Инстинкт Убийцы. Глава 4. 12

4.12
За два дня до смерти посла, работа кипела не только на вилле, но и в маленьком домике в не престижном районе Ялты. И если на вилле целый штат охранников под руководством Виктора Владимировича принимал последние меры по обеспечению безопасности важного гостя, то в маленьком домике всего одна девушка усердно работала над тем, как сделать эти меры бесполезными. И работала она не зря, у нее уже был план, даже два плана, два варианта проникновения за высокие стены, оставалось только просмотреть записи еще раз, утвердить один план, а потом тщательно его продумать. Времени оставалось мало, но вся основная работа была уже проделана, все снаряжение сложено, оружие начищено и приведено в готовность. И сегодня она собиралась сделать вылазку в бар, не могла же она игнорировать своих «подруг», особенно ту, что работала на вилле. Да и потом, ей надо было выйти, чтобы немного развеяться и заодно обеспечить себе маленькую легенду про звонок из дома и внезапный отъезд. Она, и правда, была уже во всеоружии, даже новая личность, которой предстояло улететь из Ялты 6 или 7 уже лежала в чемодане, только и ждущая, пока ее распакуют и вдохнут жизнь.
Но еще ей надо было хорошенько прогуляться по городу, точнее по тем местам, в которых очень скоро произойдут убийства, ей надо было определиться с этими местами точно, чтобы к 5 августа у нее уже было все отлажено и спланировано. Поэтому, как только она открыла глаза на следующее утро – удивительно тихое утро, никаких звуков с кухни, никакого орущего телевизора – она не стала смотреть записи, а вместо этого, наскоро позавтракала и ушла. Вернулась она только вечером, уставшая, но довольная, она доделала последние дела и выбрала места. Но вернулась она лишь за тем, чтобы поесть, оставить кое-что важное и снова уйти, на этот раз в бар, чтобы точно определиться с датой своего главного убийства и сообщить «девочкам», что уезжает. Старуху она за весь день так и не видела. Та тихо сидела в своей комнате, стараясь выходить только тогда, когда ее ненормальная квартирантка уходит из дома. Фатиму это вполне устраивало и, напевая, она собиралась в бар, чтобы сделать последний рывок в этом, казалось, невозможном деле.
***
В бар она пришла едва ли не последней, сразу же заняв свое место в самом углу. Тощий бармен был как всегда с кислым лицом, но уже за стойкой, несмотря на ранний час – всего 8 вечера. Работал этот несчастный каждый день, уступая место напарнику всего два дня в неделю, как правило, два самых неходовых дня, впрочем, он имел на это полное право, бар как-никак принадлежал ему и его брату. Собственно, брат и дал деньги на открытие этого маленького рая для работяг, но на этом его роль в истории «Кокоса» заканчивалась, всю работу делал тощий и вечно недовольный жизнью Антон, больше известный как Тоша. Но он работал, и работал все 5 дней, а если бывали праздники, то и все 7 дней в неделю, лишь изредка доверяя стойку своему племяннику. Тоша никогда не совал нос в дела своих клиентов и не слушал их исповеди за стаканом, разве что делал вид для приличия, но всех знал в лицо, такая уж у него была особенность – прекрасная память на лица. Она-то и сыграла с ним злую шутку, но в этот вечер он еще спокойно наливал своим постоянным и новым клиентам горячительные напитки и кисло улыбался, если кто-то старался приободрить его.
