Орнитологическая заметка

 Напускная важность, оглушающая громкость, мнимая величественность, гордая агрессия, которая, однако, остаётся демонстративной, более пригодной для устрашения соперника, нежели для его свержения; чувство исключительности, граничащее с самообожествлением, неустанная соревновательность в оскорблении того, что в достатке имеется и у самого оскорбляющего; животный напор и жажда крови – всё это попало в поле моего зрения, когда я наблюдал за спором двух петухов, разделённых забором.
 В приступах ненависти к тому, кто по другую сторону, они пожирали друг друга воинственными взглядами, принимали всяческие устрашающие позы таким образом, что их зеркальность, удивительная схожесть наталкивала на мысль о едином действующем организме: это не две противоборствующие, расперившиеся птицы, а одна, видящая свою сущность, своё отражение столь явно, что к ней тотчас возбуждается испепеляющая ненависть. Они, двигаясь в едином танце, угрожая друг другу, но так и не вступив в противоборство, всё же изредка трубили звонкой силой своего голоса о сокрушительной победе над врагом. Заворожённые курицы по обе стороны трепетно внимали гласу виктории, прославляя своих победителей почтительным кудахтаньем. Проделывая хитрый, покоряющий своей изобретательной безопасностью трюк из раза в раз, они наконец совершенно утомились и даже перестали глядеть по ту сторону изгороди; образа врага, воспоминания о нём вполне достаточно для сочинения умопомрачительных петушиных симфоний и птичьего эпоса, разлетающегося по всей округе.
 Те читающие эту орнитологическую заметку, которые упрекнут меня в украшении и без того примечательного образа петуха прекрасными шпорами человеческого облика, обладают наблюдательностью; но ей всё же нужно прописать очки, дабы она увидела поразительное сходство птичьего и человеческого, их родство, проявляющееся во всякого рода дебатах и спорах, а также распространяющееся на целые группы, народы и даже страны.