Ресторан Медвежий угол

Однажды кто-то из моих коллег высказался, что каждые четыре года надо менять место работы: в первый год – осваиваешь новые обязанности, второй – работаешь с полной отдачей, на третий год тебе всё чертовски надоедает, а четвертый год подыскиваешь новое место работы. Хотя, сказанное было шуткой, но, как ни странно, этот принцип стал основным в моей трудовой деятельности. Причём, я пошёл дальше: менял не только адреса, но саму профессию. Я работал и в конструкторском бюро, и инженером-испытателем в институте морской геологии, настройщиком телефонных станций, электромехаником по лифтам, затем была журналистика, театр, рекламный бизнес и так далее. Даже став иммигрантом, я не изменил своим привычкам. После какой-то очередной четырёхлетки я вообще оказался в тайге на Дальнем Востоке в составе геологической экспедиции. Собрав необходимую сумму на билет в один конец (на обратную дорогу денег уже не было), я сел в самолёт и таким образом оказался в городе Магадане. Придя в геологическое управление, я попросился на работу в любом качестве. Начальник, который меня принимал, спросил, в каком районе хотел бы я работать? До этого я много читал про знаменитую Долину гейзеров и другую экзотику, поэтому, не задумываясь, назвал Камчатку. Но оказалось, я прилетел неправильно – Камчатка не входила в Магаданскую область.  Мне было предложено на выбор: тундра, лесотундра или тайга. Поскольку я приехал «за туманом и за запахом тайги», то выбрал тайгу. Так я оказался в составе восьми человек, заброшенных на вертолёте в места, куда не ступала нога человека. Нам предстояло составить геологическую карту этого района. Каждое утро мы уходили в маршрут, поднимались на сопки и собирали образцы камней, которыми набивали свой рюкзак. В это время оставшаяся часть группы перебазировала лагерь на новое место, куда мы в конце дня спускались. Места были настолько дикие, что дикие горностаи, увидев нас, бежали выяснять, что за непонятные существа появились в их краях. С собой в маршрут мы брали собственноручно изготовленные лепёшки и угощали ими любопытных аборигенов. Зверьки чуть не с рук брали угощение, прятали их у себя и тут же возвращались за добавкой. Основные продукты питания – тушёнку, крупы, соль, чай, сахар, мы находили в огромных железных бочках, сброшенных в условленное место с вертолета. Примерно раз в месяц мы добирались до этих запасов и обеспечивали на какой-то период себя питанием. Но однажды мы пришли на условленную точку и обнаружили, что бочки нет. Поскольку весила она больше сотни килограммов, то утащить её никто из обитателей леса не мог. К этому моменту от бывших запасов у нас осталась только соль. К счастью, здешние реки были полны рыбы, и нам предстояло утром, днём и вечером питаться одной ухой. Поэтому, пока одна группа проводила поиски пропавшей бочки, другая (и я в том числе) была оставлена в лагере для ловли рыбы. Должен признаться, что рыбалка была для меня самым нелюбимым занятием. Дома пару раз знакомые уговаривали меня составить им компанию, и я сдуру соглашался. После этого приходилось несколько часов неподвижно сидеть на берегу реки, уставившись в одну точку, в надежде, что рыбам, наконец, понравится мой червяк. Во время рыбалки нельзя было даже разговаривать друг с другом, это, по уверению моих приятелей, могло спугнуть рыбу. Все мои попытки убедить их, что рыбу под водой вряд ли интересуют наши разговоры, успеха не имели. Поэтому, оставшись в лагере, я придумал, как увильнуть от этой обязанности и в то же время оказаться полезным остальной компании. Дело в том, что в условиях вечной мерзлоты червяки не живут, и ловить приходилось на мух. Вот снабжением рыбаков этим материалом я и занялся. Я спускался к реке, снимал рубашку, и меня тут же начинали атаковать местные оводы, обрадовавшись, что к ним неожиданно пришла еда. Однако, еда, то есть я, успевала дать им по голове до того, как они впивались в меня своим жалом. Мне это занятие даже нравилось, поскольку в обычной жизни с другими кровососами так поступить невозможно. К