Конечно же, он запомнил Евгению и ее подруг, и не только потому, что они были постоянными посетителями бара, но и потому, что они всегда сидели на одном и том же месте, прямо у него под носом и всегда доставали его своими разговорами и шутками в перерывах между громким ржанием и цеплянием мужиков. Эта компания всегда раздражала его, но он всегда хорошо обслуживал их, деньги и эмоции – вещи несовместимые, так учил его брат и так привык думать и сам Антон, а эти клуши пропивали за ночь немало, по крайней мере, по меркам этого заведения. И, конечно же, он отметил, что в их клубе пополнение, правда, новенькая как-то разительно отличалась от остальных, причем, не только внешне, но и поведением. Она весь вечер могла просидеть с одной бутылкой пива и уйти, оставив ее наполовину полной, она смеялась с ними, но никогда не кадрила местных мужиков, наоборот, грубо и жестко отшивала, еще она не курила, не ржала на весь зал, и взгляд ее не был пустым или пошлым. Собственно, во взгляде и таились все загадки, эти глаза и привлекали внимание бармена, повидавшего на своем веку за стойкой людей. Глаза у этой странной девушки были глубокими и опасными. Хотя, почему он так решил, он сказать не мог, но на всякий случай решил держаться от нее подальше и выбросить из головы, но все равно, всякий раз, наливая ей пиво или приближаясь к ней, он ощущал какую-то страшную ауру, какое-то непонятное опасное облако силы, окружающее незнакомку. И это чувствовал не только он. Все мужики, которые пытались подкатить к ней, тут же отваливали, причем, даже как-то с облегчением, и как бы она ни грубила им, никто не сказал ей ни слова в ответ, хотя драки между мужчинами и женщинами бывали здесь так же часто, как и обычные барные потасовки. И что самое интересное, девушка была красива, это бросалось в глаза, но после нескольких неудачных попыток познакомиться, никто больше не подошел к ней, как будто она была невидимкой, или ее окружал невидимый забор. Они тоже это чувствуют, подумал Тоша, каждый вечер исподтишка наблюдая за странной клиенткой, чувствуют и боятся.
Но кроме него никто больше не удостаивал Фатиму любопытными взглядами, люди приходили сюда пить и снимать напряжение, а не глазеть на необщительных девиц, они просто инстинктивно держались от нее подальше, но никто не обращал внимания и не смотрел в ее сторону. В баре хватало и обычных сговорчивых женщин, а после трех стаканов водки все они превращались в сказочных фей, не уступающих по красоте моделям из глянцевых журналов. Так что народ в баре нисколько не беспокоил Фатиму, но вот с барменом дело обстояло иначе. Даже если бы она не замечала его любопытных взглядов – а она, конечно же, замечала – ей стоило волноваться уже из-за того, что он каждый день видел ее лицо и вполне мог описать его при необходимости. Но такой возможности она не собиралась ему давать, просто еще не пришло его время, но придет. И уже совсем скоро.
3 августа в баре «Кокос» девушка, которую подруги звали Карина, сияла и смеялась, впервые по-настоящему счастливо, и ее подруги, конечно же, не могли не спросить о причинах этой неудержимой радости.
 - Я все расскажу! – защебетала девушка, ослепительно улыбаясь, - вы просто не поверите! Я так счастлива!
И она кинулась обнимать своих «подруг», крепко прижимая к груди каждую. Они тоже улыбались в ответ, только Евгения улыбалась как-то рассеянно.
 - Солнце, - протянула «Карина», озабоченно глядя на задумчивую подругу, - что случилось? Ты какая-то грузнАя сегодня. В чем дело?
 - Да ничего не случилось, - отмахнулась главная горничная, - давай, расскажи нам свою грандиозную новость, может, и я повеселею.
 - Ну уж нет, - вставила Света, допивая уже 4 банку пива за вечер, - сначала укол, потом конфетка. В смысле, плохое все надо пускать на начало, чтобы хорошим заесть. Сначала ты колись, дорогая, а потом мы все повеселимся
 - Ну ладно, - вздохнула Евгения, отхлебнув для храбрости, - у меня ничего ужасного, правда, не случилось, просто не успел этот сукин сын – думаю, все поймут, о ком это я – приехать, так уже житья нет! – Она выдержала гневную паузу, - позвонил, понимаете ли, и сказал, что 6 у него уже грандиозная вечеринка по поводу приезда, гости приедут с утра, а ночью праздник закатят. И чтоб все мы вычистили и прибрали, меню приготовили и продукты заказали. И еще куча всего, просто хоть вешайся!
Вот это новости, подумала Фатима, ради такого я им сама выпивку покупаю! А она-то планировала свое дело как раз на 6 августа, и как бы она пролетела! Вот что значит: знание – сила, думала она, просто-таки дрожа от возбуждения. Значит, этот напыщенный посол решил не терять времени даром и сразу начать веселиться? Что ж, все равно ничего у него не выйдет, с улыбкой подумала Фатима, опуская голову пониже к стакану, повеселится с чертями в аду. А там вечеринки жаркие, тут же пришла мысль, и она расхохоталась.
 - Ты чего? – недоуменно воззрились на нее подруги.
 - Да не обращайте внимания, - прощебетала она, очаровательно улыбаясь, - это последствия того, о чем я вам расскажу. А сейчас не перебиваю. – И она сложила пальцы, изображая замок на губах.
