Лэдмар

Квартал Победы производил унылое впечатление. Простые серые коробки домов — в два-три этажа — кое-где примостились хилые деревца. Мостовая выглядит ужасно: половина камней исчезла, земля разворочена, ямы глубиной не меньше метра прямо на проезжей части. Уродливый храм Всеединого Господа — стены, покрытые золотой краской, синее стекло на окнах и алая крыша изогнутой формы — не делал квартал уютнее, но, напротив, вызывал непреодолимый приступ тошноты.

И главное — по тротуару ещё и дети бегали! Грязные, полуголые человеческие дети.

Наверное, из бедных семей, снимающих квартиры в этом районе.

Увидев Белую Сестру, дети почтительно остановились. Это взрослым уже объяснили, что Бэлбох — глупая выдумка (или происки иностранных шпионов, зависит от объясняющего), а самое главное в жизни — спасти Родину от врагов. Поэтому дети ещё верят в сказки…

–    Ребят! - громко окликнула Айка. - Как мне пройти к хозяевам какого-нибудь из этих домов? Мне бы комнату снять…

Чернявый пацан тотчас вызвался помочь. Всю дорогу он тайком поглядывал на девушку, будто надеясь, что она вот-вот вспыхнет.

Хозяйка дома, Зазуля, оказалась деловой гномихой. Она сразу производила впечатление суровой надёжности — коренастая, широкоплечая, с покрасневшей нижней частью лица (цилинские гномихи стеснялись носить бороды, да и опасно было сильно выделяться из толпы на фоне предвоенной истерии).

–   Жить будете здесь, - хозяйка привела Белую Сестру в чистенькую комнатушку, - тут, конечно, не дворец… но стол, стул, кровать — всё присутствует. Ведро поставлю, вдруг ночью приспичит…

По сравнению с кельей в Храме это действительно был дворец. Тут присутствовала хоть какая-то мебель, а юным послушницам предлагалось спать на циновках.

–    Да, и сосед у вас… мужчина, - внезапно сказала Зазуля.

–    Он спит в этой комнате?

–    Нет, в соседней. Но комнаты плохо запираются… Так что, если он или его друганы будут приставать — зовите.

Айка криво усмехнулась, но решила промолчать.

Когда Зазуля получила оплату вперёд и вышла, Айка сняла панцирь, оставив лишь тонкую эльфийскую кольчугу под рубашкой, затем откинулась на кровати и прикрыла глаза.

Надо будет разработать стратегию защиты семьи Чипрано. Пожалуй, лучший вариант — надеть простые доспехи и потрёпанный плащ, и постучаться в дом Мессии как странствующая леди-рыцарь или учительница фехтования.

Может, конечно, в ней и заподозрят Белую Сестру, потому что не так много женщин в этом странном мире владеют оружием. А в принципе, пусть заподозрят. Она сумеет забыть имя Айка, назовётся женским или мужским именем, и станет той, кто всего лишь хочет порвать с прошлым. Если ей повезёт, и родители Айки впустят её в свой дом, можно будет объяснить госпоже и господину Чипрано правду об их дочери. Но это только потом.

Жёсткая постель показалась вдруг невероятно мягкой и глубокой, и Айка сама не поняла, как её мысли оказались вытеснены бессвязным набором образов, верным признаком того, что она проваливается в сон.

Айка боялась снов, ведь там, в смутном ночном царстве, жила её мать, Кирдания Лютица. Она и сейчас была там — величественная строгая женщина с пронзительными голубыми глазами. Для сегодняшнего кошмара она надела в свою обычную белоснежную накидку, а золотисто-русые косы покойно лежали на плечах.
 
–     Почему ты не дождалась меня, мама? Почему? - с укором спросила Айка.

Все её сны начинались мирно — она пыталась поговорить, задать милой, давно ушедшей матери вопрос. И каждый раз спокойный и счастливый сон превращался в кошмар.

Кирдания открыла рот, стараясь что-то сказать, но её образ затрепетал, потерял чёткость, и сквозь темноту проступили контуры их старой квартиры. Отец возился в углу с маленьким сынишкой, а сама Айка — семилетняя девочка — играла с куклами. Игра была ей явно не по возрасту, но она скучала, поэтому разыгрывала войну: две куклы героически обороняли город из кубиков от страшных тряпичных ящеров. Эти куклы были мама и её ученица, а ящеры обозначали злых великанов, с которыми мама уехала сражаться.

