Люби отчизну в непогоду Часть IV

(По почтении книги Гузель Яхиной  «Дети мои»
               
Вот в этот период, когда совершалась неудачная попытка уехать к людям, на хутор проник воришка и устроил невообразимый хаос.
Несколько ночей охотился за ним  Бах и выловил –таки.
И, знаете, кто бы это был?
Беспризорник грязный оборвыш парнишонка-киргизёнок лет 8-10.
Ловкий, вёрткий, как угорь, злой, упёртый.
Отменно, складно матерился, проклинал всех и вся но ничего не просил.
Спина его вероятно к побоям привыкла, и он ждал именно их, но Бах его бить не стал, вывернул из сети, которой поймал и приготовил тёплую лежанку.
 И он остался
Со всякими благородными чувствами киргизёнок знаком не был: хотел  - выполнял порученную работу, не хотел… Бах не заставлял, но искал подходы к парнишке, но самым главным оказалась быстрая привязанность к нему Анче, что была чуть моложе его.
Васька (так назвал себя маленький оборвыш) очень быстро сообразил, что эта привязанность – его козырь и вертел всей жизнью хутора как хотел.
Читая интереснейшую повесть о жизни этих трёх в замкнутом пространстве, восхищаешься мастерством автора в показе всех, даже мелких нюансов этой жизни: перетягивания каната влияний, вростания внутреннего мира детей друг в друга, их возрастные изменения (в Анче просыпаются  многие девичьи черты, и уже не она хвостиком бежит за Васькой, а наоборот).
Оказавшийся по случаю на хуторе граммофон выясняет огромную тягу мальчика к музыке и языкам.
В общем, всё, что происходило, а это не мало, Гузель описала  не только с блеском, но и тщанием.
Пересказывать не буду: это надо читать!
Постепенно  все заметили, что Анче начала говорить. Сначала отдельные слоги, потом всё бойче и бойче целые слова и предложения.
Васька радовался и стал терпеливым учителем Анче, но его лексикон…
Гузель не поленилась и выписала почти страницу – ни одного нормального слова, сплошной блатной жаргон.
Бах понимал, что при таком положении дел Анче сможет общаться только с Васькой.
Эта мысль грызла его денно и нощно, а решение пришло как бы совсем просто, даже буднично: на берегу Волги Бах встретился с агитатором – переписчиком неграмотных взрослых и детей, не обучающихся в школе.
Со стороны Баха встреча была аргессивной – он же немой, и сущности дела не уловил. Прибежали ребята и удивительно спокойно сели в лодку агитатора и отплыли с ним в Покровск, не выразив Баху никаких особых эмоций утешения, сожаления, благодарности.
Как-то сухо, да и не внятно, будто мало знакомые люди разбегаются после неожиданной, ничего не значащей встречи.
Я вижу и чувствую эту сцену несколько иной; уж очень она прямолинейна и лишена теплоты и душевных нот.
Зато сколько страданий перенёс немой Бах в поисках этого самого Детского дома-интерната имени Клары Цеткин! Сюда он приезжал теперь каждую неделю и привозил яблоки для всех.
Дети были всегда веселы, возбуждены, чем-то заняты, но Баху были рады.
Не знаю, я училась в классе с детдомовцами. Не видела я у них горящих глаз и весёлого настроения. А уж как они рады были быть приглашёнными к какой-нибудь домашней подружке!
А праздничные вечера им действительно удавались, чему очень способствовало совместное проживание.
                *    *    *    *
Вторая часть романа, которую мне всё хотелось назвать: «Трое на хуторе» (кстати, оберегаемый кем-то покой хутора в те-то бурные годы – тоже часть мифа незаметно, как- то вплетённая между делом  в общую ткань повествования), как и первая, «прошита» острой нитью политической сатиры.
Давать комментарии на философские, да ещё политические притчи – дело неблагодарное, если не безнадёжное и бесполезное:  автор задумал один подтекст, вполне укладывающийся в формат и тональность притчи, а тебе видится совсем иное, и тоже как бы вполне уместное.
Поэтому оставим читателя один на один, каждого со своим вариантом , однако…  В чреве главы есть чисто исторические сведения, порассуждать о которых вполне уместно, тем более, что они, правда в довольно скупом информативном варианте, но всё же возвращают нас к основной теме романа.
 «Германия готовилась к войне, готовилась уже давно, в её богатом арсенале среди   прочих, было ещё и неиспытанное, но серьёзное оружие – этнические немцы, табун троянских коней, рассыпанных по земному шару и ожидающих своего часа.
В мае 1938 года в СССР проживало 1300 000  немцев.
Советских немцев пока не трогали, но поиски ненадёжных  всё же и среди  них шли.
Особенно свирепствовал Николай Ежов, считая, что «в преддверии войны большой стране предстояло «почистить кровь» и «поскрести немчуру».
Размеры, которые приняла операция, заставляла рассматривать дела уже не поодиночке, а «альбомным методом.
Были выписаны даже лимиты на аресты,  и, если в целом по стране было осуждено и приговорено к различным мерам наказания около 1% жителей, то среди немцев этот процент оказался в полтора раза выше.
«Вот она, благодарность Немреспублики своему крестному отцу!»
                *    *    *
Очевидно одним из признаков стиля Гузель Яхиной является чередование плавного течения сюжета, в который вдруг врывается какая-либо философско-политическая притча.

Глава 25.
 Вождь играет в бильярд со своим учителем Чемоданоыым, превращающимся вдруг по щучьему велению в Гитлера, где образ фюрера совершенно анекдотичен, в духе  «Кукрыниксов», каким его изображали чаще всего во время войны – «ниже плинтуса», но однажды я,  прочла, то ли услышала здравую мысль о том, что победить армию с таким полководцем – дело не хитрое, фокус не великий, но армия Германии была образцово выучена прекрасно укомплектована, оснащена современным оружием и…ВСЁ  ЖЕ ПОБЕЖДЕНА!
ВОТ ПОБЕДА НАД ТАКОЙ АРМИЕЙ ДЕЛАЕТ ЧЕСТЬ И СЛАВУ ПОБЕДИТЕЛЯМ.
Поэтому «Игру в бильярд» в  такой интерпретации можно было и пропустить, хотя будет жаль одной вещи: Гузель прекрасно разбирается во всех тонкостях этой игры, а возможно и хорошо владеет кием.
                *   *   *    *