно,  сгинь,  мы  толком  позже  помозгуем,  а  ты  пока  подумай,  как  возвратить  немалые   долги!
       И  Лук  убрался  восвояси. 
       Чтобы  под  вечер,  как-бы  невзначай, уже  не  опповцем,  а  с  имиджем  лица  возле  гаранта,  нанесть  визит Аскольду  в  городских  апартаментах.  Как  будто  ездит  по  Стране,  и  заскочил  к  успешному  мухляле,  где  интересно  посмотреть,  извлечь  уроки.  Просторную  квартиру   посетил  в  кругу  поджарых  молодых  людей  степенной  оправки,  но  с  видом  наготове  врезать,  хоть  будь  ты  легендарный Тамерлан  иль  Македонский  Александр,  а  то  и  сам  товарищ  Троцкий.
       -Мы  к  богу  обращаемся  на  ты,  так  что  терпи,  фон  Коцит. Ты  не  хавронья, - сходу  заявил  Иван,  садясь  к  широкому  столу  с  подносом  экзотических  даров  от  Флоры,  с  бутылками  питья  на  разный  вкус. Всё  это  сочинили  чипы. – Я  слышал,  ты  умом  богатый,  ведёшь  удачный  оборот  в  деньгах.
       -Стараюсь, господин  хороший! -  принял  лесть  Аскольд,  подспудно  испугавшийся  последствий.
       Недавно  Коцит  заказал,  и  в  метро  столицы  ему  сообразили  ксиву  для   члена-кора  Академии  Прокисших  Щей,  теперь  тех  Академий  расплодилось,  что  вшей  голодных. А  это  вовсе  не  с  изюмом  шиш,  а  как  монета  для  гадания  судьбы!  Орла  покажет,  так  почёт, возможность  поиметь   маржи,  олухам  повесить  макароны,  а  решкой  выпадет, не  приведи  Создатели  помыслить,  а  СМИ  узнать, -  полная   гарантия   в  разор  попасть.
       Но  член,  который  приближён  к  гаранту,  мысли  перебил  и  объявил:
       -Тогда  тебе  задачка  из  жалобы  господ  товарищества  дачников «Плодоножкам  смерть»  на  твою  милость.  Куда  стекает  разница  воды  и  денег  за  полив,  если  взять  не  за  сезон, а  долгие  года?  В  какой  кадастр  подалась  дюжина  участков  по  шесть  соток?  Собрали  люди  асфальтировать  дорогу,  на  водопровод,  на  газ,  который  достояние  немногих!  Где эти  элементы  соцзащиты? На  трансформатор  сбрасывались, баят. Носители  энергии  тут  есть? Покажи  на  диаграмме  достижения  в  успехах. Или  прислать  те  молодцов  из  аудита?
       -У  нас  не  может  быть  остатка  в  минусах,  господин  советник  грандгаранта! Толечко  в  плюсах,  при  достижении  прогресса! Кто-то,  видимо,  ошибся,  в  компьютере  нажали  не  туда. Мы  разрешим  проблему! – залебезил  Аскольд,  впрочем,  для  проформы.
       Он  уже  пришёл  в  себя,  включил  автопилот  в  извилинах  для  разговора  с  высшим  руководством. В  программе  сразу  проявилось:  особа  приближенная  к  гаранту попужает  и  сделает  рукой. Ну,  для  порядка,  похмурит  брови. А  так,  всё  обойдётся,  если  вовремя  нальют.
       Но,  болван,  не  знал,  что  пришёл  Иван!  И  Лук  в  ответ  простецки  покивал.
       -Вестимо,  можно  ошибиться. Кто  бы  спорил. Но  в  Управляющей  Конторе  обязан  быть   проэкт  для  инвестиций. А  по  нему,  планы  для  доходов. Рупь  сюда,  теньге  туда,  но  должен  быть  навар,  чтоб  было  что  покушать.  Выходит  так  или  обратно?
