Эх, дороги...

Эх, дороги!
Зной да песок.
Холодок тревоги –
Спутник твой, дружок.
Автор
 
Однако не экзотика, а романтика открытий и приключений заложена в геном челове-ка. Именно это толкнуло меня «броситься» в омут рискованного путешествия на автомобиле через всю Центральную Африку от реки Конго через экватор до озера Чад в пустыне Сахара, чтобы только своими глазами увидеть это чудо дерево, свою мечту, баобаб, посмотреть на тростниковую (папирусную) лодку (ее прототип) Тура Хейердала, норвежского ученого и путешественника, на которой он пересек Атлантический океан из Европы в Америку в шестидесятых годах прошлого века.
Прежде чем отправиться в это «путешествие», тщательно проштудировал записки французского колонизатора и миссионера, офицера французской армии Лами, который в середине девятнадцатого века пешком с носильщиками африканцами прошел этим путем и пересек экватор с юга на север Африки. Правда, у меня было преимущество: я жил уже в двадцатом веке и «шагал» на автомобиле. Всё, что случилось со мной во время этого «путешествия» (дважды), которое могло стоить мне жизни (не преувеличиваю), осталось навсегда в сердце, о чём я расскажу ниже. Поверьте - это не «сказка»!
Итак, когда я достиг своей цели, передо мной раскинулась необыкновенная картина, «наполненная» той таинственной экзотикой, о которой извечно бредит профессиональный путешественник (и мечтатель): среди горячих песков пустыни Сахара лежала круглая, наполненная водой чаша озера Чад, обрамленная по берегам зарослями тростника (папируса). Таким я увидел позднее этот удивительный водоем, остаток гигантского доисторического моря, с высоты птичьего полета.
В первую очередь я направился к человеческому жилью, к хижине рыбака-аборигена, сделанной из матов, «сотканных» из этого самого тростника, заросли которого закрывали нам всю панораму озера. После знакомства и соответствующих вопросов, и объяснений, он повел меня к озеру. Идти пришлось долго, потому что его хижина была расположена далеко от берега озера (во время сезона дождей уровень воды в озере поднимается и затапливает низмен-ные берега) среди зелени хлебов. О, боже! К моему немалому удивлению, среди желтых песков пустыни раскинулись зеленые поля пшеницы. Дело в том, что озеро Чад, остаток доисторического моря, постепенно высыхает, и пространство водной глади сокращается, как шагреневая кожа, оставляя после себя на больших площадях слой плодородного ила. И вот на этой черной земле (польдерах) африканцы выращивают овощи и зерновые культуры.
Мы, наконец, по тропинке, которая была проложена в зарослях тростника, подошли к воде. И вдруг из зарослей папируса «вынырнула» лодка, сделанная, вернее, связанная из пучков тростника. Я не поверил своим глазам: передо мною была в миниатюре «Ра», знаменитая тростниковая лодка (многократно увеличенная) Тура Хейердала, норвежского путешественника и исследователя, неисправимого романтика. Я первым из журналистов увидел и написал об этом не потопляемом средстве передвижения по воде прототип «Ра» на её родине, на котором африканцы плавают уже многие столетия (См. фото). Здесь Хейердал и нашел мастеров «судостроителей», которые «построили» (связали) его знаменитую «Ра», на которой он пересек Атлантический океан с интернациональной командой, членом которой был россиянин Юрий Сенкевич, чтобы доказать, что древние египтяне ещё до Колумба могли плавать через океан в Америку (Новый свет).
Но настало время нашему «путешественнику» возвращаться домой, который находится за тысячу с гаком километров по ту сторону экватора, в другом полушарии Земли. Воз-вращаться предстояло одному, без «носильщиков», на той же машине «Пежо-404», набитой экзотическими сувенирами, которые сейчас стоят на полках моего домашнего «музея». Голова, конечно, была «набита» массой новых впечатлений, часть которых я попытаюсь изложить в этих записках.
Дорога «бежит» по каменистой пустыне среди небольших песчаных дюн, поросших колючим кустарником и редкими скелетообразными деревьями, почти лишенными листвы (типичная растительность полупустыни). Первые десятки километров и первые «открытия». Вижу впереди уткнувшийся носом в кювет автомобиль, такой же, как у меня. Резко торможу и бросаюсь к машине: может быть, авария и кому-то нужна помощь! Никого. Кажется, авто-мобиль брошен среди безбрежной саванны в сотнях километрах от цивилизации. Теперь ему придется вечно «ржаветь» в пустыне. Постепенно его занесёт песком и появится еще одна дюна в пустыне.
