В тревоге и радости
Я затворил толстую обтянутую кожей дверь кабинета главного редактора. За ней остался длинный коридор, а далее налево – милицейский пост. «Живую подпись» Ельцина я видел в первый и последний раз.
– Мне поручено разогнать в течение двух недель вашу антироссийскую помойку, – произнес грозный посетитель торжественно и громко. Кабинет прослушивался, и, возможно, запись разговора пылится сегодня в каком-нибудь секретном архиве.
Я не стал возражать, хотя слово «антироссийский» тогда считалось обвинением. Особенно для тех, кто, как мы, относились к «враждебному СССР» и не получали зарплаты. «Свободная Россия», в которой деньгами чуть ли не задницу подтирали, и «враждебный СССР» уже практически слились в одно государство. Но подобные терминологические игры позволяли нещадно разворовывать «враждебную собственность».
– Списки на стол! – воскликнул специальный представитель.
Официальный список, сделанный типографским способом, хранился в недрах Первого отдела, который был опечатан и до времени упразднен. У меня имелись в верхнем левом ящике письменного стола рабочие копии – отнюдь не полные. Это были отдельные странички с инициалами и фамилиями. Я достал первые попавшиеся листы. Тихомиров, не глядя, с отвращением скомкал их и бросил в мусорную корзину.
– Будешь посылать только Ельцину и Хасбулатову, а там – посмотрим.
Эти два номенклатурных революционера и без того состояли в получателях, но я не стал вступать в бессмысленную дискуссию.
Историческая миссия подошла к концу.
– Архивы уничтожить, охрану снять!
Я молча кивнул.
С чувством выполненного исторического долга нежданный посетитель удалился. С тех пор об Александре Тихомирове я ничего не слышал и никогда не встречался с ним.
Я и пальцем не пошевелил, но записывающее устройство, видимо, работало и всё вокруг меня происходило само собой. Через одну или две недели явился хромой старик. Егор Яковлев – наш новый шеф – выписал его ввиду острой необходимости из Болгарии. Об этом он мне сам сообщил. Звали его Дмитрий Андреевич Голованов.
– Михаил Олегович, организуйте дело таким образом, чтобы ваше барахло можно было купить в любом газетном киоске свободной России.
– Все бюллетени? Даже с грифом «секретно»?
– Егор Владимирович на сей счет высказался недвусмысленно. У нас нет секретов от народа. То, что вы шептали на ухо советским вождям, теперь будет известно всем ...
Я погрузился в праздные размышления, ничего реально не предпринимая. Типография в подвале Дома на Пятницкой, 25 могла оперативно отпечатать максимум 500 экземпляров, да и взимала с нас немыслимую плату, ибо находилась на балансе «демократической России». О каких миллионных тиражах могла идти речь? Бумага стоила дорого. Сколько еще за распространение сдерут?
Голованов (честь ему и хвала) постепенно переводил нас из «СССР» в «Россию», но и там типография не хотела работать бесплатно, а для рассылки в штат разрешили взять только одного курьера. Однако процесс, как говаривал Горбачев, пошел. Однажды позвонил Владимир Гусинский.
– Сколько стоит весь комплект? – поинтересовался он голосом человека, который участвует в забеге.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, все сборники, какие есть?
– Мы выпускаем пять разноплановых бюллетеней. Вас какая тематика интересует?
– Любая. У меня мало времени. Назовите цену комплекта?
– Три с небольшим тысячи долларов, – соврал я первое, что пришло в голову.
– Хорошо, беру три комплекта.
Таким образом, появилась цена и термин «комплект».
Вскоре посыпались заказы с самых неожиданных сторон. Экономисты составили договор оплаты с приемлемым НДС по типу образовательного учреждения. Мы на короткое время превратились в преуспевающее СМИ под названием Агентство «Эфир-дайджест». Однако потом нас замучили всякие халявщики, включая госсекретаря Бурбулиса по кличке Муравьед...
Меня почти не покидало праздничное настроение. Мне платили зарплату, мне было сорок лет. В какой-то мистической книге, которые отныне продавались открыто, я вычитал, что молодость завершается в 42 года, а зрелость длится аж до семидесяти. Живи – не хочу.
19.11.2014
Свидетельство о публикации №218100300301