       -Естественно!  Без  плана  на  гешефт - никак! Куда  ни глянь, - раскатывают  губы.
       -Тогда  по  чести  отвечай. Ты,  я  проверял,  много  лет  за  главаря  тут  ходишь. Сколько  наварил  маржи  для  дома  и  выводка  моделей?.. Впрочем,  знаю. А  вот  насчёт  моделей,  вкус  твой  вшивый.  Они  же,  как  портянки  по  длине, да  и,  к  тому,  худые!  Охота   по  мослам  стучать?.. Лады,  докладывай  и  помни!  Борьба  с  ворами  как  бежала,  так  и  продолжится  на  многие  года. Борьба  особыми,  смягчёнными  делами.  И  есть  пословица  у  нас:  меч  покорных  не  сечёт,  а  токмо  на  плечо  плашмя  кладёт,  посвящая  в  лизозады.
       Член  при  смотрящем  облизнулся  и  значительно  улыбнулся.
       -Как  на  духу -  одна  зарплата! Свожу  концы  с  концами,  а  связать  не  получается,  кончики  коротки. Тому  подай,  для  мэра  отпили,  а  этому  устрой  банкет. Но  надо  думать  и  о  членах  «Смерти  плодоножек»! Счета  из  банков  решетом  текут,  не  зная  остановки! Хотя,  страна  у  нас:  Ура! Ах,  ваше  благородие,  высочество  и  прочие  чины!  Не  все  ль  равно,  куда  бежит  вода? По  жизни  к  смерти  иль  вспять.  Главное,  нужны  финансы,  а  это  не  даёт  поспать. И  я,  стараясь  укрепить  державу  личным  вкладом,  кладу   всю  душу  на  алтарь!
       Фон  Коцит,  скаля  ослепительно  фаянсовые зубы,  помнил  про  дамоклов меч,  боясь  утратить  капитал  и  жизнь. Впрочем,  зачем  без  денег  прозябанье?!  И  он  налил  слезой  глаза.
       Но  Лук  в  диалоге   вскричал:
       -Врёшь,  толерантная  каналья!  Воруешь  у  людей  и  скалишь  зубы!
       Иван  взорвался, вспоминая  что  все  вокруг  и  сам  смотрящий,  ложь  всяких  прохиндеев  принимают  как  условность,  без  тяжести  на  подбородках  и  без  ухмылки  на  губах.  И  в  знак  протеста, Лук,  из  представителя  гаранта,  превратился  в  грозного  царя,  Великого  Петра. И  тот,  коротеньким  тычком,  в  оскал  зубов  у  оппонента,  державным  кулаком  заехал!  Индифферентно,  но  с  чувством  выполненного  долга.
       Работу  от  дантистов  частично  Коциту  пришлось  сглотнуть,  а   часть  по  долу  жемчугами   раскатилась.  А  Пётр,  оборотиашись  к  эскорту  преображенцев,  при  шпагах,   поверх  буклей,  в  треуголках,  прорычал:
       -Каналье  дыбу  учинить  у  Ромодановского  кесаря  и  князя!  Понеже  сбрешет  и  ему, -  сделать  укорот   мужского  уда  на  фалангу!  Я  лжи  терпеть  не  смею, пущай  и  все  машеры  усомнятся. -  И  в  след,  когда  преображенцы   шпагами  приставились   к  объёмной  заднице  Аскольда,  попужать,  добавил,  но  себе,  со  злом   встопорщивая  жесткие  усы. – «Жизнь  новую  построить  надо,  а  эти  врут,  не  убоясь  богов!  Так  вот  меня  уж  побоятся,  хоть  я   не  кат,  а  токмо  от  галактики  наместник!»    
       Потом  Иван  вернулся  в  облик  комиссара  Лука,  агента  по  внедрению  ума  и  совладельца  фирмы  «Всем – труба»,  и  почесал  затылок.
