Триумф времени и бесчувствия

- Что вы мне предлагаете билеты по семь тысяч! Я же в театр пришла, а не в публичный дом!– кричала в окошко кассы женщина, у которой явно сдали нервы.
- Почему вы так со мной разговариваете? – спокойно, выдержав паузу, спросила её кассирша.
- У меня и нет таких денег! Зачем вы предлагаете мне такие дорогие билеты!? Это вывело меня из себя, - уже на пол тона ниже, ответила явно начинающая тэотралка.
- Это премьера. А они всегда дороги. Александр Тителль, режиссёр-постановщик! – защищалась кассир.
- Титтелль!? О Боже! Но, нет, я не смогу позволить себе такое, - уже совершенно спокойно и смирившись с ситуацией, сказала Тэотралка.

Как только она отошла от кассы, к ней подошел я, сформулировав своё решение в отношении того, что бы я хотел посмотреть, вместе со своей девушкой.
К сожалению, все спектакли, постановки опер, которые я смотрел здесь раньше, уже исключили из программы. А те новые, которыми пестрила афиша, были мне абсолютно незнакомы.
Дело в том, что я давно не был здесь. Наверно около четырёх лет. Сколько всего произошло со мной за эти годы? Разрушился проектный институт, я полностью восстановил свою ногу после аварии, в которую мне посчастливилось попасть на моём макси-скутере, разбившимся в пыль, сохранив мне жизнь. Но для чего именно, я тогда не понимал, хотя уже знал, что стал по-другому смотреть на вещи, и чувствовать окружающий мир.
Проектный институт, в котором я работал, доживал уже не то, чтобы последние месяцы, скорее последние недели, а то и дни. Нас оставалось уже около ста человек, от восьмисот пятидесяти. Но, погиб не сам институт, а скорее всего, гибла непосредственно сама страна. Никто бы и не мог подумать, что кризис две тысячи восьмого года, приведёт, именно к таким последствиям, когда дело коснётся не зарплат, а именно самих человеческих душ, которые изменятся до неузнаваемости, сделав людей жёсткими, и беспощадными друг к другу.

Я пришел сюда для того, чтобы взять билет на оперу Моцарта «Волшебная флейта», или «Так поступают все женщины». Но, их не было больше в афише. Тогда я уже стал искать те постановки, что шли в большом зале театра, которые так же мне нравились, но я не хотел шумного, помпезного вечера в моём посещении оперы с знакомой мне девушкой.
Ничего известного мне не было, а если и встречались знакомые названия, то все они говорили только об одном, о том, что когда-то я всё это уже смотрел, и мне не понравилась, прежде всего сама постановка.
«Травиата». Наконец, выбрал я из всего того, что предлагала мне афиша, и набрал сообщение девушке о том, что взял билеты на седьмое число, на Травиату.
Ответ не последовал.
Но, прежде чем идти сегодня в кассу за билетами, я написал ей о том, что не могу гарантировать заранее какое-либо число. И, что если она не ответит, я буду брать по умолчанию на то, что посчитаю самым уместным в данной ситуации.

- На Травиату, пожалуйста, два билета на седьмое число, - сказал я.
- В портер по тысяча двести устроит? – спросила меня кассир.
- А по дешевле есть? – поинтересовался я.
- Есть.
- Какие места?
- Амфитеатр, правая сторона, пожалуйста, по шестьсот рублей, - сухо ответила кассир.
- А там сцену хоть видно? – начал я торг.
- Есть амфитеатр, середина, - ответила на мой вопрос предложением кассир.
- По чём? – не растерялся я.
- По семьсот.
- Давайте середину, - тут же принял решение я.
- По карточке?
- Да.
- Прикладывайте.
Я приложил карточку, и оплатил покупку.

