Это было зимой, я была молодой...

    Они шли зыбкой толпой. Мороз укрывал их голые тела широким одеялом из осколков льда. Он желал им покоя и уюта, добра и счастья, но они не ценили это. Ключицы продрогли насквозь  и превратились в острые клыки. Кости выпирали иглами, потрескивая в холодном огне страданий. Трости вместо конечностей не помогали идти: они только ближе притягивали к земле. Сопротивление смерти, пускай внутреннее и  бессмысленное, росло с каждым судорожным вздохом. Хотелось жить, и была прочная вера в спасение.
    Хрустит под ногами снег, и ему подпевают тела тех, кто не смог продолжить путь. «Мама, я хочу кушать,» - тихо раздалось в толпе. Все молча опустили глаза. Кто-то закашлялся. Кто-то рухнул. Плач. Рвутся детские связки. Рвутся судьбы. Осталось в последний раз потянуть на шелковую нить — конец.
    Удары тяжелыми ружьями стали дружескими похлопываниями по плечам, спинам, головам. «Швайн! Швайн!» превратилось в нежную колыбельную. Ах, если бы только поспать... Ах, если бы!..
    Все стоят перед бесконечно широкой пропастью. Там, на противоположной стороне, новая жизнь. А здесь, внизу, ещё одна - вечная новая жизнь. Да здравствует свобода! Огромная шеренга, окруженная чёрным цветом: спереди — белозубые иностранцы, красивые, весёлые ребята; сзади — белоснежный простор, ещё не тронутый ногами; внизу — чистая белизна.
    Никто не боялся, кроме немцев. Дети любопытно рассматривали костюмы военных, их оружие. Взрослые стеснялись своей наготы. Старики шептали что-то себе под нос, то поднимая глаза к затянутому серостью небу, то вперивая взор в свои неподвижные ступни.
    Когда раздались первые выстрелы, начал падать снег. За ним вслед стали падать трупы. В полете они обрели наконец-то крылья, но так и успели ими взмахнуть в первый и последний раз.
    Очередь пуль песней разлеталась повсюду, а мертвецы мешками летели только в одном направлении — вниз, в глубь бездны. Остался последний человек. Всё застыло, и только прозрачная слеза неслась по замерзшей щеке. Выстрел. Шлепок в кучу.
   - Das Ende, - и смех.
    Вмиг тонкие ножки забарабанили по льду — это девушки, как воробьи, вспорхнули и разлетелись в разные стороны. Одна пташка резко остановилась, повернулась к огромной могиле и безмолвно закричала. Она попыталась убежать, но не смогла. Подбили птичку. Пришлось тихо ковылять по заснеженной пустыне.
Мама, они все упали... Прямо туда... Вниз... Мама, мне страшно! - лепетала девушка, дойдя до своего гнезда. Заикаясь, рассказала она всё, но в ответ получила не утешение, а удар по лицу.
Дура! Прекрати ходить туда! Слышишь? Ни шагу больше без моего ведома.
    Дочь кивнула, но знала, что врёт: она была молодой.
15.07.18.