Тайга

     – Да-а-а, братуха, летом здесь так не промчишься, – с авторитетом местного доки толковал шофер Михаил, кивая головой на стрелу трассы за ветровым стеклом.
     Как я понял, слова Михаила были обращены ко мне. Я сидел рядом с ним на пассажирском сидении пикапа «головастик» и простаком, умиротворенно созерцал расступающуюся по сторонам заснеженную вековую тайгу. Шариф, мой босс, и экспедитор Степан, давно пресытившиеся подобными картинами, в полудреме покачивались на сидении за нашими спинами.
     «Бывших спецназовцев не бывает...» – заявил как-то на одном из дружеских застолий Шариф, предложив мне работенку, – быть при нем вроде телохранителя. –
«Время лихое, братва в таежных местах, пошаливает, а с тобой мне будет спокойнее, и бабло срубишь не напрягаясь...»
     Вот так и оказался я в городе Братске, на берегах величавой Ангары...
     – И в чем разница? – оторвавшись от стекла, отозвался я на заявление Михаила ради поддержки разговора.
     – А-а-а!.. – обрадовался он, найдя свободные уши. – Это сейчас она широкая да укатанная, с двухсторонним движением. А веришь-нет, парнишка? Под нами-то кладбище...
     – Как кладбище? – удивился я. – Вокруг глушь: ни звука, ни огонька...
     – А, вот так! – восклицал Михаил довольный, что произвел на меня впечатление. – По обочинам техники, что грибов на поляне лесной: Камазы, зилки, прицепы, кругляк... Всё это хозяйство ныне скрыто снегом.  Они – водилы-то, чтоб лишний рейс не делать, да и бензюшку сэкономить, грузят лес под завязку, – да и того больше... Крепежные стойки не выдерживают, тросы рвутся, а машина при этом вздыбится как конь норовистый. И-и-и... уше-е-е-л в кювет, к своему последнему пристанищу. Вот летом и приходится ужом извиваться между этим хламом.
     – И что, никто не чешется, так все прахом и гинет? – поразился я вопиющей бесхозяйственности.
     – А кому оно надо? Широка страна моя родная, много в ней... – заключил Михаил страшилку словами из небезызвестной песни.
     Вскоре уазик свернул на проселочную дорогу, которая встретила нас накатанными, блестевшими на солнце ухабами. «Головастик», продвигаясь тоннелем из нависших заснеженных лап сосен, раскачивался из стороны в сторону, как лодка на морской волне. Дрема мигом слетела с наших «захребетников».
     – Скоро уж приедем, – таращась в окно кабины, констатировал Степан, предвещая скорую кончину невольного аттракциона.
     Километра через три действительно показался просвет. Выехав на делянку, автомобиль подрулил к конторке. Лесосека оглашалась надрывным ревом бензопил, стуком топоров и гулом моторов, маневрирующей туда-сюда трелевочной техники.
     На крылечко вагончика выскочил толстячок. Поздоровавшись, радушно пригласил нас в конторку.
     – Успеется, прежде дело, Игорек. Идем, поглядим, что ты там мне приготовил.
     В сопровождении хозяина Шариф и Степан потопали вглубь делянки к уложенным в штабеля бревнам. Как я понял – убедиться в кондиционной пригодности товара и без лишних свидетелей обсудить финансовую сторону дела.
     Тем временем, к нам стали подтягиваться лесорубы, движимые простым желанием в этой глухомани пообщаться со свежими людьми. Я изумился – большинство из них были выходцами из Средней Азии: мои земляки – узбеки, таджики. Однако их удивление было куда больше, когда я признался, что сам тоже оттуда, – из Ташкента. Расчувствовавшись, они обступили меня как Апачи своего вождя. Каждый стремился с теплотой потрясти мою руку.
     – Как же вас сюда занесло в «солнечную» Сибирь? – балагурил я.
     – Э-э-э! нужьда, братышькя. Издесь  можьно хоть би немножько заработать деньга. Потом посилать домой. Там в кишлак совсем ёмон, ака... – толковали они, коряво говоря по-русски.
     – Вы что собрались здесь всем кагалом? Делать не хрена? – беззлобно выругался Игорь, подошедший с окружением.
     –  Вот, Игорь-ака, издесь наша земляк...
     Игорь вопросительно взглянул на Шарифа, тот утвердительно кивнул головой.
     – Ц-ц-ц! – Вдруг зацокал толстячок, обратив взор к вершинам деревьев, – что это за «гусь» к нам пожаловал?
      Стряхивая снежные комья, там, на макушке сосны, мостилась какая-то птица.
     – Это дятел, – приглядевшись из-под козырька руки, утвердительно заявил Михаил. – Прилетел шишками поживиться, кору-то сейчас клювом не пробьешь...
     – А ну, кто снимет этого красавца?.. – бросил Игорь и метнулся в вагончик.
     Через мгновение он появился с охотничьим ружьем «тозовкой» с вертикальными стволами.
     – Ну?.. – Игорь вызывающе обратился к гостям.
     – Нельзя ради потехи убивать дятла. Беда будет, – ошалело, не без суеверного ужаса упреждал Михаил.
     – Да брось ты, – отмахнулся толстяк. – Ну, Шариф!?
