В любви надо действовать смело

Шел 1950 год.  Москва постепенно залечивала раны, нанесенные войной, появлялись новые кварталы домов на месте разрушенных бомбардировками или снесенных деревянных домиков.  В один из таких домов переселилась семья, в которой единственным оставшихся в живых сыновей был Максим,  семнадцатилетний юноша весьма приятной наружности.  Мать, Евдокия Пантеймоновна, работала санитаркой в одной из больниц столицы, отец – токарем на заводе.  На этот же завод он пристроил своего сына после окончания семилетней школы, и тот уже год работал. Вначале учеником токаря, у отца учился, а вскоре стал работать самостоятельно, получая зарплату пока по низшему разряду.

Был он бойким, крепкий телом, и как настоящий пролетарий, нахальным, частенько вступал в драки с разной шпаной, и всегда бил противника. Но боялся порвать одежду, потому что семья жила бедно,  и он донашивал одежду старших братьев, которые пошли на фронт и не вернулись.  И на работу ходил в комбинезоне старшего брата, который успел немного поработать вместе с отцом, прежде чем его призвали в армию. У такого бойкого парня появился на заводе друг, которого звали Жорка. Он бахвалился, что в войну был юнгой на Балтике,  ходил на торпедных катерах, но вот медалью «За победу над Германией» не хвалился, что вызывало у знающих недоверие к его словам про юнгу.

Однажды, возвращаясь с работы, Максим остановился возле лавки в своем дворе, где мужики играли в домино, «забивали козла».  Не только он, но и другие увидели симпатичную девушку в простеньком ситцевом платье, которая шло к дому, который недавно появился.  Сидевшие за столом парни заговорили о ней. Один, долговязый, весь в прыщах на лице и цыпках на руках,  сказал:
- Ишь, Тонька домой пошла. Вырастет девка, красавицей станет писаной.
Второй, уже пожилой мужик, возразил:
- Да она и сейчас красивая и ладная. Глянь, какие груди из лифа платья выпирают. Как спелые яблоки.
Третий, симпатичный парень  лет 22-х, авторитетно проговорил:
- А попка у неё какая упругая. Таким легко рожать.
Максима, еще совсем «зеленого» и не целованного юноши, такие разговоры взрослых заставили покраснеть.  Но девушка ему очень понравилась.

Последующие дни он старался оказываться во дворе в те часы, когда девушка возвращалась с работы домой. Он любовался её миловидным личиком, с вздернутым курносым носиком, большими глазами в обрамлении пушистых ресниц, пышными светлыми  волосами, заплетенными в косы и уложенными  на затылке.  От соседей по её дому услышал, что Тоня работает на швейной фабрике, ей 15 лет, недавно окончила 7 классов.  Девушка все больше и больше нравилась Максиму.  Такая простая работница, как и он, очень подходила ему.  Он видел, что и девушка его заприметила, и при случайных встречах улыбалась ему. Но сам Максим не решался не то,  что заговорить с ней, даже улыбнуться в ответ, так и проходил мимо с каменным лицом.

Наконец он решился поделиться своей проблемой с Жоркой. Все же друг, юнгой был, говорил,  с девчонками в Кронштадте знакомился, может, что подскажет. Тот выслушал, потом вместе с Максимом пошел посмотреть на девчонку, одобрил выбор, и предложил:
- А что, Максим, в воскресенье в нашем клубе танцы. Что, если я познакомлюсь с Тоней, приглашу её на танцы, а там тебя с ней познакомлю.  А уж там как пойдет. Не возражаешь?
Максим, не имеющий никакого опыта знакомства с девушками, согласился.

Еле дождался вечера воскресенья. Попросил мать погладить самые целые и малоношеные брюки старшего брата, выпросил у отца его праздничную рубашку, начистил сапожной ваксой свои не новые, но еще крепкие ботинки, и пошел в заводской клуб на танцы.  Был теплый весенний вечер, в парке вокруг клуба горели фонари, деревья шелестели листвой, на скамейках сидели пары, прежде чем пойти в клуб.  Светила Луна, которая в этот безоблачный вечер позволяла увидеть всех, кто подходил к клубу или гулял по парку.  Заглянув в зал, где уже начались танцы, Максим не увидел ни Жорки, ни Тони.  Поэтому вышел в парк и сел рядом со входом на скамейку, попросив сидевшую на ней пару подвинуться.  Прошло полчаса, час, но те, кого он ждал, не появились. И выругавшись про себя, Максим пошел домой.