Игру прервал стук в дверь. Отец, посадив хлюпающего носом малыша в кресло и укутав пледом, пошёл открывать.

…На пороге стояла ослепительно-прекрасная девушка со струящимися по плечам волнами чёрных волос. Она была прекрасна, пусть даже её тонкую и сильную руку сплошь покрывали синяки, а лицо пересекала длинная царапина.

Девушка смотрела спокойно и прямо, но в её звёздных глазах застыла печаль:

–    Господин Лютица, - сказала она, - я — Умилия, ученица вашей жены. Мне очень тяжело это говорить, но Кирдания погибла смертью храбрых.

Горестный возглас отца разрезал спокойствие сна. Лютица пробудилась на мгновение, но она не смогла удержаться на грани реальности долго, и сон снова смежил ей веки.

Наёмник, чьего имени Айка так и не узнала, стоял перед ней и ухмылялся. Жёлтые зубы, блестящие тёмные глаза: он смотрел на неё и молча оценивал. Во сне к Айке пришло понимание, что этого человека не особо интересовали тайные ходы крепости. Куда больший интерес для него представляла её миниатюрное, но сильное и не изящное тело.

…И глупая мысль прокралась девушке в голову — она умерла героически, глупо и не ради великого дела. Тогда защитить крохотную сторожевую крепость от пиратов казалось ей делом всей жизни. Дурочка. Она жила пешкой и погибла пешкой, ради патрульной крепости, в которой было три Сестры, включая её, несколько простолюдинов и пятеро рыцарей. Против отряда наёмников из числа пиратов и крестьян.

Волна огня накрыла наёмника, и его улыбающаяся физиономия обгорела: кожа почернела, местами сквозь чёрный налёт проглядывали серые кости, глаза исчезли, и на Айку взирали слепые провалы.

–    Молчунья, а ты знаешь, что у меня есть сын? Поскольку я не вернусь с добычей, он съест свою младшую сестру, а когда она закончится, умрёт с голоду. Но пока что я съем тебя…

Наёмник, чуть покачиваясь, направился к Айке. Та сжалась.

–    Я съем тебя, но сначала…

Лютица закричала, и сквозь собственных отчаянный крик могла слышать голос матери:

–   Иди ко мне, родная… мы наконец-то будем вместе… будь рядом со мной…

* * *

…Айка рывком села на кровати. В дверь настойчиво стучали, чуть ли не ломились.

–    Кто там? - сиплым со сна голосом спросила девушка, с трудом вспоминая про какого-то страшного соседа.

–    Прошу прощения, - отозвался вежливый голос, - мой братишка неудачно споткнулся и получил некоторые травмы. Не завалялось ли у вас чистого бинта?

–    Да… сейчас…

Айка встала, покачиваясь. Достала из-под матраса походную сумку. В сумке нашёлся бинт и крепкий алкоголь для обеззараживания. Затем, на всякий случай держа в левой руке кинжал, девушка открыла дверь.

На пороге стоял долговязый молодой человек с растрёпанными чёрными волосами и серыми глазами. Черты его тонкого, узкого и красивого лица были напряжены и сосредоточнеы. Он был хорошо сложен и просто, не броско одет, и свою добротную кожаную куртку испачкал чем-то красным и вязким. Красное и вязкое нечто подозрительно напоминало кровь, но даже если это и вправду была кровь, держался незнакомец очень прямо.

–    Вы тоже ранены? - спросила девушка.

–    Нет, это его кровь, - спокойно и немного нетерпеливо отозвался парень.
Он резковато, но аккуратно взял из рук Айки бинты и, уже закрывая дверь, вежливо улыбнулся:

–    Простите, что потревожил ваш сон. Доброй ночи.

–    Стоп.

Айка не дала ему закрыть дверь.

–    Я умею обрабатывать раны и смогу помочь вашему брату.

Девушка сама поразилась своим словам. Наверное, дело было в том, что ночной посетитель выглядел уж слишком подозрительно, и напоминал то ли преступника, то ли наёмника со своими кошачьими движениями и вежливыми манерами, совсем не сочетающимися с его простецкой одеждой.

