Криошок. Глава 9

   Егор помог Фридману подняться, и профессор осторожно подошёл к безжизненному телу Киреева. Тот лежал лицом вниз с кровоточащим отверстием в спине.
   У них есть кровь, была его первая мысль. Значит, ничего сверхъестественного. Это не зомби!
   Его спокойный упорядоченный ум, привыкший всегда рассуждать логически, тут же напомнил ему о том, что более бредовой мысли и быть не могло, и если бы ему сказал кто-нибудь из его коллег в НИИ, что он будет пускать в ход такие идиотские псевдонаучные термины, то Фридман рассмеялся бы этому наглецу в лицо, но только не теперь. В данный момент всё самое несуразное казалось абсолютно логичным.
   У Егора отвисла челюсть, когда он увидел сквозную дыру в черепе бывшего начальника станции.
  — А это что такое?!
  — Его надо отнести в лабораторию, — сказал Герман. — Шахицкий знает куда.
   Он посмотрел на группу спортсменов и микробиолога, вышедших из дома — кто-то даже забыл накинуть куртку. Тут были все без исключения, кроме Кати Сметкиной, и профессор подумал о том, что его тест накрылся — следы крови, если они и были, что маловероятно, уже наверняка стёрты с подошв о снег, а убийца остался не вычисленным. Однако к одной нешуточной проблеме добавились другие.
   После внезапного нападения ещё одного полярника из группы тех, которых Шахицкий называл «инфицированными», и захвата Царицына, Герману был необходим новый уверенный и здравомыслящий союзник. Ему показалось, что больше всего в этом плане ему подходит именно Егор, который первым проявил решительность и сноровку. Был ещё микробиолог, но после разговора с Киреевым в душу профессора закралось сомнение. Он и не собирался верить «инфицированному» на слово, тем более после того, как тот проявил крайнюю неадекватность, однако, насколько ему подсказывал здравый смысл, не следовало забывать и о том, что в течение нескольких дней никто в точности не знал, что происходило на станции и, как выяснилось, у каждой из враждующих сторон на этом поле боя была своя «правда» и восприятие действительности.
  — Возьми карабин, — сказал Фридман Егору, указав на лежавшую на льду «Сайгу». — Теперь он твой.
  — ОК, шеф! — кивнул сибиряк.
   Герман подобрал свой собственный пистолет, и тяжёлым шагом направился к кают-компании. Его тут же окружили спортсмены.
  — Вячеслав, — устало сказал он Шумилову. — Помоги Егору и Шахицкому. А ты, Аркадий... — он бросил на микробиолога быстрый острый взгляд.
  — Я всё понял, — ответил тот. — Тело в карантин. За мной, ребята!
  — А как же тест, — неуверенно обронил Павел, опустив глаза на свои ботинки. — Вы забыли профессор?
   Фридман махнул рукой:
  — Все тесты к чёрту!
   Он решил не раскрывать спортсменам своей маленькой хитрости — того, что на самом деле блефовал. Он не видел кровавых следов в комнате, где произошло убийство. Однако нужно было ведь хоть как-то попытаться раскрыть убийцу, и Герман понадеялся, что нервозность преступника его выдаст. 
   Впрочем, теперь это уже не казалось ему актуальным, и он добавил:
  — Если я не ошибаюсь, скоро нас будет брать на приступ целая группировка.
  — Наконец-то ты поверил, — проговорил Шахицкий.
  — А как же Степан? — спросила Чирковская. — Надо идти его выручать! Дайте мне оружие, профессор, на снегоходе я их быстро догоню.
  — Ишь ты, какая боевая! — воскликнул Фридман. — Тут тебе не биатлон и не забег на три километра. Все — марш в кают-компанию!
   Молодые люди с неохотой вернулись в помещение, и Герман закрыл за ними дверь.
   Мужчины молча ждали от него хоть каких-то разъяснений, однако первыми готовность действовать проявили, как ни странно, женщины.