 - Добавить мне больше нечего, – вздохнула главная горничная, - в этом году, чувствую, пахать придется в 10 раз больше. У нас, наверное, теперь каждый день такие оргии будут, если уже в первый же день начинаются. Посол-то наш, видать, в загул решил уйти. А знали бы вы, девочки, как эти его вечеринки выматывают обслугу и сколько нашего труда стоят!
Не жалуйся, клуша, хотелось крикнуть Фатиме со смехом, в этом году я вам обещаю полный штиль! Никаких вечеринок… кроме поминок, разумеется, но такая публика из всего умудряется делать вечеринку, так что… И она снова улыбнулась.
 - Что у нас сегодня с Каринкой? – спросила Анна, подозрительно глядя на девушку поверх своего пивного стакана. – Алло! Алло! Земля вызывает Карину!
 - Да она нас даже не слушает! – всплеснула руками Света, и ее живот заколыхался под тонкой маечкой, - Кара, ты где? Ты какая-то странная сегодня.
 - Ладно, ладно! – заулыбалась Фатима, которой было на самом деле весело, - я же сказала, что все объясню! – Она подошла к мрачной Евгении и обняла ее за плечи, - так вот, утешение найдется всем. А хорошая новость вот она. – Фатима набрала в легкие побольше воздуха и, выдержав паузу для создания эффекта, выпалила, - Я уезжаю домой!
Несколько секунд три женщины тупо смотрели на нее, а потом вопросы посыпались градом - так же одновременно они вышли из ступора.
 - Спокойно, спокойно! – подняла руки девушка, буквально лучась от счастья, - сейчас все расскажу, и когда, и почему, и что, и как.
 - А че рассказывать, за это пить надо! – тут же предложила Света, уже не вполне связно выговаривая слова.
 - И это будет, - не растерялась Фатима, - а сейчас послушайте. Я ведь говорила, почему притащилась сюда…
 - Да, из-за очередного козла, который срать хотел на женские чувства, - вставила Света и добавила с гордостью, - все мужики – козлы, это прописная истина.
 - Тише ты, - шикнула на нее Аня, почесывая огромную грудь, - дай сказать девчонке!
 - Ну так вот, - продолжила Фатима, убедившись, что все слушают. – Я очень люблю Диму до сих пор, я ведь говорила, что так и не смогла его забыть, но не уезжала, потому что была уверенна, что у нас ничего не получится. И что бы вы думали! Сегодня написала подруге, как обычно в аську, а она и говорит, - все три подруги подались вперед, жадно ловя каждое слово, Света даже отставила на время свое пиво, - говорит, ты не поверишь, кто ко мне вчера приходил и что сказал! Матерь Божья! Я чуть не грохнулась прямо в кабинке, когда услышала!
Фатима радостно заломила руки и захлопала в ладоши, хихикая и хлопая глазами. Евгения и ее подруги начали улыбаться, похоже, до них дошел-таки смысл истории. Надо же, изумилась Фатима, не совсем еще пьяные, наверное. И она продолжила:
 - Так вот, Ленка - так зовут мою подругу – мне рассказала, что два дня назад к ней домой пришел мой Димка, сам ее нашел и сказал ей, что искал меня, но узнал, что я уехала из города. Короче, мысли у меня от счастья путаются, так что вы сами догоняйте то, что я пропущу, - возбужденно прощебетала Фатима. – Они с Ленкой до 12 ночи беседовали, и он ей сказал, как понял, что ошибся, что любит только меня и не может жить, если я не рядом! Прикиньте, так и сказал!!!! И еще, молил ее дать мой номер телефона и адрес, а у меня же телефона там нет, ну так она ему и сказала, что, мол, варианта звонить нет, но она может передать мне, а я, если захочу, сама его наберу или напишу. Он сказал, что сделает для нее все, лишь бы она меня с ним связала, руки ей целовал и всё повторял, какой же он был дурак! Боже, я сейчас лопну от счастья!
 - Ну а ты? – не утерпела Света, - А ты чего, позвонила?
 - Конечно! – распахнула глаза Фатима, до предела вживаясь в роль, - я ведь его люблю, как никого в жизни не любила! Я едва дослушала Ленку, побежала к администратору. Говорю: «Надо в другую страну позвонить на сотовый. Заплачу, сколько скажете!», и давай ему звонить. После первого же гудка он снял трубку, и, услышав его голос, который явно ждал меня, я поняла, что поеду назад.
