Побег из тьмы средневековья. Глава 4

                Глава 4.В монастыре снимайте маски
                Таир и Илона уже ожидали регистрации перед посадкой, когда Никита и Наташа, сдав вещи, подошли к ним.
- И как же вам позволили лететь вместе? После случившегося казуса-то? – саркастическим тоном поинтересовалась Илона.
- Нам не позволяли этого. Мы осмелились сбежать, - бесстрашно ответил бесстрашно ответил Никита. И сделал шаг вперед. Илона даже почувствовала к нему священный трепет. Но не могла не выпустить еще одну стрелу сарказма:
- Иногда смелость – это синоним глупости.
- А постоянно прятаться и жить в страхе – тоже не от великого ума, - не очень вежливо отозвался Никита.
- Довольно! Каждому – свое,  - остановил перепалку  Таир и похлопал друзей  по плечам. Началась регистрация.
В 5.30 самолет вылетел в Москву,  в 14.00 – из Москвы в Лондон.
       На следующий день самолет приземлился в аэропорту Хитроу  в  11 утра по местному времени. Путешественников уже ожидало такси – знаменитый британский жёлтый кэб.
Дорога до монастыря заняла чуть более часа -   таксист ехал не слишком быстро.
    Взору путников предстала огромная крепостная стена, сверху тёмно-коричневая, а у самой земли обрамленная зеленоватым налетом мха. Ров глубиной около  полутора метров окружал стену по всему периметру.  На дребезжащих тяжелых цепях был спущен мост, проходя по которому все четверо почему-то вздрагивали и норовили держаться за руки.
       За стеной стоял монастырь, выстроенный в готическом стиле.       С фасадной стороны имелся аккуратно постриженный газон и аллея из невысоких кустов вязов, а также – небольшой пруд, в котором плавали дикие утки, не боявшиеся жить с людьми.
        У пруда стоял отец Себастиан – он кормил уток крошками хлеба.
- Добрый день, многоуважаемые гости! – радостно поприветствовал он необычных посетителей. – Мы ждали вас целый месяц, и вот, наконец – вы здесь! Добро пожаловать в аббатство Святой Анны! Какое впечатление уже вызвала у вас наша скромная обитель?
- It’s the nice historical corner! – восторженно ответила Наташа, выговаривая каждое слово с видимым усилием, хотя и с правильным английским произношением.
- А что находится по ту сторону монастыря? – осведомился Никита.
- О, там просто подсобные помещения, - неохотно пояснил отец Себастиан, явно что-то скрывая. – Но при желании вы сможете посмотреть на них  во время прогулки после ужина.
- Вечно тебе надо болтать лишнее, Никита!  - сердито зашипела Илона, когда они проходили внутрь. – Смотри, как смутил человека!
- Здесь какой-то подвох. Я должен его найти! – жарким шепотом ответил Никита.
- Тебе всегда и во всем мерещатся подвохи! – обиделась Илона. А Таир и Наташа не участвовали в препираниях. Они рассматривали внутреннее убранство монастыря с любопытством, присущим маленьким детям. В центре фойе представляло собой просторную круглую площадку, на которой можно было бы даже проводить собрания. Вправо и влево от этой площадки уходили лестницы, ведущие в кельи монахов  и в хостел для туристов.
   Но имелось нечто, что смущало всех четверых. Нет, не длинные узкие коридоры, расходившиеся в право и в лево от фойе,  и не серые стены, на которых сквозь налет времени виднелись древние фрески, и даже не таинственные звуки чтения католического катехизиса на латыни. На полу, прямо по центру фойе  была изображена огромная фигура – ромб, от которого отходили в разные стороны длинные чёрные стрелы. Даже самые юные из компании, Таир и Наташа, взирали на это с недоумением, но предпочитали выглядеть наивными.
- Отец Себастиан, а что означает это изображение? – вежливо поинтересовался Таир.
- Это изображение оставлено в память о некогда живших здесь иезуитах – чтобы мы не следовали их диким нравам, - назидательно ответил отец Себастиан, сложив руки в мольбе и возведя глаза к небу.
«Ну-ну», - подумал про себя Никита и сфотографировал всевидящее око на телефон. Наташа за столь смелый поступок посмотрела на брата как на героя. Таир удивился, а Илона покрутила пальцем у виска.
