Камни расскажут. Глава 2

— Вильса убивают, отец! Я из окна увидела, как одноглазый Мюл с сыновьями повалили Вильса на землю и бьют ногами.

Сорина, подобрав руками подол платья, спустилась по ступеням крыльца, опрометью кинулась в сторону калитки. Таворг воткнул топор в колоду, выругался. Ну никакого спокойствия от мальца. Хотя, какой он к лешему малец? Двадцать лет, а ума всё нет. Эх…

Таворг подошёл к калитке, но вернулся к колоде. Взяв в руки топор, он вышел на улицу и, услышав крики своей дочери, побежал к месту драки.

Сорина вцепилась рукой в волосы Мюла, второй рукой – царапала ногтями его лицо. Мюл визжал, стараясь убраться подальше от разъярённой девушки, размахивая руками. Так получилось, что огромный кулак Мюла угодил Сорине под дых, девушка ойкнула, осела на землю. Здоровенный мужик, весом в сто двадцать килограмм, ногой ударил девушке по голове, Сорина, упав на землю, затихла.
— Получила, сучка? – закричал Мюл.

У него сошлись на переносице глаза, мужчина рухнул на землю, как подкошенный. Сыновья Мюла, всё это время наблюдавшие за «поединком» отца и девушки, увидели, как Таворг, стоявший позади отца, сжимая топор, сделал шаг в их сторону.
— Не надо, отец, не бери грех на душу!
Таворг посмотрел на сына: глаза у Вильса «закрылись», правую руку прижимает к животу, из носа хлещет кровь.
— Грехом больше, грехом меньше, – Таворг показал рукой на неподвижного Мюла. – Один стирх [4] не отмыться теперь. Сорину посмотри, а я сейчас разберусь с этим дьявольским отродьем. Никому в Слободе нет от них покоя. Может кто спасибо скажет, хотя, вряд ли..

Сыновья Мюла стояли неподвижно не в силах пошевелиться. Увидеть, как у них на глазах убили отца и найти после этого в себе силы для защиты? Нет, на это здоровенные парни не были способны. Они просто стояли и смотрели, как к ним приближается смерть. Вильс, превозмогая боль, через силу выпрямился и левой рукой ударил старшего сына, Крика, по лицу. Тот закричал от боли, упал на колени. Сразу же, долго не раздумывая, Вильс ногой ударил среднего сына Мюла, Крока, в промежность. Тот охнул, согнулся пополам. Младший брат, долговязый и нескладный Волик, выставив перед собой руки, пятился назад, но, споткнувшись о ноги своего отца, упал на землю, заплакал, закрыв лицо руками.

— Вот как бы так, – произнёс Вильс, сплёвывая кровавую слюну на землю. – Насильничать, это вы герои, бить меня вчетвером, это вы всегда пожалуйста. Спасибо, отец, помог. Иначе, забили бы до смерти эти демоны, в землю втоптали бы.
— Хм..получается, что это я тебе, Вильс, должен сказать спасибо, – усмехнулся в усы Таворг. – Нашинковал бы тварей, как пить дать, нашинковал бы, а так…

Парень подошёл к сестре, но Сорина уже пришла в себя и сидя на земле, смотрела вокруг себя ничего не понимающими глазами: Мюл неподвижно лежит на земле, не подавая признаков жизни, двое сыновей Мюла корчатся от боли, один – непонятно из-за чего – рыдает в полный голос.

— Ты как, неугомонный? – спросила девушка. Она прикоснулась к скуле, поморщилась от боли.
— Нормально, – ответил Вильс. – Не впервой. О, кажется Мюл застонал. Я, честно говоря, думал, что он отдал богу душу, отец.
— Еле сдержался, чтобы топором этого идиота не приголубить, – ответил Таворг. – Кулаком я его по макушке ударил, кулаком.
— Ну да, кулаком, – усмехнулся Вильс. – От удара твоего кулака быки на передние ноги падают, знаем. Нужно убираться отсюда подобру-поздорову. Не ровен час стражники прибудут и как всегда сделают это не вовремя.