Снова сажусь за руль: дорога каждая минута. До ближайшего населенного пункта сотни километров. Внезапно пронзает мысль: надо взять «запаску». Возвращаюсь к брошен-ному «Пежо-404». Быстро «разуваю» авто и набиваю багажник колесами. Сувениры, конечно, запихиваю в салон. Теперь я спокоен: запас карман не тянет. Повезло.
Внимательно слежу за дорогой: в африканском буше (лесостепь) дороги, если их так можно назвать, с «одностороннем» движением и велика опасность столкновения с встречной машиной. Вижу: на обочине что-то белеет. Наверное, скелет слона или жирафа. Останавли-ваться некогда. Километры «мелькают», как придорожные деревья и кусты. Жарко, за окном автомобиля не меньше, а может быть и больше 35 градусов (плюс). В салоне жарче: примитивный кондиционер (обыкновенный вентилятор) давно не работает: очевидно, фильтр забит песком.  Упрекаю себя: даже об этом не подумал, отправляясь в тысячекилометровое путешествие.
Вдруг «взрыв» за моей спиной бросил меня на рулевое колесо. Не успел среагировать и на мгновение потерял управление. Толчок, машину бросило в сторону, она подпрыгнула и остановилась. Что случилось? Поворачиваюсь и вижу на заднем сидении осколки стекла. За моей спиной «взорвались» от жары бутылки с лимонадом. Осматриваю автомобиль: переднее правое колесо буквально висит на рулевой тяге, которая «лежит» на большой каменной глыбе. В голове сразу возникла мысль: наверное, подобная авария случилась и с тем авто, которое я «раздел» по дороге. Газую, резкий рывок назад, автомобиль соскакивает с камня. Повезло.
Вперед и только вперед. День на экваторе короток, ночь наступает всегда неожидан-но, как только солнце зайдет за горизонт. Но что такое? Руль вырывается из рук, машину бросает из стороны в сторону. Останавливаюсь и «засовываю» голову под автомобиль. С ужасом констатирую: правая рулевая тяга согнулась в «три погибели».
Но надо продолжать движение. Если остановлюсь, то не знаю, что со мной будет. Машина трясется, колесо болтается из стороны в сторону, с усилием удерживаю руль. Чув-ствую: правое колесо не выдержит и сотни километров. (Помните у Гоголя: «Доедет ли это колесо до Москвы?»). Так оно и случилось через два часа и со мной: лопнула шина, каменистая дорога просто-напросто «съела» её до протектора. Слава богу, быстро заменил колесо и еще остались четыре запаски. Почему четыре, а не пять? Ведь я «нашёл» на дороге пять колес. Оказывается, свою «родную» запаску я оставил дома. «Ты ведь никогда не заглядывал под машину, путешественник!», - слышу, как кто-то кричит мне на ухо. - Ведь у «Пежо» запаска хранится под днищем». Признаю: стыдно. Хорошо, что никто не слышит. Повезло!
Можно ехать. «Градус» настроения поднимается: еду домой. А дорога дальше мчится, клубится. В голову лезут разные мысли, равномерное постукивание двигателя автомобиля невольно в голове трансформируется в рифму, в знакомый стихотворный ямб известной песни. Благо времени много, чтобы «отшлифовать» его на свой лад.
«Эх, дороги!
Зной да песок.
Холодок тревоги –
Спутник твой, дружок!»
Тревога! Слышу отдалённый гул, похожий на завывание ветра в печной трубе. Он становится с каждым километром всё сильнее и …страшнее. Это не рык льва и не вой гиены. Необъяснимый страх закрадывается в душу. И вот уже слева по ходу машины вижу огненные всполохи, напоминающие так знакомые нам всполохи зарницы. Догадываюсь: впереди лесной пожар, на площади в сотни квадратных километров горит саванна. Давлю на газ: отступать некуда. А впереди меня ждёт то, чего я боялся: огонь - непреодолимая преграда для любого путешественника. Знаю: сколько людей и даже экспедиций пропали и сгорели в джунглях Африки!
Вдруг через дорогу «перепрыгнуло» небольшое стадо газелей. За ними через дорогу, едва не угодив под колёса автомобиля, перебежала семейка кабанов-бородавочников. Всё живое убегает, улетает, уползает, прячется в норы от огня. Вот так, наверное, столкнулся со слоном или крупным копытным животным «мой» автомобиль, который я «раздел» недавно по дороге.
