Убить Коха... Глава-31. И вновь фортуна...

 
Читаем рапорт:

"Я вполне отдаю себе отчет в том, что очень вероятна возможность моей гибели при выполнении заданий разведки, но смело пойду на дело...".

То есть, он допускал возможность своей гибели, на войне как на войне, но в ипостаси разведчика, а не ликвидатора.

Более того, он открыто говорит, что с оружием не в ладах, да и не его это профиль.

Читаем:

"... я знаю в совершенстве язык этих зверей, их повадку, характер, привычки, образ жизни.
Я специализировался на этого зверя. В моих руках сильное и страшное для врага оружие, гораздо серьезнее огнестрельного".

            ГОРАЗДО СЕРЬЁЗНЕЕ ОГНЕСТРЕЛЬНОГО - откровеннее не скажешь.

В глубине души, Кузнецов лелеял надежду, что в лихую годину, его прошлое
отойдёт на задний план, а если повезёт и он сумеет достойно выйти из пекла
войны, то уже никто, не посмеет его обвинить в контрреволюционной
троцкистской деятельности.

Так думал, и всё ещё надеялся Ника Кузнецов, замешкавшийся у распахнутой двери в генеральский кабинет.

Через тридцать минут,  огромная дубовая дверь, бесшумно захлопнулась за его спиной, а вместе с ней и дверцы душегубки, в которую он когда-то загонял других.

Кузнецов, человек далеко не глупый, понял, что приговор за КРТД (контрреволюционная Троцкистская деятельность), выносимый врагам советского народа, в коих он всё ещё числился, подписан.

И по иронии судьбы будет приведен в исполнение не "чистыми руками" чекистов, а молодчиками из личной охраны гауляйтора Украины Эриха Коха.

Николай Иванович, надо отдать ему должное, сумел побороть, внезапно охвативший его, липкий страх смерти: кошмары пыток, в подвалах свердловского НКВД, его больше не мучили.

Хладнокровие и выдержка, наверняка, были присущи этому человеку, так же, как и способность скрывать истинное состояние души за пафосом и верноподданнической мишурой своих рапортов.

И, если мы отбросим всю эту чушь, весь рапорт уложиться в несколько строчек.

Несколько строчек, в которых вся сермяжная правда о том, какая неразбериха и паника творилась в недрах НКВД c началом войны, руководство которого до середины 42 года, так и не сумело овладеть сложившейся ситуацией, и бросало все свои силы на выполнение сиюминутных задач.

Несколько строчек, в которых вся правда о том, что на самом деле происходило c Кузнецовым в те, уже далекие от нас времена, правда, которую Вы не найдёте во всех, вместе взятых книгах, написанных о нём:

" В первые же дни после нападения гитлеровских армий на нашу страну мною был подан рапорт на имя моего непосредственного начальника с просьбой об использовании меня в активной борьбе против германского фашизма на фронте или в тылу... германских войск.

Меня решили тогда временно направить под видом германского солдата в лагерь германских военнопленных для несения службы разведки.

Мне была дана подготовка под руководством соответствующего лица из военной разведки.

Эта подготовка дала мне элементарные знания и сведения о германской армии.

16 октября 1941 г. этот план был отменен и мне было сообщено об оставлении меня в Москве на случай оккупации столицы германской армией.

В начале 1942 года мне сообщили, что перспектива переброски меня к немцам стала снова актуальной.

Для этой цели мне дали элементарную подготовку биографического характера.

Однако осуществления этого плана до сих пор по неизвестным мне причинам не произошло.

Таким образом, прошел год без нескольких дней с того времени, как я нахожусь на полном содержании советской разведки и не приношу никакой пользы, находясь в состоянии вынужденной консервации и полного бездействия, ожидая приказа".

"Ожидая приказа", только вот какого?

Об отправке на фронт,

в тыл врага,

или,

в ГУЛАГ?

И здесь, Кузнецову опять улыбнулась фортуна.

Его кураторами были полковник и два генерала, а не какая-то лейтенанто-майорская мелюзга.

Зам. начальника управления контрразведки НКВД СССР, генерал-лейтенант Л. Ф. Рахлин:

"... мы оформили Кузнецова как особо засекреченного спецагента с окладом по ставке кадрового оперуполномоченного центрального аппарата.
Случай почти уникальный в нашей практике, я, во всяком случае, такого второго не припоминаю"

И два генерала, и их непосредственный начальник Петр Васильевич Федотов, возглавлявший контрразведку СССР, прекрасно понимали, что в это тяжелейшее для страны время, поднимать вопрос об отправке Кузнецова в места не столь отдалённые, равносильно подписанию смертного приговора самим себе.

Судите сами, получается, что в течение трёх лет, они пользовались услугами троцкиста-контрреволюционера, не поставив в известность высшее руководство наркомата внутренних дел СССР.

Ничего другого не оставалось, как запереть его в казённой квартире и ждать удобного случая.

Вот отсюда и год вынужденной консервации, и полного бездействия.

Естественно, что при таком положении дел, ни, а какой подготовке к работе в тылу врага и речи быть не могло.

А, всё, что написано о Кузнецове в многочисленных книгах и, в воспоминаниях людей, хоть как-то, соприкасавшихся с ним о его, как бы тщательной подготовке к предстоящему заданию, написано по одному чекистко-пропагандистскому трафарету, придуманным Д. Н. Медведевым, при молчаливом одобрении  начальника 4-го управления НКВД СССР Павла Судоплатова.

И по сей день, непосредственные участники тех событий в различных вариациях повторяют всё то, что когда-то написал их бывший командир, словно боясь нарушить какое-то табу, по гроб жизни связавшего круговой порукой весь личный состав диверсионного отряда "Победители".

Видимо, разведывательная работа, была лишь прикрытием основной, совсем не романтической и далеко, не лицеприглядной деятельности этого отряда.

                Вот в этом, нам и предстоит разобраться.