Живодёр

ИЗ ЗТМ

Почти человеческим голосом кричит коза, глядя обезумевшими глазами прямо на нас. Будто в рапиде над её головой заносится топор и… крик козы обрывается.


В КРАСНЫЙ

Начинаются титры. Из полной тишины сначала появляется щебетанье птиц, жужжание мошкары.


ИЗ КРАСНОГО

НАТ – ДЕРЕВЕНСКИЙ МАЙДАН – УТРО.

Титры продолжаются. С пушистых одуванчиков от дуновенья слабого ветерка срывается целый десант парашютиков и летит, летит вдоль неровного забора всё выше и всё быстрее. На заборе висят то крынки с трёхлитровыми сохнущими банками, а то разномастные ношеные вещи: платья, косынки, брюки и даже зимние пальто. Вдруг, с резким пронзительным скрипом меж развешанных шмоток распахивается калитка, и быстрым тяжёлым шагом со двора выходит ПРОХОР – мужик лет сорока – сорока пяти, здоровый и понурый. Под мышкой он держит полотняный свёрток.

Исподлобья Прохор осматривается по сторонам.

На картонных коробках из-под бананов и разной бакалеи разложены вязаные носки, какие-то платочки, круглые половички, сплетенные из драных полосок старых остатков ткани. И тут же рядом пакетики с яблоками, семечками, салом и даже  домашними пирожками. 

Рабочая крепкая мужская рука по хозяйски поправляет свёрток подмышкой, и Прохор сразу же, удаляется вдоль торговых рядов ярмарки.

Бабы в рядах судачат меж собой.

                1-АЯ ТОРГОВКА
Городская, слыхали, от мужа сюда сбежала. Он, говорят, богатый, а она его не вынесла!

                2-АЯ ТОРГОВКА
Это которая? У бабки Шабельновой с дитём?

                1-АЯ ТОРГОВКА
Да! С дитём и сбежала, чтоб дочку не отобрал.

                3-Я ТОРГОВКА
Теперь держись. Все наши мужики там будут! Им же ни дитё, ни забор не преграда, они на запах сквозь стену просочатся!

                2-ая ТОРГОВКА
Не говори! Сам еле на ногах стоит, ни кожи, ни рожи, а туда же – мачо, ети его мать!

Тётки истово хохочут над своими же измышлениями.

Прохор всё той же свободной рукой чешет под кепкой затылок. Там где он походит женщины прекращают чесать языками и предлагать свой товар, лишь некоторое время косятся вслед здоровому, чуть сутуловатому односельчанину.

У калитки углового перед проулком дома на лавочке, обвешанная с плеч до колен цветастыми платьями, щёлкает семечки женщина всего лет пятидесяти, а уже словно бабка. Это ЛОБАНИХА. Рядом с ней прислонилось к забору старое зеркало с резной деревянной рамой и потёртым чуть мутным стеклом. В нём вдруг отражается приближающийся Прохор.


                ЛОБАНИХА
Ну, чё пялишься? Проходи, от греха.

                ПРОХОР
Зеркало-то у тебя – малость фигурное книзу.

                ЛОБАНИХА
Зерькало антикварное, фирмы «Озёрная гладь», ты всё одно брать не будешь, а порчу наведёшь. С тобой только свяжись, не один покупатель потом не подойдёт.

Прохор молча разворачивается и, раскачиваясь из стороны в сторону, не торопясь, скрывается за поворотом в проулке. Только одна кепка его и плывёт над забором.

Женщина смачно сплёвывает шелухой от семечек, глядя вслед Прохору, и снова обращается к толпе.

                ЛОБАНИХА (ПРОД)
Зерькало антикварное пятого века, шик-модерн! Налетай, народ!

И действительно, заинтересовавшись, издалека к зеркалу приближается странный человек с развивающимися длинными волосами в пальто на голое тело, мятых штанах и босиком. ЗОЛОТАРЬ улыбается, глядя на зеркало Лобанихи.

                ЛОБАНИХА
Да, что ж сегодня за день такой! (ЗОЛОТАРЮ) Золотарь, ты со своей вонью даже и не подходи! Давай, сторонкой, сторонкой!...

Торговки из рядов в голос ржут над своей товаркой.


НАТ – ДЕРЕВЕНСКИЙ ПРОУЛОК – УТРО.

Навстречу Прохору пробегает ватага деревенских мальчишек разного возраста. Они набегу умудряются подбрасывать монетку, споря «орёл» или «решка». Отбежав за спину Прохора подальше, пацаны запускают в него целую очередь репьёв.

                ПАЦАНЫ
Живо-дёр! Живо-дёр! Живо-дёр!

Но Прохор не обращает на это никакого внимания, а всё идёт дальше в своих мыслях.

У крайнего в проулке забора ватага мальчишек останавливается. Самый КОРЕНАСТЫЙ ПАЦАН складывает ладошки рупором.

                КОРЕНАСТЫЙ ПАЦАН
Зинка! Зин! Айда на речку!!!
               
Над забором появляется парнишка по возрасту из средних классов школы, взъерошенный и чумазый. Он лихо перемахивает через забор и поправляет штаны, поминутно вытирая рукавом сопли из носа.

Увидев удаляющуюся фигуру Прохора Зинка тут же делает вид, что очень торопится.

                ЗИНКА
Не, я вчера в бане мылся. Да и некогда мне, таскаться с вами…
   
Парень опять подтягивает штаны и вприпрыжку бежит следом за Прохором.

Мальчишки, галдя, уходят прочь в сторону майдана.

А Зинка без труда догоняет медлительного мужика.

                ЗИНКА
Дядь Прош, возьми меня с собой.

                ПРОХОР
Да? И на что ты мне?

                ЗИНКА
Ну, чё ты, в самом деле, который раз уже в отказ. Возьми, а?

Они вместе проходят мимо белой лошади в серых яблоках, привязанной к столбу и стягивающей яблоки с рядом стоящей яблони. Прохор ровняется с жующей лошадью и на секунду бросает взгляд в её огромные тёмные глаза. Зинка тянет дядьку за полы пиджака.

                ПРОХОР
Зиновий, ну что, мне тебя к матери отвести?

                ЗИНКА
Она после вчерашнего не принимает.

                ПРОХОР
А вчера, значит, опять принимала?

Зинка отводит глаза в сторону, сплёвывает и шмыгает носом.

                ЗИНКА
Ну, возьми, помощником буду.

                ПРОХОР
Помощником? Хорошо.

Прохор вдруг пихает свой свёрток мальцу под мышку, закрепляя его рукой, и тут же за плечо подталкивает вперёд перед собой.

                ПРОХОР (ПРОД)
Пойдём, помощничек. Только надо бы тазик захватить и ведёрце.

                ЗИНКА
Это зачем ещё?

                ПРОХОР
Как это зачем? Неужто не знаешь?      

Зиновий с широко раскрытыми глазами отрицательно мотает головой.

                ПРОХОР (ПРОД)
Значит так, я её того…

И Прохор проводит пальцем поперёк горла, устрашающе надвигаясь на Зиновия.

                ПРОХОР (ПРОД)
Там кровь как хлыстнет, всех окатить может, а ты тазик подставляй, кровь сцеживать будешь из сонной артерии…

Ноги у Зинки подкашиваются, а лицо становится каменно бледным. Мальчишка медленно пятится.

Тут Прохор внезапно вскидывает обе руки вверх.

                ПРОХОР
А там шу!!!
 
У Зиновия только пятки сверкают и то, пока он не скрывается за поворотом заросшего яра.

Проша переводит дыхание, обернувшись, ещё раз криво улыбается лошади, хмыкает. Но внезапно на его лице вновь появляется хмурая серьёзность, взгляд виновато опускается книзу. Он резким движением надвигает картуз на лоб, почти на самые глаза, хватает с травы оброненный свёрток и трогается дальше, меряя каждый свой шаг.


НАТ – ДЕРЕВЕНСКАЯ УЛИЦА – УТРО.

У калитки первого с улицы дома бегает без присмотра девчушка лет четырёх в нарядном платьице с бантиками, ну сразу видно - городская. Увидев Прохора, НИНОЧКА, спрятав что-то за спину, вприпрыжку срывается к нему. Мужик сгребает её в охапку и поднимает на руки.

                НИНОЧКА
Глянь, что у меня есть!
               
Девочка вынимает из-за подола платья почти слепого котёнка.

                НИНОЧКА (ПРОД)
Хорошенький?

Прохор опускает её вместе с котёнком на землю, а сам подходит ближе к забору.

                ПРОХОР
Городская! Слыш, нет? Ну-ка, выдь на секунду! А городская!!!
 
Из-за забора видать, как с крыльца спускается молодая женщина, которая хоть и одета во всё самое простое, а тоже не скрыть, что ГОРОДСКАЯ, и по походке, и по лицу. Мать Ниночки распахивает калитку и оказывается лицом к лицу с хмурым Прохором. В связи с этим фактом, чувствуется некий конфуз.

                ГОРОДСКАЯ (ПРОХОРУ)
Что вы хотели?

                ПРОХОР (ГОРОДСКОЙ)
Здравствуйте!

                ГОРОДСКАЯ (ПРОХОРУ)
Добрый день. Что дальше?

                ПРОХОР (ГОРОДСКОЙ)
Чё ж вы девчушку без присмотру на улице держите? Или думаете, если не ваш город, так и машины совсем не ездят?

Мужик обводит рукой вокруг себя окрестности.

                ПРОХОР (ПРОД)
У нас на мотоциклах, знаете, как гоняют! А если в какой-нибудь овраг упадёт! Или, не дай Бог, потонет! Здесь до речки пятьдесят метров, тогда как? А?

Мать хватает Ниночку за руку и тащит её во двор.

                ГОРОДСКАЯ (ПРОХОРУ)
Да пошёл ты, козёл! Каркать не будешь, и не «потонет»! Она у меня – не дура!
 
Калитка, взвизгнув, захлопывается прямо перед носом Прохора. Сквозь щели видно, как девчонку загоняют домой. 

                СВЕТЛАНА ПЕТРОВНА (З.К.)
Ходит тут… Без него тошно.


ИНТ – ВЕРАНДА ДОМА ТАМАРЫ – ДЕНЬ.

Прохор задумчиво откусывает кусок чёрного хлеба с колбасой и жуёт мощно и монотонно, глядя перед собой одновременно на что-то и как будто в даль.

Сидя за столом сбоку, ТАМАРА – женщина лет сорока, ещё налитая всеми жизненными соками, вдохновенно жестикулирует руками.

                ТАМАРА
Значит, ты мне только её того. А я ножки продам, голову продам, куплю, значит, платье такое зелёное-зелёное в горошек, как выйду в нём, и что б там все пообмерли!

Прохор лишь бросает на неё косой взгляд и тут же, шумно выдыхая, заглатывает стакан крепкого самогона, морщась и опуская глаза в пол. Поперёк щебетания хозяйки дома его хрип кажется скрежетом метала о метал.

                ПРОХОР
Ну, довольно. Давай, Томка, веди порося…

Женщина сразу примолкает, губы её ещё шевелятся, по инерции договаривая речь, но звуков не производят. В конце концов, она совсем замирает, и лишь пробивающиеся слёзы предательски подрагивают в уголках глаз.

                ТАМАРА
Уже?

                ПРОХОР (ПРИКРИКИВАЕТ)
Веди, говорю!


НАТ – СКОТНЫЙ ДВОР ТАМАРЫ – ДЕНЬ.

Прохор сам  тащит упирающуюся и кричащую свинью. Тамара суетливо подсовывает тазик с похлёбкой, но свинья всё равно не идёт. Тогда Томка начинает подскуливать в унисон свинье.

                ТАМАРА
Ой, мамочки, Господи, Боже мой,

Прохор только успевает чуть оглянуться на воющую хозяйку и снова упирается, натягивая верёвку. Тамара в ужасе прикрывает глаза, суетясь и пугливо дёргаясь из стороны в сторону

                ПРОХОР
Что ж ты, мать твою ети! А ну, давай таз неси!

                ТАМАРА (ИСПУГАННО)
Ещё что ли?

                ПРОХОР
Да! Ещё!

Тамара быстренько убегает в хату. Сквозь стёкла и тюль видно, как она шурудит на веранде, опрокидывая гору всяческого хлама у лестницы, ведущей на чердак.

                ТАМАРА (З.К.)
Тазик, тазик, где же тазик?

В этот момент раздаётся душераздирающий визг свиньи, который тут же резко обрывается. Тамара, с растрепавшимися волосами, выбегает со старым облупленным тазиком с крыльца в калитку.

Прохор, весь мокрый от пота, смывает кровь с острого своего ножа. У его ног лежит поверженная свинья.

                ПРОХОР
Не требуется больше тазик…

                ТАМАРА
Ну, ты и, правда, живодёр.

В заборную щель таращится расширившийся от увиденного действа мальчишеский глаз. Вдруг он исчезает, оставив дырку зиять пустотой, и только шелест кустов и топот мальчишеских ног слышится в удалении.

Руки Прохора выполняют привычную работу – паяльной лампой палят кожу свиньи и скребками под проточной водой соскребают черноту до белой гладкой поверхности.


НАТ – ГЛАВНАЯ УЛИЦА СЕЛА – ВЕЧЕР.

В сумерках, шатаясь от забора одного дома к забору напротив, Прохор, свесив пьяную голову, еле волочит ноги и мычит что-то нечленораздельное…


НАТ – ЭКСТЕРЬЕР ДОМА ПРОХОРА – НОЧЬ.

Все окна дома темны. Слышится лишь скрип открывающейся двери.


ИНТ – САРАЙ ПРОХОРА – НОЧЬ.

Тряпица с инструментом Прохора разворачивается нетвёрдыми руками хозяина. Достаётся нож, которым только что была зарезана свинья Тамары.

Прохор в углу сарая освобождается от пиджака и, встав вдруг на колени, пытается пристроить острие себе в область сердца. Он ладит нож, и спереди, и сбоку, и чуть сверху, и чуть снизу… Всё никак.

В конце концов, мужик старается надавить руками на рукоять, кряхтит, упирается, стонет…

Рука сама отбрасывает нож в сторону.

Металлом громыхает клинок, зарываясь в солому.

Слёзы выступают на глазах Прохора.


                ПРОХОР
Боже мой! Прости меня, Господи!..


ИНТ – БОЛЬШАЯ КОМНАТА ДОМА ПРОХОРА – НОЧЬ.

Из полутьмы пламенем свечи, стоящей в гранёном стакане, выхвачен фотопортрет. На нём мальчик лет семи весело улыбается прямо в глаза смотрящим.

В комнате – стол, на клеёнке которого разложены писчие принадлежности и конверты. Прохор в свете свечи старательно выводит что-то на бумаге. Вдруг он отрывается от своего письма и вглядывается в темноту.

В КРАСНЫЙ

ИЗ КРАСНОГО

ПАВ - САЛОН ФОТОАТЕЛЬЕ – ДЕНЬ.

В полумраке перед натянутым тёмным полотном стоит один единственный стул. Мальчик с фотографии – АЛЕШКА – садится на этот стул, а сам всё время косится куда-то в сторону.

Его мать – ЛЮБА – стоя чуть дальше за фотографом, показывает улыбку.