Некогда раздумывать: вперёд, только вперёд, может быть, проскочу. Где наша не пропадала! Впереди огонь или … дом.  «А дорога дальше мчится, клубится, дымится». Горя-чая струя воздуха бьёт в лицо и черные хлопья сгоревших листьев и травы ложатся на ветро-вое стекло и проникают в автомобиль через раскрытое окно (закрыть окно нельзя – задох-нешься от жары). Так продолжается на протяжении десятка километров. Но огня не видно. Видимо, огненная стихия ещё не докатилась до моего автобана. Не могу представить, что бы-ло бы, если бы «задержался» в дороге на полчаса: я врезался бы в стену огня. Боже мой! Кажется, проскочил. Повезло.
Огонь в африканском буше (лесостепи), где распространено подсечное огневое зем-леделие, обычное явление в сухой сезон. Только муссонные дожди погасят его, и саванна снова зазеленеет.
Поджигает саванну молния или человек (совсем, как у нас). Крестьянин африканец поджигает траву и кустарник, чтобы отвоевать у буйной тропической природы клочок земли под посадки проса и маниоки (клубневая сельскохозяйственная культура). И огненная стихия буквально пожирает огромные пространства, уничтожая всё на своём пути: животных, птиц, насекомых и даже деревни, жителям которых иногда удаётся заблаговременно покинуть дома при наступлении огня.      
Вперед, только вперед! Время заставляет нажимать на газ, и оно летит со скоростью автомобиля. С каким-то облегчением вытираю со лба пот (холодный), крепче сжимаю руками рулевое колесо, и давлю на газ.  Неожиданно желтая лента дороги превращается в темно-серый асфальт. Облегченно вздыхаю. Асфальт в африканской глубинке появляется всегда также неожиданно, как и исчезает, когда ты выезжаешь из города. Как говорят африканцы, там, где кончается асфальт, кончается цивилизация. А для меня она сейчас начинается. Я въезжаю в город Мунду, один из районных центров Республики Чад, названной по имени озера.
В первую очередь надо починить рулевую систему машины. «Сервис» не надо искать. Останавливаюсь у первой же хижины на обочине дороги с разбросанными вокруг неё желез-ками, которые когда-то были частями автомобилей. Из хижины выбегает темнокожий африканец и встречает меня белозубой улыбкой: он рад видеть в своем заведении такого редкого в этих краях, к тому же белокожего, клиента.
Уф! С радостной улыбкой вываливаюсь из машины и резким движением закрываю дверцу. Треск разбитого стекла заставляет меня вздрогнуть. Поворачиваюсь и вижу: стекло двери так «раскалилось» под беспощадным солнцем пустыни, что при резком ударе расколо-лось на мелкие кусочки. Хозяин «сервиса» понимающе улыбается: обычное дело. «Не беспо-койтесь, месьё. Починим, будет, как новое», - говорит он и мгновенно исчезает. Через некото-рое время он появляется, но с виноватой улыбкой: как оказалось, такого стекла для «Пежо» в городке в центре Африки не нашлось.
Слесарь, если можно его так назвать, приподняв домкратом авто, стал разбирать пе-реднюю подвеску. «Месьё, - обратился он ко мне, - шину на колесе надо заменить». Смотрю на передние колеса: протектор стерт до такой степени, что разорвались даже нейлоновые нити. Через некоторое время, которое я провел в ближайшем «кафе» (навес под жестяной крышей с деревянным столом и скамьями) за бутылкой холодного пива, «автослесарь» на каком-то куске металла молотком выпрямил рулевую тягу и заменил стершиеся до протектора пе-редние колеса. В багажнике осталось только две запаски. Мне оставалось только сказать: «Мерси, месьё!» Повезло!
Переночевал у советских специалистов, преподавателей, которые работают в местном лицее. Я работал в пяти африканских странах и повсюду, где бы я ни был, даже в центре Африки, встречал своих соотечественников: педагогов, врачей, строителей, других специалистов. Это были, как правило, молодые люди, своего рода миссионеры, но не в сутанах и с биб-лией в руках, а со «знаниями» в головах, которые они передавали африканцам.
