Лист

Трава в поле сгорела дотла. Не было больше ни ромашек, наклонявших свои головки под лучами утреннего солнца, ни клевера нежно-розового, наполненного сладким нектаром, ни мышиного горошка, проглядывавшего сквозь спутанную траву фиолетовым глазком.
Совершенно усталая, Писательница в этой безжизненной пустыне совсем одна.
- Кто-то взял на себя роль вершителя судеб этих несчастных травинок и животных, которые жили среди них, питались ими, укрывались от холода осенью и от палящего зноя летом. Кто-то решил, что он и есть бог, который волен давать жизнь или отнимать её и, наверное, по этой причине сжёг травинки. Но ведь, чтобы иметь право отнять жизнь хотя бы у одного ничтожно маленького существа необходимо не просто дать эту жизнь,  но представлять себе, что станет со всем остальным миром, если ты её отнимешь. Вряд ли тот, кто совершил такое массовое убийство (а по-другому это не назовёшь), задумался хотя бы на минуту о смысле своих действий.
Чувство говорит, что это жестоко, разум утверждает, что это бессмысленно Но зачем же тогда?
Писательница внезапно остановилась, увидев небольшую ямку, на дне которой кое-где проглядывали сухие травинки, и лежал принесённый ветром невесть откуда кленовый лист. Он был уже мёртв, совсем сухой, почерневший, словно от горя.
- Вот так. Почему ты не умер рядом с клёном-отцом? Тебе холодно, наверное, потому что ты здесь совсем чужой. Я тебя возьму с собой. Будем делить одиночество пополам.
Писательница всегда носила при себе сумку с блокнотом и ручкой. Бережно она положила лист в сумку. Вконец обессилев, она уснула в бывшем маленьком убежище кленового листа.