                ЛЮБА (АЛЁШКЕ)
Алёшка, ну, давай, улыбайся.

Зажигается свет полного освещения. Однако мальчик по-прежнему сосредоточен и серьёзен.

Люба раздосадовано вздыхает и снова, и снова показывает сынишке, как надо улыбаться.

                ЛЮБА (АЛЁШКЕ)
Улыбайся, я говорю! Это ж на память!

Тут сзади к жене подходит Прохор и трогает её за плечо.

                ПРОХОР
Не говори так – плохая примета.

Но Люба только отмахивается от мужа и снова уже почти дирижирует Алёшкой. Тогда Прохор ладонями закрывает Любе глаза, и та беспомощно замирает, лишь вслепую продолжая перебирать в воздухе руками.

Алёшка улыбается выходке отца.
 
Фотограф нажимает кнопку, фотоаппарат щёлкает. Готово.

Мальчик довольный соскакивает со стула и бежит к матери с отцом. Возмущённая вероломством Прохора Люба спешит занять место перед фотоаппаратом.
 
Щелчок и Люба застывает в фотографии, которая тут же выцветает сначала в сепию а потом и в чёрно-белую.


В ЗТМ

ИЗ ЗТМ

НАТ – ЭКСТЕРЬЕР СЕЛЬСКОЙ ПОЧТЫ – ДЕНЬ.

На тротуаре у самого крыльца наплёвано шелухой от семечек. Бывалые мужичьи сапоги останавливаются рядом с этим мусором, чуть-чуть не наступив.

Прохор отчего-то мнётся, не решаясь начать. Он даже стаскивает зачем-то с головы кепку и мнёт её на груди рукой.

Притулив зад к каменному парапету крыльца почты, высокая полноватая женщина смачно откусывает от домашнего пирожка и смотрит куда-то в другую сторону, совсем не замечая Прохора. Её сумка почтальона служит амортизатором между непосредственно задом и холодным камнем. 

                ПРОХОР (З.К.)
Здорово, Зоя Григорьевна.

ЗОЯ оборачивается и, не успев прожевать, вздрагивает.

                ЗОЯ
Тьфу, чтоб тебя!

Некоторое время они бездумно смотрят друг на друга. Прохор протягивает почтальонке конверт с письмом. Та не берёт, а лишь укоризненно смотрит на отправителя.

                ЗОЯ
Опять?

Прохор опускает глаза долу.

                ЗОЯ
Ну, ладно.

Женщина выхватывает безвольный конверт из руки Прохора, ойкает и качает головой.

                ЗОЯ
Когда вы уже помиритесь?!

Прохор резко разворачивается и уходит по площади наискось.


                ЗОЯ
Я это…слышь? Я ничего плохого не имела. Слышь? И вообще Любка дура…

Зоя закусывает губу, поняв, что брякнула невпопад, и стучит себе кулаком по лбу три раза.

                ЗОЯ (ПРОД)
Слушай, если не хотите – не миритесь, и вообще пропадите уже оба пропадом! Я чё, крайняя что ли

Больше Зоя не знает, что сказать, и, посчитав свою миссию выполненной, вздыхает и продолжает заниматься своими пирожками.


НАТ – ДЕРЕВЕНСКИЙ МАЙДАН – ДЕНЬ.

На стихийной ярмарке по картонным коробкам вновь разложены продукты, вязаные изделия и разноцветные платья. А дальше прилавки посерьёзнее – раскладные столики со всякой всячиной.

Прохор бредёт вдоль рядов, безразлично скользя взглядом по разносортным товарам.

На столе мясного ряда лежит свиная голова с яблоком во рту. За прилавком в лёгком платьице и косынке завязанной назад под причёску сидит Тамара и плачет.

Прохор в нерешительности останавливается.

                ПРОХОР
Ты чего, Том?

                ТАМАРА (ШМЫГАЯ НОСОМ)
А это ты, зверобой!  Опять с почты телепаешься?

                ПРОХОР
Как ты умудряешься и рыдать, и попутно в чужие дела нос совать?

                ТАМАРА (ГОРЬКО УСМЕХАЕТСЯ)
Знаешь, Проша, завидую я тебе, нет у тебя сердца, так и нечему болеть.

                ПРОХОР
У тебя что, сердце прихватило? Так может врача?

                ТАМАРА
Отвяжись ты – неотвязный!.. Витасик мой на сторону пошёл. Кобель!

                ПРОХОР
Да ладно.

Тамара быстро вытирает с лица слёзы и даже встаёт для верности доказательства своей правоты.

                ТАМАРА
Люди говорят.

                ПРОХОР
О-о-о, нашла СовИнформБюро.

                ТАМАРА
А, вон, сам погляди.

Тамара указывает рукой в дальний край майдана.

Там мимо забора украдкой пытается прошмыгнуть Витасик, весь начищенный, намытый, в белой футболке, сандалии новые.

                ПРОХОР
К кому?

                ТАМАРА
Свинья грязь найдёт. Лариска, вон, а теперь, говорят, и городская туда же.

Томка вновь садится на свой стульчик и, обхватив голову руками, плачет навзрыд.

                ПРОХОР
Погоди, Том. Ну, хочешь, я с ним поговорю?

                ТАМАРА
Да, ну тебя. Ты поговоришь, с тебя станется.  Одно слово – «живодёр»! (ОПЯТЬ В СЛЁЗЫ) И порося моё зарезал не вовремя. Не берёт, вон, никто. Возьми хоть ты что ль?

                ПРОХОР
А мне-то зачем?

                ТАМАРА
А. Ну, хоть яблоко возьми. Бесплатно, так и быть.

Прохор берёт яблоко из рук Тамары, смачно откусывает кусок, который настолько велик, что сразу и не помещается целиком во рту, так и торчит в зубах.

Тамара вдруг ржёт, кивая сначала на яблоко Прохора, а потом тыкая на то, что в пасти у её кабанчика.

                ТАМАРА
Прям, как у хрюшки.

Прохор в ответ скалится, с наполовину съеденным яблоком кивает бабе и проходит мимо дальше.

Он торопится всё более явно. А мимо Лобанихи с её тряпками и зеркалом так и вовсе пробегает, не обратив внимания. Та только крестится, провожая взглядом.


НАТ – ДЕРЕВЕНСКИЙ ПРОУЛОК – ДЕНЬ.

Выскочив из-за поворота, Прохор плюётся и с размаху выкидывает яблоко за ближайший забор, прямо в то самое место, через которое в прошлый раз появлялся Зинка. Там слышится возглас и шебуршение. Немного помешкав, из-за забора появляется голова ЛАРИСЫ – матери Зиновия, повязанная белой косынкой. Она не слишком свежа и не слишком трезва для утра.

                ЛАРИСА (ГНЕВНО)
Это что за – ё..! А, Прохор! Здорово.

Прохор кивает и, уже было, проходит по проулку дальше.

                ЛАРИСА
Погоди, Прош, может всё-таки, зайдёшь?

                ПРОХОР
Нет. Я занят.

                ЛАРИСА
Не гони лошадей! Водку пить и у меня можно.

Прохор замедляет ход.

                ПРОХОР
Ларис, не ходил никогда и не пойду. Я, если помнишь, пока женат.

                ЛАРИСА
Здрасте! Четыре года Любка в родительском доме, а он думает, что всё ещё женат!

                ПРОХОР
А это не твоего ума дело! Тебе что, Томкиного Витасика мало стало, ко мне лезешь?

                ЛАРИСА
Какой Витасик? А ну-ка постой! Кому говорю?

Лариса встаёт на что-то повыше и вылезает из-за забора почти по пояс. Облокачиваясь на штакетник грудью.

Прохор нехотя возвращается.

                ПРОХОР
Чего тебе?

                ЛАРИСА
Ты меня, Савелич, знаешь, я мужика ищу для серьёзных отношений, мне эти женатики не к чему. Так что не надо тут тень на плетень наводить. Я про Томкиного дрища слыхом не слыхивала и слышать не хочу. Понял?

                ПРОХОР
Понял.

                ЛАРИСА
Придёшь?

                ПРОХОР
Нет.

Прохор твёрдо разворачивается и шагает прочь.

                ЛАРИСА
Погодь, Проша, я тебе сейчас яблочек наливных наберу.

Лариска скрывается за своим забором.

Но в проулке уже никого не видать.

И появившись вновь над забором, женщина зря глядит по разным сторонам.

                ЛАРИСА
Ну, и сиди без яблок, чёрт звериный! Живодёр!


НАТ – ДВОР ДЕДА ПЕТРЕНКО – ДЕНЬ.

Сам хозяин – ДЕД ПЕТЕНКО, сидит за столом напротив Прохора. Оба молчат.
На столе – нехитрая закуска и водка. Фомич вытирает тыльной стороной ладони испарину и только затем наливает водку в рюмки.

                ДЕД ПЕТРЕНКО
Главное дело, мы не виноваты! Кто эту дурёху рогатую хлебушек этот есть просил?.. Эх, прибыль, прибыль… – одни убытки теперь… Что б её там сатана на мясо!

Пётр Фомич, войдя в раж, стучит кулаком по столу. Рюмки с водкой аж подлетают на столешнице, но не проливаются.

Петр Фомич так и не сводит с Прохора внимательного взгляда, как бы вынуждая того первого поднять рюмку.

                ПРОХОР
Фомич, ты это… не боись… не мелкоскотину, чай, режу.

                ДЕД ПЕТРЕНКО
А чего корову жалеть. Аль животное оно, так только потеха рогатая. Сатанинское отродье, эдак хлеба-то наелась…Как же такой хлеб испекли, как?..

Фомич, наконец, сам поднимает первым рюмку. Прохор, а за ним следом и Фомич замахивают налитую водку залпом.


                ДЕД ПЕТРЕНКО (ПРОД)
Прямо со стекляшечкой… Ты давай, Прош, налегай… Нет, эта корова нарочно помирать решила, сатана в ней взыграл. И вообще, знаешь ли ты, кому ересь вся покланялась?

Дед следом наливает по рюмкам ещё.

                ПРОХОР
Козлу, Фомич, козлу!

                ДЕД ПЕТРЕНКО
Ну, давай, между первой и второй…

Опять, чокнувшись, выпивают в унисон, занюхивают хлебом и тут же заедают выпитое.

                ДЕД ПЕТРЕНКО (С НАСМЕШКОЙ)
Не любишь козлов, да?

Дед осекается и тут же закашливается, то ли водка кинулась обратно, то ли от неуместности высказывания.

Прохор отводит от Петра Фомича дрогнувший взгляд. Он хватает стакан с морсом, выплёскивает лишнюю жидкость в палисадник, а сам наливает себе ещё водки, да полный стакан.

                ПРОХОР
Я что, коза что ли, чтоб их любить?!

Мужик выпивает водку залпом и, не закусывая, наливает следующую полную порцию. Тут Петренко от Проши потихоньку отодвигает бутылку и стакан.

                ДЕД ПЕТРЕНКО
Ты это того… Не пей больше, вот. А то нажрёшься и в шею не попадёшь!..

                ПРОХОР (СМЕЁТСЯ)
Да ты чего, ты чего? Я тебе не какой-нибудь там желторотик! У меня ж стаж…

                ДЕД ПЕТРЕНКО
Да я … ладно…

Пётр Фомич пытается улыбнуться в ответ, но бутылку всё же так и не отдаёт.

                ДЕД ПЕТРЕНКО (ПРОД)
Иди ужо.

Прохор секунду раздумывает. А потом вытирает губы рукавом, поднимается из-за стола и, чуть покачиваясь, идёт прочь в сторону сарая. Дед семенит следом.


ИНТ – КОРОВНИК ДЕДА ПЕТРЕНКО – ДЕНЬ.

В загоне на подстилке из свежей соломы лежит корова. Её глаза вращаются, осматривая окружающее, ноздри сопят, а живот раздут.

Прохор гладит корову, щупает ей живот, резко оборачивается и тут же хватает старика за шиворот.

                ПРОХОР
Ты что ж это, паскуда, в конец сдурел! Господа побойся, безбожник ты, чернокнижник!

                ДЕД ПЕТРЕНКО
Чего ты это, обзываться-то!

Дед Фомич задыхаясь, пыхтит, как самовар на огне, и пытается вырваться из клешни Прохора.

                ПРОХОР
Да не чё? Я – слепой? Думал, на пьяную голову не примечу!? Телёнка, значит, ещё не родившегося?!..

                ДЕД ПЕТРЕНКО
И чё?

                ПРОХОР
Козёл ты, вот чё! Про стекляшку мне и трёт и трёт! Беременную под нож? Ей ветеринара надо!

Старик, наконец, вырывается из рук убойщика. От возмущения он утыкает руки в боки и даже притопывать ногой начинает, будто приплясывает.

                ДЕД ПЕТРЕНКО
У нас ветлинар - дурак! И телёнка не спасём, и мне ничего! Подохнет, ведь! А тут гроши, да всё ж какая ни наесть, прибыль.

Дед налетает на Прохора и пытается отобрать у него убойный инструмент.

                ДЕД ПЕТРЕНКО (ПРОД)
Знаешь что?! Не умеешь рубить, так не лезь! Вот. Ты, Прошка, на словах только дело, а так сам по себе ничего и не можешь!

Прохор одной свободной от инструмента рукой без труда оттесняет Фомича в сторону, а сам молча вглядывается…

… в тоскливые коровьи глаза.

                ПРОХОР
Слушай, Фомич…

Не договаривает, разворачивается и уходит, только входная дверь хлопает.

Хозяин бедной коровы стоит посреди коровника в полном недоумении.

                ДЕД ПЕТРЕНКО
А чего слушай-то?

Дверь сарая распахивается и со света появляется лишь голова Прохора, будто ждал.

                ПРОХОР
Тишину!

И снова хлопает дверь, а в соседнее узкое окошко видно, как Прохор, пошатываясь, большими неровными шагами меряет двор до калитки и уходит прочь со двора.


НАТ – СЕЛЬСКАЯ УЛИЦА – НОЧЬ.
 
Где-то вдали воет сука, а с другого конца деревни ей вторит лаем пёс, наверное, бродячий, больной и никому ненужный. В свете луны за домами поблёскивает река, а к удивительно чистым звёздам то здесь, то там тянутся столбики дыма от затопленных бань.

По улице ковыляет пьянющий Прохор. Его как всегда клонит то к одному забору, то к другому. Нетрезвый пешеход пытается держать равновесие, расставив руки в стороны.

Вдруг, какой то шорох из лопухов заставляет Прохора остановиться. Забойщик скота вглядывается в темноту. Там в лопухах к шороху присоединяется ещё и какой-то скулёж.

                ПРОХОР
Кто тут?

В лопухах у забора скулёж перерастает в детский плач. Прохор, по-прежнему пытаясь сохранить равновесие и не завалиться на землю, руками разводит листья лопухов в одном месте, в другом, и, наконец, за ручку вытягивает на дорогу Ниночку.

                ПРОХОР
Боже мой, а ты как здесь?

Присев на корточки, Прохор поправляет на девочке платьице и кофточку, вытирает ладонью ей слёзы.
            
                НИНОЧКА
Дядя Проша!

                ПРОХОР
Почему ты здесь и одна? Мать-то где?