И она принялась рассказывать, как они долго и слезно выясняли отношения по телефону, как она по голосу поняла, что он ждал ее звонка, как сильно она его любит и поедет назад, даже если у них опять ничего не получится, просто, чтобы увидеть его. Как сильно она скучала и поняла это только тогда, когда он сказал «алло» на том конце телефона, и что он для нее всё, и она не может без него жить. А он сказал ей всё то же самое и попросил приехать как можно быстрее, сказал, что он уже снял им квартиру и ждет ее, чтобы прожить с ней всю жизнь.
 - В итоге я уже рыдала как девчонка в этом компьютерном зале, - улыбнулась Фатима, мечтательно закатывая глаза, - но рыдала-то от счастья. Вот так, девки, сказки-то бывают. Еще вчера я думала, что жизни конец, работы нет, любви тоже, а сегодня – бац, и такое счастье!
 - Да-а, свезло тебе, Золушка ты наша! – воскликнула Евгения, обнимая девушку, к ней присоединились и Аня со Светой.
 - С мужиками так и надо, - глубокомысленно изрекла Аня со знанием дела, - они пока дерьма не пожрут, так вкус шоколада не оценят. Вот твой, потерял тебя - так соловьем запел, падла. И все они так, только понты гнуть на пустом месте мастера. Но не будем об этом, – спохватилась она, - ты нам лучше скажи, когда уезжаешь?
 - Ну, билетов как всегда нет, - покачала головой Фатима, - но я уговорила девушку достать мне билетик на 6, так что 6 рано утром мой поезд до Москвы, а оттуда уже самолетом до Ростова.
 - Дорого наверное, - заметила Света.
 - Да, но мой принц ждать не хочет, так что выслал мне деньги по Вестерн Юнион, - гордо сообщила Фатима, - так что, дорогие подруги, 6 в 6 утра приходите меня провожать, ну а 5 устроим проводы!
Последняя новость обрадовала женщин больше всего, они радостно загалдели и начали снова обнимать свою везучую подругу. Перспектива напиться за чужой счет радовала их настолько, что сам отъезд Карины не казался им уже таким грустным событием.
 - Как раз оторвусь перед сумасшедшим днем 6-го, - мечтательно говорила Евгения, - перед такой пахотой как раз расслабиться как следует не помешает!
 - А почему не завтра? – задала давно ожидаемый вопрос Света, - почему бы 4 не отметить?
 - Потому что перед отъездом дел всегда много, - одернула ее Аня, - ей же надо вещи собрать, с квартирой решить вопрос. Да и потом, не в тему как-то, завтра отметим, а потом еще день не видеться и только потом провожать, а то, как раз, отметим и посадим девушку на поезд.
 - Обещаю, этот вечер вы не забудете! – радостно сообщила Фатима и не обманула.
***
В последний день перед убийством Фатима как заведенная бегала по городу, побывала так же у стен особняка, тщательно осмотрев выбранное место. Все было идеально, она смело рассматривала обстановку, нисколько не боясь камер, потому что хорошо выучила нужные ей траектории и теперь без опаски ходила практически под самыми стенами виллы. Если не случится конец света или судный день, завтра ночью она придет на это же самое место, только придет уже полностью готовая к убийству. Такие мысли успокаивали и возбуждали одновременно, и Фатима улыбалась, совершенно не пряча эмоции – все равно ее никто не видел. Она действительно купила билет, но не на поезд, а на самолет, правда улетала из Ялты не Карина Строкина, студентка с разбитым сердцем, а 30 летняя бизнес-леди с ледяными голубыми глазами и безупречной прической, по крайней мере, такой она была на фотографии в паспорте. Все было готово к завершению этого трудного дела, все вещи разложены, приготовления закончены, в ее комнате в маленьком домике, который она делила со старухой, уже стояли полностью собранные чемоданы, и только маленькая дорожная сумка перед кроватью осталась открытой – оттуда только что вылезла новая личность и пошла за билетом. А уже завтра ночью в эту сумку спрячется и она, чтобы вновь выйти на свет утром и навсегда покинуть город.
