Однажды вечером. Часть 3. 12. Андрей. Надежда

Андрей. Из дневника.
2001 год, 15 января. Шри-Ланка, Унаватуна.

Стена.

      Я не знаю с чего начать описание этой части нашей жизни, не могу даже подобрать эпиграф к этому страшному слову! Я думаю и не знаю, как описать свои ощущения.
      
      В нашей жизни есть два аспекта, о которых мне все тяжелее вспоминать и писать – «работа» и «стена». Эти слова сильнее всего разделяли – и разделили нас. Они были порождением моего одиночества, и мысль о них не дает мне силы писать эту часть.

     Темно-серый гранит, холодный на ощупь и какой-то мокрый, влажный от пота, без характерных искорок вкрапления кварца. Шершавые, огромные камни от горизонта до горизонта, теряясь в облаках, встают передо мной. В этой стене нет входов и бойниц, нет ничего, кроме плит, которые тщательно уложены, без единой щели, они не оставляют никакой надежды на то, что их можно разбить и сломать, и уложенные со всем старанием, оставляют лишь страх невозможности преодоления. Туда, за эту стену мне не войти! Но за ними ты, со сверкающими глазами, добрыми, ласковыми руками, с теплом твоей души. Я знаю это наверняка! Но я не смог ее преодолеть, и часть этой стены я возвел сам! Я подгонял эти плиты друг к другу своими собственными руками, я гранил эти плиты своими словами и действиями.

      Чем больше я пытался разбить их, тем тщательнее они укладывались, подгонялись друг к другу и вырастали. Это как в сказке! Я не хотел, не хотел этой стены, но она вырастала! Я бился об нее грудью, разбивая руки, душу и голову, а из моей крови рождались плиты и укладывались одна за другой. Рождаясь в наших ночных спорах, они впитывали в себя пот бессонных ночей, тяжесть ночи, ее темноту и влажность, окрашиваясь серыми рассветами, навсегда укладываясь на свое место в этой стене. Но она была всегда. Не я возвел эту стену. Ее проектировали годами другие люди и события. Я лишь создал ее гранитную облицовку, непреодолимую для меня.

      Кто спроектировал эту стену? Это знаешь лишь ты. Она заложена в твоем прошлом, в том, что я не захотел воспринять в свои восемнадцать, то, что я не мог понять, разделить и оставить в покое. Это мой грех! Но задавая тебе бесконечно один и тот же вопрос: «Лидка! Где ты?» я стучался в твою душу. Я, любя тебя, должен быть по другую сторону этой стены! «Лидка! Лидка! Лидка!» я кричу по телефону, набирая и набирая твой номер. Я не могу видеть тебя. Но услышать! Услышать тебя? Почему ты не отвечаешь, и только «Абонент временно не доступен»! Где ты? Лидка! Лидка! Лидка!

     Это началось в Финляндии, в нашей первой поездке. Мы впервые ехали отдыхать вместе, и мне было безумно радостно, что мы вместе. Это было счастье. Мы узнавали друг друга, пытаясь понять то, что мы чувствовали, мы пытались найти место каждого из нас в наших душах и уместиться там. Пустить свои корни и врасти друг в друга. Это было так трогательно для меня, и я старался нащупать струны твоей души. Там, на кораблике, на котором мы плавали по морю, я впервые спросил: «Где ты, Лидка?» Почему? Я не знаю уже теперь. Я не могу ответить на этот вопрос! Но, пытаясь войти в тебя корнями и связаться с тобой, я почувствовал камни твоей стены. Это меня тогда поразило. Я чувствовал твою любовь ко мне, но, пытаясь ответить на нее, я понял, что ты отделена своим миром, миром, где ты была вне меня. И произошла наша первая ссора! И легла первая гранитная плита на твою стену.

      Подмосковье. Ты не захотела менять фамилию. Это вне нас, за твоей стеной. Я напился. Я не помню, как я бросился на эту стену. Я помню кровь. Слова, которые я бросал тебе, не имели значения, они были лишь молотом, которым я вгрызался в твою стену, пытаясь разломать ее, но нет! Не получилось, и легли плиты, и стена выросла вширь и ввысь и еще больше отделила меня от тебя! Лидка, Лидка, где ты? Плиты легли! Зацементировались моей кровью и стали уже непреодолимыми. И я уже навсегда по ту сторону стены! Мы лишь кричим друг другу, но стена глушит наши слова!

      Англия. Наша ссора при встрече с твоим сыном. Моя глупая ревность! И снова плиты и разделенность. Стена начинает свой рост вширь, отделяя еще одну часть твоей души, где не было уже нас – там была одна ты.