Площадка. Восьмой рассказ о Гусаре

   Закончилось лето, и мы вернулись с дачи в Москву. У Вовки начались занятия в школе, у меня в институте. Котов продолжал нас консультировать. Он был доволен результатами лечения, дал новую схему приёма лекарств и уколов и ещё раз предупредил, что зрение у Гусара будет восстанавливаться очень медленно.

   Как то, гуляя на бульваре, я встретила паренька с очень красивым боксёром на поводке. Парня звали Боря, а его пса Раджан. Наши собаки дружелюбно обнюхались, повертели короткими хвостами и затеяли игру. Гусар за лето вырос и был такого же роста, как Раджан, только не такой плотный и мускулистый. Ему уже исполнилось десять месяцев. Мы с Борей разговорились.

- А мы недавно на дрессировочную площадку записались, - похвалился он, - в следующее воскресенье начнём заниматься. Вы как, будете своего эрделя дрессировать?
- Хотелось бы, но нас, наверное, не примут. Гусар почти ничего не видит.
- Как не видит? Вон как он с Раджаном  играет, за палочкой бежит, не спотыкается, находит её. Приходите, будем вместе заниматься.

   Боря объяснил, как найти дрессировочную площадку. Оказалось, она от нашего дома совсем близко, только надо перейти на другую сторону шоссе и выйти к берегу Москвы реки. Ещё он предупредил, что с собой надо взять длинный поводок, намордник, палочку для апортировки и мешочек с лакомством. В воскресенье мы с Гусаром отправились записываться в школу.
 
   За штакетником, окружавшим площадку, собралось порядочно народа с собаками на поводках. Тут были и восточноевропейские овчарки, и доберманы, и боксёры, и метисы. Я увидела знакомых – Раджана и Париса. На площадке занималась группа. Шесть собак сидели в ряд, напротив, в двадцати метрах от них, стояли хозяева. То, что делали собаки, показалось мне чудом. Вот дрессировщики вытянули руку вперёд и опустили вниз, а собаки быстро легли. Потом снизу протянули вперёд ладонью вверх, и собаки встали. Потом, согнув в локте, отвели руку в сторону, ладонью вверх, собаки сели, как одна, причём ни одна не сошла со своего места. Никто не подавал команды голосом. Фантастика! «Гусар так не сможет, - подумала я,- он же почти не видит. Эх, Гусарушка, не примут нас с тобой в школу».
- Это команда готовится к соревнованиям. Сейчас они закончат, - пояснила мне женщина с собакой, похожей на шотландского сеттера.- А я вас раньше не видела, вы, наверное, записываться пришли? Опоздали, группы уже набраны.  Подойдите к Владимиру Петровичу, это старший инструктор, может, уговорите его насчёт занятий.

   Команда закончила тренировку, и ожидавшие за забором новички устремились на площадку. Я с трепетом подошла к  Владимиру Петровичу.

-  Здравствуйте, я хотела бы записать свою собаку в группу по Общему курсу дрессировки.
-  А-а-а, эрделька! Как зовут? С родословной? Немного опоздали, но я ещё не подавал списки в клуб, так что, зачислим вас. На следующее занятие принесёте оплаченную квитанцию. А что у него с глазами? Бельмо? Он что, слепой?

   У меня по спине побежал холодок. Ну, всё, отзанимались.

- Понимаете, Гусар чумился, ослеп, было ещё хуже со зрением, а сейчас он кое - что различает, мы его лечим, - голос мой слегка дрогнул.
- Что же мне с вами делать? Собака хоть что-то умеет?
- Да, он хорошо ходит рядом, по команде садится, приносит брошенную игрушку…
- Девушка, поймите, ваша собака должна будет выполнять команды на расстоянии и не только по голосу, но и по жесту. Ещё прыгать через штакетник, не задевая его и преодолевать глухой барьер высотой  метр восемьдесят, ходить по узенькому бревну и забираться на высокую лестницу. Ваш слепой эрдель не сможет этого делать.
-  Мы будем стараться. Гусар такой понятливый. Пожалуйста, разрешите нам ходить на занятия.
- Эх, ну да ладно. Будете заниматься в группе у Ёжика. Витька, принимай пополнение.

