Андрей, не слушай бабушку!

РАССКАЗ ИЗ КНИГИ ДИНЫ БАКУЛИНОЙ "Я ПРОРАСТАЮ СКВОЗЬ АСФАЛЬТ"


- Да как же надоела эта музыка! – рассердилась Ольга и с силой захлопнула окно.

– Осторожнее закрывай, рама рассыплется! – проворчал отец Ольги, Семён Семёнович. – Музыка… Скажешь тоже! – мрачно добавил он.

Своего одинокого и бесшабашного соседа Матвея Ивановича из дома напротив Семён Семёнович не любил чрезвычайно, – можно сказать, активно не любил. Матвей этой нелюбви не то, чтобы не замечал, но и наоборот, – при каждой встрече упорно продолжал здороваться первым (хотя в большинстве случаев и последним). А вот Семён Семёнович даже ответно здоровался с Матвеем далеко не всегда, – обычно он старался уклониться, сделав вид, что не заметил соседа, ибо крепко задумался. Но крепкую задумчивость он изображал при людях, а встретясь с Матвеем наедине, с глазу на глаз, Семён Семёнович просто не здоровался, без всякого предлога.

Видимо, Марьин отец Матвея не уважал. Да и в самом деле: за что его уважать-то? Вроде, и не за что. Живёт Матвей один, ни детей, ни внуков за долгую жизнь не нажил. Да что там внуки! – друзей, и тех не наблюдается! Попивает. И что интересно: даже пьёт Матвей в одиночку, – хотя тут-то, казалось бы, друзья быстро отыщутся, только свистни… Странный он, этот Матвей. Пользы никакой и никому от него нет, а вред есть, – например такой вред, что от его песен уши или глохнут, или вянут. А чаще и то, и другое одновременно. Но Матвей, как назло, поёт свои безобразные песни и днём и вечером, с весьма небольшими перерывами.

Сталкиваться же Семёну Семёновичу с Матвеем против своей воли приходилось часто: живут на одной улице, дома друг напротив друга; оба старика – пенсионеры, свободного времени хватает. Пойдёшь туда, пойдёшь сюда, – вот и встретились. И это при том, что Матвей обычно выходил из дому только за пивом, – или ещё за чем-нибудь, покрепче…

Как только потеплеет на улице немного, вытаскивает Матвей со шкафа свою видавшую виды гармонь, и прижав её к сердцу, выходит с ней во двор. Усаживается на зелёную скамейку, ставит перед собой две-три бутылки пива и принимается во всё горло орать свои безобразные песни.

Эти-то песни и раздражали Семёна Семёновича более всего. И немудрёно!.. Потому что, хотя голос у Матвея, конечно, есть, но слуха явно не хватает. А Матвею это нипочем: сидит Матвей на скамейке и горланит со всей дури. И песни-то какие: нет в них ни мелодии красивой, ни образа стоящего, ни смысла вообще. А вот чёрные слова и похабщина всякая – этого хватает, хоть отбавляй!.. Приятно, что ли, слушать такое?!

Надо сказать, что при решительном характере Семёна Семёновича он бы давным-давно Матвея вместе с его песнями с лавки шуганул. Силы в Семёне куда больше, чем в этом выпивохе, – да не хотелось ему жену Марию Васильевну огорчать. Очень жалеет Марья этого Матвея. Характер у неё такой: всех подряд жалеет, – и птиц, и рыб, и дурака-соседа. К тому же Марья сейчас болеет, причём, тяжело. Можно сказать, она медленно умирает. Ей, как и самому Семёну Семёновичу, уж восемьдесят три года. Может быть, ей и пора умирать, – только в это как-то не верится… Любит Семён Семёнович свою Марью и расстраивать её ничем не хочет. Если не мешают Марье дурацкие песни соседа, значит не мешают….

Сейчас Мария всё время лежит, ноги у неё парализовало: позвоночник барахлит, да ещё и сердце ослабло. Ест мало. И откуда у неё только силы берутся, чтобы разговаривать?.. Но, однако ж, всё разговаривает. Не может без этого!

