Бытовая магия. История первая. Приворотное зелье

– …и запомни: ТОЛЬКО КРАСНОЕ ВИНО! – въедался в уши пронзительный голос.– Когда всё, что загадал, исполнится – с подарком придёшь. Ну, а если забудешь – беда случится! – не помня себя, он выскочил из страшной квартиры, сжимая в кулаке заветный пакетик размером с почтовую марку.
* * *

Женька долго плутала по незнакомому району в поисках нужного адреса. Наконец нашла старый двухэтажный домик, притулившийся под боком новой панельной многоэтажки. Рыжая глина вокруг была изрыта глубокими колеями, полными воды. Хватаясь за чахлые ветки акации и хлипкий штакетник, девушка, стараясь не соскользнуть в лужу, выбралась на чистый и сухой пятачок у входа, критически оглядела грязные сапожки и кое-как вытерла подошвы о пожухлую траву.
В подъезде, как и положено, воняло не то кошками, не то мышами. Истёртые ступени скрипели и подавались под ногами. Осыпавшаяся местами штукатурка обнажила деревянную обрешётку стен.

– Как скелет, – поморщилась Женька. Но во всём этом: в запахах, звуках и даже торчащей из стены дранке была ТАЙНА.
 
Нужная ей квартира находилась на втором этаже, а дверь – в отличие от соседских, ободранных – была аккуратно обита рейкой и покрыта толстым слоем олифы. В полной тишине громко щёлкнул замок. Женька вздрогнула. Дверь приоткрылась, и в нос ей ударила удушающая волна незнакомых крепких запахов.
– Входи, разувайся. Плащ на вешалку повесь. Сумку тут положи, – прошелестел из полумрака женский голос. – Да не бойся, всё цело будет. На вот, держи тапки. Ступай прямо.

Женька всунула ноги в пластиковые шлёпанцы и, шаркая, пошла, куда велено. Стены и потолок тонули в полумраке, а окон, похоже, не было вовсе. Посреди комнаты, под низким абажуром, сочившимся кроваво-красным светом, стоял большой стол, до пола накрытый чёрной тканью, и два стула. На одном из них сидела женщина, лицо и фигура которой скрывались в тени. Хорошо видны были только унизанные перстнями жилистые пальцы.

 – Садись! – непонятно откуда рявкнул грубый голос. От неожиданности Женькины ноги подкосились, и она шлёпнулась на сидение. – Назови его имя! – Женьке казалось, что голос звучит прямо у неё в голове, потому что женщина за столом сидела абсолютно неподвижно.

– Егор, – и торопливо исправилась: – Георгий.

Ловким движением фокусника женщина достала из-под стола стеклянную банку с широким горлом, замотанным медицинской клеенкой и перевязанным бинтом, и водрузила на стол. Женьку чуть не стошнило: в банке была человеческая голова! Отвратительная, распухшая, она плавала в каком-то мерзком растворе. Девушка зажала рот рукой и часто-часто заморгала, стараясь сдержать тошноту и подступившие слёзы.

– Дай сюда руки! – каркнула ведьма.
 
Женька быстро вытерла мокрые ладошки о джинсы и протянула вперёд. Ведьма вцепилась в них мёртвой хваткой. Её костлявые пальцы были холодными и жёсткими.

– Рассказывай! ЕМУ! – карга с силой опустила Женькины руки на горлышко банки. Борясь с тошнотой, Женька начала рассказывать, стараясь не опускать взгляд. Поначалу речь её была бессвязна, но постепенно выровнялась…
* * *

Родилась и выросла она в маленьком уральском городке, основными достопримечательностями которого были зона и химкомбинат. Соответственно, выбор у горожан был невелик. Вот и Женькины родители работали: отец – на зоне, вертухаем; мать – на химкомбинате. А потом отца убили – пырнули заточкой.

В тот год она заканчивала школу. Женька и раньше-то не особо налегала на учёбу, а тут совсем расклеилась: экзамены сдала кое-как и уехала в Пермь – к сестре – поступать в медицинский колледж.

Женькина сестра Александра в своё время закончила это же учебное заведение, удачно вышла замуж за пермяка и осела дома. Детей у них с мужем пока не случилось, особых забот не было, потому всё своё свободное время Шура посвятила устройству Женькиного счастливого будущего.

Пунктом номер один был поиск подходящего жениха. А искать, собственно, и не пришлось. Следом за Женькой в Пермь увязался её одноклассник и тайный воздыхатель Пашка Ракитин. Нет, это, конечно, совсем не вариант: нищеброд и маргинал из неблагополучной семьи. Но у этого самого Пашки в Перми имелся двоюродный брат – Егор. Вот он-то как раз и являлся объектом матримониальных планов сестёр Настыркиных.

Вся беда в том, что женитьба в планы Егора не входила. От слова СОВСЕМ. Единственный ребёнок из состоятельной семьи, избалованный вниманием девушек, в сторону Женьки даже не глядел. Максимум, на что она могла рассчитывать – разовый секс без каких-либо дальнейших взаимных обязательств.