На другой день рано утром в приподнятом настроении отправляюсь в путь. Через пять-шесть километров, как положено, кончился асфальт и началось бездорожье. Дороги в африканской саванне «проложены» редкими автомобилями и связывают, как правило, разбросанные далеко друг от друга деревеньки. Люди селятся главным образом вдоль так называемых национальных дорог, соединяющих небольшие городки. Они «проложены» только на картах. И вот я уже второй день еду по такой дороге. Машину все равно трясет, а руль дерга-ется в руках. Вдруг снова хлопок и «шипение» воздуха. Боже мой, как мне всё это надоело! Останавливаюсь, выхожу из машины и вижу знакомую картину: лопнуло заднее колесо. Конечно, гвоздь, который «поймал» в городе. Быстро снимаю колесо, монтирую очередную запаску и трогаюсь в путь. Повезло!
Конечно, тороплюсь и давлю на газ. Знаю, что это чревато. Темнеет, солнце опускается к горизонту все ниже и ниже. До дома осталось не белее двухсот километров. Неожидан-но «Пежо» влетает в темный тоннель (полог) тропического леса. Видимо, уже пересек «неви-димый» экватор. (См. фото). Саванна осталась позади. Над головой сомкнулись джунгли. Из-менилась и дорога.
Эх, дороги! В Африке, по крайней мере, те, по которым я «колесил» в течение многих лет, казались мне особенными, как особенными казались растительный и животный мир чер-ного континента. Все зависит от почвы, точнее структуры почвы дороги, по которой несется мой автомобиль. Если в саванне, на мой не просвещенный взгляд, песчаная почва, то тропические леса произрастают на твердой, каменистой почве (так называемых латеритных крас-ноземах). Это «научное» отступление необходимо сделать, чтобы на себе почувствовать все «прелести» езды (желательно не продолжительной) по дорогам Африки.
Муссоны приносят в пояс влажных тропических лесов (в тропиках нет лета и зимы, а есть сезон дождей и «сухой» сезон) столько осадков, которые в определенной степени и фор-мируют ландшафт. Почва не успевает впитывать такое обилие влаги. Вода скатывается (сте-кает) с возвышенностей в низины, сливаясь (превращаясь) в потоки, ручьи и реки. Она проби-вает (вымывает) в почве среди деревьев и кустарников русло, которое постепенно превращается в тропинку, затем в дорогу, и люди в сухой сезон используют их в качестве естественных путей сообщения.
Потоки воды все больше и больше размывают почву и уносят с собой в низины мел-кие частицы песчаника. Постепенно потоки воды углубляют русло, которое вскоре приобре-тает форму желоба с высокими краями (берегами).
И вот мой «Пежо» мчится с «бешеной» скоростью по такому очень узкому желобу, подгоняемый «страхом» надвигающейся ночи (в тропиках она обрушивается мгновенно). Знаю: очень опасно. Надеюсь, что в таком месте и в такой час в самом центре Африки не встретишь таких «путешественников, как я. На такой дороге разминуться с встречной машиной, которая несется, как правило, с такой же скоростью, невозможно, и катастрофа неиз-бежна, которая заканчивается, обычно, трагически. Но по-другому нельзя. Чуть сбавишь ско-рость, и эта дорога вытрясет из тебя «всю душу».
Вы когда-нибудь ездили на машине … по шиферу? Я не могу найти более ёмкое, бо-лее «красочное» сравнение. Дело в том, что водный поток в сезон дождей вымывает в своем русле, уже ставшем дорогой, неглубокие борозды, своего рода желоба (поперёк дороги). Ох, уж эти желоба!  Они превращают дорогу в бесконечную красную ленту, будто сложенную из листов шифера. Ехать по такой дороге медленно (со скоростью 40-50 км) долго невозможно. И ты невольно давишь на газ. И вот машина уже «летит» как по асфальту, так как колеса почти не касаются желобов «шифера».
Понимаю, дорогой друг, тебе скучно читать все это! Мне тоже уже до тошноты (уже болят глаза) надоело смотреть на бесконечную красную ленту дороги. Так надоело, что глаза уже закрываются от усталости. Это хорошо знают автомобилисты.
И снится мне, что какая-то неведомая сила подбрасывает меня вместе с машиной под облака, а потом с грохотом бросает с высоты на землю. Открываю глаза и вижу под собой пустоту: мой автомобиль вылетел на обочину дороги и «повис» задним мостом на высоком краю желоба (берега). Непонятно? Я и сам не понял. Но этого следовало ожидать.