                НИНОЧКА
Мама ушла, сказала – придёт скоро.

В этот момент Прохор всё же теряет равновесие и падает на задницу. Кряхтит и поднимается сам.

                ПРОХОР
Да что ж такое!... Вот она у тебя даёт! Куда ушла?

                НИНОЧКА
Не знаю.

                ПРОХОР
Так, ну-ка пойдём!..
 
Прохор подхватывает девчушку на руки и несёт её в сторону дома, где горят светом все окна. Кажется, что он шатается гораздо меньше, чем раньше. Толи держится, чтоб не упасть вместе с Ниной, толи чуть протрезвел от таких новостей.


НАТ – ДВОР ДОМА ГОРОДСКОЙ – НОЧЬ.

Руки Прохора опускают девочку на крыльцо, а сам мужик проходит прямо в сапогах в дом. Слышно как он там проходится по всем комнатам и возвращается обратно, выключая по ходу свет. В последнем ярком пятне электричества из коридора возникает его силуэт. Прохор садится рядом с Ниночкой на крыльцо. Посидев мгновенье, он сграбастывает девчушку на руки и начинает неумело укачивать ребёнка.

                ПРОХОР
Мы твою маму тут подождём. Ты спи, а я покараулю. Мама, она придёт, просто задержалась где-то. Ты спи, спи.

В конце речь Прохора совсем начинает быть похожей на баюкающую песню. Он и вправду начинает бурчать что-то нараспев себе под нос.

Ниночка своей маленькой пухлой ручкой проводит по небритому заскорузлому лицу Прохора.

                НИНОЧКА
Ты хороший… добрый.

Из будки неподалёку выходит старый пёс и дружелюбно машет хвостом.

                ПРОХОР (СОБАКЕ)
Эх, Бобик, бобик, где ж твоя новая хозяйка ходит? Завалил ты службу.

Ниночка на руках Прохора уже дремлет, лишь изредка всхлипывая и передёргиваясь всем телом.

Прохор глядит на девочку и тяжело вздыхает.

                ПРОХОР
А давай мы, знаешь что?  Пойдём-ка мы с тобой домой. У меня переночуешь, а мать вернётся, найдёт. Не боись.

Мужчина с девочкой на руках поднимается, тушит свет в коридоре, прикрывает входную дверь и уверенно шагает со двора прочь.


ИНТ – СПАЛЬНЯ ДОМА ПРОХОРА – НОЧЬ.

Из-под пухлого пухового одеяла торчит детская ручонка Ниночки. Мужские руки заправляют её внутрь, и гладят ребёнка по светлым волосёшкам, растрепавшимся по подушке.

Прохор глядит на спящую Ниночку в некотором смятении.

В конце концов, он подхватывает с кровати детское платьице и несёт его на свет в большую комнату. Через дверной проём видно, как он разглядывает на нём что-то и трёт пальцами.

                ПРОХОР
Ух ты, ай-ай-ай…
 

ИНТ – БОЛЬШАЯ КОМНАТА ДОМА ПРОХОРА – НОЧЬ.

В оцинкованный таз с дымящейся паром водой сыплется стиральный порошок, и мужская рука размешивает его неумело, но тщательно. Тут же во вспененную воду опускается Ниночкино платьице. Руки Прохора принимаются его жулькать и тереть друг об дружку.

Стоя посреди комнаты перед тазом, Прохор с азартом стирает, как не стирал никогда.


В ЗТМ

ИЗ ЗТМ

ИНТ – БОЛЬШАЯ КОМНАТА ДОМА ПРОХОРА – УТРО.

Прямо перед лицом спящего Прохора висит на верёвке уже высохшее детское платьице. Прохор просыпается и, не сразу открыв глаза, фокусирует, наконец, свой взгляд на непонятном предмете, неизвестно откуда взявшемся в доме. По лицу мужика проносятся усилия что-то вспомнить.

Прохор стремглав соскакивает с дивана и заглядывает в спальню. Через его плечо видно, что там всё ещё спит Ниночка. Прохор возвращает лицо обратно и облокачивается голой спиной о стенку.

                ПРОХОР (ШЁПОТОМ)
Ё моё! Ни фига себе…   


НАТ – ДВОР ДОМА ГОРОДСКОЙ – УТРО.

Прохор беспрепятственно врывается в распахнутую калитку и тут же шикает на гавкнувшего пару раз Бобика.

                ПРОХОР
Ш-ш-ш! Тихо ты, зараза, язви тебя вверх тормашками!

Прохор оглядывает двор, вбегает на крыльцо и дёргает за дверь, явно ожидая, что она заперта. Но дверь отворяется легко и свободно. Прохор входит внутрь. Уже через мгновенье он появляется в распахнутом окне, снова оглядывается по сторонам и затворяет окошко.

Выйдя из дому, Прохор снова плотно закрывает дверь, да ещё и припирает её стоящим тут же на крыльце ведром.

Чуть поразмыслив, он быстрым шагом удаляется из ограды, в сердцах хлопнув калиткой так,…

… что Бобик заскулив убирается вновь в свою будку.


ИНТ – КАБИНЕТ ГЛАВЫ СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ – УТРО.

За столом приёмов сидят трое мужиков в неловком ожидании. Все взоры направлены на ГЛАВУ СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ, который за председательским столом говорит по телефону.

                ГЛАВА СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ (В ТРУБКУ)
Семён Михайлович, да я понимаю, что не вовремя, но что я могу поделать?! Ситуация ж требует…

В этот момент в дверях вырастает фигура Прохора, заслоняя собой почти весь проём от косяка до косяка, от пола до потолка.

Убойщик скота бесцеремонно проходит к самому председательскому столу.

                ПРОХОР (ГЛАВЕ СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ)
Волоха, ЧП!

 ГЛАВА СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ лишь отмахивается от него.

                ГЛАВА СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ (В ТРУБКУ)
А как я смогу вытянуть?! Какими средствами?!

Тогда Прохор с силой вынимает телефонную трубку из рук Владимира Николаевича и демонстративно кладёт её на аппарат.

Владимир Николаевич удивлённо поднимает глаза на Прохора и для верности снимает с носа очки.

                ГЛАВА СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ (ПРОХОРУ)
Ты чё, совсем охренел?!

                ПРОХОР (ГЛАВЕ СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ)
ЧП, я говорю.

                ГЛАВА СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ
Вот что я теперь в район говорить буду? Что одна из коров отказывается идти на тот свет?

Мужики ржут, а Прохор проходит, садится у стола, подвинув сразу двух бригадиров и наливает себе воды в стакан из графина.

                ПРОХОР
Городская жиличка бабки Шабельновой пропала.

                ГЛАВА СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ
Что значит пропала? Уехала что ли?

Прохор пьёт воду большими жадными глотками.

                ПРОХОР
По чём я знаю. Со вчерашнего вечера её нет.

                1-ый БРИГАДИР (ПРОХОРУ)
Может, отпуск закончился и всё.

                ПРОХОР (1-МУ БРИГАДИРУ)
Так девчонка-то её тут.

Глава сельской администрации чешет темечко.

                ГЛАВА СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ
Час от часу не легче. (ПРОХОРУ) Давно она дом у старухи сняла?

                ПРОХОР (ГЛАВЕ СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ)
Да нет.

                2-ой БРИГАДИР (ГЛАВЕ СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ)
Опять в район надо звонить, Владимир Николаевич. 

Владимир Николаевич отшатывается от своих телефонов. Он прохаживается по кабинету из угла в угол.

                ГЛАВА СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ
Меня там скоро покусают! 

                1-ый БРИГАДИР
А ты объясни форс-мажор. Неужели не поймут?

                ПРОХОР (ГЛАВЕ СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ)
А мне что? Девчонка-то у меня в доме спит.

Глава администрации в задумчивости останавливается у окна, глядя куда-то вдаль.

                ГЛАВА СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ (ПРОХОРУ)
Ну, вот и занимайся ей пока, коли взял к себе.

                ПРОХОР (ГЛАВЕ СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ)
Как занимайся? Да ты чего! Что я с ней делать-то буду?

                3-ий БРИГАДИР
Вспомнишь старое. Своего ж имел.

Владимир Николаевич присаживается на стол рядом с Прохором.

                ГЛАВА СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ (ПРОХОРУ)
Значит так, девать нам её пока некуда. Выход один – пусть поживёт у тебя, Прохор.

                ПРОХОР
Ну, спасибо, друг называется.

                ГЛАВА СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ (ПРОХОРУ)
Да не бойся ты. Это – всего лишь маленькая девчушка. Будет в куколки играть тихо мирно. А ты ей только кушать давай, да спать вовремя уложи.

Глава сельской администрации за плечи подталкивает Прохора встать, и тут же в спину направляет к выходу, сопровождая его до двери.

                ГЛАВА СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ (ПРОХОРУ)
Всё будет хорошо. Через пару дней наш участковый из района найдёт мать, и мы с тебя это бремя снимем. Отделаешься малыми хлопотами. Ступай, ступай.
 

НАТ – ДВОР ДОМА ПРОХОРА – УТРО.

Хозяин входит, притворив калитку, и тут же ахает.

В окне во весь рост в одних трусиках и маечке стоит Ниночка вся в слезах и ручонками шлёпает по стеклу, тарабаня в окно.

Прохор опрометью бросается в дом.

 
ИНТ – БОЛЬШАЯ КОМНАТА ДОМА ПРОХОРА – УТРО.

Ниночка и в крепких мужских руках отбивается изо всех сил так, что еле сдерживающий её Прохор зажмуривается и прижимает девочку к себе ещё сильней.

                НИНОЧКА (КРИЧИТ)
Ты – дурак, дурак, дурак!

                ПРОХОР
Ну, Ниночка, ну, не надо.

                НИНОЧКА (КРИЧИТ)
Где мама?! Где мама?! Где мама?!..

                ПРОХОР (КРИЧИТ)
Не ори! Найдётся твоя мама! Никуда не денется!

Мужчина опускает замершую от неожиданности девочку на стул, и она теперь просто плачет, трёт ладошками глаза.

                ПРОХОР
Ну, перестань. Слышь? Дырку в глазах протрёшь.

                НИНОЧКА
Не протру.

                ПРОХОР
Будешь долго тереть и протрёшь.

Ниночка прекращает хныкать и тереть глаза. Теперь она зло топает ножкой на надоедливого собеседника.

                НИНОЧКА
Ты что, глупый что ли? Пока слёзки есть, глаза тереть можно, ничего не будет, только покраснеет чуть. А если нет, то нельзя, натереть можно.

                ПРОХОР (ВЗДЫХАЕТ)
Ну, всё, всё, убедила.

Мужик сдёргивает с верёвки платьице девочки и перекидывает его Нине через плечо.

                ПРОХОР (ПРОД)
На, одевайся. Пойдём делом займёмся.

                НИНОЧКА
В не глаженном не пойду.

                ПРОХОР
Ух, ёлки-моталки…

Прохор, начиная нервничать, достаёт из-под дивана утюг, вилку которого тут же включает в розетку.

Он срывает с плеча девчушки платье, раскладывает его ровненько на диване и гладит его, прилагая максимум усилий. 

                НИНОЧКА
А какими делами будем заниматься, скотину мучить?

                ПРОХОР
Ты откуда взяла?

                НИНОЧКА
Мама про тебя говорила.

                ПРОХОР (ШЁПОТОМ)
Эх мать, твою мать. (ГРОМКО) Одевайся, говорю, копуша, пойдём твою маму искать.

Прохор протягивает Ниночке выглаженное худо-бедно платье, та тут же прекращает капризничать и быстро-быстро одевается.

Прохор садится на стул у окна, смотрит в окно и лишь иногда поглядывает в сторону Нины.

На очередной его взгляд девочка с вызовом показывает ему язык.

Прохор тут же вытягивает язык лопатой в ответ.

Ниночка на это строит страшную рожицу.


НАТ – ДЕРЕВЕНСКАЯ УЛИЦА – ДЕНЬ.

Девчушка просто тащит за собой Прохора.

Они подходят к одной калитке, что-то спрашивают, выслушав, в ответ им отрицательно качают головой. 

У другой калитки на вопрос мужчины с ребёнком пожимают плечами.


НАТ – ДЕРЕВЕНСКИЙ ПРОУЛОК – ДЕНЬ.

Прохор идёт рука об руку с Ниночкой. Они обходят грязь и кучи золы. Им навстречу попадается квёлый мужичок с велосипедом. Прохор обращается к нему  с вопросом, указывая всё время рукой на Нину. Но мужичок тоже отвечает отрицанием.

На лугу, чуть поодаль от дороги, рвётся с верёвки белая коза. Конец толстой бечевы привязан к железной петле, глубоко воткнутой в землю.

Прохор собирается выругаться, но вместо этого бьёт себя руками по бёдрам и быстро припускается по дороге к ограде. Ниночка следует за ним, как привязанная.

Подойдя вплотную, Прохор кулаком тарабанит по забору.

                ПРОХОР (ЛАРИСЕ)
Лариска, да что ж ты творишь, в своём ли уме! У тебя коза с жару подыхает!

Лариса появляется из калитки с полным ведром воды.

                ЛАРИСА (ПРОХОРУ)
Ой, а я капусту поливаю, не гляжу. ( В ПОЛЕ) Боже мой! Зиновий! Башка грошовая, поди, я тебе сейчас все уши повыдёргиваю! Зи-но-вий!

Коза, опустив голову в поставленное перед ней ведро по самые рога, взахлёб пьёт воду.

Прохор, Ниночка и Лариса сочувственно глядят на неё.

                ПРОХОР (ЛАРИСЕ)
Ларис, ты городскую – её мать – не видала?

                ЛАРИСА (ПРОХОРУ)
Нет, не видала. Когда мне видеть? Собственного сына, вон, уследить не могу!

Продолжая звать и ругать на чём свет сына, она уходит вдоль дороги.

                ПРОХОР
Куда ж она подевалась?

Вдруг Прохор задумчиво присаживается возле козы.
 
Та, уже напившись, благодарно воззряется на него.

Мужик продолжает смотреть козе прямо в глаза.

                ПРОХОР (КОЗЕ)
Чего смотришь то так? Глупая, да я ж таких как ты одну за одной клал и козлёнка твоего…!

Не выдержав её взгляда, он резко отворачивается

                ПРОХОР (ПРОД)
Нет, не ненавидишь ты меня, дура, нет в тебе ненависти, глупости людской нет

Прохор ещё раз оглядывает внимательно слушающее его животное, приподнимает картуз, ухмыляется. Он сжимает руку в кулак, резко оттопыривает мизинец и указательный пальцы и, шутя, направляет эту «козу» к козе настоящей.

                ПРОХОР (КОЗЕ)
У, коза!

Коза тут же наклоняет голову, направляя рога на Прошкину «козу», всем своим видом показывая, что бодаться готова.

                НИНОЧКА (ПРОХОРУ)
Ты её не любишь, да?

                ПРОХОР
Да что вы все заладили: «Любишь, не любиш»! Какое кому дело! Людей любить трудно, а тут одно слово – «зверюга»!

Прохор подхватывает девчонку за руку и ведёт по проулку вниз.

                НИНОЧКА (ПРОХОРУ)
А тогда и я тебя не люблю.