     Вечером Илона и Таир решили совершить прогулку во круг крепостной стены. Вдоволь налюбовавшись особыми голубыми розами и дикорастущими кустами жимолости по краям рва, они вернулись на территорию монастыря. И стали кормить уток вместе с отцом Себастианом.
Никита и Наташа гуляли вдоль вязовой аллеи, держась за руки.
- Я чувствую себя среди этих средневековых элементов, как в сказке, - мечтательно проговорила она. – А ты?
- Слишком много неопределенностей. Больше похоже на триллер, - мрачновато ответил он. – Всевидящее око, которое жаль демонтировать, подсобные помещения, которые нельзя смотреть…

- А давай сейчас пойдем и посмотрим? – с озорным видом предложила Наташа.
- Давай, - снисходительно согласился Никита, некрепко сжимая в своей руке руку этого большого ребенка. И они стремительно пошли, собираясь завернуть за угол.
    Однако отец Себастиан не напрасно знал русский язык. И он прекрасно слышал этот разговор. Он окликнул брата и сестру, и поманил их рукой.
  С огорчением в душе и на лице приняв факт первого разоблачения, влюбленные подчинились.
- Я, собственно, для чего вас позвал… - начал свою речь католический священник. – Я демонстрировал вашим друзьям наглядный урок Божией милости. Покажу его и вам. Мы не должны быть стяжателями и требовать чего-либо от Господа. Милостивый Бог и сам даст нам по нуждам нашим. – С этими  словами он бросил в пруд целую горсть крошек. И к ним подплыла небольшая стая уток.
- Этот отец Себастиан не такой уж и плохой, как ты его представляешь, - смешливо заметила Наташа, когда они шли по коридору хостела. – И по Библии хорошо говорит.
    Необходимо было провести ликбез. Никита остановился и придержал за руку вечно убегающую Наташу.
- Во-первых, отец Себастиан говорит не по Библии, а по католическому своду законов, называемому Катехизис. Известно, что еще в раннем средневековье монашеские ордены внесли изменения в Библию, не желая отравлять жизнь себе любимым, но придумав непосильное бремя простым людям. Во-вторых, то, что он толковал нам у пруда – это просто пыль в глаза.
   Наташа отвернулась, чувствуя себя неловко. А Никита вновь продемонстрировал свою эрудицию:
- Как говорил Мартин Лютер: «Священное Писание нельзя проповедовать так, чтобы не обидеть и не смутить кого-нибудь».
- Получается, слова и поступки отца Себастиана – это правда, скрывающая ложь? – тихо проговорила Наташа модную фразу, услышанную где-то по телевизору.
    Кнута было достаточно. Пора бы и пряник применить. Никита улыбнулся Наташе и легонько поцеловал ее в щеку.
    Навстречу им шел стремительной походкой брат Вальтер. В руках он держал небольшой прозрачный кейс.
- Что это, брат Вальтер? – поинтересовался Никита.
- Это некоторые дополнительные материалы для моего выступления на завтрашней сессии.
- А кто автор этих материалов?
- Елена Уайт. Я соглашаюсь только с её толкованием Священного Писания.
- А что будет обсуждаться на семинаре? -  полюбопытствовала Наташа.
- То же, что обсуждалось на встрече в вашем городе: вероятность объединения всего мирового христианства под всевидящим оком папства. Но теперь сыграют не только на святынях. В людях будут взращивать чувство вины,  - пояснил брат Вальтер, не скрывая волнения. – Готовьтесь, Никита, - он хорошо запомнил имя настойчивого юноши. – Завтра будет трудный бой. Вам понадобятся железные аргументы. Почерпнуть их вы сможете в Евангелие от Матфея и Иоанна.
     Вечером Никита тщательно готовился к выступлению: перечитывал доклад, читал Евангелие от Матфея и Иоанна. Наташе было велено в это время смотреть фильм «Лютер» - в качестве наглядного пособия. Когда же показали эпизод восхождения Лютера и прочих прихожан по Лестнице Пилата с молитвой на каждой ступеньке, Наташа все-таки не удержалась и, недоумевая, спросила:
- Получается, в то время католическая церковь – а может, и православная тоже – сами были по шею в греховности? А протестантов уничтожали за то, что те их обличали?
