Добрый человек из России

 Мы едем вдвоём. Возвращаемся из не далёкой, но и не близкой поездки. Провожали лето, встречали золотую осень.

 Много красивых мест в России, где мы побывали, но ещё больше таких, которые хочется увидеть своими глазами.

 Теперь поставили очередную галочку, даже две. Достопримечательности, бывшие очень долгое время прямо под носом. В шаговой доступности, если учитывать нашу прошлогоднюю поездку на север, когда добрались до Кижей и проехались через всю Вологодскую область.

 Сейчас, то и дело, удивляемся сами себе – как? Как мы могли так долго не замечать той красоты, что была буквально рядом – можно за день обернуться.
Один рукотворный шедевр, а другой нерукотворный.

 Рукотворный, на удивление, новодел, поражающий замыслом и вкусом. Нерукотворный – можно в подробности не вдаваться – величественное обрамление такой же величественной реки.

 Сытые и благодушные – нам тепло и хорошо. Только что пообедали-поужинали в придорожном кафе. Неожиданно нормально, качественно покормили нас, да ещё в отдельном деревянном домике с панорамным видом на сосны, стоящие на берегу великой реки. В домике, где даже уже работает отопление.
 Обогрели, покормили. Уроженцы не нашей земли, не нашими блюдами, не очень изысканно, но добросовестно приготовленными из свежих продуктов. Такое всегда чувствуется.
 А ведь чего, казалось бы, можно ожидать от не очень приглядной вывески, буквы которой отслаиваются по краям? Название претенциозно-поэтическое, перекликающееся с названием сериала, где снимался молодой ещё Брюс Уиллис.

 Нам даже минусы нашей неожиданной поездки теперь кажутся, если не плюсами, то досадными недоразумениями.
 А чего было ожидать от такой спонтанности? Собрались уже во второй половине дня в субботу, возвращаемся в воскресенье под вечер.

 Не было в гостинице горячей воды? Потекла тепловатая, по сравнению с той ледяной, что из холодного крана? Так ведь живы, здоровы, не чихаем. Выспаться зато удалось хорошо и завтрак был нормальный.

 Мне, правда, не забывается обрывок разговора служительницы музея, куда заскочили ненадолго.
 Она продолжала свой рассказ, говоря почти вдогонку посетителям, собирающимся уходить. Говорила эмоционально, хотя всё-таки сдержанно:
 - Десятилетка в селе была… А теперь детей возят в Энное (название не зацепилось в памяти).
 Позже, в ответ на мой вопрос, - подлинные ли вещи в музее, пояснила, что они относятся к областному управлению – им просто передали оттуда вещи эпохи. Хозяина дома раскулачили в 30-е…
 -  Что там остаться могло… Сейчас бы кого раскулачить, - не сдерживается снова она.

 Музей нас особо не поразил – выглаженная, ухоженная территория с гладко стриженными газонами. Попытка создать антураж и практически ничего подлинного.
 Пробежались – мы здесь были. Разве что – очень маленьким помещением довольствовался художник.
 Информацию всю позже можно вычитать в интернете.

 Виды самого села впечатлили гораздо сильнее – действительно замечательное место выбрали когда-то люди, чтобы обосноваться надолго. Только работы не стало у людей, школа почему-то не нужна стала – а ведь оно же большое, это село…
 С холмов, что его окружают, это хорошо видно. А где школа-то? – непонятно. Даже приблизительно нельзя сказать – где же тут могла быть десятилетка.
 Зато, рядом с домом прежнего раскулаченного богача, стоит хороших размеров коттедж – с флюгерами, большущим участком за сплошным забором - явно хорошо кто-то вложился. Скорей всего, не местный, а этот домик – просто дача с прекрасным видом. В таком домике мог бы свободно разместиться детский сад, скажем.

 Нехорошо считать чужие деньги, напоминаю я в очередной раз сама себе. И всё-таки ещё одна мыслишка крутится – заработанные - нехорошо. А так-то есть и другая пословица – денежки счёт любят…

 Ещё: оба вспоминаем чудесный вид с горы, за дорогу к которой пришлось неплохо заплатить.
 Дорога плохая. Предупредили те, кто брал деньги. Честные люди: сказали – не обманули. Повезло, что везде удалось удачно проскочить, а на самых узких участках, где разъехаться было бы нельзя, никто не попался навстречу.
Удивляемся: неужели нельзя нормально обустроить дорогу, приносящую неплохую прибыль.