Сорина отказалась от помощи, самостоятельно поднялась на ноги. Когда семья была во дворе дома, девушка громко, привлекая внимание отца, сказала:
— Вильс, вот помяни моё слово: погубит Эльма тебя. Мало того, что вьёт из парней Слободы верёвки, подведёт она тебя под суд, обвинив во всех смертных грехах.
— Не твоего ума дело, сестра, – насупился парень.
— Да нет, сынок, похоже, что это теперь дело всей семьи. Рассказывай, из-за чего драка была? Не мог же, хотя с него станется, одноглазый Мюл наброситься на тебя с кулаками. Да еще и детишек.. – отец выделил последнее слово, – натравить на тебя. Рассказывай, Вильс.
— Нечего рассказывать. Я возвращался с работы, услышал за рекой, за Нежаркой, в берёзовой роще крики о помощи. Женские крики, в смысле. Там, почти раздев догола Эльму, резвились сыновья Мюла. Что они хотели сделать с дочерью пекаря, я объяснять не собираюсь. Двоих отходил бревном, которое подвернулось под руку, а нытик, Волик, рванул к папочке жаловаться на меня. Вот и вся история. Проводил Эльму домой, шёл по улице, никого не трогал. Удар сзади по голове и потом провал в памяти. Помню только боль, потом увидел тебя с топором, отец. На этом всё.
— Ох, ну ты и идиот! – всплеснула руками Сорина. – Хочешь я тебе расскажу, кто такая Эльма? Слушай, братик, слушай! Нет ни одного парня в Слободе, с кем бы не закрутила любовь Эльма. Нет таких, ты понимаешь? Ты вздыхаешь по ней, попадаешь постоянно в какие-то неприятности из-за Эльмы, а она потом всем о твоих похождениях рассказывает. И смеётся над тобой, Вильс, и ещё как смеётся. Прям, взахлёб!
— Врёшь! – Вильс покраснел, сжал кулаки.
— Не врёт Сорина, не врёт. Я тоже о ней, о Эльме, похожее слышал, сынок. Она не только с парнями, но и со взрослыми мужиками не прочь… эй, Вильс, ты куда?

Парень, махнув рукой, свернул за угол дома, подошёл к огромной бочке, наполненной до краёв дождевой водой. Вильс разделся по пояс, начал смывать с себя грязь и кровь. Потрогав пальцами передние зубы, он улыбнулся: зубы были на месте, не шатались и это сейчас было главное, а синяки как пришли, так и уйдут. Не привыкать. Вильс задумался над словами Сорины. А вдруг она права и Эльма не та, которую можно полюбить всем сердцем и посвятить ей всю жизнь? Всю, без остатка! Но куда деть то чувство, которое он испытывает к первой красавице Слободы? Куда это чувство спрятать, где найти такую темницу с надёжными запорами?

Сняв с гвоздя, вбитого в стену дома,  полотенце, Вильс вытер лицо, тело и вышел из-за угла дома. Отец, стоя у калитки, с кем-то разговаривал на повышенных тонах. Парень отступил за угол, прислушиваясь к разговору отца и.. да, Вильс узнал голос старосты Слободы – старого Нома. Естественно, разговор был о произошедшей драке, но последние слова Вильсу не понравились:
—… уходить ему нужно, Таворг, уходить по Нежарке до Уни, а потом – как боги распорядятся.
— Ном, вот я не пойму тебя. С чего сыну скрываться от закона, если он его не нарушал?
— Миром правят деньги, Таворг, – возразил старый Ном. – Кто больше судье заплатит денег, на той стороне и будет правда. А куда тебе, рыбаку, тягаться по деньгам с пекарем? Печь хлеб – прибыльное дело, не то что..

