Спасский район. Глава 2

    Имя «уродец» присудили дому с самого начала его существования, несмотря присущий зданию колорит. В первые дни оно действительно могло именоваться произведением архитектурного искусства, но всё же достаточно скромным. Его кремовые стены  походили на кожу аристократки, ухоженную и нежную. Ни трещины, ни пятна — ничто не оскверняло чистоты неподвижных бетонных станов, тихо возвышающимися над кустами алых рос, бутоны которых ярко полыхали в зеленой листве. Цветы были не только у подножий постройки — они благоухали на аккуратно выстриженных газонов, по бокам от  асфальтированных дорожек, под огромными, точно дворцовыми, окнами и даже вдоль невысокого резного заборчика цвета угля, окружавшего всю территорию комплекса. Вокруг царило сладостное спокойствие, и прогулки в таком райском уголке обязаны были приносить полнейшее душевное равновесие после тяжелого трудового дня.
    Увы, красота не может просуществовать долгое время, покуда живут на свете её завистники. Беспощадные обитатели Спасского тихо, как кошки в ночи, обезображивали каждый уголок дома. Кто-то разбил окно, другое, кто-то написал парочку бранных слов на некогда девственной стене, а кто-то и вовсе с большой прытью пробежался по цветам, сравняв их с землей. Все пакости совершались как бы невзначай, будто так было предрешено судьбой, и не нашлось богатыря, осмелившегося свергнуть иго татарское с земли Русской. Люди просто молча наблюдали за происходящим, и осознавая, что «уродец» начинает соответствовать своему имени, внутренне торжествовали.
    Недавно прекрасное пятиэтажное сооружение стало в разы хуже всех других домов, не видавших ремонта или хотя бы уборки долгие-долгие годы. Что касается его обитателей, офисных планктонов, то им оставалось лишь молча проживать в квартирах, обособившись от внешнего мира. Являясь людьми более городскими, чем все воинственные спассцы, они не были способны понять ненависти к обычному дому, который представлял из себя неодушевленный предмет, не способный навредить никому, даже самому лихому злодею.
    Однако случилось то, что должно было произойти: между новоприбывшими, не отличающимися особым рвением к прениям, и местными жителями разгорелся такой огромный костер, через который не отважился бы перепрыгнуть никто, даже в праздник Ивана Купала. Каждая из сторон ненавидела другую на расстоянии, издалека, и не желала вступать ни в конфликты, ни в мирные переговоры. Все действовали бессловесно, но чем тише становилось на горизонте, тем сильнее натягивались струны особых музыкальных инструментов, называемых в народе «нервами».