     – Я, пожалуй, не смогу, а вот Андрей снимет запросто! – перевел на меня стрелки  босс.
     – Он?!.. – с каким-то недоверием и едва уловимой барской пренебрежительностью, «обласкал» меня хозяин делянки. – Вон, у меня их целый Чуркестан, так они и в ишака палкой с десяти метров хрен попадут.
     Я опустил его выпад. Спецназ приучил меня сдерживать эмоциональные порывы, меньше болтать, больше делать. Предрассудки Михаила мне тоже были по барабану, тем паче за мной стоял Ташкент. Да что Ташкент – Узбекистан! А мы честь страны отстаиваем везде, куда бы судьба нас не закинула и в какие бы условия не ставила. Я взглянул на Шарифа, обвел взглядом с надеждой взиравших на меня земляков и взял ружье. Прицелился, выстрелил. Дятел, сбивая снег, камнем рухнул ниц. От неожиданности Игорь удивленно повел бровью и протянул мне руку, а братия нелегалов дружно зааплодировала.
     – Иди, забери дятла, – возопил Михаил. – Нельзя убитую птицу бросать в лесу. Тайга отплатит... Все попадем в беду по твоей легкомысленности. Его слова звучали настолько убедительно и зловеще, что я отправился за подстреленным дятлом. Сделав несколько шагов в сторону сосны, я провалился в сугроб по самые уши. Без соответствующей экипировки, дальнейшее продвижение вперед было невозможно, да к тому же мне не хотелось выглядеть скоморохом в глазах партера. Я вернулся.
     – Ты что? – заполошно вопил Михаил. – Возьми лыжи, достань птицу...
     – Ладно, не хрена здесь представление разыгрывать. Давай в машину! Так мы домой к ночи не попадем, – обрубил дебаты Шариф.
     Распрощавшись, мы двинули обратно. Только въехали в сосновый  тоннель, как небо вдруг потемнело,  подул сильный ветер. Михаил, вцепившись в баранку, косил на меня взглядом, полным уничтожающей укоризны. Погода бесновалась, набирая всё большую и большую силу. Повалил снег, началась метель. Деревья со скрипом раскачивались, будто корабельные мачты во время шторма, ветер срывал снежные шапки и швырял ими в разные стороны, хлестал, словно растерзанными в клочья парусами. Деревья кренились и падали, не в силах сопротивляться бурелому. Оказавшись перед очередной преградой из валежника, мы вылезали из машины, противостоя свирепствующей пурге, стаскивали стволы на обочину, пока те были посильны. Таким образом, мы продвигались дальше, рискуя быть раздавленными следующей ухнувшей сосной. О том, чтобы вернуться назад не было и речи, валежник преграждал дорогу как впереди, так и сзади. Михаил особо нудил после каждой вылазки, упрекая меня во всех злоключениях: «...Вот, если бы ты забрал птицу, ничего бы такого не было... Тайга не прощает неуважения. Мы здесь просто сгинем...»
     – Интересно, что бы ты пел, – не выдержав, ехидно отозвался я, – если бы этот Армагеддон обрушился на нас безо всяких брошенных дятлов?
     – Этого бы просто не случилось! – Убежденный в истине своих предрассудков, перекрестившись, отозвался он.
     – Тормози, тормози! – истошно заорал Шариф, вцепившись в плечи Михаила.
     Водитель резко вдавил педаль тормоза. Перед уазиком, переломившись с треском, рухнула огромная сосна. Спружинив хвоей, комель почти воткнулся в лобовое стекло,  преградив машине дальнейший путь. Как мы не бились, ствол нашим усилиям не поддавался. Стащить его в сторону сил четырех человек явно не хватало, а топор отскакивал от заиндевевшей, промерзшей насквозь древесины, как от гранита. Выжидать было нечего, без техники нам не выбраться. Особо не заморачиваясь за подмогой, на делянку отрядили Степана и Михаила. Им вдвоем будет сподручнее  пробиваться сквозь пургу. Я, как и положено телохранителю, остался с Шарифом. К тому же, в автомобилях я разбирался. Лишь Господь ведал, когда подоспеет помощь, а жизнедеятельность техники и босса необходимо было обеспечивать.
     По истечении часа мы услышали звук перегазовки трактора, вскоре из снежного марева вынырнул и вездеход. Как группа десантников мои земляки, вооруженные пилами, соскочив с брони, навалились на рухнувшее дерево. Распилив, растащив, преграду они на своем всё разметающем «Вепре» поперли дальше. Мы пристроились в кильватер. Хотя буран не утихал, дорога вселяла оптимизм и уже не казалась такой ужасающей. Лесорубы работали слаженно, мы тоже не оставались в стороне, помогали, как могли.
     В конце просеки, выезд на трассу преграждала путь огромная лесина, в разы больше предыдущей. «Торопись, не спеша...», – уяснил я тогда смысл поговорки. Окажись мы здесь временем раньше, могли быть в хлам раздавлены этим дьявольским прессом.
     Вот и не верь после этого мистическому  предопределению... Свидетельство тому не замедлило подтвердиться – после того, как был убран последний распиленный кряж, тучи тотчас развеялись. Выглянуло вечернее солнце, кипящим золотом сжигающее верхушки деревьев. От пурги не осталось и следа...