«Молодой человек, за рулем спать не положено», - сказал бы мне в России инспектор ГАИ. Но в Африке я не встречал «гаишников» (даже за кустом), поэтому рассчитывать на их помощь не приходится. Только я открыл дверь, чтобы спуститься с «небес» на землю, как мимо меня с воем и свистом буквально промелькнул набитый людьми грузовой ландровер (внедорожник, как сказал бы мой двухлетний внук). Африканцы любят быструю езду! Они меня, видимо, даже не заметили. Иначе бы остановились, чтобы оказать помощь. Что было бы со мной, окажись я на пути этого внедорожника. Об этом страшно подумать. Повезло!
Некогда думать, надо поставить машину на четыре колеса. Но как? Очевидно, её надо поднять и столкнуть с дорожного «бордюра». С помощью домкрата приподнял задний мост, подсунул под него корявую сухую палку, которую долго искал в придорожных кустах (гориллу не встретил). Надо с помощью этого рычага сдвинуть машину. Но мне удалось только столкнуть её с домкрата. Осталось приложить совсем немного усилий, приподнять машину и столкнуть её на дорогу. Опять «столкнуть! Но как?
Палка-рычаг сразу же сломалась. Надо надеяться только на свои силы. Вспоминаю, как наш знаменитый силач Дикуль поднимал в цирке на руках легковой автомобиль! Бог мой! Но я же не в цирке. Подхожу к висящей на стене-барьере машине, хватаюсь руками за задний бампер и пытаюсь её приподнять. Но все мои попытки заканчиваются безрезультатно. Выбрасываю из салона сиденья, ящик с бутылками, сумку с вещами, все оставшиеся сувениры (пятнадцатикилограммовый бивень слона - подарок президента Чада) и, конечно, две оставшиеся запаски.
Тороплюсь. Солнце уже, видимо, спряталось за горизонт. Впрочем, его не видно за стеной гигантских деревьев. Сумерки сгущаются. Впереди дом и… безрадостная перспектива ночевать в открытой машине в джунглях, не надеясь на помощь. Вот вопрос: сколько дней?
Сказать, что у меня не осталось сил, чтобы даже думать о своём «трагическом» положении, значит ничего не сказать. Я бродил по дороге, уходил далеко от машины и возвращался назад, чутко прислушиваясь к мертвой тишине тропического леса, надеясь услышать такой знакомый и желанный рокот двигателя автомобиля. Но, как говорят, надежда умирает последней.
Может быть, подкрепиться, чтобы набрать сил для последнего броска? В моей сумке-холодильнике оказалась только вяленая рыба, которую мне дал рыбак на озере Чад, мине-ральная вода, газировка «Оранжад» и фрукты. Трапеза в темноте джунглей на некоторое время отвлекла меня от грустных мыслей.
Снова подхожу к машине (в который раз!), поворачиваюсь спиной, крепко хватаюсь руками за бампер, упираюсь пятками в землю (домкратом выдолбил в песчанике ямки для ног), напрягся и… почувствовал, что правое колесо опирается на гребень дорожного желоба. Очередное усилие из последних сил, и машина… сдвинулась, а потом покатилась с горки. Я бросился её догонять. Прыгнул в открытую дверь и надавил на тормоз.
Не помню, что я чувствовал в том момент. Обессиленный, я навалился грудью на ру-левое колесо… и закрыл глаза.
Поистине, интеллектуальные и физические силы человека неисчерпаемы! Да, я на се-бе испытал, что в определенных условиях человек способен преодолеть, казалось бы, не пре-одолимые трудности и преграды на пути к своему «освобождению» от чувства опасности.
Снова мой несравненный «Пежо-404» мчится к дому, как на крыльях, перелетая через все видимые и невидимые ухабы африканского «автобана». Пытаюсь включить радио, треск и шипение. Забыл: ты ведь в центре Африки! Вдруг впереди мелькнул огонек и скрылся за по-воротом. Вскоре свет фар выхватил из мрака тропической ночи саманную хижину, у дверей которой теплился семейный очаг. Останавливаюсь. Ко мне сразу же семенит старик-африканец. «Воды!» - только и смог я ему сказать. Жажда! Вот что такое испытать жажду в пустыне (тропические джунгли - это пустыня), которую можно утолить только одним глотком воды (лимонад не в счёт). Теперь я понял и почувствовал, что пережил летчик, который по-терпел крушение самолёта в пустыне Сахара и в течение многих дней сидел, ожидая помощь и прячась от солнца под крылом самолета (как на сковороде), по капле высасывая сок из апельсина, который он случайно нашёл в кабине самолёта, слизывая по утрам капли росы на камнях. Что чувствует человек, сидя на плите? Конечно, мы можем только догадываться. Летчик испытывал «жажду», скорее, не от недостатка воды в организме. Мне кажется, он испытывал физические и душевные муки не от отсутствия воды, а от сознания того, что он может «сгореть» под солнцем пустыни. Вот что такое жажда, «жажда жизни», которая определяет и направляет все помыслы и действия человека в борьбе за выживание в экстремальных условиях (так действовали и боролись герои Джека Лондона, Сент-Экзюпери и др.). «Тому мы тьму примеров сыщем».