Лежит головой на высокой подушке и рассказывает что-нибудь своему любимому внуку Андрею. Ему уже почти семнадцать лет, – высокий, худой, черноволосый, глаза большие, карие, лоб высокий, взгляд упрямый. Замкнутый парень, неразговорчивый, читает много. Андрей совсем не похож на своего младшего брата Васю. Тот наоборот – невысокий и полноватый, но крепкий. Младший Вася – лучший футболист в деревне, зато, в отличии от Андрея, он совсем ничего не читает. Некогда.

Ну, а любимый внук Марьи Васильевны Андрей ни на кого не похож: ни на свою мать Ольгу, ни на отца, ни на деда Семёна Семёновича. Сам на себя только. Ну, разве что, глаза и волосы у Андрея бабушкины.

Он у Марьи Васильевны, как уже говорилось, любимчик. И Андрей свою разговорчивую бабушку очень любит и всегда её с удовольствием слушает, – вот уже восемнадцать лет подряд. Слушает и никогда не соскучится.

Правда, Марья Васильевна рассказчица особенная: её в семье сказочницей называют, – но не потому что она настоящие сказки сочиняет. Нет, все Марьины рассказы, по её утверждению, – самая настоящая правда, всё из жизни. Но явных, с первого разу видных преувеличений в них столько, что порою невозможно отличить, что тут истина, а чего на самом деле никогда не было.

Бабушка в юности участвовала в экспедиции на Дальний Восток, в Амурскую область. И это, разумеется, правда. Группа специалистов исследовала на каких участках реки Зеи лучше всего устроить водохранилище и какие земли затоплять придётся. Потом на Зее была построена знаменитая гидроэлектростанция, но сначала нужно было все как следует разведать и рассчитать, – вот их экспедиция всё и рассчитывала. Их всего семеро там и было, а Марья числилась бухгалтером. Кроме неё на Зею пришли такие люди: начальник экспедиции Львов, (его так и прозывали – Лев), потом Черняков, по прозвищу Чёрный, Белов по прозвищу Белый и Петров, которого за рыжие усы прозвали Рыжий. Были и женщины: жена Льва – Лариса, их шестнадцатилетняя дочка Лариса-младшая и Марья. Экспедиция продолжалась полгода, а вспоминала о ней Мария Васильевна всю свою долгую жизнь.

Внук Андрей так часто слушал бабушкины рассказы об этой знаменитой экспедиции, что, казалось бы, должен был давно выучить их наизусть.

Вот, например, рассказ, как бабушка рыбу в Зее ловила. Уселась с удочкой на мостки, недалеко от домика, где они поселились, насадила на крючок хлеб и ждёт, когда рыба поймается. Не прошло и пяти минут, как чувствует Марья – клюет! Да ещё как клюет-то!.. Не иначе, как кит на удочку попался. Стала Марья рыбу на берег тащить, да никак не вытащит, – хорошо ещё удочка крепкая! Стала она кричать, звать на помощь: помогите, мол, с добычей справиться! Хорошо ещё, что невдалеке Рыжий хворост собирал, – он сразу же прибежал на Марьин крик, а то не видать бы Марье улова. Вместе они вытащили… во-о-от такую рыбу! Показывая внуку Андрею, какая рыба была, Марья широко разводила руки, и получался уж если не кит, то китовая акула – это уж точно.

А когда стали рыбу резать, увидели, что в ней ещё одна рыба… и тоже большущая. Оказывается, когда рыба поменьше заглотнула Марьину наживку, в тот самый момент её самоё заглотнула огромная рыба. Двойной улов получился, – уж и наелись рыбы тогда…

Было и такое: как-то раз двое мужчин из экспедиции – Чёрный и Белый – решили по делам в ближнюю деревню отправиться. Поехали на старом грузовике. Марья с ними напросилась: любопытная была, всё ей интересно было. Что ж, взяли они с собой Марью. Мужчины в кабину уселись, а её в кузов, – она сама так попросила. Едут-едут, вдруг Марья как начала по крыше кабины палкой барабанить!.. Пришлось остановиться.

– Ну что там, Марья?!

– Да посмотрите вы, какие грибы то по дороге растут! – кричит она.

