Аванс за Зубатку

     «Все говорят: Кремль, Кремль. Ото всех я слышал про него, а сам ни разу не видел. Сколько раз уже (тысячу раз), напившись или с похмелюги, проходил по Москве с севера на юг, с запада на восток, из конца в конец, насквозь и как попало – и ни разу не видел Кремля. Вот и вчера опять не увидел – а ведь целый вечер крутился вокруг тех мест, и не так чтоб очень пьян был: я, как только вышел на Савеловском, выпил для начала стакан зубровки»…

     Ой, дорогой Венедикт Васильевич, призабыл я маленько, что Ваш закольцованный книжный сон начинается с зубровки. А так уже удобно намял подушки почитать-успокоиться на ночь. Но гомеостаз, оказывается, не забыл про плоскую светло-зелёную четушку на полке за принтером. Ага, успокоился!.. И достать нельзя, не хочу шуметь и будить «охрану»: жена только заснула, и такую возню, конечно же, сразу учует. Конечно, можно потренировать силу воли. Но не на ночь же? «Вон, брешут, что кошки – отличные депрессанты (или антидепрессанты? чтоб их за ногу!), – это я смотрю на Морфиуса, чёрного бандита под бочком у охраны, – да что-т я до сих пор не утолкаюсь, а, дружочек?» Не умею я мучиться безнадёжно, да и кроме топора есть ещё славное средство – холодильник! Вот это настоящий друг, в любую погоду и всегда рядом. Дверца у него всегда нескрипучая. Правда, резинки шумные. Но что делать, когда надо заснуть без зубровки?

     Поделился сосиской с Морфиусом, этот гад уже вертелся у холодильника, убаюкиваюсь уже без книжки.

     «Все говорят: вредно, вредно. Ясно, что вредно жрать на ночь, а под одеялом тем более. А сосиска вкусная!.. А зубровку же завтра допить, чтоб не мешала читать», – кориандровую помнил в «Петушках», редкое на мой слух слово, а про зубровку, вон, даже на полке, про неё моё лето забыло, а привёз ещё весной, когда вернулся из больницы. А теперь дожди, погода – и такая, что ногу за ухо заворачивает. Вот Венедикт Васильевич Ерофеев и напомнил: «Лёха, пропадает добро! Не майся, дуралей!»

     Господи, мне и сосиски хватает… Ё-моё, ещё два года назад засыпал сразу, как в детстве. Вру, я не помню, как засыпал в детстве. В детстве не помнят, как засыпают. И…

     «…и мы такие ж в детстве были, не выпендривайся. Ну, как зубровочка? С утречка лучшего не придумать, великий Ерофейчик это знал! Так вот, вчера включил машинку, врубил на «полтинник», привременился быстренько пятьдесят лет в обратку, вылезаю, жду первого временитянина. Вот и он: прыгает на одной ноге по лужам, нормальный такой с виду сопливый пацан. Я – к нему, и я – ко мне: сам знаешь, когда натыкаешься на самого себя.

     – Мальчик, как пройти в библиотеку? – осторожно спрашиваю я себя минус-пятидесятилетнего. Повезло: видать, я был тогда не очень занят небом в лужах – и я, конечно, вежливо помог очкастому драндулету:

     – Дедушка, вон туда прямо и прямо – как раз выйдете к клубу, а библиотека у нас в клубе, – и зырится, конопатый подлец, подозрительно. – А Вы, дедушка, приезжий или шпион, раз про клуб не знаете?

     Не, я был обычный пацан, просто моя подозрительность росла тогда быстрей меня. Отвечаю ласково:

     – Спасибо, мальчик. Я вижу: ты не врёшь старшим. А то с моей палочкой мне нельзя заблудиться, тяжеловато мне с ней путешествовать… Мне книжку надо взять, почитать, чтоб заснуть, такие дела, Лёня… Угадал твоё имя? – и подмигнул себе по-дурацки. Зря. Временитянин начеку оказался:

     – А, гадский шпион, щас получишь! – и припечатал я себе в лобешник из рогатки. Так что будь поосторожнее с ними, а с маленькими вообще держи ухо востро. Ещё? – наливай! Ну, дальше. Поправил я шляпу и покостылял прямо-прямо по улице. Семеню, а сам чешу репу: «А за рогатку мне попадёт от жены – на целый месяц нам машинку отключат. И штраф придёт», – да ты сам в курсе, как строго стригут за такие штучки при контактах. Огурчик? – держи. Короче, дотащился до клуба, но всё равно озираюсь: где-то же я с рогаткой? Точно: ещё удар по уху, аж потемнело! И…» – и проснулся, с котярой на башке. Это Морфиус брякнулся на меня сверху, с полки, с той, на которой притаилась зубровка. Мне ж только удалось заснуть, вот зараза! Обормот получил валенка, а я – бессонницу. Понятно, пришлось опять думать: «Топать или не топать к холодильнику?»