  — Вы как хотите, а мы с девчонками идём выручать Царицына, — не отступала Света. — Хоть он малость и прохвост, но всё-таки живой человек, и мы не имеем права сидеть здесь, пока эти… нелюди делают с ним что хотят. Девчата, вы со мной?
  — Можешь на меня рассчитывать, — ответила Лена, а Люба только кивнула в знак сдержанного согласия и добавила:
  — Можно идти по готовой лыжне — это же был двухгусеничный «Буран».
  — А отбивать Царицына будете лыжными палками? — съязвил Фридман.
  — Что, разве на станции нет оружия? — спросила Чирковская.
  — Насколько я берусь судить, всё оружие в руках тех самых нелюдей, о которых вы, девушка, только что упомянули, — сказал учёный.
  — Ладно, девчата, не гоните гусей, — обронил Дмитрий, человек с не слишком красивым, но добродушным приятным лицом и умным, немного задумчивым взглядом начитанного и рассудительного молодого человека. — У нас есть начальник, он отдаст все необходимые распоряжения.
  — Спасибо за доверие, — ответил Фридман. — Я всё-таки надеюсь на ваше здравомыслие. Мы находимся не где-нибудь, а на Северном полюсе, и здесь не нужно делать опрометчивых скоропалительных решений и бросаться в крайности. Короче говоря, всем слушать меня! Мы останемся здесь, в кают-компании, пока за нами не придёт помощь.
   Он с грустью посмотрел на свёрток, лежавший на столе у окна, в котором была аккуратно завёрнута «ось земли» и подумал о том, что, возможно, это будет первый раз, когда он не воткнёт её в точке географического полюса, поскольку на фоне развивающихся малоприятных, угрожающих чудовищной опасностью событий, предприятие, которое ему поручили, можно считать несостоявшимся. Хотя в данной обстановке можно было предугадать и другие, более устрашающие испытания и, возможно, ещё далеко не всё кончено.
   Он открыл дверь в смежное помещение, где лежала под одеялом Катя вовсе не потому, что хотел её проведать — просто захотел избавиться от общества молодых людей, в среде которых уже назревало нечто вроде бунта, и немного привести в порядок мысли.
   Катя безмятежно спала с повязкой на глазах, — по-видимому, лекарство Шахицкого подействовало. Фридман, стараясь не шуметь, прокрался мимо неё в направлении камбуза, из которого доносился ещё не совсем выветрившийся аромат недавно приготовленных макарон с мясом. Дальше он не пошёл, вспомнив о теле радиста в дальней комнате, и с каким-то растерянным видом остановился перед плитой, на которой стояла горячая кастрюля, накрытая крышкой. Его начало немного подташнивать, — видимо, сказались нервы, а, возможно, и голод, ведь он не ел уже много часов.   
   Помедлив минуту, он снял крышку и втянул ноздрями аппетитный аромат. Затем быстро взял с полки, висевшей на стене, тарелку, выхватил алюминиевую вилку из объёмного стакана, вмещавшего с дюжину точно таких же столовых приборов, зачерпнул из кастрюли большую горсть макарон и принялся жадно есть. Однако пока он ел, перед его глазами стоял жуткий облик Киреева, замахнувшегося на него своим крюком. Казалось, этот призрак не сводил с него своего единственного глаза и не собирался исчезать, — между тем, как ни странно, это совершенно не испортило учёному аппетит и, расправившись с первой порцией, он щедро положил себе добавки.
   За этим занятием его и застал Дмитрий.
  — Профессор, — начал он, с удивлением глядя, как обычно строгий и меланхоличный руководитель экспедиции, давясь и причмокивая, поглощает макароны по-флотски. — Я хотел поговорить с вами наедине.
  — Хотите присоединиться? — предложил Фридман, указав ему на место за столом напротив.
   Дмитрий с трудом подавил в себе рвотный позыв.
  — Нет, спасибо, я уже перекусил.
  — Ну, так что?
  — Я бы хотел, чтобы вы рассказали мне всё.
   Герман закинул в рот последнюю вилку с макаронами, вытер жирные губы рукой и с интересом посмотрел на молодого человека.