   Витька, по прозвищу Ёжик, был стажёром. Штатные инструктора получали деньги за подготовку собак, успешно выдержавших испытания, поэтому в свои группы они набирали  восточноевропейских овчарок, колли и доберманов. Стажёрам оплата не полагалась, и в их группы старший инструктор отправлял сенбернаров, водолазов, кавказских овчарок, метисов, трусливых, чересчур возбудимых, закормленных, слишком флегматичных и собак с бестолковыми хозяевами. Был ещё один стажёр, Борька - Бычок. Прозвище от фамилии Быков. Его все так и звали. Хозяина Раджана, тоже Бориса, стали звать Боря Раджанов, а хозяина дога Париса – Борис Парисов. Я тоже получила новую «фамилию» - Гусарова, потому что в группе была ещё одна Алла с метисом Жулей – Алла Жулина.

   С этого дня мы с Гусаром начали серьёзно заниматься. Я благодарю судьбу за то, что она подарила мне собаку с потрясающе стойкой нервной системой. Сколько ошибок я совершала! Гусар всё прощал. Я учила его, а он меня. На первых занятиях у нас не ладилось ровным счётом ничего. Пёс отвлекался на всё, происходящее вокруг, и мои приказы пропускал мимо ушей. Дома команды «Сидеть» и «Стоять» выполнял безукоризненно, но на площадке не желал. Потом, время спустя, до меня дошло, что Гусар из-за отсутствия зрения  воспринимает всё новое только через  слух, чутьё, а ещё улавливая мои эмоции. И ему нужен срок, чтобы сориентироваться, привыкнуть к незнакомой территории, другим собакам, запахам, звукам. Он медленно усваивал новое, но, усвоив, запоминал навсегда. Прошёл месяц. Я старательно занималась с Гусаром и по воскресеньям с инструктором, и по будням самостоятельно, когда на пустыре, а когда и на площадке. Несмотря на это, Гусар в группе был самым худшим учеником.  Мне пришлось прикладывать всю свою смекалку, чтобы помочь ему усвоить тот или иной навык. Он долго не понимал, как правильно выполнять команду «Лежать». То на бок завалится, то сядет, а  локти на землю опускать не хочет.  И тогда я придумала подсказку. Дома усадила его перед стулом, сама зашла с другой стороны  дала команду «Лежать» и протянула из-под стула лакомство. Чтобы его получить, Гусару надо было лечь и заползти под стул. Сработало! Как только он лёг – передние лапы вытянуты вперёд, задние по бокам, тут же получил вожделенный кусочек сыра и мои одобрительные вопли. На очередном занятии мой ученик ложился безукоризненно. Уже все собаки из нашей группы могли выполнять команды раздельно по голосу и по жесту. Гусар мои жесты не различал. И тогда в голову мне пришла необычная идея. Я решила сначала опробовать её дома. Встав напротив собаки,  дала команду голосом. Сосредоточившись, представила, как Гусар выполняет её. Потом добавила жест тоже с мысленной командой и представлением, как она выполняется. И вот однажды, ещё не дав команду, я подумала, что сейчас прикажу Гусару сесть. Невероятно! Он сел без подачи команды. Проверила, как он ляжет и встанет. Команду дала жестом и мысленно. Гусар всё выполнил. Не знаю, как это назвать. Телепатия? С этого времени у нас установилась некая внутренняя связь, и я продолжала её отрабатывать. Ну а моему ученику этот способ общения оказался понятен и вполне устраивал.. Во время выполнения комплекса – команд  «Сидеть», «Лежать», «Стоять» на расстоянии от дрессировщика собака не должна сходить с места. Не всем давалась выдержка. Что угодно могло отвлечь внимание четвероногого ученика – играющие за оградой собаки, знакомые люди, появившиеся неподалёку, вороны, да и просто желание прижаться к хозяйской ноге. Ёжик вбивал два колышка и натягивал бечёвку перед сидящими в ряд собаками. Помогало, но не очень. Слишком часто колышки вылетали из земли под напором сорвавшегося с места ученика. Я придумала привязывать длинную верёвку к ошейнику Гусара и, ухватив конец, отходить от пса, пропустив верёвку через штакетину за его спиной. Лёгкие подёргивания привлекали внимание ученика, а рывок не давал двигаться вперёд. Ёжик и Бычок сначала подсмеивались над моей методикой, но скоро Гусар перестал продвигаться вперёд при выполнении комплекса, а если и было продвижение, то минимальное и только назад. Сейчас этот метод применяют многие дрессировщики, даже в книжках по дрессировке его рекомендуют.