Старуха, хозяйка дома, в эти два дня тоже ходила на удивление счастливая – вчера ее сумасшедшая квартирантка пришла домой, напевая и пританцовывая, напугав бедную женщину почти до смерти, она бесцеремонно ввалилась к ней в комнату и что-то быстро забормотала. С перепуга женщина даже не сразу смогла понять смысл, так ее нервировало присутствие девушки, которая однажды уже показала свое сумасшествие. Старуха боялась ее и, увидев у себя в комнате с опять горящими глазами, пришла просто в неописуемый ужас. Теперь она меня убьет, решила хозяйка дома, вот и поделом мне, пустила маньяка в дом. Лишь через пару минут она поняла, что в черных глазах горит не злость и не бешенство, а радость, и что девушка не кидается на нее, а спокойно стоит возле двери, и произносит не угрозы, а радостно щебечет. После пятого повторения до нее, наконец, дошло, что счастье настигло и ее – эта сумасшедшая уезжает! И не через пару недель, а уже через два дня! Не сдержав радости, хозяйка захлопала в ладоши и поздравила девушку с предложением ее жениха, про себя отметив, что он, должно быть, еще больший псих, если собирается жить с этой чокнутой. Но это уже было не ее дело, главное то, что эта невеста Джека-Потрошителя наконец-то съедет, а больше квартирантов она ни за что не пустит. Все, с нее хватит.
Зато теперь она поняла, что такое счастье! А  ведь уже много лет она не испытывала никаких положительных эмоций, одно расстройство, но теперь вдруг мир засиял сотнями ярких красок, а настроение подскочило до небес. Если только она не убьет меня за эти два дня, тут же осадил ее старый добрый голос вечного неудачника и хронического несчастного в голове, до этого светлого события надо еще дожить. Да, согласилась старуха, но настроение все равно не желало портиться. Может, этому способствовало заявление девушки, что новый телевизор и DVD проигрыватель она не возьмет с собой, а оставит совершенно бесплатно хозяйке дома. А потом она добавила что-то совсем невероятное:
 - Это в качестве дополнения к моим извинениям за вчерашнюю грубость, - ангельским голосом проговорила девушка, всем своим видом демонстрируя полное раскаяние и сожаление. Ну прямо ягненочек с библейской картинки. – Я сорвалась, знаете. С каждым бывает, чего отрицать, но я несколько перегнула палку, а теперь мне не хотелось бы уезжать, оставив плохое мнение о себе. Любовь ведь делает человека лучше, вот я и хочу извиниться перед вами и сказать спасибо за гостеприимство.
Фатиме было смешно, а вот старуха на самом деле не знала, чего ждать. Однако сообщение о телевизоре и проигрывателе изрядно подняло ее настроение и доверие к девушке. Правда, она подумала, что в следующий раз, когда это исчадие ада перегнет палку, кто-то отправиться на тот свет. Но хороших новостей было больше, чем плохих мыслей, так что старуха поблагодарила девушку, сказав, что не держит на нее зла и сама была не подарком, что все забыто, и она с благодарностью примет ее подарок. И с радостью выпроводит ее за калитку утром 6 числа и будет считать этот день едва ли не самым радостным в жизни, только это, конечно же, она не сказала вслух.
Вечером того же дня Фатима проснулась на закате, она легла днем передохнуть и незаметно уснула. В единственное маленькое окно ее комнаты падали косые оранжевые лучи, в углах уже царил сумрак. Фатима приоткрыла глаза, но не спешила вставать. Она любила закаты, любила даже больше, чем рассветы и всегда, глядя на последние лучи солнца, вспоминала взрослую сказку Экзюпери про одинокого маленького мальчика с  душой скитальца, каким и был этот человек. Эти воспоминания относились к ее прошлой жизни, к той части ее бытия, где она еще не пролила ни одной капли крови и верила в чудеса. Многое переменилось с тех пор, но не ее любовь к закатам.