– Какие ещё грибы?! Зачем нам твои грибы?! – рассердились Чёрный и Белый.

– Погодите, ребята, дайте мне грибов на суп насобирать. Успеете вы ещё в свою деревню.

– Как это, успеем?.. Нас ведь люди там ждут… Дела есть…

– Да я быстро… Минут двадцать – и готово… Вы посмотрите, это ж всё белые!

А грибов вокруг видимо-невидимо… да какие! Шляпки – во! С блюдце! Так рассказывает внуку Марья, и кисти рук растопыривает, будто большой шар в них держит.

– Что-то я таких грибов никогда не видел, – задумчиво говорит Андрей.

– Мало чего ты не видел! – обиженно вскидывается Марья. – Говорю же тебе, шляпки как блюдца… Это же не наш лес… Это ведь Дальний Восток… Понимаешь, Дальний…

– Ладно-ладно, – говорит Андрей, а про себя думает: «И правда, там ведь природа совсем другая…»

А ещё рассказывала бабушка, как она с местными жителями в лес ходила и нежданно-негаданно медведя встретила. Бабушка так перепугалась, что даже остолбенела от страха, а её попутчики вдруг начали из корзин бутерброды вытаскивать – кто с сыром, кто с колбасой – и давай медведя кормить. А медведь только рад: урчит, глаза от удовольствия жмурит… Так хорошо всем было, так весело…

– А ты, бабушка? Ты-то медведя кормила? – спрашивает Андрей.

– Ну, а как же?! Конечно! Да ему мои бутерброды больше всех понравились…

– Почему? – удивляется внук.

– А они особые были: с мёдом, с ягодами… Как раз на медвежий вкус!

– Да откуда же у тебя такие странные бутерброды нашлись?! Ты разве знала, что медведя встретишь?

– Нет, конечно… Я их для себя готовила, – это ведь и мои любимые… тогда были любимыми…

– А сейчас почему ты таких не делаешь?

– А разлюбила, – вздыхает бабушка, – постарела, да и разлюбила…

Андрей удивлённо качает головой и думает: «Правда ведь – вкусные получатся бутерброды, если с медом и ягодами… Надо будет бабушку попросить, чтоб как-нибудь мне сделала…»

Но эти истории Андрей слышал давно, классе где-то в шестом. Он тогда всякий рассказ бабушки на веру принимал, ни в одном её слове не сомневался, – а вот когда подрастать стал, начало в его душе мало-помалу зарождаться сомнение: вдруг, не все в бабушкиных словах правда. А тут ещё младший брат Вася, лучший футболист деревни принялся над Андреем посмеиваться:

– Эх ты, простота! Всё бабушкины сказки слушаешь! Развесил уши!

Сам Вася к бабушке хорошо относился и по-своему жалел её, но рассказов не слушал совсем, потому что ни одному слову не верил.

– Выдумывает она всё! – уверенно говорил Вася. – А ты, как маленький, веришь!

Это «как маленький» было Андрею обиднее всего. В самом деле: Васю, вон, все мальчишки в деревне уважают, а некоторые даже боятся, а его Андрея никто не боится, даже их собачка Жулька. И друзей у него в деревне всего двое: один – одноклассник, так тот почти как бабушка, сочинитель, только не рассказы, а стихи сочиняет; а другая, вообще, – девчонка. А вот Вася – он авторитет! И засомневался Андрей в бабушкиных рассказах. Может, и правда не было ничего этого – ни грибов с шляпками в блюдо величиной, ни рыбы размером с кита, ни медведя, который бутерброды с ягодами ел… Сама экспедиция-то, наверное, была и бабушка в ней действительно бухгалтером работала… Быть может, ещё и суп изредка варила для товарищей. А больше… больше ничего не было.

И перестал внук бабушке верить. Только ему всё равно жалко её было: как-никак, болела она. Поэтому Андрей по-прежнему приходил к ней, садился у её кровати и слушал… А бабушка и не замечала, что ей уже не верят, и всё рассказывала, рассказывала….

Однажды пришёл Андрей по своему обычаю к бабушке, присел у её кровати, – как вдруг сосед Матвей за окном загорланил одну из своих безобразных песен.