У Вильса по спине пробежал холодный ветерок дурного предчувствия: не нужно быть провидцем и даже образованным человеком, чтобы не связать простое с очень простым. Эльма – дочь пекаря, но почему дядька Строн собирается подавать в суд на него, на Вильса? Что он Эльме плохого сделал? Непонятно!
— Вильс, хватит прятаться, выходи!

Отец, сидя на верхней ступеньке крыльца, показал рукой на место рядом с собой. Ном присел на табурет, который вынесла Сорина из дома, и, подслеповато прищурившись, рассматривал парня.
— Вильс, расскажи дяде Ному историю с Эльмой. Ну, ту, которая произошла за Нежаркой. Только подробности вспомни: как выглядела Эльма, что-то с ней успели сотворить братья Говр? Что вообще тебе рассказала Эльма, когда вы шли домой?

Вильс рассказал всё: как плакала девушка, как умолкла, когда Вильс открыто у неё спросил об изнасиловании. На последней фразе парень словно споткнулся: Эльма, пекарь Строн, отец девушки, суд, деньги. Что вообще происходит?
— Между вами ничего такого, – отец опустил глаза, – не было? Ну, того, что происходит между мужчинами и женщинами?
— Да брось ты, Таворг, с сыном разговаривать как с маленьким! – возмутился Ном. – Вильс, ты занимался любовью с Эльмой? Только честно!
— Нет, конечно, дядя Ном, – ответил Вильс. – Я просто-напросто проводил Эльму до калитки дома. А что?
— А то, что сейчас твоя подружка сидит в полицейском участке и строчит на тебя заявление. О чём, спросишь ты, а я тебя отвечу – сам догадайся. И выглядит всё у одноглазого Мюла, у пекаря и дочки очень сладко и гладко: братья прогуливались за Нежаркой, увидели как Вильс и Эльма занимаются любовью. Вильс, по непонятной причине, их избил, а братья, скорее всего, решили за изнасилование девушки, именно так это всё будет выглядеть в суде, отомстить. Отсюда и драка на улице. А что потом будет, остаётся только догадываться.
— После драки на улице прошло всего ничего, дядя Ном, – сказал Вильс. – Как Строн и Мюл за это время могли так быстро сговориться? И изнасилование, и месть сыновей.. Неужели всё было спланировано заранее?
— Воот, вот о чём я твоему отцу пытаюсь втолковать! Когда ты возвращаешься из лавки Лорнса известно? Известно! Эльма изобразила из себя жертву и потом.. Потом произошло всё так, как произошло. И кажется мне, дорогие соседи, что Эльма давно гуляет по-взрослому с братьями Строн. Может и залетела, кто его знает. Да не кривись ты, Таворг, Вильс лучше нас с тобой понимает откуда дети на божий свет появляются. Только в одном я с тобой согласен, сосед: если Вильс сейчас убежит из дома и начнёт где-то скрываться, то вмиг на него всё спишут. И ребёнка, которого Эльма, возможно, родит, и драку на улице объяснят в суде. Эх, дела…деньги, деньги, деньги. Везде и всюду решают деньги. Что за время пошло?

Вильс услышал, как из дома вышла Сорина. Она, с покрасневшими от слёз глазами, спустилась с крылечка, пошла в сторону калитки.
— Сорина, – позвал дочь Таворг. – Ты куда на ночь глядя?
— К подругам схожу, узнаю новости, – ответила девушка.
— Как же она на мать, упокой её душу Создатель, похожа. Такая же рассудительная и не по годам взрослая, – вздохнул Ном.
— Посидели, поговорили, а делать то что, Ном? – спросил Таворг. – Ни за что парня в тюрьму же упекут.
— Кто бы мне помог и подсказал, как дальше жить в нашем мире, –  вздохнул Ном. – Есть одна идея, но не знаю, выгорит она, или нет. Короче говоря: в Сталбург, на побывку к отцу, приехали два мага-дознавателя. Эльвур и Инвур. Один мантию красного цвета носит, другой – чёрного. Да-да, некромант, ну и что? Законом некромантия не запрещена, Таворг. Так вот, соседи дорогие: расследуют эти ребятки самые что ни на есть запутанные дела. И убийства и ограбления. Говорят, что некромант даже с душами умерших разговаривает. Берут они дорого за своё расследование, но сейчас не до подсчёта денег. Или я не прав?
— Прав, Ном, прав, – согласился Таворг. – Но как они сумеют распутать это дело? Мёртвых нет, свидетелей нет. Сам говоришь, что деньги..
— Не знаю, но сходить в дом Кромль, встретился с магами, я считаю, есть смысл. И причём, сделать это нужно прямо сейчас. Есть другие предложения? Нет? Тогда, Вильс, найди рубаху и пошли. А ты, Таворг, дождись дочь, узнай у неё все последние новости. Мы скоро вернёмся. Вильс, ты ещё здесь?