       «Ишь,  как  наворотил.  Сказке  кончиться  б  добром,  а  я  его  определил  на  дыбу. Хошь  виртуальное,  но  наказание…А  может,  ему – клизму,  фужера  на  три  самогона? Чтоб  вечно  пьяным  был,  а  запах  не  оттуда?..  Опять  нехорошо,  походит  на  садизм…Или  с  бесстыдниками  так  надо?  Ить  в  Храмах  грешников  стращают  адом,  а  там  несладко. И  кто  тут  прав?.. Однако  отморозка  в  тараканы   перевесть.  Будет  живой,  но  тварью.  Или  отправить  его  душу  в  речку  Коцит?  Фамилию  он  должен  оправдать.»
       Собрал  такие  мысли  и  возвратился  к  Ладушке  домой.
       И  вечером,  как  пишут  в  книгах,  она  к  нему  не  прижималась,  она  прижатая  была. Облобызатая. У  них - любовь.  И  ласки  разные  при  ней…
       А  что  касаемо  истерии  про  секс  на  всяких  шоу  медиапродукта…Так  вопиют:  сексообильна  бледи  света,  старается  не  упустить  момент! А  глянь,  под  старость - кривоножка.

                И  прочие  заботы

                __________   *   __________
       Но,  размышления -  работа  мыслям,  а  за  отдельно  взятым  регионом  нужен  глаз,  да  не  один.
       В  районе  дама,  вольная  вдовица,  почти   удачно  вышла  за  вдовца.
       Мужик, тот  сильный  пол,  выбился  в  большого  деловара  и  деньги  побежали  к  нему  сами. Пальцем  поманил,  и  они   в  кармане.  И  деловой  настолько  погрузился  в  заготовку  баксов,  что  стал  плевать  на  просьбы   и  мольбы  жены,  чтоб  отдавать  долги  природе,  в  смысле,  делать  ночь  короче  при  любви. Тип  тот  не  то,  чтоб  в  импотенты  записался,  а  просто  стало  мало  занимать. Деньги  возвышали  интерес, адреналину  добавляли,  а  женский  пол   казался  пресным  и  только  время  отнимал. В  общем,  укатала  сивка  бурку  не  на  ту  каурку.
       А  новая  супруга  сдобная,  в  соку  горячем,  и  ей  начхать  на  естество – никак.  И  при  тоске,  паническим  мыслям  заместо  и  даже  вопреки,  обзавелась  пассионаром. У заместителя  супруга,  тут  же  разгорелись  искры  зависти  на   башли  ейного  добытчика  добра. Хотя  мадам  предупредила:
       -Жеребец  ты  озорной!  В  жизни  много  чего  делать   надо,  но  ставить  знаки  качества  за  трату  денег  или  делать  ребятню - зазорно. У  тебя  выходит  лучше,  когда  ты  силы  для  потомства  прилагаешь,   а  деньги,  если  вдуматься, - навоз.
       -Так  примочить  бы  мужика,  а  бабло  заначить! Щас  лафа:  на  нарах  отсидишь  до  срока,  а  после  можно  ехать  на  курорт!
       -Кто  бы  против,  а  я – за! -  согласилась,  сделав   гузночкою  рот,  супруга  делопута,  но  в  замысел  внесла  поправки:  - Только  человека  для  работы  брать  не  надо. Тому  платить  и  после  затыкать  хлебало. Самим  бы  справиться. Водку  пьёт  Петрунчик  редко, зато  метко. Ему  поболее  налить,  чтоб  бдительность  уснула,  по  макушке  стукнуть  чугунком,  и  - головой  в  колодец. Он  как  раз  открытый   возле  дома,  а  на  дворе  метелица-пурга.
       План  приняли  и  дело  провели  опрятно,  без  концов.  Сыщики-менты  и  не  пытались  их  нашарить,  ввиду  падения  хмыря  в  открытый  люк  каннализации,  да  под  парами  от  перцовой,  ночью,   и  в  буран.