Молодой человек пристально посмотрел на неё, а потом кивнул:

–   Хорошо, ваша помощь не помешает. Пойдёмте.

Он открыл дверь в комнату напротив и жестом пригласил девушку войти.
Комната была точно такой же, как и комнатка Айки, только казалась чуть более обжитой. У окошка, прямо на полу, лежало несколько стопок книг. Книги валялись и под кроватью, на которой лежал, еле слышно постанывая, накрытый плащом мальчик-подросток.

–    Надеюсь, вы не боитесь крови, - ночной посетитель подошёл к мальчику, погладил его по вспотевшему красному лбу, а затем откинул плащ.

Айка подошла и склонилась над раной мальчика. Беднягу ранили в живот, неглубоко, но крови натекло много.

–   Есть чистая вода? - коротко спросила девушка.

–   К счастью, да.

–   Намочите бинт. Я промою рану.

По мере того, как Айка обрабатывала рану, она поняла несколько важных вещей. Во-первых, жизни мальчика ничего не угрожало, а во-вторых, его определённо ранили арбалетным болтом. «Неудачное падение», если и было, то являлось скорее «падением на заряженный арбалет» или «падением на болт», но никак не заурядным падением на землю. Однако девушка решила пока промолчать.

Молодой человек, так удачно разбудивший её, говорил мало и помогал со знанием дела. Ни одного лишнего слова или жеста, все движения чёткие, как у машины. Его тонкие, бледные, музыкальные руки работали аккуратно и спокойно: ему было явно не впервой обрабатывать тяжёлые раны.

Закончив работу, Айка опустилась прямо на пол, прикрыв глаза. Сквозь опущенные ресницы она видела, как её новый знакомый присел на кровать рядом с мальчиком, потерявшим сознание, и устало откинулся на спинку кровати.

–    Это арбалетное ранение, - Айка нащупала на поясе рукоять кинжала.

–    А вы своё дело знаете, - тихо отозвался молодой незнакомец, - да, вы правы. Мой дружок, чёртов дурак, решил попытать счастья в любви и залез в окно к красивой девочке. К несчастью, её отцом оказался начальник стражи, и он выпустил в беднягу арбалетный болт… Мой друг еле жив остался. Дурачина, что с него взять? Простите, что солгал вам.

–    Зачем?

Сквозь сомкнутые веки Айка увидела, как собеседник пожал плечами.

–   Чтобы не было лишних вопросов.

Айка расстегнула рубашку, открывая изумлённому взору молодого мужчины невесомую эльфийскую кольчугу. Насладившись полученным эффектом, она спокойно достала один из прозрачных клинков, которые всегда были при ней — разящие бесшумно, и незаметные до срока — и выложила его себе на колени.

–   Я Белая Сестра. И я чувствую вашу ложь. Скажите — что случилось с этим мальчиком?

Девушка второй раз в этом сумасшедшем городе использовала Империтивную речь. Слушатель не может промолчать, если, конечно, он не обладает особыми навыками… Но этот парень сопротивлялся магии! Айка открыла глаза и с интересом посмотрела на нового знакомого.

Противостояние длилось недолго: спустя пару секунд мастерство Айки взяло вверх, и ночной гость признался:

–    Киндреда ранила стража.

–    За что?

–    Мы расклеивали листовки. Нас заметили, открыли стрельбу. Он закрыл меня собой.

–    Интересно, - Айка подтянула колени к груди и с весёлым удивлением уставилась на парня. Тот разом растерял всю свою невозмутимость и смотрел на неё со смесью страха и ненависти.

Однако ему удалось взять себя в руки, и он перехватил инициативу, задав вопрос:

–    И что теперь, Сестрёнка? Выдадите нас страже?

–    Зачем? - вопросом на вопрос ответила Айка. - Разве ты не знаешь, что Белые Сёстры не подчиняются правительствам и не участвуют в политических интригах? Мы сотрудничаем с правительствами лишь в исключительных случаях. А идиоты, расклеивающие листовки, в число исключительных случаев не входят. Скажи, - в этот раз девушка говорила обычным голосом, без манипуляций и заклинаний, - как тебя зовут? Чем вы занимаетесь? Помимо того, что сводите с ума стражу, разумеется.