– Чего-то он сегодня раньше обычного начал, – задумчиво проговорила бабушка.

Андрей встал, чтобы закрыть окно, но бабушка остановила его:

– Не надо, Андрюша: и так воздуху мало. И потом… пусть его поёт… мне эти песни нравятся.

– Нравятся?! – не поверил своим ушам Андрюша. – Тебе?! Будешь слушать, как этот пьяница надрывается? Да ты посмотри: ещё и семи часов нет, а наш Матвей уже готов, – поморщившись, добавил он.

– Ты его, Андрюша, сильно то не кори, – просительно сказала бабушка, – он ведь человек-то хороший.

– Кто хороший? Матвей что ли?! – не поверил Андрюша.

– Он, – подтвердила бабушка. – А пьёт он оттого, что у него семейная жизнь не сложилась. Да и не так уж много он пьёт, к слову сказать…

– Никудышный он, бабушка! – возмутился Андрей. – И… и песни у него… похабные…

– Ну, разве что, – согласилась Мария Васильевна, – песни иногда… не очень… Но бывает ведь, что и хорошие встречаются.

Внук возмущённо промолчал.

– А знаешь, Андрюша, – бабушка неожиданно тронула внука за руку. – Он ведь однажды трёх человек спас. В том числе и меня. Вот так-то… Если бы не наш Матвей, меня бы сейчас и на свете не было…

– Как спас, когда спас? – усевшись поудобнее, равнодушно спросил Андрей. Из вежливости спросил, из жалости, потому что бабушкиным словам больше не верил.

– А так, – начала бабушка. – Плыли мы как-то на плоту по Зее… Нас чётверо было: жена нашего начальника Лариса, её дочка-подросток, я и Матвей. Мы в соседнюю деревню хотели добраться, чтобы с тамошними мужиками договориться: нам рабочие очень были нужны для земляных работ. Плывём, плывём, уже и деревня невдалеке, – и тут непогода разыгралась: Зея из берегов выходит, волны поднимаются… Думали, успеем проскочить, – а вот не успели. Перевернулся на плот, и мы все попадали в воду, – прямо у островка какого-то. Барахтаемся в воде, пытаемся до этого островка добраться, – и близко кажется, а всё не доплыть… Стали понемногу силы терять. Я первая тонуть начала, уже и воду ртом заглатывала… А островок-то – вот он, рядом, хоть рукой подай… А я – всё! – не могу больше, тону. Тут Матвей одной рукой ухватил меня под мышки и принялся вверх подталкивать… Сильный он тогда был… Толкает и толкает, всё вверх и вперёд, к берегу поближе. Кое-как дотолкал… На берег втащил, как бесчувственную… Уложил меня на берегу, а сам за остальными поплыл: там жена начальника, Лариса-большая, тоже начала силы терять… У меня-то в глазах темно от усталости, а вижу, как Матвей и её к берегу толкает, – да ещё так сильно-то!.. Дотолкал и её, – лежим теперь вдвоём с ней. Ну дочка-то её, Лариса-маленькая, покрепче нас оказалась. Ей и помогать почти не пришлось: сама доплыла. Ну всё-таки Матвей и её немного потолкал, вышел на берег, и тут с ног свалился. Устал очень. Отдышались мы немного на этом островке, кислицы пособирали, ягодок каких-то, подождали, пока непогода уляжется – и вплавь к берегу! От островка до деревни уже рукой подать было: не больше двухсот метров. Добрались благополучно. Вот уж радовались потом…

После такого долгого рассказа бабушка вдруг устала и глаза у неё сами собой стали закрываться:

– Ты иди, иди Андрюша, посплю я маленько… иди…

И бабушка задремала. Внук посмотрел на неё, покачал головой… «Никак не может без своих придумок!» – добродушно подумал он.

И решил отправиться в гости к знакомой девчонке: та приболела, давно в школе не появлялась, и Андрей заскучал. Вышел он на улицу, – а там сосед Матвей в упоении орёт свои дурные песни. Вспомнив рассказ бабушки, Андрей невольно остановился напротив Матвея и задумчиво уставился на него. Матвей перестал орать и тоже внимательно посмотрел на юношу:

– Пива хочешь?