  — Что — всё?
  — Я кое-что знаю о бактериологическом оружии. Родился в семье учёных, знаете ли. Ну, и в своё время даже учился на вирусолога, хотя в дальнейшем решил, что это дело не для меня. Мы жили с родителями в засекреченном городе, под которым находилась многоярусная военная лаборатория. Когда мне не было ещё и десяти лет, в лаборатории произошла утечка вируса. Искусственный вирус, созданный военными для того, чтобы вести бескровные войны. Я не буду называть город, но сейчас эта история уже стала достоянием общественности. Вирус за считанные часы распространился по всему городу, убив почти всех половозрелых мужчин. По каким-то причинам, в силу его особой избирательности, болезнь не коснулась лишь женщин и детей. Так что выжил и я сам.
   Фридман кивнул:
  — Да, вам повезло.
  — Так вы в курсе?
  — Разумеется. Я ведь представляю здесь военных.
   Дмитрий умолк, решив, что профессор его разыгрывает, хотя тот был совершенно бесстрастен.
  — В таком случае, хочу задать вам прямой вопрос. Что за бациллу или вирус вы тут испытывали на этой станции и что за тест с визитом на географический полюс?
  — Вы поверите, если я скажу вам то, что знаю сам, Дима, — спросил Герман.
  — Говорите, я слушаю.
  — И не будете распространяться об этом остальным, поскольку это секретная и конфиденциальная информация?
  — Мне дать честное слово?
  — Нет, пишите расписку, — совершенно серьёзно произнёс учёный, доставая из внутреннего кармана блокнот с карандашом. — Вы обязуетесь молчать о том, что услышите, в противном случае, ваш проступок будет приравнен к государственной измене со всеми вытекающими из этого последствиями.
   Дмитрий застыл, с недоверием и даже каким-то испугом глядя на профессора.
  — Вы не шутите? — боязливо спросил он.
  — Ничуть.
   Немного помедлив, Дмитрий накропал-таки продиктованный текст, по настоянию Фридмана поставив жирную отчетливую подпись и дату.
   Спрятав блокнот с распиской обратно в карман, Фридман сказал:
  — В лаборатории Шахицкого создавалось опытное вещество, которое мы должны были проверить на разных группах крови в условиях Северного полюса. Да, на основе каких-то бактерий, но в эти секреты посвящён только Аркадий. По нашему убеждению, это вещество, которое изначально испытывалось на полярных животных, было совершенно безвредным, однако притупляло, в частности, ощущение холода, практически сводя на нет опасность переохлаждения. Нам было поручено провести последний тест — на людях, и мы выбрали вас, крепких сильных и выносливых людей, которые, вероятно, дошли бы до Вершины мира и без этой присадки в кровь. Но с присадкой вы должны были дойти до неё беззаботно, как ангелы, сверхлюди, существа, раз и навсегда победившие криошок, гипотермию, лютый холод.
  — Существа? — в изумлении повторил Дмитрий. — Профессор, опомнитесь, существа — там! — он указал рукой в окно, за которым простиралась однообразная картина всеобщего обледенения, уныния и зловещей тишины. — Они ходят по этой льдине с дырами в голове, как какие-нибудь «зомбаки»! По-моему, вы, сами того не ведая, создали не тех существ! И не ангелов, а демонов, чёрт вас возьми!
  — Хватит! — Фридман пробуравил его яростным взглядом, быстро вставая из-за стола.
   В этот момент за окном промелькнула какая-то тень — слишком быстро, чтобы это был бегущий человек. В тот же миг послышался уже знакомый угрожающий рокот двигателя снегохода.
  — Профессор! — завизжала одна из девушек в столовой, и Фридман с Дмитрием бросились туда.
   Когда они вбежали в комнату, все спортсмены столпились у окна.
  — Он вернулся, — сказала Света, — тот, на снегоходе. Ждёт снаружи.
  — Насколько я знаю, он может быть не один, — как можно спокойнее ответил профессор. — Заприте дверь и сидите тихо!