Справляться о здоровье, расспрашивать о делах и видах на урожай, как положено это делать в гостях, у меня не было времени. Хозяин хижины принес большой калебас (ёмкость в виде шара, изготовленная из плода африканской тыквы) с водой и, взяв меня за руку, буквально потащил куда-то. Свернув за угол хижины, я увидел старуху, которая сидела на трухлявом бревне и, опершись руками на палку, поддерживала ими подбородок, вернее губы... У меня отвисла челюсть… Как я потом узнал, эта старая женщина принадлежала к племени так называемых «тарелочников». Когда она опустила руки, её губы, обтягивающие деревянные тарелки, отвисли…  до самой груди.
Трудно объяснить, почему африканцы таким образом уродуют облик женщин. Бытуют два объяснения, почему женщины носят эти «украшения». Сначала, как это принято и в других районах Африки, они просверливают маленькие дырочки в верхней губе и вставляют туда палочки или пуговицы. Что касается еды, то, прежде чем приступить к трапезе, они сна-чала вынимают из нижней губы тарелку. А почему не из верхней? Потому что в этом случае её можно прикусить и повредить, а девушка с такой губой будет опозорена навсегда. По этой же причине отверстия в губах расширяют не сразу, а постепенно. У девочек отверстия совсем маленькие, и, по мере того как ребенок растёт, в губу вставляют всё более широкие пластины, пока они не становятся величиной с тарелку. И обладательница такой тарелки должна всю жизнь вести себя осмотрительно, ибо, если губа разорвётся, то женщина будет никому не нужна. Как полагают, это ритуал инициации (посвящения).
Второе объяснение, может быть, более неравдоподобное. В те далёкие времена, когда в Африке процветала работорговля, когда на африканские деревни совершали набеги охотники за рабами, мужья специально уродовали лица жён, чтобы спасти их от рабства и позора. А такие «красавицы» не пользовались спросом на невольничьих рынках.      
Мне еще не приходилось видеть такое, хотя за долгие годы пребывания в Африке я встречался с проявлением не обычных, не понятных нам, европейцам, обычаев и традиций у африканских племён. Ведь красота – это субъективное понятие. У каждого человека, тем бо-лее у народа, свои стандарты красоты, своё понятие и видение прекрасного. И это надо вос-принимать как данность.
Но почему абориген потащил меня за угол хижины? Чтобы удивить европейца или познакомить с «красивой» африканкой? Вряд ли. Впрочем, через много лет я догадался и сей-час уже не удивляюсь, когда каждый день вижу по телевизору женщин, наших экранных кра-савиц завсегдатаев-моделей, с такими губами. С помощью пластических операций они пре-вращают свои губы в подушки, чуть-чуть меньше керамических тарелок, которые женщины некоторых африканских племён во время инициации посредством нехитрых хирургических операций вставляют в губы.
Быстро вымыл руки, сполоснул лицо, отдал ему свою белую рубашку, ставшую оран-жевой от пыли, свои кеды и джинсы, оставшиеся бутылки с лимонадом и пачку сахара. И… снова сел за руль, предварительно заменив одно заднее колесо (на всякий случай).
В свете фар мелькают незамысловатые постройки африканской деревеньки. И вдруг (как часто это случается «вдруг» на моем пути!) возле одной хижины вижу такой родной силуэт «Пежо». Без окон и дверей, со сплющенным передним капотом автомобиль стоит, к мое-му удивлению, на четырех колесах, прижавшись к стене дома. Слышу голос (во мне заговорил Гобсек): «Остановись! Возьми! Пригодится!». Но я только улыбнулся и мысленно сказал это-му стяжателю: «Оставим до следующего раза». И давлю на газ.