 Тем временем, выезжаем на окраину города, через который пролегает наш маршрут. Не маленького такого городка, крупного, прямо скажем.
 Муж проверяет бензин и обнаруживает, что заправляться нужно уже срочно. Бортовой компьютер показывает всего один литр.

 -…на самом деле больше, часть в системе крутится, - поясняет муж и пропускает заправку с неизвестным логотипом.
 Не обращая внимания на то, что прошу залить хотя бы пять литров, чтобы не думалось.
 Он, как герой песни Шаова, свою ласточку кормит только девяносто пятым, можно сказать, с руки. И только бензином с фирменных заправок.
 А она, благодарное детище отечественного автопрома, служит уже десятый год верой и правдой, порхает по отечественным же дорогам разной проходимости – ни разу ещё не подводила в дальнем пути.

 -…на следующей заправимся, какая бы ни была, - обещает он.
 Но проезжает и следующую – та выглядит совсем неказисто.

 Впереди уже только дорога – плохая, разбитая дорога, пролегающая между городами, пусть и большими, но не областными.
 Всё время приходится лавировать, чтобы не попасть колесом в яму. Быстро не поедешь – бензин никак не сэкономишь.

 Наше благодушие улетучивается прямо пропорционально числу наматываемых при пустом баке километров.
 Стараюсь не сказать вслух те слова, которые ненавидят мужчины:
 - Я же тебе говорила…
 Ими уже не поможешь, а муж и так уже понял, что сглупил и вглядывается в окраину села, к которому мы сейчас приближаемся.

 - Ездят же они здесь на чём-то, - проговаривает он.
 Говорю:
 - Давай остановимся около дома с машиной, попросим литр отлить.
 Не реагирует.
 Вместо этого останавливается рядом со встречным мужиком и спрашивает про заправку – далеко ли она.
 
 Безлошадный мужик толком ничего сказать не может. Только говорит, что близко никаких заправок нету. Была вот неподалёку, но закрыли.

 Едем дальше – машина уже давно показывает ноль. Но ещё переваривает какие-то жалкие остатки в своей системе, в которую мне вникать что-то не хочется.
 
 На очередном повороте стоит то, что было когда-то заправкой. Наверное, её упомянул тот мужик. У мужа внезапная надежда на чудо – вдруг работает? Но чуда не случается – некрасивая низенькая будочка с названием «Касса» закрыта наглухо.

 Дальше едем молча, в напряжении. Я – не сказать чего лишнего; муж, видимо, по той же причине.

 Чуда снова не происходит – загорается жёлтый огонёк – двигатель перестал работать, высосал свой нуль до конца – машина уже катится по инерции.
Муж останавливает её.
 
 Мы в поле – в чистом-чистом поле – ни в одну сторону не видно никакого жилья.
Дорога не пустая – не очень часто, но и не так чтобы редко, мимо проезжают машины.
 Муж пытается тормозить каждую встречную-поперечную – всё равно – нам нужен тот самый несчастный литр, всего литр – нам его точно должно хватить.
 Но, встречные-попутные чаще всего пролетают как ветер. Кто-то даже прибавляет скорости, проезжая мимо.

 Я тоже вышла из машины: муж – инвалид, переживаю за него. Мёрзнуть ему, сердечнику, совсем нельзя. Помочь нечем – хотя бы быть рядом. То, что он уже замёрз, видно по покрасневшему носу.
 Он нервничает, посылает меня обратно:
 - Иди, не мёрзни! Я сам. Знаю, сам виноват.
Отказываюсь в машину, хожу туда-сюда, чтобы не мёрзнуть. Осеннее закатное солнце уже не греет, но в машине сидеть, когда мёрзнет он, тоже не получается.

 - Иди в машину. Какая ты вредная…
 Взрываюсь всё-таки:
 - Это я вредная? Я тебя просила залить хотя бы пять литров…

 Но ругаться в таком положении совсем не хочется. Замолкаю. Про себя думаю, что, может быть, кто-то не побоится остановиться, увидев, что тут женщина не первой молодости.

 Пара человек с небольшим интервалом всё-таки останавливаются.
 Останавливаются, но, узнав в чём дело, пожимают плечами и разводят руками. Рады бы помочь, да  – ни у нас, ни у них нечем отлить вожделенного топлива.

