Два типа людей

Барон Майзель отложил в сторону стопку листов машинописного текста и удовлетворенно вздохнул. В такие тихие вечера работа спорилась, и барон мог часами без остановки стучать по кнопкам, перенося на бумагу свой амбициозный замысел. Правда, потом он вооружался пером и начинал безжалостно править текст, меняя местами фразы, вычеркивая неудачные обороты и заменяя их новыми, на его взгляд, гораздо более остроумными. Потом он вновь просматривал обильно исчерканные листы и, будучи удовлетворенным, отдавал их Антонине Ивановне - перепечатывать начисто.

«Когда-нибудь, - говорил бывало барон, когда Антонина наливала ему горячий чай после особо плодотворного вечера, - придумают такой механизм, чтобы можно было вначале всё исправить, прямо в машинке, а потом уже напечатать, и сразу начисто, а не переводить тонны бумаги.» Потом барон отпивал глоток чая и задумчиво добавлял: «Тогда, выходит, уволю я Вас, Антонина Ивановна. Уж чай-то я и сам себе приготовить смогу.» Антонина Ивановна в такие моменты бросала на барона выразительный взгляд поверх массивных очков и, ничего не говоря, уходила.

Барон поглядел в окно и сладко потянулся. Прогулка, решил он, будет отличным завершением дня! Затем замурлыкал себе под нос легкомысленную песенку и направился из кабинета в гардеробную. Но стоило ему выйти в коридор, как на него налетел князь Баварский. Вид у него был бодрый и взволнованный. Он сразу ухватил барона за руку и стал энергично её трясти. Барон, сперва опешивший, прокашлялся и выдавил из себя любезную улыбку.

- Очень рад, голубчик, очень рад.

- Мой драгоценный барон, я прекрасно вижу, что потревожил Ваш вечерний покой, так что можете не стесняться и выказать мне всё Ваше неудовольствие! Но знайте: я пришёл не просто так!

- Раз пришли, - сказал барон и, ухватив друга под локоть, потащил его за собой в кабинет, - тогда помогите мне решить вот какой вопрос.

Он усадил запротестовавшего было князя на кресло в углу, достал из письменного стола свои сегодняшние черновики и стал перелистывать их в поисках места, которое никак не давало ему покоя.

- Ага! - воскликнул барон и достал из пачки листок, особенно густо покрытый пометками и исправлениями, - вот смотрите, у меня в одном и том же абзаце некто вначале «смотрит недобрым взглядом», а потом, тут же, «неодобрительно качает головой». Что думаете?

- Ну… - князь задумался и машинально стал накручивать на палец свой левый ус, - я думаю, что он вначале… - князь неуверенно подбирал слова - явно… недобр к кому… на кого он там смотрит, а потом… потом он… ну… не одобряет. Да. По-моему, написано вполне ясно.

- Да нет же, милый князь, нет ли здесь тавтологии? Слова-то, хоть и разные, да уж больно похожи, и корень у них один. Так что? Менять?

- Менять, - эхом отозвался князь.

- Или всё же оставить?

- Можно и оставить.

- Ясно всё с вами. Посмотрим, что Антонина Ивановна скажет. А впрочем, поменяю - раз возник вопрос, значит всё-таки надо поменять.

И барон погрузился в свои записи, периодически бормоча под нос что-то вроде: «злой, значит, взгляд», а потом: «качал головой, значит, осуждающе».

Князь Баварский тихонько сидел в кресле и осматривал кабинет. Наконец, барон поднял взгляд и уставился на него.

-Князь! - воскликнул барон - я и забыл, что вы тут. Ну, раз пришли, говорите, зачем пожаловали. Я только попрошу Антонину накрыть нам чай.

Князь открыл было рот, но барон сунул листки в стол и бодро вышел из кабинета, на ходу выкрикивая имя услужницы.

Наконец, чай был подан. Князь и барон сидели на широком диване в зале на втором этаже, напротив большого окна, за которым виднелись покрытые густым лесом горные склоны.

- Итак, князь, что вас сегодня привело ко мне?

- В этом и вопрос! Точнее, ответ.

Барон вопросительно поднял бровь, не отрываясь от чашки с чаем.

- Сейчас объясню. Я недавно был на приёме у госпожи Н-ской, и там был один интереснейший человек, учёный, психолог.

- Так учёный или психолог? - усмехнувшись, спросил барон, и, видя, что собеседник смутился, махнул рукой, чтобы тот продолжал.

- Так вот. Он рассказывал, что есть два типа людей…

- Совершенно верно! - снова перебил его барон, - те, что делят людей на типы, и те, что не делят! Ладно, простите мою несдержанность, князь, продолжайте.

- О чем это я? Ах да, два типа. Значит, есть интроверты и экстраверты.

- Очень интересно, князь. И что же вас так взволновало?

- А то, мой милый барон, что мне самому интересно - почему меня постоянно тянет составить Вам компанию. Я порой удивляюсь собственной назойливости - вот как сегодня, когда я заявился к вам безо всякого приглашения.

Барон неопределенно кивнул и посмотрел в окно, где солнце уже начинало скрываться за краем горной гряды.

