Повесть о приходском священнике Продолжение 80

Звезды не боятся, что их примут за светлячков
для Бируте...


Крещение Марка происходило в храме, где я впервые принял причастие, откуда взял благословение на рукоположение в священники, в нём мы венчались с Аней. Отец Василий долго разговаривал с крёстными, давал напутствия, вручил Алисе и Шкалину несколько книжечек о таинстве крещения, о том, кто такие восприемники, какая их роль в духовном воспитании крещаемого. Алиса выглядела ослепительно прекрасно и в тот же самый миг скромно, по-христиански благолепно. Сергей Шкалин как-то особенно вёл себя, придавая каждому движению чинности, благоговения. Видно, что он очень волновался. Маленький Марк в продолжение всего таинства сохранял спокойствие. Лишь когда его окунали в купель, позволил себе немного похныкать.
После произнесения отпуста кумовья подошли ко мне и моим родителям, наблюдавшим за крещением. Мама протянула руки, чтобы забрать малыша, но Алиса отдала новопросвещённого младенца Марка мне. Я как-то неуклюже обнял закутанного во всевозможные одёжки сына, растеряно посмотрев на мать.
 — Это ваш сын! — сказала Алиса. — Думаю, будет лучше, если понесёте его вы.
 — Ну, конечно, — согласилась мама, на ходу поправляя, наспех надетый комбинезон Марка.
Малыш успел уснуть.
В тот день нас всех переполняла незримая радость. Мы долго сидели на кухне, разговаривали, строили планы. Шкалин всё время шутил, Алиса нянчилась с Марком, ей доставляло это огромное удовольствие. Но к вечеру я почувствовал, как мной снова стала овладевать тоска. Глядя, как Алиса пеленает сына, будто почувствовал огорчение, что это делает не Аня. Не хотелось портить никому праздничное настроение. Зайдя в свою комнату, подошёл к окну. Свет не стал включать, темнота скрывает слёзы, вдруг кто войдёт? На улице крохотными крупинками летел первый снег. Он падал на асфальт, разбиваясь в мелкое крошево, моментально покрывая улицы белизной. Небо темнело пустотой, и я тщетно пытался разглядеть в нём хоть одну звезду.
 — Опять грустите? — послышался сзади тихий и осторожный голос Алисы.
Она как бы крадучись, на носочках подошла ко мне и стала спиной к окну. Комнату наполнил тонкий запах духов и ещё чего-то, чем пахнут только женщины. Этот запах помутил сознание, напомнил уже успевшие забыться чувства, от которых веяло спокойствием, тихим домашним уютом. Стало вдруг неловко. Хотелось уйти, нет убежать. Внутри что-то сжалось, по телу пробежал мороз.
 — Так… — пробормотал я. — Тоска гложет.
— Депрессия, — словно сама себе сказала Алиса. — Нужно с этим что-нибудь делать.
 — Знаю. Пока не получается!
 — Боюсь, без посторонней помощи уже и не получится.
 — Наверное…
 — Я говорила сегодня с вашим духовником, отцом Василием. Он очень сильно беспокоится за вас.
 — Не только он… Мне самому неудобно перед людьми. Не нахожу в себе веры, упования на Господа, которые помогли бы в брани. Как представлю, что всю оставшуюся жизнь в одиночестве придётся провести, жить не хочется.
 — Почему же в одиночестве? У вас такой чудесный сын, от его лица мы с Серёжей сегодня сочетались Христу. Он мужественно перенёс весь обряд, я прямо умилилась. А ещё родители. Не возревнуйте, мне очень понравилась ваша мама, — добрый и чуткий человек. Наконец, у вас есть мы, прихожане, — Алечка, Настенька, Николай, Сергей Иванович, Плейшнер, даже чудаковатая Лидушка. Но самое главное, с вами Бог, любовь которого не может сравниться с плотской любовью женщины, о которой вы так тоскуете.
 — Всё правильно… Так и есть. Но мне не легче от этого. Сломился я сильно. Очень сильно, понимаете?
Алиса тяжело вздохнула. В её вздохе почувствовалось столько скорби и столько участия, что стало очень неловко, и я произнес:
 — Простите, пожалуйста. Увы, не могу быть сильным.
 — Неправда, — еле заметно улыбнулась Алиса. — Сила или слабость человека во всей мере открывается в экстремальных ситуациях.
Она немного помолчала, затем повернулась к окну, как и я, произнеся:
 — Послушайте, знаете, что мне на днях взбрело в голову?
 — Что? — при таких словах я обыкновенно проявлял искренний интерес.
— А давайте поедем к отцу Александру? Ну, помните, я о нём рассказывала? В Привольцах служит. Он многих к жизни вернул, в том числе меня. Уверена, вам тоже поможет.
 — Да чем он может помочь? Слова меня уже не вылечат!
 — Эх, батюшка, какой вы всё-таки тяжёлый человек! Давайте попробуем! Если есть проблема, то её нужно решать, а не сидеть с кислой миной, сетуя на то, какой вы несчастный да одинокий.
Я еле сдержался, чтобы не высказать Алисе своё возмущение ее тоном. Женщина, видимо, поняла это. Она как-то напряглась, вся сжалась, словно приготовившись к словесной перепалке. Сложив на груди руки в замок, она повернулась ко мне, уставившись озорным взглядом. Выдержав короткую паузу, я тоже сложил руки, повернулся к Алисе и, опустив глаза, сказал:
 — Ладно… Давайте поедем.
Алиса не смогла сдержать улыбки. Она птицей выпорхнула из её губ, засияв на лице.
 — Вот и отлично, — сказала она. — Может, даже поживёте у него там, в Привольцах.
 — Пожить? Зачем это ещё?
 — Ну, у нас на приходе всё равно нет никаких дел. Пока с документами разбираемся, пока то, пока сё, да и зима на носу, вон снега сколько навалило. Как тепло было, у креста собирались на акафист, а в стужу вряд ли кто придёт. Вы уж не серчайте, но без вашего ведома успела на днях поговорить с батюшкой Александром о вас. Он настоятельно просил приехать к нему. Болеет сейчас он сильно, а людей ещё больше стало обращаться. Вот службу помогли бы служить, похороны там разные, крестины.
 — Ой, придумаете тоже! То же другое благочиние, как я там служить смогу? Нужно особое благословение архиерея.
 — Отец Александр что-то такое говорил. Но я обо всём договорилась. Сегодня после крестин мы общались с отцом Василием по этому поводу.
 — Заговорщики…
 — Мы помочь хотим. Отец Василий как духовник очень за вас переживает. В епархии он не последний человек, и если вы согласитесь, завтра же поговорит с владыкой. Владыка, слышала, очень чуткий и добрый человек. Он не оставит без внимания такое прошение, тем более это касается духовного состояния его клирика.
 — Только давайте не делать поспешных решений. Для начала, если уж на то пошло, поедем к отцу Александру, а там видно будет.
 — Ну… Это уже другой разговор, — Алиса как-то резко развернулась и спешно удалилась из комнаты, оставив за собой шлейф чудесного запаха духов.
В моём сердце отложилось приятное впечатление от человеческой доброты, искреннего участия и чего-то поистине возвышенного, способного подарить надежду.

Дальше будет....