Никита оставил работу, сел на кровать рядом с Наташей, чтобы преподать ей еще один урок.
-  В течение двенадцати столетий после Рождества и Вознесения Иисуса Христа истинные его последователи были подвержены гонениям со стороны язычников. Да и со стороны фарисеев. И те, и другие сражались, якобы, за веру своих отцов. Разница лишь в том, что у первых имелись божества, олицетворявшие земные похоти и потребности, а вторые были намертво уверены (единицы из высших; в основном, низшие слои; в большинстве высшие скорее убеждали других), что человек приходит на землю исключительно, чтобы страдать. А благополучие загробной жизни напрямую зависит от того, насколько достойно отдельно взятый индивид пройдет плотские испытания. 
     А ведь вера их отцов крепилась не на этом, а на простых десяти заповедях и наипростейшем совете апостола Иоанна: «Бог есть любовь…»
        Понятно, почему Христос и его ранние последователи вызвали на себя гнев и фарисеев и язычников. Первые боялись, что народ «не будет уважать старцев», а вторые – что народ станет решать все свои насущные проблемы с помощью одного-единственного Бога, Которого, к тому же, в течение 33 земных лет можно было запросто увидеть и потрогать.
     Тут же в контраст вырисовываются сразу два примера – те же фарисеи с язычниками и средневековые паписты.
      Немудрено, что Константин Великий, как тайный, а потом и явный сторонник христианства, и будучи измотан кровавыми распрями, решил отделаться от этой проблемы поскорее. Однако же, как то часто бывает, быстро приходит на ум решение, да не скоро уходи проблема. А то и вовсе не уходит. В случае христианства она (проблема) лишь более усугубилась.
      Легализовав христианскую веру, византийский император, безусловно, совершил благороднейший поступок. Но от смелого подвига до ошибки – всего лишь один шаг. Ничтоже сумняшеся Константин отдал приказ крестить все население.
    Даже если царский приказ был отдан в жёсткой форме, нет никакой гарантии, что выполнен он будет беспрекословно. Гарантия в подобных случаях будет возможна только через две тысячи лет, когда за дело возьмётся дедушка Сталин, следивший даже за шёпотом и использовавший в расследовании сплетни.
        В своих благих намерениях Константин не смог понять, что церковь в своем определении – абсолютно чистая и не потерпит даже «мелких микробов» в олицетворении единичных грешников, а Сатана рад стараться и засылать последних, поскольку, как опытный, с многовековым стажем, «врачеватель души», он знает, что даже одна зараженная клетка может привести к опухоли!
            Переполняемый чувствами и мыслями, Никита не мог усидеть на месте, и все время ходил кругами по комнате.
           Наташа слушала этот монолог, боясь шелохнуться и приоткрыв рот от удивления. Все её представления о вере и религии оказались перевернуты! Она в течение своих двадцати пяти лет верила  в религиозную мешанину, а истина была так близка  и так доступна!
       Понимая, что перестарался, Никита вновь сел на кровать рядом с Наташей, ласково обнял ее и поцеловал в темя.
- Таш,  может, посмотрим Sweet November, чтобы расслабиться? Хватит на сегодня богословием заниматься, – с улыбкой предложил он.
- Давай! – с детским восторгом согласилась она. И поудобнее устроилась у него на коленях.
          Послышался негромкий стук в дверь и в номер вошел брат Вальтер. Ему не составило труда догадаться, в каких на самом деле отношениях состоят «брат и сестра». Однако он не стал высказывать упреков.
- Добрый вечер, мои друзья.  Неплохо ли устроились? – деликатно спросил он.
- Все в порядке, брат Вальтер, - поблагодарил Никита
-Вы готовы к завтрашнему разговору?
- Кажется, готов, - ответил Никита.
- Рад за вас. Но обязательно прочитайте на ночь псалмы 37, 95, 105 и 118! Бог помогает тогда, когда вы просите его о помощи! – наставительно порекомендовал брат Вальтер. – Доброй вам ночи.