Счастливый и удовлетворённый я шёл обратно на работу.
Войдя в вестибюль проектного института, мне встретился уже подавший заявление об уходе на пенсию главного конструктор института Аркадий Ильич.
- Здравствуйте Аркадий Ильич, - поздоровался я с ним.
- Привет Серёженька. Ты всё еще здесь? – спросил он меня, по отцовски улыбаясь.
- Да. Аркадий Ильич. Меня всё никак уволить не могут, - ответил я.
- Тебя же третьего должны были сократить? – спросил он.
- Да, но не смогли.
- Почему? – искренне удивился он.
- Ну, они меня в дверь, а я в окно лезу. Тогда они меня ловят и в окно, а я в дверь. Так и бегаем друг за другом, - пошутил я.
- А ты не лезь обратно. Зачем тебе это? Я, если честно, то не понимаю тебя, - удивился главный конструктор, когда-то ещё, совсем недавно, мощного института.
- Я не лезу, просто пошутил так. На самом деле, что-то они опять забыли обо мне, - сказал я уже правду.
- А, ну это они могут. Тогда посиди ещё. Только вот, думаю, что уже сидеть не придётся долго. Тут неделя, две осталось ещё, не больше, - предостерёг он меня.
- Да, я вижу. И губу особо не раскатываю. Вон билеты купил в оперу, в Станиславского. Лучше отвлечься от всего этого, а то можно и с ума сойти тут, - ответил я.
- Это ты правильно. Сходи, развейся, - сказал он, и мы вошли в вызванным им лифт.

Когда лифт остановился на моём этаже, я вышел из него и прочитал только что пришедшее сообщение в вотсап.
- Я не смогу седьмого. Ты меня извини Серёж. В любой другой день, только не седьмого. Я забыла тебе сказать, не думала, что так получится. У меня седьмого, как раз операция. Я никак не смогу. Извини.
- Ничего страшного, я схожу, поменяю, - написал я ей в ответ.
 Вот ведь этот проклятый интернет. То несётся, как бешенный, то еле ползёт. Подумал я.

- Взял! – сказал я Алексею, когда вошёл к нам в комнату.
- Что взял? – не понял он, хотя я и говорил с ним перед тем, как идти за билетами на эту тему. Дело в том, что он был сильно вовлечён в работу, и не видел в это время ничего вокруг. Так умеют отрешаться от всего, только болеющие делом люди. Алексей был из их числа.
- Лёша, билеты! В оперу. Но, она написала мне только, что о том, что именно в этот день-то и не может. Тебе не нужны? – ответил я.
- Нет, мне это слишком дорого сейчас. Ведь неизвестно, где мы будем завтра. В любой день могут уволить, - Сказал он мне.
- Это да, - Согласился я.
- Иди, обменяй, пока не поздно, - посоветовал он, явно через силу отрываясь от своей работы.
- Да, пожалуй, схожу. По свежим следам-то. Ведь ни одна сволочь не пойдёт в оперу. Я это знаю. Проходил уже не раз. Хрен пристроишь. Один раз не смог тот человек, с которым я планировал идти. Он, отказался в последний момент. И я вынужден был продавать билет с рук у театра. Так, что ты думаешь? Хрен, кто его купил. А ведь я его по себестоимости продавал. Можно было, конечно и дешевле толкнуть, или, на крайний случай, скажем даром отдать. Но тут уже было дело принципа.
Подошла бабка какая-то спросила, какие места. Я сказал, что амфитеатр. Она сделала недовольное выражение лица, и отошла в сторону, искать другие, более пригодные для её понимания оперы.
Тогда я, наконец, плюнул на всё это дело и вошёл вовнутрь. Как только у меня проверили мой билет, я тут же порвал тот второй, который как оказалось, никому не был нужен. И, как я понимал – даже даром.
Но, стоило начаться опере, и в малом зале театра Станиславского, во втором ряду, где я сидел, началась некая возня, и рядом со мной, на пустующее место, плюхнулась запыхавшаяся девушка, которая тут же, не успев занять ещё удобную позу, уже изобразила на своём лице некую гримасу недовольствия от того, что перед ней сидел слишком высокий мужчина.
Я хотел ей сказать, что очень возмущён тем, что со мной рядом, кто-то присел, но сдержался. После антракта, она не просто пришла на моё, уничтоженное, ещё при в ходе в театр, место, но и стала вести переговоры с впереди сидящим мужчиной, как только он вернулся из буфета на своё место, о том, чтобы поменяться с ним рядами. И он, что вы думаете? Согласился.
Теперь уже я сидел рядом с высоким мужчиной. И ему-то я уж никак не мог высказать своего недовольства, - окунулся я в воспоминания об опере, ничуть не нужные сейчас Алексею, который только вздыхал время от времени, и пытался, что-то нервно складывать на своей счётной машинке. Но из этого у него ничего не выходило, конечно, и он слушал мой бред.
- Сходи, поменяй. Я думаю, что должны поменять тебе без проблем, - ответил он и надел свои огромные наушники, в которых играл какой-то концерт, судя по инструментам и стилю, начала восемнадцатого века написания..                                                
- Ладно. Посижу до двух, и пойду опять, - сказал я уже в никуда, как будто говорил сам с собою.
Придётся идти опять. Думая, что касса с одиннадцати часов, я и пришёл к её открытию. Но, оказалось, что она с половины двенадцатого. Я не стал ждать на холодном, осеннем ветру, под дверью, и вернулся в институт. Купил же билеты со второго захода. Таким образом, мне предстояло идти туда уже третий раз. И, что-то было в этом сказачное, напоминающее мне старика с неводом.
Я пошёл, ровно в два часа пополудни.
Благо идти нужно было не далеко. Всего каких-то метров восемьсот, не больше. Дождя не было, и уже через десять минут я был перед кассой. Народу не было. Я сказал, уже знакомой мне девушке в кассовом окошке:
- Извините, но у меня так получилось, что я не смогу пойти в тот день на «Травиату», на которую я пару часов у вас брал билеты. Можно ли их вернуть? Но взять билеты на другую постановку.
- Да можно.