Мать увидела вернувшегося не в духе  сына, но ничего не стала спрашивать.  Он в таких случаях или отмолчится, или нагрубит.
- Ох уж эта молодежь, - подумала пожилая женщина. 
Выпив кружку чая с куском хлеба перед сном,  Максим улегся на своем диване. Спал он плохо. Ему снился Жорка, с которым он дрался, и Тоня, которая, смеясь, уходила от него куда-то вдаль.  Не выспавшийся, он немного пожевал за завтраком под вопросительным взглядом матери, которая опять ничего не сказала и не спросила.

Юноша еле дождался, когда к рабочему месту придет его друг Жорка, к которому он подошел с вопросом:
- А вы что вчера на танцы не пришли?
- Да Тоня не захотела.
- Ты ей сказал, что я её люблю?
- Сказал, но она ответила, что я ей больше нравлюсь, она со мной дружить хочет.
- Врешь ты, она тебя и не видела раньше. А мне она улыбалась при встрече.
- Увидела и понравился. В общем, нечего воду молоть в ступе. Она моя девушка.

У Максима так и чесались руки врезать по довольной физиономии своего недавнего друга, но драться на рабочем месте – не по рабочему, не пролетарски. И он отошел к своему станку.

Затем юноша  несколько раз видел, как Жорка и Тоня гуляют по парку вокруг клуба, и, как он решил, ходят вместе на танцы. Но через 3 недели Жорка взял расчет и уехал на Адмиралтейский завод, все ближе к родному Кронштадту. А Тоня при встречах уже не улыбалась Максиму, а отводила глаза.

Прошло несколько лет. Максима забрали служить в армию, и он на три года уехал из Москвы служить на Дальний Восток.  Часто вспоминал Тоню, её точеную фигурку, она к нему иногда приходила во сне.  После демобилизации вернулся на завод.  Однажды после работы он задержался дольше обычного, рассказывал мастеру свое рационализаторское предложение, и на практике убеждал в своих доводах. Шел домой воодушевленный, что мастер не отверг его предложение, и они вместе расскажут о нем начальнику цеха.  Вдруг он увидел, как на земле сидит пьяный парень, тот самый, знаток девичьих попок.  А его уговаривает подняться Тоня.
- Муж и жена они, что ли? – мелькнула в голове мысль.
Он подошел к паре, спросил:
- Помочь, что ли?
Тоня подняла на него свои красивые глаза в обрамлении густых ресниц, и согласилась:
- Если не торопишься, помоги довести до подъезда.
Окрепший за годы службы, Максим уверенно приподнял парня, который только мычал, настолько пьяный он был.  И осторожно, не спеша, они пошли по известному Максиму адресу, мимо его дома в соседний.  Он спросил девушку:
- Муж, что ли?
- Муж, вот уже второй год мучаюсь с ним. Пьет с дружками, и к дочери плохо относится.
- Что же ты вышла за такого?
- Так он не пил, говорил, что любит, счастливо жить будем.  А потом из-за пьянки его с завода выгнали, сейчас слесарем в ЖЭКе работает, и почти каждый вечер напивается.
- Тоня, дело прошлое, но ты скажи мне, что тебе несколько лет назад мой друг Жорка  сказал? Он сказал, что я люблю тебя?
- Ты меня любил? Да он сказал, что у тебя есть другая, ты её любишь.
У Максима от возмущение даже покраснели щеки:
- Вот какой он друг оказался. А ты ему свою дружбу предлагала?
- Нет, не предлагала. Он несколько раз встречал после работы, провожал, в парк мы вместе ходили. А мне все равно было. Ты же мне нравился, и вдруг такой поворот. Поэтому я и замуж вышла не по любви, мать боялась, что я  в девках останусь, а тут жених видный, этот самый Генка.  Он тогда и в передовиках производства ходил.  Ты что остановился? Помоги довести его.

Максим действительно после таких слов девушки,  почувствовал, что ноги его стали ватными, и он невольно пошел медленнее. Но потом все пришло в норму, и они молча, каждый со своей стороны, довели Геннадия до подъезда, где уже поджидал отец Тони.  Он бесцеремонно схватил зятя за руку и почти силой потащил в подъезд, сказав дочери:
- Я сам,  а ты посиди здесь, я хочу без свидетелей с ним разобраться. Мать с дочкой твоей у соседей пока.
Тоня устало присела на краюшек скамейки, стоящей у подъезда. Максим присел рядом с ней. После некоторого молчания девушка промолвила:
- А ты слышал песню  Дунаевского на слова Матусовского «Поручение»? Недавно они её написали.
- Да нет, не слышал. Мы с отцом столько шума на работе наслушаемся, так дома радио выключаем.  Только утром послушаем новости, и выключаем. А зачем мне эту песню слушать?
- Да она точно про тебя, Максим. Как ты не решился в любви признаться девушке, так и там. Кстати, девушку тоже Тоней звали в той песне.
- Нет, не слушал.  В выходные оставлю радио включенным, может, будут петь.

