Загадочный электорат

   Павел Семенович, друг и бывший заместитель, оказался политическим оппонентом. Он не стал разбираться в оттенках при замене КПСС на КПРФ, для него ключевым было понятие «коммунистическая». Поэтому сын сосланного в Казахстан, за неведомо (в прямом смысле слова) какие провинности, обычного крестьянина решил не поступаться принципами. Партия в его лице нашла убежденного и деятельного организатора.

   В ту пору в стране еще были выборы, с порогом явки, графой «против всех», не нынешняя имитация, поэтому актив на дороге не валялся. Работал Паша, как и все его коммунисты, не за страх, а за совесть. В смысле денег за работу не требовали. Не в пример нашим демократам, у которых на каждый чих была приготовлена соответствующая расценка.
   К примеру, для того чтобы разместить агитматериал на подпорных стенках и других возвышенных местах, мне мои молодые и проворные сподвижники предъявляли сметы по СНиП за работу на высоте и монтаж повышенной сложности с применением лестниц и механизированных подъемных средств. Я убеждался в выполнении объемов и платил, делать нечего. При этом радовался, что такие высоты главному оппоненту с его безденежьем, пенсионерами и инвалидами не по силам.
   Каково же было мое изумление на следующий день, когда я видел вместо глянцевых изготовленных в Турции плакатов жалкие их ошметки. Паша ссылался на самодеятельность своих соратников.
   Когда увидел воочию, как они расправляются с нашей наглядностью, то понял, что коммунизм умрет только вместе с ними. И не надо с ним бороться, надо просто подождать.
   То, что возносилось моими верхолазами на недосягаемую высоту, его деды без лишних заморочек соскабливали своими тросточками, дотянувшись ими сверху. Я стал подозревать, что  плакаты размещались таким же способом. Но за деньги. Окончательно убедился в этом после выборов, нечаянно заглянув в свинарник знакомого, оклеенный изнутри вместо обоев цветными портретами президента вперемешку с губернаторскими. Президентский портрет здесь был как-то не к месту. А вот кандидат в губернаторы жутко смахивал на хозяина обиталища.

   Электорат в ту пору был наивным и неискушенным. Он свято верил в печатное слово и преимущество было у того кто сумел это слово вовремя донести.  Или довезти. И не только в виде листовок и других агиток. Можно было биться до конца, оставаясь в неведении по поводу результата.         
   И все же специфика района позволяла частично исход работы прогнозировать. Дело в том, что несколько населенных пунктов в горах были аулами. А там не законы и убеждения, а традиции и слово аксакала.
   В связи с этим любая избирательная кампания начиналась с посещения этих электоральных констант. Целью пропагандиста было опередить соперников, чтоб заручиться поддержкой избирателей.
   Старейшины кого попало не привечали. Преимущество было у нас с Павлом Семеновичем как бывших работников районного масштаба.  В ауле нас принимали с почетом, организовывали застолье, радуясь возможности неофициального общения. В конце визита давали честное слово в стопроцентной явке и стопроцентном же голосовании на нужный результат.
   В состязании на скорость я чаще проигрывал. Хитрый Паша с вечера уезжал на собственную пасеку в горах и начинал работу с избирателем ни свет, ни заря. За несколько километров до аула он уже ехал мне навстречу, мигая фарами или поджидал на берегу ближайшей речушки.
   Приходилось останавливаться, доставать из багажника припасы и подарки, предназначенные для вождей и устраивать дружеский пикник.  Свои припасы Паша оставлял в ауле по назначению. За все годы демократии пикник за его счет был всего пару раз.
   Велико же бывало удивление районной избирательной комиссии при пересчете бюллетеней свидетельствующих о внезапной смене  идеологической ориентации в отдельно взятых аулах. Далекие от реалий земной жизни члены комиссий, состоящие из барынек отдела образования, пытались найти какие-то социальные причины. Даже предлагали провести опросы и психологические исследования с целью объяснения данного феномена.
    Не понимали они, что все гораздо проще. Результат гарантировали вовремя доставленная бутылка как катализатор задушевной беседы и надежное слово джигита.