Дедушка. Глава 23. Отъезд в колледж

В течение, приблизительно, года дедушка со мной говорил не как дедушка с маленьким внуком, но как мужчина с мужчиной. И это мне нравилось. Дедушка особенно был счастлив, видя меня весёлым, и мои приступы сумасшедшего смеха его не сердили.Из всех моих товарищей он всегда любил больше других Камю именно за то, что Камю был всегда очень весёлым. Когда было решено, что я буду изучать риторику и философию в колледже Шатору, мы пошли с ним прогуляться по берегу реки, мимо мест, которые, он знал, я любил больше всех. Он хотел, чтобы очарование знакомого пейзажа осталось в моей памяти вместе с его словами, адресованными мне:
- Ты помнишь, - спросил он, - что я тебе рассказывал о моём дедушке и о его семи сыновьях?
- Да, дедушка.
- Он мог бы их оставить подле себя, но - родина прежде всего, помни об этом. Мой дедушка послал своих сыновей на смерть, я тебя посылаю на труд.

В прекрасное октябрьское утро я уезжал в Шатору, один, как мужчина: провожают только детей-несмышлёнышей. Когда я закончил свои последние приготовления, дедушка вошёл ко мне. Он был чисто выбрит, он очень тщательно позаботился о своём туалете, словно желая показать, что отъезд не жалостливая вещь, как часто говорят об этом.
- Если ты готов, я полагаю, тебе надо спуститься позавтракать. Бригитта подавала молча. На этот раз она превзошла себя. Я подумал, что не смогу съесть и ложки. Дедушка, чтобы меня не смущать, подошёл к окну.
- Иней появился, - сказал он, - листья на грушах начинают опадать. Бригитта бросила рассеянный взгляд на окно и снова повернулась к столу.
- Не хочешь - не ешь, - тихо сказала она. - Я приготовила свёрток, поешь по дороге.
Она обратилась ко мне на "ты", как прежде, не заметив этого. Я кивнул, и она быстро унесла мою тарелку. Потом принесла кофе и сказала, наливая:
- Осторожно, он горячий.
Она отвернулась к окну, вероятно, посмотреть, как падают листья груш.
- Вот господин Лезюер идёт, - сказала она, - отходя от окна, и поспешила освободить стул, на котором лежало её вязанье. Почти тотчас вошёл господин Лезюер.
- Здравствуйте все! - сказал он весело. - Знаете, а сегодня утром подморозило. Представьте себе, что мои груши...
- Как наши, - сказал дедушка, - листья падают дюжинами с каждой ветки.
И он повернулся к окну, за ним последовал и господин Лезюер.
- Я слышу лязг железа дилижанса, - сказал господин Лезюер, - я думаю, пора идти.
Дедушка и господин Лезюер были уже на пороге, я поспешил к ним со свёртком, который приготовила Бригитта. Дедушка и господин Лезюер тихонько шли по дороге. Господин Лезюер с живостью говорил и много жестикулировал, чтобы  занять дедушку. Я бегом догнал их и пошёл рядом с дедушкой.
- Листья с тополей тоже падают, - сказал господин Лезюер. И дедушка ответил машинально:
- Правда, они тоже падают.
- Ну вот, подведём итоги, - весело сказал господин Лезюер, обращаясь ко мне. - Ты начнёшь с приветствия нашего друга Ленормана. Понял?
- Да, учитель.
- Ты расскажешь мне о директоре колледжа и о преподавателях, которые были
там в моё время. Ты обещаешь?
- Да, учитель, я вам это обещаю.
- Ты напишешь дедушке завтра утром. Мне ты напишешь два слова, когда раздадут места первого сочинения.
- Поспешим! - крикнул охрипшим голосом кондуктор дилижанса. - Сколько мест? - спросил он нас, видя, что мы подходим к экипажу, и вытащил из кармана подорожную.
- Одно, - сказал дедушка сдавленным голосом.
- Хорошо, поторопитесь, мы уже опаздываем.
- Это не я уезжаю, это мой внук.
Кондуктор хмуро взглянул на меня, потом его лицо просветлело:
- Мой мальчик, у тебя одно место внутри, но ты проворный и прекрасно одетый, как я вижу, и я уверен, что ты предпочтёшь подняться на империал. Дело в том, что на твоём месте пока едет один старый господин.
Поскольку я уезжал, "как мужчина", я подумал, что имею право принять решение "как мужчина", не советуясь с дедушкой. Господин, на которого указал кондуктор, был почти одного возраста с моим дедушкой. И я ответил:
- Я бы хотел подняться на империал.
- Ты хороший мальчик, - сказал кондуктор. - Улажено, - добавил он, повернувшись к старому господину, - вы можете остаться внутри.
Я быстро взобрался на империал.
- Ну всё, что ли? - спросил кондуктор и бросил мне на колени элегантное дорожное покрывало:
- Это старый господин послал тебе, чтобы не замёрзнуть! Балуют же тебя!
Лошади пустились вскачь. Я не успел сказать "До свиданья" дедушке. Камю также проводил меня. Он снял шляпу и помахал ею. Я сделал то же самое.

У меня были два соседа по империалу: господин лет сорока и учащийся колледжа лет девяти или десяти. Господин, должно быть, был военный. Покорность судьбе, казалось, составляла основу его характера, хотя взгляды его были исполнены суровости, а чудовищные усы закрывали подбородок словно шторой, и выправка его была такой прямой, и такой затянутый он был ремнём, что я не понимал, как он мог дышать. Учащийся колледжа был его сын. Этот толстощёкий пухлый мальчик сердился, что возвращается в колледж.И,чтобы отомстить, он подвергал жестокому испытанию терпение и безропотность отца.
- Я не хочу возвращаться в колледж!
- Адольф, я скажу твоей маме, что ты не слушаешься.
- Как хорошо! Я напишу, что ты рассердился, ты знаешь, мама не велит тебе сердиться на меня!
Каков бы ни был предмет ссоры, Адольф всегда имел последнее слово, а мужчина с пышными усами всегда смирялся. А я в своём углу думал о знакомом маленьком мальчике, который в своё время был также неразумен и упрям, как Адольф. Но этот маленький мальчик имел счастье быть воспитанным своим дедушкой.


                ***