Рабство богов

 Я видел сон, в котором вопреки своей воле, предательски хитро и ловко я был завлечён в обольстительный плен изобилия и абсолютного достатка некоего дома, скрывающего под своей крышей немногочисленных посвящённых в тайну жильцов, сотни подземных роскошных апартаментов.
 Этот дом представлял собой источник непреходящего, вечного, потрясающего удовольствия, выражающегося в неведомой доселе, а оттого и трудно поддающейся описанию безграничной свободе деятельности. Представьте себе всю возможную полноту жизни в пределах хоть и замкнутого, но огромного, изобилующего пространства, в котором возможно всё, в котором есть всё.
 Я вместе с немногими жителями этого дома выходил на огромный балкон, с которого открывалась ужасающая, широчайшая, всеохватывающая, детализированная до мелочей панорама человеческой жизни, заключавшая в себе рождение, становление, войны, смерть, горе и всё то вечно сопутствующее человеку независимо от времени, в котором ему суждено жить. Но что удивляло меня больше всего, так это связанность, рабство, несвобода людей, которые всё же верили в свою свободу, упивались ею и гордились. Эти несчастные не видели и не чувствовали опутывающей всё их существо, все их дела филигранной паутины; они и предположить не могли, что представляют собой всего лишь марионеток.
 Тайна дома, его способность – это более зоркий глаз, более возвышенное место, дающее возможность видеть правду бытия – тотальную безответственность, несвободу воли. Я вместе с немногими сочувствовал, сострадал этим несчастным, ни в чём неповинным жертвам фатума; порой злорадно посмеивался, порой кичился своей преференцией быть свободным. Так мы и жили: в полной безопасности, в обеспеченности, в изобилии, в собственных делах, дарующих самое редкое счастье. Войны, люди, целые эпохи проходили мимо, совершенно не касаясь нас. Мы, будто боги, величественно выходили на балкон, повелительно взирали на раскинувшийся театр, весело обсуждали нашу удивительную жизнь и разговаривали о дарованной нам этим домом свободе.
 Разговор так и мог закончиться смакованием её прелестей, если бы я внезапно и во всеуслышание не заявил, что, оказывается, и мы, боги среди людей, высшие существа, несвободны, ибо ещё ни один из нас не покинул пределов дома. Даже самый свободный из всех таковым вовсе не является. Представьте наш ужас, когда мы осознали, что в некотором роде именно мы самые несвободные из всех когда-либо живших, так к тому же мы ещё и постоянно понимали это, в отличие от подавляющего большинства!
 В этом ужасе я и проснулся, оглянулся по сторонам, осознав, что я всё ещё нахожусь в доме, из которого нет пути назад. Так и жил я в нём вместе с остальными, страдая от открывшегося мне знания, так и видел один единственный сон и просыпался в ужасе, так и продолжается это по сей день, ибо рабство богов бесконечно…