     Ещё этот сон: так и не понял, что это было, когда меня звезданули в первый раз? Наверно, отложенная книжка свалилась? А заснуть с книжкой и во сне не удалось. Да гори оно всё ясным огнём! Угощаю снова семейного любимчика сосиской, и под видом, что возвращаю на полку этого чёрта, тихонько из-за принтера вытаскиваю забытую зубровку. Видит бог, как я до последнего упирался! Грешно житие мое, но ни я ли героически давился сосисками на каменных подушках? Ни я ли, ангелы, сам запамятовал про дьявольское отродье на травках?

     «Охрана», конечно, подняла тревогу: «Чё там, столетник, шаришься ночью?» Но я уже смело показываю кота: «Да вот, Морфиус – жирная скотина, свалился на меня с полки. На, бери обратно своё лекарство, а то без глаз останусь. Без сна я уже остался. Сщас, дам ему сосиску, вон перепуганный какой, и пойду подышу свежим воздухом – засну тогда, может?»

     Короче, с сосиской и с бутылём дрожу под звёздами, перевариваю приснившийся сумбур. «Про что же всё-таки был сон? – начинаю психоанализ под зубровку. – Про неудачу с библиотечной книжкой – или про клуб? Или про сбитую шляпу и про ухо? А без книжки сейчас бы не додувал из горлышка бульки! Наградил всё-таки меня Господи, и не спрашивая меня!»

     Вертаюсь, успокоенный с головы до пят, и уже под одеялом по моему медному тазику свыше щёлкнуло: «Тьфу ты, это ж про тот червонец, про нашу награду!»

     А началось, и правда, всё у клуба. И по уху тоже чуть ни получил! И без книг, точно, тогда остались! А вот всех участников той истории запомнил не точно. Была моя сестра Галка, помню Людку Мурыгину, но без её брата Витьки. Наверно, Ивашина Людка тоже была – мы тогда все дружили и игрались вместе. Может, была ещё Лиза Клименчук, но в такую авантюру она не могла бы ввязаться.

     Короче, означенная минимум троица объявляется у клуба. Нам не повезло, библиотека была закрыта, а мы горели одной пламенной страстью: нам надо было срочно спасать природу! Пришлось идти на выручку природе без книжной подготовки. Не смейтесь, спросите сами – и вам каждый подтвердит, что полстолетия назад в роскошных предгорьях Кавказа гибла природа! Пионеры целыми дружинами прочёсывали леса, спасая каждую травинку!

     «Всем известно, что земля начинается с Кремля», не зря же Веня Ерофеев так и начал своё бессмертие: «Все говорят: Кремль, Кремль. Ото всех я слышал про него…» А неспасённая природа в нашем посёлке, все знают, начиналась сразу за клубом. Надо только подняться в горку от крылечка кинобудки. С этой горки мы летали зимой на санках. Вот, с первых шагов в эту знаменитую горку и начался наш поход к терпящей бедствие природе.

     Вверху вместе с травкой и деревьями дожидались нашего спасения огромные каменюги, сваленные в высокую кучу, поросшие мхом. Сейчас бы точно сказали, что здесь потрудились инопланетяне. А тогда мы знали, что внутри этой кучи есть наклонный свободный лаз. «Вот, вот там, где лаз, где природу не видно, там она больше всего страдает!» – я прополз половину лаза и почувствовал, что меня… разрывают пополам!

     Вдохновенные, мы прозевали наших «чингачгуков» Сашки Чепурная. Они притаились от нас и напали, когда мы проверяли, всё ли в порядке с природой в этом скрытом месте. Галку и Людку уже выловили внизу у камней. Конечно, их «пытали» и они выдали врагам цели нашей миссии. А меня тащили за ногу вниз и за руку вверх. Пришлось поклясться, что на их территории меня и нашей миссии никогда больше не будет. Нас на первый раз не побили, и мы отступили к реке. Катерину с «Грозой» мы ещё не проходили, и на берег бурной реки пришли с другой целью: надо было решить, где будем переправляться на правый берег, чтобы продолжить наше правое дело. Ниже или выше? по кладке или мосту? Сдаваться было нельзя, природа на другой горе, на нашей Зубатке, тоже ждала нашей помощи.

