Эмиграция кота Фантика

Кота звали Фантик, Нафаня, Фан Фаныч и Кошачья Морда. Откликался он на каждое из этих имен, но только по-разному: в первых случаях, задрав хвост мчался на зов, в последнем – стремглав убегал прятаться куда подальше. Мамой Фантика была обычная магазинная кошка, а отцом – шикарный рыжий дворовый кот Васька, который вечно ходил то с порванным ухом, то с раненым боком. Наградой за многочисленные ранения ему стало то, что через какое-то время после его появления, все кошки в округе стали поголовно рыжими – это были потомки нахального Васьки.   
Фантик попал в наш дом маленьким пушистым комочком и уже с первых дней заставил себя уважать как личность. Нашей первой заботой было объяснить ему, что нужно пользоваться туалетом. Это заключалось в том, что за Фантиком было установлено неусыпное наблюдение, и как только он пытался присесть, его тут же подхватывали и относили в отведенное для этого место. Конечно, подобная бдительность ему не очень нравилась, поскольку большая часть наших подозрений оказывалась ложной. И однажды, когда в очередной раз я сорвал его с места он, вывернувшись, цапнул меня за руку и, воспользовавшись моим замешательством, мгновенно удрал. Я не успел даже зализать полученную травму, как вдруг Фантик появился снова и, продефилировав с гордым видом мимо меня, самостоятельно направился к туалету. На меня он даже не взглянул, но во всем его облике явственно читалось: «Хватит меня опекать, я давно все понял!» Так я впервые понял, что наш кот может прекрасно объяснить все, что ему нужно.
Расшифровать его язык оказалось не просто. Например, мы несколько раз хотели накормить кота сметаной, но он с презрением отворачивался от нее, и мы решили, что этот продукт он почему-то не уважает. Однако вскоре обнаружили у него странную привычку: когда я направлялся на кухню, чтобы его накормить, он иногда сзади набрасывался на меня и кусал за пятки. Я думал, что таким образом он меня подгоняет, однако любую предложенную затем еду он категорически отвергал. И лишь однажды я случайно взял в руки банку сметаны, то по характерному мяуканью определил, что это именно то, чего он хочет. Так стало понятно, что кусание за пятки означает требование дать ему сметану. И тут я догадался, почему женщины любят кошек, а мужчины считают их (кошек, и женщин) непонятными существами. Женщины с кошками разговаривают на одном языке – языке жестов, движений выражений глаз и так далее. А мужчины понимают только слова. Например, если женщина говорит «Нет», то по куче косвенных признаков это может означать и «Да», «Да, но не сейчас», или «Нет, но если проявишь настойчивость, то – да». И если мужчина в ответ на «нет», развернется и уйдет, то потом так и не поймет, почему женщина на него обиделась. Поэтому, нам, мужчинам, с нашим прямолинейным взглядом на мир, трудно разобраться в хитросплетениях женско-кошачьего ума. Для нас – хочешь сметану, так и скажи: «сметану», а догадаться, что кусание за пятки и сметана имеют непосредственную связь, выше понимания.
Но главным собеседником для кота оказалась собака, живущая в нашей квартире. Кстати, считается, что кошка с собакой – вечные враги. На самом деле это не так, если конечно имеется в виду обычный домашний пёс, а не уличный беспризорник. Но самым для нас удивительным было то, что наш кот общался с собакой каким-то особыми звуками, больше похожими на поскрипывание половиц в полу. Как правило, это были короткие реплики, типа: «Чего развалилась тут!» или: «Куда прешь, не видишь, я тут сижу!». Но иногда кот мог разговаривать с ней достаточно долго. Например, это происходило после того, как собака по его вине получала от нас взбучку. Собака была весьма интеллигентной породы «колли» и никогда не позволяла себе хулиганские выходки, типа съесть что-то без спросу. Коту же, наоборот, доставляло большое удовольствие что-либо украсть, даже если это ему было совершенно не нужно. Поэтому, в отсутствие хозяев он тащил все, что оставалось на столе и сбрасывал добычу на пол. А это была территория собаки, и тут она уже не могла удержаться от соблазна и проглатывала всё подряд. Однако, после этого ее начинали мучить угрызения совести, и когда мы приходили домой, то она сразу признавалась в совершенном проступке По ее повисшим ушам и хвосту мы сразу определяли, что она полностью раскаивается в своих неблаговидных действиях. И, хотя было ясно, что главным виновником преступления был конечно кот, но при первых признаках грозы он предпочитал спрятаться под диваном и появлялся, когда праведный гнев хозяев был позади. Только тогда он подходил к собаке и своим скрипучим голосом начинал ее утешать: не переживай, все нормально, подумаешь, тоже мне, неприятность!
