Пустота

Повесть, Часть I "Фениксоген"(фрагмент)





        Тело опускали не спеша, аккуратно. Со стороны могло показаться, что могильщики выказывали уважение, но опытный взгляд без труда отмечал истинные причины их медлительности. Вот и от меня, не ускользнули алчные тени на их притворно-почтительных физиономиях. Я скривился и бросив три горсти земли отошёл в сторону. Слёз не было. Вместо скорби - пронзительное чувство пустоты.
        Люди на кладбище встречались редко. Скамейки вдоль аллей пустовали. Холодный осенний ветер, в пролётах между могил, короткими порывами гонял листву. Дань памяти предкам сегодня не в тренде. Раньше, это место воспринималось как приют, для уединения и покоя,  ностальгии, но сейчас больше походило на отвал, куда свозят отжившее, утратившее смысл. Серое безоблачное небо усиливало атмосферу всеобщего равнодушия. Я сел на скамью. Мысли нарастали гнетущие.
        Мама. Нас никогда не связывало что-то большее, чем общий быт, да парочка формальных обмолвок в течение дня. Нельзя сказать, что мы не делали попыток сблизиться, но настоящего чувства родства так и не наросло. Да и развал семьи, и разлуку с отцом я ей всё-таки не простил.
        - Алексей?
        Звонкий женский голос выдернул меня из пропасти мыслей. Я поднял взгляд, и тут же возникло имя: "Света". Белокурая сердцеедка времён юности, немного постаревшая, но по-прежнему яркая, смотрела на меня большими зелёными глазами. Прошлое всегда так: ты только приехал, а оно уже тут. Первая влюблённость, первая ревность, первая размолвка, первая потеря... Да, глядя на эту женщину, мне было, что вспомнить.
        - Лёша, ты?!
        - Света?
        Выныривая из мыслей, я забыл встать. Света спросила:
        - Не помешаю?
        - Нет-нет, - я поспешно отодвинулся и она села.
        - Валентина Николаевна?
        Я кивнул.
        - Соболезную, прекрасная была женщина. А я отца навещала, могила совсем травой поросла.
         После этих слов мир застыл, будто поставленный на паузу. Любые дополнения казались неуместными.
        - Ты, наверное, хочешь побыть один,  а я тут...
        - Нет-нет, оставайся. Ты не мешаешь. Даже наоборот...
        Помолчали. Не позволив молчанию стать неловким, Света сказала:
        - Печальное место. И в то же время одухотворяющее. Я люблю приходить сюда. Как будто возвращаешься в прошлое. Столько воспоминаний…
        - Ты сейчас куда? – спросил я, перебивая её лиричный настрой.
        - Домой.
        - Может по чашечке кофе?
        - А разве ты не... - Света мотнула головой в сторону похоронной процессии.
        Я посмотрел на столпившихся у могилы людей, и не поворачиваясь ответил:
        - Да я там не знаю никого. Из родни я один остался.
        - Сочувствую.
        - Да чего уж там...
      

        У Светы оказалась припаркована машина, что было на руку: я-то на автобусе приехал. Минивэн выехал на автостраду и влился в поток возвращавшихся в город дачников.
        Разговор набирал обороты медленно, но это никого не смущало: обстоятельства оправдывали.  Чтобы не молчать, я поинтересовался:
        - Как живёшь? Семья? Дети?
        - С мужем разошлась. Детьми природа не наградила. Живу одна.
        Стыдно признаться, но при этих словах у меня сладко засосало под ложечкой: толи забрезжил шанс реванша, толи всплыло сожаление об упущенном будущем. Чтобы разбавить тишину, Света включила радио.
        - А ты? Давно в городе? Где пропадал?
        - Да так, работал в одной конторе. По контракту. Сегодня первый день, как вернулся, – ответил я с неохотой.
        - Чем занимался?
        - Да, в общем, ничем.
        - 20 лет?
        - Ну да...
        - Ну-ну.
        Света улыбнулась, но допытываться не стала. А по радио начинался какой-то диспут: «Неизвестный вирус, прозванный в народе "падучим", уносит жизни всё большего числа здоровых взрослых граждан нашей страны. Доктора разводят руками, а число летальных исходов растёт. Сегодня его жертвами становятся мужчины и женщины среднего возраста. А завтра? Наши дети? Какой смысл в современной медицине, если она лечит только изжогу и насморк? Все передовые гипотезы на эту тему – прямо сейчас, в программе «Судный день уже наступил». Оставайтесь на нашей волне, и мы поможем вам выжить!».
        - Опять напасть какая-то, – сказал я раздражённо.
        - Чума 21 века, – подтвердила Света, внезапно помрачнев, но спохватилась, и вернулась на беззаботный тон:
        - Слушай, зачем нам тратиться на общепит? Поедем лучше ко мне!
        - А что, мне мысль нравится, - ответил я, стараясь не выдать нахлынувших чувств.
        Пустота потихоньку заполнялась.

        День прошёл за разговорами. Что-то вспоминали, в чём-то признавались, в итоге выяснили, что жизнь не сложилась у обоих, и неплохо было бы переиначить. Светлана показала себя отличной собеседницей: понимающей, чуткой. Я даже прослезился. В эти минуты я осознал, как много значит женщина, рядом с которой можно не стесняясь пустить скупую мужскую слезу. Незаметно стемнело и как-то сами собой сначала наши души, а потом и тела становились всё ближе и ближе...

        Света подошла к окну и села на подоконник. В лунном свете посеребрённый силуэт обнаженного тела выглядел особенно аппетитно. Я подумал, что неплохо было бы повторить. Но силы оказались не бесконечны,  и я поймал себя на том, что раньше таких проблем не замечалось. Стареешь, брат, стареешь... Совсем не хотелось думать о смерти, но сегодня было всё про неё.
        - Что-то со мной не так, - промямлил я, едва ворочая языком.
        Света не отреагировала, наоборот - расслабленно оперлась о стену. Будто ждала этих слов.
        Я напрягся: происходило что-то неладное. Света сошла на пол, не глядя на меня, прошла к шкафу и надела халат. Перемена сквозила в каждом движении: это была другая Света.
        Перебирая варианты, я старался нащупать логику, но чем больше прилагал усилий, тем больше злился.
        Ненадолго замерев, Света вдруг резко ускорилась и, достав из сумочки какой-то предмет, подошла ко мне.  Повалила на бок, что-то подложила под зад и, подперев спину подушками, усадила к себе лицом. И тут я увидел, что же она держит в руке. Шприц. Такие носят аллергики для снятия анафилактического шока. Только этот был без опознавательных знаков. Построить гипотезу я не успел: меня расслабило, воздух наполнился смрадом испражнений. Я почувствовал себя униженно и разозлился ещё больше.
        Света этого как будто не заметила, встала предо мной на колени и посмотрела в глаза. Взгляд меня удивил: он был не жёстким, каким я ожидал его увидеть, а наоборот, проникновенным, исполненным искреннего сожаления.
        - Алексей, выслушай меня. То, что я скажу очень важно. Это, - она показала на шприц, - Фениксоген. От него сейчас зависит твоя жизнь. Благодаря ему, ты снова овладеешь своим телом.
        С этими словами она вонзила его мне в ногу и выдавила содержимое.