Прощание 2
Завершается очередной виток жизни. Самый первый мой рассказ назывался "Прощание", из него позже выросла повесть. Так вот, двадцать пять месяцев тому назад, когда я писала тот рассказ, на веранде стояли собранные для переезда вещи, мы уезжали из любимого посёлка в ближайший город, и я прощалась с летом, с велосипедными прогулками, со всем, что полюбилось здесь. Прощалась, зная, то есть надеясь, что вернусь, и эта надежда оправдалась. Теперь опять собираю вещи, их всё так же ужасно, невозможно много. Но переезжать приходится уже не за восемьдесят, а за пятьсот восемьдесят километров, и я уже боюсь прикармливать надежду. Но и точку ставить не хочется. Поэтому название такое. А вдруг и тут матрёшка?
На прогулку даже велосипед взяла старый, тот самый дорожник, что и два года назад. А маршрут другой: через аэродром в лес и до речной излучины. Пока ехала по просёлку, со мной наперебой здоровались молодые сосенки. Протягивали свои колючие кулачки: дай пять! Велосипедные перчатки плотные, не проколоть, но почему-то больно всё равно.
— Разве не вы, сосенки, весной тянули вверх свои юные мягкие иголочки?
— Мы, конечно. Но мы повзрослели. Осень. И ты взрослеешь, хоть не так заметно.
— Да, и я. Вы правы…
Заезжаю на лесную дорогу. Сейчас бы разогнаться, но в воздухе растворено что-то цепенящее, останавливающее полёт.
Мокрые лисички из мшистых пещер выглядывают чумазыми колокольчиками. После дождей они и пахнут иначе. Складываю в кучку у дороги, на обратном пути заберу. Ложные лисички выглядят куда бодрее — фонарики по обочинам. Почему это всё ложное умеет представляться так красиво? А впрочем, это для меня они негодные, для другого здесь выросли, неведомого мне. Много чего для меня в этом мире неведомо. Кручу педали и одновременно головой по сторонам, здороваясь со всем. Это такое приветствие, в котором всё сразу: всем привет, пока и спасибо.
Похожее бывает в нашем храме, куда привожу к концу службы младшего своего. Мы проходим вперёд, к праздничной иконе, а вокруг стоят люди. Почти все нас знают, и нужно каждому коротко кивнуть, здороваясь. При этом кивающий в ответ знает, что ещё немного, и мы уедем. Улыбаюсь благодарно и виновато:
— Здравствуйте. Спасибо. Извините, так вышло. Прощайте.
Может быть, в лесу не совсем так, здесь я не успела составить привязанностей. Разве что дорога любимая. Тропинки. И эти мхи, ягель, грибы. Где-то здесь мой заяц. Река впереди тоже не чужая уже. Эх, как быстро прирастают люди корнями, не надо бы так…
Вода в реке теперь не прозрачная и не чайная, а белёсая от октябрьского неба. Утки плеснули за излучиной, всполохнулись, закрякали, вставая на крыло.
— Не улетели ещё, утки?
— Нет пока, до морозов есть время. Так и ты не улетаешь.
— И я пока. Время есть…
На берегу накренилась к воде сосна. Её соседка уже лежит поперёк русла, а весной и ей самой очередь придёт, должно быть.
— Сосна, не падай, останься. Деревьям плохо там, в холодной воде.
— Ты же не остаёшься.
— Мне пора пришла.
— Вот и мне пора…
Возле сосны два заблудившихся подберёзовика, кладу их в карманы ветровки. Здесь вот ива весной цвела, здесь летом мы купались, а вот там я облака фотографировала не раз. Осиновые листочки торчат на мху красными ушками, будто прислушиваются к чему-то. Рядом с ними повернулись к небу глуховатые старческие уши чёрных груздей, в каждом дождевая вода и сосновые иглы. Оглядываюсь, словно вбирая, впитывая всё внутрь. Все смотрящие моими глазами, знайте, я забрала всё, что могла. Буду ли ещё писать про Новгородские края, не обещаю. Только если и вернусь, всё уже изменится, как меняется мир, когда человек уезжает. Больше нет здесь моих мест.
Ветер пробежал далеко по рощице, зашумел верхушками берёз и сник. Поворачиваю на шум голову и вижу, как ветер скользнул в просветную прореху небес, и оттуда акварельной каплей нехотя выползает дымчатое солнце, освещает рощу. Осенью берёзки выглядят сиротливо, по-левитановски. Вроде бы и нарядные, все в золотых монистах, но клонятся, как невесты, просватанные за нелюбимого, старого и сварливого жениха. И мониста их отрясёт на землю сердитая вдова осень, растопчет их дождями, — подделка, ложь. Нет у деревьев настоящего золота, да и солнце подрастеряло его, поиздержалось за жаркие дни. Осень молодится, хочет выглядеть, как лето, а не выходит, вот и сердится на всех.
На лесной дороге вереницей лужи — витрины лесного кафе. В меню тучи, насаженные на палочки сосен. Поворачиваю обратно, но зацепляюсь за солидное семейство лисичек в придорожной канаве. Приходится снимать ветровку, собирать грибы в неё, как в котомку. Теперь уж точно домой, куда ещё с такой ношей, да в олимпийке? В куртке трясутся моховики, свинушки, та пара подберёзовиков, две семьи лисичек — на сковородку хватит. А если ещё с картошкой, с укропом, да со сметаной — ммм, вкуснота! Обратно ехать не так печально, со всеми уже поздоровалась-попрощалась. Да и тучи расходятся близ горизонта, опять закат выйдет прекрасным.
А ночью польёт дождь. Тот самый, что ставит точки над ё. Пора и мне поставить, наверное. Но хочется не точку, а многоточие…
Свидетельство о публикации №218100501066
В Ваших рассказах всегда так много сердца, что ажник слёзы, да...
"Эх, как быстро прирастают люди корнями, не надо бы так…"
Надо, не надо, а корни они такие: цепляются. Без них и жизни нет.
Спасибо за чудесную миньку, Машенька!
В.
Владимир Эйснер 19.10.2018 05:55 Заявить о нарушении
Обнимаю.
Маша
Мария Евтягина 19.10.2018 08:15 Заявить о нарушении