Спасский район. Глава 7

    Петя Канзас стоял у входа в офис, и на душе у него не было ни единого камня. Грязный,  с ушибленными коленками, натертыми пятками, уставший физически, но не морально, с порванным портфелем и треснутым телефоном, он больше походил на школьника, вернувшегося домой после окончания уроков. И, действительно, Петя вышел из стен некого здания, но называлось оно не «школа», а «прежняя жизнь». Где-то в прошлом осталась апатичность, далеко затерялось былое безразличие, а желание забыться сменилось жаждой похода на пристань. В его глазах горел не просто огонек, а тот самый прожектор Собачкиной, способный ослепить всякого, кто посмотрит на него. «Сумасшедший!» - подумал кто-то, проходя мимо Пети, и будет прав, ведь такой энергии давно не было в сознании мужчины.
    Его грудь вздымалась выше гор, ноздри раздувались, подобно парусам, а под редкими усами с каждым мгновением расширялась улыбка - настолько редкое событие, что всякий знакомый Пети потерял бы дар речи, увидев на его лице это явление. «Я справлюсь со всеми делами, а потом выскажусь обо всём, что думаю!» - подумал самоуверенно Канзас, чуть не подскакивая, вошёл в огромную стеклянную дверь, открывающую проход в мир малого и большого бизнеса.
    Несмотря на воскресенье (тянулась уже вторая половина дня), в зале сидела угрюмая секретарша и лениво печатала что-то, едва смотря на клавиатуру. Она не удостоила взглядом вошедшего, поэтому не оценила по достоинству его радикального преображения. «Он у себя,» - лишь вылетело из уст девушки, а затем она снова повесила амбарный замок на свои тонкие губы. «У себя! А я вот не в себе!» - глупо пошутил Петя у себя в мыслях и направился прямиком в кабинет начальника, надеясь на хоть какую-то реакцию. Его волновало мнение  Тараса Михайловича, и он хотел наконец-то стать кем-то более значимым, чем услужливая собачка. В тот момент он ассоциировал себя с коброй, которая долгие годы танцевала под дудку индуса, а затем всё же решила прокусить тому шею и уползти восвояси.
   - По вашему указанию прибыл! - заорал Петя, резко появившись в дверном проёме кабинета шефа. Он артистично раскинул руки, будто бы ожидая аплодисментов и криков «На бис!», и с  неподдельной живостью стал оценивать обстановку. Посередине кабинета стоял пухлый мужчина, сам Тарас Михайлович, с подвёрнутыми штанинами и тряпкой в руках, а вокруг была вода, не уступавшая в своей загрязненности волнам водохранилища. Обескураженный драматичностью подчиненного, начальник смотрел на него с разинутым ртом и, возможно, думал: «Это кто?», а потом оправился, улыбнулся самой мерзкой жабьей улыбкой, показав всему миру свои пять подбородков и ехидно проговорил:
   - Петр, ты бы ещё ночью пришёл, а то, знаешь, у меня дел других нет, кроме как в свой выходной заниматься уборкой.
   - И я шёл три километра пешком ради этого?! - грозно заговорил наш герой, начиная с самого начала разговора метать молнии из глаз. Одна из них попала в шефа.
   - Никто тебя не просил пешком идти, нынче автобусов много... Да и что так ругаться? Я, между прочим, тебе не какой-то сослуживец, можно и уважение проявить, да и по летам... Вот тебе сколько лет, а?
   - Не заговаривайте мне зубы, пожалуйста!
   - Не заводись, не заводись, а то знаешь, что обычно из конфликтов выходит, - Тарас Михайлович как-то сконфузился, втянул голову в плечи и, подобно провинившемуся бульдогу, исподлобья смотрел на собеседника. И не скажешь сразу, кто из этих двух занимает место руководителя: пылающий Петя или съежившийся Тарас.
   - Оценив ситуацию, - начал свою речь Петр Канзас, - и сопоставив имеющиеся факты, я, Тарас Михайлович, решил, что покидаю Ваш офис! - не стараясь получить ответ, он продолжал. - Я не планировал совершить это прямо сейчас, но Вы меня попусту оскорбили! Мне казалось, что людей тревожат по выходным лишь в случае настоящей беды, а Вы, неизвестно зачем придя в офис в воскресенье устроили тут потом, и вместо того, чтобы вызвать уборщиц или кого-то более подходящего, заставили меня отбросить все дела и помчаться прямиком к Вашей милости! И не смотрите на меня так, я действительно был.... занят... Мне не совестно ругаться, не стыдно говорить правду! Я сыт по горло вашими «поручениями», мне надоело выполнять всю грязную работу! И убирать Ваше захолустье я не намерен! Всего доброго, заявление об уходе вы найдете у Тани! - и на этой ноте Петя вышел, хлопнув дверью так, что затряслись стены, спустился в фойе, написал документ об уходе и чинно, выполнив своё дело жизни отправился домой, всё так же пешком.
   «И не поймет меня никто так хорошо, как тишина природы, - думал Петя, неспешно шагая по уже знакомому мосту. - Да, она уже не так, что прежде, не так чиста, не так безмятежна, отчасти осквернена... Но как же мне помочь ей? Как выразить свою любовь в ответ на её заботу?»
    Петя остановился перед фантиком, лежавшем на земле, поднял его и задумался.  Вдруг  на него снизошло озарение, и, встрепенувшись, он побежал по мостовой, опьяненный своими мыслями. Теперь это были не тяжкие думы, наводящие лишь на уныние и вводящие в апатию, а нечто, подталкивающее вперед и заставляющее действовать, - у Пети был план!