Но у Александры имелся в запасе беспроигрышный вариант:
– Посмотри на меня! – внушала она младшей сестрёнке. – Разве мой Колька женился бы на мне просто так? Да у него, если хочешь знать, такая девка была – модель! А замуж он меня взял! А почему? А потому, что против лома нет приёма. – Женька навострила уши. – Дам я тебе один адресок. Стоить это дело, будет, конечно, ого-го, но оно того стоит…– усмехнулась Сашка нечаянному каламбуру.- Ну, да деньги мы найдём. Прямо завтра и иди…
* * *

Конечно, расписывать ведьме всё это в деталях Женька не стала – хватило ума, хоть и в шоке была. И имён не называла – мало ли…

Рассказала только то, что касалось Егора.

Наконец ведьма отцепилась от неё, спрятала свою страшную банку и совершенно по-человечески спросила:

– У тебя месячные регулярные? – Женька кивнула. – Аллергия или хронические заболевания есть? И у кавалера твоего… – Женька так же молча помотала головой. – Ладно. Сиди – жди, – ведьма поднялась и тенью скользнула из комнаты.

Вернулась она довольно быстро и протянула Женьке небольшой стеклянный бутылёк с резиновой пробкой, на дне которого плескалась какая-то бесцветная жидкость:
– Вот сюда соберёшь месячной крови. Семь капель хватит. Возьмёшь чёрную бумагу, на обратной стороне напишешь заговор, завернёшь бутылёк в эту бумагу и уберёшь в холодильник. Ровно через две недели выльешь это в бутылку красного вина, возьмёшь красную свечу, семь раз обведёшь зажжённой свечой вокруг горлышка бутылки и скажешь:
Матушка меня народила,
Мать - земля благословила.
Лелеяли меня, пеленали, кормили меня и одевали,
Боялись со мной расстаться, не могли на меня налюбоваться.
Так бы ты, Георгий, меня любил.
Всех бы женщин ради меня позабыл.
С ложки, с чашки поил и кормил,
От всех бы отвернулся, ни к одной бы женщине не прикоснулся.
Я тебе последняя в жизни еда и последняя при жажде вода.
Пусть любимый мой Георгий с сего дня сильно меня любит и голубит.
Заботу и любовь ко мне проявляет, лишь меня ублажает.

Ведьма перевела дух и продолжала:
– Бумагу сожжёшь, пепел мелко разотрёшь и ссыпешь в бутылку, но так, чтоб не видно его было. Дашь этого вина своему избраннику, и сама выпей. И всё будет так, как ты захочешь – не отлипнет он от тебя вовек. Захочешь, чтоб ушёл – не уйдёт. Как исполнится всё, что желается – придёшь с подарком. Ну, а если забудешь – беда тебя ждёт великая! В прихожей пакет возьмёшь - там свечка, бумага и слова заговора. Да делай всё сама: посторонним этого видеть не следует.

– А как же деньги? – тихонько промямлила Женька.

– Деньги – зло! Сколько принесла?

– Пятнадцать тысяч! – Женьке, с одной стороны, было жалко денег, с другой – страшно, что приворот не подействует.

– Бросай сюда своей рукой, – ведьма вытянула откуда-то из-под скатерти и поставила на стол сначала железное ведро, а следом – подсвечник с белой свечой.

Словно под гипнозом Женька бросила деньги в ведро. Ведьма полила их какой-то дрянью из тёмной бутылки:

– А теперь повторяй за мной: как рассыпаетесь вы в пепел, так и для меня, Евгении, мир будет чист и светел.

Во рту у Женьки пересохло от волнения, жаба сдавила горло. Заплетающимся языком она прошептала:

– Как рассыпаетесь вы в пепел, так и для меня, Евгении, мир будет чист и светел.

При этих словах карга зажгла свечу:
– А теперь уходи и не оглядывайся! Оглянешься – зло за тобой увяжется!
* * *

Вечеринка была в самом разгаре: родители Егора уехали на дачу, и молодёжь оттягивалась по-полной.
 
Женька ликовала: всё идёт, как надо. Сашка с мужем уехала на выходные в Усть-Качку. Обряд она провела в точности, как наказывала ведьма, вот, правда, с пеплом пришлось повозиться – никак не хотел растворяться, уж она трясла-трясла бутылку; но ничего – осел на дно. Накрыла лёгкий стол: то самое красное вино, фрукты, ароматические свечи. Постельное бельё Сашка тоже дала самое лучшее – шёлковое, цвета шоколада! И Егор, вроде, весь вечер поглядывает на неё по-особому. 

Фу, как душно! Народу – толпа, все топчутся в обнимку, вроде как танцуют. Может, выпить слегка для тонуса. Только смешивать не стоит: вечером они будут пить красное, значит, и сейчас можно бокальчик. Женька огляделась по сторонам:

– Ребят, а можно красненького? – из-за спин и плеч кто-то протянул ей бокал вина.
* * *

 – Ой, как башка трещит! – Женька с трудом перевернулась на бок и мгновенно натянула одеяло до самых глаз: – Пашка?!?!? – её затрясло от страшного предположения. – А ты чего тут делаешь?