– Не пью, – беззлобно ответил Андрей.

– Ах да, – махнул рукой сосед. – Прости брат, не подумал… Тебе какой годок-то пошёл?

– Семнадцать почти… – смущенно кашлянул Андрей.

– Ну… почти… – протянул Матвей. – Тогда садись рядом, посидим…

Неожиданно для себя Андрей присел. Что ж, всё-таки тот прервал ради него свою песню.

– Дедушка Матвей… А вы… А вы хорошие песни знаете? – неожиданно для самого себя спросил он.

– Хорошие?.. Не нравятся, значит, тебе мои песни, да? – уточнил Матвей.

Андрей отрицательно покачал головой.

– Какую же тебе спеть тогда? «Пусть бегут неуклюже», – что ли?

Только Андрей собрался обидеться, как сосед примирительно сказал:

– А давай-ка я спою твоей бабушки любимую! А? Хочешь?

– Бабушкину? – удивился Андрей. – Какую это?

– Да частушку просто, – хмыкнул Матвей и запел:


Эх, какая я была:
Лёд колола и плыла!
А теперь какая стала? –
Песню спела и устала!


– Ну, всё, – сказал Матвей, – вот и вся песня.

– А вы откуда знаете, что это её любимая? – удивился Андрей.

– Да как же! Она ж её на Зее, в экспедиции, всё время распевала… А сама-то ещё молодая была, отчаянная… Огонь просто!

– В экспедиции? – снова удивился Андрей. – А про экспедицию вы откуда знаете?

– Вот чудак! Да мы же с ней вместе на Зее работали, в Амурской области…

– Как?! – изумился Андрей. – Вместе?!

– Ну, конечно. Меня там ещё Рыжим прозвали. Из-за усов. Вот такие усищи носил, рыжие…

«Не может быть, – подумал Андрей. – Так это он, значит, трёх человек спас? Матвей?!»

– Ах, брат, какая твоя бабушка тогда затейница была! Да наблюдательная какая!.. Раз поехала она с нашими двумя в деревеньку одну… А по дороге грибов оказалось видимо-невидимо…Те двое едут себе, ничего не замечают, – а она остановила их, грибов насобирала…. Ты не поверишь, какой суп был! Никогда больше такого не едал…

– А…шляпки у грибов большие были? – снова неожиданно для себя спросил Андрей.

Матвей внимательно посмотрел на него и сказал:

– Ну, не то чтобы большие, а… прямо огромные!..

– А медведи вам в лесу встречались? – спросил Андрей.

– Медведи? – переспросил Матвей. – Мне лично нет. А вот бабушка твоя с местными частенько в лес по ягоды ходила. Вот ей, говорят, медведь как-то повстречался….

Помолчали оба.

– Ну я пойду, дедушка Матвей, – сказал юноша.

– Ну иди, – согласился сосед.

– Ты бы того… не пил что ли… – неуверенно попросил Андрей.

– Да я же так только… пиво, – пожал плечами Матвей

– Ну, если пиво, то ладно, – разрешил Андрей, подумав.

И после этой встречи он снова начал верить своей бабушке. И приходить к ней стал чаще и слушал её теперь более внимательно, чем раньше. И к соседу, деду Матвею Андрей тоже стал изредка заходить, – и с удивлением обнаружил, что разговаривать с дедом Матвеем ему было интересно, – интереснее даже, чем со своим другом-поэтом и девчонкой из параллельного класса. Да и жить Андрею теперь стало намного интереснее….

Потом бабушка умерла, а вскоре после неё умер и Матвей. И оба они отчего-то остались жить в памяти Андрея как бы вместе: вроде, и непохожие друг на друга, а в то же время как будто родные. Они даже снились ему только вдвоём: как будто бабушка что-нибудь рассказывает, а Матвей что-нибудь поёт. Но бабушкины рассказы и в снах оставались такими же яркими и приукрашенными, как при её жизни, а вот песни у Матвея теперь были другие. Не безобразные, как раньше, а добрые, – то грустные, то веселые, но обязательно очень хорошие песни.