       Но  Ваня  Лук,  как-то  пробегаясь  чипом  по  сусекам  в  черепушках  горожан,  нашёл  прокол  в  работе  ОППа. И  посетил  Феклинью  дома,  в  костюме  старшего  майора,  времён  Ежова,  когда  тот  был  ещё  товарищем  наркомом.
       Стараниями  ящика продвинутая  баба  удивилась  голограмме  и  даже  кинулась  крестить  нечистую  астральность,  но  уполномоченный  на  всякие  дела   велел  потрогать  полу  кителя  вблизи  мужского  инструмента.
       -Чистый  шевиот  для  комсостава! И  ни  факира,  и   нету  мистики  на  гран.
       -Ага,  понятно,  видела  в  кино!  Пистон  вставлять  мне  будешь  прямо  на  столе, -  грудями  колыхнула  Фёкла,   давая  знак  возможного  кокетства.
       -Ну  что  ты,  я  не  филантроп,  не  стану  услаждать  врагов  экстазом. Поговорим,  оформим  протокол,  при  подозрении  на  цель  лишения  у  гражданина  Бублика,  а  вам  родного  мужа,  жизни.
       И надмайор  оскалился,  нахально  кинул  ногу  на  другую,  имея  позу  следака  перед  врагом  привычного  порядка.
       -Ага,  а  то  не  в  курсе  ваших  безобразив! Про  ваши  байки  в  ящиках  толкуют.  Мужик  ушёл  из  дома  в  непогоду,  случайно  забурился,  а  мне  ответ  держать?!  Подтасуешь  факты  и  -  на  народный  суд!  Поставить  птичку  на  отчёт,  а  лычку  на  погоны,  - втулила  Фёкла  свой  протест.
       -Нет,  гражданка-окаянка,  у  нас  всобачить  в  протокол  туфту  неоспоримо  трудно, -  качнул  фуражкой,  с  осуждением  в  красивом  баритоне,  Лук. –  И  эту   свирестёлку,  которая  царица  доказательства,  -  личное  раскаяние,  суд   признает  за  правду  не  всегда.  Скорее  анонимке  даст  дорогу,  там   бдительность  народа,  в  борьбе  за  справедливые  права. Ить  и  себя,  в  удобном  деле,  можно  оболгать,  когда  получишь  меньший  срок,  имея  все  права  на  вышку. Но,  и  пытая,  заставят  лишнее  сказать  взамен  фактуры.  А  усекёт  начальник  следака  на  подтасовке,  так  упечёт  в  подвал,  отдаст  под  трибунал. А  там  вдвойне  опасно:  могут  заварганить  так,  что  попадёшь  под  стенку  постоять, покуда  нажимают  на  курок. Кому  охота?!
       - Так  это  что  же  так  выходит,  ворон  ворону  глаза  клюёт?!  И  на  лапу  не  берут  и  не  воруют  золотишко  из   вещдоков?
       -Насмотрелась  в  ящике   картин  от  либералов,  лярва?!.. -  взорвался  степенью  в  квадрат,  но  быстро  охолонул  Ваня. -   Хотя,  бывало  редко,  а  случалось,  тырили  чужое. Но  их,  когда  ловили,  сразу  шлёпали  без  права  покурить  на  посошок. За  подрыв  авторитета  государства  и  шкурный  интерес. Ещё  претензии  имеем?
       - Ну  ты  заладил: шлёпнуть  да  расстрел! Чего  со  мной  тут  делать  собираются? Тоже  к  стенке,  или  прикажешь  стать  ракообразно,  а  то и  в  койку  лечь? Вы  все  тут  извращенцы.  И  заявляю:  со  света  мужа  не  сживала!
       Феклинья  всё  еще  ворчала,  хотя  в  глазах  держала  смех. Она  надеялась  склонить  военного  на  грех,  а  там,  глядишь,  и  отвертеться. Менты  ведь  не  увидели  вины,  а  этот  привязался!
