О вечере

 В вечере заключена великая мудрость природы, ибо то, что суетно и стремительно, уходит в ночь, ко сну, уступая простор тихой и величавой походке безбрежного, всепроникающего спокойствия. Этому грациозному созданию было бы невозможно ступать во время дневного зноя: слишком много мух прилипло бы к мёду великого, тем самым безобразно украсив его пошлостью своей короны. Стайками вьются эти танцоры народа, почитая за красоту всё то, что дурно пахнет. Где же спокойствию найти убежище своё, как не в умирающей тиши долгого бесполезного дня? Где мысль полна молчаливой мудрости, а не звонкого жужжания? В вечере!
 Миллионами светлячков пестрит разноцветное небо, словно горсть драгоценных камней. Бери любой камень и укрась им перстень своей мудрости! В вечере многое познаётся, многое становится собой. Незримое — ярким, блестящее — тёмным. Познающему благоволит мир, ибо играется симфония тишины.
 «Где же выучиться этой нотной грамоте вселенской красоты, дабы записать мелодию тишины», — так вопрошает творец.
 «Где же взять громогласные инструменты, дабы не одолевала надвигающаяся скука», — так вопрошает человек.
 К разным мирам принадлежат они, но не суть день и ночь, ибо их связывает солнце; а суть вода и огонь они, ибо одно губительно для другого.
 В вечере! В вечере — искра, которую раздувает творец, созидая себя и превыше себя. В вечере как итоге дневного суетного беспокойства капля себя, что выдавливает человек, дабы погасить эту слабую искру и отправиться ко сну.
 «Я разожгу пожар, и осветится ночное небо, будто день; и загорится мир, и, разрушив многое, огонь подготовит почву для созидания творцов, для мира творцов!» — так восклицает поэзия творца.
 «Я потушу огонь, засыпав его речным песком и залив водой. О, как люблю я воду, ибо несёт она человека по жизни своим потоком и искусно охлаждает пыл безумцев!» — так в сонных речах отходит ко сну человек.