______________


Эльвур покачнулся, стремянка угрожающе наклонилась.
— Не известно, где смерть свою найдёшь, – еле слышно произнёс мужчина, беря с верхней полки шкафа книгу.
— Да какие проблемы, братец? Обращайся, я помогу найти ответ на твой вопрос, – отозвался брат-близнец Эльвура, Инвур, раскачиваясь у зажжённого камина в кресле-качалке. – Как говорит Магда, смерть это только начало. Верно, Герда?

Огромная собака, разлёгшаяся у камина, приподняла голову, посмотрела на мага. Она зарычала, мол, люди по пустякам от сна отрывают.

— Опять вы в сговоре? Герда, вот ты мне скажи, чем Эльвур лучше меня? Правильно, ничем. Едим одну и ту же отраву, которая именуется едой, спим бок о бок у костра, разгребаем одно и тоже хм.. дерьмо. А знаешь, Эльвур, что-то я начинаю скучать по нашей работе, по нашим путешествиям. Где сейчас Верд, где Магда и карлик Люф? Эх, было время весёлое! Согласен? Другие миры и всё такое..
— Не мешай, – ответил Эльвур, присаживаясь в кресло. Маг положил книгу в чёрном переплёте на небольшого размера столик, налил в бокал из бутылки вино «Красная гроздь». – Я занят серьёзными научными изысканиями.

Инвур усмехнулся:
— Ищешь правду на дне бокала? Наконец-то ты стал взрослым, мой мальчик! А зачем тебе эта толстенная книга?
— Во-первых, не смей отца передразнивать, а во-вторых, в книге есть полное описание пятилетней войны. Мне, прям, интересно, как могли варвары и степняки развалить такую мощную крепость в Ледяном ущелье? Её, насколько я знаю, строил сам Зодчий. Переплетение магии и природного камня, что может быть прочнее? Правильно, только более мощная магия, точнее, заклинания. Всё запутано, и правды, похоже, не найдёшь.
— Всё имеет объяснение, братец, – Инвур встал из кресла-качалки, присел в кресло возле столика. Он налил в бокал вино, сделал маленький глоток. – А недурно, недурно. Хорошее у папика вино в погребе. На чём мы остановились? Ах, да, на магии. Так вот, «Чёрную розу» могли разрушить только мои коллеги, некроманты. У нас, это общеизвестный факт, самая сильная, изначальная магия. Из мрака и тьмы появился свет, как известно. Со всеми вытекающими и втекающими.
— Ты опять за старое, Инвур? – Эльвур скривился, как от зубной боли. – Свет это причина зарождения жизни и давай на этом остановимся. Откуда, скажи пожалуйста, в Доркамии, я молчу о Дикой степи, могли появиться некроманты?
— Вот, вот тот вопрос, который я ожидал от тебя услышать, братик! – произнёс Инвур, улыбаясь. – Плохо, что не на всех курсах Академии преподают историю возникновения чёрной магии. Были времена, когда нашего брата, в тогда ещё разрозненных королевствах, просто-напросто уничтожали. Некроманты, кто оказался чуть умнее остальных, успели свалить с материка и осесть на Зеркальных островах. Оттуда они и могли пожаловать в Доркамию. Это моё, сугубо личное, мнение. Прошло достаточно много времени и некромантия на островах могла стать больше, чем чёрная магия. Религия, она такая штука сложная, а человек всему верит сверхъестественному и необъяснимому. Обратить человека в другую религию с помощью некромантии – как нечего делать. Вопросы?