  — Сидеть тихо?! — с возмущением ответил Николай, и глаза его вспыхнули бешеным огнем. — Знаете, босс, или как вы любите там себя называть, я не привык сидеть тихо, когда наших отлавливают, как быков на лассо и отволакивают хрен знает куда!
   Он направился к выходу, прихватив по пути лом, оставленный кем-то в предбаннике.
  — Стой! — окликнул его Фридман. — Что ты собираешься делать?
  — Сейчас увидите, босс!
   Николай натянул на голову свою чёрную шапку-маску и выскочил за дверь.
   Человек на снегоходе как будто и не думал прятаться. Увидев Николая, он демонстративно сделал ещё один резвый круг перед кают-компанией, словно вызывая того на открытый бой, и притормозил метрах в десяти, помахивая в руке тросом, — видимо, тем самым, с помощью которого он заарканил Царицына. Спортсмен замахнулся ломом и решительно направился к нему, когда незнакомец быстро метнул стальную петлю, едва не накинув её на голову Николая. Однако тот ловко увернулся, отбив стальное лассо тяжёлой фомкой и ринулся на полярника. Последний не стал ждать и дал газ, очевидно, намереваясь дать дёру со станции, и спортсмену не оставалось ничего другого, как со всей силы метнуть ему вслед лом. Метровая фомка пролетела в нескольких сантиметрах от враждебно настроенного полярника, ударившись о ступени веранды лаборатории, как вдруг именно оттуда, со стороны входной двери в лабораторию раздался выстрел, и наездник с тросом вылетел из седла снегохода, врезавшегося через несколько секунд в соседний бакелитовый домик.
   На веранде появились сначала Егор с ружьём, а затем и безоружный Вячек с Шахицким.
  — Меткий выстрел! — поздравил его Николай.
  — Благодарю, — хмуро буркнул сибиряк, спускаясь с лестницы.
   Раненый полярник попытался встать и даже сделал несколько неверных шагов, пока не распластался на снегу. Все четверо подошли к незнакомцу, передёргивавшемуся в конвульсиях. Егор могучей левой рукой перевернул его на спину, и все содрогнулись при виде его лица. К их изумлению, на одной из его сторон полностью отсутствовала кожа, обнажив часть челюстей и черепной кости; с той же стороны не было и ушной раковины, будто её чем-то начисто стесали. Незнакомец открыл глаза и посмотрел на них пустыми воспалёнными глазами, попытался что-то сказать, но вместо слов выдавил из себя только мучительный хрип. Затем его тело свела судорога в последний раз, и он застыл, уставившись в небо. На его лицо упали несколько снежинок, и между домов с воем промчался порыв сильного ледяного ветра.
   Четвёрка мужчин ещё минуту безмолвно стояла, взирая на труп, даже не заметив, что солнце уже давно не искрится на снегу. Свинцового оттенка тучи скрыли его за своей плотной пеленой, и всё вокруг стало особенно траурным, тусклым и мрачным. Ветер, словно в ярости, взвыл ещё сильнее прежнего, взметнув с крыш домов россыпи снежинок и закрутив их в бешеном танце.
   Этот новый неприятный сюрприз, ниспосланный самой природой, заставил четверых мужчин оживиться.
  — Он тут один или можно ждать ещё гостей? — спросил Егор.
  — Можно, — ответил Шахицкий и хотел что-то добавить, как вдруг, будто в ответ на его реплику, взревел один из тракторов, стоявших неподалеку.
   Тяжёлая машина, приподняв снегоуборочный щит, развернулась в сторону кают-компании и двинулась к ней, медленно, но верно развивая скромную скорость. Кабина была покрыта коркой льда, но, вполне очевидно, в ней сидел чужак, прокравшийся в неё, пока внимание всех было отвлечено полярником на снегоходе. Те, кто оставался в доме, тоже заметили трактор и отпрянули от окна.