     Вот тут нас и настигла награда: он просто лежал и ждал нас на песочке меж камешков – помятенький, но красный-красный червонец! Целых десять рублей посреди природы! как аванс за взывающую о помощи Зубатку! Везению видней: ведь мы шли в лес не кормить нашу жадность. Не помню в деталях, как наткнулись на несметное сокровище, а как расстались с ним – помню. И почему профукали богатство – понятно: «Мы предали нашу миссию, святые идеалы спасателей!!! Мы бросились набивать карманы наших собственных удовольствий!!!» Потрёпанные в первом бою, прорывающиеся к Зубатке, мы враз забыли про гибнущую природу и побежали накупать конфет…

     Деньжищи огромные в руках детей, приходилось врать, что приехал в гости дядя Вова, брат папы. Откуда мы знали, что родителям сразу доносят. А я окончательно сгубил всё наше общее состояние. Набрался наглости и заявился в буфет столовки за папиросами. «Дядя Вова просил купить ему», – и протягиваю трояк. Не каждый взрослый тогда держал такие деньги в руках, а у ребёнка ещё пятак и рубль в другой руке.

     К заходу солнца всё было кончено. Деньги у нас забрали. Но до сих пор считаю, что акт экспроприации прошёл несправедливо и антигуманно. Потому что обанкротили нас под жиденьким соусом всех взрослых: «Ещё дети – а на уме уже папиросы!» А вот если б сказали: «Дети! Природа ждала вашей помощи, а вы после первой неудачи не пошли спасать её снова, потому что вы присвоили чужие деньги, скрыли их от взрослых, обманывали людей в магазинах – и докатились! Страшно даже подумать, – пытались купить папиросы! Разве бы мы не купили вам конфет? Многострадальная природа ошиблась в вас. Вы поступили, как маленькие несмышлёныши, поэтому эти деньги мы у вас забираем», – что? я бы согласился с таким правым судом. Я бы тогда принял даже приговор: «Вам никогда не смыть этот позор перед природой!»

     Не, не просто ж так свалил на меня бессонницу чёрный кот, но дал досмотреть путаный сон?! Я всегда начинаю нервно чесаться, и только в двух случаях: когда обе руки заняты или когда подсознание пудрит мозги. А ведь подкорка ничего не прячет: «На, смотри, моё дело – только показать сон. Дальше не моя забота». А что? Если присмотреться, то именно сонная ерунда навела на какие-то квазипараллели. Ведь и в наших бедах спасти зелёную травку, и в горьких путях бедного Венечки до Царицы Небесной всё же прорисовываются похожести в общем сюжете.

     Наша горка и поражение – и в «Москва-Петушки» героя Ерофеева в одночасье скинули с его Тулона и обратили в бегство в Петушки. Его ждала награда с косой до попы – и нас ждал червонец. Петушки в неотцветающих жасминах под защитой ангелов – и богоданная природа с нашей красавицей Зубаткой. Мы сдуру натворили делов с «волшебными» бумажками – и Веня напилил дров со своими спиртовыми графиками. Мы потеряли все свои богатства – и Веня потерял всё своё на этом свете.

     Может, потому и люблю эту книгу, с закольцованным навечно сюжетом, с ангелами, с тургеневской любовью старого Митрича и с обречённой любовью пьяного Венечки, с морем слёз, водки, смеха, даров и потерь. Жаль, что не все наши делишки человеческая природа в силах оставить безнаказанными. И тогда всё катится по общему сюжету: когда нам долго очень хорошо, мы неизбежно начинаем делать глупости. И всё очень плохо и быстренько кончается. Да, да – ещё вариант «всеобщей леммы» черноусого из «Петушков».

     Мы – такие послушные детишки! – всё же попёрлись за табачком!..

     Венедикт Васильевич Ерофеев – знающий наизусть Библию и Пушкина! – всё же не смог помешать Венечке променять свою богиню на чемоданчик…

     Можно, конечно, сурово наказать себя и пройтись по нашей деревне в одних трусах и валенках с коммунистическим плакатом «Надо меньше пить!» А что тогда накатать на плакате для ангелов? «Мы не маленькие! Нашим генам  миллион лет!»? Я, находящийся в эту минуту в двух тяжёлых обстоятельствах:  падший ангел и без зубровки! – я ручаюсь только за одно: читайте «Москва – Петушки» – и полегчает. Но зубровкой лучше запастись. И при чтении на ночь поставить поближе! А там уж наш горячо любимый товарищ Авось распорядится – привёл же он всё-таки Венечку в конце жизни к Кремлю! Какой ценой – на это нашим нетрезвым генам наплевать. Жаль только, что доехать до Царицы Небесной с чемоданчиком Вени – это пока ещё проблемка.

     А до небесной красоты Зубатки – хоть сейчас! В 1967 году я последний раз глядел на крошечный клуб с её зубастых отвесов – потому и название горы Зубатка – и жизнь покатила меня дальше. И до неотцветающих жасминов в Петушках мне повезло доехать. Но Вениного чемоданчика я с собой не брал!

     3. 10. 2018