Серый Волк

В четвертом классе у нас сменилась классная учительница. Жанна Валерьевна носила пышную прическу и имела живой и веселый характер. Я же к тому времени уже начал становиться жутким скромником. Другие мальчики, как мне казалось, были гораздо общительнее. На Новый Год мы решили организовать небольшой спектакль для родителей «Красная шапочка». И если на роль Шапочки сразу определили тогдашнюю классную принцессу Ленку, то на роль Серого Волка исполнителя искали долго. Все подходившие по темпераменту мальчишки наотрез отказывались. Тогда на очередной репетиции стали пробовать меня. Поначалу я путал текст, неуместно жестикулировал, к тому же меня отвлекали тряпки, которые на меня навесили, дабы создать образ именно Серого волка. Но после нескольких попыток все как-то стало получаться и складываться, так что меня утвердили на главную роль.

Главной сценой спектакля, который должен был проходить прямо в классе, был эпизод развязки всей драмы. На парту поставили кресло (это была якобы избушка бабушки) и посадили в него бабушку - Леську с третьей парты. Я должен был ворваться в якобы избушку бабушки, крикнуть «Бабушка, я тебя съем!», в классе на несколько секунд выключался свет, и я в темноте под шум и крики нескольких человек за ширмой, имитировавших борьбу и переполох в избушке, занимал Леськино кресло, имитируя тем самым, что я ее съел. Потом появлялись дровосеки, и через пару реплик наступало мое разоблачение, освобождение бабушки и общий хепи энд. Чтобы отрепетировать быстрое исчезновение бабушки и мое вскарабкивание на парту, свет выключали наполовину - на пятый раз все стало получаться быстро и тихо. На последней репетиции Жанна Валерьевна подытожила:

- Молодец. Только будь эмоциональнее. Ты же Волк - отрицательный персонаж, так что будь эмоциональным и отрицательным!

За день  до спектакля я решил дополнить свой сценический образ: нашел старую отцовскую шляпу черного цвета, хорошо скрывавшую мои светлые волосы, и решил, что для удобства съедания бабушки мне нужен нож. Новенький блестящий мамин ножик, которым она чистила рыбу, с черной пластмассовой ручкой подходил как нельзя лучше. Для начала я благоразумно решил ножик сделать тупым. Взял напильник и поскоблил по нему ножиком. Потом мне показалось, что ножик должен быть красным, как бы запачкан кровью. Как сделать лезвие ножа красным в четвертом классе я уже знал: надо раскалить лезвие на огне. Почему-то я был уверен, что раскалившись докрасна, нож так красным и останется. Зажигать газовую плиту я умел, и, подержав лезвие над горящим газом, с удивлением обнаружил, что лезвие после нагрева и остывания становится черно-синим, но никак не красным. После нескольких попыток нагреть ножик докрасна, я добился только одного: пластмассовая ручка расплавилась и покосилась. Дабы окончательно не испортить незаменимый сценический атрибут, я решил на этом остановиться. Надев шляпу, крепко сжимая то, что осталось от ножа, я пару раз крикнул «Бабушка, я тебя съем!», и удовлетворенный собой, лег спать. Где-то в глубине души я понимал, что мне оказано большое общественное доверие, и оправдать это доверие я был намерен самым серьезным образом.

Шляпа нашла всеобщее одобрение, а вот ножик был встречен критикой. Но мне все-таки удалось всех убедить, что он неотъемлемая часть сценического образа, только добавит эмоций и поможет мне стать окончательно отрицательным.  Так что когда родители расселись за партами и спектакль начался, я старательно играл роль. Короткий эпизод встречи с Красной Шапочкой из нескольких фраз закончился тем, что Шапочка ушла в лес (за ширму). Я обежал круг по сцене, делая вид, что тороплюсь, и подбежал парте, на которой в кресле, укрытая какими-то лохмотьями, сидела Леська (бабушка). Но то ли общение с Красной Шапочкой произвело на меня сильное впечатление, то ли я так устал, торопясь опередить Шапочку и прибежать к избушке бабушки раньше ее, то ли просто вспомнил слова Жанны Валерьевны быть эмоциональным, что выхватив нож и взмахнув им над собой, что есть мочи закричал:

- Красная Шапочка, я тебя убью!!!

И тут время остановилось. На секунду повисла полная тишина. Я четко вижу округленные глаза бабушки. Чувствую, как мои глаза делаются еще больше бабушкиных. Вижу длинные белые светильники на потолке класса. В следующее мгновенье  родительскую аудиторию в классе накрыло общим хохотом. Сквозь который кто-то протиснул «Свет!» и тут же класс погрузился во тьму и крики.

- Ааа!.. Помогите!.. Шапочкаааа!..

Темнота оказалась настолько неожиданной, что я растерялся. Сквозь нахлынувшие мрак и  суматоху я почувствовал, как бабушка спрыгнула со своего места и сильно толкнула меня в лечо. Меня развернуло, и я потерял ориентацию. Я судорожно шарил руками по сторонам, пытаясь нащупать парту и злополучное кресло. Руки ловили пустоту. Из-за ширмы кричали ребята. Я четко осознавал, что сейчас, вот прямо сейчас зажжется свет, публика увидит меня в съехавшей набок шляпе стоящим на полусогнутых посреди сцены с разведенными руками и уж это точно будет провал!  До конца года надо мной будут смеяться! И больше не позовут на спектакли! И может быть даже… И тут рука касается края парты.  Еще мгновенье… я взлетаю. Еще одно… зажегся свет.

Следующее, что я помню, как сижу в кресле с довольным видом, но вцепившись в подлокотники. Вероятно, свет загорался так медленно, что я успел съесть не только бабушку, но также нож и шляпу, которых при мне уже не было. Из леса уже выходили дровосеки, неся с собой хитрые вопросы, мое разоблачение и развязку спектакля.
 
Мне кажется, родители были в восторге и спектакль удался. Дальше были аплодисменты и чаепитие из кружек, которые мы принесли из дома. И никогда после я никому не рассказывал, как чуть было не провалился мой актерский дебют.

Куда подевался ножик, я не знаю до сих пор. Где-то на подмостках сцены ниточка моих воспоминаний о нем обрывается. Возможно, он навсегда затерялся в складках сценического образа. А возможно, мама еще много лет чистила им рыбу.

Этого я уже не помню.