– Дак как же, Женечка! Разве ты не помнишь? Ты вчера немного лишку выпила, и тебе нехорошо стало. Ну, Егорка и разорался: твоя подружка, вот и девай её, куда хочешь – у меня родители утром приедут. Я тебя и отвёз к Сашке. Приехали, а тут вино, свечи, ну, и всё остальное…

– Остальное?.. – Женька в гневе дёрнулась, но тут же со стоном рухнула обратно в подушки.

–Женечка, если у тебя голова болит, тут винца немного осталось. На донышке, но тебе хватит, чтоб поправиться…
* * *

О том, что беременна, Женя узнала, когда аборт делать было уже поздно – ребёночек зашевелился. Иногда такое случается даже с медичками.
 
Роняя тапки, кинулась к ведьме.
 
– Что, с подарком пришла? Вижу-вижу! – карга была настроена благодушно.

– Да что Вы видите?! Какие, блин, подарки?! – потеряв всякий страх, в отчаянии визжала Женька. – Ребенок не от того! Что теперь делать-то?

– Знаешь, что я тебе скажу, милая, – разом громыхнуло изо всех динамиков так, что Женька скрючилась на стуле, закрыв уши ладонями. – Ты мне тут не ори: сама себе судьбу выбрала! Видать, ТАМ, – ведьма скосила глаза и большим пальцем ткнула себе куда-то за спину, – лучше знают, что для тебя хорошо!...
* * *

Расписали Евгению с Павлом быстро и без помпы…
* * *

– Ну, что, дружок, вижу – не забыл про подарок!

– Да что Вы, как забудешь…Да я Вам по гроб жизни … – Паша смущённо переминался с ноги на ногу, тиская в руках пакет с конфетами, баночкой красной икры и бутылкой шампанского…
* * *

– Ну, что, Эммочка?! Хорошо поработали – хорошо отдохнём. Доставай Ильча, а я пока стол накрою, – ведьма, в миру Розалия  Марковна Заславская, бывший врач районной поликлиники, а ныне пенсионерка, начала доставать из кухонного шкафчика посуду и приборы:

– Гляди-ка, валенок валенком, а понимает, что шампанское следует закусывать икрой.

Её сестра Эмма, тоже одинокая пенсионерка, притащила из комнаты банку с головой и безо всякого отвращения водрузила в центр кухонного стола:

– До чего же он всё-таки на Ленина похож! – она умилённо сложила ладошки перед грудью.

– Ещё бы не похож, – воскликнула Розалия Марковна, – Борюсик же  с фотографии  делал. Да ведь он это, вроде, при тебе говорил…– она потёрла лоб, –…кстати, надо позвонить племяннику: пусть заедет, проведает тёток. Заодно и динамики проверит – что-то они хрипеть, вроде, стали.

– Ой, опять начнёт занудничать, – Эмма махнула рукой и заговорила басом, передразнивая племянника Боречку:

– Доиграетесь вы, тётушки со своей магией…

– А, пусть поговорит. От ***** и***** ещё никто не помирал: я ж, хоть и бывший, но всё-таки врач. Nolite nocere - не навреди! Ну, всё готово – садимся!
 
Дамы чинно уселись за кухонный стол и разлили шампанское:

– Ну, что, кормилец Вы наш! За Вас, Владимир Ильич! – края хрустальных фужеров легко коснулись стенок банки, издав мелодичный звон.

– Парнишка этот, Павлик – до чего приятный мальчик, – умилялась Эмма Марковна.

– Мальчик-то, может, и приятный, вот только ничего хорошего его не ждёт: своими руками судьбу себе выбрал, а этой щучке палец в рот не клади – по локоть руку оттяпает! Слыхала, как она верещала? Ей не парень нужен, а квартира в Перми да денег полный карман. Изъест она его, источит, как ржавчина…

– Роза! – Эмма Марковна с укоризной глянула на сестру. – Так если ты всё знала, что ж не остановила его, не отговорила?

– Ну, во-первых, инстинкт половой не заменишь головой, а, во-вторых, откуда ж я знала, кого он привораживать-то собрался! Поняла-то уж тогда, когда ЭТА…– Розалия Марковна скривилась, – …со скандалом прибежала. Выходит: за что парень боролся – на то и напоролся… Ну, да у каждого – своя судьба! Попомни мои слова: не будет у них жизни! Давай выпьем ещё – за Пашино здоровье…– сёстры чокнулись и отхлебнули по глоточку.

– Нет, ну а эта-то – красота писаная, – захихикала Эммочка, которой шампанское уже ударило в голову, – пошла за шерстью, а вернулась стриженая.
 
– Точно! – поддержала сестру Розалия Марковна. – Ставила капкан на бобра, а попался ёж – из него воротника не сошьёшь!

– Недаром говорят: не рой другому яму!..

– В самую точку! Кстати, а ты никогда не замечала, как сильно обижаются люди, упавшие в яму, которую вырыли сами?

; Это ты сама придумала? ; восхитилась Эммочка.

; По радио услышала, ; отмахнулась Розалия Марковна.