 Наконец, когда перспектива провести ночь в остывающей вместе с воздухом машине становится почти ясной, рядом появляется он, наш Спаситель.
 Свою «Волгу» с надписью на заднем стекле «Я помню, я горжусь!» тормозит пожилой мужичок. Притормаживает, не доезжая метров десяти до нас - проезжает мимо и встаёт точно впереди нашей пустой ласточки.
 С ним рядом явно сидит его жена.

 Мужичок выходит из машины, спрашивает про нашу проблему.
 Заправка ближайшая далеко, в городе, поясняет он. До города ещё больше двадцати километров. Бензином, он, оказывается, помочь бы рад, да не может – «Волга» ездит на газу. Зато у него есть фаркоп…

 Подходит к открытой двери своей машины, перебрасывается несколькими словами с женой, возвращается к нам и вопрошает мужа:
 - На привязи поедешь?
 Муж сразу соглашается и снова гонит меня в машину.
 Тоже соглашаюсь без разговоров и сажусь на своё место. Негромко говорю на ходу:
 - Нашёлся всё же добрый человек...

 Повозившись, муж прилаживает видавшее виды снаряжение. Наверняка мужичку приходилось выручать ещё многих, кроме нас.

 Какое-то время муж просит меня помолчать: приноравливается к езде на верёвочке – не такое это простое занятие, требует сосредоточенности – не вкатиться бы в заднюю часть машины своего спасителя.

 Потом приспосабливается, и мы обмениваемся первыми словами.
 Как же нам повезло – в машине без бензина даже не согреться. Муж только что после тяжёлой простуды – ещё одной ему только не хватало. Замёрзнуть сейчас можно быстро.
 Вспоминаю случайно услышанное: Сентябрь – страшный месяц. Так назвал его спасатель, который занимается в сентябре тем, что разыскивает в лесу грибников. Примерно 150 человек в Подмосковье уходят в лес в сентябре и не возвращаются никогда. Именно из-за холода. Подавляющее большинство тех, кого удаётся спасти, находятся в первый день после того, как они ушли в лес.
 Мы не в лесу, но ощущение, что нас спасли из глубокой тайги. В центре России, километрах в двадцати от ближайшего города и живительной заправки.
 Сегодня последний день сентября…

 - Как хочешь, но тут сотней-двумя не отделаешься, говорю я мужу, - надо дать хотя бы пятьсот.
 Тот молчит, но через километра два отвечает-спрашивает:
 - Как ты думаешь, штуку за это будет много?
 - За это нисколько не много…
 - Я уже МЧС думал вызывать…
 - Мы бы успели хорошо замёрзнуть, пока они доехали бы…
 - Наверное…
 - Наверное, жена теперь пилит его, что он так много времени потерял…
 - Ты бы стала?
 - Наверное, нет.

 Нас подтаскивают к заправке на окраине города. Снова напряжённый момент – машина пробуксовывает, дёргается. Но всё проходит удачно.
 Муж выходит, отвязывает машину, передаёт упряжь хозяину и лезет в карман, достаёт бумажку.

 Смотрю немое кино. Мужичок видит, что ему дают, мотает головой, что-то говорит. Муж отсчитывает ещё бумажки, мужичок удовлетворённо кивает.
Оказывается, он не взял тысячу – много. Не отказался от нескольких сотен.

 Спасибо тебе, добрый человек из России. Мы тоже будем тебя помнить. И даже где-то гордиться.

 Домой приезжаем по полной темноте. Два градуса за бортом.

 Какое-то время не могу заснуть – лежу с плотно закрытыми глазами и, тем не менее, вижу как бы какие-то неясные тёмно-багровые тени, проносящиеся мимо – дорога, дорога.
 Всё-таки проваливаюсь, и снится странный сон – ситуация во сне всё время переворачивается, балансирует на грани плохого и хорошего. Только что всё хорошо, тут же всё оказывается на краю чего-то страшного. Только что всё плохо, но ситуация снова выравнивается.
 И тут дорога, делаю вывод, проснувшись под утро. Не отпускает сразу.

 Обнаруживаю, что муж тоже уже не спит:
 - Видимо, нам теперь надо возить с собой шланг, чтобы отлить бензин тому, кому он понадобится.
 Ничего не отвечает.