       -На  хамство  и  намёк  на   аморалку  отвечать  не  стану,  но  в  полную  известность  ставлю. Исполнителя  пошлют  работать  к  муравьям, заказчику  положена кровать. На  койке  будешь  спать  счастливо  сорок  девять  лет.  Проснёшься,  правда,  древнею  старухой.  Но  зато,  открыв  глаза,  увидишь  многие  прогрессы! Я  думаю,  в  те  времена  тебе,  даже  по  старости,  уже  не  смогут  отказать   на  право  для  забавы  с  механическим  партнёром,  о  чем  ты  тут  мечтаешь  втайне. За этот  взгляд  за  горизонт,  я  полагаю,  можно  откровенно  выложить   всю  правду. А  за  неё,  суды  клянутся,  может  выйти  меньший  срок.
       -Ага,  скостят  лет  десять  на  лежанке! Ещё  чего? Да  лучше  б  мне  в  Америке  родиться!
       -А  што?  Хорошее  желанье! Тамошние  тюрьмы  хвалят  знатоки. Жратва  в  больших  калориях, время  убивают спортом,  ящик  в  камерах,  и  выдают  резиновые  куклы  или  фаллос  из  пластмассы. Сервисы, – можно  помечтать!  Смычков  до  тыщи  двести  за  минуту,  и – пока  служит  батарейка! Но  для  такого  кайфа,  срок  потребно  схлопотать  в  их  штатах, - посочувствовал  Иван,  глядя  на  шеврон  на  рукаве  для  опера   особых  полномочий. – А  тут  тебе,  как  в  сказке,  выбирать  из  трёх  одно.  Чего  захочешь?  Обетованный  регион  для покаяний  и  познаний,  либо   таракании  бега  устроить,  чтоб  не  попасть  за  плинтус  на  голодную  житуху,  или  баюшки  на  долгие  года. И  учти,  эдакий  набор  сервиса  предлагают  либералы.  А  ежли  б  от  меня,  так  я  бы  посоветовал   провояжировать   в  Историю  веков,  и  предложить  букет  услуг  оттуда. А  там,  на  выбор,  - не  боись  смотреть  закрытыми  глазами. И  четвертуют,  на  кол  сажают,   и  заливают  глотку  маслом. И  всё  такое,  без  согласия  сторон!  А  ежели  в  последний  век  телепартировать,  то  там   придётся  вкалывать  на  зоне,  лучком  в  тайге  работать. Как  отмечают  нынешние  словоблуды:  дармовым  трудом  крепить  Страну  и  делать  план  для  пятилетки.  По  их  понятиям,  за  преступления  теперь  платить  надо  морально,  те  времена  прошли,  когда  трудом  на  благо  государства  искупались  всякие  грехи. Но  я  противник  новым  распорядкам. А  ты,  Феклинья?
        -А  ты  мою  вину, служака,  доказал?! –сорокой  вскинулась убивица  супруга. – Ты  факты  подавай! Так  и  козёл  вонючий  захочет  женщину  обидеть,  не  спросив  добра  на  случку!  Муженёк  скопытился,  упамши  в  яму!  И  головой  ударился  об  крантик  вентиля! И  мне  его  не  жаль,  как  жеребец  он  никудышный,  но  убивать  не  собиралась.  То  был  несчастный  случай!  Вот  те  крест,  а  вот  и  шиш!
       -Эх, Феня,  Флора  и  Феклица! Да  вы  план  удаления  партнёра  обсуждали,  сбирая  ползуниху  на  ковре  в  твоей  любимой  позе  рака!  Теперь  же  -  техника,   ты  время  сериалам  выделяешь  и  видела   в  кино! И  тут,  у  нас  записано  в  картинке  и  в  словах, -  доказывал  и  уличал  во  лжи   Иван  вражину  жизни  убиенного  барыги.