сожалению, мушиное радио работало достаточно быстро, и вскоре на меня уже налетала толпа кровожадных вампиров. Приходилось быстро ретироваться с поля битвы, но к этому времени уже набиралась целая банка корма для рыб. Я обходил рыбаков, выдавая им по порции новой наживки, и совесть моя была чиста, что я не даром ем свой хлеб. Вернее, рыбный суп. Но рыбная диета, в конце концов, изрядно надоела, а кругом ходила съедобная живность. Надо сказать, что живя наедине с дикой природой, всякие глупости, вроде того, что животных убивать – это грех, в голову не лезут. И вскоре одному нашему охотнику удалось подстрелить крупного оленя. Но в одиночку дотащить животное до лагеря он не мог, поэтому спустился вниз за подмогой. Уже был поздний вечер, и мы решили отложить доставку трофея на утро. В оставшееся время до сна у нас только и шли разговоры на гастрономические темы. А утром я с напарником отправился за трофеем. Продираясь сквозь заросли, мы услышали, как впереди нас бурундук вскочил на дерево. Мы не обратили на это внимание – бурундук, так бурундук, но пройдя какое-то расстояние, вдруг едва не наткнулись на медведя. Это он, услышав наши шаги, быстро вскарабкался на дерево, и повернув голову, рассматривал, кто это к нему пожаловал? В первую секунду ни он, ни мы не знали, что в такой ситуации делать дальше, но мы сообразили первыми. Тут же свернув с тропы, мы стали спускаться с сопки. Отойдя на какое-то расстояние, мы уже решили, что опасность миновала, но медведь, по-видимому, решил то же самое и захотел познакомиться с нами поближе. Он спрыгнул с дерева и галопом побежал к нам. Надо сказать, что бегущий к вам горностай и бегущий на вас медведь вызывают совершенно разные ощущения. Не знаю, какой идиот придумал фразу: «Неуклюжий, как медведь». Посмотрел бы я на этого умника, как он сумел бы удрать от «неуклюжего» медведя. Это животное, несмотря на свою мощь, отлично бегает, хорошо плавает, способно преодолевать любые препятствия. Поэтому, нам ничего не оставалось, как развернуться и замахнуться на него единственным оружием, которое у нас с собой было – геологическим молотком. Медведь, как заправский цирковой артист, сразу же сел на задние лапы, как видно, ещё не решив, стоит с нами связываться или нет? К такому поведению своих соседей по лесу он не привык. Пока он размышлял, мы продолжили своё отступление. Но медведю не хотелось так просто расставаться с нами, и он предпринял новую попытку. Мы снова встали в боевую позу, давая понять, что нас голыми лапами не возьмёшь, а мой напарник для пущей убедительности громко рявкнул: «А ну, пошёл отсюда, козёл собачий!» Я так и не понял, с кем он его сравнил. Медведь, судя по всему, тоже, и на всякий случай решил не искушать судьбу, и круто развернувшись, скрылся в зарослях.
Отойдя как можно дальше от опасного места, мы сели, чтобы перевести дух, и тут нас разобрал такой хохот, что если медведь находился еще где-то поблизости, то, наверняка, очень удивился, чего мы так веселимся.
Вскоре мы всё-таки подошли к месту, где находился наш олень и, наконец, поняли причину медвежьей агрессивности. Вокруг было полно свежих медвежьих следов, и стало ясно, что мохнатый украл нашу добычу. Очевидно, он решил, что имеет на неё больше прав, чем мы. Кстати, это психология всех ворюг. В лагерь мы вернулись ни с чем, к огромному огорчению наших товарищей. Но тут нам по рации передали сообщение, что неподалёку от нас высадилась гидрологическая экспедиция, и товарищи готовы поделиться продуктами. К соседям сразу же отправили гонцов, и через некоторое время они вернулись с подарками – свежеиспечённым хлебом и большим куском масла.
В своей жизни я побывал в различных ресторанах, испробовал разную кухню, и когда среди моих знакомых заходит речь о деликатесах, которые они пробовали в тех или иных местах, я про себя только улыбаюсь. Ребята, не надо мне рассказывать о всяких мидиях и омарах. Самый лучший деликатес – это обычный чёрный хлеб с куском настоящего сливочного масла. Правда, надо знать, где и когда его нужно подавать.