–    Меня зовут Лэдмар, - со спокойным достоинством, - Лэдмар Двэин. Я возглавляю Народное Сопротивление.

Айка недоуменно посмотрела на него, и он решил пояснить. Зря…

–    …Ну, или Второе Сопротивление, кому как нравится. Хотя лучше говорить «Народное Сопротивление», поскольку Первое Сопротивление разгромили сто с чем-то лет назад. Его основатели были неплохими людьми, только вот их моральные установки явно устарели… Что вы так странно смотрите?

Айка запрокинула голову и искренне расхохоталась. Ей показалось на мгновение, что она попала в плохой роман для скучающих леди: неразличимые на вид близняшки, благородные революционеры, истекающие кровью симпатичные юноши… Прелесть какая.

–    Вам смешно? - с нотками презрения в голосе спросил Лэдмар.

–    Да, господин Двэин, - весело сказала Айка, - всё это чертовски смешно. Нервы, наверное… Позвольте поинтересоваться — чем же ещё, кроме стычек с доблестными стражами порядка, занимается ваше… Сопротивление?

–    Много чем, - уклончиво сказал новый знакомый, - в основном мы открываем людям глаза на преступления правительства. На репрессии в отношении представителей иных рас. На развязывание воин. На формирования культа личности и на аресты несогласных… Ну, и на воровство из казны, разумеется.

–    Бог ты мой… - Айка спрятала лицо в ладонях, - детский сад… И много вас таких?

–    Это секретная информация, - обаятельно улыбнулся Лэдмар.

–    Я бы настаивала, ты знаешь, я могу, но… лень. Поменяй мальчику повязки через три часа, не больше. Как, кстати, его зовут?

–    Киндред.

–    Отлично. Короче, жизни Киндреда ничего не угрожает, но ему нужен покой. Я оставлю тебе эти травы. Их нужно заваривать тридцать минут, они оказывают хорошее обезболивающий действие.

–    Спасибо, - Лэдмар выглядел немного растерянным.

–    И… - Айка уже стояла на пороге, - бросайте этим заниматься, ребята. У вас нет ни навыков ведения подпольной работы, ни средств. Вы будете выглядеть либо террористами, либо посмешищем. Займитесь лучше нормальной работой.
Закрыв дверь, Айка услышала тихий удивлённый голос Киндреда:

–    Лэд, что это было?

Лютица вернулась в свою комнату и распахнула окно. С улицы в потёк запах гари — дети что-то жгли. Развлекались как умели… У некоторых развлечения безобидные, у некоторых не очень — Айка разговаривала с Лэдмаром только пять минут, а её голова уже шла кругом.

Девушка захлопнула окно и улеглась спать. До рассвета остались считанные часы, а завтра сложный день.

* * *

Наоисс остановился у двери, прислушиваясь к доносящимся оттуда неясным голосам. Он с удивлением узнал голосок сестры — однако другой голос был ему совершенно незнаком. Юноша толкнул дверь и увидел Энн, которая сидела на краешке постели раненого.

Лицо спасённого мужчины было почти полностью укрыто бинтами, а те участки кожи, которые ткань не закрывала, выглядели страшно. Честно говоря, Наоисс недоумевал, что с такими травмами бедняга вообще способен что-то сказать.

–    Добрый день, - еле слышно прошелестел раненый.

–    Добрый день. Вижу, вы уже знакомы с моей сестрой…

–    Да, - Нао мог поклясться, что в голосе незнакомца мелькнула усмешка.

–    Вам что-нибудь нужно?

–    Воды…

–    Энн, принеси.

Когда девушка вышла, Наоисс наклонился к лицу раненого и спросил немного резко:

–    Кто ты? Пират? Наёмник?

–    Я матрос с торгового судна. Меня зовут Фалько.

–    Странное имя для матроса.

Раненый издал странный хлюпающий звук. Наоисс испуганно отпрянул, даже не от неожиданности, а испугавшись, что бедняга умрёт прямо здесь, перед ним.

Как оказалось, Фалько смеялся.

–    Даже если я пират или наёмник — ты видишь, в каком я сейчас состоянии. Неужели ты боишься, что я причиню вред Энн?

Осознав нелепость своих подозрений, Наоисс аккуратно поправил одеяло раненого и вышел из комнатушки.