Жадность. Это одна из характерных черт человека. Как не хочется об этом говорить, но во мне иногда «просыпается» это чувство. Жадность - это всепоглощающая страсть, если хотите, отвратительная черта человека, морально калечащая, но, с другой стороны, облагораживающая его. Есть две категории (разновидности) этого характера: неодолимая тяга к тру-довой деятельности (трудоголик), к движению во всех его проявлениях и к вещам, к накопле-нию богатства. Эти черты появляются в характере человека в определенных условиях жизни и воспитания. Объективная реальность определяет характер, а воспитание формирует его. Как приятно мне говорить (знаю, не скромно): я отношусь к первой категории гомо сапиенса.
Когда свет фар вырвал из непроницаемой тьмы черную полосу асфальта, я почувство-вал, что моя «погоня» за экзотикой закончилась, а «романтическое» настроение осталось за последним поворотом к моему дому (офису) в столице Центральноафриканской республики Банги. Мой журналистский «багаж» пополнился массой экзотических впечатлений и сувени-ров, а в душе осталась только моральная и физическая усталость. Кстати, в багажнике моего «Пежо», которому я несказанно «благодарен», как благодарен наездник своему коню, кото-рый не «предал» его и не сбросил из седла перед высоким барьером, не осталось ни одного запасного колеса. Повезло!
Как вы думаете, выезжал ли я после этой гонки по «Формуле-3» по африканскому «шиферу» из своего города дальше того места, где кончается асфальт? Да, в тот момент я утолил «жажду» странствий, но не утолил «жажду жизни» - жажду к «перемене мест». Позднее, в течение нескольких лет я «исколесил» на автомобиле (конечно, не с одной запаской) тысячи километров по дорогам африканских стран. И всякий раз я возвращался «домой» в приподнятом, романтическом настроении, нагруженный чемоданами «экзотики». И всякий раз дома после радостной встречи с родными мною овладевало чувство неизъяснимой грусти, даже тоски от сознания того, что я больше никогда не поеду по этим дорогам. Не хлебом еди-ным жив человек, тем более романтик. Я был «сыт по горло» этим путешествием по Цен-тральной Африке, насытился всеми «прелестями» африканского автобана, и, главное, утолил свой информационный голод. А журналиста, известно, как волка, ноги кормят. Его непреодо-лимо влечёт вперед романтика открытий!
Всякий раз, когда улягутся «страсти» и душа «освободится» от эмоций, спрашиваю себя: «Какой чёрт дернул меня тащиться за «тысячу верст киселя хлебать?» Чтобы утолить страсть к «перемене мест», чтобы испытать «взрыв» эмоций от встречи со львами и слонами? Ведь это могло закончиться трагедией, как это случалось не раз с путешественниками и ис-следователями Африки, например, с французским миссионером-колонизатором Лами, который в середине девятнадцатого века прошел пешком этим путем с аборигенами носильщиками. Потом его именем французские колонизаторы назовут административный центр своей новой колонии в центре Африки, ставшей столицей независимой республики Чад.
Но, очевидно, другие цели преследовали англичанин Скот и норвежцы Амундсен и Нансен, которые отправились сто лет назад в одиночку на «поиски» Южного и Северного полюсов. Одному из них это стоило жизни. Не экзотика, как таковая, во всяком случае, влекла их к полюсам, а жажда поиска, открытий, познания неизведанного, что изначально присуще человеку. Они были одержимы романтикой открытий. Как сказал древний мыслитель: «В жизни все происходит не почему-то, а для чего-то».
«Часто мы ошибочно подменяем разные понятия, объединяя их в одно целое, - писал писатель-романтик К. Паустовский. - То, что мы называем экзотикой, и то, что мы называем романтикой. Мы подменяем романтику чистой экзотикой, забывая о том, что эта последняя является лишь одной из внешних оболочек романтики и лишена самостоятельного содержания». Значимость этого определения заключается в том, что писатель подчеркнул философский смысл этих понятий. Экзотика и романтика – две части неделимого (не расторжимого) целого в соответствии с законом «единства и борьбы противоположностей». Романтический настрой побуждает человека к действию, к поиску, к познанию вещей, не позволяет ему оставаться в среде себе подобных невежественным, трусливым и жестоким. Известно, что «животный» облик человека изменила цивилизация. В романтическом настрое заключена облагораживающая душу человека сила познания и движения. Нансен, «испытав» на себе облагораживающую силу экзотики и романтики «путешествия» к Северному полюсу, основал Фонд помощи голодающим Поволжья в 20-х годах прошлого столетия. Это стремление «к перемене мест», к познанию неизведанного, желание все узнать, увидеть собственными глазами, стать участником и свидетелем событий, порою, эпохальных оказывает, зачастую, определяющее влияние на судьбы людей (Джон Рид), его поведение и профессиональную деятельность (Джек Лондон).