Фатима не вставала с кровати, наблюдая за медленно угасающим днем, внутри царило совершенное спокойствие, наверное, впервые за те два месяца, которые она провела здесь. Так бывало всегда перед убийством, ее мозг очищался от ненужных переживаний и мыслей, приходил в равновесие. Ее черные глаза застыли, наблюдая за последним оранжевым лучиком, скользящим по стене, отчаянно цепляющимся за день и не желающим отправляться во тьму, уступая место ночи. В болезненном красно-желтом свете умирающего дня она казалась куклой, брошенной на кровати повзрослевшими детьми, она лежала совершенно неподвижно, даже глаза моргали намного реже, чем обычно, и только ритмично поднимающаяся и опускающаяся грудь выдавала присутствие жизни в ней. Но такая неподвижность была только оболочкой, внутри ее разума кипела деятельность – она прокручивала завтрашний день, составляла расписание смерти, мысленно проживая каждую минуту этого трудного дня. И она была довольна собой, хотя и предпочитала не хвалить себя, пока дело не сделано, но то, что она уже успела сделать, вполне тянуло на похвалу. А если мне все удастся завтра, подумала она, так я, пожалуй, смогу вписать свое имя в историю. А почему бы нет, она уже вошла в историю как самый неуловимый и засекреченный киллер, а лучшую рекламу делают довольные клиенты, так что после этого дела – если оно, конечно, получится – цена за ее услуги станет просто космической, а ее имя легендой.
Но она не остановится, хотя средства позволяли ей давно уже не работать, а после этого дела, не работать могли и ее внуки, но она твердо решила, что продолжит убивать. И даже не станет затягивать отпуск, будет отсиживаться ровно столько, сколько нужно для безопасности, а потом снова выберет себе работенку. А что потом, спросил внутренний голос. Новый заказ, ответила она. А потом, снова спросила голос, и снова она дала тот же ответ. Ну а потом? И так сотни раз, и где-то на сотом вопросе, она вдруг поняла, что не знает ответа. Дальше ничего. Дальше тьма.
Это были неприятные мысли, и они могли навредить ее работе, но отделаться от них не удавалось. Спроси себя: «кто я?» тысячи раз, пока не поймешь, что ты никто, что ты пустота, так говорили восточные мудрецы, о которых ей рассказывали в азиатской стране, когда она, будучи еще совсем девчонкой, бывала там по делам. Делала свои первые шаги в качестве наемной убийцы. И только теперь она начала понимать смысл этих слов, а тогда просто послушала и забыла, посчитав это еще одним местным чудачеством наподобие зеленого чая молоком и солью и пиал, из которых его пили. И вот прошло 6 лет, и ей не требуется тысяча вопросов, достаточно всего 50, чтобы ощутить пустоту, о которой говорили старики в далекой оставшейся лишь в легендах стране тысячи лет назад. Снова и снова спрашивала она себя «кто я?», глядя на сгущающиеся в комнате тени и не видя ничего, и снова приходил ответ, но за каждым простым ответом – я киллер, я женщина, я человек, я личность, я то, я другое – стояла пустота, и она хорошо это понимала.
 - Хватит! – шепотом прокричала Фатима, резко садясь на кровати и обхватывая голову руками, - хватит! Хватит!
Я не пустота, твердо сказала она себе, я не пустое место, и дальше будет жизнь, а какой она будет, зависит от меня и судьбы. Это помогло, голоса смолкли, но удаляясь, они тихо смеялись над ее глупостью, как бы говоря, что эти заявления ничего не стоят, потому что истины за ними нет. Но у нее не было времени и желания копаться в этой странной философии, тем более перед таким важным днем, поэтому она просто стерла эти мысли из головы, подключив к этому процессу всю свою могучую волю. И получилось, она снова ощутила себя самой собой, не привыкшей строить долгосрочных планов и не любящей заглядывать в будущее.
 Неподвижно, как статуя, она сидела на кровати, когда закат догорел, и звезды зажглись на темном безоблачном летнем небе. Она давно продумала до мелочей завтрашний день, на это много времени не ушло, но она еще долго не могла восстановить прежнее душевное равновесие. Так она и сидела, в полной темноте, неподвижно всматриваясь в пустоту, как будто искала в себе ответы на вопросы, заранее зная, что их нет.
В темноте по ее щекам текли слезы, она их не замечала, она боролась с пустотой, которая вырвалась на свободу из ее сознания и теперь стремительно пожирала все то, что Фатима привыкла считать ценным и весомым – ее работу, ее жизнь, ее прошлое и ее будущее. Она поняла, что у этой восточной методики есть два ключа: первый – не считай все слишком важным, не принимай близко к сердцу, потому что мир – иллюзия, а мы – пустота. И второе – найди то ценное, что позволит тебе отвоевать у вселенской пустоты свою маленькую крупицу жизни, ведь, что наша жизнь, как не борьба с хаосом и пустотой. Каждый как может заполняет свою жизнь, но главное - не насколько, а чем, подумала Фатима, сидя на кровати в полной темноте. И ее совсем не радовало то, что ее жизнь, несмотря на все яркие моменты, показалась ей пустой и не имеющей смысла.