Между тем, князь продолжал:

- Знаете ли Вы, барон, что противоположности притягиваются?

- В каком смысле?

- Из физики известно, не мне Вас учить, что плюс притягивается к минусу, и наоборот.

- Допустим. Но при чём тут это?

- А при том, что мы с вами суть тела физические, значит, и законы на нас должны действовать физические. Так что, если наши психологические сущности противоположны, то мы должны притягиваться!

- Я бы назвал это, милейший, весьма вольной трактовкой физических законов, - Барон немного округлил глаза и надул щеки, но голос его звучал по-прежнему серьезно, - Впрочем, в Вас сейчас говорит психолог, а не физик, так что продолжайте. Хотя погодите, позвольте мне угадать самому.

Барон подался вперед, отставил дымящуюся кружку на низкий столик и продолжил:

- Значит, Вы решили, что я интроверт, а Вы - экстраверт, и потому для Вас вполне естественно искать моей компании, и вы еще удивляетесь, как я Вас всё это время терплю?

- Как раз наоборот, мой драгоценный друг! - торжественно проговорил князь Баварский.

Барон снова удивленно поиграл бровями и взглядом дал понять князю, что ждёт объяснений.

- Вы - самый настоящий экстраверт! Нет, нет, не начинайте спорить! - предостерегающе поднял палец князь, хотя барон в это время увлеченно пил чай, - я Вам докажу. Экстраверт - суть тот, кто получает энергию от окружающих. Вы бы видели себя со стороны, когда Вы кончаете лекцию, и со всех сторон Вас обступают благодарные студенты! Или на приёме в Академии, куда Вы меня так любезно пригласили составить Вам компанию, - когда каждый учёный муж в тот вечер считал своим долгом выказать Вам своё почтение и спросить что-нибудь заумное.

- Уж не хотите ли Вы обвинить меня в тщеславии и самолюбии, князь? - ехидно спросил барон.

- Вовсе нет, Майзель, дайте мне кончить. Не будь Вы экстравертом, они бы высосали Вас до дна, без остатка, так нет же - в любом обществе Вы просто лучитесь энергией. Поверьте, Вы созданы быть в центре внимания, и Вы - урожденный экстраверт.

- А Вы, стало быть, интроверт?

- Именно! Все эти приёмы, балы, компании - знали бы Вы, как мне это опостылело! Я гляжу кругом и вижу лишь только убожество человеческой жизни! - князь говорил горячо, пылко. Он не мог усидеть на месте и потому встал и начал рассеяно мерить шагами залу.

- Невозможно поговорить человеку с человеком! Вы послушайте, о чём они говорят? Всё пустое, повседневное, чушь и грязь. Сплетни да хвастовство!

- Так что же? И наши с вами беседы - чушь? - барон был несколько смущен пылким монологом своего друга, но в то же время растроган, что князь решился открыть ему свои сокровенные мысли.

- Наши с вами беседы, милый барон, - это луч света в тёмном царстве!

У князя запершило в горле, и, сделав предупреждающий жест, он подошёл к столу и отхлебнул остывшего чая. За окном внезапно полыхнуло, а через несколько секунд раздались раскатистые удары грома.

- Похоже, прогулка отменяется, - разочарованно проговорил барон, а князь тем временем продолжал:

- Вы, барон, словно парите надо всем этим убожеством. Сейчас каждый второй - философ, вот только их разговоры - это переливание из пустого в порожнее. С Вами не так, с Вами я чувствую, как у меня рождаются новые мысли. Я словно тоже ненадолго воспаряю над всей обыденностью, что обычно окружает меня.

- И из всего вышесказанного вы заключаете, что вы, князь, интроверт? - переспросил барон.

- Ну конечно! Как я могу черпать энергию из этого общества, которое только тянет меня вниз?

Князь несколько успокоился, налил себе свежего чаю и вернулся на диван.

Какое-то время сидели молча. Наконец, барон встал, подошёл к дальней стене, где стоял небольшой буфет, и достал оттуда старинного вида бутылку и пару пузатых бокалов.

- Коньяк?

- Пожалуй.

Выпили. Потом выпили ещё.

- Знаете , князь, - проговорил барон, откинувшись на мягкие подушки, - гроза прошла. Воздух должен быть сейчас удивительно чист. Не желаете ли воспарить, как вы выразились, над обыденностью, и отправиться в горы? Я как раз планировал сегодня прогуляться.

- Благодарю, барон, но сегодня я уже обещал появиться у губернатора. Будет большой приём. Кстати, я слышал, Вы тоже приглашены.

- В самом деле? Может быть, может быть. Что же, повеселитесь за нас обоих, - Барон залпом осушил остатки коньяка и поднялся с дивана, - Вам, как интроверту (на этом слове барон сделал особенный акцент), будет нелегко, но вот вам в помощь ещё один физический закон. Спирт, как известно, легче воды. А вода в наших, как вы сказали, физических телах, составляет большую часть. Выводы, милейший, делайте сами. А я всё-таки отправлюсь в горы. Ну, бывайте. Антонина Ивановна, подайте пальто, любезная!