Интересно, что когда собаке приходилось получать взбучку за собственные грехи, (когда никого не было дома она любила запрыгнуть на диван и там улечься спать), то когда ей влетало за это, кот никогда не приходил ее утешать – сама виновата, сама и получай! Зато однажды нам сообщили, что в квартирах будут менять трубы, и чтобы собака не путалась под ногами, я заранее ушел с ней гулять. Для кота это было событием невероятного масштаба – по квартире ходили незнакомые люди, шумели, грохотали. Пока шла работа, кот не спускал с них изумленных глаз. Мы с собакой гуляли довольно долго и когда пришли домой, все рабочие давно ушли. И тут кот, увидев свою приятельницу, со всех ног кинулся к ней и принялся ей рассказывать о происшедшем: «Дура! Где ты ходишь? Тут у нас такое было...». Рассказывал он минут пять, но, к сожалению, собака ничего и не поняла.
Наши роли в доме Фантик распределил очень точно. Главным человеком он считал мою жену. Это проявлялось не только в особых знаках кошачьей нежности, но и полной поддержке ее во всех делах. Например, когда жена выговаривала кому-то из остальных обитателей квартиры (мне, сыну или собаке), то кот тут же мчался на помощь и, садясь у ее ног, начинал мяукать самым своим противным голосом. Это означало: «А мама сказала!» Сын даже огрызался в его адрес: «А ты вообще молчи, тебя не спрашивают!»
Меня же он считал своим врагом, несмотря на то, что кормил его, в основном, я. И только потом сообразил, что это, скорее, отягчающее обстоятельство, и меня, собственно, только для этого и держат в доме. Так что, испытывать за это благодарность, вроде бы, и не за что. В какой-то мере его можно было понять – я ведь тоже не испытываю любви к официантам в ресторане только за то, что они приносят мне еду. Надо отдать должное, в борьбе со мной кот иногда проявлял чудеса сообразительности. Однажды он поймал в прихожей мышь. Поскольку он не собирался её есть, а просто гонял по квартире, я боялся, что мышь в конце концов от него удерет и сдохнет потом где-нибудь под шкафом. Поэтому я, вооружившись щеткой, сам начал охоту за мышью. Коту это, ясное дело, не понравилось. Зато понравилась мышке. Пока мы толкались с котом, мешая друг другу, мышь шмыгнула в щель и оказалась на кухне. Кот кинулся за ней, но когда я вошел в кухню, оказалось, что мыши нигде не было, а кот сидел с разочарованным видом и, как мне показалось, обиделся на меня за то, что лишил его такой замечательной игрушки. Во всяком случае вид у него был надутый. Затем кинув на меня полный презрения взгляд, подался в комнату. А вскоре я услышал крик жены. Оказывается, кот всё-таки поймал мышь и чтоб я больше не зарился на его добычу, всё это время держал её во рту. И только в другой комнате, где я ему не мешал, выпустил её на свободу. Должен сказать, что если бы мне понадобилось от кота спрятать мышь, то до такого способа я бы не додумался.
Чаще всего Фантик вспоминал, что я его враг перед сном. Ему очень не нравилось, что я делю постель с женой, он считал, что мое место в прихожей на коврике рядом с собакой. Из-за этого у нас по вечерам начинались боевые действия. Как только я укладывался спать, кот с воинственным воплем налетал на меня, надеясь изгнать с незаконно, по его мнению, занятого ложа. Иногда он доводил меня до того, что я хватал полотенце и начинал гоняться за ним по квартире, чтобы показать, кто в доме пока еще хозяин.
Несмотря на постоянную войну со мной, кот жил вполне счастливой кошачьей жизнью. Бегал по квартире, много игрался и наводил свои порядки в доме. Но однажды наша жизнь круто поменялась – мы собрались уезжать в Германию. Нам первое время предстояло жить в общежитии, а туда с домашними животными не пускали. Собака к этому времени уже умерла, а с котом была проблема. Нелегально взять его с собой не могли, нас могли выставить на улицу, и мы бы оказались бомжами. Пришлось оставить кота одной нашей родственнице.  Фантика посадили в клетку и, несмотря на протесты, отвезли на новую квартиру. Таким образом, для кота тоже началась своя эмиграция.      
 Попав в новую обстановку, Фантик, конечно, вначале ужасно перепугался. И хотя у него была крыша над головой и регулярная еда, все для него было страшным и непривычным. Какое-то время кот привыкал к новой жизни, но, в конце концов, понял, что в эмиграции, оказывается, тоже можно жить. Он успокоился, а, главное, успокоились мы. Но продолжали постоянно интересоваться, как чувствует себя бывшее наше животное. И выяснилась интересная вещь: у кота совершенно изменился характер. Он больше ни с кем не задирался и никого не пытался выжить из квартиры Но при этом совершенно перестал играться. Тогда только я понял, что мы, эмигранты, все одинаковые – что кошки, что люди. Мы одинаково реагируем на переезд: вначале страх, потом привыкание, затем видим, что от перемены мест жизнь хуже не стала, а во многом даже лучше, и при этом... ходим с грустными лицами. Может быть, нам не хватает нашего прошлого – плохого или хорошего, которое мы оставили, начав новую жизнь. Не знаю! Хорошо бы спросить у Фантика, но вряд ли мы его поймём.