- Хорошо, но я, пожалуй, всё же верну билеты и не пойду, - решился я, наконец сказать то, к чему никак не мог решиться, не имея выбора среди абсолютно не знакомых мне постановок, которыми пестрила афиша большого и малого залов театра.
- Но тогда, для этого вы должны будете заполнить бланк отказа, на возвращение денег. Это просто. Вот держите, - протянула она мне два бланка.
- А почему два? – удивился я.
Девушка, ничуть не смутившись, ответила на мой вопрос, параллельно выставляя в окошко табличку с надписью: «Технический перерыв», явно уже предвидя бунт в возникающей за моей спиной очередью.
- Потому, что билета два.
И тут я почему-то катастрофически захотел в оперу. Так, словно меня уже и не могут остановить и большая стоимость билета, и то, что я постоянно меняю своё мнение. Мне не было ничуть не стыдно. Перед ней, за такое, только что созревшее во мне решение.
- Скажите, а на двенадцатое число у вас на «Триумф времени и бесчувствия», почём билеты? – спросил я.
Меня необъяснимо таинственно и нестерпимо отчаянно потянуло вдруг именно на эту, совершенно мне не знакомую ранее оперу. Я не мог объяснить себе в тот момент причину такой сильной тяги. И это то вовсе не попытка доказать что-то женщине в кассе, скорее именно необузданный интерес к постановке именно восемнадцатого века. Ведь, как мне казалось, именно в этот период ещё сохранялась какая-то сказка в опере, в отличие от тех, что были уже написаны позже.
- По пять и семь тысяч, - сухо ответила она. Так, словно я замахнулся на что-то не по своему карману, и мне не стоило это делать, тем более, при ней.
- А можно поменять на эту оперу? – спросил я, но не очень уверено. Так, как пока ещё не был окончательно, на сто процентов уверен в том, что именно за билетами на неё, я сюда и шёл. И случайно купившись на знакомую постановку «Травиаты» решив сэкономить, успокоив себя тем, что все то, новое, что было на афише, и не может уже быть таким хорошим, и удачным, как те постановки прежних лет. А ведь за это время утекло много воды. И Александр Титтель, наверняка, если его не уволили, как сейчас поступали со всеми теми, кто делал что-то логичное и тем более, не дай Бог нужное людям, хотя и делал постановку этой оперы, но, скорее всего, был уже не тот.
- Нельзя. У нас тут не рынок! – спокойно, и от этого, как-то зловеще, ответила она мне.
Но этот её отказ ещё больше вскружил мне голову, и прибавил сил, возмутив.
- Как, вы мне не хотите продавать билеты? – спокойно спросил я её.
Наступила некая пауза. Женщина задумалась, и я воспользовался этим замешательством, постепенно укрепляя в себе уверенность нового выбора.
- Дело в том, что пять тысяч для меня очень дорого, но я чувствую, что это нечто сказочное, что ни в коем случае не стоит пропускать. И именно из-за этого я буду настаивать на своём решении, - сказал я, уже очень уверенно, и, что самое интересное – спокойно и не громко. Женщина неохотно, сменила свой тон.
- Хорошо, вы знаете вам и не нужно тогда будет заполнять ничего, - ответила она мне, даже слегка улыбнувшись мне кончиками губ.
- Если можно то по пять тысяч, два билета. - добавил я, зная уже, что дешевле у неё и нет.
- Четвёртый ряд, восьмое и девятые места, - констатировала она.
- Замечательно, - ответил я.
- Вы знаете вам даже не нужно будет ждать возврат сутки. Деньги придут в течении часа. Только лишь потому, что возврат совершен всего через два часа после перечисления, - уже с прежним уважение ко мне ответила она.
- Скажите, а чья постановка? – осмелел я окончательно.
- Александр Титтель, - ответила кассир, с гордостью.
И тут я понял, из-за какой именно постановки так возмущалась два часа назад та женщина перед кассовым окошком.