НАТ – ДЕРЕВЕНСКИЙ МАЙДАН – ДЕНЬ.

Стихийный базар уже свернулся. После него – лишь пустые прилавки, да кое-где коробки. Зиновий, тихо насвистывая какую-то песенку, по пижонски неспешно прогуливается.

Войдя в раж, даёт пинок какой-то подвернувшейся под ноги курице.

У забора Прохора стоит Пётр Фомич, жмётся-жмётся, пыхтит. Наконец, решается постучаться. Тремя громким размеренными ударами он сотрясает калитку.

Зиновий останавливается несколько позади старика.

                ЗИНКА
А Прохор на речку пошёл, я его видел.

«Ага», - шумно вздыхая, кивает про себя Пётр Фомич. Разворачивается и движется к яру.

                ЗИНКА
Только он за вашу корову не возьмётся!

Фомич останавливается и оборачивается.

                ДЕД ПЕТРЕНКО (БУБНИТ)
А я и не упрошивать…не упрошивать вовсе приходил…Очень надобно! Не на таковых напали. И вообще, не твоё дело, так не лезь!

Старик разворачивается и движется дальше.

Зинка подходит к самой калитке прохоровского забора.

                ЗИНКА
А может моё! Дядь Фомич, а я ведь тоже могу! И корову, да не хуже Прохора. Руки, гляньте, какие у меня, ведь помоложе – повернее!

Мальчишка поднимает вверх свои руки и крутит их в причудливом танце, демонстрируя, как со всех сторон они хороши.

Пётр Фомич идёт не оборачивается, лишь машет рукой назад.

                ДЕД ПЕТРЕНКО
Мальчишка…

Зиновий, сплёвывает, резко серьёзнеет, убирает руки по швам. И взгляд его в сторону яра, где только что скрылся дед, делается надменным и глубоко оскорблённым. Он шумно вздыхает и с каким-то упорным остервенением бросается через забор Прохора.


ИНТ – САРАЙ ПРОХОРА – ДЕНЬ.

Полумрак разбавляет лишь свет из маленького окошка. Сквозь пыльные лучи света видны пустые загоны для скота и такие же пустые насесты.

Двери сарая вдруг распахиваются настежь. В помещение врывается уличный свет, огибая тёмную фигуру Зиновия, обеими руками придерживающего края створок.

Руки его перебирают различные ножи и серпы, пока не натыкаются на тот самый, которым Прохор когда-то резал свинью Тамары.

Зиновий оглядывает нож, он чист, только лезвие не блестит и ничего не отражает:

                ЗИНКА
Ни следа…у, живодёр!

Пацан грозит ножам и серпам, которые в миг для него перестают казаться пугающими. Его одолевает незримое чувство превосходства над всем здесь, он чувствует себя их победителем, их укротителем. Хохот подкатывает к горлу Зиновия и вырывается наружу. Нечего опасаться более.

От порыва ветра двери закрываются, но не захлопываются.

Зинка зарывается в клок сена в углу сарая и замирает там. Чёрная темнота поглощает всё, и только узкая кромка света от поскрипывающей на сильном ветру двери то появляется, то исчезает.


НАТ – БЕРЕГ РЕКИ – ВЕЧЕР.

Прохор тащит плетущуюся за ним Нину. Их обгоняют бегущие ватагой мальчишки. Мужчина окликает их и снова задаёт всем вопрос за вопросом. Но и дети, как по команде, качают выгоревшими головами.


ИНТ – СПАЛЬНЯ ДОМА ПРОХОРА – НОЧЬ.

Ниночка спит, раскидав ручки по сторонам. 


ИНТ – БОЛЬШАЯ КОМНАТА ДОМА ПРОХОРА – НОЧЬ.

За столом, обложенный писчей бумагой и конвертами, пишет письмо Прохор. Нет-нет, да и посмотрит он на фотографии стоящие тут же рядом.

И снова взгляд его вдруг устремляется вперёд, но теперь не в темноту, а на спящего в соседней комнате ребёнка.


В КРАСНЫЙ

ИЗ КРАСНОГО.

ИНТ – БОЛЬШАЯ КОМНАТА ДОМА ПРОХОРА – ДЕНЬ.

Прохор сидит посреди комнаты на табуретке и молча сосредоточенно смотрит в пол.

Из комнаты выходит доктор в белом халате, о чём-то шепчущийся с Любой.

Прохор мгновенно поднимает на них взгляд, полный надежды и ожидания и вскакивает с табурета.

Так и следит за ними, как они проходят по комнате к входной двери. Напоследок ещё что-то заметив Любе, доктор уходит. Наконец жена оборачивается к Прохору.

                ЛЮБА
Силы нужны, железо. Кормить мясом будем парным.

Прохор суетливо кивает.

                ПРОХОР
Козу?

Жена кивает в ответ:

                ЛЮБА
Давай, утром. Всё равно, безмолочная. Только бодаться и может.


В ЗТМ

В темноте слышится детский неразборчивый бубнёж, потом короткий крик. Шум. Кто-то вскакивает с кровати. Бегут.


ИЗ ЗТМ

ИНТ – СПАЛЬНЯ ДОМА ПРОХОРА – НОЧЬ.

Включается тусклый свет. На кровати лежит Алёшка весь в поту.

                АЛЁШКА (БОРМОЧЕТ)
Не руби Машку, она хорошая, не руби!

                ЛЮБА
Да что ж это!

Люба в белой длинной ночной рубахе прикладывает ко лбу сына ладонь и убегает в соседнюю комнату. Оттуда слышится шум воды из-под крана

                АЛЁШКА
Не руби, папка!

                ПРОХОР
Не буду, Алёша, не буду… Ты к козе смотри не ходи, бешенная она…

                АЛЁШКА
Не руби, не руби, плохое будет, не руби!

Подбегает мать, протягивает Алёшке стакан воды, поит его.

                ЛЮБА
На, пей, дитятко моё!!!

И нежно, даже жадно гладит его по скатавшимся волосам, обнимая горячо, горячо


В ЗТМ

ИЗ ЗТМ


НАТ – ЭКСТЕРЬЕР СЕЛЬСКОЙ ПОЧТЫ – УТРО.

У почты никого нет.

Прохор оглядывается, зачем-то опять стягивает с головы картуз, которым вытирает вспотевший лоб и,  ещё чуть помедлив, заходит внутрь.


ИНТ – ЗАЛ ПОЧТЫ – УТРО.

В зале – несколько телефонных будок и одна касса, в которой виднеется голова девушки- КАССИРШИ.

Прохор так и остаётся стоять у порога.

                ПРОХОР
А где Григорьевна?

                КАССИРША (БЕЗРАЗЛИЧНО)
Уехала в Ейск к больной матери. Её Ефим подменяет, будете его ждать?

Прохор едва заметно с досады отмахивается картузом, нахлобучивает его кое-как, разворачивается и выходит, не поднимая взгляда.


НАТ – ЭКСТЕРЬЕР ДОМА ЛЮБЫ – УТРО.

Тихо ступая, ноги Прохора подступают вплотную к забору.

Потряхивая конвертом в руке мужчина пытается заглянуть за забор, но вдруг резко разворачивается и уходит прочь…

… на пару шагов. Там он останавливается и, чуть поразмыслив, оборачивается вновь на дом Любы.

И снова сапоги Прохора приближаются к забору.

Бывший муж вглядывается в щель между штакетинами.

Там за забором видно, как Люба развешивает постиранное бельё.

                ЛЮБА (КОМУ-ТО)
А ты давай, давай, не расслабляйся.

Прохор напрягается и подставляет к щели между штакетин ухо.

                КТО-ТО (З.К.)
Да я не расслабляюсь, перекурю только.

Прохор снова таращится в щель забора.

Люба заканчивает развешивать последнюю простыню, подхватывает с земли эмалированный таз и поднимается на крыльцо.

                ЛЮБА (СМЕЯСЬ КОМУ-ТО)
Копай, копай, а то кормить не буду.

Прохор отстаёт от забора, смотрит на бесполезный теперь конверт, прячет его в карман брюк и шагает прочь вдоль по улице.


НАТ – ДЕРЕВЕНСКИЙ ПРОУЛОК – УТРО.

Прохор бредёт по проулку, ссутулившись и опустив голову, как будто разглядывая под ногами каждый камешек.

Вдруг, поравнявшись с домом Городской, он останавливается. На его смуром лице появляется подобие улыбки.

Там дверь дома распахнута настежь, окна тоже, и слышно, что кто-то внутри под музыку приёмника шурудит, так что пыль столбом.


НАТ – ДВОР ДОМА ГОРОДСКОЙ – УТРО.

Лает собака. Во дворе с улицы появляется Прохор. Он сначала реагирует на Бобика, а уж потом подходит к окну.


                ПРОХОР (БОБИКУ)
Заткнись! (В НАПРАВЛЕНИИ ОКНА) Ты что ж, мать твою, творишь?! И ребёнком своим поинтересоваться даже не хочешь?! 

В этот момент из веранды на крыльцо переваливается пухлая старушка с тазом грязной воды, которую она тут же выплёскивает в сторону прямо на двор. ЭТО СТАРУХА ШАБЕЛЬНОВА

                СТАРУХА ШАБЕЛЬНОВА
Чего глотку рвёшь?

                ПРОХОР
О! А ты чего тут, бабуся?

                СТАРУХА ШАБЕЛЬНОВА
Твоё какое дело? Убираюсь, не видишь?

Бабка набирает из крана тут же во дворе ещё полный таз воды.

                ПРОХОР
А-а. А жилички что, нет?

                СТАРУХА ШАБЕЛЬНОВА
Слушай, я тебя к скотине вызывала, или что? Чего ты припёрся?

Хозяйка входит на веранду и, согнувшись пополам, выставив из-под подола платья всему миру свои голубые панталоны с начёсом, моет там пол.

Прохор, чуя, что разговор будет не простым, садится на лавочку у самой двери, закуривает.

                ПРОХОР
Старая, я серьёзно спрашиваю – жиличка не объявилась?

                СТАРУХА ШАБЕЛЬНОВА
Нет, сбёгла, чтоб её...

                ПРОХОР
Что значит сбёгла? Куда?

                СТАРУХА ШАБЕЛЬНОВА
А я почём знаю. Она мне не докладывалась.

                ПРОХОР
Да нет, чтобы Городская сбежала. На сколько она у тебя дом сняла?

Прямо с мокрой тряпкой бабка выходит с крыльца и облокачивается спиной о косяк. Она даже почёсывает спину о прямоугольный стык досок.

                СТАРУХА ШАБЕЛЬНОВА
Говорила на всё лето, а оплатила только неделю. Ещё и денег осталась должна.

                ПРОХОР
Да нет, не могла… И дочка её у меня осталась.

                СТАРУХА ШАБЕЛЬНОВА
Её девчонка?

                ПРОХОР
Ну, да.

Старуха шлёпает тряпку на пол и садится рядом с Прохором.

                СТАРУХА ШАБЕЛЬНОВА
И-их ты! Значит, точно сбежала. Следы перед своим олигархом заметает. От дочки уводит, как перепёлка.

                ПРОХОР
О, пошло-поехало! Не мели ты ерунды, дура старая! Ещё не хватало, по деревне пойдёт.

                СТАРУХА ШАБЕЛЬНОВА
А я что? Я ничего. Я только тебе. Мысли, так сказать, вслух.

                ПРОХОР
Я вижу. Уже и пол за живым человеком помыла, как будто схоронила.

Хозяюшка осторожно похлопывает разнервничавшегося мужика по плечу.

                СТАРУХА ШАБЕЛЬНОВА
Ну, не ругайся, милок, не ругайся. Откуда я знала за такие повороты. А может, и обойдётся всё, может, и отыщется.

Бабка встаёт, поднимает с пола тряпку и выкручивает её от воды за крыльцо на двор. Но вдруг она снова оборачивается к Прохору.

                СТАРУХА ШАБЕЛЬНОВА
Как же ты, бобыль, с ребёнком будешь обходиться? Ох, и намаешься теперь, Проша! У неё ж, я посмотрела, даже бельишка сменного нет, не то платья.

                ПРОХОР
Ничего. Нинка – девочка умненькая, смирненькая, разберусь как-нибудь…

И Прохор прямо от лавки, поправив свой неизменный картуз, огромными шагами устремляется со двора бабки Шабельновой прочь.


НАТ – ДЕРЕВЕНСКИЙ МАЙДАН – УТРО.

Мимо прилавков и приспособленных под них коробок с разными шмотками Прохор пролетает быстрым шагом.

Примолкшие было, торговки за прилавком снова сближаются, чтобы пошушукаться.

                1-ая ТОРГОВКА
Гляньте, живодёр-то наш – на себя не похож. Раньше – весь внутрь, взгляд в пол, слова лишнего не дождёшься…

                2-ая ТОРГОВКА
Не говори, а сейчас глаза горят, носится по деревне туда-сюда.

                3-я ТОРГОВКА
А-га, ещё больше не в себе

Лобаниха уже привычно даже и не реагирует на спешащего Прохора. Но тот вдруг останавливается именно около её товарного ряда. Продавщица даже закашливается своими семечками.

                ЛОБАНИХА
Не уж-то решился на моё зеркало?

Но Прохор не реагирует на слова Лобанихи. Он копается в ворохе платьев, разноцветных воланов, оборок.

                ЛОБАНИХА (ПРОД)
На что тебе это? Сам нарядиться решил или как?

                ПРОХОР
Цыц! Ещё что есть?

                ЛОБАНИХА
Всё здесь.

Лобаниха обиженно сплёвывает вбок и продолжает щелкать свои семечки с отсутствующим видом, краем глаза то и дело косясь на покупателя.

Наконец, Прохор вытягивает снизу самое безвкусное, но, наверное, самое яркое оранжевое платьице. Продавщица, не сомневаясь, утвердительно кивает головой.

                ЛОБАНИХА
Молодец! Главное в платье – яркость.

                ПРОХОР
А сколько оно стоит?

                ЛОБАНИХА
Сто.

Прохор в сомнении оглядывает другую стопку платьев.

                ПРОХОР
Слушай, девушка, а какое у тебя самое дорогое платье?

Лобаниху начинает сразу вести от обращения «девушка», и она игриво выхватывает из-под прилавка совершено невообразимого покроя девичье платье, блестящее во всех смыслах.

Прохор даже замирает на мгновенье. Лёгкая улыбка касается его губ. Мужик смотрит на платье, словно на какое-то чудо.

                ПРОХОР
Сколько?

                ЛОБАНИХА
… Восемьсот пятьдесят!

Прохор тут же возвращается к предыдущему оранжевому платью.

                ПРОХОР
Да ну, там и карманы – не карманы, и крой … Пятьсот.

                ЛОБАНИХА
Я с тобой торговаться не буду. Берёшь, иль нет?

Мужчина всё поглядывает на дорогое платье, но явного виду не подаёт.

                ПРОХОР
Нет.

                ЛОБАНИХА
Слушай, Прош, а если за пятьсот, придёшь ко мне в субботу утром кабана резать?

                ПРОХОР
Нет. Суббота вся забита. Пятница утро.

                ЛОБАНИХА
Ладно, чёрт с тобой, забирай. И в пятницу утром жду!
 