   Команду «Апорт»  Гусар выполнял хорошо. Правда, вместо стандартной палочки я бросала ему большую дубинку, которую он мог хорошо различать на земле и отчётливо слышал звук её падения. А вот со снарядами была сущая беда.  Вверх по лестнице он забирался, а спускаться вниз ему мешали просветы между ступенями. Гусар старался их перешагнуть подальше, оступался и катился вниз кувырком. Каждый раз я его ловила, боялась, что он что-нибудь себе повредит. Тогда я придумала приносить с собой на площадку длинный кусок чёрного сатина и крепить его под сходом. Помогло. Пёс привык к расстояниям между ступенями, а когда стал уверенно спускаться, я убрала ткань.  С бумом тоже пришлось изрядно повозиться. У Гусара долго не получалось узко ставить лапы. Он опасался ходить по тонкому бревну,  нервничал и всякий раз норовил спрыгнуть с него или пройти как можно быстрее, а в результате срывался. Чтобы приучить собаку двигаться спокойно и неторопливо, я набирала полную горсть мелко нарезанного сыра – любимого Гуськиного лакомства и медленно везла его по бревну перед носом ученика. А ещё Гусару было сложно взобраться на бревно, приходилось усаживать его совсем близко к заходу и чётко по оси бревна. Посадишь криво – непременно сорвётся. В конце концов, и с бревном мы справились. На удивление легко у Гусара получилось преодолевать штакетник. Первое время я приносила ветки с листьями и втыкала их между штакетин. Получался такой длинный куст. Через кусты Гусар перескакивал на даче и знал, что опоры для лап там нет, надо перелетать. И он перелетал через штакетник с большим запасом. Вскоре  ветки перестали требоваться. А с высоким глухим барьером дела обстояли не так просто. Барьер был разборным, и пока высота была не большая, Гусар перепрыгивал его так же, как штакетник. Но доски добавлялись, высота росла, и он уже не мог её преодолеть лётом. Надо было опять что-то придумывать, чтобы пёс научился цепляться передними лапами, подтягиваться на вершину барьера и спрыгивать вниз. Сначала Ёжик подсаживал Гусара, а я с другой стороны барьера звала его и манила лакомством. Но потом пёс каждый раз ждал такой помощи, а сам запрыгивать вверх не желал. Помог Владимир Петрович. Увидев наши мучения, он посоветовал сделать сходни из запасных досок, зажимая их вставленными в боковины. Сначала сходни были пологими, потом мы их ставили всё круче и круче, и в один прекрасный момент Гусар понял, что надо делать. В последствии, глухой барьер стал его любимым снарядом, только каждый раз он перед прыжком ощупывал его и обнюхивал, определяя высоту.

   Были ещё два теста: отношение к корму, разбросанному на земле и отношение к выстрелу. Вот здесь Гусар был круглым отличником. Выстрелы он слышал ещё на даче, когда мы с папой гоняли ворон, а не хватать всякую дрянь с земли я научила его, как только мы стали гулять на улице. На прогулку я брала с собой кулёк с объедками, незаметно  рассыпала их и потом подводила на поводке к этому месту щенка. Унюхав съестное, он тянулся за ним, я давала команду «Фу!», отдёргивала Гусарку, быстро доставала его любимый сыр и отдавала, приговаривая: «Хорошо, хорошо, а там – фу». На «Фу» я показывала пальцем и устрашающей интонацией подкрепляла своё отношение к помойке. Гусар быстро понял, что найдя на земле съедобную бяку надо срочно мчаться к хозяйке, и получать из кармана такой вкусный, такой благоухающий, самый любимый сыр. Два года спустя этот навык спасёт ему жизнь.

    Гусар доверял мне, а я была последовательной и упорной. Ёжик стал ставить Гусара в пример другим, и уже к марту мы по всем показателям стали лучшими в группе.