Посторонним В или Почему талмудизм волос Ландер

                Очень правильно играющей в игры разума Елене Ландер               
     - Говорил один рабочий : " Знал бы прикуп - жил бы в Сочи ".
     Длинный и костисто - нелепый Гаркалин, весь такой, блябуду, резкий и на шалнирах, вот будто неудачный клон Аль Пачино из  " Паники " семидесятых, но обкатанный в шарагах совдепии Рабиновичем - Дамченкой, великий, как сам Грибов, банкет и интервью на Первом канале, как - то дико подпрыгивая и ерзая затылком, еще непростреленным прицельным ядерным ударом моей скуки и ахуя от странного открытия всех времен и народов ( это кратко и по уму, короче, формула чисто такая : русский - ничего не делай, кроме порно, да и то пущай сымается Дорселем, а не питерскими лаптями ), пер буром, будто командировочный, жахнувший портвешка на вокзале за три рубли с полтиной, на грудастую Монику Белуччи, впервые в жизни посетившую  " Мосфильм " проездом из Жмеринки, где, моя милая Алиночка, кисочка, хохлы незаможные мастырили киношедевр о геологах - петлюровцах, нашедших причины и следствия в ископаемых ресурсах Крыма, сошедших от того, конечно, с ума и двинувших конным рейдом на Гонолулу.
     - Кес ке ди ? - беспомощно спрашивала Моника, ища взглядом переводчика смыслов, нашего лошадиного патриота Керви, покойно и достойно восседавшего на дальняке с пузырьком картофельного пива и потрепанным в боях и походах нумером иллюстрированного журнальчика  " Юный натуралист ", там еще, бля, на предпоследней странице сфотана учительница зоологии из Подмосковья, дык у её из под кофты бабушкиной фуфайку видно ! Разврат и непослушание просто. Несмотря на пребывание на рундуке - аппаратура при нем, потому он и переводит строго жестами по радиоволнам, объясняя Монике за всю х...ню.
     Ты скажешь, что так не бывает. Что развитие техники молодежи не достигло. Что космодром. Что еще сотня  " что " и приятные для науки санкции. Что торговый центр и границы Ингушетии. Что Паук Троицкий. Что колбаса. Это верно, это правильно и я не спорю. Хочу лишь предположить Гаркалину в обратку, что Биарриц, все же, почетчей будет. Судостроительство тоже. Но можно ведь и взад повернуть, открыть ПТУ в Елабуге и вспомнить лицеиста Дельвига, выпить рассолу тоже можно, наверное, если не запретили, можно или нужно зайти в Твиттер Бабченки и поставить лайк под ядовитым текстом, возвышаясь лихим несогласием над Борисом Савинковым, можно радио включить и перднуть громко, но лучше, Алина моя, ничего не делать. Забыть о Снарке и вернуться к Алисе, вспоминая рыжину Ландер и ностальгируя о кокаиновых вечерах Врангелевской армии и Вертинского.
     – Заговорить с ней или нет? – подумала Алиса. – Сегодня все так удивительно, что, возможно, и она умеет говорить! Во всяком случае, попытаться стоит!
И она начала:
– О Мышь! Не знаете ли вы, как выбраться из этой лужи? Мне так надоело здесь плавать, о Мышь!
Алиса считала, что именно так и следует обращаться к мышам. Опыта у нее никакого не было, но она вспомнила учебник латинской грамматики, принадлежащий ее брату.
«Именительный – Мышь,
Родительный – Мыши,
Дательный – Мыши,
Винительный – Мышь,
Звательный – О Мышь!»
Мышь взглянула на нее с недоумением и легонько ей подмигнула (так, во всяком случае, показалось Алисе), но не сказала в ответ ни слова.
– Может, она по-английски не понимает? – подумала Алиса. – Вдруг она француженка родом? Приплыла сюда вместе с Вильгельмом Завоевателем…
Хоть Алиса и гордилась своим знанием истории, она не очень ясно представляла себе, что когда происходило.
И она опять начала:
– Ou est ma chatte?
В учебнике французского языка эта фраза стояла первой.
Мышь рванулась из воды и вся затрепетала от ужаса.
– Простите! – быстро сказала Алиса, видя, что обидела бедного зверька. – Я забыла, что вы не любите кошек.
– Не люблю кошек? – вскричала пронзительно Мышь. – А ты бы их на моем месте любила?
– Наверно, нет, – попробовала успокоить ее Алиса. – Прошу вас, не сердитесь! Жаль, что я не могу показать вам нашу Дину. Если б вы только ее увидели, вы бы, мне кажется, полюбили кошек. Она такая милая, такая спокойная, – задумчиво продолжала Алиса, лениво плавая в соленой воде. – Сидит себе у камина, мурлычет и умывается. И такая мягкая, так и хочется погладить! А как она ловит мышей!.. Ах, простите! Простите, пожалуйста!
Шерстка у Мыши стала дыбом. Алиса поняла, что оскорбила ее до глубины души.
– Если вам неприятно, не будем больше об этом говорить, – сказала Алиса.
– Не будем? – вскричала Мышь, трепеща от головы до самого кончика хвоста. – Можно подумать, что я завела этот разговор! У нас в семье всегда ненавидели кошек. Низкие, гадкие, вульгарные твари! Слышать о них не желаю!
– Хорошо, хорошо! – сказала Алиса, торопясь перевести разговор. – А… собак… вы любите?
Мышь промолчала.
– Рядом с нами живет такой милый песик! – радостно продолжала Алиса. – Мне бы очень хотелось вас с ним познакомить! Маленький терьер! Глаза у него блестящие, а шерстка коричневая, длинная и волнистая! Бросишь ему что-нибудь, он тотчас несет назад, а потом сядет на задние лапки и просит, чтобы ему дали косточку! Чего только он ни делает – всего не упомнишь! Хозяин у него фермер, он говорит: этому песику цены нет! Он всех крыс перебил в округе и всех мыш… Ах, боже мой! – грустно промолвила Алиса. – По-моему, я ее опять обидела!
Мышь изо всех сил плыла от нее прочь, по воде даже волны пошли.
– Мышка, милая! – ласково закричала ей вслед Алиса. – Прошу вас, вернитесь. Если кошки и собаки вам не по душе, я о них больше ни слова не скажу!
Услышав это, Мышь повернула и медленно поплыла назад. Она страшно побледнела. («От гнева!» – подумала Алиса).
– Вылезем на берег, – сказала Мышь тихим, дрожащим голосом, – и я расскажу тебе мою историю. Тогда ты поймешь, за что я ненавижу кошек и собак.