Школа болезни

 Школы следовало бы закрывать за ненадобностью, если бы они не обнаруживали в себе ценнейшего свойства устанавливать, основывать и поощрять в учениках открытие собственных внутренних школ, в которых по учебникам жизни преподавались и усваивались самые важные уроки. Хорошим учеником назову я не того, кто преуспел в изучении дисциплин, а того, кто проникся школой и по её образцу установил над собой её закон, действующий и после её окончания. Отличником назову я не того, кто в относительном совершенстве постиг ремесло казаться знающим намного больше, чем свидетельствует о том действительность; ремесло зарабатывать репутацию и ежедневно отправлять её учиться и дурачить педагогов, а того, кто научил себя находить урок в каждой мелочи бытия и успешно его изучать.
 Недомогание, всякий вид кратковременного физического расстройства, лёгкая или тяжёлая, а может быть, и наследственная болезнь, накладывающая существенный отпечаток на жизнь, – все эти неприятные вещи суть уроки осторожности, порой оборачивающиеся спасительными лекарствами.
 Болезнь заставляет считаться с собой, устраивая распорядок жизни на своё усмотрение; она делает более осторожным, рассудительным, вдумчивым, она от многого ограждает, заставляя больного судорожно искать спасительной земли, на которую действие болезни не распространяется. Эта земля, новая родина, убежище чаще всего и оказывается тем местом, где больной нужнее всего, ибо бегство от остро отточенного меча болезни приводит к «себе домой», способствует обретению себя.
 Многим людям следовало бы сперва заболеть, чтобы впоследствии оказаться здоровым, оказаться на своём месте, оказаться собой, а не несущимся вперёд сумасшедшим, которого никто не рискует сдержать, ибо его ураганная стремительность сбивает с ног. Но болезнь, эта каменная, прочнейшая стена на пути бегущего, всегда появляющаяся в «самый неподходящий момент», заставляет впредь бежать размереннее и в другом направлении.
 Болезнь, маскируя недостатки самыми элегантными фасонами и покроями, учит большей скрытности, выражающейся в умении хорошо одеваться; болезнь также учит быть вдвое расчётливее здорового, ибо последний меньше думает, но больше полагается на свою избыточную жизненную силу. Вообще всякого рода болезнь – неизменная спутница интеллекта, развитие, процветание которого достигает своего апогея у наиболее болезненных типов. Они в силу своей физической немощи выпадали из стройной системы общества, были отличны от него, находились в стороне, отдавая предпочтение вдумчивому одиночеству, порождающему интеллектуальность ещё и в качестве компенсации ущерба, который нанесла болезнь, ещё и в качестве некого рода мести здоровью.
 Кто будет радоваться надолго установившейся погоде? Очевидно тот, кто пережил нечто ей противоположное: бесконечно текущие облака, скрывающие светило, дождь, темноту свинцового неба. Подверженные болезни ярче, острее чувствуют момент, когда они не грозятся быть поражёнными её приступами; они благодарнее за редко появляющиеся прекрасные мгновения, нежели те, кто привык к ним постоянно; они, живя на постоянном контрасте, в ожидании постоянной смены состояний, отчётливее, полнее вкушают прелести жизни; они суть профессиональные ценители мгновения.
 Много школ открыто человечеством, но почему же так мало выпускников школы болезни?