Кардиограмма

– Лежите, не двигайтесь. Сделайте вдох, выдох. Не дышите. Одевайтесь.
Высокий мужчина атлетического телосложения, улыбаясь, быстро поднялся с кушетки и в мгновение ока облачился в широкие брюки, белоснежную рубашку и летний пиджак.
– Так, Иван Павлович, посмотрим, что у Вас со здоровьем. «На что-нибудь жалуетесь?» —спросила пожилая рыжая женщина в медицинском халате.
– Сердце меня не беспокоит. Даже не знаю, с какой стороны оно у меня!
– Для чего же Вам понадобился наш кабинет?
– Я готовлюсь к многоборью. Грядут ответственные соревнования. Велено обойти врачей.
– Странная у Вас кардиограмма, Иван Павлович. В своей практике я такого ещё не встречала. Подождите, пожалуйста. Марина Леопольдовна! Можно Вас на минуточку?
Из-за непрозрачной ширмы вышла круглолицая белокурая женщина средних лет.
– Взгляните, – вежливо попросила пожилая дама. Марина Леопольдовна опустила взор на длинный лист бумаги с графическим изображением работы сердца, и коротко спросила:
– Чья?
– Моя, – робко ответил Иван Павлович. Не сговариваясь, женщины смерили пациента долгими взглядами, потом немного пошептались, и та, что постарше, сказала:
– Вы только не волнуйтесь. Вам это вредно. Присядьте.
Иван Павлович безоговорочно повиновался.
– Дело в том, что некоторые показатели у Вас, мягко говоря, не в норме. Либо сердце надорвано, либо... Даже не знаю, что это может быть. Редкий случай!
– Прежде чем назначить Вам лечение, необходимо уточнить вид заболевания. У нас нет специалистов, которые могли бы поставить правильный диагноз при таких странных характеристиках, – как бы оправдываясь, сказала вторая женщина. – Поэтому мы отошлём Вашу кардиограмму в г. Ростов всемирно известному профессору Кедрову. Когда он пришлёт нам разъяснение, мы Вам сообщим! Идите домой. С сегодняшнего дня вы на больничном. Попринимайте таблетки кордарона. И главное, старайтесь не переутомляться.
Что-то похожее на ток ошеломления прошло сквозь тело Ивана Павловича. Вялым, тихим голосом он произнёс: «Благодарю вас!» и вышел вон.
Под натиском эмоциональных переживаний у впечатлительных и мнительных людей внешность может меняться самым невероятным образом. Иван Павлович Бегунков вошёл в поликлинику бодрым, пружинистым шагом, с высоко поднятой головой, с искрящимся, смеющимся взглядом; он поминутно насвистывал свою любимую походную песню. Вышел же он оттуда сгорбившимся, с тревожно-тоскливым выражением лица, с таким растерянным видом, будто это был человек, которого сначала обольстили сказочными обещаниями, а потом ввергли в ужас кромешной реальности. Он шёл домой переулками, знакомыми с детства, ничего и никого перед собою не видя. Иногда прохожие грубо толкали его плечами, кричали ему: «С Луны свалился?», а он всё шёл медленной, тяжёлой поступью, придерживая левой рукой внезапно обретённое больное сердце.
«Всё кончено! – думал он. – Прощай, почётная профессия, тренировки, поездки! Прощайте, бег, прыжки, гантели... Но как это могло произойти? Ведь он чуть ли не с младенчества занимался физкультурой, был альпинистом, велосипедистом...»
– Что с тобой случилось? – испугалась Екатерина Васильевна, открыв мужу дверь.
Жена Ивана Павловича была симпатичной стройной брюнеткой с очень аккуратными, мелкими чертами лица.
В двухподъездном девятиэтажном доме, в трёхкомнатной квартире на пятом этаже семья Бегунковых жила уже семь лет.
В комнатах было чисто, уютно и светло.
– Что случилось, Ваня? Тебя уволили с работы?
– Дорогая, принеси мне валерьянки, – попросил Иван Павлович, торопливо ложась на диван.
Жена поспешила на кухню.
– Я был у кардиолога. У меня обнаружили какие-то отклонения. Расшифровка займёт некоторое время. Говорят, тяжёлый случай...
– Не может быть! Ты серьёзно? Это так неожиданно.
– Катя! Впервые в жизни я заболел, а ты отказываешься в это поверить! Я что не человек?!
– Прости, пожалуйста... Ты голоден? Пора обедать.
– Что-то не хочется. Дети в школе?
– Да. Настя должна уже прийти, а Денис задержится до вечера. Их класс готовится к игре «Зарница».
– Самое главное в жизни – здоровье. А я ведь этого не знал, Катюша!
– Ни о чём не думай. Всё будет хорошо, – поцеловав мужав щёку, сказала погрустневшая супруга.
Проходит месяц. Иван Павлович целыми днями лежит на кровати. Чтобы не ухудшить своего состояния, он старается ничем себя не огорчать. Он очень редко смотрит телевизор, ежедневно читает сатирические журналы и по воскресеньям занимается медитацией.