Но разве любовь не имеет смысла, задалась вопросом она, не замечая летящих ночных часов, ведь верующие люди говорят: Бог есть любовь, а Бог не может быть ничем. Или может? Я совершенно запуталась, подумала Фатима, а иначе просто и быть не может – философия это громадный темный лабиринт, где до центра доходят лишь избранные единицы, те, чей свет разума настолько ослепительный, что может осветить им дорогу в этих темных запутанных коридорах  и не погаснуть на полпути. А вот тем, у кого вместо прожектора в мозгах свеча, лучше вообще туда не соваться, а то первый же сквозняк из сотен коридоров погасит этот хрупкий неуверенный свет и навсегда оставит тебя в темноте и недоумении. И тут же пришел второй вопрос: если предположить, что любовь, это единственное ценное в жизни…значит, Фатима бедна, как нищенка.
 - Ну все! Хватит! – прошептала Фатима, против воли вспоминая большие голубые глаза, в глубине их было так много тайн и загадок, как в океане.
Ответь, и я отстану, прошептал коварный голос в голове, дай честный ответ, и я уйду… на сегодня. Похоже, придется уступить, подумала девушка, заглядывая внутренним взором в самые потаенные глубины души и сердца (а может, душа и сердце – это одно и то же).
 - Да, - снова прошептала она, на этот раз, улыбаясь, - ты победил, может, это и не любовь в понимании поэтов, но уж точно не простая симпатия.
Комментариев из головы не последовало, видимо, настырный голос все же сдержал свое слово. Фатима ощутила двойную волну облегчения, во-первых, из-за пропавшего вдруг внутреннего голоса, который, если уж возникал откуда-то из загадочных глубин ее мозга, то доставал по полной программе. А во-вторых, и это даже приносило большее удовлетворение, она поняла, что ее жизнь и правда не совсем пуста. Может, что-то в ней неправильно, но она уж точно не может называться пустой. Потому что где-то эти удивительные голубые глаза сейчас смотрят на мир своим загадочным взглядом, и не важно, на какой мир, реальный или мир сновидений (а ведь сейчас была ночь, по крайней мере, в том часовом поясе, где находилась Фатима) они смотрят, главное то, что они видят. Где-то, может, далеко, а может, близко, шелковые черные волосы все так же блестят, а гибкое тело все так же источает силу и красоту. На этой не такой уж большой после технического прогресса планете человек по имени Ян сейчас тоже думает о чем-то, или мечтает, или видит сны. Вот это важно, а остальное – выбросить из головы и больше не думать. И Фатима с радостью последовала своему же совету.
Вздохнув, она наконец-то покинула темный лабиринт, в который случайно угодила. Покинула на ощупь, так и не дойдя до середины. Но все же выбралась, и это порадовало ее даже больше, чем светлеющее небо за окном. Рассвет. Начало нового дня, первого дня в жизни многих людей, последнего дня в жизни еще больших. И среди отбывающих на бесконечном вокзале жизни сегодня Фатима увидела многих из тех, с кем она провела два месяца в Ялте. Но среди всех, конечно же, выделялся посол.
Солнце бодро поднималось из-за гор, как будто спешило начать новый день, как будто прониклось возбуждением предстоящих событий, но вот Фатима была абсолютно спокойна. Возбуждение придет позже, она это знала, придет вместе с нетерпением и жаждой крови, но не сейчас. Сейчас она была абсолютно спокойна и даже несколько опустошена ночными раздумьями, предстоящий день помещался у нее в голове четким планом, а не набором эмоций, и, прежде всего, в этом плане значился легкий завтрак и здоровый сон.
 - Этим я сейчас и займусь, - зевая, проговорила она, последний раз выглядывая в окно. Босиком вышла в тихий и пустой дом, с аппетитом перекусила в блаженном одиночестве, так же бесшумно вернулась к себе в комнату и улеглась на постель.
- А теперь у нас по графику – крепкий сон и никаких сновидений.
Еще раз зевнув, она устроилась поудобнее, вытянувшись как кошка, и когда первые бледно-золотые лучи коснулись ее лица, она уже спала. И не видела никаких снов.