Эстетика за скобками

Было семь утра. Я встал попить воды. Переступил через несколько беспорядочно валяющихся людей. Они были измождены, но довольны. Их лица излучали крайнюю степень удовлетворённости собой. Они и в правду хорошо постарались. Это была самая долгая оргия, в которой мне доводилось участвовать.

Я Никита, продавец в книжном магазине. Живу в соседнем от него доме. На пятом этаже обычной хрущёвки. Квартира ухоженная, я, можно сказать, педант. Но вот каждую пятницу я обретаюсь в блаженном хаосе. Этот хаос – то, ради чего я живу, ради чего я просиживаю пять дней, наблюдая за кучей людей покупающих всякую чушь и равнодушно обходящих классику и хорошие современные произведения. Стресс, копящийся у меня в заднице, вырывается наружу в виде бдсмноподобных излияний. Спать с несколькими людьми сразу, при этом наблюдая, как трахаются чужие люди на соседнем диване – вот мой наркотик. Наблюдать, как трахаются другие, вообще-то, главный мой фетиш. Самое приятное, что соседи увлечены моими посиделками. Поэтому шум – не проблема. Иногда мы устраиваем межквартирные встречи. Жена соседа – просто спермоглотное животное. Смотреть как она сосёт – отдельное эстетическое удовольствие.

У меня есть постоянные отношения с тремя женщинами и одним мужчиной. И причина тому, что женщин в три раза больше не только в том, что я их предпочитаю мужчинам. Всё же, главная причина – женская доминация, фемдом. Когда сисястая блонди надевает большой чёрный страпон и вонзается в твою нежную попку, овладевает тобой, нарушая ход природных законов, переиначивая реальность отношений – ни с чем не сравнимое чувство.

Меня с детства возбуждали нарушения моральных норм. Я дрочил на уроке, в парке, в подъезде, в автобусе, заказывал анальную пробку и ходил с ней в школу, заказывал шлюху в тринадцать, дрочил в самолёте, в присутствии родителей и даже более неподходящих местах. Первый свой фаллоиммитатор я купил в пятнадцать. Его звали «Джастин». Я даже подумывал обратиться к врачу, по крайней мере из-за гиперсексуальности. Я дрочил до тех пор, пока член не начинал болеть и каждое прикосновение не сопровождалось истошным криком. Но как-то всё лень, неудобно, если все узнают. Будут следить, и я больше не смогу так много дрочить…

Эта оргия проходила примерно так же, как и все предыдущие. Громкодышащие, голодные и ненасытные низы воплощали всё, что им вздумается. Ограничений практически не было. Никаких тем, коктейлей и разговоров. Только секс. Главным пунктом в запрещённых вещах стояла сублимация. Ни в каком виде не допускалось сублимировать. Чистые фантазии. Конечно, если человек садист, то максимум – это гвозди в сосках, не больше. Был один поэт, искавший материал, но он был тем, кто никогда не сублимировал. Он ****ся, он **** своих тексты. Он **** свои тексты, кончал на них, целовал, рвал. Засовывал их в рот себе и другим, ел их и заставлял глотать других. Засовывал их в жопы, себе в том числе, ссал на них, предлагал ебать другим. Один гей-официант из соседнего ресторана ебался с ними даже больше, чем их создатель, больше, чем с людьми.

Никакой выпивки, только травка и табак. Самые разные курительные смеси, кальяны. Кальяны на сперме не были особенно популярны, но кто-то их практиковал. Раз в месяц устраивался аттракцион: все кончали в одну плошку, из которой я ел завтрачные хлопья, и несколько спермоманок набрасывались на неё и лакали, и обливались. Была даже идея наполнить ванну, но это было уж слишком.

И именно в тот раз я встретил того транса, Джулию. Она была прекрасна. Сначала я познакомился с её членом, а потом с лицом. Так как сублимировать запрещалось, мы не разговаривали. Мы даже не смотрели друг другу в глаза. Но это была любовь. Кстати, Джулия – одна из трёх девушек. Я смотрю на неё и у меня язык не поворачивается назвать её мужчиной. После оргии мы разговаривали полчаса, она стала постоянной посетительницей. Подобные отношения были против правил, поэтому я старался подходить к ней в середине. Это была запретная оргио-транссексуальная любовь. Но как-то она не появилась. В тот раз я просидел на диване половину вечера, а потом хорошенько вдул стиху про одноногую и бессердечную проститутку из Химок.