– Ты бы вышел на улицу. Погода чудесная! – через каждые четыре дня просит его Екатерина Васильевна.
– Сердцу нужен покой, – обычно отвечает он.
Три раза в день Иван Павлович по секундомеру определяет у себя пульс, который у него всегда бывает равен шестидесяти ударам в минуту. Но несмотря на ровное сердцебиение мнимые боли в области груди его не покидают. Он прислушивается и присматривается к своему организму, как зоркий следопыт, идущий по следам неизвестного зверя. Зверь этот для Ивана Павловича – это его болезнь. Он напряжённо поджидает, как и где проявит себя его больное сердце, не обращая внимания на то, что дышится и спится ему не хуже, чем раньше.
«Нет ничего весомее хорошего самочувствия, – думает он, рассматривая фотографии из семейного альбома. – Недаром офицеры в Русской армии приветствовали друг друга не иначе, как «Здравия желаю!». Неужели меня комиссуют?»
Иван Павлович начинает пугать себя фантазиями о том, как его уволят по болезни из органов Государственной безопасности, куда он в двадцативосьмилетнем возрасте поступил на службу. Карьера, которой он так гордится, закончится досрочно... Что может быть ужаснее рухнувших надежд?
В один из вечеров глава семьи зовёт к себе детей, пятнадцатилетнего подростка и двенадцатилетнюю девочку, и с унылой грустью в огромных карих глазах озвучивает им свои мысли:
– Жизнь движется. Каждый день, который мы проживаем, – это движение вперёд. Люди не замечают, как они сначала умнеют, а потом глупеют... С момента рождения начинается время для каждого из нас, словно где-то появляется невидимый часовой механизм. Неважно, что мы делаем, чем занимаемся: спим, едим, танцуем – часы идут. Тик-так: детство. Тик-так: молодость. Тик-так: зрелость. Тик-так: старость. И когда часы останавливаются – это означает конец всему: конец страданиям, счастью, мечтам... Закон природы! От этого не скрыться, и этого не избежать!
– Не философствуй, папа, – поморщив нос, говорит ему Денис.
– Когда ты печалишься, и нам становится грустно, – поддерживает брата Настя.
– Вы правы! Не будем огорчаться... Кто это звонит к нам в дверь? Идите посмотрите!
Дети выбегают в коридор. Слышатся мужские голоса.
– Нас делегировал отдел кадров. Забота о сотрудниках.
— Как настроение у нашего инструктора по спорту?
Бегункова пришли проведать сослуживцы.
– В КГБ без Вас скучновато, товарищ майор, – произносит лысоватый мужчина в штатском. – Надолго Вы тут залегли?
– Коллеги! Вот так сюрприз! – радуется больной. С приходом гостей в спальне Ивана Павловича появляется аромат одеколона «О’жен» и запах сигарет.
– Начальство за Вас беспокоится, – говорит офицер в чине лейтенанта. – Может, Вас отправить на лечение в Московский военный госпиталь?
– Пролечусь дома, а потом посмотрим, – осторожно изменив лежачее положение тела на сидячее, отвечает Иван Павлович.
Разговор не умолкает. Шутят, смеются, пьют чай.
– Я думала, они уйдут с рассветом, – проводив гостей, признаётся Екатерина Васильевна.
– Да, коллектив у нас что надо! Я тоже немного утомился. Дети спят? Тогда и нам с тобой пора. Спокойной ночи!
Прошла ещё одна неделя. Вестей из поликлиники по-прежнему нет.
Проснувшись ранним утром,  с трудом выпив очередную порцию лекарства, майор Бегунков произнес:
– Схожу-ка я к кардиологу. Может быть, уже прислали ответ из Ростова.
Преодолев расстояние от дома до поликлиники за три часа (Иван Павлович боялся быстрою ходьбой дать себе чрезмерную нагрузку), он вошёл в уже знакомый кабинет, как человек, которому не тридцать пять, а восемьдесят лет.
– Ах, это Вы! – воскликнула белокурый врач. – Мы забыли Вас известить. У Вас всё в порядке! Я могу даже зачитать выдержку из официального ответа профессора Кедрова: «Такая кардиограмма бывает только у высокотренированных людей».
Так что Вы можете заняться...
– Где у вас телефон? – перебил Иван Павлович.
– В регистратуре.
– Алло, Катя! Скажи детям, что мы завтра едем на рыбалку. Оказывается, я абсолютно здоров!
– Куда же Вы?! – изумилась Марина Леопольдовна. – Разве Вам не интересно мнение учёного?
Но Бегунков был уже далеко. Соскучившись по прежнему образу жизни, он словно вихрь помчался на центральный стадион, чтобы в качестве болельщика принять участие в открытии чемпионата по футболу.
И кто бы мог подумать, что этот стремительно бегущий мужчина, похожий на спартанца, ещё несколько минут назад страдал от недуга!
               
Элиста. 17–18. 04. 2000 г.