Удовлетворённый Прохор, отказывается от пакета и запихивает платьице за пазуху пиджака. Он торопится идти дальше, даже деньги Лобанихе суёт уже почти на ходу. Так, швыряет смятую пятисотенную.


НАТ – ДВОР ДОМА ПРОХОРА – ДЕНЬ.

Когда Прохор входит во двор, он сразу останавливается, как вкопанный.

На завалинке дома сидит милиционер в форме и при планшете, на котором он разложил стопку листов бумаги и что-то уже записывает. Завидев хозяина, УЧАСТКОВЫЙ лишь молча жестом ему предлагает присесть рядом. Прохор садится, с интересом заглядывая в писанину служивого, но участковый тут же переворачивает листок и кладёт на него ручку.

                УЧАСТКОВЫЙ
Касьянов Прохор Савельевич?

                ПРОХОР
Я

                УЧАСТКОВЫЙ
Давай, Касьянов, сначала и по порядку, желательно без всяких отклонений. По существу…

Прохор снимает картуз, чешет затылок и тупит взгляд в землю.

                ПРОХОР
А, ну, я иду, а она сидит, плачет, значит, а матери нет…

                УЧАСТКОВЫЙ
Стоп, стоп, секундочку. Откуда идёшь, кто сидит, кто плачет?

                ПРОХОР
Иду с работы, ну это, уставший, так сказать, не сильно, а тут в лопухах Нинка плачет. Я туда, сюда, матери её нет. Ночь переждали, один чёрт, как в воду канула.

Участковый снова принимается записывать в свои листы и всё время почему-то подталкивает Прохора локтем в бок.

                УЧАСТКОВЫЙ
А-га, Есть подозрения связанные с рекой?

                ПРОХОР
Ну, чё ты, лейтенант, в самом деле, плетёшь! Это ж в переносном смысле.

Милиционер соскакивает со своего места и отрывисто прохаживается по двору, попутно заглядывая то за забор, то в распахнутые двери сарая.

                УЧАСТКОВЫЙ
Я, между прочим, тут нее плету! А пытаюсь расследовать дело о пропаже человека! Это ты мне пытаешься мозги заплести то так, то эдак.

Участковый, наконец, снова садится так же резко, как встал. И вновь берётся за ручку и бумагу.

                УЧАСТКОВЫЙ (ПРОД)
Значит, женщина пропала когда?

                ПРОХОР
Позавчера.

                УЧАСТКОВЫЙ
Так. А девочка где находится?

                ПРОХОР
В том-то и дело, что у меня.

И опять участковый энергично поднимается с места.

                УЧАСТКОВЫЙ
Так. Показывай.

                ПРОХОР
Пошли.

Прохор тоже поднимается с завалинки, и они оба следуют сначала на крыльцо, а потом после открытия двери и в дом.


ИНТ – БОЛЬШАЯ КОМНАТА В ДОМЕ ПРОХОРА – ДЕНЬ.

Оба мужчины входят из сеней в дом. Прохор сразу берёт в углу с бака ковш и зачерпывает воды. Милиционеру он только ковшом указывает направление.

                ПРОХОР (ШЁПОТОМ)
Вон там, спит должно ещё.

И участковый проходит на цыпочках к двери в спальню, заглядывает, тут же недоумённо возвращаясь взглядом к Прохору.

                УЧАСТКОВЫЙ
Никого нет.

Прохор даже попёрхивается водой. Так вместе с ковшиком и подбегает к проёму в Ниночкину комнату.

Там – лишь не заправленная кровать, да детские носочки впопыхах оставленные на полу.



НАТ – ДВОР ДОМА ПРОХОРА – ДЕНЬ.

Из дома вытряхиваются по очереди Прохор, а за ним и участковый.

                ПРОХОР
Прям Твин-пикс какой-то! Вся в мать, раз и нет!

                УЧАСТКОВЫЙ
Давай, я улицами пошёл, а ты огородами смотри!

Стремглав разбегаются: участковый в калитку, Прохор за дом, через огород, за забор и дальше в поля мимо посадок картошки и кукурузы.


НАТ – ДЕРЕВЕНСКАЯ УЛИЦА – ДЕНЬ.

Участковый бежит вдоль заборов, заглядывая во дворы то с одной стороны улицы, то с другой.

Издалека видно как неспешно навстречу движется золотарь всё также в пальто на голое тело, мятых штанах и босиком.

Милиционер подскакивает к золотарю от очередного двора.

                УЧАСТКОВЫЙ
Слышь, ты, девочку не видал маленькую, тут должна была пройти?

Участковый показывает рукой примерный рост девчушки. Но золотарь, улыбаясь, лишь отрицательно качает головой. Служитель порядка раздосадовано машет на него рукой и убегает дальше.

А золотарь так и остаётся стоять на дороге и смотреть вслед шебутному милиционеру, улыбаясь во весь рот.


НАТ – ПОЛЕ ЗА ДЕРЕВНЕЙ – ДЕНЬ.

С высоты крыш крайних домов видно, как кружит в поднебесье коршун, останавливается, зависает и снова парит в восходящих потоках воздуха. Внизу среди сочной зелени поля кружит Прохор, шурудит ногами в траве по пояс, разыскивая, будто иголку в стогу сена, свою пропажу. К нему присоединяются сразу несколько собак. Они окружают мужика и гавкают то на него, то меж собой. И перелай этот доставляет собакам огромное удовольствие, а Прохору – напротив, от того он нет, нет, да и гаркнет на псов, топнет на них ногой. А тем – что мёртвому припарка.


НАТ – ДЕРЕВЕНСКИЙ МАЙДАН – ДЕНЬ.

Торговые ряды в разгаре. Торговки лузгают семечки и в отсутствие серьёзных покупателей, зеваки – не в счёт, судачат наперебой.

                1-ая ТОРГОВКА
Я слышала, нашли Городскую! А-га в соседнем районе, в Агаповке.

                3-я ТОРГОВКА
С любовником каким что ли?

                2-ая ТОРГОВКА
Господь с тобой! Её, говорят, в цистерне с мазутом нашли. Еле опознали.

                3-я ТОРГОВКА
Ой!..

                1-ая ТОРГОВКА
Вроде как, муж её выискал и  сгноил там. А тамошний участковый, когда люк-то открыл, ему запах так шибанул, что он сам в эту цистерну свалился. Да!

По торговому ряду к тёткам приближается участковый, всё время стреляя глазами по сторонам.

                УЧАСТКОВЫЙ (ТОРГОВКАМ)
Девчонку городскую не видели, уважаемые?

                2-ая ТОРГОВКА (УЧАСТКОВОМУ)
Никак и она пропала?

                УЧАСТКОВЫЙ (ТОРГОВКАМ)
Да тут, вроде, только что была, отлучилась куда-то. Так не видали, стало быть?

                1-ая ТОГОВКА (УЧАСТКОВОМУ)
Рази уследишь тут. Глянь людей сколько. То один теряется, то другой. Чёрт их разберёт.

                УЧАСТКОВЫЙ (ТОРГОВКАМ)
Ну, что ж, уважаемые, будем искать. Только не говорите пока никому. А то, девчонка, может, к подружке пошла, а разговоров будет… Никому это не надо.

Участковый проходит по рядам дальше, периодически оборачиваясь на торговок.

Те в расплывшихся улыбках утвердительно кивают ему головами.

                3-я ТОРГОВКА (УЧАСТКОВОМУ)
Конечно, конечно, как же! (ТОРГОВКАМ) Вот это продолжение! Всё понятно?..


НАТ – ОБРЫВ РЕКИ – ДЕНЬ.

Запыхавшийся Прохор появляется из-за косогора, бежит что есть сил. Вдруг его взгляд спотыкается обо что-то, и мужчина резко тормозит, по инерции пробегая ещё лишь пару шагов.

На самом краю обрыва сидит Ниночка, свесив ножки вниз, и глядит задумчиво на реку, на её водовороты и отмели.

Прохор потихоньку, почти на цыпочках, насколько это возможно в его сапогах, приближается к девочке, глядит на неё несколько мгновений, пытаясь понять настрой и намерения, потом успокаивается и просто садится рядом, так же свешивая ноги вниз.

                ПРОХОР
Привет.

Ниночка молчит, лишь мельком бросает взгляд на присоседившегося Прохора. Так они сидят бок о бок, болтая ногами и разглядывая реку.

                ПРОХОР
А чего ты здесь?

                НИНОЧКА
Мы с мамой тут сидели.

                ПРОХОР
А-а.

Прохор сморкается, сплёвывает с обрыва вниз и смотрит…

… за реку на тот берег и дальше до самого горизонта.

Ниночка чешет сбитую коленку вокруг свежей содранной ранки.

                НИНОЧКА
Ну что, нашёл её?

Прохор молчит, продолжая глядеть вдаль, не мигая, отчего у него глаза начинают слезиться. Мужик протирает их грубыми пальцами.

                ПРОХОР
Ты сделай мне одолжение, не убегай больше. Ладно?

                НИНОЧКА
Ладно.

                ПРОХОР
Ну, пошли.

                НИНОЧКА
Куда?

                ПРОХОР
Пошли, пошли.

Не дожидаясь девчонки, Прохор поднимается и шагает в сторону деревни. Ниночка сразу же поднимается, бежит вслед за ним, перепрыгивая высокие пучки травы.


ИНТ – ПРИЁМНАЯ ГЛАВЫ СЕЛЬСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ – ДЕНЬ.
 
Прохор поднимает обеими руками Ниночку и ставит её на стул, а сам отходит в сторону.

Участковый настраивает фотоаппарат, глядя в глазок и зажмурив для верности свободный глаз.

                УЧАСТКОВЫЙ
Ну вот, сейчас снимем, и ориентировка готова.

Ниночка серьёзна и сосредоточенна. Она смотрит исподлобья на милиционера с фотоаппаратом.

Прохор маячит за фотографом, чтобы девочка улыбнулась для фото.

                УЧАСТКОВЫЙ
Разместим, куда следует, разошлём, кому следует, и порядок…

Фотоаппарат щёлкает.

Ниночка в самый ответственный момент моргает.

                УЧАСТКОВЫЙ (ПРОХОРУ)
А тебе я советую не оставлять её больше. Такую упустишь – не поймаешь.


ИНТ – СПАЛЬНЯ ДОМА ПРОХОРА – ВЕЧЕР.

Ниночка снимает платьице и садится на кровать, чтобы снять носочки.

Прохор же достаёт из-за пазухи свёрнутое платье. Он встряхивает им в воздухе и показывает Ниночке, стараясь попасть в пятно света от лампочки.

                ПРОХОР
На-ка вот, одень. Должно понравиться.

                НИНОЧКА
Нет!

                ПРОХОР
Это почему ещё?

                НИНОЧКА
Не хочу. Я мамино ношу!       

Прохор со всей силы бросает новое платье через дверной проём в угол у входа, где стоит ведро с мусором.
 
                ПРОХОР
Ну, не хочешь, как хочешь.

Он сгребает Ниночкино платье с кровати, почти вырывает носочки из рук девочки и уходит в большую комнату.


ИНТ – СПАЛЬНЯ В ДОМЕ ПРОХОРА – НОЧЬ.

Ниночка спит, спихнув подушку в сторону и подмяв одеяло под себя.


ИНТ – БОЛЬШАЯ КОМНАТА ДОМА ПРОХОРА – НОЧЬ.

Прохор, стоя посреди комнаты, стирает старое платьице Ниночки в тазу, задумчиво глядя в темноту перед собой .


В КРАСНЫЙ

ИЗ КРАСНОГО

НАТ – ДВОР ДОМА ПРОХОРА – ДЕНЬ.

Прохор, стоя на пне, внимательно через щёлочку смотрит в сарай.

Там видно, как узкая белая полоска во тьме освещает продолговатое лицо козы, её чёрный узкий разрез зрачка на жёлтом глазу, в котором играет бесноватый огонёк.

Из дома на крыльцо выскакивает Люба с сияющими глазами, в руках градусник.

                ЛЮБА
Лучше, лучше, ему лучше!

Прохор чуть не падает вместе с пнём от радости и удивления. Улыбаясь, он поднимается и отряхивается одновременно.

                ПРОХОР
Так может, не будем Машку рубить?

                ЛЮБА
Ты что? Ему ещё лечиться и лечиться. Может, вообще всё бросим?

                ПРОХОР
Не понимаешь, ты. Видела, как он за эту Машку бьётся?

Прохор обходит жену и скрывается в доме. Люба задумывается. Видно, что она не решается, к чему склониться. В этот момент на пороге вновь появляется Прохор с Алёшкой, закутанным в одеяло на руках. Мальчик ещё очень слаб, но улыбается.

                ЛЮБА (ПРОХОРУ)
Ты с ума сошёл! У него ж ещё температура!

Она тут же скрывается в доме.

                ПРОХОР (УСМЕХАЕТСЯ)
Чё ж ты это разлёгся, а?

                АЛЁШКА (СЕРЪЁЗНО)
Я…я выздоравливаю ещё.

                ПРОХОР
Да куда ж ещё-то?

Прохор даже чуть подбрасывает сына в руках. Тут из дома выходит мать и насильно напяливает сыну на голову шапку.

                ЛЮБА (ПРОХОРУ)
Совсем головы нет! Тыква только из воротника и торчит. Простудишь ведь!

Люба для верности и одеяло тоже поправляет. Алёшка вдруг наклоняется прямо к уху отца.

                АЛЁШКА (ПРОХОРУ ШЁПОТОМ)
Папа, я хочу…

Дальше вообще ничего не разобрать, но Люба всё же вслушивается.

                ЛЮБА
Ерунда, чушь!

Однако Прохор не обращает на слова жены никакого внимания. Он идёт к сараю. Дверь распахивается. В углу помещения в полумраке они находят козу.

                ЛЮБА
А я говорю – чушь. Чтобы вылечиться нужно лучше лекарства пить и свежее мясо есть.

Но Прохор задумчиво лишь отдаёт ей Алёшку, а сам охватывает козу за рога, та мало сопротивляется. Поняв всё без слов, мать Алёшку подносит к козе. И мальчик ласково рукой проводит по её белоснежной шёрстке. Коза не сопротивляется и не вырывается, только в глазах её, которыми она смотрит на Прохора, играет всё тот же бесноватый огонёк, который придаёт её взгляду подобие насмешки.


В ЗТМ

ИЗ ЗТМ

НАТ – БЕРЕГ РЕКИ – УТРО.

В прозрачной воде видны стайки мальков шныряющих меж прибрежных редких водорослей. Их сносит течением, но несколькими отрывистыми движениями мальки возвращаются к своему месту кормёжки. Сверху на ровную гладь воды плюхается скрученная в жгут мокрая наволочка. Однако ещё до её всплеска мальки успевают исчезнуть в одно мгновение куда-то в сторону.
 
Баба в косынке, рубахе с закатанными до локтей рукавами, в цветастой юбке, стоя на коленках, полощет на мостках бельё.

Чуть в стороне пара мальчишек купается с утра пораньше, плещутся, голосят на всю округу.

Вдруг с яра, в который переходит деревенская улица на берег выбегает Тамара в ярком зелёном платье в горошек, подол которого развивается на ветру.