Будь романтиком, мой друг, а экзотика приложится! Разбуди в себе исследователя, а не наблюдателя! «Отыщи всему начало, и ты многое поймешь». В любой сфере человеческой деятельности, в любой трудовой профессии ищи и находи «зерна» романтики. Но это потре-бует от тебя труда, порой, непосильного. Впрочем, это доступно только сильным душой и телом натурам (Тур Хейердал).
Романтическая натура не созерцает, не любуется природой, а «смотрит в корень», чтобы открыть для себя истоки её красоты и …полюбить её всей силой своего таланта, если, конечно, он есть. Вспомните слова И. Тургенева: «Природа не предмет для любования, а ма-стерская, и человек в ней работник», а я бы добавил - хозяин, который бережно относится к ней, лелеет её, как мать лелеет своё дитя.
Подводя «итоги» своего «героического» путешествия «сквозь» Центральную Африку, я пришел к выводу: мне повезло. Как мне не нравится это слово и как часто мы употребляем его в нашем жизненном обиходе. Слышу часто: «Ему в жизни повезло!» Но по интонации друга и недруга чувствую в этом другой смысл: «Все, чего ты достиг в своей жизни, тебе кто-то преподнес «на тарелочке с золотой каемочкой». И даже вот эту твою машину. А почему мне никто ничего не дает?» - спрашивает себя, но не говорит вслух бездельник. И вот один из них, мой сосед К., уже глубокий старик, целый день, как голодный волк, ходит по улице и ждёт, когда кто-нибудь даст ему корку хлеба. Мне стыдно назвать его по имени, потому что такие существа утратили человеческий облик. Он ни дня не сидел за школьной партой, ни дня не работал, у него нет ни жены, ни детей, ни дома. Это тот случай, когда родительская «лю-бовь» превратила «любимого» сына (простите) в недочеловека. Не повезло?!
Что значит: «Тебе повезло». Не окажись на моем пути этой пресловутой разбитой машины (как будто кто-то специально оставил ее для меня на дороге). А, может быть, кто-то в спешке бросил автомобиль и отправился за эвакуатором? О, боже! Какой эвакуатор в пустыне в центре Африки? Её бросили, как выбрасывают уже не нужную, изношенную вещь. Конечно, я испытал бы «нечеловеческие» трудности (оказаться без воды и пищи среди пустыни), но не такие, которые суждено было испытать первопроходцу англичанину Скоту в Антарктиде на пути к Южному полюсу. Он утратил в снегах и льдах Антарктики, как полагают, источник жизни – огонь (на 50-тиградусном морозе лопнула емкость с керосином и …). Он испытал неимоверные муки от холода без пищи и воды, но не утратил «жажду» жизни и, не сомнева-юсь, боролся до конца и погиб.
На своем жизненном пути каждый человек сталкивается со многими трудностями скорее морального и психологического порядка. Признаю, я много потерял из-за своего «мяг-кого» характера. Но я пришел к убеждению, что если человек отдает себя целиком достижению определенной (на данном этапе жизни) цели, то обстоятельства сами приходят ему на «помощь». Как утверждал Э. По, много раз с честью выдерживавший удары судьбы, «только умея управлять своей волей, человек может предупреждать и преодолевать трудности, кото-рые природа выдвигает на его пути. Но все усилия останутся бесплодными при отсутствии энтузиазма и силы воли».
Только неукротимое стремление к поставленной цели, помноженное на кропотливый труд, позволит реализовать свой физический и интеллектуальный потенциал для реализации твоей мечты, дорогой друг! Так это случилось и со мной.
Земля (планета) - колыбель человечества. Но человечество не может всегда находиться в колыбели, говорил Э. Циолковский. Он посвятил всю свою жизнь и отдал все силы, чтобы найти способ для человечества преодолеть земное притяжение и проложить путь человеку к другим мирам.  А человечеству, чтобы пройти этот путь (от незнания к знанию) потребова-лись тысячелетия.