Старые сказки от современности

Косые струи дождя хлестали по чахлым деревьям, сбивая с них багряные листочки и оставляя пузыри на глади затхлой воды. Старое болото под грузными тучами погрузилось в непроглядную тьму, которую изредка разрывали яркие молнии, зычно грохотавшие вдалеке.
Там же, вдалеке, в окне стоявшего на небольшом клочке суши каменного замка слабо теплился огонек. Стены его заплесневели и местами повалились, прогнившие ворота давно слетели с проржавевших петель, а ветер заунывно гудел в осколках разбитых стекол. Под дырявой крышей одной из башен надсадно кричали вороны, прячущиеся от непогоды.
В самом же замке, в одной из заставленной книжными шкафами вдоль стен зал на потертом и изрядно побитом молью, в красном кресле с высокой спинкой сидел человек. На лысой голове покоилась покрывшаяся патиной острозубая корона, а покрытые мертвенно- серой кожей руки в черной мантии задумчиво листали истлевшие страницы обтянутого пергаментом фолианта. В его взгляде, скользившем будто сквозь вязь букв, отражался свет горящих в камине поленьев.
Внезапно он хлопнул книгой и усталым движением бросил ее на ковер. Выбив из него облачко пыли, она полыхнула на свету тисненым позолотой заголовком "Сказки", а ее владелец глухо произнес будто в пустоту:
-Уйди, старуха, я в печали.
-Ой, на себя- то посмотри, молодец этакий выискался!- взвилась тихо кравшаяся до того сгорбленная фигура в заляпанном красном сарафане, который явно многое повидал на своем веку. Хищный крючковатый нос с шумом втянул в себя глоток стылого воздуха, а с растрепанных длинных волос текли ручьи дождевой воды. Узловатые пальцы крепко сжимали накрытое платком берестяное лукошко.
-Садись, молодуха, раз уж пришла,- произнес хозяин замка, придвигая еще одно кресло рядом к своему.
Засеменившая гостья же подставила небольшой резной столик и, недовольно сморщившись, подняла лежащую книгу. Повертев ее в руках, она аккуратно поставила ее на одну из полок.
-Чего это ты книгами бросаться вздумал, окаянный?-рассержено задребезжала старуха. -Вещь-то, чай, ценная, толковая...
-Да ничего она не толковая, Яга- в голосе владельца книги послышалась нотка грусти. -Все уж давно не так, как в ней понаписано.
-Это ты правду говоришь, Кащей- Баба Яга уже устроилась в кресле рядом с Кащеем Бессмертным и выкладывала на приставленный резной столик из лукошка ароматные пирожки. -Вот давеча пришел ко мне царевич чудной- одёжа вся в буквах заморских, портки подвернуты, а в руках держит дощечку с яблоком надкусанным и орет на нее, какой- то ге... ге-о-ло-ка-ци-ей обзывает, а на меня глядь- его и след простыл. Хворый он какой, что ли, все в толк не возьму...
На минуту воцарилась тишина, прерванная Кащеем:
-Хворый, хворый. На всю башку хворый...
Снова минутная пауза. Только дождь шумит за окном, только трещат в камине дрова...
-А от других чего слышно? Ну, о богатырях, Соловье, Волке Сером в конце концов?
-Ой, чего только о них не слыхивала- задумчиво затянула Баба Яга. Богатыри осели, открыли этот, как его, чупс...
-ЧОП,- меланхолично поправил ее Кащей. -Но и чупс без них поди открой...
-ЧОП, ЧОП,- согласно закивала Яга. -Алеша у них там по ин-фор-ма-ци-он-ной защите голова, а Илья с Добрыней, тьфу ты, со-уч-ре-ди-те-ли. Крутятся день деньской, Алеша глазами слаб стал, Добрыня все за спину хватается. Соловей как раньше грабил, так и грабит, токмо что раньше бандитом был, а теперь обозвался шо-у-мей-ке-ром,- голова старухи шла кругом от непонятных для нее слов и определений.
-А друг мой, Чудо- Юдо речное?- Кащей внезапно оживился. -Он как?
В ответ его гостья только жалобно вздохнула.
-А ты не знаешь? Убили его давно уж.
-Кто ж убил? Князь дружину отрядил или кто?
-Князь не князь, а шел он в деревню за податью, ему навстречу- добрые молодцы, а старшой их и кричит ему: "Ти есть кто такой?" Он им крикнул, что Чудо- Юдо он, а молодец как взвился, кааак закричит, так его и... того, в общем.
-А что он крикнул- то, не вспомнишь?
-Да какое там- сама еле ноги унесла! Крикнул он, дай Мокошь памяти: "Юде? Зольдатен, фойя!" И- все. Волею Перуновой, касатик...
Тягостное молчание снова разрезал голос Яги:
-Печь Емелька разобрал давно, какой- то худой человек ему гроб железный да рычащий сосватал, а в доме гармошки под окнами понаставил, вот от печи и избавиться решил. Только гроб его энтот захирел совсем, гармошки его отключили- он и запил с горя, щуке все горькой загадывал- загадывал и дозагадывался- до белой допился да схарчил ее, щучку- то. В город ушел за прибытком, и- как в прорубь, ни слуху ни духу. Худого бы с ним не стряслось. Пусть непутевый, а все ж наш...
Волку вот волхвы чего поколдовали или сам он бедовым был, а только счастье он себе нашел, с девицей справной да ладной, Шапочкой Красной звать. Живут и вроде не тужат, души не чают друг в дружке...
На лице Бабы Яги застыла мечтательная улыбка. Внезапно она резко собралась, будто готовясь встать.
— Ладно уж, заболтала я тебя совсем, старая карга. Пойду, пожалуй, ступу того и глядишь зальет.
— Да погоди ж ты!
И с этими словами рука Кащея мягко легла на руку Бабы Яги и нежно сжалась ее.
-Раньше надо было погодить, дурень ты старый- срывающийся, чуть не плачущий полушепот был ему ответом.- Когда я Василисой звалась, когда ко мне князья из стран дальних свататься ездили, тогда надо было. Когда я всех отправляла восвояси, а Ивана- Царевича, ратных подвигов ищущего, ждала- тогда бы погодил. А сейчас на что я тебе? Старая я теперь стала, только зелья варить и умею, дура дурой, даром что Премудрой звалась. А ведь все ж для тебя, злодей- Василиса уже не сдерживала рыданий, -все ж тебе зелье приворотное варила...
Кащей отпустил руку и крепко прижал к груди рыдающую Василису, мягко водя рукой по ее волосам.
-Эх ты,- забормотал он,- голова ты садовая... Я ж все тоже это колдовство всякое не для себя ж учил. Подвиги ратные- я ж тебе это все, чтобы ты жила счастливо...
-А мне не надо счастливо. Мне с тобой надобно...
Так и сидели они- двое старых детей в старом замке, стены которого заплесневели и местами повалились, прогнившие ворота давно слетели с проржавевших петель, а ветер заунывно гудел в осколках его разбитых стекол.
А за окном бушевал ливень в темном мрачном болоте, и только слабый огонек камина вдалеке, словно маяк, подсказывал путь одиноким путникам.