С криком: «Э-эх» она кидается по речной глади в воду. Пробежав несколько трудных шагов по дну, пока вода не доходит до пояса, Тамара, в конце концов, бросается очертя голову в самую глубину. Вода покрывает женщину и даже успевает успокоиться над ней.

Только-только сообразив, что происходит, баба на мостках заводится визгом, орёт без остановки «Караул» и почему-то бьёт прополоснутым бельём по воде.

Как раз в этот-то самый момент с истошным криком из глубины Тамара выныривает обратно и с округлившимися от ужаса глазами плывёт, что есть сил к берегу.

Мальчишки, и так припустившие к суше, просто вылетают, как ошпаренные, на ещё не успевший прогреться песок.

Наконец, и Тамара добирается до берега. Она по-прежнему орёт и показывает рукой в сторону реки. К ней успевает подбежать ПОЛОСКАЛЬЩИЦА

                ПОЛОСКАЛЬШИЦА (ТАМАРЕ)
Том, чего ты? Сдурела, что ли?

Она обхватывает Томку обеими руками. Тамара бьётся, вырывается и всё рыдает:

                ТАМАРА
Там… Там… Вон…

                ПОЛОСКАЛЬЩИЦА (ТАМАРЕ)
Да ты, мать, пьяна, что ли?

Мальчишки рядом хихикают, растирая себя полотенцами.

                ТАМАРА (ПОЛОСКАЛЬЩИЦЕ)
Была… а после такого… Улетучилось всё…

                ПОЛОСКАЛЬЩИЦА (ТАМАРЕ)
Да что там такое?

Тамара что-то мямлит себе под нос, глядит то на товарку, то на мальчишек, то на реку и не может подобрать слова. Наконец, она сглатывает слюну.

                ТАМАРА
Утопленник!


ИНТ – БОЛЬШАЯ КОМНАТА ДОМА ПРОХОРА – УТРО.

Настойчивый стук в дверь заставляет Прохора раскрыть глаза и слезть с дивана.

Распахнув входную дверь, хозяин дома даже не успевает ничего спросить. Он только отходит в сторону, пропуская напористую бабку Шабельнову.

                БАБКА ШАБЕЛЬНОВА
Проша, беги скорее на реку!

                ПРОХОР
Дак, у меня вон…

Прохор проходит вглубь комнаты и показывает рукой в спальню. Бабка проходит за ним следом и заглядывает в указанное место.

Там на кровати всё ещё спит Ниночка, ни сном, ни духом не чуя утра.

                БАБКА ШАБЕЛЬНОВА
Я с ней посижу. Беги, там уже почитай полдеревни собралось!

                ПРОХОР
А что там такое?

Бабка куксится, того и гляди, вот-вот заплачет

                БАБКА ШАБЕЛЬНОВА (ПОДВЫВАЕТ)
Я и вымолвить не могу. И как я эти полы додумалась помыть! Ой, сам увидишь! Беги, миленький, торопись!

Прохор только теперь вспоминает, что он в одних трусах. Он отворачивается от бабки и быстро натягивает штаны, носки, майку.

Пиджак Прохор хватает уже на ходу, да и неизменную кепку тоже успевает прихватить.


НАТ – БЕРЕГ РЕКИ – УТРО.

На берегу и действительно собралось уже человек двадцать. Все стоят толпой, гомонят меж собой.

Прохор приближается к односельчанам как всегда угрюмый, ссутулившийся, тяжёлый.

Кто-то из деревенских замечает приближение убойщика, гомон разом стихает. По мере приближения Прохора народ расступается всё больше и больше, пока окончательно не открывается тело утопленной женщины лежащей на песке прямо у кромки воды. Набегающие маленькие волны даже слегка треплют её распущенные волосы. Не смотря на белёсость кожи тела и некоторую уже синюшность лица, понятно, что это – Городская.

Прохор ошарашен. Потупившись, он просто пялится на прибитое к берегу тело и молчит. Тишину вокруг тревожат только всхлипывания Тамары, стоящей чуть в стороне.

                ПРОХОР
Кто?

                ТАМАРА (ПРОХОРУ)
Я. Я топиться хотела и наткнулась на неё. Испугалась.

                ПРОХОР (ТАМАРЕ)
А чего топиться?

Тамара утирает сопли и показывает Прохору подол платья.

                ТАМАРА (ПРОХОРУ)
Платье вон купила, какое хотела, а Витасик всё равно – с утра из дома. Сдалась я ему.

                ПРОХОР
Понятно. Теперь не хочешь топиться.

                ТАМАРА
Не-ет.

Тамара снова принимается реветь. Её обнимает полоскальщица, стоящая рядом.

                ПОЛОСКАЛЬЩИЦА (ПРОХОРУ)
Мы Владимиру уже сказали. Он в район позвонил. Ой, ё…

Полоскальщица вспоминает о забытом белье и припускает по берегу в сторону мостков под общий гомон односельчан.

Там наволочка всё же соскальзывает в воду и уже плывёт по течению вниз.

                ПРОХОР
Ну, и всё. Всё.

Прохор, не оглядываясь, идёт вдоль песчаной косы пляжа, галдёж позади него, становящийся и вовсе неразличимым, всё отдаляется, стихает.


НАТ – ЭКСТЕРЬЕР ДОМА ЛЮБЫ – ДЕНЬ.

Прохор приближается по деревенской улице издалека. Вдруг он снимает с головы  картуз и с силой швыряет его о землю. Остановившись у картуза, мужик топчется, совершенно не зная, что ему делать и куда идти. Прохор смотрит безучастно по сторонам. В конце концов, он всё же поднимает с земли картуз, отряхивает его о колено и бредёт дальше по улице, приближаясь всё ближе и ближе к дому Любы.

Живодёр почти уже проходит мимо в полной задумчивости, но в последний момент встряхивается и оборачивается на ворота бывшей жены. Ноги сами его несут к дому.

Мужик останавливается у забора, достаёт из внутреннего кармана письмо хочет вставить его в щель в калитке, но перед этим осторожно заглядывает за забор.

Люба стоит к нему спиной. Она метёт двор. Все её движение резки, в каждом выдаётся какая-то нервозность, даже в походке.

Неожиданно из дома выходит какой-то мужчина. Он выходит как-то полубоком, за что-то там зацепившись, а когда разворачивается, наконец, становится видно, что это Витасик. Люба останавливает его.

                ЛЮБА (ВИТАСИКУ)
Умылся? Погоди, я сейчас.

Она убегает в дом и тут же  выносит какой-то газетный свёрток.

                ВИТАСИК (ЛЮБЕ)
Да ну, за что?

Витасик  улыбается и принимает подарок. Он ободряюще похлопывает Любу по плечу и движется к калитке. Уже схватившись за ручку, мужчина оборачивается к Любе ещё раз.

                ЛЮБА (ВИТАСИКУ)
Завтра придёшь?

                ВИТАСИК (ЛЮБЕ)
А чё тянуть, это ж одно удовольствие. Ну, бывай, Любань.

Женщина улыбается и уходя в дом закрывает дверь.

Прохор разворачивается от забора мертвенно бледным. Он будто даже теряет равновесие и облокачивается спиной о забор, чтобы не упасть. Насвистывая какую-то народную песенку, Витасик выходит из калитки рядом и шагает было прочь.

Прохор остаётся у забора ни жив ни мёртв. Только рука его с письмом сжимается с силой в кулак.

                ПРОХОР (ТИХО)
А я-то…ах, вот оно как. (ВИТАСИКУ ГРОМКО) А ну, стой, гнида!

                ВИТАСИК (ПУГАЯСЬ)
Ты чего это? Ты чего?

Распаляясь, Прохор всё наступает и наступает на несчастного. Он хватает Витасика за рубашку, дёргает. Рубашка рвётся на самом видном месте.

                ПРОХОР
А ты чего? Ласки, значит, тебе захотелось, обделённый! Тепла, понимаешь ли!..

                ВИТАСИК
Да ты чего? Ты чего? Здесь совсем не то!

                ПРОХОР
А что?

Прохор выбивает из его рук свёрток, и баранки раскатываются по унавоженной земле.

                ПРОХОР
Баранки, сука, любишь?! К жёнам, значит, чужим…

                ВИТАСИК
Да я же…меня попросили…

                ПРОХОР
Попросили?! Ах ты, боров!

И Прохор вмазывает Витасику в рыло так, что тот катится по земле, а когда встаёт весь в навозе и золе из носа его сочится кровь. Но Прохору мало, он снова и снова наносит удары Витасику теперь уже под дых и сбоку и пинает под задницу.

                ПРОХОР
И за Тамарку тебе! Она ж чуть не утопилась! Сволочь!!!

Витасик в стонах валится на землю снова. Прохор плюёт на него и уходит по улице прочь.

                ВИТАСИК (БУБНИТ)
Я дрова-то колоть приходил! Дрова…приходил


ИНТ – БОЛЬШАЯ КОМНАТА ДОМА ПРОХОРА – ДЕНЬ.

Бабка Шабельнова накладывает в тарелку, стоящую на столе, молочную кашу.

Ниночка запрыгивает на стул возле стола и с интересом заглядывает в кастрюлю.

                БАБКА ШАБЕЛЬНОВА
На-ка покушай. А то ешь одну сухомятку!

Девочка ложкой пробует кашу сначала осторожно, а потом просто уплетает её за обе щёки.

Дверь распахивается, и в комнату вваливается хозяин.

Бабка сразу молча собирает свой платок и фартук с дивана. Она тенью шмыгает мимо Прохора на выход.

В окошко видно, как старуха семенит по двору прочь за калитку. Ниночка оглядывается от окошка и с удивлением глядит на Прохора.

                НИНОЧКА
Где ты был? Мы кашу варили. Будешь?

Прохор проходит к Ниночке. Он снимает девчушку со стула и сам опускается на корточки перед ней.

Мужчина смотрит Нине в глаза и хочет сказать, но не может. Его подбородок подрагивает, губы сжимаются всё плотнее и плотнее, отчего даже белеют. В уголках глаз убойщика скота подрагивают слёзы.

Ниночка удивлённо разглядывает то непривычное, что творится с Прохором.

                НИНОЧКА
Ты что?   

Прохор сгребает её в охапку, обнимая крепко-крепко.

                ПРОХОР
Нашлась твоя мама. Она… утонула. Пошла вечером ополоснуться, а реки не знала. Наступила в яму и всё.

Девочка молчит, даже не дрогнула ни одним мускулом. Прохор ещё крепче прижимает к себе девчушку. Но та всё равно молчит. Он встряхивает Ниночку и отстраняет от себя. Она смотрит Прохору прямо в глаза и ни слезинки, ни гримасы.

                НИНОЧКА
Она не придёт?

Прохор молча качает головой.

                НИНОЧКА
И она больше не сможет взять меня в цирк?

                ПРОХОР
Нет.

И вот тут голос Ниночки начинает дрожать. Губки тоже выворачиваются в гримасе предшествующей детскому плачу.

                НИНОЧКА
И она больше никогда мне не почитает книжку?

                ПРОХОР
Ниночка, маленькая моя, держись! У тебя всё будет хорошо, не бойся!
               
Прохор снова бросается всем телом к девчушке и обнимает её изо всех сил. Так и стоят они посреди комнаты – Прохор на коленях в объятиях с Ниночкой, как будто слившись в единое целое.


НАТ – ДВОР ДОМА ПРОХОРА – ДЕНЬ.

Топор заносится в небо и резко опускается на полено, раскалывая его надвое.

Среди сваленных в кучу чурок и поленьев Прохор рубит дрова.

Ниночка сидит на крылечке, обхватив руками коленки и глядя задумчиво в одну точку.

Прохор останавливает рубку, отбрасывает наколотые поленья подальше от чурбака, на котором рубит дрова, а сам в это время глядит на девочку.

                ПРОХОР
Не замёрзла?

Девочка молчит в ответ, даже глазом не ведёт в сторону Прохора.

Тут калитка во двор открывается, и с улицы появляются Лариса с Зинкой. Женщина колотит сына тряпичным свёртком с инструментом Прохора, почём попадёт: по спине, бокам, ягодицам. Парень только успевает поворачиваться и ойкать в слезах.

                ЛАРИСА (ЗИНКЕ)
Будешь козу пасти! Будешь козу пасти! Ещё раз сбежишь, вообще прибью!

Прохор бросает топор и в два прыжка подскакивает к матери избивающей собственного сына. Он перехватывает руку Ларисы, занесённую в очередной раз над головой Зинки.

                ПРОХОР (ЛАРИСЕ)
Лариска, а ну, погодь!

                ЛАРИСА (ПРОХОРУ)
Нет, это ты погодь!

Воспользовавшись замешательством матери, хлюпающий носом Зиновий смывается через калитку на улицу.

                ЛАРИСА (ПРОД ПРОХОРУ)
Что ж ты, гад, пацана моего к своим гадостям привечаешь? Делать нечего, что ли?

                ПРОХОР (ЛАРИСЕ)
Чего?

                ЛАРИСА (ПРОХОРУ)
Того самого! Хочешь, чтоб Зинка тоже живодёром стал?! Он уже по ночам соскакивает, за ножи хватается!

Лариса швыряет свёрток с ножами на землю под ноги Прохору. Прохор только сплёвывает в сторону.

                ПРОХОР (ЛАРИСЕ)
Слышь, малохольная! Ты с больной головы на здоровую-то не сваливай. Это он мне проходу не даёт. «Возьми с собой, да возьми!» В помощники набивается.

                ЛАРИСА (ПРОХОРУ)
Я тебе дам – помощник! Тебя ж к детям за версту подпускать нельзя! Вон и эта сидит сама не своя!

Лариса прямо наступает и на мужика и на девчушку, уткнула руки в боки и вперёд. Но Прохор в последний момент заслоняет собой Ниночку.

                ПРОХОР
Её не трож! Ты кроме себя-то кого-нибудь ещё слышишь? Алё! Сам, говорю, Зинка меня донимает!

                ЛАРИСА
То есть, как сам?.. Сам? Боже мой!.. Поклянись!

Прохор крутит пальцем у виска.

                ПРОХОР
Ты чё, совсем, Ларис?

                ЛАРИСА
Клянись, говорю, самым дорогим, что есть!

Прохор отворачивается от собеседницы лицом к майдану, почёсывает затылок, но потом снова разворачивается к Ларисе и поднимает ножи.

                ПРОХОР
Век ножей не точить!

Лариса удовлетворённо кивает, но потом снова топает ногой по пыльной земле.

                ЛАРИСА
В общем, ничё не знаю, а только отвадь ребёнка от изуверства! Мне помочь некому, ты знаешь. 

                ПРОХОР (ПРОД)
Хорошо. Только ты скажи Зинке, чтоб больше я его возле себя не видел! Поймаю – тогда уж я выдеру!

Лариса довольно улыбается.

                ЛАРИСА (ПРОХОРУ)
И то дело. Хоть одна мужская рука приложится к воспитанию. А чего девочка совсем скисла?

                ПРОХОР
Ступай, ступай, нечего тут.               

Прохор прямо-таки выпроваживает незваную гостью за калитку. Но тут над забором появляется голова деда Петренко.

                ДЕД ПЕТРЕНКО (ПРОХОРУ)
Пойдём скорее Проша! Коровка моя помирает совсем. Вот, говорил я тебе…

Прохор тут же с силой возвращает Ларису обратно во двор, а сам скрывается со своим полотняным свёртком за калиткой.