       Лук  выставил  на  стол  планшет  и  запустил  кино.  А  в  нём -  забавы  на  полу,  восторги  погружений  и  всякие  слова  про  продолжение  таких  минут  в  отсутствие  фартового  дельца,  зато  в  присутствии  его  бабла.
        -Фи! -  махнула  пухлою  рукой  Феклица. – Подделка  папарацци!  Хороший  адвокат  укажет  на  фуфло   и  без  особых  башлей!
       -За  малый  куш,  хитрющая  Феклуша,  кусачие  юристы  не  берутся.  Ить  знаешь  ты  и  знаю  я,  что  звуки  голосов  между  экстазов  подтвердятся.   При  совокупности  восторгов  и  в  натугах   на  приплод,  баба  завсегда  кричит  родное!  Истину  природы  скрыть  нельзя! И  радуйся:  при  дерьмократии  живёшь. Подумай,  щас,  вот  ты  убила,  а  тебе  ить  не  колодки,  а  с  поклоном  -  адвоката,  уют - в  отделанные  чертоги,  и  даже  ноутбук! А  ежели  б  советский  суд,  гуманный  самый  в  мире?  Да, да,  не  усмехайся!  Теперь  дают  пожизненно  срока,  не  каждому,  но  иногда,  и  он  до  самого  явления  старухи  под  хламидой,  сидит  и  видит  небо  в  клетку. На  это  надобно  терпенье  и  здоровье,  чтоб  муки  у  души  преодолеть. А  в  старые  года  не  измывались  над  душой:  приговорили  к  высшей  мере,  стрельнули  в  темечко,  и -  вечный  сон  без  снов, и  всё  тебе  до  лампочки  Чубайса. Но  разговор  у  нас  пока  душевный,  без  бумаг  для  протокола. И  у  тебя есть  выбор,  пока  всё  я  решаю. И  ссылку,  на  Невьянск  и  Верхоянск  или  иную  глухомань  Сибири,  я  не  предлагаю,  то  банально  и  старо,  анахронично. Да  и  какая  там  дыра,  когда  в  любом   таёжном  шопе  на  выбор  причиндалы  для  интима  продают?  Махнёшь  на  дальние  края,  где  полная  свобода  от  всего:  ни  денег,  ни  пожрать,  ни  обязательств,  но  всё   возможно  добывать  трудом?!  Иль  пожелаешь  в уголок забиться  паучихой, интриги  выплетая?  Или  желаннее  покой  в  постели,  на  долгие  года?
       Баба  выбрала  страдания  в  покое  ожидания.  Там,  хотя  за  дальним  горизонтом,  но  обещали  показать  мечту.

                Рассуждения  в  обсуждении

                __________   *   __________
        Вечером  Ивана  посетила  то  ли  лёгкая  усталость,  то  ли  слабая  хандра.  Супружница  приметила  присутствие  пессимизма  в  его  организме,  присела рядом  на  диване  и  стала  щекотать  и  донимать  на  разные  манеры  и  места.
       -Што  ты,  Ваня,  приуныл,  носик  твой  невесел.  Новостя  не  смотришь,  адептов  вражьих  распустил,  на  них  охоту  скалить  зубы  потерял. Вон  даже  Сидор  удивлён,  сидит  к  тебе  широким  задом  и  шевелит  хвостом. Иль  все  дела  поделал,  или  болезнь  на  кончик  прихватил?
       -Не  знаю, Ладушка. Насчёт  амура  ты  не  беспокойся  и  сплюнь  через  плечо. А  вот печалей  на  душе  собралось…Дел,  верно,  будто  провернул  не  мало,  а  как  подумать, – ничего  не  застолбил. Ты  не  заметила,  что  мы  стареем  и  переходим  в  ворчуны? Или  вопросов  к  жизни  накопилось  и  мы  ударились  в  охотники  злословить? Ты  как  филолог,  ладно,  но  почему  морпеха  потянуло  рассуждать  и  обсуждать?  Жизнь  закручивает  гайки?.. Нам  лично  нет,