Какой ужас! Какие деньги! Но, это стоит того. Думал я, идя обратно на работу, и набирая сообщение своей девушке.
- Взял на двенадцатое, на «Триумф времени и бесчувствия». Сможешь?
- Конечно же, смогу. Тем более это пятница, - явно с радостным тоном, ответила она мне письменно в вотсапе.
- Не знаю, если честно, что это за «Триумф», но что-то мне говорит, что старина Гайдн, не обманет наше ожидание.
- Конечно! Я тоже так думаю, - тут же ответила она мне.

Я подходил в институт, с особым, радостным настроением.Такое бывает тогда, когда к тебе приходит понимание того, что ты поступил правильно. И эта твоя правильность заключается, прежде всего в том, что ты победил сомнение, справился со всеми искушениями и выбрал то, что и есть самое лучшее, а главное – нужное именно для тебя, и для того, кто будет рядом. Но то было лишь ощущение этого. Что же могло быть на самом деле, должно было показать время.
Я вошел в вестибюль института, и подошел к лифту.
В этот момент створки его дверей открылись, и перед моим взором предстал Аркадий Ильич, но уже с какими-то коробками.
- Опять ты!? – спросил он меня первым.
- Да. Вот билеты ходил менять. Поменял «Травиату» на « Триумф времени и бесчувствия» , - сказал я.
- Что ж молодец. Это уже, как-то ближе к истине. На злобу дня, - коротко ответил он мне, улыбаясь.
Главный конструктор проектного института, так же, как и я, простой архитектор, оставались на улице, лишенные возможности приносить ту пользу, которую они приносили ранее. И теперь, уже возможно и найдя новую работу, они никогда бы не смогли выйти на тот свой уровень значимости и пользы, что могли занимать ещё три года назад. Наступал триумф новых времён.
И, если Аркадий Ильич уходил на пенсию, то Сергею было уже по тяжелее. Ведь ему было только пятьдесят лет, которые должны были наступить буквально через неделю.
- Вы уже с концами? – спросил я его.
- Нет. Я к машине вещи постепенно таскаю. Еще неделю побуду тут с вами, - ответил он, и открыл заднюю дверь подъезда нашего института, ведущую в его двор.
Я задумался перед закрывшимися в этот момент дверями пустой кабины лифта. Но, тут же вспохватился и нажал на кнопку вызова, чтобы не потерять лифт между высокими этажами опустевшего института.
- А это ты правильно делаешь, что в оперу пошёл. Сейчас больше и заняться нечем. А так хоть отвлечёшься от всего этого ужаса, - сказал он, и речь его доносилась уже с улицы. Но я разобрал и понял каждое его слово.



05. 10. 2018 г.