- Good night, - ответила Наташа, желая похвастаться своим английским. И незаметно показала язык Никите, который шутливо пригрозил ей пальцем.
    Через некоторое время в комнату вошел отец Амвросий. Он застал пару за тем, что они собирались совместно принимать ванну. Никита уже нежился в густой пене, а Наташа, тяжело дыша, набиралась храбрости, чтобы присоединиться к нему. Двери закрыть они не потрудились.
- И вы же представились братом и сестрой! – только и смог произнести отец Амвросий сорванным голосом.
- Но мы – сводные брат и сестра! – тщетно оправдывался Никита. Пожилой священник не стал слушать.  И поспешил удалиться, чтобы не видеть виноватых глаз и пылающих от стыда щек. И лишь за дверью он сложил на груди руки, обратил глаза к небу и взмолился: «Господи, помоги этому отступнику вернуться к истинной вере!»
     Потом отец Амвросий заглянул к Илоне и застал ее за тем, что она объясняла Таиру значение праздника Покрова Святой Богородицы. «Запомни, Таир. Когда русские люди, утомленные войной, обратись к своей Заступнице, она услышала их, и накрыла город покрывалом».
- Это весьма похвально, мое дитя, что вы называете Богородицу заступницей, - православный священник похвалил Илону. Кто же, кроме нее, попросит за нас перед Богом в судный день? И в этом виден смысл слов апостола Иоанна «Бог есть любовь». А очередным доказательствому тому являются истории Петра и Февронии, Людмилы и Боривоя. Подумайте над этими словами перед завтрашним выступлением. А еще, не забывайте про нательный крестик, - подметил отец Амвросий, видя то, что крестик Илоны лежал на прикроватном столике. – Он всегда должен находиться при вас – в освидетельствование вашей принадлежности к христианству.
-Только имейте в виду, относиться вы должны к нему не как талисману, а как к Кресту Господню, - учтиво подтвердил отец Себастиан, входя в номер на кончиках пальцев. – Все реликвии хранят в себе энергию того святого, который ими обладал.
- А что касается нательного креста – он не позволяет нам забывать об искупительной жертве Иисуса Христа, - сказал отец Амвросий. А перед уходом он напомнил:
- Я уже цитировал, дети мои, слова апостола Иоанна «Бог есть любовь». Дарите эту Божию бескорыстную любовь окружающим – и Господь полюбит вас еще сильнее и простит ваши грехи.
     Но отец Себастиан также призывал не забывать о страхе Божьем, потому что в последнее время люди стали слишком закоренелыми в своих прегрешениях и слишком самоуверенными в осознании собственной праведности.
          Потом последний решил в свою очередь навестить Никиту и Наташу. Ему довелось уже лицезреть картину маслом. Они вместе лежали в ванне, нежно и в то же время распутно прикасаясь друг к другу. Они так и не заперли дверь в номер после ухода православного священника, наивно полагая, что больше гостей не будет. Эх, Никита! Где же твоя предусмотрительность! Опять вмешалась песня Канцлер Ги:
                «…Разум, верно, утонул в дурной крови…»
- Картина Репина «Приплыли»! – восторженно воскликнул отец Себастиан, потирая в предвкушении руки.
- Нет. Это картина Соловьёва «Монахи. Не туда заехали»! – отважно парировал Никита.
- И как вы теперь выкрутитесь, доблестный защитник Евангелия, а? – ушлый католик весьма красочно изобразил телеведущего.
- Но ведь Авраам и Сара тоже представились братом и сестрой, когда приехали в Египет! – возразил Никита.
- Они боялись покушений со стороны египтян. А вам-то чего бояться? Тем более – в Божьем доме!
- А может, именно в вашем дом и нет никакого   Бога! – с вызовом сказал молодой протестант.
- На этот вопрос ответит завтрашний семинар! – немедленно ответил опытный католик. И демонстративно звучно хлопнул дверью.
- Кит, а может, нам с тобой не стоило торопиться? – забеспокоилась Наташа. -  Если то, что он сказал – не пустые слова…. – она была готова заплакать.
- Мы, конечно, согрешили.  Особенно я,  - с горечью признал Никита. – Но видит Бог, я решился на грех не для угождения своей плоти, но чтобы привлечь внимание общественности к этому месту.