                ПРОХОР (З.К. ЛАРИСЕ)
Побудь с Ниной, я скоро!

Голова деда Петренко тоже мгновенно скрывается за забором, как будто и не было.


ИНТ – КОРОВНИК ДЕДА ПЕТРЕНКО – ДЕНЬ.

Корова на сене в углу лежит на боку. Её глаза страшно закатываются, выворачивая белок наружу.

Прохор, сидя на корточках, глядит на корову и гладит её машинально по голове меж рогов.

                ДЕД ПЕТРЕНКО
Ветилинар был, сказал – сделать ничего нельзя.

Прохор поднимается на ноги и разворачивает свой инструмент из тряпицы.

                ПРОХОР
Таз неси, и воды горячей ведро.

И дед суетливо бросается на выход.


НАТ – ДВОР ДОМА ДЕДА ПЕТРЕНКО – ДЕНЬ.

Мычание коровы надрывное, неистовое, жалостливое разносится по округе. Дед сидит на крыльце дома и нервно курит трубку. Глаза он прячет, как-то прикрывая то ладонью, то кепочкой, а то и просто старик глядит в землю. Вдруг мычание коровы резко обрывается. Тишина после громкого крика звенит в ушах. Тут-то дед и поднимает глаза в сторону коровника, а в глазах слёзы.

Прохор появляется со скотного двора через калитку и сразу кидает окровавленный нож в рукомойник, диким взглядом смотрит на покуривающего трубку Петра Фомича.

                ДЕД ПЕТРЕНКО
Зверь ты, Прошка, зверюга – одно слово.

Прохор отворачивается от старика и тщательно моет руки под струёй воды рукомойника.


НАТ – БЕРЕГ РЕКИ – ВЕЧЕР.

Солнце садится за горизонт в розовые облака. Слабый ветерок чуть колышет прибрежный камыш, отчего тот неравномерно шуршит.

Волны тихо накатывают одна за другой на берег. По кромке воды и суши бредёт, шатаясь из стороны в сторону, Прохор. Вдруг он останавливается и садится в воду на колени, умывает своё сумасшедшее лицо, прохладной водой.

                ПРОХОР
Так…вот…так…

Вконце концов, припав к воде, он пьёт прямо из реки. Потом поднимается и шлёпает дальше в сторону деревни.


ИНТ – БОЛЬШАЯ КОМНАТА ДОМА ПРОХОРА – НОЧЬ.

В глазах Прохора слёзы, в которых сверкают отблески свечи.

Прохор сидит на диване, в его руках – помятый листок последнего письма. Прохор шумно шмыгает носом, но вдруг осекается и пытается заглянуть в спальню. Там тихо, и мужчина снова возвращается к письму.

Глаза Прохора увлажняются ещё больше. Взгляд – потуплен перед собой.


В КРАСНЫЙ

ИЗ КРАСНОГО

ИНТ – БОЛЬШАЯ КОМНАТА ПРОХОРА – ДЕНЬ.

Прохор ступает на порог нетвёрдой пьяной походкой.

Люба стирает в тазу прямо посреди комнаты. Она поднимает голову и вытирает свободным от мыла локтем себе вспотевший лоб.

                ЛЮБА
Ты что пил?

                ПРОХОР
Да так, с ребятами после работы, по чуть-чуть.

Прохор садится на ближнюю табуретку, чтобы снять сапоги. Сапог о сапог он с трудом скидывает с себя обувь, оставаясь в одних носках.

Люба продолжает елозить в мыле что-то светлое.

                ЛЮБА
Ой, вам шоферне чумазой только дай волю!

                ПРОХОР
Люба, ты хоть бы при сыне…

Продолжая тереть бельё между рук, Люба вдруг задумывается, а затем и вовсе замирает, прислушивается.

                ЛЮБА
А где Алёшка?

                ПРОХОР
В смысле?

                ЛЮБА (КРИЧИТ)
В прямом!

Люба с размаху шлёпает мокрой тряпкой в таз, отчего мыльная вода перекидывается через край и разливается по полу.

                ПРОХОР
Я не видел. Ты дома была, тебе виднее.

Женщина срывается с места и опрометью бросается к двери во двор.

                ЛЮБА
Алёша!..


НАТ – ДВОР ДОМА ПРОХОРА – ДЕНЬ.

Во дворе – никого. Первым делом Люба выскакивает за калитку. Там тоже пусто.

                ЛЮБА
Алёша! Алёшенька!

Следом за Любой из дома вылетает Прохор босиком в одних носках. Он заглядывает в дровницу.

                ЛЮБА
Алёшенька! Сынок!

Люба убегает за дом в огород.

Прохор распахивает дверь сарая, где располагается стойло Машки, и заглянув внутрь сразу зажмуривается, захлопывая дверь обратно. Из его нутра лишь вырывается какой-то сдавленный вой.

С огорода прибегает Люба в полной растерянности.

                ЛЮБА
Его нигде нет, Прош!

                ПРОХОР (СДАВЛЕННО)
Он здесь.

                ПРОХОР
Не ходи туда!

                ЛЮБА
Что с ним?!

                ПРОХОР
Он к Машке без спроса зашёл.

                ЛЮБА
Что с ним?!

                ПРОХОР
Я же говорил, чтобы он не подходил к ней близко.

Люба с силой отстраняет Прохора от двери в сарай и, распахнув её настежь, проходит в створ, да так и оседает на землю, где стояла.

Раздаётся истошный женский крик, возносящийся над верхушками яблонь в самое пасмурное небо, где его удваивает грохот грома. Молния раскалывает небосвод.

Буквально онемевшая от горя Люба сидит на земле под дождём и теперь не понятно плачет она или капли дождя текут по её лицу.

                ЛЮБА
Я говорила тебе пустить её на мясо!.. Я говорила пустить её на мясо!.. А ты?.. А ты?.. Ты… ты… ты…

Прохор хватает с чурбака топор и врывается внутрь сарая. От туда слышится предсмертный крик козы, так похожий на человеческий.

                ПРОХОР
Получи, тварь!...

Крик Машки очень быстро обрывается, остаётся только слышным тяжёлое дыхание Прохора, да удары топора о что-то твёрдое.

Перед застывшей на пороге сарая любой появляется Прохор с окровавленным топором и глазами, блестящими от слёз, ужаса и дикой ненависти. Клочки шерсти козы волокутся по полу за носками Прохора.


В ЗТМ

ИЗ ЗТМ

НАТ – ДВОР ДОМА ПРОХОРА – УТРО.

Руки Прохора возят мокрую тряпку по крыльцу.

Прохор ополаскивает тряпку в ведре с водой и снова принимается драить пол.

В калитку раздаётся еле различимый стук, и она медленно распахивается. Во двор входят мужчина и женщина в строгих деловых костюмах и с портфелями в руках. ИНСПЕКТОРША по делам опеки – со строгой причёской, ИНСПЕКТОР по делам опеки в очках.

                ИНСПЕКТОРША (ПРОХОРУ)
Здравствуйте! Гостей не ждёте?

Инспектор, мельком улыбнувшись, просто кивает головой.

Только успевший разогнуться от пола Прохор, щурясь, вглядывается в лица гостей и отчего-то машинально вытирает лоб рукой, не выпуская из неё половой тряпки.

                ПРОХОР
Здравствуйте.

Инспекторы проходят, попутно цепко оглядывая всё имеющееся на участке – дом, надворные постройки, заброшенный огород. Первой протягивает Прохору руку инспекторша.

                ИНСПЕКТОРША
Мы из инспекции по делам опеки районной администрации. Можно пройти в дом?

Прохор одновременно пожимает протянутые ему руки и приглашает инспекторов жестом внутрь жилища. Инспекторы следуют в указанном направлении по только что вымытому полу, не разуваясь.


ИНТ – БОЛЬШАЯ КОМНАТА ДОМА ПРОХОРА – УТРО. 

 Инспекторы переступают через порог и сразу же осматривают обстановку, заглядывают на кухню.

Там – в мойке немытая посуда, на столе разделочная доска с остатками картофельных очистков.

                ИНСПЕКТОР (ПРОХОРУ)
А сколько лет этой постройке?

                ПРОХОР (ИНСПЕКТОРУ)
Дак, с тридцатых годов стоит.

                ИНСПЕКТОР
М-м, понятно…

Инспекторы проходятся по комнате.

                ИНСПЕКТОРША (ПРОХОРУ)
А где ваше спальное место.

                ПРОХОР (ИНСПЕКТОРШЕ)
Дак, вот.

                ИНСПЕКТОРША
М-м, понятно…

На пути – диван со свёрнутой постелью Прохора, на полу у дивана носки Прохора, на стуле рядом скомканный джемпер Прохора.

                ИНСПЕКТОР (ПРОХОРУ)
А где спит девочка?

                ПРОХОР (ИНСПЕКТОРУ)
Дак, в спальне, на кровати.

Инспекторы заглядывают в спальню.

                ИНСПЕКТОР
М-м, понятно…

Там, в спальне, сидя в кресле у кровати, Ниночка рисует цветными карандашами в тетрадке, разложенной на табуретке. Рядом с тетрадкой теснится тарелка с жареной картошкой и недоеденной половинкой глазуньи.

                ПРОХОР (НИНОЧКЕ)
Нина, а что ж ты завтрак не доела? Не хочешь?

Девочка отрицательно мотает головой и продолжает увлечённо рисовать.

                ПРОХОР (НИНОЧКЕ)
Ну, рисуй, рисуй.

Мужик суетливо подхватывает тарелку с недоеденным завтраком и быстро уносит её в кухню.

Инспекторы снова осматривают общим взглядом большую комнату.

                ИНСПЕКТОРША (ПРОХОРУ)
А чем у вас девочка обычно питается?

                ПРОХОР (ИНСПЕКТОРШЕ)
Дак, чё сам ем, то и она со мной. Вместе-то вроде как веселей.

Вернувшись из кухни, Прохор садится на табуретку у стола.

                ПРОХОР (ПРОД)
Да вы садитесь, чё-нибудь писать наверное будете.

Инспекторы усаживаются на оставшиеся свободными стулья. Мужчина в очках достаёт из портфеля какие-то бланки и бумаги, готовит дорогую ручку.

                ИНСПЕКТОРША
Ну, в общем, всё понятно.

                ПРОХОР (ИНСПЕКТОРШЕ)
А чё понятно-то? Вы всё – «понятно, понятно», чё понятно, я никак не пойму?

                ИНСПЕКТОР (ПРОХОРУ)
Понятно, что девочку надо срочно забирать отсюда.

                ИНСПЕКТОРША (ПРОХОРУ)
Фамилия девочки?

                ПРОХОР (ИНСПЕКТОРШЕ)
Не знаю.

Мужчина-инспектор всё записывает и прилежно расставляет какие-то знаки напротив каждой записи.

                ИНСПЕКТОРША (ПРОХОРУ)
Сколько полных лет?

                ПРОХОР (ИНСПЕКТОРШЕ)
Лет пять-шесть…

                ИНСПЕКТОРША (ПРОХОРУ)
Откуда приехала в эту деревню?

Прохор фыркает и отворачивает лицо к окну, как будто там происходит что-то очень интересное.

                ПРОХОР (ИНСПЕКТОРШЕ)
Да почём же я знаю. Её мать привезла, дом сняла, никому ничего не сказала, да и сгинула.

                ИНСПЕКТОР (ИНСПЕКТОРШЕ)
Пишем – неизвестная?

                ИНСПЕКТОРША (ИНСПЕКТОРУ)
Погоди.

Женщина оглядывается на проём в спальню, а потом задумывается, барабаня костяшками пальцев по столу.

                ИНСПЕКТОРША (ПРОХОРУ)
Ну, имя-то девочки вы хотя бы знаете?

                ПРОХОР (ИНСПЕКТОРШЕ)
А как же. Её Ниночкой зовут.

Прохор с надеждой смотрит в глаза то инспектору, то инспекторше, …

… которые в ответ молчат.

                ПРОХОР (ИНСПЕКТОРАМ)
Послушайте, я вот чё подумал… А можно, я её себе оставлю. Она уже ко мне привыкла. Пусть живёт, я за ней приглядывать буду. Авось и наладится всё потихоньку. А?...

                ИНСПЕКТОРША (ПРОХОРУ)
Да вы что. Это невозможно. Во первых, у девочки, насколько я знаю, есть отец, который её может разыскивать. Во вторых, вы совершенно не имеете условий для её удочерения. Вы кем работаете?

                ПРОХОР (ИНСПЕКТОРШЕ)
Убойщиком скота по найму.

                ИНСПЕКТОРША (ПРОХОРУ)
Ну, тем более!

                ПРОХОР (ИНСПЕКТОРШЕ)
А что – тем более? И какие такие условия? У меня условия, как условия…

Прохор с силой ударяет по столу ладонью, да так звонко, что…

Из спальни робко выглядывает Нина.

Прохор замечает девочку и делает ей знак рукой, чтоб она скрылась.

Инспектор встаёт со своего места и, обойдя стол, умиротворяющее треплет Прохора за плечи.

                ИНСПЕКТОР (ПРОХОРУ)
Вы не нервничайте пожалуйста. Поймите, у вас: а) ветхое жильё; б) разрушенное приусадебное хозяйство; в) отсутствие постоянной работы…

                ИНСПЕКТОРША (ПРОХОРУ)
Ну, и потом, простите, у вас профессия… совсем не подходящая для воспитания ребёнка. Нет, нет и нет. Мы заберём девочку в приют, а когда отыщется отец, передадим дочь ему, согласно закону.

                ПРОХОР (ЗАДУМАВШИСЬ)
А если не отыщется?

Озабоченно вздохнув, инспектор возвращается к своим бумагам.

                ИНСПЕКТОР (ПРОХОРУ)
А если не отыщется, по истечении полугода пойдёт в детдом.

                ПРОХОР (ИНСПЕКТОРУ)
В детдоме, стало быть, лучше, чем у меня?

                ИНСПЕКТОРША (ПРОХОРУ)
Да поймите вы, наконец, мы ничего не решаем. Такие правила.

Теперь встаёт уже Прохор. Он мечется из угла в угол, не находя себе места – то в спальню заглянет, то пойдёт на кухне капающий кран закроет туже. В конце концов он снова садится за стол переговоров.

                ПРОХОР (ИНСПЕКТОРАМ)
Когда вы её у меня заберёте?

                ИНСПЕКТОРША (ПРОХОРУ)
Можем и сейчас, но вообще пока подберём приют, пока договоримся, дня два пройдёт.

                ПРОХОР (ИНСПЕКТОРАМ)
Я вас очень прошу, пока приют будете искать, оставьте её у меня. Пожалуйста. Что б ей не так тяжело было. Молчит, ведь, девка с горя, как немтырь.

Инспекторша замолкает, потупив взгляд. Она опять долбит столешницу пальцами, а когда перестаёт, поднимает взгляд на коллегу.

                ИНСПЕКТОРША (ИНСПЕКТОРУ)
Ну, что ж, я думаю это можно.

Инспекторы скрупулёзно собирают все свои бумажки по портфелям и, застегнув металлические пряжки, направляются к выходу.