   Угрожающе рокоча, машина за считанные секунды пересекла пространство до центрального строения, выжав всю возможную скорость, и когда до стены оставалось совсем немного, неожиданно повернула влево и срубила железным щитом блок дизельной электростанции, почти примыкавшей к кают-компании. Спустя миг во всей бакелитовой постройке погас свет, и отключились все обогреватели.
   Трактор продолжил ход, медленно разворачиваясь, явно чтобы продолжить таран, однако Николай с яростным криком, подхватив свой лом, уже бросился к гусеничной машине. В мгновение ока он запрыгнул на трактор и дёрнул на себя дверь кабины, но та не поддалась; водитель, закрывшись изнутри, приник к наспех очищенному лобовому стеклу, даже не глядя на спортсмена, видимо, думая только об атаке на кают-компанию. Николай размахнулся и со всей силы обрушил лом на стекло двери. Кабину засыпали осколки льда и стекла, но дверь водитель так и не открыл. Тогда Николай замахнулся снова, целясь в незнакомца, когда тот неожиданно высунул из кабины ствол своей собственной «Сайги», направив его прямо в лоб спортсмену. Раздался выстрел, и тело Николая отбросило в сторону.
   Егор не медлил ни секунды и выстрелил наугад в сторону кабины.
Трактор заглох в метре от стены кают-компании, из кабины со стоном попытался вылезти человек в синем пуховике, держась рукой за голову. Он довольно уверенно спрыгнул с трактора и замер на мгновение при виде Егора, прицелившегося в него из ружья. Незнакомец отнял руку от раны, из которой хлестнула кровь и, глядя немигающим холодным взором на рослую фигуру сибиряка, медленно поднял ствол своей «Сайги», однако выстрел из ружья Егора прозвучал на долю секунды раньше. Пуля незнакомца просвистела мимо, а сам он рухнул на лёд недалеко от неподвижного тела спортсмена.
   Егор, обойдя подстреленного полярника, подошёл к Николаю и сразу понял, что сделать уже ничего нельзя. Лицо мужчины в изодранной в клочья шапке-маске превратилось в кровавое месиво.
   Из открывшейся двери кают-компании осторожно выглянул профессор Фридман с пистолетом в руке. Шахицкий и Вячек приблизились к телу враждебного полярника. Лицо Шумилова заранее скривилось в гримасе отвращения, поскольку он ожидал каких-то новых внешних уродств. Однако на лице третьего убитого инфицированного не оказалось следов каких бы то ни было аномалий. Удостоверившись, что полярник мёртв, Шахицкий извлёк из кармана перочинный нож и, распахнув на его теле пуховик, уверенным движением рассёк на нём верхнюю одежду от шеи до живота, после чего двумя руками раздвинул одежду, обнажив грудь.
  — Так и есть, — сказал он, удовлетворённо взглянув на ошарашенного Шумилова. — Это Сергей, инженер по транспортной технике. Судя по всему, доживал свои последние часы… хотя, честно говоря, не знаю, как они до сих пор передвигались.
   Вячек уставился на грудь убитого — левее от свежей раны от пули Егора, попавшей в область сердца, отсутствовала довольно большая площадь кожи и тканей, как будто она была чем-то грубо удалена или даже сорвана, и наружу выглядывали кости рёбер.
   Шумилов судорожно сглотнул слюну и ответил с сарказмом:
  — Ну что ж, зато свой транспорт он вёл отменно.
   К ним подошёл Фридман, первым делом осмотрев Николая.
  — В него будто бес вселился, шеф, — произнёс Егор, опустив глаза и будто извиняясь. — Я не успел ему помочь.
  — Да, знаю, — ответил Герман. — А я не успел его остановить.
  — Что, профессор, минус один подозреваемый? — с издёвкой спросил Вячек.
  — Да заткнись ты! — вырвалось у Егора.
  — А что, — промолвил Фридман, — ведь он прав. В первую очередь я подозревал именно его. Но теперь...
  — А если это и был он? — проговорил Шумилов.
  — Если это был он, то нам повезло, — ответил профессор, озираясь вокруг. — Этих тут всего двое, значит, остался ещё один. Будьте начеку!