— М-да! В преддверии предстоящей войны твои слова звучат особенно зловеще, Инвур. Не хочешь ли ты сказать, что..
— Ну наконец-то ты понял, о чём я тебе постоянно говорю на протяжении последних, ну я не знаю, месяцев трёх-четырёх. Сейчас война придёт на материк из-за океана Бурь, с Зеркальных островов. Некроманты затаили обиду на своих бывших друзей, знакомых. Да на всех они затаили злость и обиду. Именно некроманты подталкивают доркамцев идти войной на нашу Империю. А степняки у них будут тараном. Не более того. М-да.. Наговорил я сейчас кучу несуразностей, хотя, в моих словах есть доля правды. Но опять же, это мои мысли и догадки.
— Заново отстроенная «Чёрная роза» никак не устоит и опять будет разрушена некромантами. Правильно я понял? – спросил Эльвур.
— Всё правильно, братик, – ответил Инвур. – Только кого интересует мнение какого-то жалкого и ничтожного некроманта? Никого! Даже папенька вчера вспылил, когда его нежных ушей коснулись мои слова о некромантии, как об огромной разрушающей мощи.

В дверь библиотеки тихо постучали.
— Кого стирх принёс? – пробормотал Инвур.
— Ты о чём вообще? – удивился Эльвур.
— Предчувствие нехорошее, брат. Войдите, если вам жизнь не дорога.
Дверь открылась, в библиотеку, с мантией чёрного цвета, перекинутой через руку, вошёл распорядитель дома, седовласый Борг.
— Господин Инвур, ваша мантия постирана и выглажена. Только дыры заштопать не получается.
— Ясное дело, это же мантия, а не какая-нибудь рубашка, она признаёт только своего хозяина, то есть меня. – Инвур, набрав в лёгкие воздуха, гаркнул: – Что? Какие такие дыры, старик? Я вам отдавал в руки целую и невредимую мантию! Ты кому её, старый, отдал стирать? Я что тебе сказал? Прачка должна быть пухленькой, розовощёкой с нежными пальчиками и, по возможности, девственницей. А ты кому отдал стирать мантию, в какие руки? Наверное, какой-нибудь старухе?
— Помилуйте, господин Инвур, да где же я найду девственницу в наше-то время? – пролепетал Борг, пятясь к двери.
— Да я тебя сейчас в ворона с седыми перьями превращу! – тихим голосом сказал Инвур. – Нет, лучше в мышь летучую!
— Он это может, – вставил Эльвур, усмехаясь.

Борг исчез из библиотеки тихо, словно призрак.
— Клоун ты, брат, – покачал головой Эльвур. – Прислуга теперь от любой тени будет шарахаться.
— Зато весело будет, брат! Мне скучно! Нет драк, нет распутных женщин. Так и порядочным скоро станешь. Тьфу, как противно.

В дверь опять тихо постучались. Заглянул Борг:
— К господам Эльвуру и хм..кхе-кхе, Инвуру пожаловал староста Слободы Ном с молодым парнем. Оба перепуганные до смерти. Пригласить?
— До смерти, говоришь? Это уже интересно, – потёр руки Инвур. – Конечно-конечно, Борг, пригласи их в библиотеку. Послушаем, что с ними злоключилось. Вот оно, предчувствие, брат! А ты говоришь… а где она, кстати, эта Слобода находится?
— На окраине города Сталбурга. Ты хотя бы для приличия выполз из дома на экскурсию. Да и как можно не знать своего родного города? Удивительно, Инвур! Нет, не так! Возмутительно!