                ИНСПЕКТОР (ПРОХОРУ)
До свидания. Через два дня ждите.

Прохор сам закрывает за гостями дверь, а сам бросается к окну проследить, как инспекторы друг за дружкой покидают его двор.

Сзади за рубаху Прохора тянет Ниночка. Когда Прохор присаживается подле неё на корточки, девочка даёт ему свой рисунок, не сводя глаз с лица приютившего её мужика.

На рисунке нарисованы три фигуры, в которых угадывается женщина, ребёнок и мужчина.

Прохор возвращает рисунок Нине.

                ПРОХОР
Хочешь к папе вернуться?

И вдруг девочка бросается ему на шею и, что есть сил, сжимает в своих детских объятиях. Слышно, как она всхлипывает.


НАТ – ЭКСТЕРЬЕР СЕЛЬСКОЙ ПОЧТЫ – ДЕНЬ.

Прохор быстрым шагом пересекает майдан, проходя мимо. Он приближается к крыльцу почты.

Из дверей почты выкатывается Зоя с неизменным пирожком в руках и сумкой почтальона через плечо.

                ЗОЯ
О, Савелич, здорово!

                ПРОХОР
А, Зоя Григорьевна, привет. От матери так быстро?

                ЗОЯ
Да, брат приехал, сменил  меня. Вот снова эту лямку тянуть приходится.

                ПРОХОР
А-а.

Прохор задумчиво кивает головой и уже разворачивается идти дальше, куда шёл.

                ЗОЯ
Погоди, а ты куда так торопишься-то?

                ПРОХОР
Да мне тут надо это… К Любе.

Прохор мнётся, а Зоя вдруг спускается с крыльца и хватает его за рукав.

                ЗОЯ
Зачем?

                ПРОХОР
Позову обратно.

                ЗОЯ
Не ходи.

Прохор отдирает руку Зои от своего рукава и отталкивает с силой.

                ПРОХОР
Почему? Должна же она понять, в конце концов. Я в каждом письме об этом толковал. Прощения просил…

                ЗОЯ
Не ходи, говорю! Что ты всё ходишь и ходишь?! Как дурак веришь в свои письма, что когда-нибудь наладится всё! А этого не будет!!! Не вернётся она к тебе! Да и писем твоих Любка не читала! Понимаешь? Не-чи-та-ла!

Прохор с наливающимися кровью глазами наступает на бедную Зою.

                ПРОХОР
Откуда ты знаешь? Она мне что-то ответила?!

                ЗОЯ
Ответила.

Почтальонка роется у себя в сумке и откуда снизу из-под всех газет достаёт целую пачку девственно чистых конвертов, не помятых, не испачканных. 

                ЗОЯ (ПРОД)
Вот, как она ответила!

Прохор перенимает эту пачку писем, что называется из рук в руки. Буквально окаменев, он стоит и смотрит на свои же послания, так и оставшиеся без ответа.

В дикой обиде Зоя достаёт ещё и ещё письма. И бросает их уже Прохору на голову.

Тот стоит, не шелохнётся, взгляд недвижим и устремлён сквозь Григорьевну. Одному Богу известно, какие мысли вертятся в его голове… И только белые конверты будто снег обсыпают его с ног до головы.

                ЗОЯ
Тьфу ты!

Почтальонка разворачивается и уходит прочь, чертыхаясь и поминутно сплёвывая.

Прохор медленно опускается на корточки, ватной рукой берёт один из конвертов и смотрит на адрес.

                ПРОХОР
Григорьевна, как же это?.. Они же мои. Это же я писал, Я! Я… Ты что же это, ничего не передавала!?.. Она ни одного не взяла…?

Прижимая к себе то одно запечатанное письмо, то другое, он поднимает вслед Григорьевне отчаянный взгляд и в раз всё понимает.

Григорьевна, обернувшись, ошарашено смотрит на него, замерев у ворот. Во взгляде её испуг и сострадание. Бледные губы сомкнуты.

Прохор переводит взгляд на окно почты,…

… откуда за происходящим, прижав к стеклу носы, наблюдают любопытные почтовые служащие.

Из ступора Прохора выводит крик мальчишки.

                ЗИНКА (З.К.)
Не убил!.. Не убил!..

Зиновий весь в слезах подскакивает к Прохору и почти трясёт его за грудки.

                ЗИНКА (ПРОХОРУ)
Пошли, пошли скорее!!!

                ПРОХОР (ЗИНКЕ)
Отстань, не до тебя сейчас. И чего ты за мной носишься? Ей Богу, не до тебя.

Зинка захлёбывается от рыданий, но слёзы не текут по его бледным щекам.

                ЗИНКА (ПРОХОРУ)
Я её… я её резанул… как ты, я видел…видел у тебя…следил за каждым движением, а она не умирает…только кричит, вопит…а не умирает

Захлёбывается он и кричит, пытается изобразить истошный крик козы, пока Прохор не встряхивает его своими сильными большими руками.

                ПРОХОР (ЗИНКЕ)
Не ори! Скажи хоть, кто?

                ЗИНКА (ПРОХОРУ)
Коза!


НАТ – ХОЗДВОР ДОМА ЛАРИСЫ – ДЕНЬ.

Коза смотрит прямо на нас бешенными глазами, упирается и кричит почти человеческим голосом.

Прохор выводит козу из сарая на двор, не смотря на сопротивление и привязывает верёвку к столбу забора.

                ЛАРИСА
Я её в сарае заперала, буянила. Вишь, вся в крови.

Лариса наклоняется над козой и ощупывает шерсть на шее животного всю запачканную кровью.

                ЛАРИСА (ПРОД)
Ты уж посодействуй, Прош, не дай скотине мучиться. Зинку не видел?

                ПРОХОР
Там за оградой сидит.

Лариса накидывает на голову платок и, ещё раз оглядывая Прохора, бежит за калитку.

Прохор точит лезвие ножа, постоянно оглядываясь на козу…

Хоть бы шелохнулась! Так нет же, стоит себе… и смотрит теперь уже молча, снова взгляда Прохорова ищет.

И только когда острый нож заносится над ней, коза снова начинает кричать. В крике её почти человечьем слышится крик ребёнка, перерастающий в женский крик…

Как пьяный. Прохор, отшатнувшись от своей жертвы, грохается на колени, не выдержав такой ноши, втыкает нож в самое сердце сырой матушки-земли…

И вдруг обнимает козу за окровавленную мохнатую шею, и тяжело дышит ей в спину…


НАТ – ДЕРЕВЕНСКИЙ МАЙДАН – ДЕНЬ.

Пестрит народ меж торговых рядов.

Лобаниха, увешанная платьями, продаёт своё зеркало, что-то энергично голося, но из общей базарной шумихи её не слышно.

Торговки за своими прилавками привычно щёлкают семечки.

Мимо всей этой суеты Прохор ведёт на верёвке Ларискину козу, шея которой перевязана плотной бинтовой повязкой.

                1-ая ТОРГОВКА
Проша, откуда козу прёшь?

                ПРОХОР
Купил.

                2-ая ТОРГОВКА
Хозяйством что ль решил по новой обзаводиться?

Прохор на это уже ничего не отвечает, молча топает к своему дому.

                3-я ТОРГОВКА
Крепко его с девчонкой-то зацепило.

Но тут к прилавку подходят люди, и торговки переключают всё своё внимание на них.


НАТ – ДВОР ДОМА ПРОХОРА – ДЕНЬ.

Прохор заводит козу во двор и тут же привязывает на короткий поводок к ограде.

Дверь из дома распахивается, на крылечко радостно выбегает Ниночка, но увидев Прохора, мгновенно сникает.

                ПРОХОР
Вот, смотри, какую я тебе подружку привёл.

Ниночка осторожно подходит к козе и удивлённо оглядывает животное. Коза тоже изучает девочку, тянет к ней нос и шумно потягивает им воздух.

                ПРОХОР
Погладь её, не бойся.

Прохор придерживает козу за рога, а Ниночка всё же решается прикоснуться пальцами, и погладить её по носу между глаз.

На лице девочки появляется слабое подобие улыбки.


ИНТ – БОЛЬШАЯ КОМНАТА ДОМА ПРОХОРА – ВЕЧЕР.

Прохор в спальне укладывает Ниночку в постель и выходит на свет в большую комнату. Он снимает пиджак, кладёт на диван.

Да как-то неловко. Из внутреннего кармана вдруг вываливаются несколько конвертов и рассыпаются по полу.

Прохор глядит на них задумчиво.

                ПРОХОР
Ниночка, ты спи, ничего не бойся, а я тут скоро. Отсроченные вопросы когда-нибудь надо решать раз и навсегда…

Мужик выхватывает из пиджака все письма и, не выключив свет, вылетает, в чём есть, из дома прочь.


НАТ – ЭКСТЕРЬЕР ДОМА ЛЮБЫ – ВЕЧЕР.

Кулак Прохора стучит по штакетине калитки. Калитка растворяется Любой, которая как только поднимает глаза и понимает, кто перед ней стоит, тут же калитку захлопывает с силой.


НАТ – ДВОР ДОМА ЛЮБЫ – ВЕЧЕР.

Стук в калитку повторяется. Потом Прохор пробует – не заперта ли калитка. Не заперта, и Прохор входит во двор с пачкой писем в руке наперевес. Он и не видит, что люба стоит за его спиной, буквально вжавшись в забор. Мужчина оглядывает пустой двор, а когда боковым зрением или спиной чувствует присутствие Любы, вздрагивает и оборачивается к ней.

Несколько мгновений они смотрят друг на дружку, молча, не двигаясь, не переводя дыхания, не моргая.

                ЛЮБА
Зачем пришёл?

                ПРОХОР
По делу… Срочному.

                ЛЮБА
Общих дел у нас с тобой давно нет, а твои личные меня не касаются. Потому и на письма не отвечала. Уходи, пожалуйста.

Прохор опускает эту дурацкую руку с письмами и делает пару шагов, приближаясь к Любе.

                ПРОХОР
Погоди, Люба. Не гони. Я не за себя просить пришёл, за ребёнка.

                ЛЮБА
За какого ребёнка?! Ты в своём уме!

На глаза женщины мгновенно накатывают слёзы. Она зажимает лицо руками и отворачивается к забору, уткнувшись там между штакетин. Прохор совсем приближается к бывшей жене и осторожно гладит её по плечу, чуть касаясь пальцами цветастого платья.

                ПРОХОР
Тихо, тихо. Не плач. За девочку городскую, может, слышала, прям, сердце не на месте.

Люба тут же разворачивается к Прохору обратно и усиленно ладошками вытирает всё ещё текущие слёзы.

                ЛЮБА
Ты, ты!.. Когда мальчик наш болел, сердце на месте было?.. И с друзьями пил, и на работе – днями-ночами… Ты козу свою драную больше любил, чем нас, за неё у тебя сердце не на месте было! Как ты её пожалел, а потом?..

Прохор вдруг обхватывает Любу в объятья так, что та не может ни двинуться, ни шевельнуть руками.

                ПРОХОР
Не надо!.. Люба, милая, не надо! Я, может, тогда в сарае сам себя убил, за Алёшу нашего, и потом не жил, гнил помаленьку изнутри. Но так ведь нельзя… Грех это. Самоубийство.

Прохор чуть отстраняется, чтобы заглянуть в глаза любимой, а Люба пользуется послаблением и всё же вырывается из мужниных объятий, оттирает руки и отряхивает платье.

                ПРОХОР (ПРОД)
А тут, так случилось, девчушка погибнуть может, и спасти её некому. Так, я решил, может, мы?

                ЛЮБА
Послушай, ну, если ты всё решил, кто тебе мешает, бери её, нянчись.

Прохор запинается. Он вдруг сникает весь и даже носком сапога трёт что-то на земле.

                ПРОХОР
Да не дают мне одному! Говорят, неполная семья, хозяйства нет… Вернись, Люб! А? На работу устроюсь, вроде как дочка у нас будет, и Алёшка с нами.

Тут Прохор жарко прижимает руку с письмами к груди, там где бьётся сердце.

                ПРОХОР (ПРОД)
Сыночку не уберегли, так хоть… Понимаешь? Полная семья должна быть.

Люба молчит. Смотрит в глаза Прохора испытующе. Видно, что сомневается, и молчит. Она опускает глаза в землю, на этот замызганный сапог, трущий плотно утоптанный грунт, а когда снова поднимает их, взгляд её полон твёрдости и решимости.

                ЛЮБА
Нет. Не могу. На развалинах нового не построишь.

                ПРОХОР
Почему? Я всё восстановлю, всё налажу. Я уже у Бритвиной и козу выкупил, чтоб молоко было свежее...

Люба срывается с места. Почти подбегает к калитке и, раскрыв её настежь, рукой указывает направления движения.

                ЛЮБА
Уходи!!! Я прошу тебя! Уходи к чёрту!...

Прохор кладёт пачку писем на завалинку дома, засовывает руки в карманы и своей привычной походкой, раскачиваясь и широко меряя шаги, выходит со двора прочь.


ИНТ – СПАЛЬНЯ ДОМА ПРОХОРА – НОЧЬ.

Ниночка спит, раскидавшись по кровати. Жёсткие руки Прохора поправляют под её головкой подушку и накидывают поверх одеяло, высвобождая только личико девочки, на котором – целая гамма чувств ото сна. Бровки то вздымаются кверху, то хмурятся, то снова расслабляются и плывут домиком.

Прохор сидит на табуретке подле кровати со свечкой в руках, видно, что как пришёл проведать, так и сел тут же, не в силах уйти. Он смотрит на девочку, смотрит и думает о чём-то. Постепенно груз мыслей на его лице становится всё отчётливей и отчётливей.


НАТ – ДВОР ДОМА ПРОХОРА – НОЧЬ.

Розовый рассвет уже чуть разрядил предутренний мрак. Небо с одной стороны просветлело. В нём ещё виден полупрозрачный полумесяц, но солнечное зарево всё больше и больше затмевает его.

Укутанная в какую-то шаль, как немец под Сталинградом, Ниночка стоит на крыльце дома с узелком тряпок в руке. Заспанными глазами она глядят на то, что происходит прямо перед её носом.

Прохор отвязывает козу, наматывает верёвку на кулак, а свободную руку протягивает ей – Ниночке.


НАТ – ОКОЛИЦА СЕЛА – НОЧЬ.

Утренний густой туман прибивается к низу. Поверх него видны только крыши окраинных домов и их тёмные окна. Прохор с Ниночкой и козой выходят из узкого створа улицы на простор окраинного поля.

Здесь же у забора последнего дома сидит золотарь, кутаясь от рассветной прохлады в полы своего пальто. Он глядит на удаляющиеся три фигуры и улыбается своим мыслям.

                ЗОЛОТАРЬ
А у Лобанихи зеркало дурацкое, лживое оно зеркало-то…
 
Громоздкая фигура Прохора уходит вдаль по просёлочной дороге, по стелящемуся туману, слушая тишину, а рядом шагает маленькая девочка, которая нет-нет, да и оглянется на козу, плетущуюся по другую сторону от своего нового хозяина. И отчётливо слышно в этой самой предрассветной тишине, как девочка вдруг невзначай смеётся.

В ЗТМ



                КОНЕЦ.