После этого разговора с признаем в том, что юноша по своей нерешительности сам упустил свое счастье, и девушка вышла замуж за нелюбимого,  и теперь мучается с ним, Максим шел домой очень расстроенный.  Но что делать, он не знал. Теперь при редких встречах он видел грустную улыбку на губах девушки, и сам улыбался виновато.

Прошло  полтора года. Однажды, возвращаясь из кино, он увидел Тоню, к которой приставал какой-то мужик, а она от него безуспешно отбивалась. Максим вихрем подскочил к мужику, и без всяких разговоров врезал тому кулаком в челюсть.  Мужик отлетел и затих, удивленно тараща глаза. Он явно был пьяный. Максим взял девушку за руку:
- Пойдем, я провожу. Ты что так поздно по улицам одна ходишь?
- Здравствуй, Максим. Спасибо тебе. Да я ходила к подружке выкройку взять, чтобы мама мне платье сшила. А кто меня провожать будет? С Генкой мы разошлись, его мои родители за постоянные пьянки из дома выгнали, и свидетелями вместе с соседями на бракоразводном процессе выступили. Так что я теперь незамужняя мать-одиночка.
У молодого человека учащенно забилось сердце, и он, не раздумывая, произнес:
- Вот как, а я и не знал.  Так и я холостой до сих пор. Выходи за меня замуж!
- Так у меня же ребенок есть, почти 2 годика моей дочурке.
- Ну и что, будет мне дочерью. Я ведь по-прежнему люблю тебя.
Тоня остановилась. Снежинки падали на её густые ресницы, когда она, подняв голову, внимательно смотрела в глаза Максим,  и читала в них те чувства, о которых он только что сказал. Потом шагнула к нему навстречу и уткнулась головой в меховой воротник его нового пальто «москвички», доверчиво прижалась к нему, когда он обнял её.  Потом подняла голову, и Максим  увидел в её глазах слезинки, и стал целовать любимые глаза, потом поцеловал курносый носик и уже вместе они слились в жарком поцелуе. 

Через месяц они сыграли скромную свадьбу. Тоня переехала в квартиру к мужу, где очень пришлась по душе свекрови и особенно свекру, который очень хотел иметь дочку. А тут  у него появилась и дочь, и внучка. А Тоня и Максим не могли нарадоваться своему счастью.  Однажды вся семья была в сборе, когда по радио, из репродуктора на стене, передавали концерт композитора Исаака Дунаевского из Колонного дома Союза.  И когда  ведущий концерта объявил песню на слова Михаила Матусовского «Поручение», Тоня посмотрела в глаза мужа, и он все понял. Из репродуктора послушались слова:
В Москве в отдалённом районе
Двенадцатый дом от угла
Чудесная девушка Тоня
Согласно прописке жила
У этого дома по тропке
Бродил я не чувствуя ног
И парень был в общем не робкий
А вот объясниться не мог

И как я додумался братцы
И сам до сих пор не пойму
В любви перед нею признаться
Доверить дружку своему
Под вечер запели гармони
И стал небосвод голубым
Тогда и отправился к Тоне
Мой друг с порученьем моим

Но долго стоял я в обиде
Себя проклиная тайком
Когда  их вместе увидел
На танцах в саду заводском
И сердце забилось неровно
И с горечью вымолвил я
Прощай Антонина Петровна
Неспетая песня моя

В любви надо действовать смело
Задачи решать самому
И это серьёзное дело
Нельзя поручать никому.

Прослушав, затаив дыхание, всю песню, Максим обратился к матери, тоже слушавшей песню:
- Мам, эта песня про меня,  и про Тоню. Я ведь чуть не потерял её, попросив Жорку объясниться за меня. Вот родится у меня сын подрастет,  я обязательно ему дам совет, чтобы не тушевался перед девчонками,  если есть к ней чувство, обязательно говорил.  А уж там как получится. Все же мы сильный пол, и должны брать инициативу на себя. Верно Тонь?
Он привлек жену к себе и нежно поцеловал. Но он услышал, как она тихонько прошептала ему:
- Верно, любимый…